Текст книги "Поворотный момент (СИ)"
Автор книги: Игорь Осипов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– Идиот, – процедил Митрофаныч, взявшись за голову, и непонятно кому были адресованы слова, то ли совавшемуся панку, толи ему самому, как упрёк за недальновидность.
– Брось пу́ху! – прокричал Тон. – Мы ща проста уйдём! Неделя не дно! А там новая катка! Сё норм!
– Да они нам не дут ути́! – совсем вошёл в эмоциональный штопор Морж. Он прицелился в Ивана, но затем быстро приставил ствол к силиконовому пузу с эмбрионом.
– Дурак! – совсем уж в голос заорал док. – Так ты точно не уйдёшь!
– Уйду! Глушилку, док! Гони глушилку! Бы́ра!
Морж попятился вместе с андроидом к лифту.
– Если поднимется, глушилка не поможет – робот поднимет тревогу, – произнёс док и повернулся к экипажу «Синей птицы»: – Сделайте хоть что-нибудь.
– Я и так делаю, – прорычал Иван, медленно подняв оружие и прицелившись в отступающего панка. Потёмкин и навигатор тоже вскинули стволы.
– Не вижу, – обеспокоенно проронил Митрофаныч.
Тем временем панк добрался до лифта и начал тыкать кнопки.
Все замерли в ожидании непоправимого. Но ничего не произошло. Зато у Ивана из носа пошла кровь.
– Чё за хрень, док⁈ Выпусти меня! – срывая голос, завопил Морж.
– Это не я, – изумлённо покачал головой хозяин клиники.
– Это я, – произнёс Иван и продолжил. А его голос становился громче и громче: – Княжеской кровью, приказываю, подчинись.
– Пошёл на хрен! – завопил Морж, совсем слетая с катушек. Или как ныне принято говорить: слетел с поля, с силового, которое держит в воздухе флаеры. – Я не твой слуга!
– А я не тебе приказываю. А вещам, и лифту в том числе, – выдавил из себя Иван.
Морж перевёл прицел с пуза робота на лицо княжича.
– Открой!
– Не открою.
Иван короткими плавными шажками стал приближаться к панку. И тот в какой-то момент нажал на спусковой крючок. Оружие у него было дерьмовое, дешёвое, из стальных деталей только сам ствол, а остальное распечатано при принтере из полимеров. Может, и ствол тоже распечатан из порошковой стали. На оружии не было ни термокомпенсаторов, ни нормального прицела, только простенькая лазерная указка, рубиновый огонёк которой скакал по лицу княжича.
– Я приказываю, – проговорил княжич таким голосом, словно до этого всю жизнь повелевал, – а твоё оружие подчиняется мне. И ты не сможешь из него выстрелить.
Капли крови из носа собрались на подбородке и упали на ткань одежды на груди. А княжич продолжал приближаться.
– Не подходи! – заверещал панк, теряя от страха рассудок. Он слишком сильно верил в то, что инквизиторы – беспощадные чудовища, а князья всемогущи. Вера его и сгубила.
Морж в панике оттолкнул от себя беременного андроида, а затем швырнул пистолет в княжича и бросился к двери, став стучаться в неё.
– Памагите! Я не хочу умирать!
Иван подхватил андроида, теряя контроль над вещами.
Лифт заработал. Дверь открылась.
Панк аж отступил на шаг, не веря своему счастью и ища подвох.
Промедление дорого ему стоило. Буквально через секунду его сбила с ног забытая всеми Нулька. Нет, не в человеческом обличии, а в личине гиперпростраственного зверя.
Морж отлетел к стене, ударившись спиной, и упал на пол. От удара у него отбило дыхание. Человек, хватая ртом воздух и пытаясь через силу продавить его в себя, судорожно скрёб ногами и руками по полу. Он хотел отползти, но сверху на него навалилось тяжёлое серое создание.
– Нинада-а-а-а! Я нихачу-у-у умира-а-ать! – зажмурившись от страха, истошно кричал панк, а его вопль смешивался с переходящим в ультразвук визгом гиперзверя, раздающимся у бедолаги над самым ухом.
А потом раздался громкий хлопок, и Нулька, уже будучи в человеческом облике. Она зажала нос и отошла от панка.
– Фю, он обгадился, – выдала корабельная фея, скривилась и начала размахивать перед своим лицом ладонью, отгоняя вонь.
– Знаешь, будь я на его месте, я бы тоже обосрался, – произнёс Потёмкин и почесал в затылке.
– Чё-й-та? – испуганно уходя с Нулькиного пути, проронил Тон. А девушка со скоростными протезами даже вжалась в ящики.
– А это его девушка, – ехидно произнёс хозяин клиники, кивнув в сторону княжича.
– А эт чё⁈ – завопил Тон, когда прибитый к двери и выпотрошенный кадавр снова зашевелился и заклацал зубами. – Эт кукла?
– Не, – проронил Потёмкин и несколько раз выстрелил в нежить. А когда не помогло, ударил своим кулачищем. – Да успокойся ты уже наконец!
Кулак проломил нежити череп, и оживший труп замер.
– Да, кстати, док, там в грузовике ещё робот-паук. Его тоже надо осмотреть.
Митрофаныч вздохнул и сел на небольшой ящичек, положив руки на колени и сгорбившись как столетний старик.
– Княже, дай передохнуть. У меня сегодня приключений на год хватило. А паука я легко выпотрошу. Я с роботами эксенов частенько сталкивался. Купят у чужих неведомую хрень, а мне потом разбираться.
– Мы эт… мы пойдём? – тихо, словно боясь привлечь излишнее внимание, спросил Тон, указав на дверь лифта. Не дождавшись ответа, подошёл, через силу подхватил прооперированного товарища и так же бочком двинулся на выход. – Линка, приведь Моржа в порядок, и домой, – прошептал он.
– Мда-а-а, – протянул Потёмкин, подошёл к Ивану и осторожно положил руку парню на плечо. – Растёшь, княже. Скоро будешь вселенными сотрясать.
Иван устало улыбнулся, проводив взглядом сбегающих панков, а потом с улыбкой посмотрел на Нульку, окружённую тёплым сиянием и с рыжими искрами в волосах. А фея подошла к беременному андроиду, плюхнулась на колени и ткнулась носом в силиконовое пузо, разглядывая эмбрион.
– Ты даже не будешь их задерживать? Всё же, нападение на инквизитора, – продолжил Потёмкин.
– Нет, – покачал головой княжич, – пусть бегут. Интуиция говорит, что мы ещё встретимся с этими дикими волками каменного леса.
Глава 19
Тупик для купчихи
– Сегодня твоя очередь убираться и готовить, – произнёс Рекс, сидя за столом. Он сдвинул в сторону дешёвый чайник, расстелил белое полотенце и разложил на том оружие. Поставил чёрный флакон и кусок серой ткани. А затем взял в руки тяжёлый пистолет и начал разбирать.
Фёкла, которая стояла перед небольшим зеркалом, сперва не поняла сути. Какая уборка и готовка? Кому это вообще сказано?
Глаза девушки вяло скользили по отражению. За последние три дня очень много чего изменилось. Под глазами появились мешки, синяк на левой скуле – это она не удержалась на бревне и упала, хорошо, что не сломала кость, и ударилась по касательной, но синяк виднелся не только на лице, но и на плече. А ещё сбиты в кровь колени и локти. На ладонях ссадины. Обломаны ногти. Ноги ниже колен в многочисленных свежих царапинах, словно кошка исполосовала.
От нечаянных прикосновений к ранам чёрный ошейник тускло мерцал белым светом, отражая боль, пробегающую по нервным окончаниям. А когда Фёкла падала с препятствия, светился, будто уличный фонарь.
Но куда более сильные страдания причиняла боль не физическая, а внутренняя. Упыриха за неповиновение или промедление била девушку шекером, словно животное. Было обидно до слёз. Собственного, они почти и не высыхали все эти три дня.
– Буся, ты слышишь? – переспросил Рекс, не отрываясь от чистки оружия.
Фёкла повернула голову и уставилась на ручного человека.
– Да пошли вы все, – процедила она и добавила: – Я не Буся, у меня имя есть.
– Хорошо, – буднично продолжил Рекс, не прекращая своего занятия, – тогда ты будешь есть сырое мясо, сырые овощи и хлеб. На тебя готовить не будем.
– Тоже сырой? – съязвила купеческая дочка.
– Нет, – невозмутимо ответил человек, – в виде муки.
Фёкла расплылась в вялой улыбке, а потом до неё дошло, что этот угрюмый, неуловимо похожий на добермана боец совсем не шутит, и девушке действительно придётся есть сырые продукты, потому что делиться с ней, как раньше, никто не станет. Купчиха от обиды поджала губы. На неё напала бессильная злость, отчего хотелось кусать не только локти, но и хромированные ножки кроватей, и бить отражение в зеркале. А этого ублюдка она вообще бы с удовольствием задушила его же кишками.
– Почему я⁈ – взорвалась Фёкла, сделав шаг вперёд и тут же отпрянув, ибо споткнулась о непробиваемый и холодный взгляд пса-убийцы в человечьем обличии. – Почему⁈ Что, других нету? Я же только и делаю, что тренируюсь на этой долбаной площадке! Я устала! Мне больно!
– Всем больно, – ровно ответил Рекс. – Все тренируются. Я с Максом по ночам, когда свободно бойцовое поле. Дарька – по утрам, до выгула домащков.
– Мне плевать, кто такие домащки, я – не они!
– Я недоговорил, – прорычал Рекс. Истерика дикой самки начинала его выводить из равновесия. – Ты и так пропустила один круг. Позавчера убиралась и готовила Дарька. Вчера – Макс. Завтра – я. А сегодня ты. Всё просто.
– Не хочу! Не буду! – подавшись вперёд, заорала Фёкла.
Рекс вздохнул.
– Дикие и сырое едят. Но пропустишь круг, есть ты будешь с грязной тарелки и грязной вилкой. Никто убираться за тебя не станет. И стирать за тебя не станет. Ты либо с нами, либо сама по себе. Тогда постелем коврик на улице у двери, кинем на пол кусок мяса, и намордник, чтоб прохожих не кусала.
Фёкла нечленораздельно заорала, схватила горсть вилок и швырнула их в стену. Вилки со звоном разлетелись по комнате, словно осколки надежды на нормальную жизнь. А следом купеческая дочка со всего размаху залепила пощёчину ручному человечку. На тщательно выбритом лице остался отпечаток женской ладони.
– Вы просто твари! Опущенные животные! – завизжала она.
Рекс закрыл глаза и скрипнул зубами.
– Больше так не делай, – процедил он, не открывая глаз.
– А то что? – проорала в лицо мужчине Фёкла и замахнулась снова. Но даже не успела понять, как так произошло, что Рекс оказался у неё за спиной, схватил за руку, а затем скрутил в три погибели. Ещё чуть-чуть и девушка окажется завязанной в узел, как шнур древней проводной зарядки.
Свободная лапища Рекса взяла девушку за волосы и наклонила к самому полу, отчего Фёкле пришлось опуститься на колени – силы слишком не равны. В охранном мужчине сто с лишним кило мышц, а в ней самой всего-то шестьдесят.
– Там вилочка под кровать закатилась, – изо всех сил стараясь сдерживать злость, процедил Рекс. – Твоя, наверное.
Сторожевой человек разжал пальцы, и купчиха плюхнулась ничком. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. От боли. От осознания своей слабости. От безвыходности ситуации. От жалости к себе.
Рекс молча стоял над девушкой и холодно смотрел на неё.
А к Фёкле приходило понимание, что другого пути больше не будет. Её, конечно, будут искать, но это время, и до спасения надо дожить. Просто дожить. А вот когда найдут, все они поплатятся за унижения.
Но чтоб это сделать, надо принять правила игры. И есть ещё одно «но».
– Я не умею, – прошептала девушка.
– Что ты не умеешь? – тихо спросил Рекс.
– Я… – начала Фёкла и замерла, – ничего не умею, – совсем осипшим голосом она завершила ответ. До купчихи дошло ещё одно откровение: папа далеко, его деньги тоже далеко, а без них она сама по себе никто. Это не её деньги. Не её возможности.
Взгляд девушки забегал по лицу Рекса, по потолку, по кроватям, по полу и остановились на одинокой жёлто-оранжевой лампе. А сама пыталась представить хоть что-то полезное, но дома она лишь кричала на родных и учила жизни всех окружающих. Дома все делали за неё: убирали, готовили, стирали, гладили. Даже в университете пропускала лекции и тусила в клубах, таща за собой друзей, всё равно папа купит диплом. А училась она на управленца-экономиста – чтоб сразу вступить на путь руководства фирмы, что папа обещал купить на выпускной. Но здесь её знания, даже если бы хорошо училась, не нужны.
– Ничего не умею, – опустив руки, голову и взгляд, прошептала Фёкла.
– Это не страшно. Научим, если кусаться не будешь.
Купчиха почувствовала, как сильные руки схватили её под мышки, в буквальном смысле приподняли над полом и поставили на ослабевшие ноги. Девушка чуть не упала, но ей не дали. Не дали несмотря на огромный груз апатии, свалившийся на хрупкие плечи. В голове побитым щенком скулила только одна мысль: «Дождаться спасения».
Дверь распахнулась и в неё вошла Дарька с младенцем на руках, а по шее девушки из двух небольших ранок бежали капли крови.
Рекс с прищуром оглядел вошедшую:
– Сильно?
– Нет, – отмахнулась та и улыбнулась, – госпожа с любовником немного увлеклись. Им было мало крови, которую я принесла c кухни, и они оказали большую честь, испив моей. Но они пьяные – по разу соснули для свежего вкуса, и только лишь.
Фраза звучала бы смешно, если бы не контекст, вытекающий из слов вместе с каплями крови из укусов на шее.
А Дарька меж тем села на свою кровать, устало прикрыла глаза и добавила:
– Буся, госпожа велела отправить к ней тебя.
Фёкла на мгновение замерла. А затем у неё снова подкосились ноги. И если бы не Рекс, упала.
– Я не хочу, чтобы меня ели, – пролепетала купеческая дочка, испуганно посмотрев на сторожевого человека. – Пожалуйста, спасите.
– Не съедят. Они сытые, а не придёшь, хуже будет, – отозвался Рекс и повёл Фёклу, которая еле держалась на ватных ногах, к двери.
Лестница, коридоры, вход в покои упырей были как в тумане, а потом купчиху просто затолкали в полутёмную, комнату. На этот раз она была освещена не тусклыми лампами накаливания, а несколькими едва горящими парафиновыми свечками в стаканах из оранжевого стекла. На громадной кровати валялись двое – сама Камелия и какой-то парень. Оба полностью обнажены.
Рядом раздался негромкий голос Рекса: «Я за дверью», а затем хлипнуло, оставляя девушку наедине двумя вампирами.
Фёкла, ожидая, что на неё сейчас бросятся и станут рвать горло. А когда упыриха радостно взвизгнула и нагишом соскочила с кровати, купеческая дочка зажмурила глаза и попятилась, уперевшись спиной в тёплое дерево двери.
Но вместо того чтоб укусить, Камелия схватила девушку за руку и потащила к кровати, а затем быстро сняла с неё заменявший одежду фартук, оставив лишь в кроссовках.
– Рон, смотри, какой человек у меня есть! Она дикая! Самая настоящая! И я её дрессирую. Правда, красивая?
– Она не опасна? – лениво оторвав голову от подушки, спросил упырь. Он совершенно не стеснялся того, что все голые, словно Фёкла была просто говорящей мебелью.
– Не. Лучше посмотри на это.
Камелия надменно указала пальцем на стол с трюмо.
– Буся! Принеси нерводёр!
Купеческая дочка поджала губы и медленно посмотрела на инструмент пыток. Она и так была бледная, потому как кровь отхлынула от лица настолько, что бледнеть и зеленеть дальше было просто некуда, даже губы посинели. Но деваться тоже некуда, и Фёкла медленно подошла к трюмо. Пальцы взяли предмет, оказавшийся на удивление тяжёлым, словно сделанным из свинца, золота или иридия.
– Зачем? – прошептала купеческая дочка, протягивая вещь неподъёмными, словно не своими руками – слишком сильна была память о той боли, что причиняет нерводёр.
Камелия вырвала орудие из онемевших пальцев Фёклы и бросила на кровать.
– И-и-и! – радостно завизжала она и посмотрела на своего любовника. – Ты видишь?
– И чё? – лениво спросил упырь.
– Ничё ты не понима-а-аешь, – надувшись, протянула Камелия. – Она дрессируется. Ты же видел айковое свечение ошейника – это страх. Она боится нерводёра, но принесла.
Голая упыриха повернулась к девушке и указала пальцем на пол перед собой.
– На колени.
Фёкла посмотрела на нерводёр и медленно опустилась, а упыриха обхватила голову девушки, прижала к своей груди и начала гладить, как гладят собаку или кошку.
– Умничка, Буся, умничка.
Нервы купеческой дочки не выдержали постоянного напряжения, и Фёкла разрыдалась. Сперва опустили до уровня кухарки, заставляя готовить и убираться. Теперь хвалят за то, что в зубах тапочки приносит, не хватало ещё хвостом вилять и преданно глядеть в эти нечеловеческие глаза цвета медного купороса.
Нервы, натянутые до предела тьмой того тупика, в который попала их обладательниц, зазвенели и заныли. Фёкла медленно обняла упыриху левой рукой, а правой дотянулась до нерводёра.
– Э! – воскликнул упырь, привставая на локте, но было поздно. Купеческая дочка с силой закричала, оттолкнула вампиршу от себя и вскочила на ноги.
– Сдохни, сука!
И сжала в пальцах орудие пыток, прицелившись в свою мучительницу.
Нерводёр загудел, а Камелия, упавшая на кровать, звонко засмеялась.
– Дура! Он не действует на детей кровавого бога!
Фёкла от неожиданности застыла и попятилась, а потом выскочила из покоев. На пути встал Рекс.
Купеческая дочка на секунду замерла. Пусть в упырей пыточный кастет не стреляет, но Рекс – человек.
Фёкла вскинула руки с оружием. Ручной мужчина не успел уклониться, и когда нерводёр загудел, выгнулся дугой, как эпилептик.
– Где космопорт⁈ – истошно завопила купчиха. – Отвечай!
Рекс упал на колени и согнулся пополам, а потом указал рукой в сторону лестницы, ведущей на главную улицу, тянущуюся в большом туннеле.
– Направо и до конца. Три километра, – через силу выдохнул он.
Фёкла сорвалась с места, не обращая внимания на то, что голая. Из мыслей была только одна: «Бежать». Она билась в висках вместе с частым пульсом.
Пролетев по лестнице так, что перепрыгивала через три-четыре ступени, купчиха оказалась на улице. Мало кто обращал на девушку внимание, словно так и принято бегать среди прохожих в костюме Евы, а тот, кто всё же замечал, натыкался взглядом на ошейник и тут же этот взгляд отводил, делая вид, что его не касается.
Задыхаясь от боли в боку и чувствуя привкус крови во рту, купчиха пронеслась эти три километра как загнанная лань, лишь краем глаз отмечая движение людей на открытых лоджиях на стенах пещеры, на дорожках и переходах. До свода было не меньше тридцати метров, но жёлто-оранжевый свет давил на голову, как крыша тесного ящика.
А потом пред ней предстал громадный шлюз с надписью на нескольких языках, в том числе на русском: «Космопорт».
– Сука! – заорала девушка, согнувшись пополам. – Почему⁈ Ну, почему⁈
А шлюз был хорошо бронирован и наглухо закрыт, и за толстым стеклом стояла охрана, в которой по стойкам и преданно бегающим глазам угадывались четыре бойцовых человека, одетых в тёмно-серые камуфляжи и такого же цвета бронежилет и шлемы. Все вооружены штурмовыми винтовками.
– Уроды! – завопила Фёкла, чувствуя, как к горлу снова подступил тугой ком, а на глазах навернулись горькие слёзы. Купчиха закрыла свободной ладонью лицо и зарыдала, бормоча сквозь всхлипывания: – Мамочка, я хочу домой. Я буду вести себя хорошо. Я буду учиться и больше не буду убегать. Мама, прости меня.
Девушка уронила руки и задрала лицо к освещённому охристым светом своду пещеры.
– Боже, если ты есть, помоги.
– Ты не вернёшься, даже не проси у него помощи, – раздался за спиной сильный и знакомый голос.
Фёкла вздрогнула и повернулась. Перед ней стоял тот самый упырь, что купил девушку у пиратов – отец Камелии.
Он шагнул к купчихе, поднял руку и поддел пальцем чёрный силиконовый ошейник, который по-прежнему был на Фёкле.
– У тебя три выхода: покончить с собой, оказаться в клетке для размножения с кормовыми людьми или достичь успехов. Достигнешь, получишь нормальную работу, нормальный паёк, нормальную комнату и относительную свободу, в том числе свободу родить от того, кого выберешь сама. Больше вариантов нет.
– Это всё из-за вас, – прошептала девушка, глядя в бирюзовые глаза без зрачков.
– Не я тебя украл, – покачал головой вампир, – но если бы я не купил тебя, то ты бы попала либо на астероид к Живодёру, где сошла с ума от бесконечных пыток. Либо попала на опыты в анклав. В лучшем случае – стала крепостной крестьянкой у ностальгирующих по былому величию изгнанных божков.
– Зачем мне такое будущее? – проговорила ослабевшим голосом Фёкла.
– Пойдём, покажу.
Упырь отпустил ошейник и стиснул пальцы на локте девушки, направившись в сторону космопорта.
Дверь почти сразу же открылась, пропуская благородного вампира внутрь. Бойцовые люди встали по стойке смирно. А Упырь повёл Фёклу по боковой лестнице.
Здесь уже не было ни нарочито пышного золочёного барокко, ни серой казарменной утилитарности – только скудный хай-тек провинциального порта, за одним лишь исключением – везде были оранжевые лампы.
Вскоре, пройдя по алюминиевой лестнице, через недлинные, обшитые пластиком коридоры, они оказались на большой смотровой площадке. И за полукруглым стеклом, которое было во всю стену, стала видна планета. Тусклое красноватое солнышко почти не освещало покрытое трещинами ледяное поле. Небо было без единого облачка, но очень красивое – почти сплошь чёрное, с редкими звёздами, и его наискось пересекал яркий Млечный Путь. Судя по всему, планетарная система располагалась на периферии галактики.
Шлюз не был космопортом. Собственно космопорт раскинулся в километре от смотровой площадки, но туда тянулась широкая покрытая ребристым металлом дорога. По дороге медленно полз герметичный автопоезд на магнитной подушке, состоящий из трёх вагонов. Таким часто пользуются на лишённых атмосферы планетах.
– Посмотри, – произнёс вампир, указав рукой на большие, освещённые прожекторами купола правее космопорта. – Там живут наши пилоты и обслуга кораблей, породы которых мы специально для этого вывели. Там же обитают и брауни, протягивающие звездолёты сквозь гипер. Там почти как у тебя дома, разве что компьютеры не такие мощные, потому как царь запрещает продавать нам самые передовые технологии. И если покажешь себя хорошо, у тебя будет туда допуск. Как у Рекса.
– Я всё равно сбегу, – прошептала Фёкла. – Тогда вас всех перебьют.
– Не боюсь, – впервые улыбнулся вампир. – Царь нам ничего не сделает. Во-первых, мы буфер между сектором эксенов и человеческим, именно поэтому мы держим огромную армию бойцовых людей. Во-вторых, здесь обитель кровавого бога. Его место ссылки. А лишить Ламагру крови – это заставить его, толкаемого жаждой и голодом, вторгнуться во внутренние миры. Это уже случалось, и люди еле выперли его. Даже один мелкий дух из гипера может натворить бед, представь, сколько тогда погибло в пасти кровавого бога. И для этого заключено соглашение о перемирии. Потому твой побег не страшен, притом что очень и очень маловероятен.
Вампир отпустил локоть Фёклы и повернул девушку спиной к себе, а потом осторожно провёл пальцами вдоль позвоночника – по нейриджу, впрочем, остановившись не на нём, на упругих ягодицах девушки.
– Странно, что ты не знаешь этой истории. Ты же из закрытых секторов.
– Что? – переспросила купчиха.
– Значит, не из секторов. Обычно такие импланты ставят тем, кто занят на работах, информация о которых нежелательна в общей сети. В век цифры собственно цифра-то и ненадёжна, всё можно взломать, а если приборы работают напрямую от мозга, то ни кэша, ни логов, ни скрытых файлов, вообще ничего не остаётся. Полная конфиденциальность. Военные разработки. Полицейские операции. Государственная и коммерческая тайна. Криминальные корпорации, в конце концов.
– Это просто модно, – пробубнила купчиха, опустив глаза в пол. Ей сейчас стало стыдно. Стыдно даже перед вампиром.
Упырь снова улыбнулся, но на этот раз снисходительно, а потом несколько раз постучал костяшками пальцев по лбу Фёклы.
– А если и в мозгах ничего нет, то сохранность информации точно гарантирована.
При каждом стуке девушка молча моргала, как живая кукла.
Внезапно площадку заполнил громкий голос Камелии:
– Буся! Бусечка!
Вампирша, одетая в очередное крайне легкомысленное платье, остановилась на пороге смотровой площадки.
– Буся, ко мне!
Фёкла снова заплакала, а вампир положил руку на плечо девушке.
– Я показал тебе пряник. Выбор за тобой, и помни, я не добрый дядя, желающий помочь, я профессионал, который хочет выжать из своего живого имущества всё до капли. И если надо будет, действительно выжму до последнего эритроцита. Даже из костного мозга.
