Текст книги "Поворотный момент (СИ)"
Автор книги: Игорь Осипов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Отец сделал ещё один шаг к Ивану и заговорил почти шёпотом:
– Вернись. Куратор всё равно тебя ничему не научит. Он же не зря тебе подсунул глупый квестовый метод, который используют для кадетов младшего школьного возраста. Он и все твои запросы на оружие и снаряжение сунет в долгий ящик. Ему пираты не для того доплачивают, чтоб взращивать инквизиторов себе на погибель.
Иван стиснул кулаки и посмотрел отцу в глаза:
– Тогда я сам всему научусь.
Князь до скрипа стиснул зубы и прорычал, впервые за долгое время позволив эмоциям взять верх:
– Упёртый, весь в бабку.
– А если и так? – не отводя взгляда, проговорил Иван. – Это плохо?
– Быть упёртым как баран? Сам догадайся.
– Кто бы говорил? – изобразив точно такую же улыбку, что и старый князь, съязвил парень.
Отец снова скрипнул зубами и сделал шаг назад:
– Хорошо, тогда вот тебе первый взрослый совет: научи своего корабельного духа быть ищейкой, чтоб идти по следу звездолёта, нырнувшего в гипер, а заодно пусть она вынюхает, куда с летучего голландца и лайнера пропали их бортовые божества. А ещё можно завести второго духа, чтоб тащили звездолёт через изнанку попеременно и меньше уставали.
Князь резко развернулся и посмотрел на замершую у косяка Нульку, которая испуганно хлопала густыми ресницами больших глаз. Но ничего не сказал девушке, а обронил сквозь плечо, обращаясь к сыну:
– Скинь мне заявки на оружие, я сам положу на подпись кому надо.
И отправился прочь.
Княжич некоторое время стоял и смотрел на дверь, где немного испуганно жалась стояла Нулька, и куда вышел отец.
– Я всё равно не вернусь. Птица – моя, – пробурчал парень. Он вышел из мастерской, сунул руки в карманы комбеза и двинулся пешком по проулку. – Нулечка, давай что-нибудь купим, – произнёс он, собравшись с мыслями.
– А что?
– Не знаю. Ты хотела часы с кукушкой, вот и купим.
Богинька лёгким бегом догнала княжича, а тот дотронулся пальцами до смарт-браслета и отдал приказ:
– Айрик, за мной.
Летающий мотоцикл медленно оторвался от асфальта и поплыл над дорогой в пяти шагах позади, словно телёнок на привязи.
– Ва-а-ань, – протянута корабельная фея, обеспокоенно глядя на парня, – а он серьёзно говорил про второго духа?
– Отец? Да, наверное. Вообще-то, это логично, но гражданским судам нужна особая лицензия на многодушество. А с другой стороны, у нас уже не простой звездолёт, а инквизиторский. Короче, пока не знаю.
– Ва-а-ань, – снова протянула фея и продолжила громким шёпотом, словно стесняясь: – а можно, это будет не девушка? Я всё понимаю, но…
Нулька остановилась, кусая губы и ломая пальцы.
Княжич сделал два шага и тоже встал, глядя на спутницу.
– Но мне будет неприятно. И вдруг я снова сорвусь, – густо покраснев, завершила мысль, но тут же снова затараторила фея: – Не, ты не думай, я всё поняла. Мне кот помог осознать, но я снова запуталась. А ещё я книжку про русалочку прочитала, и я не дура, которая придумала чужую любовь и обратилась в пену морскую ради человека, который о ней даже не знает. И я не хочу становиться пеной.
Княжич разглядывал эту неловко мнущуюся фею, стесняющуюся высказать свои тайные мысли и чувства. А та тяжело вздохнула и глянула в ту сторону, куда ушёл старый князь и снова спросила:
– Ва-а-ань, а ты не бросишь «Синюю птицу»?
Парень медленно улыбнулся и протянул Нульке руку:
– Нет. Я продолжу дело всем назло. И всем назло добьюсь успеха, просто буду иметь в виду, что куратор – возможно, предатель, и буду осторожен.
Глава 9
Очертания нового пути
Весь экипаж молча и ошарашенно смотрел на коридор, где возникла массивная фигура в скафандре. Светоотражающий щиток на гермошлеме был приподнят, а жидкокристаллический светофильтр выключен, и сейчас товарищи таращились на незнакомца. Черты лица угловатые. Массивные скулы и тяжёлая челюсть контрастировали с небольшим носом и тонкими губами достаточно широкого рта. Глубоко посаженные глаза смотрели хмуро. Сверху вниз через лоб, левую бровь и щеку шёл старый шрам. Довершал портрет до блеска выбритый и выскобленный череп.
– А… вы кто? – будучи в полной растерянности, спросил капитан, который только-только открыл купленную на земле бутылочку пива.
Потёмкин, стоящий рядом с Петровичем, держащий в руках упаковку слабоалкогольного сидра, осторожно поставил на пол ношу и достал из кобуры болтер. Щёлкнули предохранители. Замерла с маленьким пакетом в руках Варвара Васильевна. Михаил сделал небольшой шажок к оружейному сейфу. А хмурая Нулька, хлопала глазами на незнакомца.
И более чем странно то, что непонятно, как гость оказался на «Синей птице», висящей на парковочной орбите Земли. Ведь не было ни стыковки с другими кораблями, ни даже десантного модуля.
– Инквизиция, настоящая, – хриплым басом произнёс человек, сделал несколько тяжёлых шагов, грузно опёрся на стол и в упор посмотрел на богиньку.
Нулька сжалась в комок и побледнела. В кают-компании повисла тишина.
А потом гость выпрямился и начал щёлкать на запястье, при этом из скафандра донёсся совсем другой голос. Голос Ивана.
– А, блин, заела. Помогите снять.
При этом губы незнакомца не шевелились.
– Княже! – заорал Петрович, откидываясь на спинку. – У меня чуть сердце не остановилось! Больше так не шути!
Клацнули замки, и подпружиненный люк на спине скафандра откинулся. Из снаряжения выполз Иван.
– Круто. Это ведь аниматронная маска? – спросил облегчённо выдохнувший Михаил, подойдя поближе, и помог парню выбраться.
– Да, только она что-то перестала работать.
Княжич лёг на пол, а когда все обступили начинающего инквизитора, поддел скулы пальцами и стянул с себя чужое лицо, словно противогаз. А затем сняла с затылка небольшой ободок с электродами.
– Я гляну, – пробасил Потёмкин, взял маску и принялся вертеть. Стало видно, что изнутри та действительно походила на противогаз. Во всяком случае, клапан и кислородные трубочки в наличии имелись. Мимика маски создавалась с помощью искусственных мышц, перед лицом была титановая пластинка, повторяющая с наружной стороны форму черепа. А изображение проецировалось на сетчатку с помощью цветных лазеров, тогда как камеры выполнены в точности как человеческие глаза. Таким образом, естественное зрение было хорошо защищено.
Иван вытянул руку и покрутил кистью, указывая на весь гаджет:
– Хочу попозже добавить накладку на лоб, типа, пуля застряла, а потом зажила вместе с раной и осталась торчать в шраме, как в коре дерева.
– Что-то мне эта задумка напоминает, – усмехнулся Потёмкин, ткнул пальцем в схему и вынес вердикт: – Батарейка отходит. Я припаяю. Маска снимает нейроимпульсы и повторяет мимику, а речь создаётся искусственными голосовыми связками?
– Да. И там ещё можно регулировать уровень эмоциональности.
Иван поднял голову и посмотрел на Нульку:
– Видела бы ты своё лицо. Аж посерела от страха, совсем как я при твоём превращении. Так что один-один.
– Дурак, – прошептала фея, а потом сорвалась на крик: – Идиот! Совсем несмешно!
В разговор вклинилась Варвара Васильевна, улыбнувшись, словно добрая волшебница:
– Тихо, не злись. Это тебе не к лицу.
Нулька выпрямилась и сердито глянула на ведьму:
– Спасибо за советы. Я прочитала сказки. Вот только ни черта я не русалочка. Всем этим Золушкам, Рапунцилям, царевнам-лягушкам принцы сыпались с неба вместе с хрустальными туфельками, стрелами и прочим сопливо-розовый хламом. А я не принцесса. У меня другая сказка – конёк-горбунок, и все сидят у меня на хребте, держатся за длинные уши и кричат: «Эге-гей! Вперёд на Сириус! Назад на Проксиму! Но-о-о, лошадка!». А теперь навесят ещё и обязанности борзого щенка, буду зайцев по всему космосу гонять.
Нулька несколько раз постучала себе ладонью по шее, изобразив, где у неё сидит экипаж, и с громким хлопком исчезла.
Варвара Васильевна замерла с вытянувшимся и перекосившимся лицом. Петрович изогнул брови и виновато опустил взгляд в пол. А Иван вздохнул, встал на ноги и пошёл по коридору в сторону каюты богиньки.
За его спиной тихо выругался Михаил:
– А кто скаф убирать будет? Опять навигатор?
– Дай помогу, – предложил Потёмкин.
А Иван уже стучался в дверь к Нульке.
– Уходи, – пробурчала фея.
– Пусти. Я поговорить.
Нулька промолчала, а княжич осторожно открыл дверь и бочком протиснулся внутрь.
Богинька не плакала, она просто сидела на полу у стены, поджав ноги, и тоскливо глядела перед собой. По помещению летали блестящие пружинки, шестерёнки и стружка, как напоминание о доме в гиперпространстве.
Иван снова вздохнул и сел рядом. Он посмотрел на девушку и медленно положил руку поверх её ладони.
– Сильно злишься?
– На кого? На тебя или на себя? – тихо спросила Нулька, не поворачивая головы.
Иван опустил взгляд, а девушка продолжила:
– Фёкла была права. Я просто говорящая кукла со спецэффектами.
Княжич вздохнул и сложил губы трубочкой, обдумывая слова:
– Знаешь, ты мне вот такая больше нравишься, – произнёс он наконец.
– Какая? – посмотрела на него Нулька.
– Спокойная и рассудительная. Мне стервы и дуры уже изрядно надоели. То в универе устраивали истерики, то Фёкла визжала на ультразвуке, как сумасшедшая. А я хочу простых отношений. Без пафоса и показухи. Без всех этих древних традиций и притаскиваний на верёвке, как барана на случку. Хочется встретить того, с кем будет здорово просто помолчать рядом.
Нулька шмыгнула носом и отвернулась. Она быстрым движением смахнула одинокую слезинку и произнесла тихим, немного дрожащим голосом:
– Да какие отношения? Я не умею в отношения. Моя человеческая половинка даже никогда не целовалась.
– А хочешь попробовать? – предложил Иван.
Богинька приоткрыла от удивления рот и густо-густо покраснела.
– Я боюсь, – еле слышно прошептала корабельная фея. – Боюсь всё испортить.
– Тогда пусть это будет нашей тайной. Пусть никто не узнает. А там как получится.
Нулька легонечко кивнула, а Иван немного наклонился, но губам соприкоснуться было не судьба, потому как по громкой связи заорал Женёк:
– Внимание, запрос на стыковку! Есть разнарядка от инквизиции!
Богинька обиженно поджала губы, а Иван тихо выругался и встал:
– Извини. Давай вечером попробуем ещё раз. А сейчас я нужен там.
Девушка кивнула, положила сложенные руки на колени и опустила голову, словно сестрица Алёнушка на берегу пруда. Иван как-то сразу ощутил себя козлёночком, прям, козлищем, обидевшим невинную девицу.
Княжич быстро дошёл до кают-компании, где на фоне суперчёрного сейфа уже светился большой голограммный экран, на одной половинке которого горела схема ближайшего к «Синей птице» пространства, а на другой – изображение с камер, на коем виднелся приближающийся транспортник.
– Что с Нулькой? – тут же осведомился капитан.
– Поговорили. Всё будет хорошо.
А Петрович как-то ехидно крякнул и протянул призрачное окошко с документом:
– Да ну, – изумился Иван, увидев текст. – И куда нам их? Он специально, что ли? Чтоб трудности создать?
– Кого? – тут же спросил стоящий неподалёку Михаил.
– Куратор отправил нам по программе защиты свидетелей десять русалок из пруда на Грин-Аквике, – ответил княжич.
Иван как-то сам для себя решил, что не будет афишировать разговор с отцом, но русалки очень хорошо накладывались на предположение о продажности и предательстве наставника. Десяток неприученных к дисциплине русалок на корабле мало того, что устроят обычные житейские трудности, так ещё и создадут повод для очередной ревности Нульки, а если фея психанёт и опять начнёт гоняться за всеми подряд в облике зверя из гипера, то её запрут в подземельях инквизиции или развоплотят, а экипаж посадят на землю до выяснения всех обстоятельств.
– И что мне с ними делать? – озвучил переживания Иван.
– Ну ты же инквизитор, – усмехнулся Петрович.
Княжич стиснул кулаки и повернулся к капитану:
– Хватит. Я эту шутку уже сто раз слышал. Надоело. Не хочешь помогать, запрись на мостике и не мешай!
Петрович замер, но через секунду ухмыльнулся:
– Растёшь, княже.
Иван смолчал, чуть не буркнув, что в одобрениях не нуждается, зато заговорила Варвара Васильевна. Она тяжело и даже немного картинно вздохнула и произнесла:
– А у меня на Нулечку такие планы были… такие планы. Придётся возврат оформлять. Когда мы вернёмся на Землю в следующий раз?
– Что за возврат? – спросил княжич, переведя взгляд на ведьму.
Женщина подняла со стола обычный матово-белый пластиковый пакет, в какие заворачивают бутерброды, и извлекла из него нечто похожее на небольшого, с ладонь величиной, совершенно белого осминожика. Создание забавно шевелило щупальцами с присосками и пялилось на окружающих огромными глазами с горизонтальными зрачками.
– Что это?
Ведьма вытянула существо перед собой, любуясь, словно украшением.
– Это индикатор. Если привязать его к человеку, показывает эмоции. Умное создание, всё понимает, но не говорит. А хотите, я его стукну? Он станет фиолетовый, в крапинку.
Иван провёл руками по волосам и с шумом выдохнул, а затем глянул на свою аниматронную маску, лежащую здесь же на столе. В голове зрела несколько шальная идея. Ведь если куратор делает из него дурачка, то пусть и думает, что княжич – наивный беззаботный пацан. Тем более, наставник наверняка пользуется тем же искином-следопытом, что следит за гранью, которую не стоит переходить. И нужно использовать что-то совершенно необычное, чтобы открыть правду. На казённые детекторы лжи он вряд ли позволит загнать себя без ордера, а ордера нет. Но и не нужно, ведь достаточно просто нащупать направление действий. Значит, необходимо понемногу пощипывать куратора. Однако сперва требуется освоиться со средствами.
– Не надо возврат. Лучше, купите ещё несколько, – произнёс Иван и пояснил, не открывая до поры до времени правды: – Нулька переживает, поэтому хочу провести эксперимент, чтоб она знала, что про неё думают.
– Вот! – громко произнесла Варвара Васильевна. – Мы с ней обсуждали то же самое! Индикатор вам, молодой человек, точно не повредит.
Женщина с улыбкой встала с места, подошла к парню и положила индикатор на плечо.
Осминожик ненадолго замер, затем стал меняться. Потемнел, став пунцовым, из спины быстро полезли ежовые иголки, а щупальца индикатор подобрал под себя, свернув спиральками, и при этом крепко прицепился к ткани комбинезона.
– Ой, матушки, – пробормотала Варвара Васильевна, и всплеснула руками. – Если иголки будут мешать, повыдергаем.
– Ему? – пробурчал Иван.
– Нет, вам, молодой человек. Это же ваше ментальное отражение.
– Это так княжич о вас думает? – тут же нахмурился Петрович.
– Нет. Это общий эмоциональный фон. Конкретное отношение к личностям и вещам начнёт проявляться позднее.
– Стыковка! – проорал пилот, а через несколько минут по обшивке прокатился лязг и шум.
Княжич снял с себя осминожика и сунул обратно в пакет. Думается, не убежит, раз доставили таким образом на «Птицу». И парень пошёл к шлюзовой.
Автоматика отработала без замечаний, и через десять минут на борту звездолёта оказался человек. Но не куратор, хотя Иван ожидал именно его. Человек в форме представился обычным клерком от инквизиции, несколько раз извинился, пожаловался на шум от привезённых особ, заставил расписаться в документах, а потом попросил убрать гравитацию.
– Зачем? – немного растерялся княжич.
– Ну так русалки же. У них ног нету, только хвосты. Им при гравитации разве что на полу валяться, как тюленям.
Иван дотронулся до смарт-браслета.
– Нулечка, убери силу тяжести.
Не прошло и трёх секунд, как парень взмыл над поверхностью.
– Девчата, залетай! – прокричал клерк, схватившийся за поручень, и громко свистнул.
Из шлюза сразу же толкая перед собой котомки, сумки и чемоданы, начали проплывать хвостатые девушки.
– Сбылась мечта идиота, – пробормотал Петрович, подплывший к княжичу, рассматривая русалок, которые все до единой заплывали без одежды. И тут же пояснил: – Это я про себя, если что.
Первыми проскочила шестёрка ярко раскрашенных, как тропические рыбки, худышек. За ними осторожно просочились три серокожие особы с белыми животами, шеями и грудями, похожие грацией на дельфинов афалин, но намного стройнее этих морских млекопитающих. Под конец в круглый проём еле протиснулась несколько пышноватая русалка-альбинос. Она оказалась большая не только в обхвате бёдер и бюста, но и длиною в пять метров от кончика хвоста до носа, а ежели вытянет перед собой руки, и того больше, и весит около полутонны. Если сравнивать с морскими обитателями, то, больше всего походила на арктического кита-белуху.
– И куда мы их поселим? – удручённо поинтересовался Иван, почёсывая в затылке и понимая, что отказаться от задания не получится. К тому же на планшете уже горел огонёк, извещающий о получении очень важной информации.
– Не знаю, – ответил капитан и поскрёб подбородок. – Ну, мы с Михой можем на время немного уплотниться. Киборгов тоже поселим вместе. Итого две свободные каюты. Но это только мелких растасуем, да и то будут как сельди в бочке.
Иван хохотнул, ибо шутка приходилась к месту. Но осталась здоровенная русалища. Однако нет худа без добра:
– А её мы подселим к Нульке.
– Уверен, княже? – переспросил капитан, вскинув бровь. Он едва заметно улыбнулся, а потом хлопнул по плечу. – Ну, дерзай.
Иван ничего не ответил, ибо у него созрел собственный план. Парень тут же оттолкнулся от стенки и поплыл в кают-компанию, чтоб рассортировать всех по новым ареалам и местам обитания.
Но добраться не успел, так как с потолка послышался новый доклад пилота:
– Запрос на стыковку! Опять инквизиция!
– Опять? – опешил княжич и повернулся вокруг оси, посмотрев на недоумевающего капитана.
* * *
– Иди на голос, – произнесла Камелия.
Фёкла стояла в спальне упырихи у двери. Свет был погашен, и стояла полнейшая темень, хоть глаз выколи. Страх за жизнь пульсировал в медленном ритме, словно сердце сказочного великана. Он то сжимался, выдавливая из купчихи слёзы, отчаяние и ощущение безнадёжности происходящего, словно пену из намыленной губки, то отступал. Тогда наваливалась апатия и тихая злость.
– Ты чё стоишь? Я сказала, иди!
Купеческая дочка вытянула перед собой ногой, ощупывая путь.
– Ту чё, тупая⁈ – снова заверещала вампирша. – Нормально иди.
– Я ничего не вижу, – тихо огрызнулась Фёкла.
– Зато я всё прекрасно вижу, а тебе и не надо видеть!
– Я же ноги сломаю. Темно же.
Вампирша зарычала и пнула что-то мягкое.
– Ты совсем тупая или притворяешься⁈ Если тупая, то объясняю: я включила лампу с айковым фильтром! Айковый – значит инфракрасный! У вампиров спектр восприятия сдвинут к айковым цветам! Мы видим красный и айковый! И не забывай добавлять «моя госпожа», иначе выпорю!
Фёкла зло запыхтела, но задала очередной вопрос:
– Твоя госпожа тепло видит?
– Я что, змея, что ли? Не тепло, а более длинноволновое излучение, чем ты. И не твоя, а моя! – завизжала упыриха на грани ультразвука. – Запомни, моя госпожа!
– Я так и сказала – твоя. Не моя же. Я не претендую на собственность.
– Макс! – завопила Камелия. От вопля, казалось, лопнут барабанные перепонки купчихи.
Дверь сразу приоткрылась и в неё живительным потоком проник клин охристого света, показав полуголую вампиршу, стоящую возле кровати и уперевшую руки в боки. Лицо упырихи было перекошено от злобы, а губы тряслись.
В спальню вошёл ручной человек и преданно уставился на хозяйку.
Камелия жеманно вытянула руку в сторону двери. Блеснули длиннющие золочёные ногти. А потом вампирша топнула ногой и заорала:
– Забери эту дуру! Я хочу отдохнуть, а то она мне все нервы вымотала!
Парень подошёл ближе и взял Фёклу под локоть.
– Пойдём, – мягко произнёс он и потянул на выход.
– И вот как с этой дикой работать? – возмутилась вампирша, сложив руки на груди и плюхнувшись на край кровати. – У меня программа уже расписана. Там половина элементов выполняется в темноте.
Фёкла так бы и стояла обессиленная, но её самым натуральным образом выволокли из помещения.
– Отпусти, – прошептала девушка, когда она и ручной охранно-служебный человек оказались в коридоре.
– Тебе надо поесть, – произнёс парень. – А потом мы сядем и подумаем.
– Кто это мы?
И купеческая дочка устало посмотрела на своего провожатого.
– Ты, я, брат, дядя, сестра, – перечислил Макс и подытожил: – В общем, мы. Или ты не с нами?
Глава 10
Контролируемый хаос
Свет жёлтых ламп падал на белый пластиковый стол, серые стулья с алюминиевыми ножками, простенькие кровати с блестящими дужками из нержавейки, похожее на пазлы из случайных деталей лоскутные одеяла, несколько шкафчиков с вещами. Оживляла картинку лишь детская кроватка с пластиковыми игрушками.
– Садись, – спокойно произнёс Макс, пододвинув стул и поставив на стол чашку с кашей.
Фёкла не стала сопротивляться, хотя дома бы закатила громкую истерику, мол, почему нет бутербродов с икрой, салата из низкокалорийных устриц и бокала игристого вина. Она бы вызвала повара и долго и нудно показывала пальцем на сиротливую однородную массу с криками: «Даже собаки такое не едят! Вы отравить меня вздумали⁈»
А сейчас просто села.
Села так, чтоб не было сильно заметно голых ягодиц, потому что до сих пор была только в оранжевом переднике и без нижнего белья.
– Она и правда дикая? – шёпотом спросила девушка в нехитром белом платье – сестра Макса. Её звали Дарька. Не Дарья, не Даша, а по примитивному Дарька. Девушка сидела на расположенной в самой глубине комнаты кровати и прижимала к себе завёрнутого в пелёнки ребёнка.
Макс кивнул.
– А правда, что они за еду сражаются? Говорят, у диких ест сперва самый сильный, кто отобрал у других, а остальные – то что останется.
– Это не так, – пробурчала Фёкла, повысив голос. В словах прозвучал отзвук усталых нервов, которые дребезжали словно плохо натянутые струны гитары, что поддели пальцем. Не громко, но противно и фальшиво.
– И вправду дикая, – ещё тише прошептала Дарька, поджав ноги.
В чашку плюхнулась алюминиевая ложка. И Фёкла, пересиливая себя, почерпнула еду.
На вкус оказалось, как обычная овсянка с непонятными добавками.
– А ещё говорят, у диких кровь ядовитая. Господа с трудом её переносят. В ней этот… хастилин, алкоголь и тень нитки… не… ниткотин.
При упоминании о кровопийцах Фёкла с трудом проглотила еду, но желудок заурчал и потребовал добавки. Пришлось подчиниться.
А вскоре в помещение вошёл тот самый хмурый ручной человек с собачьим именем, который сопровождал её от пиратского корабля – Рекс.
– Да, правда. Сам видел, как один из них насмерть забил другого за то, что отказался раздеваться, – произнёс мужчина.
– Я не такая, а то наверняка были пираты, – пробурчала купчиха.
– Не знаю, но сколько вместе с хозяином летал к диким кораблям, всегда видел только таких: злобных, жадных, хищных тварей.
– Будто вампиры не такие, – процедила Фёкла и проглотила ещё одну ложку каши.
– Господа подарили нам жизнь, кровь и блага, – снисходительно произнёс Макс. – И они не убивают просто так.
– Зато кровь пьют.
– Так пьют-то только у кормовых, – усмехнулся парень и пояснил: – Кормовые почти не люди. Они человекоподобные овощи. Ты же сама видела. Но даже у них пьют совсем немного. А мы породистые, нас не пьют. Кто же будет пить сторожевого бойца?
Купчиха исподлобья глянула на Дарьку с младенцем. Девушка сразу же прижала к себе ребёнка посильнее. Вопросов в голове у купчихи кружилось много, но сил задавать их пока не имелось.
Но слово взял Рекс:
– Тебя же Буся зовут?
– Меня зовут Фёкла, – с нажимом проговорила купчиха.
– Вот, опять рычит, – прошептала Дарька.
Рекс спокойно глянул на сестру и подсел к купеческой дочке.
– Я слышал, у диких главный всегда тот, кто побеждает в схватке. И главным он остаётся, пока ему не бросят вызов и не победят. А на новом месте вы всегда устаиваете драки, выясняя, кто сильнее. Женщины с женщинами, мужчины с мужчинами – кто альфа-самка, кто альфа-самец. Но здесь так не принято. Если решишь драться с Дарькой, не будешь нашим другом. Будешь сама себе искать жильё.
Фёкла задумалась, а Рекс продолжил:
– Тебе надо подчиниться госпоже, даже если не хочешь. Иначе тебя сдадут на ферму.
– Меня там съедят? – севшим голосом спросила купчиха, посмотрев мужчине в глаза.
– Нет. Господа не едят людей, они едят обычную еду. А кровь только сцеживают. Но тебя пить не будут. Тебя заставят спариваться с кормовыми, чтоб попробовать вывести новую породу или не дать выродиться имеющимся.
– Спариваться? Как животное на случке?
– Больше не надо так, – проговорил Рекс, став хмурым. – Мы все спариваемся, когда придёт время. Так надо. Но мы не животные. Вон для Дарьки подобрали очень породистого мужчину, и мы дружно заботимся о ребёнке. Он наш общий, и мы его любим. А где-то в другом имении воспитывают моих детей. И господа дали карточку на хорошее питание и витамины, чтоб не пропало грудное молоко.
– Карточку на еду? – сдавленно прошептала купчиха, вспомнив прекрасный домашний завтрак с эклерами, осетром и апельсиновым фрешем. Теперь вечеринки с друзьями, когда до самого утра ела и пила, что хотела, будут только сниться. И в ночных кошмарах видеться клетка с возбуждёнными даунами.
Фёкла опустила голову. К глазам снова подкатили слёзы, а внутри возник комок унылой тошноты. Спариваться для поддержания породы. Неужели она тоже станет жить в этом убогом бараке и нянчить ребёнка от отца, которого увидит всего раз в жизни, словно дешёвая проститутка.
Купчиха закрыла лицо ладонями и заплакала.
Рекс вздохнул и положил ей руку на плечо.
– Говорят, у вас, у диких, период гона наступает не тогда, когда хозяева дают любовное зелье, смешанное со своей высшей кровью, а длится всегда, и вы сражаетесь за право спаривания, порой до смерти соперников и соперниц. Если это правда, то тебе придётся тяжело. Но если не хочешь на ферму, то помогу выполнить программу конкурса.
Мужчина встал, подошёл к своей кровати, на дужке которой висели латунные медальки, словно у собаки-призёра. Он стал на колени и залез под кровать. А затем извлёк оттуда угловатую штурмовую винтовку.
– На, – произнёс он и с грохотом положил оружие на стол. – Привыкай.
Фёкла уставилась на непривычную ей железяку, как на нечто ядовитое. Лишь через несколько минут смогла выдавить из себя слова:
– И никто не пробовал бунтовать против вампиров?
Рекс улыбнулся.
– Ну, во-первых, если попробуешь убить госпожу, я сам сверну тебе шею. Без зла. Потому что так надо, просто потому что я служебно-сторожевой, осенённый высшим доверием, и по идее должен донести твою ересь до слуха хозяев. Но ты дикая, и я прощаю тебе кощунство – не буду докладывать. В-третьих, в том году у одного бойцового вскипел дефект крови, и боец бросился на хозяина. Безумца прилюдно принесли в жертву кровавому богу – заживо вырезали на алтаре сердце, а кровь слили в чан. Потом каждый макнул палец в эту кровь и в знак скорби помазал себе лицо. А в-четвертых, это всего лишь полногабаритный пневматический заменитель. Да, он стреляет, и даже очередями, но убить из него никого не получится.
– Поняла, – кивнула Фёкла и потрогала пальцами холодный металл оружия.
* * *
– Ух ты! – вырывалось у Ивана, когда он дотронулся до оружия.
Толстые перчатки скафа не могли передать того ощущения, что возникает, когда касаешься подобного сокровища голой кожей. Но даже так внутри парня бушевал восторг, словно у ребёнка, которому подарили самую-самую лучшую и долгожданную игрушку: целый контейнер с оружием. Именно его притащил буксир, требуя стыковки. Но места внутри «Синей птицы» не нашлось, и потому контейнер прикрепили снаружи – на грузовом слоте на осевой балке звездолёта, где, собственно, крупногабаритным грузам и было место. – Вот бы всё попробовать, – выдохнул княжич, пожирая глазами ящики и коробки, перехваченные тросиками и упругими жгутами, чтоб не разлетелись в невесомости или при перегрузке. А о пожаре можно не волноваться, так как контейнер не герметичен, и в нём царил космический вакуум.
Чего там только не было: и штурмовые винтовки, и пистолеты, и тяжёлые десантные скафандры.
Иван летал между ящиков и таращился, вчитываясь в бирки с названиями. И луч фонаря вырывал из полумрака наклейки, имеющиеся на каждой коробке: «Собственность инквизиции. Строгая отчётность». Но отчётность можно и пережить, а пощупать всё это добро хочется прямо сейчас.
Рядом с Иваном медленно дрейфовал Потёмкин, тоже читая этикетки.
Внезапно контейнер потонул в ярком дневном свете, и княжич даже подумал, что произошёл гиперпрыжок, но нет, это всего лишь загорелись многочисленные лампы, тянущиеся под потолком.
Чуть погодя в наушниках послышался голос навигатора:
– Я подключил коробочку к бортовой электросети питания и контроля.
Иван оставил слова Михаила без ответа, но зато ухватился за ящик со штурмовым скафандром.
– Вот это хочу попробовать. И вот это. И это тоже.
– Придётся старые скафы сложить сюда, а то на «Птице» не хватит места, – спокойно произнёс киборг. Он развернулся и беззвучно отцепил один крепёжный тросик, потом другой.
Буксировать груз в невесомости проще простого, и вскоре добро оказалось просунуто в шлюзовой люк.
А ещё через десять минут сгорающий от нетерпения княжич выполз из дурацкого, почти одноразового скафа, и сразу же открыл зелёный пластиковый ящик с винтовкой. Внутри он оказался белым, да ещё и подсвеченным яркими светодиодами. В комплекте к оружию нашлось много разных приспособлений, включая разные прицелы, фонарики, лазерные целеуказатели и запасные магазины.
– А это что? – парень ткнул пальцем в похожие на глушители цилиндры.
– Термокомпенсаторы, – ответил Потёмкин, который тоже уже оказался на борту. А последним выплыл из шлюзовой камеры навигатор. Ему ещё предстояло выскрестись из скафандра.
Иван поморщился, вспоминая подробности, но в этом направлении почему-то в голове зиял пустотой информационный пробел. Либо личные мозговые тараканы выбросили воспоминание, решив, что это мусор, либо просто слушал вполуха, и знание изначально не завезли.
Вскоре Потёмкин, взяв один такой и заставив кружиться перед лицом, принялся пояснять:
– В вакууме очень большая беда с охлаждением. Всё, что греется, крайне плохо остывает, и ствол оружия – не исключение. Потому приходится вводить устройство принудительного охлаждения, и вентилятор здесь не годится. Вакуум же.
Киборг снова поддел пальцем вращающийся цилиндр, изменив направление его кручения, и продолжил пояснять:
– Идея очень старая. Ещё у самого первого пулемёта на колёсиках ствол проходил через ёмкость с водой. Сейчас же у оружия, адаптированного к стрельбе в вакууме, а это не только открытый космос, но и планеты и спутники без атмосферы, типа Луны или Меркурия, к стволу подходят тепловые трубки, ведущие к сменной ёмкости с теплоносителем. Термокомпенсатор устроен по принципу обычного термоса с медным или серебряным торцом. Когда идёт нагрев ствола, тепловые трубки прижимаются к торцовым пятачкам почти так же, как у чайника при вскипании щёлкает кнопка. Идёт отвод тепла. Самым дешёвым, но достаточно эффективным при дешевизне считается обычная «аш два о», охлаждённая до температуры жидкого азота. Пока лёд нагреется, пока растает, пока вода нагреется и начнёт кипеть, поглотился много энергии. Для пистолетов или снайперок подходят термосы с твёрдыми носителями, так как стреляют не очередями и немного.
