Текст книги "Граф (СИ)"

Автор книги: Игорь Конычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, – тихо произнесла она. – Я еще не обучалась в Академии.

– Колдовство без дозволения митрополита недопустимо, – замотал головой один из монахов, стоявший по правую руку от Иоанна.

Он сделал шаг в направлении Дарьи, но я заступил ему дорогу.

– Секунду, – знания, которые никогда прежде не пригождались мне в жизни, вдруг всплыли в памяти. – А разве в Российской империи не Император является главой церкви?

По недовольным взглядам монахов и настоятеля несложно было догадаться, что так оно и есть.

– Но дозволение должен дать митрополит, – упрямо заявил Иоанн и исподлобья посмотрел на Дарью. – Я поставлю вашего опекуна в известность. Посмотрим, как праведный граф Бобринский отреагирует на подобные выходки.

– Решим все вопросы позже, – заверил я окружающих. – А теперь соберите всех в часовне. Думаю, нам нужно будет поговорить с каждым, чтобы найти виновника.

Настоятель монастыря несколько секунд сверлил меня взглядом, но потом скупо кивнул. Жестом пригласив монахов следовать за собой, он направился вглубь монастырской территории. Сельские мужики же, пятясь, как раки, поспешили в часовню. То ли они спешили выполнить мое распоряжение, то ли верили, что «страшная» ведьма зашипит и испарится, стоит ей переступить порог.

Мы с Дарьей остались наедине.

– Впечатляет, – я взглядом указал на ее кровавую печать. – Долго таком учиться?

– Зависит от таланта, – пожала плечами девушка, чья кожа вновь принимала привычный розоватый оттенок. – Но у тебя не получится – ворожбой могут владеть только женщины из знатных родов, так же, как драгунами правят исключительно мужчины.

– И этому учат в Академии, так?

– Мы отправимся туда в начале осени, – кивнула Дарья.

– Но ты уже кое-что умеешь.

– Как и ты, – парировала она. – Никому не под силу поднять человека одной рукой.

– У меня такое впервые получилось, – признался я. – Сам не пойму как.

– Насколько я знаю, это называется Единение. Управитель драгуна может использовать часть его силы вне доспеха. Но такое получается у выпускников, да и то не у всех.

– Мама всегда говорила, что я талантливый.

– Разве она не умерла при твоих родах? – удивленно спросила меня Дарья.

– Няня, – поспешно исправился я. – Перепутал. Няня говорила, что я талантливый.

– Та самая, которую ты велел сечь на конюшне до тех пор, пока она не потеряет сознание?

– И как со мной люди-то после такого общаются? – сокрушенно покачал я головой.

– С трудом, из вежливости или от страха, – подсказала Дарья. – Впрочем, я ощущаю, как сильно ты изменился. Но не могу понять, как такое возможно. Будто совсем другой человек.

– Так и есть, – поначалу я хотел открыть Дарье правду, но потом понял, что это желание вызвано симпатией. С такими вещами спешить нельзя: ляпну что-то не то и окажусь в тюрьме, а то и где похуже.

– О чем ты? – вскинула бровь Дарья.

– Расскажу, когда закончим тут, – ушел я от ответа. – Давай поговорим со всеми, найдем сектанта и…

Бледный, словно снег, отец Иоанн на негнущихся ногах двигался в нашу сторону. Его борода мелко дрожала, на глазах выступили слезы. Мы с Дарьей переглянулись и бросились к старику.

– Мертвы… – шептал настоятель. – Все мертвы… Каждый в келье своей…

– Оставайся с ним, – велел я Дарье, а сам побежал к жилым помещениям, из которых выходили те самые монахи, которые до этого сопровождали отца Иоанна.

Я грубо оттолкнул мужчин и вбежал внутрь. Длинная изба состояла из прямого коридора и небольших комнат слева и справа. Все двери были открыты. В ближайшей келье я увидел лежащего ничком старца. Судя по валяющимся рядом четкам и книге, старика убили, когда тот молился. Кто-то проломил ему череп.

Другие монахи умерли так же. Только один, в самой дальней комнате, судя по всему, пытался оказать сопротивление. Но ему это не помогло. Тяжелый предмет проломил бедняге висок. Судя по ране, били чем-то похожим на молоток.

На улице прогремел выстрел. Кто-то заорал. Еще выстрел. Низкий рык. Дарья выкрикнула несколько неразборчивых слов, и снаружи что-то оглушительно взвыло.

Молнией пролетев длинный узкий коридор, я выскочил на улицу и увидел, как хрупкая девушка стоит между отцом Иоанном, который пытался помочь подняться одному из монахов. Второй монах лежал на траве лицом вниз и не шевелился. Рядом с ним к стене часовни привалился селянин с двумя дымящимися дырами в груди.

Еще один мужик пытался зажать руками вспоротое горло. Темная кровь толчками выливалась у него между пальцев, пока летающий в воздухе кинжал Дарьи раз за разом вонзался в тело. Но, несмотря на страшные раны, крестьянин не падал. Он успел сделать еще два шага, прежде чем кинжал вонзился ему в глаз и опрокинул на спину.

В воздухе отчетливо витал характерный металлический запах крови, как на скотобойне. Он смешивался с озоном, будто перед грозой. Еще отдаленно пахло серой. Такое сочетание рождало сильный удушливый аромат, не похожий ни на что на свете.

Ослабевшая Дарья покачнулась. Ее оружие дернулось в глазнице мертвеца и затихло. В тот же миг через тело покойного перепрыгнул последний оставшийся в живых крестьянин – Степан. Глаза его бурлили тьмой, лицо исказила отвратительная гримаса, зубы удлинились и потемнели, а пальцы превратились в извивающиеся щупальца. Они почти достигли шеи девушки.

Время вокруг замедлилось. Я услышал в голове биение двух сердец: моего и чужого, большого и гулкого, словно колокол. Миг, и сердца ударили в унисон.

– Берегись! – крикнул я, вскидывая руку.

Перед пальцами тут же закружились алые печати. Они сошлись друг с другом и разлетелись на части, когда их пронзил столп черного пламени. Он с ревом устремился к цели, но Степан успел отскочить в сторону. Однако даже легкого касания хватило магии, чтобы развернуть мужчину прямо в воздухе и отбросить в сторону.

Сектант ловко перекувыркнулся в затяжном прыжке и приземлился на четыре конечности. С силой оттолкнувшись от земли, он снова бросился на Дарью. Отец Иоанн врезался в девушку с другой стороны и повалил на спину, тем самым сохранив ей жизнь.

Я попробовал применить магию еще раз, но печати лишь бессильно вспыхнули и сразу же погасли. Тем временем Степан снова навис над бледной Дарьей. Перед ним раскинув руки бесстрашно встал настоятель монастыря, закрывший девушку своей грудью.

– Христом Богом заклинаю, – начал было Иоанн, но Степан лишь расхохотался.

Уродливая лапа сектанта метнулась к лицу настоятеля, но упала на траву прямо под ноги своему владельцу. Спустя долю секунды я налетел на Степана плечом, и мы оба покатились по траве. Он вскочил на ноги первым и прыгнул на меня, но напоролся брюхом на клинок из черного пламени, который я выставил перед собой.

– Допрыгался, – оскалился я, глубже погружая призванную копию магического оружия драгуна в податливое тело сектанта.

Степан навис надо мной. Он рывком подался вперед, еще сильнее насаживаясь на меч. Оказавшись надо мной, сектант разинул уродливую пасть, больше напоминающую окруженную короткими щупальцами черную дыру. Из нее выскользнула небольшая личинка. Перевернувшись в воздухе, она полетела мне прямо на лицо.

Не успел я брезгливо сморщиться, как стилет Дарьи пронзил червяка перед самыми моими губами. Магическое оружие пролетело чуть дальше, потом развернулось и по рукоять вошло в висок все еще извивающегося Степана. Теперь тот затих навсегда.

– Спасибо, – поблагодарил я девушку.

Дарья слабо улыбнулась, кивнула, и упала в обморок.

8. Табор уходит

Я ходил по длинному пустому коридору из конца в конец, меряя пространство широкими шагами. Мягкий и грязный ковер чуть заглушал шаги, но Прохор все равно морщился и без устали твердил:

– Барин, сядьте, посидите, вы так только доктору мешаете, – слово «доктор» он произносил с сильной «х» вместо «к», но я уже к этому привык, как и к его причитаниям, которые прерывались разве что ворчанием.

– Прохор, – мой выразительный взгляд заставил дворского съежиться. – Сделай милость, сгинь куда-нибудь.

Не говоря ни слова, Прохор скрылся из виду. Надо отдать ему должное, он умел быстро чувствовать настроение своего господина и исполнять приказы с пугающей точностью и дотошностью. Несмотря на простоватый вид и впечатление обычного сельского мужика, мой дворский скорее напоминал дворецкого… всем, кроме манеры одеваться и воспитания.

Наконец, когда я уже начал терять терпение, одна из дверей открылась, и из нее вышел доктор – невысокий пожилой мужчина в опрятной одежде и со смешным пенсне. Он недовольно посмотрел на меня и покачал головой:

– Вам бы нервы проверить, милейший. Даже у меня от вашего топота голова заболела.

– Обязательно. Но потом. Как она?

– Сильно истощена, – спокойным, почти менторским тоном произнес доктор. Звали его Арсений Иванович Ланский. Больше он о себе ничего не рассказал, как и о том, почему работает на Нечаева и каким образом так быстро добрался до моего отдаленного поместья.

Я привез Дарью к себе так быстро, как смог и сразу же телеграфировал князю Орлову. Иного способа связаться с Петром Нечаевым я не знал. К счастью, тип, умело выдающий себя за капрала, неизменно сопровождал князя и сразу же откликнулся на мою просьбу о помощи. Сам он обещал приехать завтра утром и рассказать мне все, что мне положено знать.

Что бы это ни значило, сейчас меня беспокоило только состояние Дарьи.

– Я дал ей все необходимые лекарства. Она проспит до утра. Потом поите ее теплым парным молоком, – продолжал напутствовать меня доктор. – Можно немного подогретого красного вина с медом. Чтобы восстановить силы ей нужен покой.

– Вы о физических силах или о…

– И о тех, и о других. – Ланский уже собирался откланяться, но я придержал его за руку.

– Доктор, у меня тут еще одна… больная. В соседней комнате. Колотые и резаные раны. В сознание не приходила. Сделайте милость, осмотрите и ее тоже.

– Две девушки без сознания в соседних комнатах в вашем доме. Что у вас тут происходит, граф?

– Стечение обстоятельств. – Без малейшей заминки ответил я.

– Да-да… – озадаченно протянул Ланский и поинтересовался. – Сколько она без сознания?

– Со вчерашнего вечера.

– И вы только сейчас решили, что нужно известить доктора? – и без того небольшие глазки Ланского сузились. – Насколько вы заинтересованы в ее выздоровлении, граф?

– Всецело, – заверил я его. – Просто дело деликатное, которое я не хотел бы подвергать огласке.

– Все, в чем так или иначе замешан господин Нечаев и его люди, не подлежит огласке, – удрученно выдохнул доктор. – Ладно, показывайте, где она.

– Вот здесь, – я открыл соседнюю дверь и пропустил Ланского вперед. Сам хотел пройти следом, но доктор деликатно преградил мне путь.

– Граф, мне нужно провести тщательный осмотр всего тела. Я – врач, и имею полное право смотреть на своих пациентов так, как того требует профессиональные долг и этика. Вы же, уверен, как человек чести не захотите при этом присутствовать.

– Могли бы просто сказать, чтобы не входил.

– Не входите, – просто произнес Ланский и закрыл дверь у меня прямо перед носом.

Впрочем, он довольно быстро открыл ее.

– С вашей гостьей, граф, все в порядке. – Заявил изрядно побледневший доктор.

– Уверены? Вы так быстро осмотрели ее?

– Осмотр не понадобился. Она сама заверила меня в том, что ни на что не жалуется.

– И вы ей вот так просто поверили? – я подошел ближе и заметил на высоком лбу Ланского мелкие капельки пота.

– Она привела крайне веский довод, – он аккуратно отошел от двери и тихо закрыл ее за собой.

– И какой же?

– Приставленный к моему горлу нож, – кисло улыбнулся доктор. – Всего вам доброго, граф Воронцов. Разрешите откланяться.

– Я вас провожу, – теперь задумчиво бормотал уже я.

– Право, не стоит. Лучше присмотрите за своей гостьей, пока никто не пострадал. – Ланский сдержанно поклонился и, едва сдерживая быстрые шаги, направился к лестнице.

– Сколько я вам должен? – вслед крикнул я.

– Нисколько. – Ответил он, уже скрывшись из виду.

Выдохнув, я открыл дверь и шагнул в комнату. Едва моя нога коснулась пола, как в дверной косяк точно на уровне глаз вонзился кинжал. Бросок точный и хороший – лезвие вошло достаточно глубоко и ровно, под прямым углом.

– Я не вовремя?

– Смотря, с чем пожаловал, – цыганка сидела на кровати, прикрывая высокую грудь одеялом. Темные глаза смотрели с опаской, а вторая рука находилась под подушкой.

Видимо, там второй нож. Откуда она их взяла?

– Хотел узнать, как ты себя чувствуешь, – достав нож из дверного косяка, я прикрыл за собой дверь, прошел в комнату и сел на стул неподалеку от кровати.

– Хорошо, – девушка продолжала смотреть на меня с опаской. – На мне все быстро заживает.

– Ясно, – я покрутил между пальцами причудливый миниатюрный нож с узким лезвием и легкой рукояткой. – Значит, можно было тебя не зашивать?

– Твоих рук дело? – цыганка отогнула край одеяла и обнажила округлое смуглое бедро, чуть выше которого находился шов.

– Моих, – от созерцания женской красоты меня отвлекал тот факт, что рана почти затянулась, будто прошел месяц, а не сутки. – А как это?

– Цыганские фокусы, – загадочно улыбнулась девушка. Впрочем, она очень быстро вновь стала серьезной и спросила. – Значит, видел меня без одежды?

– Имел удовольствие, – не стал я отрицать очевидного. – Но сугубо с целью помочь.

– Ой ли? – вскинула черную бровь цыганка. – И что ты хочешь за свою помощь?

– Для начала хватит простого «спасибо», – я положил нож на тумбочку и откинулся на спинку стула. – Еще можешь сказать, как тебя зовут.

– Дея, – неуловимым движением она схватила нож и спрятала под одеялом. – А тебя?

– Михаил.

– Просто Михаил? А как же граф Воронцов?

– Ты что-то обо мне знаешь?

– Каждая собака знает, – хищно улыбнулась девушка. – Предупреждаю: вздумаешь меня хоть пальцем тронуть – я его тебе отрежу. И не только его. – Её взгляд многозначительно опустился на мою промежность.

– Стал бы я тебя выхаживать, если бы хотел что-то сделать? – я не сменил расслабленной позы, несмотря на явную угрозу.

– У богатых свои причуды, – пожала плечами Дея.

Наш разговор угас. Она продолжала недоверчиво смотреть на меня, а я размышлял о том, разумно ли поступил, притащив ее домой. Может, Прохор оказался прав?..

– Зачем помог мне? – первой нарушила тишину Дея.

– Из добрых побуждений, – я пожал плечами.

– Род Воронцовых и добрые побуждения не слишком сочетаются.

– Раньше так и было, но я все изменю.

Она никак не прокомментировала мое заявление, лишь едва заметно улыбнулась.

– И что же я тебе должна за добрые побуждения? – взгляд Деи продолжал источать недоверие.

– Ничего, – я указал ей на шкаф. – Все твои вещи Евдокия постирала и заштопала. Можешь забирать и уходить, если хорошо себя чувствуешь.

– Я не уйду, – вдруг заявила она, легко поднялась с кровати и встала передо мной в чем мать родила.

– Звучит, как угроза, – отметил я, стараясь смотреть ей в глаза.

– Ты мне жизнь спас. Я тебе должна, граф. И пока долг не отдам, никуда от тебя не уйду.

– И как же ты хочешь отдать долг?

Вопреки моим ожиданиям, Дея прошла к шкафу, достала оттуда свой облегающий костюм и начала одеваться.

– Спасу твою жизнь, – ответила девушка.

Она очень быстро оделась и подошла к приоткрытому окну. Начинало смеркаться. Мягкие закатные лучи проникали в комнату, заливая все вокруг теплым алым светом. В нем девушка казалась особенно красивой.

– Учитывая последние обстоятельства, такой шанс может тебе представится довольно скоро.

– Даже быстрее, чем ты думаешь, – она взглянула на меня вполоборота. – Табор хочет напасть на твое имение. Сегодня кровавый закат, так что они придут.

– И что им у меня красть? Коней? – усмехнулся я.

– Нет. Нечто древнее, темное, сокровенное, – певуче произнесла Дея.

– Чернобога. – Ответ показался мне очевидным. – И зачем цыганам драгун? Что они с ним делать будут?

– Уничтожат. Сначала его, а потом тебя. За это щедро заплатили.

– Кто? – при его образе жизни, думаю, врагов у графа Воронцова хватало. Но мне хотелось конкретики.

– Он не назвался. Пришел, показал цель и оставил деньги. Много денег. Столько у обычных людей нет. Думаю, это кто-то из дворян. С ним все сами решите, а с табором я разберусь. – С этими словами она вскочила на подоконник и хотела сигануть со второго этажа, но я успел схватить ее за запястье.

– Ты чего? – непонимающе уставилась на меня Дея.

– В моем доме есть дверь. Будь добра выходить и входить через нее. А еще, одну я тебя не отпущу. Не для того от смерти спасал. Кстати, кто на тебя напал?

– Чудной ты, граф, – покачала головой цыганка, но с подоконника все же слезла. – На меня табор напал.

– Это тот же, который собирается забрать моего драгуна?

– Он самый, – кивнула Дея. – Но то не мой. Мой полоз осенью уничтожил. Осталась только я. Цыганке одной в этом мире не выжить, так что пришлось искать новый табор. Ило – барон – обещал меня принять, если испытание пройду и украду сокровище из поместья Бобринского.

– Насколько я могу судить, у тебя все получилось – ты же обокрала графа.

– Да, но Ило решил, что проще убить меня и забрать драгоценность. Я сглупила и попала в ловушку. Но в ту ночь он совершил куда большую ошибку.

– Почему же? У него почти получилось. Если бы не я, ты бы погибла.

– Он хотел сперва посмеяться надо мной, – черные глаза опасно сузились, мелодичный голос цыганки стал шипением рассерженной змеи, – а надо было убить сразу.

Судя по умению Деи обращаться с ножом, шансы прикончить этого Ило у нее имелись. Но и сама она сильно рисковала: пусть раны и затянулись, я все же отметил в движениях девушки небольшую скованность, который не было в нашу первую встречу. Вполне возможно, что мы с ней больше не увидимся, если сейчас она уйдет одна.

– Много бойцов у твоего Ило?

– В достатке, – нахмурилась Дея.

– Тогда давай я сяду в драгуна и покажу им, что никто не смеет воровать у графа Воронцова, – предложил я, ощущая где-то внутри мрачную решимость: древний доспех рвался в бой и ему было все равно, чья кровь прольется.

– Нельзя, – вдруг воспротивилась Дея. – Ило – плохой человек, но и хороших в таборе достаточно. Им просто с бароном не повезло. Убью его, они выберут другого, который будет умнее и жизни людей выше богатства поставит. Я сама пойду. Сделаю все быстро и тихо.

– Тогда я просто составлю тебе компанию. Люблю вечерние конные прогулки.

– Ты что, граф, – Дея оказалась ко мне очень близко. Ее горячее дыхание обожгло мою щеку. В ноздри ударил запах полевых трав. – Переживаешь за меня?

– Есть немного, – признался я. – Не могу бросить девушку в беде. К тому же, если этот Ило явится сюда с бойцами, то могут пострадать мои люди. Такого я допустить не могу.

– А про тебя другое говорят, – покачала головой цыганка. – Дай-ка свою руку. – Не дожидаясь дозволения, девушка взяла мою ладонь и принялась ее внимательно изучать. Ее пухлые губы снова растянулись в улыбке. – Ну пойдем, коль не шутишь. Сам увидишь, как я тебе долг отдам.

Мы спустились вниз, где нас дожидался Прохор. Всем своим видом он источал глубочайшее недовольство и недобро косился на улыбчивую Дею. Цыганка же делала вид, что никого кроме меня и ее в этой комнате просто не существует.

– Барин, вы куда на ночь-то глядя? – заволновался Прохор.

– Прогуляюсь, – уклончиво ответил я.

– А она вам зачем?

– А ты сам-то не знаешь, зачем мужчинам женщины? – Дея вдруг обвила руками мою шею, чем едва не спровоцировала у Прохора сердечный приступ.

– Барин, – нервно сглотнул он. – Давайте ее утопим от греха подальше.

– Именно этим я и займусь на прогулке, – заверил я дворского. – Вернусь поздно. Не переживай.

– Да как же это, барин… – Прохор посеменил за нами и не отставал до самой конюшни, по дороге причитая. – Ваше сиятельство, одумайтесь, Христом Богом прошу! Не ходите вы с этой ведьмой никуда! Она вас на перекрестке убьет, да душу заберет!

– Ты такое умеешь? – я искоса взглянул на цыганку.

– Я многое умею, – улыбнулась она, уйдя от прямого ответа.

– Барин! – взмолился дворский.

– Прохор, угомонись. – Строго приказал я. – Граф делает, что хочет. Ты сиди дома, да за нашей гостьей приглядывай. Если очнется – вели Евдокии теплого парного молока ей дать или вина, подогретого с медом. Так доктор велел.

– Будет сделано, – привычно отозвался Прохор, мгновенно переключившись с причитаний на выполнения приказа. Про себя повторив мои же слова, он поклонился и пошел обратно в дом.

К нам же подошел Демидка, который вел под уздцы оседланного Демона.

– Конь ваш готов, барин, – поклонился он. – А для девицы вот лошадки не нашлось. Могу свою дать.

– Не нужно, поскачем на одном, – решил я. – А ты откуда узнал, что надо коня седлать?

– Видал, как вы с гостьей у окна говорили. Она выйти хотела, тогда я решил, что и вы следом, ну и сделал все…

– Молодец, – похвалил я конюха. – Иди в дом, скажи матери, что я велел тебя чем-нибудь вкусным угостить.

– Можно сладость⁈ – едва не подпрыгнул на месте здоровенный парень.

– Можно, – не успел я это сказать, как Демидка радостно умчался в дом.

Цыганка проводила конюха задумчивым взглядом, но ничего не сказала. Проигнорировав протянутую ей руку, она сама ловко запрыгнула на спину Демона и уселась впереди меня.

– Сначала по дороге к поместью Бобринского, а дальше я покажу, – сказала она, и я послал коня вперед.

Мы понеслись по полю, словно ветер. Демону не составило никакого труда нести на себе двух человек. Конь рвался вперед, стремясь выплеснуть всю скопившуюся за время отдыха энергию. Он домчал нас до нужной развилки еще до захода солнца.

Дальше Дея, как и обещала, начала показывать дорогу. Мы петляли по лесам и пролескам, так что мне оставалось лишь догадываться, как цыганка находит нужный путь в этих дебрях. В небе уже начали зажигаться первые звезды, когда моя спутница попросила остановить коня.

– Здесь, – сказала она, указав на узкую, едва различимую в сгущающихся сумерках тропу.

– Что здесь? – я огляделся, но ничего похожего на стоянку табора поблизости не оказалось.

– Они пойдут здесь, – пояснила Дея. – Уже скоро.

– Откуда ты знаешь?

– Я многое знаю…

Может, мне показалось, но темные глаза цыганки будто затянула призрачная дымка. Это продлилось всего секунду, после чего все стало, как прежде. Дея легко соскочила с коня и направилась к ближайшему дереву.

– Спрячься и наблюдай, граф. Скоро я верну тебе долг, – она улыбнулась мне в свете луны, после чего прыгнула в высоту метра на три, уцепилась руками за нависшую над дорогой ветку и бесшумно скрылась в густой листве.

Такой акробатики мне видеть еще не приходилось. Покачав головой, я сделал так, как велела цыганка и привязал Демона в стороне от тропы. Сам же в кустах отсиживаться не стал и занял позицию неподалеку от того места, где на дереве засела Дея. И пусть я обещал девушке не вмешиваться, но поступить так не мог. Ударим с двух сторон и не оставим противнику шансов.

Ждать пришлось недолго. Ночную тишину нарушил топот копыт, а вскоре впереди замелькали тени. Я увидел шесть факелов, которые двигались один за другим на равном отдалении. Узкая тропа вынудила всадников вытянуться в линию. Вдруг один факел упал и потух. Затем второй, потом и третий, а за ним четвертый. Все это происходило в тишине: ни крика, ни вздоха. Только топот копыт, который становился все ближе.

– Дея, – тихо позвал я, – там что-то происходит.

Мне никто не ответил. Два оставшихся факела вдруг замерли. Я поспешил навстречу и вскоре увидел в их дрожащем свете двух черноволосых мужчин. Один одет в простую кожаную броню, другой же словно собрался на парад: пламя факелов отражалось от множества золотых украшений. Вопрос, кто же из оставшихся в живых Ило отпал сам собой.

Цыганский барон затравленно огляделся и вытащил из-за пазухи длинный пистолет. Он направил его во тьму и крикнул:

– Кто здесь? Выходи!

Оставшийся боец барона вытащил из ножен изогнутую саблю и принялся всматриваться в ночной лес.

– Как только я выйду, ты умрешь, – пообещала откуда-то из темноты Дея.

– Гаджо – грязнокровка, – барон презрительно сплюнул на землю. – Я думал, ты сдохла в канаве, как бродячая собака!

– В канаве сдохнешь ты, – пообещала барону Дея.

Я подобрался настолько близко, что видел, как блестит в свете факела пот на лбу барона. Крепкий мужчина с остроконечной бородой и золотой серьгой в ухе поудобнее перехватил пистолет. Он смотрел в противоположную от меня сторону. Я тихо достал из-за пояса нож сектанта, но так и не смог им воспользоваться.

Ило ожидал нападения, но не успел даже среагировать: бесшумно спрыгнувшая с дерева Дея одним ударом перерезала ему горло и сразу же скрылась в темноте, будто ее тут и не было. Двигалась она с нечеловеческой скоростью и грацией.

– Ило? – оставшийся боец с удивлением уставился на своего барона, который медленно сползал с седла захлебываясь кровью.

– Оставь его, – велела Дея, выходя из темноты. Выроненный мертвым бароном факел освещал ее гибкое тело. – У вас больше нет барона. Выберете нового и уходите с этой земли.

– Конечно, – с готовностью кивнул цыган.

Мне чем-то не понравился его голос, а спустя мгновение я увидел легкое движение в кустах за спиной Деи. Перед моей рукой вспыхнули алые печати, и ночь пронзил крик боли. Цыганка развернулась и вскинула оружие, но добивать было некого – столп черного пламени прожег в голове одного из выживших цыган ровную дыру. И пусть он чудом выжил после знакомства с ножами Деи, второго шанса судьба ему не оставила. Мужчина пошатнулся и повалился лицом вниз.

– Не стоит благодарности, – я вышел из зарослей и встал рядом с цыганкой.

– Снова спас меня, – она покачала головой, – так я никогда не расплачусь.

– Ты мне ничего не должна. – Мой взгляд переместился на замершего в седле цыгана. – Кто заплатил вам за нападение на мое имение?

– Мы не видели лица, даже голос звучал неразборчиво, – нервно сглотнув, ответил тот. – Он пришел из тумана и ушел в него же.

– Он говорит правду, – подтвердила слова цыгана Дея. – Если хочешь узнать больше, придется поискать.

– Придется, – согласился я.

– Забирай тела и коней, возвращайся в табор. Выберете нового барона. Того, кто будет не таким жадным, как Ило. А потом уходите, – снова обратилась к цыгану Дея. – А если ослушаетесь – я приду за каждым из вас.

– Долго придется ходить, – подыграл я цыганке. – Мой драгун справится быстрее.

– Я все понял, – севшим голосом сообщил нам цыган. – Вы нас больше не увидите.

– Вот и хорошо, – кивнул я и пожелал. – Доброй ночи.

Цыган не ответил.

Мы с Деей вернулись к Демону.

– Подвезти? – я сел в седло и протянул ей руку.

– Конечно, – в этот раз она приняла ее и устроилась впереди меня. – Не пешком же мне возвращаться к тебе, барин, – последнее слово она произнесла несколько игриво.

– Ко мне?

– Да. Или не примешь цыганку? – она гибко извернулась и подмигнула мне.

– Кажется, у меня нет выбора, – улыбнулся я.

– Верно, – серьезно кивнула Дея. – Ведь от судьбы не уйдешь.