Текст книги "Поворотный момент (СИ)"
Автор книги: Игорь Осипов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Глава 5
Дикая Фекла
Фёкле снился торговый центр. Шумный. Вонючий. Быдлячий. Было не протолкнуться от дешёвых людей, прущих вязанки дешёвых вещей.
Девушка шла босиком на цыпочках по мусору, стараясь не наступить в человеческое дерьмо, размазанное по серому бетону, и не прикасаться голой кожей к суетящемуся сброду, которому самое место в этой грязи.
А потом Фёкла проснулась. Это был даже не сон, а мучительная полудрёма, в которую время от времени она проваливалась, выныривая для того, чтоб, пересиливая брезгливость и страх, справить нужду, либо свернуться клубочком от боли в пустом желудке.
Купчиха уже потеряла счёт времени.
Сколь прошло? Три дня? Четыре? Неделя?
Часы и минуты тянулись липкой белой массой, словно расплавленное стекло, в которое накидали кусочками ужас неизвестности и животный страх перед смертью, неудобства пребывания и отвращение к публике, которая располагалась рядом.
Все триста человек были напичканы как сельди в бочке в большой контейнер-скотовоз, у которого не было ни иллюминаторов, ни часов. Гаджеты у пленных отобрали, а тем, у кого встроены имплантаты, нацепили ошейники с глушилками.
Зато по всепроникающим вспышкам можно было сказать, сколько прыгали через гипер – восемнадцать с большими перерывами раз, словно дух был очень слабым, и ему требовалось долго собираться с силами.
Люди сидели вдоль стены. Кто-то дремал, но нормально спать получалось плохо, так как яркие, режущие глаза лампы не выключались. Посередине помещения стояло три ведра, которые использовались в качестве туалетов, и от них воняло неимоверно. Аж выворачивало. С торца прямоугольного загона, у входа, валялись пластиковые бутыли из-под питьевой воды. Пленных не кормили. Желудок даже перестал просить свою долю. Навалилась слабость и апатия.
– Папенька за меня заплатит, – в который раз, словно молитву, повторила купеческая дочка и посмотрела на труп у вёдер. Недавно у мужчины в дорогом костюме случилась истерика, и пираты пристрелили его и оставили валяться там, где упал.
Фёкла уже устала плакать, а от высохших слёз щипало глаза.
Так бы и продолжалось это монотонное сидение при ярком свете, среди хныкающих или просто угрюмых людей, но дверь открылась, и в неё зашли несколько громил, а следом долговязый в чёрной медицинской маске с белым черепом и костями, изображёнными в стиле пиратского флага.
– Так, падаль! – заорал самый большой головорез после того, как пробежался довольным взглядом по людям. – Сидим смирно! Щас вас будут выкупать!
Пленные оживились и принялись перешёптываться. Летевшие с семьями успокаивали своих домочадцев.
Головорез постучал в дверь, и через минуту в скотовоз двое в неряшливых одеждах занесли столик и стул. А у дверей встали ещё несколько вооружённых людей.
Громила уселся поудобнее и положил на столешницу небольшой проектор и планшет. В воздухе возникли окна с таблицами. Долговязый в маске стал сбоку.
– Ха, я же говорил, что хороший улов. Деньжат срубим и заляжем на год на дно какого-нибудь кратера.
– Рано залегать, – картаво ответил масочный.
– Не, метеор мне в задницу. Босс совсем по краю ходит, – недовольно пробурчал головорез.
– Сказал рано, значит, рано, – произнёс долговязый и неспешно пошёл по скотовозу, водя головой и очень внимательно рассматривая людей.
Так же пристально и Фёкла глядела на человека. А масочный спокойно обогнул труп, дошёл до стены, развернулся и дотронулся пальцами до наушника в левом ухе, словно прислушиваясь к чему-то.
– Сортируй!
Головорез хлопнул в ладони и встал с места.
– Раздеваемся! Живо!
Люди стали неуверенно переглядываться, и тогда громила достал пистолет и выстрелил в ближайшего пленного.
– Я сказал, живо встаём и раздеваемся!
Толпа, по которой прокатилась волна плача, зашевелилась. На грязный пол стали падать пиджаки, рубашки, штаны, платья.
– Совсем раздеваемся!
За верхней одеждой под ноги посыпалась и нижняя. Вскоре всё, и женщины, и мужчины, и дети, остались нагишом. А затем свет померк, сделавшись таким, словно под потолком горела лишь одинокая восковая свечка – жёлтым и тусклым.
Буквально несколько секунд спустя в скотовоз стали заходить новые посетители. Иным словом язык не поворачивался их назвать.
Громила рявкнул на головорезов у двери, и те вытянулись по струнке, словно часовые у мемориалов.
– Чё так темно? – громкой пробасил толстый бородатый мужчина в старинной одежде, недовольно щурясь. На нём была багряная жилетка, расшитая цветочными узорами, белая рубаха и широкие полосатые штаны, заправленные в блестящие сапоги. В руках у него плётка, а вместо пояса – обычная толстая верёвка, похожая на бельевую. Словно это приказчик на костюмированной ярмарке.
Тем временем бородач отошёл от двери и пропустил ещё несколько лиц. Следом неспешно просочилась странная бледная троица, главным в которой был высокий худой человек в чёрном плаще с красной подбойкой и глубоким капюшоном. У белой рубашки имелись длинные кружевные манжеты и такой же шейный платок вместо галстука. Плащ скрепляла красивая золотая заколка. При этом глаза блестели каким-то неестественным светом, словно зрачки были не чёрные, а сине-зелёные, или даже индиго.
Остальное одеяние составляли обычные брюки со стрелками и лакированные туфли.
– А! Упыряки пожаловали! – отрывисто пролаял бородатый, разглядывая соседа.
А худой аристократически поджал губы, словно бородатый был ему до крайности омерзителен. Впрочем, на голых пленных, стоящих вдоль стен и прикрывающихся ладонями, он смотрел так же.
– Падальщик, – процедил худой аристократ в сторону бородатого. Голос оказался неожиданно неприятным, с едва заметной шепелявостью, как у сказочного болотного гада.
Фёкла поёжилась от ощущения какого-то театра абсурда. Словно всё происходило не на самом деле. Она несколько раз была на квестах и аттракционах ужасов, такое же ощущение. Даже убийство мужчины выглядело бутафорским.
– Всё по плану? – удивительно вежливо спросил головорез, глянув на гостей с не подходящим убийце теплом во взгляде.
– Да! Давай быстрее! Время – деньги! – пролаял бородач, а аристократ, которого назвали упырякой, лишь кивнул.
– Три жэ! – прокричал пират, словно предупреждая, типа берегите голову и дотронулся до одного из голограммных окошек.
На Фёклу навалилась тяжесть, будто на спину запрыгнул толстый-претолстый человек. Не выдержав, девушка рухнула на колени, больно их отбив, и упёрлась руками в грязный пол.
Не только она упала, почти все повалились как подкошенные со стонами и плачем.
Но три жэ длились буквально несколько секунд. А после этого между людьми начали прохаживаться гости, которые походили на покупателей в зоомагазине, Фёкла точно так же ходила с мамой, приглядывая сумочковую микрособаку. Впрочем, стоило им заговорить, сходство усилилось ещё больше.
– Вот этих и этих! – указывал пальцем бородатый. Общим счётом он выбрал около сорока человек, отдавая предпочтение семьям.
Упыряка ходил долго, останавливаясь перед каждым и холодно оценивал.
Тем временем между головорезом и старомодным приказчиком развернулся самый натуральный торг.
– Эти летели первым классом! – возмутился пират. – За них пол-ляма!
– Не! К чёрту! – эмоционально возмущался бородатый. – Я же их не на выкуп беру! Мне работники нужны! Двести пятьдесят!
– Четыреста! Я лучше толкну их упырям!
– Триста и не тысячей больше! Упыри их всё равно не возьмут!
– Ты совсем из меня верёвки вьёшь! Я тебе в прошлый раз толкнул мужика, а его потом спрашивали!
– Я в этот раз оптом беру! – залаял приказчик.
– Я дам за них триста, если возьмёшь ещё десяток.
– Ты издеваешься⁈ У меня больше нет места, да и на Ала́те их кормить нечем! Возьму ещё пятерых.
Фёкла таращилась то на ругающихся, то на худощавого в плаще, а тот вдруг встал напротив девушки, отчего у купеческой дочки похолодело внутри. У худощавого действительно были клыки, а глаза на самом деле цвета индиго, отчего радужка и зрачки незначительно отличались лишь оттенком.
Мужчина протянул руку и поддел кончиками пальцев подбородок. Девушка дёрнулась, пытаясь отступить, но жилистые пальцы худощавого оказались на удивление сильными. Он вцепился в нижнюю челюсть купчихи, отчего Фёкла скривилась от боли.
– Убери руки, – процедила девушка.
Упырь зловеще улыбнулся, но не ответил, и с силой повернул голову девушки, рассматривая в профиль. Второй рукой дотронулся до шеи, словно ища пульс, а потом его ладонь скользнула вниз и легла на грудь.
Фёкла ухватилась за запястье упыря, стараясь вырваться.
– Стой смирно, не то руку сломаю, – прошипел упырь и оскалился.
Девушка поджала губы, пересиливая желание завопить, но и расслабиться и получать удовольствие тоже не получалось.
– Руки, – ещё раз прошипел упырь.
Фёкла разжала пальцы, а покупатель продолжил осмотр. Он пощупал живот, затем заставил развернуться и провёл рукой вдоль нейриджа, а под конец хлопнул по попке.
– Я выбрал, – произнёс упырь. Он сделал пол-оборота к пирату и чуть ли не мизинцем указал на людей, общим числом около трёх десятков, а потом глянул на Фёклу.
– И вот эту на сдачу.
– Не! Я эту красавку сам возьму! – заорал приказчик.
– Аукцион! – хлопнув в ладони, проголосил пират.
Покупатели переглянулись. Первым назначил цену бородатый.
– Даю сотку тысяч.
– Двести, – перебил ставку упырь.
– Триста.
– Господа! – встрял пират, – На всякий случай напоминаю, что платите полновесным золотом! Никакого безнала или бумаги!
– Ты ему серебром отсыпь! – язвительно гавкнул бородатый, кивнув на вампира, и вновь повысил ставку: – Четыреста!
– Миллион, – вдруг произнёс упырь. Пираты у двери аж дух затаили.
А Фёкла собралась с силами и произнесла:
– Папа заплатит десять миллионов. Отпустите меня.
Головорез заржал и похлопал в ладоши, как будто девушка выдала очень смешную шутку.
– Да хоть сто миллионов. Не будет твоего папки, потому что он сразу настучит на нас в полицию, опричникам или инквизиции. Нет уж, лучше подешевле, но зато шкура цела. Знаешь старую поговорку: жадность фраера сгубила? Вот то-то же.
Только сейчас до Фёклы дошло, что выкупа не будет. Что надежды тщетны, и домой она не вернётся. На глазах сразу же выступили слёзы, а душа упала низ пустого живота, где свернулась в тугой и тяжёлый ком страха. Свернулась и замерла, как ёжик или броненосец при виде хищного зверя.
– К чертям собачьим! Забирай куклу себе! – прорычал бородатый и махнул рукой.
Упырь улыбнулся, щёлкнул пальцами и достал из кармана пачку обычных влажных салфеток. Вытерев руки, отошёл в сторону. А те, кто сопровождал покупателей, стали грубо выталкивать живой товар из помещения.
Женщины заплакали. Мужчины хмуро смотрели на пленителей. Дети испуганно таращились исподлобья. Кого-то пришлось нести, потому как стало плохо.
Дошла очередь и до Фёклы.
– Нежнее! Я не для того отдал миллион, чтоб увидеть синяки и ссадины, – повысил голос упырь, когда его приспешник схватил девушку за руку и захлопнул на запястьях наручники.
– Товарный вид – прежде всего! – поддакнул радостный пират и подмигнул девушке. – Золотце ты наше.
Упырь криво улыбнулся и покинул помещение.
Купленных у пиратов людей стали выводить цепочкой по одному, и Фёкла оказалась в самом конце.
Путь был недлинный. Коротенький коридорчик, охраняемый с двух сторон вооружёнными головорезами, привёл к шлюзу, а там и на звездолёт, похожий на большую яхту.
Фёкла ощущала себя словно в тумане, потому мало чего запомнила. однако было темно, как в сумерках, а под потолком горели тусклые красно-оранжевые лампочки накаливания.
– Тех запри в трюме, а вот эту дай сюда, – властно произнёс упырь и вытянул руку.
– Не боитесь брать на мостик дикого человека? – спросил приспешник, подталкивая девушку к своему хозяину. Не подходило для высокого урода слово босс. И шеф не подходило. Но и для тёмного властелина масштаб был маловат. Потому просто хозяин.
Упырь криво улыбнулся, взял Фёклу под локоть и повёл по коридору.
На мостике ждали трое. Высокий, одетый в бронежилет охранник со сломанным носом и шрамами на тяжёлом лице. Молодой и очень худой пилот в белой спецовке. Причём пилот был кучерявым и оттого похожий на пуделя-альбиноса. А в углу мостика горбился и виновато-испуганно таращился на хозяина дух брауни, одетый в набедренную повязку, сделанную из старой половой тряпки. Брауни был ростом не выше метра, а родом оттуда же, откуда и друиды с лесными эльфами.
Как-то в детстве Фёкла читала старую-престарую сказку про мальчика-волшебника, и там был домовой дух-помощник, которого срисовали с древних брауни. Тоже в ходил лохмотьях, и все его обижали. И такой же взор светлых глаз.
А если о глазах в целом, то люди глядели на хозяина космической яхты с обожанием и готовностью кинуться исполнять малейший приказ.
На мостике было прохладно. И снова всё красное, даже лобовые стёкла, работали как алый светофильтр. Только тусклые огоньки на приборной панели сверкали разными цветами, да длинный и гибкий плафон пилота горел белым, освещая небольшой пятачок на чёрном пластике перед человеком.
– Домой, – холодно произнёс упырь. Он неспешно снял плащ и бросил солдату. Потом поглядел на Фёклу и указал на кресло: – Садись.
Девушка растерянно оглянулась на людей и опустилась на место, а потом вскрикнула, так как упырь ей вогнал в плечо укол из пневмошприца.
Купчиха открыла было рот, чтоб спросить, что это, но сознание быстро померкло.
Сколько прыжков было, неизвестно. Когда Фёкла пришла в себя, её нёс на руках тот солдат, чтоб был на мостике.
Девушка оглядела на окрашенные нелепыми цветами высокие потолки и обклеенные абсурдными обоями стены, словно чмо, возомнившее себя художником, просто-напросто вылило несколько банок краски, а затем размазало кисточкой по поверхности.
– Очнулась, господин, – произнёс солдат и поставил Фёклу на ватные ноги перед высокой ажурной дверью.
– Рекс, место, – беззлобно произнёс упырь и постучал. – Золотко моё алое, я захожу.
Купчиха вяло огляделась в поисках собаки, но не нашла, зато солдат быстро отскочил в сторону и чуть ли не на цыпочки привстал, ожидая команд от упыря. Упырь же толкнул дверцу, затем подхватил Фёклу под локоть и вошёл.
– Я тебе подарок купил! – громко произнёс он.
Девушка собралась с силами и окинула взглядом помещение. Обычная спальня в черно-красных тонах. Красивая люстра с теми же тусклыми лампами, что и на корабле. Большая расправленная кровать. В углу стояла огромная клетка с каким-то инопланетным уродцем, похожим на мутанта-убийцу в миниатюре. Полстены занимал громадный экран видиообоев. И тоже в кроваво-красных тонах.
На кровати валялась молодая упыриха, водя руками по висящими над ней голограммным окошкам от смарт-браслета.
Девушка, одетая только лишь в одну прозрачную майку, ловко вскочила с места. А упырь толкнул вперёд пленницу и немного язвительно произнёс:
– Справишься с дикой сучкой, можно будет приучать тебя к семейному бизнесу.
– Крутяк! – громко произнесла упыриха, сверкнув клыкастой улыбкой, и встал перед купеческой дочкой. Они были одного роста и одного возраста, даже внешне были похожи. – Она мне нравится. Спасибо, па. Щас оденусь, пробегусь с ней по лавкам, куплю ошейник, намордник и сбалансированный корм для людей. А назову я её Буся.
– Меня зовут Фёкла, – пробурчала купчиха, зло глянув на эту дуру. Страх отступил, оставив чувства абсурда и голодную слабость.
– Нет! – громко прокричала упыриха. – Па, прикажи ей, чтоб звалась Бусей!
– Фёкла, – сухо прорычала купчиха.
Вампирша топнула ногой и надулась.
– Ты Буся! Слышишь⁈ Буся! Па, почему она не слушается⁈
Вампир злорадно улыбнулся и попятился, взявшись рукой за дверцу. И лишь выныривая за пределы спальни, проронил ехидные слова:
– Конечно, не слушается. Во-первых, она дикая, а во-вторых, не зря же питомца подбирают под стать хозяину. Она тебя стоит, поверь чутью старого человековода. А я посмотрю, как ты будешь её дрессировать.
Глава 6
Разница в подходах
Нулька, одетая в свою любимую цветную пижаму, осторожненько, на самых цыпочках, кралась по коридору. По корабельному расписанию на борту «Синей птицы» стояла ночь, и богинька не хотела никого разбудить. Но спал отнюдь не весь экипаж. Например, княжич сидел в кают-компании и бурчал, что-то много печатая на голографической клавиатуре. Он то хватался за голову и пыхтел, то с руганью брался за дело.
Но сейчас фею интересовал не княжич, а другой совершенно человек.
Девушка настолько не хотела, чтоб её видели, что от азарта закусила губу. Глаза богиньки блестели, словно светлячки, а на лице играл румянец.
– Да задолбала эта макулатура! – закричал княжич, потом послышался звук сминаемого листка бумаги, громкий и ёмкий выкрик «на хрен!» и стук комка о стекло. Парень попал либо в иллюминатор, либо в аквариумы с мелкой нечистью, ставшие украшением кают-компании.
Нулька вжалась в стену, подождала, пока Иван не возьмёт новый лист и не продолжит писать, и двинулась дальше ещё медленнее прежнего и держась за пластик ладошками.
Богинька ощущала себя эдакой шпионкой, она даже заклеила жвачкой все камеры в коридоре, чтоб пилот, который неотлучно сидел на мостике, ничего не увидел. Хотя он всё равно увидел, но тогда Нулька приложила палец к губам, с просьбой не шуметь. Женек состроил растерянную физиономию, пожал плечами и спросил: «Это такая игра?». Нулька кивнула в ответ.
Из-за этого робота богинька сделала большой крюк и потеряла много времени, хотя изначально надо было всего лишь пройти наискосок к соседней каюте.
И вот сейчас заветная цель оказалась близка. А вместе с ней и ощущение, чтоб все беды останутся позади.
Остановившись у заветной двери, Нулька сделала вдох, собралась с силами и осторожно постучала. В ответ была тишина.
Девушка поморщилась, чувствуя, что шанс нормальной жизни ломается, а на новую авантюру у неё не хватит духу.
Но в этот момент изнутри раздался голос новенькой:
– Кто там?
– Варвара Васильевна, откройте, – прижавшись щекой к двери, очень-очень тихо позвала Нулька.
Послышалось шуршание, и дверца приоткрылась, а в щёлочке показалось лицо женщины, прикрывающейся белым банным полотенцем.
– А что шёпотом? – негромко спросила Варвара, разглядывая нежданную гостью.
– Пустите, пожалуйста, – попросилась фея с мольбою в глазах.
Варвара Васильевна приоткрыла дверь пошире, высунула наружу голову и посмотрела вправо-влево.
– Ладно, заходи.
Нулька чуть ли от радости подпрыгнула, а потом скользнула в каюту. Помещение было ничем не украшено, да и откуда было взяться украшениям, если новенькую только вчера приняли на борт. Притом что с собой у женщины не имелось даже своей зубной щётки и сменного белья – на костре было как-то не до этого. Разве что расправленная кровать и кружка чая на столе указывали на то, что каюта жилая.
Варвара Васильевна со вздохом опустилась на спальное место и уставилась на ночную гостью.
Нулька криво улыбнулась и заломила руки, не зная, как начать разговор. Пауза затянулась на добрых пять минут.
– Я, наверное, пойду, – указав на дверь, наконец, пробормотала богинька и добавила: – Глупо всё это.
– Но ведь ты даже не сказала, зачем пришла. Как тогда можно решить, глупо это или нет? – с лёгкой улыбкой произнесла ведьма.
Нулька потупила взор и вздохнула, а потом забормотала:
– Я того… а они этого… а вы как раз, и они все…
Варвара Васильевна вздохнула и провела пальцем по переносице.
– И ты решила прийти ко мне, отдать свой чудесный голос и рыбий хвост в обмен на ноги и возможность быть с принцем. Так?
Богинька опустила глаза и осмотрела себя.
– Не. Ноги у меня есть, я просто хочу посоветоваться. А откуда вы про хвост узнали?
– Ясно, – широко улыбнулась ведьма. – Сказок мы не читали. И вот тебе мой первый совет: прочти про русалочку. Только не ванильно-слащавую версию, а самую первую. Тебе будет очень полезно. И заодно договоримся: общаемся на «ты».
– Так вы… ты поможешь? – сразу повеселела богинька. У неё даже волосы засветились, как будто где-то для подсветки спрятаны специальные оранжевые прожекторы.
– Если бы я была просто пассажиром, то ответила бы отказом, но раз мы в одной команде, так уж и быть, помогу.
Нулька подпрыгнула на месте, едва сдерживая крик радости, а потом затараторила:
– Я не хочу быть чудовищем, а ещё хочу, чтоб Ваня меня не обходил стороной, а любил. А ещё, чтоб капитан не дразнился. И вообще, хочу быть нормальной. Ты же ведьма, у тебя наверняка найдётся приворотное зелье. И зелье… противооборотное, чтоб я не становилась монстром. Вот.
Варвара Васильевна малость растерянно уставилась на девушку, а потом тяжело вздохнула. Ответила не сразу, а только тщательно обдумывая речь. Нулька же преданно галдела на женщину, ожидая, что по мановению ведьминской пробирки с растворенной в ней волшебной палочкой все беды кончатся. Вот прямо сейчас, и никогда больше не вернутся.
Ведьма неспешно потёрла висок, разглядывая наивное детское лицо с большущими глазами.
– Знаешь, это не так просто, – протянула женщина.
Нулька сразу сникла и погасла.
– Так и знала, что глупо, – пробурчала она.
– Нет. Не глупо. Каждый хочет, чтоб его любили. Просто это будет немного дольше, чем ты думаешь.
Богинька заулыбалась и просияла, ожидая откровений, а ведьма поудобнее закуталась в полотенце и пустилась в полёт мыслей:
– Давай представим, что я сделаю приворотное зелье, и княжич сразу тебя полюбит. Да что там говорить, все тебя полюбят.
Корабельная фея подошла поближе к Вере Васильевне и опустилась на пол на коленки, готовая слушать.
– А что ты будешь делать с этой кучей любви? – задала вопрос ведьма.
– Как что, – смутилась Нулька, – я буду… радовать всех и радоваться сама.
Вера Васильевна снисходительно улыбнулась и опустила себе на колени руки, сложенные в замок.
– А ты унесёшь столько любви?
– А разве бывает слишком много?
– Ясно. Тогда предлагаю потренироваться на кошках, – с прищуром произнесла ведьма.
– На кошках? – изумилась Нулька. Она даже насупилась, ища подвох.
– Да, на кошках. Я не люблю роботов, но у вас есть механический кот. Он будет в самый раз. Но для этого нам нужна помощь вашего автопилота.
– Я сейчас! – закричала Нулька и исчезла. Волна разряжения, заполнившая то место, где только что была богинька, больно ударила ведьме по ушам, заставив поморщиться, раскрыть рот и зажать уши ладонями, а на пол упала цветная пижама.
А в следующий миг дверь открылась, и в неё на четвереньках протиснулась голая Нулька.
– Сейчас-сейчас, – пробормотала фея, дотянулась до оброненной одежды кончиками пальцев и исчезла, утащив пижаму с собой.
Вскоре из коридора послышался недовольный голос пилота:
– Да что тебе надо? Не толкайся, я и так дойду.
Дверь раскрылась ещё шире и в неё буквально силой пропихнули робота. Он скорчил эталонную недовольную физиономию и уставился на ведьму, а из-за его спины выглядывала довольная Нулька, на которой пижама оказалась впопыхах надета шиворот-навыворот. А весь вид богиньки выражал готовность идти до победного конца.
Ведьма смерила Женька́ с ног до головы и заговорила, причём ласково, как лисичка-сестричка из сказки:
– Женечка, Буратинко ты наш, будь человеком, помоги нам.
Пилот тут же сменил выражение лица на улыбающееся. У него, несмотря на старания, мимика больше походила на очень качественные смайлики, чем на живые эмоции.
– Нам нужен кот. И принеси чаю.
– Вам с вареньем или сахаром? – тут же протараторил пилот в готовности услужить. Ещё бы, попросили быть даже не киборгом, а настоящим человеком.
– Просто чаю.
Пилот быстро вынырнул, а Нулька растерянно посмотрела на Варвару Васильевну. Ей было немного завидно от того, как женщина ловко управилась с настырным роботом.
Женёк не заставил себя долго ждать, возникнув в дверях с жидким котом, висящим на сгибе левого локтя. Четвероногий лысый охотник повёл глазами по каюте и несколько раз жалобно мяукнул. А в правой – кружка с кипятком и пакетиком чая.
– Вот.
– Спасибо. Смышлёный мальчик, не находишь? – посмотрев с улыбкой на Нульку, произнесла ведьма.
Богинька просто молча кивнула. А Вера Васильевна взяла чай и продолжила:
– Женечка, я уверена, ты сможешь нам помочь. Надо всего-навсего выкрутить в настройках кота любовь к Нулечке до упора, чтоб зашкалило.
– Зашкалило? – переспросил робот, изобразив недоумение.
– Это термин из доцифровой эпохи. Означает установить значения на максимум.
– А! Ясно! Щас сделаю!
Пилот взял кота за шкварник так, чтоб смотреть глаза в глаза, а через секунду опустил животинку на пол.
– Готово!
Нулька с любопытством посмотрела на Мурзика, а тот отряхнулся и сразу направился к богиньке, начав громко-громко мурлыкать.
– И совсем не страшно, – улыбнулась корабельная фея, когда кот принялся интенсивно тереться о девушку.
– Ну-ну, – ухмыльнулась ведьма и посмотрела на пилота.
– Спасибо, Женечка. Дальше мы сами.
Робот исчез, оставив женщин одних. А как только дверь закрылась, ведьма заговорила шёпотом:
– Я уже слышала, что ты гиперпространственный оборотень. История на самом деле типичная, и хотя оборотни редки, они хорошо изучены, и путей, куда двигаться, несколько. Ты либо живёшь в уединении, либо потихонечку приучишь всех к тому, что ничего страшного в этом нет. Но помни, злоупотреблять превращениями нельзя. Даже не потому, что с тобой что-то может случиться, ты не Золушка, тыквой не станешь.
– А Золушка, это кто? И почему тыква? – переспросила Нулька, заставив Варвару Васильевну замереть от удивления.
– Да-а-а, – протянула женщина под нос, рассматривая девушку, – сказок мы точно не читали. Надо будет обязательно восполнить этот пробел.
– А как этим можно злоупотреблять?
Ведьма ненадолго прикрыла глаза, собираясь с мыслями. А Нулька от нетерпения прикусила губу. Она всё ждала рецепт счастья.
– Вернёмся к сказкам, – заговорила, наконец, ведьма. – Представь, что у некого королевича живёт царевна-лягушка. Это может быть любое земноводное, в которое угодила стрела. Не суть важно. И вот подумай, как он будет себя вести, если его суженая постоянно сидит на окошке в облике жабы и ловит комаров? Королевич будет видеть в ней женщину или всё-таки жабу?
– Жабу, конечно же, – отозвалась Нулька, фыркнув, мол, как можно не понять такой простой вещи.
– А кого он будет видеть в тебе, если ты постоянно будешь не в человеческом облике, а образе иного создания?
– Монстра, – насупилась Нулька.
– Именно. Потому всё строго дозировано и только для того, чтоб дать понять, что ты остаёшься собой даже в облике иного создания.
Богинька ненадолго задумалась, взвешивая все услышанные слова, а затем задала вопрос:
– А как я узнаю, что все привыкли?
– Хороший вопрос, – вытянув указательный палец, ответила ведьма. – Я на Земле куплю одну замечательную вещь.
– Какую?
– Увидишь. А пока иди к себе.
Нулька вскочила и, сияя, как ночной светильник, покинула каюту женщины.
– Мяу! – громко заорал кот и посеменил следом.
Ведьма откинулась назад.
– И всё-таки приятно побыть не злой ведьмой, а доброй феей-крёстной, – прошептала она и добавила: – Главное – не переборщить.
* * *
Фёкла стояла посередине комнаты. Тусклый оранжевый свет начинал раздражать. Хотелось есть, и девушка уже была согласна на сбалансированный корм для людей, о котором заикалась вампирша.
Упыриха, которую, оказывается, звали Камелия, уселась на край своей громадной кровати и дотянулась до стола с водружённым на нём трюмо. Оттуда взяла кубок, сделанной из чёрного стекла, потом задрала голову, закатила глаза и протянула фужер в сторону Фёклы.
Купчиха устало посмотрела на вещицу, а упыриха нетерпеливо вздохнула и потрясла бокалом.
– Ты чё, совсем тупая⁈ – заголосила она. – Ты совсем ничего не понимаешь?
– Сама дура тупая, – зло процедила Фёкла. – Я и не хочу ничего понимать.
– Кровь принеси! – проорала упыриха.
– Тебе надо ты и неси.
– Ах так⁈
Вампирша швырнула фужер в сторону девушки и вскочила с места с искажённым от злости лицом. Подбежав к столу, принялась открывать, а потом хлопать выдвижными ящичками. Вскоре нашла что-то вроде позолоченного кастета с белым огоньком индикатора, горящим на боковой части ближе к большому пальцу.
– Щас ты у меня будешь посговорчивее.
Камелия надела кастет на правую руку и вытянула в сторону купчихи. Фёкле сразу же стало больно. Так больно, словно кипятком ошпарили. Девушка даже не могла вдохнуть. Казалось, боль длилась не меньше часа, а когда пропала, сил хватило лишь на то, чтоб медленно опуститься на пол, а не рухнуть, как подрубленное деревце.
– Ещё хочешь⁈ – проорала вампирша. – Кровь – в холодильнике!
Фёкла со стоном встала, и, шатаясь, добралась до стены. Так, держась за стену, доковыляла до самого обычного холодильника. Сейчас с вампиршей ссориться не было никакого смысла, лучше переждать.
В холодильнике нашлась обычная еда, при виде которой в желудке заурчало. А ещё там была бутылка из тёмного стекла с надписью, выполненной непонятными символами.
Купчиха, запомнив содержимое, взяла бутылку и пошаталась обратно к вампирше, которая сидела и на диване с новым фужером. Пробка поддалась достаточно легко, а из сосуда потекла тёмно-красная жидкость.
А упыриха, быстро опрокинув кровь в себя, сменила гнев на милость.
Она посмотрела на Фёклу, улыбнулась и похлопала по бедру.
– Буся, иди сюда, на коленочки.
Купчиха взглянула на упыриху, как на конченую дуру, но спорить не решилась. Второго удара шокером-болемётом попросту не выдержит.
Сделав шаг, уселась Камелии на колени.
– Ты чё, совсем дура⁈ – заверещала вампирша и указала фужером на пол подле себя. На дорогой паркет упали тёмные капли. – Рядом! Сесть! На колени!
У Фёклы на глазах навернулись слёзы. Истерика и усталость смешались в одно целое. Девушка давно не плакала, но сейчас слёзы просто рвались наружу. Она рухнула на пол. Плечи затряслись. По лицу побежали тяжёлые солёные капли.
– Умничка, Бусечка, – как-то по-садистски ласково проговорила вампирша и погладила купчиху по голове, словно собаку.
Фёкла стиснула зубы, сдерживаясь, чтоб не откинуть упырихину руку. Это не хозяйка, не госпожа, это рабовладельческая тварь. Гадина, одним словом. Гадиной и решила для себя называть хозяйку.
Рука твари взъерошила густые белые волосы купеческой дочки, и в это самое время девушка подняла глаз на кастет, нацепленный на кисть вампирши, потом на ящичек, где лежал шокер. В голове, словно пульс на артерии, билась только одна мысль – бежать. Но для этого нужно наблюдать, ждать и выбирать подходящий момент. Одна проблема – все способы побега купчиха знала только из фильмов и игр, а те не всегда были реалистичны.
Камелия встала с кровати и досеменила до холодильника, откуда достала тарелку с явно подветренным сыром и колбаской.
– Буся, ко мне, – приказала она и опустила тарелку на пол.
