Текст книги "Поворотный момент (СИ)"
Автор книги: Игорь Осипов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– А эт… мож, его как лифт у дока? Типа, приказываю, сим-сим, откройся!
Иван ещё раз осмотрел шлюз и приложил руку к металлу, пытаясь ощутить характер материи. Пробуя навязать свою волю.
– Не. Он слишком упрямый. Да и замков не вижу. Без зрительного контакта не получится.
– Ну так эт… микродырку товойкнуть и камеру. Щас же есть ка́мки с волос толщиной, – продолжал панк.
Иван улыбнулся.
– А что, можно попробовать.
Он деловито прижался плечом к шлюзовой и прищурился. Для беззаботной картинки не хватало соломинки во рту.
Но в следующий миг быстро отпрянул от металла.
– Что⁈ – тут же побеспокоился Потёмкин.
– Не знаю. Там, за дверью, что-то есть. Что-то злое и голодное. Оно царапало дверь изнутри, словно когтями и зубами.
– Кадавры? – переспросил боевой киборг, многозначительно глянув на свой болтер.
– Нет. Что-то другое.
– Опять задачка со звёздочкой? – насупился киборг.
Иван не ответил, снова приложив руку к металлу.
– Да уж. Досталась нам откушенное яблочко с червячком в половинке.
Глава 30
Сложный вызов
– А может, ну его⁈ – неуверенно спросил Михаил, оглядываясь на шлюз.
– Не, – хмуро покачал головой Иван и пояснил: – Я не для того всё это затеял, чтобы сдаться. Нам позарез нужны свидетели, и я не уйду отсюда, пока не добуду хотя бы одного живого пирата.
– А если их уже и живых нет?
– Вот и проверим, – обрубил возражения княжич.
И в разговор вмешался Потёмкин:
– Тогда нам нужен план. Я сходу накидаю некоторые пункты. Во-первых, надо не разгермить остатки этой консервной банки. Во-вторых, выкурить монстра. В-третьих, пираты тоже будут вооружены, но где они находятся, и сколько их там живых, мы не знаем. И это большая проблема.
– Ага разделимся и полезем в логово твари по одному, – пробурчал Тон, тоже висевший в этом чате. Он сейчас выполнял функцию командира отделения при своём маленьком подразделении. Кончилась вольница бегунов по кровавой бетонке. Навалилась непривычная этой киберпанковой вольнице дисциплина.
Иван не ответил. Он смерил бойца взглядом, не сразу поняв, что это был сарказм и издёвка над бессметным сюжетом большинства ужастиков, и медленно оттолкнулся ногами от обшивки. Залитая светом прожекторов светло-серая станция неспешно отдалялась, и лишь на сорокаметровой отметке сработали пневмодвижки, тормозя закованного в бронескаф княжича. Парень окинул взглядом громаду станции, ещё раз остановившись на ровном срезе, на дрейфующих трупах пиратов, на гладкой обшивке, на шлюзе и овальных иллюминаторах.
– Мне нужен план помещений. Женек, включи моделирование и объедини в общую схему изображения с камер всех членов экипажа. Остальным разбиться на пары «наблюдатель-прикрывающий» и облететь по периметру. Как выполним, будем думать дальше.
* * *
Потёмкин проронил привычное армейское «есть», вырванное из прошлого, но не желающее окончательно растворяться в бесконечно реке времени, именно про неё говорили: «Кануть в Лету». А затем десантный киборг стал тукать белым пальцем толстой титан-кевларовой перчатки в панков.
– Тон со мной. Я прикрываю, ты смотришь в окошки. Ты и ты, – ткнул он в следующую парочку, – взять под контроль срез. А вы двое – к пусковой установке, там может быть аварийный люк. Розка – на помощь Михаилу, будешь у нас, в случае чего, подносить патроны и убирать гильзы. А если все пойдёт не по плану, гильз будет много.
– А чё-та мож быть не по плану⁈ – нервно переспросил один панк.
Потёмкин тяжело втянул воздух и прорычал, поправляясь:
– Не по плану «А». Тогда задействуем план «Б» – море огня.
– А есь и план «Б» не сработает? Тада чё? Бежать?
– Тогда план «В» – тактическая перегруппировка и отход.
– Ну я и грю – бежать.
Потёмкин замер на секунду, а потом взревел:
– Не бежать, а тактическая перегруппировка! Для этого у Михаила есть неприкосновенный запас патронов – прикрывать отступление! Но если хочешь, можешь бежать, только не на «Синюю птицу»!
– А куда?
Киборг обернулся на Ивана и протянул:
– Княже? Куда им тогда?
Иван ухмыльнулся и выдал старую шутку:
– Вплавь до ближайшей звёздной системы.
– Слышал приказ княжича⁈ Вплавь своим ходом. Там и встретимся! – прокричал Потёмкин.
– Ага, – пробурчал панк, – через миллион лет.
* * *
– Заткнись, – произнёс Тон, который уже понял, что спорить с киборгом бесполезно. У него железом прокачано не только мускулатура, но и яйца стальные.
Сам же проводил взглядом Розку, которая неловкими зигзагами двинулась к атмосфернику. Пользоваться пневмодвижками она ещё толком не умела, и потому девчонку заносило на поворотах, когда импульс получался выше нужного. На автоматику дура категорически не переходила. Сам же Тон подключил к периферии бронескафа свой нейридж, и даже драйвера на клапаны стали не нужны. Все движения напрямую брал на себя природный органический контроллер под названием мозжечок, справившийся с задачкой уже после десяти минут проб и ошибок. Это как на велосипеде кататься – тяжело только первые пять падений. Розке же приходилось юзать неудобный джойстик на запястье.
Тон медленно двинулся вдоль обшивки, изредка дотягиваясь до выступающих деталей и поправляя свой полет, словно дайвер в коралловом рифе.
Вот и первый иллюминатор.
Обернувшись и убедившись, что хмурый киборг летит следом, держа в руках готовый к стрельбе автомат, панк заглянул внутрь. И чуть не выругался, но вовремя сообразил, что показавшееся в стекле круглая штука с блестящими глазами – это он сам в шлеме. Но сердечко всё равно качнуло порцию адреналинчика, чтоб человек не расслаблялся.
Ничего не было видно. Пришлось включить фонарик.
Луч пробежался по пастельно-бежевым пластиковым стенкам и матово-белой мебели, выхватил порхающий по пространству отсека мусор. Белый зайчик света скользил и кристаллизовал в поле зрения самые разные детали: банки с выпивкой, пакеты с закуской, авторучки, тускло горящую аварийную лампу, листы бумаги, одинокий пистолет-пулемёт, стреляные гильзы и многочисленные капли чего-то тёмного. Тон, привыкший к гравитации и бетонке, не сразу опознал в каплях кровь.
– Твою мать, – пробурчал он и подался немного дальше, чтоб разглядеть побольше.
Луч света подсветил стену. Казалось, некий сумасшедший художник-импрессионист размалевал её широкими мазками грубой кисти красной краской, а потом размазал голыми руками и оставил отпечатки испачканных ладоней. Но помимо крови на стене виднелись круглые отметины от пуль, продолговатые вмятины от чего-то тяжёлого и царапины.
У Тона волосы встали дыбом, когда он понял, что царапины оставлены человеческими ногтями. Он такое видел в фильмах ужасов про клаустрофобов, оказавшихся в одиночестве в каютах погибших звездолётов.
– Мать-мать, – пробурчал он.
– Дай глянуть, – пробурчал киборг Потёмкин и тоже сунулся к иллюминатору. Он бегло оглядел помещение и стал озвучивать свои выводы: – Тел не видно. В отсеке есть атмосфера, кровь не кипит, не высохла и не замёрзла, значит, аварийная блокировка сработала. Основного света нет, наверное, мы повредили или вовсе отрезали генератор. Аварийные источники работают, но регенератор воздуха неисправен.
– А чё он не того? – тут же спросил Тон.
– Вон вытяжка, но поток воздуха на капли и мусор не действуют, значит, потока нет, – пояснил Потёмкин, кивком указав на вентиляцию, затем сменил тему. – Двигай к следующему лю́му.
Тон поджал губы и медленно оттолкнулся от краёв иллюминатора.
У следующего попытался ухватиться за край, но пальцы соскользнули, и для торможения пришлось использовать пневмодвижки.
А за стеклом была совсем другая картинка.
Те же бежевые стены, та же аварийная лампа, тот же мусор, в котором преобладали осколки стекла, но ни крови, ни людей. Весь отсек заполнен небольшими птичьими клетками, сильно изломанными, словно нечто пыталось добраться до их содержимого, а также разбитыми аквариумами без воды. Но вместо птиц в каюте плавали вырвавшиеся на свободу декоративные и речные рыбки.
– Бред какой-то, – пробурчал Тон.
– Чисто? – спросил Потёмкин.
– Да. Трупаков и пиратов нет.
Киборг, как и в первый раз, приткнулся к люму, немного потеснив панка.
– Это генно-модифицированные рыбки. Вода для аквариума – это большой и при этом почти бесполезный вес. Не каждый экипаж может себе позволить лишнюю нагрузку. Для таких вывели бортовых рыбок. У них вместо жабр и плавательного пузыря лёгкие, да и прочие детали генома, типа кодирующих почки, печень и сухую чешую, позаимствованы от обычных ящериц.
– И на хрен они здесь?
– Такие рыбки строго лицензированы. Думаю, перед нами контрабанда.
Тон уставился на глотающих ртом воздух, гребущих плавниками и шевелящих хвостами золотых рыбок, мелких неонов, усатых сомиков и прочую живность. При этом в невесомости не было ни верха, ни низа, но рыбёхи всё равно старались развернуться спинами к лампочке – к условному небу. Когда из темноты под столом вынырнула большая, сантиметров сорок длиной, зубастая щука, схватившая разноцветного карася, Тон вздрогнул от неожиданности.
– Чё-та я не́рный стал, – пробурчал он и поплыл к следующему люму.
А там панка чуть не стошнило. По отсеку плавало тело в оранжевом комбезе, и выглядело тело словно пирог, от которого прямо на ходу откусили несколько кусков, вырвали зубами. Рваные раны были большими, намекая на размер челюстей не меньше, чем у бультерьера. И в ране копошились рыбёхи уже другого плана.
– Это явно не они убили, – проронил Потёмкин, заглядывая через плечо. В какой-то момент стекла их шлемов негромко стукнулись друг о друга.
– Д я понял, чё не они. Зубы не того калибра, – огрызнулся Тон, разглядывая несколько красно-зелёных пираний, ухватившихся за мясо и бешено дёргающих всем телом, чтоб оторвать побольше. Там же свивались в узлы черные угреподобные миксины. С другого края петляла, принюхиваясь к трупу, полуметровая серебристо-голубая акула. – Жуть. Чем они ещё контробанили? – продолжил панк и отвернулся от иллюминатора. Вакуум не проводил звуки, и пир генно-модифицированных хищников проходил в тишине. От этого было ещё абсурднее.
– Думаю, тем же, что ими пообедало, – отозвался Потёмкин.
* * *
Михаил сидел у самой раскрытой аппарели атмосферника, нервно перебирая пальцами по пистолетной рукоятке и прикладу пулемёта, уперев его в плечо. Экран прицела распознавал своих, обведя зеленёным контуром, как в компьютерных игрушках, и обозначив подписями. Вот княжич. Вот две парочки панков облегают станцию по кругу. Вот Потёмкин и Тон плавают от люма к люму.
В общем чате то и дело возникали диалоги, а напротив аватарок подёргивались эквалайзеры, обозначая говоривших.
Рядом с навигатором приземлилась Розка, сразу же примагнитившись попкой к железке. Она немного посидела молча, а потом стала бросать косые взгляды на Михаила.
Вскоре не выдержала и принялась мелко-мелко пододвигаться навигатору, пока их скафы не соприкоснулись.
– Слы-ы-ышь, – не громко протянула она, – а ты давно на «Птахе»?
– Угу, – буркнул Михаил, не отрывая взгляда от прицела и ощущая, как едва заметно вибрировал пулемёт, по радиатору ствола которого циркулировала охлаждающая жидкость. Это насосы передавали гул своей работы по шлангам и наполняющей их упругой среде.
– Слы-ы-ышь, а тут всида́ такой дрин?
– Чего? – переспросил Михась, не поняв сленга.
– Ну адреналин, – пояснила Розка.
– Не, только последнее время. Обычно мы либо подолгу висим на орбите какой-нибудь планеты, чаще всего Земли, либо дрейфуем в межзвёздном пространстве, ожидая пока Нулька не отдохнёт перед очередным прыжком. Это сейчас дикая движуха.
Розка выслушала, выдержала паузу, а затем посмотрела своим большими розовыми глазищами с механическими диафрагмами на Михаила в упор и игриво улыбнулась.
– Слы-ы-ышь, – в третий раз протянула она, – а ты кинешь за меня лайк перед вашим боссом? А то я тут крутнула мысль, что хочу остаться с вами и перебраться на саму «Птаху».
Розка продолжила уже тише, а голос стал бархатно-воркующим.
– С меня будет с процентами. У меня тока глаза ненастоящие, сё остальное оч даже настоящее и оч даже живое. Есь паньмаешь о чём я.
Она опустила руку на ногу Михасю и стала поднимать выше.
– Я такое сделаю. Так дам, что не уползёшь.
Навигатор, скитающийся по космосу без женского внимания уже почти месяц, тяжело засопел, а Розка стала перечислять, после чего навигатор не сможет уползти.
– Хватит порнухи в общем чате! – взорвался эфир криком Петровича.
– Да ладно, прикольно же. Полюбас лучше ракет в морду и людоеды, – усмехнулся кто-то.
– Не отвлекаемся! Михась, не поддавайся на провокации! – прокричал княжич.
– Мне кажется, уже поздно, – усмехнулся Петрович, – если не пойдём навстречу, у него случится истерика.
– Розка, а чё дальше-то ему сделаешь? Интересно же, – раздался голос одной из её подельниц.
– Живые! – оборвал неразбериху крик Потёмкина. – Здесь живые!
* * *
Изнутри по толстому овальному стеклопакету, отделяющему утопающую почти в полном мраке каюту от смертоносной пустоты космоса, часто-часто и очень неловко били человеческие ладони. И ладони не принадлежали пирату, потому как запястья перехватывали широкие пластиковые стяжки, какие используются силовиками для обезвреживания задержанных. А ещё ладони принадлежали полностью раздетой девушке с искажённым паникой лицом.
Слегка подрагивающий в руках Тона фонарь высветил в глубине помещения ещё несколько человек: две девушки и три ребёнка. Но кроме них там размахивал пистолетом и что-то орал пират, одетый в выцветший желтоватый комбез. Наверняка требовал, чтоб пленница вернулась на место.
– Дерьмово, – прорычал в эфире Потёмкин.
Почти одновременно с ним заговорил и панк:
– Босс, а если б линия среза того этого… ну, по заложникам?
Иван недовольно засопел. Ответил не сразу, а с заминкой в несколько секунд:
– Не прошла же. И вообще, у нас теперь будет не только пират с чистосердечным признанием, но и жертвы с показаниями. Наверняка это с того же лайнера, где была Фёкла.
Потёмкин ещё раз буркнул «хреново» и пояснил:
– Не говори гоп, пока не прыгнешь. У нас три фактора, которые работают против нас, все они сводятся к одному – ко времени. Не успеем разобраться, не будет у нас свидетелей. – Потёмкин сделал драматическую паузу и продолжил: – Во-первых, у них не работают системы регенерации воздуха. Во-вторых, там вырвалась из клетки неведомая тварь, которая методично докушивает пока ещё живую человеческую биомассу. В-третьих, пока ещё не осознавший всего происходящего, но уже находящийся на грани истерики душегуб, которому нечего терять. И все эти задачки решить надо очень быстро. И даже уголовника придётся брать торопливо, потому как уверен, что пропавших уже ищут подельники.
Глава 31
Опасные доказательства
– К чёрту! – прокричал княжич и несколько раз ударил руками по шлему. Надо что-то делать, и время опять работает против них.
Иван выпустил из рук пулемёт, который кувыркнулся и дёрнул тактическую лямку. А парень провёл пальцем по экрану, вращая сложившееся изображение огрызка станции. И вариантов было немного.
– Сколько у нас осталось времени? – почти протараторил он вопрос в адрес Потёмкина и нашарил джойстики на запястье. Средний палец уже совсем привычно вдавил предохранительно-блокировочную кнопку, а указательный задвигал коротким и толстым, но подвижным силиконовым штырьком. Пневмодвижки серией мелких импульсов развернули закованного в тяжёлый бронескаф княжича, дав тому посмотреть на «Синюю птицу» безо всяких зеркал и камер – своими глазами.
Потёмкин отчётливо слышно вздохнул. Ответил не сразу:
– Не знаю. Слишком много неизвестных параметров. Сколько у них осталось воздуха? Как опасна тварь? Кислород может закончиться и через минуту, а может сработать какой-нибудь аварийный регенератор, и они без проблем протянут пару суток. О монстре совсем ничего не знаем. Даже не знаем, она ли убила пирата, и одна ли она на борту. Поисковая миссия уголовников не поддаётся никаким расчётам. В общем, от нуля до бесконечности.
Княжич закрыл глаза и прорычал ругательство.
Голос подал Тон, решивший, что уже прописан в команде на полную ставку.
– А чё если та тёлочка-оборотень прыгнет внутрь и откроет нам шлюз?
– Нет! – громко, может, даже громче нужного, ответил Иван. – Она никуда не прыгнет. Я не буду ей рисковать. Хватит. Нарисковался уже.
– Не заводись, княже, – негромко произнёс Потёмкин, укоризненно посмотрев на Ивана.
Парень ещё раз провёл пальцем по стеклу.
– Женёк, загерми плацкарт и переходники и отстрели отсек, только не забудь потом поймать.
– Так! Не дам уродовать «Птицу»! – завопил Петрович. – Я знаю, что ты задумал! Этот псих угробит звездолёт.
– Да всё пучком, – произнёс пилот. А длинный, похожий на железнодорожный вагон без колёс отсек, уже медленно удалялся от космического корабля, едва заметно вращаясь вокруг центра тяжести и моргая оранжевыми габаритными огнями.
«Синяя птица» вспыхнула манёвренными движками и лёгким касанием толкнула брошенный плацкарт боком, откидывая ещё дальше.
– Там же люди, урод восьмибитный! – завопил Петрович.
– Вы что делаете⁈ Вы совсем с ума посходили⁈ У меня здесь больные и раненые! – влетела в разговор молчавшая до этого Варвара Васильевна. В голосе слышался испуг.
– Всё норм! Система жизняка́ – ок! Нагрузки я рассчитал! – криком отозвался пилот «собачье сердце».
– У меня бинты с таблетками по всему отсеку летают!
А княжич повернулся к огрызку пиратской станции и слегка надавил джойстик тяги. Бронескаф поплыл к запертому шлюзу.
– Мы проведём аварийную стыковку и будем ломиться через все отсеки к самому концу. Пойдём втроём.
– Я понял, – пробурчал Потёмкин.
– Нет. Если что – ты за главного. Со мной пойдут Тон и один из его парней.
«Птица» медленно подплыла к огрызку, повернувшись по пути у нему пузом. Манёвренные движки работали на самой малой мощности, корректируя движение звездолёта. Когда осталось всего ничего, Иван нырнул в створ шлюза, и его прикрыло, словно жука стаканом. Выступающее вперёд края слегка соприкоснулись со стенки пиратской станции и слегка спружинили. Но потом снова сработали движки, прижав два космических аппарата друг к другу.
Иван недолго думая схватил со стены большой оранжевый баллон вакуумной пены и стал герметизировать стык. Белая-пребелая, она была похожа на снег, налипший на щёлочки плохо закрытого окна.
Пришлось ждать ещё пяток минут, пока затвердеет. А потом в крохотное, похожее на лифт помещение переходника, начал нагнетаться воздух. Вернулись внешние звуки: шипение, шелест вентиляторов, вибрация движков и едва слышный гул реактора, передающиеся через обшивку по всему кораблю.
Люк со стороны обитаемых отсеков звездолёта резко распахнулся. В нем показались висящий посередине внутреннего шлюза Тон и второй. Иван постоянно забывал его имя.
Княжич стрельнул глазами по оружию в их руках, и показал на шкафчик в стене.
– Давайте сюда резак, – произнёс Иван и тут же повысил голос: – Да не там!
А затем скривился, будто лимон разжевал. Слишком часто он в последнее время повышает голос. Отец ведь не зря учил: «Если ты перешёл на крик – это только твоё упущение. Ты либо плохо объяснил, что делать, либо плохо выбрал помощника. Крик – крайняя мера, когда все остальные способы уже исчерпаны либо нецелесообразны».
Иван сделал глубокий вздох, досчитал до трёх и показал пальцем:
– Второй шкафчик справа, нижняя ниша.
Искомый резак вскоре оказался в его руках. Вспыхнул язычок голубого прозрачного пламени. И княжич, плотно закрыв за собой шлюз во внутренне пространство «Птицы», принялся самолично резать люк станции. Брызнули разные стороны искры расплавленного металла, выдуваемого струёй газа. Была бы сила тяжести, они бы попадали на пол, но сейчас витали в невесомости, как быстро гаснущие светлячки.
Время напоминало о своей нехватке гулкими ударами сердца. По спине, несмотря на систему охлаждения побежал пот.
– К чёрту, – проронил княжич, провернул и дёрнул шнур раскрытия скафа. Спина распахнулась, как створка погреба, и парень вынырнул из скафандра, оставшись лишь в тонком нательном комбезе.
– Эта… а если там, за стенкой, вакуум? – взволнованно спросил Тон, поглядывая на место реза.
– Если бы там был вакуум, то автоматика бы уловила падение давления и сейчас бы верещала, как полоумная. Но там не вакуум, ведь я уже прорезал сквозное отверстие, а она не верещит.
Иван схватил резак голыми руками и снова приступил к работе, не обращая внимания на искры.
Когда шлюзовой люк повис фактически на соплях, княжич подлетел к своему скафандру и из притороченных к бедру кобур достал сразу два оружия – револьвер и небольшой пистолет-пулемёт с термокомпенсатором и прочим обвесом. Обычный полноразмерный пулемёт в замкнутом пространстве коридоров бесполезен – ствол слишком длинный, инерция тяжёлого оружия излишня для манёвра огнём, когда надо быстро развернуться чуть ли не на девяносто градусов. Да и энергия выстрела слишком большая – запросто может насквозь пробить обшивку, а при неработающих системах жизнеобеспечения это верная смерть.
Вслед за княжичем из очень прочных и безопасных, но неуклюжих в узких норах и коридорах бронескафов нехотя вылезли и киберпанки.
Иван взялся за рукоятки на люке, упёрся в коридорные поручни ногами и надавил. Как-то само собой пришёл резонанс права крови. Станция отозвалась, словно спрятавшийся в норе зверёк. Но к старому «повинуюсь – не повинуюсь» добилось новое: ментальное эхо всех, кто сейчас находится на этом куске железа посреди бескрайнего космоса. Нет, такое чувство приходило и раньше, но не столь явственно. Наверное, сказывается окружающая огрызок станции пустота – нет шумов, рождённых толпами людей, множеством домашних животных, мелкой нечисти да и самой планеты. Казалось, прежде ощущение тонуло в сильных помехах. Так человек в кромешной ночной тьме и тишине дикого поля способен увидеть зажжённую спичку и услышать голоса за целый километр, а ярким шумным днём, в хаосе мегаполиса, и с пяти шагов ничего не различит.
Эхо чужого присутствия передалось с лёгким покалыванием. Станция имела сильного и волевого хозяина не княжеской крови, но он бывал здесь редко. Остальные менялись часто.
Сейчас же через металл, пластик и стеклокерамику тускло, даже забито, передавались страх и надежда на спасение пленных, невнятная растерянность пиратов, едва различимая суета крупных рыб и яркий, почти заглушающий всё остальное голод. Тварь точно была не одна, но сколько их там, понять сложно – монстры не принадлежали земной фауне. И только голод, в силу универсальности эмоции, поддавался пониманию.
Люк поддался не сразу. Пришлось его раскачивать, чтоб остатки металла уступили натиску.
В открывшееся, утопающее в сумраке помещение, княжич вплыл осторожно. Пистолет-пулемёт прижат прикладом к плечу, а тело расположено так, чтоб минимизировать площадь попадания.
Отсек был пуст. Брызги крови осели на стенах, обильно тянущихся по ним кабелях, шлангах, трубках и многочисленных прикрученных ящичках так, словно кто-то долго и старательно прыскал из пульверизатора, а часть ламп обгрызены большими клыками. Аварийное освещение горело очень тускло, и свет проникал основном через иллюминатор – как раз виднелся габаритный огонь «Синей птицы», моргающий в неестественном зловещем ритме.
– Чисто! – произнёс Иван и оттолкнулся от края люка.
– Ай блин! – воскликнул один из панков – тот что не Тон, схватившись за руку.
Княжич от удивления приподнял брови.
– Горячее! – тряся кистью, прокричал панк. Его оружие закрутилось в невесомости как бесхозный хлам, фонарь, уподобившись проблесковому маячку, часто бил светом по глазам. оружие несколько раз звякнуло о стенку, меняя направление.
Иван поджал губы. Минус один, а ведь ещё ничего толком и не началось. А дело в том, что металл шлюза хоть и не подчинялся, но немного привык к княжеской крови, и хотя причиняться не стал, но и боли не причинил, словно перестраховывался. Не зря ведь говорят, княжеская кровь, попадая на вещи, в тот же самый миг даёт им подобие души.
– Иди в шлюз и жди там, – указав на выход, распорядился княжич.
– А может, его того… на кор отправить? – спросил Тон.
Иван покачал головой.
– Нельзя открывать кор, пока не разобрались с монстром и пиратами, представь, что он на карантине.
– Так кидать тож не варик, мы не в киноужасе. Сожрут же. И так вся стена в крови, – парировал Тон, ткнув оружием в пластик.
Иван на секунду задумался и кивнул.
Иван включил подствольный фонарь. Пятно света поплыло по забрызганным багряной жидкостью поверхностям. Кабели змеились, а подвижные тени создавали ощущение живых созданий.
– Ни хрена не понимаю, здесь же никого нет. Ни трупов, ни монстров. Откуда кровь? А судя по объёмам, пролито точно не меньше трёх литров, – пробормотал княжич.
А луч света выдернул из мрака клочки окровавленной одежды, кожи и пучков волос или меха.
Голос подал часто дышащий и вращающий во все стороны головой Тон:
– А если как в старых фильмах ужасов? Через вентиляцию?
Иван пробежался фонарём по потолку. Шахты вытяжки были узенькие – не больше двадцати сантиметров в поперечнике.
– Вряд ли. Опасная тварь должна весить не меньше человека, чтоб с ним справиться. Такая в воздуховод никак не протиснется.
Княжич осторожно поддел вентилятор кончиком ствола. Вентилятор пошатнулся, остался качаться на проводах, выдранный кем-то с корнем. Шутка про чудовище показалась несмешной.
– Не-е-е, – протянул Иван, успокаивая панков. – Доказано, что реальные клыкастые и зубастые ксеноморфы опасны только как засадные хищники. И их возможности сопоставимы с кошачьими: мелкие как рысь, больше как леопард или тигр. Блогеры уже тыщщу раз полноформатных роботов делали.
Тон шмыгнул носом.
– А есь они подбираюца и заражают людей? Ну как в фильме «Нечто шесть».
– А это доказано на примере одноклеточных, что самое страшное – это бешенство и проказа. И бешенство до сих пор не лечится. А из крупных – глисты, чесотка и личинки овода.
– Ну а есь это мурена? Или змея?
– Мурены и змеи глотают добычу целиком. И обратно с человеком в брюхе в узкую щель не уползут – не пролезут.
Княжич осторожно дотронулся до рукоятки внутренней двери станционного шлюза. Та не очень легко, но поддалась. И снова темно, как в погребе.
Но после того, как луч света пошарил по отсеку и высветило детали, волосы на голове встали дыбом, а по спине побежали мурашки: посреди помещения в невесомости плавали свежий обглоданный человечий череп, тазовые кости с половиной позвоночника и обглоданные берцовые кости. Там же дрейфовала, щеголяя лохмотьями мяса, оторванная акулья голова.
Иван быстро захлопнул дверь и, часто дыша, задумался.
Ситуация была не из лучших. Монстр на станции действительно есть.
– Что там? – быстро спросил Тон.
– Там жесть, – прошептал княжич и осторожно приложился ухом к двери.
Было тихо.
– Княже! – раздался голос Потёмкина из небольшой смарт-клипсы на вороте комбеза. Голос был негромкий. Но его хватило, чтоб все вздрогнули от неожиданности, сыгравшей на натянутых до предела, как растяжка гранаты, нервах. – Хреновые новости. Воздух не возобновляется. Если не успеете за час – люди задохнутся.
Иван сжал клипсу в кулаке и тихо выругался. А панки за его спиной затаили дыхание, даже тот, что руку обжёг.
– Автомат подбери, – прошептал Тон, и его спутник, прижимая больную конечность к груди, потянулся к кувыркающемуся по отсеку оружию.
Когда отсек заполнил истошный вопль, у княжича чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Он резко обернулся.
– Помогите!
Рука панка по локоть ушла в ту самую сломанную вытяжку. Парень упёрся ногами в стенку, орал и пытался вытащить конечность из ловушки. Но то, что его схватило, было очень сильным, и оно вело себя, как рыбак со спиннингом, который вываживает крупный улов: то отпускало хватку, то вновь натягивало. В итоге жертва проваливалась всё глубже и глубже. Скоро до плеча уйдёт.
Висящий рядом Тон не выдержал. Нервы сдали напрочь. Он вскинул автомат и начал стрелять в стену. Сработала защита от паники и дурака: предохранитель в крайнем положении ставится на одиночный огонь. Но киберпанка это не остановило, он просто часто-часто нажимал на спусковой крючок.
По отсеку полетели стреляные гильзы, ударяясь от пластик с тихим тиканьем.
– Стой! – заорал Иван, но было уже поздно.
Помимо крика в помещении встал громкий свист уходящего в открытый космос воздуха. Заложило уши.
– Нож! – завопил тот, кого сейчас утаскивало в воздуховод.
– Пену! – перекрикивал его княжич.
Тон не слушал. Когда кончились патроны, он схватил товарища за шкирку, и попытался оттянуть от дырки.
– Реж руку! – вопила жертва.
Княжич уже и сам был на грани паники, лишь отцовы уроки не давали впасть в истерику и безрассудство.
Он кинулся к шлюзу, где остались баллоны с гермопеной. Это сейчас самое важное. Если не заделать дырки, все сдохнут от вакуума – с лопнувшими сосудами и вскипевшими лёгкими.
– Без паники, – проорал княжич и схватил ёмкость. Хватил ума проверить, пустая или нет.
Когда вернулся, Тон уже откуда-то достал охотничий ножик и тыкал им в плечо товарища.
– Ниже! Мать твою! Ниже! – вопил тот.
Иван зажмурился, когда панк с силой всадил клинок в нижнюю часть бицепса.
– Быстрее режь! – орала жертва.
– Не тупи, сдохнем же, – прошипел сам на себя Иван и через силу открыл глаза, но на удивление крови не было, а из почти отрезанной руки торчали пластиковые трубки, искусственные мышцы и провода. Иван облизал пересохшие губы, кинулся к стене и стал тыкать трубкой баллона в дырки. Оранжевая пена сразу заполняла отверстия, но утёкший воздух ничем не восполнился и потому сильно заложило уши. Благо, отсек не был закрыт намертво, и атмосфера выравнивалась по всему огромному огрызку станции, компенсируя потерю.
– Нервы режь! Больно же! – почти под самым ухом зашёлся на грани возможного панк.
Тон поддел кончиком лезвия какой-то шнур, и его товарищ обмяк, закатив глаза.
Ещё несколько движений, и конечность отделилась, а её бывший обладатель отлетел к противоположной стене.
Панк поймал взгляд княжича и быстро и сумбурно пояснил:
– Протез от дока. Старую того́й – на бетонке псих-самурай попался.
Иван остыл вопросы на потом и на всякий случай ткнул пеной в вытяжку, где сидел монстр.
– Ты его видел? – спросил парень у панка.
– Не, – Тон схватил оружие и судорожно сменил магазин. – Когда обернулся, оно уже утащило. Резкое, как понос. И чё-та я уже по бетонке скучаю, – виновато глянув на Ивана, добавил панк.
Княжич перевёл дыхание и снова открыл люк в соседний отсек. После утащенной руки даже обглоданный труп не казался таким страшным.
Иван прижал приклад к плечу и сменил настройку фонаря, и теперь в центре круга света проецировалось красное перекрестье. Пробежавшись взглядом по помещению, он ничего не обнаружил, а потом выругался – пропала акулья голова.
