Текст книги "Шекспир"

Автор книги: Игорь Шайтанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)

Реформация по-английски

Джон Шекспир был ровесником английской Реформации, которая началась позже, чем на континенте. Обычно за начало Реформации в Европе принимают октябрьский день 1517 года, когда монах Мартин Лютер прибил к церковной двери в Виттенберге свои 95 тезисов против торговли индульгенциями.

Событие произошло, однако каков был его резонанс в эпоху, когда средства массовой информации не могли мгновенно разнести весть по свету?

Она распространялась медленно, но неуклонно. Рим был оповещен о случившемся и требовал расправы. Рыцарственный император Карл V решил дать возможность бунтовщику высказаться и быть опровергнутым публично перед лицом князей светских и духовных. Лютера пригласили на имперский сейм в Вормс в апреле 1521 года, гарантировав безопасность. От него потребовали отречения. Попросив день на раздумье, он дал свой непреклонный ответ: «На том стою и не могу иначе».

Вот теперь Реформация в Европе началась. На нее нужно было отвечать. В числе первых откликнулся английский король Генрих VIII, вспомнив, что в юности его готовили не к политике (только ранняя смерть старшего брата Артура привела его на трон), а к богословию и сану архиепископа Кентерберийского. Папа Лев X оценил важность королевской поддержки и пожаловал Генриха титулом Fidei Defensor(Защитник веры). Десять лет спустя отсутствие провидческого дара у римского первосвященника должно было отозваться трагической иронией.

Генрих был правоверным католиком, но властью делиться не любил. Еще до Лютера он поговаривал, что глава Церкви в Англии – ее король. Еретическая мысль. Момент привести ее в действие наступил, когда Генрих бесповоротно поссорился с Римом из-за своего развода с Екатериной Арагонской. Брак был вполне благополучным. Генрих при вступлении на престол (1509) сам настоял на нем и получил разрешение из Рима, невзирая на препятствия – по крайней мере формально Екатерина была женой его покойного брата.

Один за другим рождались и умирали дети. Из одиннадцати выжила лишь дочь – Мария Тюдор. Наследника по мужской линии так и не было, что грозило стране, только-только пришедшей в себя от распри между Йорками и Ланкастерами, новой смутой. Когда к политике добавилась лирика, судьба первого брака была решена. Генрих увлекся юной Анной Болейн и решил жениться, узнав, что она беременна. Рим ни под каким видом не давал согласия на развод: Екатерина – тетка императора, Карл V – оплот католического мира…

Тюдоры упрямы и не отступают перед препятствиями. Рим грозит отлучением, Генрих объявляет себя главой церкви Англии, с тех пор известной как англиканская церковь. В 1534 году события развиваются стремительно:

в марте расторгнут брак с Екатериной Арагонской (хотя еще в январе был заключен тайный брак с Анной Болейн, в сентябре предшествующего года родившей дочь – Елизавету);

папа Климент VII отлучает Генриха;

английский парламент принимает Акт о супрематии, согласно которому Генрих становится главой церкви, отпадающей от Рима, и Акт о престолонаследии, согласно которому наследниками объявляются потомки Генриха и Анны Болейн.

Теперь очередь за подданными – присягнуть королю Англии как главе церкви. Тут-то дело не обходится без сопротивления и казней, которые не останавливают Генриха: пусть с болью и сожалением, но казнен даже почитаемый королем Томас Мор.

Вот при каких обстоятельствах Джон Шекспир должен был бы пойти в школу или приняться за изучение «роговой книги», которая привела бы его к чтению английской Библии. Ее печатание одобрено королем, и это означает изменение литургии – служба в церкви отныне должна вестись по-английски.

Перевод Библии на национальный язык – грандиозное событие! Английская Библия знаменует совершенно новое достоинство национального языка и служит теперь для него нормой. Подходит к концу то время, когда одну и ту же фамилию, как и любое слово, можно было писать двадцатью способами. Однако, регламентируя язык, перевод Библии открывает для него невероятные новые возможности, поскольку требует таких смыслов, поднимает его на высоту таких значений, о которых ранее язык не смел помыслить. Не будет преувеличением сказать, что, не будь английской Библии, не было бы и Шекспира.

Но столь же верно и другое: без английской поэзии и драмы этот перевод был бы много беднее. Со времени смерти первого переводчика гуманистической эпохи (мы сейчас не берем во внимание средневековые попытки переложения Священного Писания) Тиндейла до создания канонического перевода – Библии короля Якова в 1611 году – прошло почти столетие. Возникли и были изданы десятки переводов, спорившие между собой, отражавшие широкий спектр колебаний протестантской мысли. Одни из них были официально одобрены: Большая Библия, Епископская Библия… Другие, хотя и пользовавшиеся популярностью, запрещались, как Женевская Библия.

Женева Кальвина, как и папский Рим, были неприемлемы для англиканского Лондона, где пытались удержаться между крайностями и пройти по узкой дорожке компромисса. С нее легко сорваться, что нередко случалось, и тем не менее в компромиссном характере англиканства трудно не увидеть, по крайней мере, один из источников того свойства английской культуры, которое так ценимо, – оставаться между крайностями.А быть может, и шекспировской способности не обнаруживать своих пристрастий, дать слово всем сторонам, но не принять ни одной, оставить свою позицию неявной.

Понятно, что в период первых преобразований двойственность новой веры должна была обескураживать (и обескураживала) как сторонников Реформации, так и ее противников.

Монастыри распускались, грабились вплоть до стен, камень которых шел на строительство. Разрушенные хоры монастырских церквей имеет в виду Шекспир в 73-м сонете:

То время года видишь ты во мне,

Когда один-другой багряный лист

От холода трепещет в вышине —

На хорах, где умолк веселый свист…

В переводе С. Маршака «хоры» звучат несколько загадочно и иносказательно, а в оригинале – точная картина исторического пейзажа: Bare ruined choirs…От монастырей остались руины, монахи изгнаны, самые упорные казнены, но епископат в англиканской церкви был сохранен, хотя кто, как не епископы, должен был мыслиться представителями земного тщеславия, претендующего на духовную власть над душами подданных? В храмах теперь служили по-английски, хотя нового молитвенника ( The Common Prayer Book)пришлось ждать четверть века, а Те Deum, Benedicitusи другие латинские гимны оставались частью литургии.

Генрих, начав реформы, не торопился их закончить. Дело было довершено архиепископом Кентерберийским Томасом Крэнмером в правление малолетнего сына Генриха – Эдуарда VI (1547—1553), сказочного принца из повести Марка Твена «Принц и нищий», сына Джейн Сеймур (Анну Болейн Генрих уже отправил на эшафот, а любимая смиренница Джейн умерла после родов). События приняли необратимый характер, так что английская Контрреформация, затеянная Марией Тюдор (1553—1558), не удалась. Отправив на костер несколько сот человек, она заслужила прозвище «кровавой». В Оксфорде вместе с двумя другими епископами-реформаторами был сожжен Крэнмер. Как-то на дым от костра откликнулись в 50 милях от него – в Снитерфилде и Уилмкоте, а впрочем, и в Стрэтфорде, куда только что перебрался Джон Шекспир?

Догматические вопросы едва ли занимали ум фермеров, но изменение церковного обряда не могло их не коснуться. От них требовалось присягнуть королю как главе церкви. Здесь дым из Оксфорда служил внятной подсказкой, как поступать тому, кого не прельщают нимб святого и костер мученика.

Первые годы правления Елизаветы в этом смысле были вполне спокойными. Королева твердо придерживалась установленного отцом и братом англиканства, в равной мере испытывая неприязнь к католицизму и радикальному протестантизму, но более или менее была готова смотреть сквозь пальцы на их существование при условии, что подданные пойдут на ответные уступки. Принес клятву королеве – за закрытой дверью своего дома можешь отслужить мессу Оставаясь тайным католиком, можешь становиться бейлифом в Стрэтфорде, если, как положено, еженедельно посещаешь службу по англиканскому обряду Многие священники в Уорикшире скорее всего сочувствовали католицизму или, как говорилось, «были не крепки в вере», в новой вере, с которой, однако, избегали прямого конфликта.

Ситуация взорвалась после 1570 года, когда Елизавета была отлучена Пием V от церкви. Тем самым она поставлена вне закона, а бунт против нее, свержение и даже убийство признаны богоугодным делом. Английские католики живо откликнулись на этот призыв.

Елизавете в эти бурные годы – к сорока. Призрачными становятся шансы на то, что ее удастся выдать замуж за католика и таким образом вернуть Англию в лоно римской церкви. Переговоры с французскими принцами будут еще продолжены, но игра королевы на затягивание времени становится очевидной. Ясно, что и король Испании Филипп II, бывший муж Марии Тюдор, не вернет себе английскую корону матримониальным путем. Теперь он вынашивает план интервенции. Если бы во Франции победила партия яростных Гизов, что после Варфоломеевской ночи 1572 года не казалось невозможным, то всё континентальное побережье Европы (до протестантских и враждебных Испании Нидерландов) представляло бы собой плацдарм для вторжения. Перспектива пугающая, но это не единственная опасность.

Любые пути к устранению королевы-еретички, поставленной вне закона, хороши и получат одобрение Рима. План заговора зреет и внутри Англии, благо у заговорщиков есть «козырная дама» – Мария Стюарт, с 1568 года пребывающая в английском плену, – убежденная католичка, бывшая королева Шотландии и Франции, внучка Генриха VII, что дает ей законное право претендовать на трон Англии. Еще лучше, если устроить ее брак с кем-либо из английских пэров, католиком, в чьих жилах также течет королевская кровь. Попытка брака с герцогом Норфолком пресечена в 1572 году. Герцог казнен, как ранее в этом столетии другие Говарды: его тетка, бывшая четвертой женой Генриха VIII, и его отец – граф Сарри, один из первых английских сонетистов, создатель белого пятистопного ямба, который станет основной формой английского драматического стиха, в том числе и шекспировского…

С Елизаветой не удалось покончить одним ударом, и Рим начинает планомерную подрывную деятельность. В Англию засылают сотни католических миссионеров – объединять усилия, поднимать дух, готовить переворот, а при случае – и убийство королевы. Они находят убежище в усадьбах дворян-католиков. Есть такие и в Уорикшире, например сэр Уильям Кэтсби. Именно у него нашел приют иезуит Эдмунд Кэмпион, принявший мученическую смерть в 1582 году, как и еще один связанный с этими краями миссионер с континента – Томас Коттем. Его брат в это время преподает в Стрэтфордской школе.

Джон Шекспир – жертва Реформации?

Именно в эти годы дела у Джона Шекспира пошли из рук вон плохо. В ноябре 1578-го он закладывает 70 акров земли – видимо, для получения наличных денег. Через год за 40 фунтов закладывает полученное в приданое имение в Уилмкоте – свояку Эдмунду Лэмберту. И еще через год именно на эту сумму Джон Шекспир оштрафован за неявку в лондонский суд, с тем чтобы предоставить гарантии своей лояльности королеве. Сумма, кстати сказать, огромная. Для примера: высокое годовое жалованье школьного учителя в Стрэтфорде составляло ровно ее половину.

Заложенные земли никогда не удастся вернуть (хотя попытки будут предприниматься). Отец Шекспира разорился на штрафах или он был среди тех, кто деньгами поддерживал католическую интервенцию? Средства требовались немалые.

Доказательство его связи с миссионерами обнаружилось в 1757 году под крышей дома на Хенли-стрит. Вот как эту известную историю излагает С. Шенбаум:

…Тогдашний владелец этого дома, Томас Харт, в пятом поколении прямой потомок сестры поэта Джоан, нанял рабочих, чтобы сменить черепицу на крыше. 29 апреля мастер-каменщик Джозеф Мосли, о котором отзывались как о «весьма честном, трезвом и трудолюбивом» человеке, работая со своими людьми, обнаружил небольшую бумажную книжечку, между стропилами и черепичным покрытием. Эта книжечка или буклет, состояла из шести сшитых вместе листов бумаги. Католическое исповедание веры, изложенное в четырнадцати статьях, стало впоследствии известно как духовное завещание Джона Шекспира ^{7} .

В 1784 году гид по шекспировским местам Джон Джорден снял копию с этого «Завещания» и через стрэтфордского священника Джеймса Дейвенпорта переслал ее Эдмунду Мэлоуну, собирателю шекспировских документов, основателю научного шекспироведения. Хотя в копии отсутствовала первая страница, Мэлоун поместил документ во второй части «Пьес и поэм Уильяма Шекспира», изданных под его редакцией в 1790 году. Тем временем Мэлоуну переслали из Стрэтфорда текст копии уже в полном виде, но не смогли внятно ответить, каким образом Джорден восполнил лакуну. Мэлоун опубликовал недостающие статьи «Завещания» в своих «Исправлениях и дополнениях», однако спустя несколько лет совершенно разочаровался в подлинности всего документа.

После смерти Мэлоуна в его бумагах не нашлось ни копии, ни оригинала. Еще одно загадочное исчезновение шекспировского документа или, в данном случае, подделки, поскольку уже в XVIII веке они начали активно изготовляться. Тиражирование фальсификаций продолжат как стрэтфордианцы, так и их противники.

Впрочем, в случае с «Завещанием» в XX веке имела место частичная реабилитация. В Британском музее нашелся его испанский вариант – «Последняя воля души, составленная во исцеление христианина, с тем чтобы обезопасить его от соблазнов диавола в смертный час». Автор – Карло Борромео, кардинал и архиепископ Милана, умерший в 1584 году. Отпечатано было несколько тысяч копий, неизвестно, сколько из них были доставлены в Англию «во исцеление» английских католиков, среди которых мог оказаться и Джон Шекспир.

В той книжечке, которую доставили Мэлоуну, поддельной, разумеется, была первая страница. Под стропилами ее не оказалось, а Джорден хотел представить документ в полном виде и дописал недостающее. Любопытно сравнить его попытку католической стилизации с тем, что написано Карло Борромео. Джорден угадал общее направление мысли в первых трех статьях. Естественно, что начинаться такого рода «Духовное завещание» должно было подтверждением собственной истинной веры и готовностью исполнить всё, что требуется от доброго христианина, дабы очиститься от земной скверны. Но суть этих требований католик Борромео и стилизующийся под католицизм, но исповедующий англиканство Джорден изложили по-разному. Расхождение настолько разительно и так много говорит о духе конфессиональных разногласий, что сравним начало второй статьи.

У Джордена:

Сим я, Джон Шекспир, заявляю, признаю и исповедуюсь в том, что в прошедшей жизни моей был наисквернейшим грешником и посему недостоин прощения без истинного и чистосердечного покаяния в грехах оных.

Во-вторых, этим моим завещанием я заявляю, что при смерти моей я приобщусь таинствам покаяния и исповеди; если же по какому-либо случаю не в состоянии буду причаститься и исповедаться, посредством настоящего свидетельства я решаюсь с этого мгновения и на тот случай совершить причастие в сердце своем, обвиняя себя во всех прегрешениях моих…

Джорден понял цель такого документа, но ограничил ее разъяснение первой статьей. «Завещание» составлено на случай безвременной смерти и невозможности очиститься последним покаянием: если «срезан буду во цвете грехов моих… не подготовлен буду к ужасному испытанию сему через причастие, покаяние, пост, молитву или какое-нибудь иное очищение…».

Джорден упустил из виду главное слово – «таинство». Совершить причастие и покаяние (как сказано у Джордена) и приобщиться «таинствам покаяния и исповеди» (как сказано у Борромео) – огромная разница, суть догматического расхождения двух христианских конфессий. Согласно католической вере (как и православной) таинств – семь. У протестантов – три. Таинство – это обряд, предполагающий особое значение и в силу его важности для человека – непосредственное присутствие Бога. Протестанты безусловно полагают такими моментами человеческой жизни крещение, причастие, брак. Причастие вызывает самые яростные споры, поскольку конфессии сильно расходятся в том, как понимать суть этого обряда. В англиканском догмате веры толкованию причастия посвящена статья 28. В ней говорится о том, что пресуществление, то есть изменение сущности хлеба и вина, предлагаемых принимающему причастие, невозможно. Это не кровь и плоть Господа, а хлеб и вино. Буквальное же (католическое) понимание не содержится в Священном Писании и противно ему. Понимать причастие следует лишь в переносном – «небесном и духовном смысле» (after a heavenly and spiritual manner).

Догмат англиканской веры – 39 статей – был окончательно утвержден в 1571 году, то есть в тот момент, когда конфессиональный вопрос обрел политическую остроту. Составлен он архиепископом Крэнмером, сожженным в 1556-м. Глядя в огонь, духовный отец англиканства отказался признать «пресуществление» и с тем взошел на костер.

Догматические споры только стороннему взгляду кажутся сосредоточенными на букве и лишенными того значения, которое им придавали. Для участника споров каждая формулировка светилась смыслом и сочилась кровью. Отвергнуть «пресуществление» значило бросить вызов формализму и буквализму католической обрядности, в которой Дух более не живет, где место Бога заняла Римская церковь, ложно полагающая, что всё исходящее из ее рук исполнено Божественного присутствия. Свершить таинство якобы достаточно, чтобы спасти душу, а отсюда один шаг до индульгенций, продажа которых и стала спичкой, воспламенившей пламя Реформации. «Духовное завещание», составленное Карло Борромео, скорее всего – тоже индульгенция, написанная для жителей протестантских стран, которым перед лицом смерти едва ли удастся найти католического пастора для свершения нужных таинств. Можно позаботиться заранее и приобрести прощение. Интересно, по какой цене оно продавалось в этот раз и внесло ли свою лепту в разорение Джона Шекспира?

Гармоническая вера в милостивого и готового к прощению Господа в стилизации Джордена невольно нарушается неуместными нотами протестантской суровости: в «жизни моей был наисквернейшим грешником и посему недостоин прощения без истинного и чистосердечного покаяния в грехах оных». Католик сосредоточен на милосердии Бога, протестант – на мерзости собственного греха. Католик верит в таинство исповеди, протестант – в покаяние перед Богом.

* * *

Такое вот «Духовное завещание» оставил Джон Шекспир. Только действительно ли он прятал его под стропилами своего дома? И было ли его имя вписано в стандартный текст его рукой? А что стояло под текстом – подлинная подпись или опять циркуль перчаточника?

Эти вопросы мы можем задавать бесконечно, понимая, что ответа нет в отсутствие самого документа, предположение о подлинности которого, однако, высвечивает то, что вполне вероятно: Джон Шекспир родился католиком и умер им. Упорный нонконформизм выглядит единственным имеющимся в нашем распоряжении объяснением его разорения, прервавшего образование его сына Уильяма.

Но с чего это преуспевший фермер, богатый перчаточник и стрэтфордский бейлиф, весельчак Джон (тепу cheek'd —таким он запомнился современнику) поставил благополучие семьи на кон богословской распри?

До поры до времени он вполне умел ладить с англиканством, как и другие члены городского совета, и быть конформистом, готовым на жертвы новым требованиям. Даже приносить их вплоть до того, что должно было казаться осквернением храма, когда в церкви Святой Троицы, а потом в часовне гильдии Святого Креста сбивали фрески, уродовали их и забеливали.

Как раз в те годы Джон исполнял должность казначея и должен был отпускать деньги на подобное непотребство. А потом воспротивился, когда отношения двух вер пошли на разрыв, с крестьянским упорством закоснел в старой вере, предпочтя спасение души даже тому, с чем крестьянское сознание расстается труднее всего – с землей. Может быть, так оно и было…

Разделял ли сын отцовскую веру? Священник Ричард Дейвис (умер в 1708 году) оставил одно из ранних свидетельств, видимо, основанных на местных преданиях: «Он умер папистом». В таком случае Уильям Шекспир не изменил вере, если не в обряде, то в духе которой был рожден. Или он поступил в отношении веры так же, как поступал в своем драматическом творчестве (особенно в ранние годы): делал вид, что ничего не меняется, всё на своих местах, хотя, по сути, всё из-под его пера выходило поразительно новым и ранее небывалым.

Пьесы не дают ответа на вопрос о вероисповедании их автора. Или предлагают слишком много возможностей, видимо в силу пресловутой шекспировской negative capability —способности не обнаруживать свое присутствие. Одни считают Шекспира католиком, другие – сторонником англиканства, в ритуале которого он прожил жизнь. Он явно не был пуританином и, возможно, набросал по этому поводу один из самых своих сатирических портретов (жанр, ему в целом не свойственный) – Мальволио в «Двенадцатой ночи».

Существуют и более экзотические предположения, явившиеся в наше приверженное сенсациям время: а не склонился ли он в буддизм или иудаизм… Православным его пока не объявляли, но мысль о том, что Шекспир был русским, высказана в пародийно-блестящем эссе посла Великобритании в России и шекспироведа-любителя сэра Энтони Брентона (Вопросы литературы. 2007. № 4).

Существует версия о том, что Шекспиру довелось пожить в католической среде, когда он был вынужден бросить школу, и до того, как появился в Лондоне.