Текст книги "Граф (СИ)"

Автор книги: Игорь Конычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Граф, – стоило мне войти, как настоятель монастыря поднялся с кресла.

– Чем обязан? – я постарался скрыть недовольство от визита незваного гостя, который никак не вписывался в мои планы.

– Нам поговорить надобно, – признался мужчина, по лицу которого было понятно, что прибыть его заставила крайняя нужда.

Это меня насторожило и заинтриговало.

– В чем дело?

– В окрестных деревнях пропадают люди, – Иоанн сразу перешел к делу. – Думается мне, что это происки сектантские. Неделю назад началось все. У кого сосед в лес ушел и сгинул, у кого близкий человек, а у кого дитятко неразумное. И с каждым днем все больше народу в лесу теряется. – Настоятель монастыря посмотрел на меня исподлобья: тяжело и печально. – На земле этой один вы у нас заступник. Не откажете?

Пока я пытался связать мои догадки относительно Улановых и Бобринских, Иоанн трактовал мое молчание по-своему.

– Бог дает вам возможность грехи искупить.

– Я бы предпочел способ, где не страдают невинные.

– Никто не безгрешен. – Тяжело вздохнул настоятель и коснулся пальцами груди в том месте, где под одеждой носил крест. – За всякой душой грехи имеются. Каждому есть, за что ответить, когда время придет. Пути же Господни неисповедимы. Не нам решать, какие испытания он каждому по своему разумению выдаст. Так что, поможете али нет?

Теперь вздохнул и я. Сегодня планам касательно ванны и обещанного Деей «всего» не суждено сбыться. Есть дела поважнее.

– Рассказывайте, что вам известно, – я жестом попросил гостя присесть.

18. Чернобог

Два следующих дня слились в один: темнота, непрекращающийся дождь, зеленые заросли, запах мокрой травы и хмурые лица агентов Тайной канцелярии. Мы прочесывали лесной массив часами, но так и не смогли найти ни следа пропавших людей. Они как сквозь землю провалились!

А ведь судя по тому, что говорили местные жители, пропало человек двадцать с разных деревень. И это только за один день. Причем Пророка, как мы договорились между собой называть таинственного старика, видели везде примерно в одно и то же время. Обычный человек никак не мог быть на рассвете в пяти деревнях, которые находятся в часах езды одна от другой.

Нечаев и Дарья обещали приехать завтра утром с подкреплением. Их задержала весть о том, что французы начали активные действия на фронте, так что выбить людей для расследования в захолустье оказалось куда сложнее, чем хотелось бы. Чертова бюрократия, как всегда, все усложняла.

В отсутствии Петра я временно выступал главным и руководил двумя десятками агентов. Но что такое два десятка, когда нужно обыскать непролазный лес в несколько гектаров? Работая без сна и отдыха, агенты валились с ног, но продолжали упрямо искать без вести пропавших.

Сутки я ходил с ними, а потом плюнул на все и отправился на поиски уже на драгуне. Чернобог не ощущал азарта и скорого боя, поэтому сжимал мое сознание в стальных тисках, делая пребывание в себе весьма некомфортным и даже болезненным. Но мне хватило упрямства и глупости, чтобы проторчать в железке целый день.

Жаль, что все безрезультатно – с высоты драгуна ничего не видно из-за крон, а каждый его шаг уничтожает сразу несколько деревьев. Если на земле имелись хоть какие-то следы, после Чернобога оставались только гигантские вмятины. Я будто на танке огород бороздил – быстро, но бестолку. Нецелевое использование, получается. А у меня сейчас и машина с характером, причем с непростым. Все, что мне оставалось – обойти лес кругом несколько раз и позвать потерявшихся. Ожидаемо, никто не отозвался.

И вот, под конец вторых суток я ввалился в особняк совершенно без сил. Сначала хотел лишь оставить Чернобога в подземелье и вернуться, но решил немного отдохнуть. Голова болела, тело била мелкая дрожь, глаза пекло и резало, словно у меня температура была под тридцать девять градусов. В отместку за нецелевое использование, живой доспех едва не выжег меня полностью.

К счастью, этого не случилось. Не знаю, чем заслужил кредит доверия у Чернобога, но чую, что практически его исчерпал. Это никак не клеилось с тем, что я читал о драгунах в документах Нечаева. Там встречались очерки о «характере» некоторых доспехов, но в них подразумевались боевые характеристики и тактика ведения боя в той или иной броне. Хотя в цитатах механиков проскальзывали рассказы о том, как драгун мог застыть во время боя, подставив под удар нерадивого управителя.

Но нигде не было и слова о том, чтобы механизм самолично уничтожил владельца. Сомневаюсь, что граф Воронцов был первым, чью душу выжег собственный доспех, но информация о таких случаях либо потерялась, либо кем-то тщательно скрывалась.

От хоровода мыслей голова разболелась настолько, что пришлось просить Дею сделать мне холодный компресс. Откинувшись в кресле и закинув ноги на пуфик, я положил мокрую прохладную ткань на лицо и закрыл глаза.

– Что-нибудь еще? – услужливо поинтересовалась горничная, явно обеспокоенная моим состоянием.

– Спасибо, ничего, – я покачал головой и пожалел об этом – в висок будто вогнали раскаленную иглу. – Скажи Петровичу и Олежке, чтобы осмотрели драгуна.

– Будет исполнено.

Удаляющихся шагов я не услышал, но почувствовал, что Деи больше нет в гостиной. Все вокруг погрузилось в блаженную тишину, которой мне так не хватало в последнее время. Но длилась она недолго – спустя минут двадцать после ухода горничной, в коридоре послышались легкие робкие шаги.

– Чего тебе? – спросил я, не дожидаясь, когда Олежка решится начать разговор. Обычно он бойкий парень, но если хочет что-то попросить, то мнется до последнего.

– А как вы узнали, что это я? – раздалось из коридора.

– По запаху, – я убрал полотенце с лица.

В гостиную вошел озадаченный Олежка. Он обнюхивал просторную серую рубаху, с которой Евдокии каким-то чудом удалось отстирать большую часть пятен. Паренек водил носом по рукавам, трогал ворот и оглядывал себя так, будто искал следы чего-то остро пахнущего.

– Не чую ничего, – признался красноглазый мальчишка.

– Я пошутил. Тебя шаги выдали, – со вздохом сообщил я. – В этом доме только ты так осторожно ходишь, словно засады боишься.

– А… – парень немного смутился и отвел взгляд.

– Чего тебе? – повторил я свой вопрос.

– Кхм, – Олежка кашлянул в кулачок. – Дея сказала, чтобы мы драгуна вашего в порядок привели. Но он в порядке. Разве что на ноги грязи налипло, но Аким уже почти все отчистил.

– Кто? – это имя я слышал впервые.

– Петрович, – исправился Олежка. – Его так звать. Он, наверное, уже убрал грязь и…

– И ты пришел, чтобы мне об этом сообщить?

– Не только, – парень замялся на пороге. Он неловко переступал с ноги на ногу и смотрел куда угодно, только не на меня.

– Выпорю, – устало пригрозил я, естественно не собираясь переходить от слов к делу.

– Ваш драгун, – Олежка порывисто прошел в центр гостиной и замер напротив меня, – он недоволен очень.

– Я заметил, – мой сухой комментарий снова смутил парнишку. Пришлось подбодрить его. – Но спасибо, что сказал.

– Боязно мне, барин, – парень понизил голос. – Как бы беды не вышло. Вы своего драгуна иначе понимаете. Вы же не порченый. А дядя Аким говорит, что я даже от наших отличаюсь. Лучше абсолют чувствую и слышу мысли драгуна вашего.

– Прямо-таки слышишь? – слова порченого меня заинтересовали. В документах Нечаева говорилось, что только порченые способны создавать драгунов, но вот о чтении мыслей живого доспеха я слышал впервые, как и о том, что у драгунов вообще есть мысли.

В этом плане Чернобог – особенный. И это знаю не только я.

– Не слышу, а… – Олежка запнулся, подбирая слова. – Будто вижу. Когда он спокоен – все вокруг спокойно, когда боя ждет – вокруг все алым светится, а когда гневается – черным.

– Интересно, – ничего подобного я не замечал. – А когда он радуется?

Олежка смущенно улыбнулся:

– Барин, Чернобог не радуется. Ему ведомы только сон, гнев и злоба лютая.

– Иного от него и не ожидал, – скривился я. – Но теперь понятно, чего он на меня обозлился – не любит обычные прогулки на свежем воздухе.

– Осторожнее с ним, – посоветовал Олежка. – Не испытывайте ни его, ни свою судьбу.

– А чего ты так обо мне заботишься? Вы же от моего рода ничего хорошего не видели.

– Прежде так и было, – Олежка даже немного покраснел. – Но вы теперь другой совсем. Да и ежели вас не станет, что с нами будет?

– Скорее всего, вас к себе Дарья возьмет или Петр. Не пропадете, – успокоил я парнишку.

– Вы так спокойно говорите… ужель смерти не боитесь?

– Когда-нибудь все умрут, – я встал с кресла. – А когда знаеш,ь за что, то это не так страшно, как кажется.

– Откуда знаете? – недоверчиво прищурился Олежка.

– Знаю и все, – неопределенно ответил я и перевел тему. Не рассказывать же любопытному пацану о моей прошлой жизни и перевел тему. – А давно ты его настроение чувствуешь?

– Как он проснулся, так и чувствую, – ответил Олежка после короткой паузы.

– А когда он проснулся?

– Когда чуть вас не убил.

Что-то в ответе Олежки мне не понравилось. Он будто что-то недоговаривал: покусывал губу, теребил рубаху и глазищами своими красными слишком уж быстро водил. Явно темнит.

– Значит, ты хочешь сказать, – я подошел вплотную к Олежке и навис над ним, глядя в глаза, – что драгун спал себе спал, а потом вдруг ни с того, ни с сего проснулся?

– Ну… – парень занервничал еще сильнее и попятился.

– Отвечай. – Потребовал я, сжав его плечо стальной хваткой. Наверное, немного перестарался – парнишка пискнул, мертвенно побледнел и закусил губу от боли. Пришлось чуть разжать пальцы.

– Вы места себе не находили из-за полозов – боялись, что без земли и имения. Злились, что подмогу не присылают. А потом вдруг сами решили биться, да не на ком. Тогда нам с Акимом и приказали единственного оставшегося драгуна разбудить. А ведь это никому не под силу было! Вы срок дали до утра, – Затараторил Олежка. – Сказали, что если доспех не подготовим, то шкуры с нас спустите. Мы и так, и эдак бились – ни в какую, а потом… потом…

Парень вдруг затих и попытался вырваться – тщетно.

– Что ты скрываешь? – прямо спросил я, рывком подтянув к себе пацана. – Как вы его разбудили?

– Не могу! – Олежка затравленно взглянул на меня и попытался вырваться.

Я легко развернул паренька и толкнул в кресло так, что они вместе упали на пол. Олежка только вскрикнуть успел, а уже оказался поднятым за ногу. Беспомощно размахивая руками, он взмолился:

– Барин, не губите! Я…я же как лучше хочу! Предупредить вас пришел!

– Барин⁈ – в гостиную вбежал взволнованный Прохор.

– Прочь! – огрызнулся я, и дворского как ветром сдуло.

Усталость и раздражение от безрезультатных поисков сыграли свою роль, и самообладание на миг меня покинуло. Тень за спиной разрослась настолько, что заполонила собой всю комнату. Даже огонь в камине испуганно потух. Вокруг моих носа и рта заструился пар. Температура в помещении резко опустилась.

– У вас глаза, – тоненько пропищал Олежка, – прямо как у него. Как у Чернобога!

Пусть и с трудом, но я взял себя в руки и разжал пальцы. Парнишка бухнулся на пол и начал отползать от меня спиной вперед до тех пор, пока лопатками не уперся в стену. Стоило мне вновь встать над ним, как Олежка сдался:

– Скажу, все скажу, барин, только пощадите! – он сжался, ожидая удара, и закрылся дрожащими ручонками.

Бить я никого не собирался, поэтому просто взял парня за тощие плечи и поставил на ноги. Моя тень приняла обычную форму. Огонь в камине стал разгораться вновь, и свет вместе с теплом вернулись в гостиную.

– Подними кресло и сядь, – строго велел я.

Олежка с готовностью подчинился. Правда, массивное кресло оказалось для него тяжеловатым – парень пыхтел, сопел, но никак не мог поставить его на ножки. Пришлось помочь, а потом легонько толкнуть Олежку. В этот раз получилось сдержать силу: ничего и никого больше не упало.

– Я слушаю. – Мой голос звучал спокойно, но требовательно.

– У нас с дядей не получилось пробудить Чернобога, – глядя в пол, пробормотал Олежка. – Аким меня спать отправил. Я все валялся, но сон не шел. Оно и немудрено – как спать, если знаешь, что завтра барин прибьет?

– Ближе к делу.

– Ну я лежал, ворочался, а потом вдруг морок какой-то все вокруг заполнил. И… – Олежка нерешительно взглянул на меня.

– И?

Порченый тяжело вздохнул и выпалил:

– И мне причудилась змея. Большая, золотая, с черными глазами… – он замолчал и снова уставился на меня, ожидая реакции.

– Продолжай, – описанное Олежкой существо снилось и мне.

Могло ли это быть случайностью?

Едва ли.

– Вы мне верите? – осторожно спросил порченый.

– Верю. – Я кивнул. – Что было дальше?

– Она меня обвила. Сжала так, что дышать не получалось. – Олежка коснулся груди и шеи так, словно их сжимала невидимая рептилия. – А потом заглянула в глаза. Говорить она не говорила, но ее мысли прямо у меня в голове звучали. Так змея мне велела кровь свою смешать с вашей и ею Чернобога окропить. «Сказала», что так он проснется, да подходящего хозяина себе сам выберет. А дальше… вы сами знаете, что случилось.

– Твоими стараниями я едва не отправился на тот свет, – моих губ коснулась скептическая ухмылка.

– Так откуда же мне было знать⁈ – Олежка снова съежился.

– Действительно, когда это речи змея приводили к чему-то плохому? – не удержался я от колкости. – Тебе бы с отцом Иоанном на эту тему поговорить.

– Это который поп? Он ни в жизнь не станет с порчеными говорить, – с какой-то обидой сказал Олежка. Он забрался на кресло с ногами и прижал острые коленки к подбородку, но потом спохватился и выпрямился.

– Это была шутка, – я сел на диван и уставился на пламя в камине.

Услышанное сильно отдавало мистикой, но не казалось чем-то запредельным. В конце-концов, я умер в одном мире и оказался в другом, да еще и в чужом теле. Никаким известным мне научным способом провернуть такое не получалось.

– А ты прежде видел эту золотую змею или, может, слышал о ней? – я покосился на Олежку, но тот только замотал головой.

– Мне до последнего казалось, что это просто сон. Я сказанное змеей сотворил, потому как выхода другого не было: или в чудо поверить, или помереть под плетью.

– Пожалуй, я должен тебя поблагодарить, – мой взгляд смягчился. – Без твоего участия меня бы тут не было.

– Это как? – не понял парень. – Вы же тут и раньше были.

– Тут, да не тут, – неопределенно отозвался я и улыбнулся. – Спасибо, что рассказал все. А теперь иди, отдохни.

Олежка недоверчиво уставился на меня:

– И все? Даже наказывать не станете?

– А тебе очень хочется?

Парень замотал головой так, что я всерьез забеспокоился, как бы она не слетела с его плеч. Быстро поднявшись с кресла, Олежка поклонился и поспешил к выходу. Я тоже встал и направился следом. Увидев, что я иду к лифту, порченый задержался коридоре.

– Барин, вы же помните, о чем мы говорили? Не испытывайте судьбу.

– Не стану, – заверил я его и шагнул в открывшиеся двери.

Лифт быстро доставил меня в подвал, где я столкнулся с Петровичем. Он закончил отчищать латные сапоги Чернобога от грязи и теперь собирался наверх. Наша встреча удивила порченого, и он даже не сразу склонил голову.

– Ваша светлость, – поклонился Петрович. – Доспех готов, как вы и наказывали.

– Спасибо. Свободен, – я прошел мимо и направился к драгуну, чья черная громада возвышалась в центре просторного зала.

За спиной лязгнули двери лифта. Донесшийся следом гул известил меня о том, что Петрович отправился наверх. Они с племянником уже немного обжились на первом этаже, но все равно старались как можно меньше показываться другим домашним на глаза. Впрочем, я заметил, что и Прохор, и Евдокия хорошо относятся к порченым и никак не выделяют их отклонения. Дея, так и вовсе общалась с ними легко, ведь она на своем опыте знала, каково это – быть изгоем.

Но сейчас взаимоотношения между прислугой меня не заботили. Уживаться друг с другом мы научились – как никак взрослые люди. Теперь следовало наладить контакт с существом, естество которого находилось за гранью моего понимания, как и силы, коими оно меня наделяло.

Я встал перед громадой Чернобога и посмотрел на него снизу вверх. Шлем-маска оставалась безразличной. Глаза-линзы не источали призрачного зеленого света. Доспех выглядел безжизненным. Но так казалось только со стороны. В глубине своего сознания слышал, как его вороненое сердце бьется в такт с моим собственным.

– И кто же ты таков? – вслух спросил я и, ожидаемо, не получил ответа.

У меня имелся лишь один способ пробудить драгуна.

– Внемли моей крови и повинуйся!

Боевой доспех мгновенно пришел в движение и опустил ко мне раскрытую латную перчатку. Едва ступив на ледяной абсолют, я на миг подумал, что сейчас Чернобог сожмет руку в кулак и раздавит назойливого управителя, словно муху. Но этого не произошло. Несмотря на недавнее недовольство, драгун поднял меня на уровень глаз-линз и поднял забрало шлема.

– Закрой, – я не спешил забираться внутрь кабины.

Забрало опустилось, скрыв потертый трон, но глаза Чернобога загорелись зеленым светом, даже несмотря на отсутствие внутри него управителя. Драгун смотрел на меня, а я на него. Игра в «гляделки» продолжалась несколько минут, после чего я нарушил воцарившуюся тишину:

– Мне не ведома причина, по которой ты выжег душу того, кто раньше занимал это тело. Я не знаю, каким образом сам оказался в нем. О тебе мне неизвестно практически ничего. Но, тем не менее, мы с тобой связаны, нравится нам это или нет.

Я сделал паузу, но Чернобог никак не отреагировал на мои слова. Зеленые глаза не выражали никаких эмоций. Шлем-маска оставалась бесстрастной. Но драгун меня точно слышал. Слышал и понимал.

– Ты хочешь битвы, – я ощутил, как от этих слов всколыхнулось сознание Чернобога. Свет в глазах-линзах стал ярче. Жажда крови древнего драгуна начала передаваться мне, но я подавил ее. – Мною движут иные причины. Я никогда не бежал от боя, но и шел в него не ради убийства врага. Я – солдат. Мой долг – защищать Родину и соотечественников, как это делали мои предки. Как это делал ты.

Пусть у меня не было дара, как у порченого Олежки. Никаких черных всполохов вокруг драгуна я не видел, но, тем не менее, ощутил его злобу: пылающая и всепоглощающая она растеклась по залу незримым вязким мазутом.

– Ты можешь убить меня, – спокойно произнес я, не мигая глядя в зеленые глаза Чернобога. – Но тогда вновь погрузишься в забвение и останешься в этом подвале на долгие годы. Или же мы можем помочь друг другу. Все твои прошлые хозяева сражались за эту землю. Я даю тебе слово, что буду вступать в бой всякий раз, когда это необходимо. От тебя же жду помощи и содействия во всем, что не касается кровопролития. Что тебе больше по нраву: покрыть себя славой на поверхности или пылью в душном подвале?

Несколько минут ничего не происходило, но потом Чернобог едва заметно склонил шлем. Я ощутил, как его злоба угасла. Заполнившая подвал тьма влилась обратно в вороненый доспех. Древний драгун опустился на одно колено и положил руку на пол, позволяя мне спуститься.

– Ты еще получишь свою кровь, – пообещал я ему…

…и Чернобог меня услышал.

19. Под полной луной

Я немного перекусил и задремал в гостиной, не снимая походной одежды. Последнее время я проводил в просторной комнате с камином куда больше времени, чем в собственной спальне. Вот и сейчас успел наказать Дее разбудить меня через два часа, и сразу же провалился в сон.

Проснулся я, ощутив мягкое прикосновение к щеке. Вставать не хотелось. Даже открыть глаза казалось пыткой. Но все изменилось, когда кожу вдруг обожгло холодом. Я вскочил, как ужаленный. Огонь в камине погас, и просторная комната погрузилась в темноту. Потребовалось несколько мгновений, чтобы глаза привыкли, и им хватило проникающего в открытое окно рассеянного лунного света, чтобы сфокусироваться.

Никого по близости не оказалось.

– Приснилось что ли? – пробормотал я, коснулся кончиками пальцев щеки и поморщился – кожа казалась чужой, будто обмороженной.

Часы пробили ровно полночь. Значит, спал я даже меньше часа. Не удивительно, что ощущал себя так, словно по мне каток проехал. Следовало бы еще подремать, но сон как рукой сняло. Несмотря на усталость, расслабиться не получалось – мне чудилось, что в комнате кто-то есть.

– Дея? – тихо позвал я. В гнетущей тишине собственный голос показался мне громким и хриплым карканьем ворона.

Цыганка не отозвалась. Обычно она если не предугадывала мои желания и не появлялась преждевременно, то откликалась всегда моментально. Всегда, но не сейчас.

Мое дурное предчувствие усилилось, когда за окном раздался шорох. Возможно, какой-то ночной грызун выполз из норы. Те же мыши тут не редкость. Вот только их всех распугал Топтыжка. Мне об этом Евдокия недавно доложила, которая неожиданно воспылала к косолапому любовью и постоянно баловала его каким-нибудь лакомством.

Между тем шорох повторился. В этот раз немного в стороне. Я подошел к окну и выглянул на улицу в тот самый момент, когда в воздухе что-то тускло сверкнуло. Вращаясь с тихим шелестом, два ножа рассекли прохладный ночной воздух: один вонзился в торчащий из травы древесный корень, другой пропал в соседнем кусте.

Мгновением позже у меня перед глазами промелькнула размытая тень. Но даже мгновения хватило, чтобы я безошибочно узнал ее.

– Дея.

– Барин? – цыганка резко остановилась и поклонилась так, будто только что не швыряла ножами неизвестно в кого и не прыгала с высоты более десятка метров.

– Что ты делаешь?

– Стерегу ваш сон, – совершенно спокойно ответила горничная, поправляя свою безупречно отутюженную униформу.

– И кто же хочет его нарушить? – я посмотрел за спину цыганки, на заросший парк, за которым темнел небольшой лесок.

– Пока не знаю, – Дея нахмурилась, что случалось с ней крайне редко.

– Человек?

Цыганка взглянула на меня так, будто я ее оскорбил.

– Человек бы от меня не ушел.

– Изверг?

– Не думаю, – девушка покачала головой. – Кто-то меньше и быстрее. Между травинок так стелется, что следа не оставляет. Меня сначала отвлек, а потом попытался в дом проникнуть.

– Судя по всему, у него получилось, – я машинально коснулся щеки: холод ушел, кожа вновь стала ощущаться, как моя собственная.

Дея нахмурилась еще сильнее. В ее руках вновь сверкнули ножи, которые девушка неуловимым и ловким движением достала из рукавов. Но темные глаза цыганки сверкали куда страшнее стали. Когда она резко и решительно развернулась, я едва успел окликнуть ее.

– Постой.

Готовая отправиться на охоту Дея, взглянула на меня через плечо и вопросительно вскинула бровь.

– Если бы мне хотели навредить, то мы бы сейчас не разговаривали.

– Барин, – насупилась девушка. – Я бы не позволила…

– Я не договорил.

– Простите, – Дея полностью повернулась ко мне и склонила голову. Она всецело вжилась в роль горничной и стала воспринимать свои обязанности настолько серьезно, что даже суровый и недоверчивый Прохор проникся ее рвением.

– Думаю, со мной хотят выйти на контакт, – не став тратить время на путь к крыльцу, я просто выпрыгнул из окна гостиной и встал рядом с цыганкой.

– Кто? – Дея внимательно всматривалась в ночную темноту, но траву вокруг шевелил лишь легкий ветерок.

– Хотелось бы знать, – пробормотал я и повысил голос. – Кто здесь? Выходи. Мы тебя не тронем.

Ответом мне послужило лишь завывание усилившегося ветра да шелест листвы. Кто бы ни скрывался в заросшем парке, он или не захотел показываться, или уже скрылся в лесу.

– Ты совсем ничего не разглядела?

Дея с сожалением покачала головой. Было видно, что она восприняла происходящее на личный счет, в результате чего пострадала ее гордость. Но выражение недовольства на красивом лице быстро сменилось настороженностью.

– Барин, – горничная коснулась моей руки и взглядом указала в сторону.

Я повернул голову и увидел Топтыжку. Медвежонок деловито ковылял в сторону леса, то и дело задирая голову и принюхиваясь.

– Сколько зверя ни корми, он все в лес сморит, – перефразировал я известную поговорку. Поведение медвежонка не показалось мне странным.

Но у Деи имелось иное мнение.

– Раньше он так далеко не отходил, – тихо произнесла она.

– Все когда-то бывает впервые, – философски рассудил я, пожав плечами.

– Что-то не так, – заупрямилась цыганка и снова взялась за ножи. – Он ходит не так и не пыхтит.

В отличие от внимательной девушки. Я не видел никаких изменений в походке Топтыжки. Да, обычно он сопит, кряхтит и ворчит даже во сне. Но, возможно, просто унюхал какую-то лесную живность или охотится на тех же мышей.

Неожиданно медвежонок замер на краю парка. Он забрался на каменную скамейку, чтобы мы его хорошо видели, повернулся, поднялся на задние лапы и махнул передними.

– Это что за номер? – удивился я и успел перехватить руку Деи за миг до того, как она метнула бы нож.

– Зверь может быть опасен, – прошипел цыганка.

– А может и не быть, – я выпустил ее запястье и пошел к Топтыжке.

– Барин, – попробовала остановить меня Дея.

– Оставайся дома, – велел я ей, и горничная не посмела ослушаться.

Пройдя по парку и машинально пообещав себе нанять садовника, чтобы привести тут все в порядок, я приблизился к медвежонку. Он продолжал стоять на задних лапах и внимательно смотреть на меня слегка раскосыми глазками-пуговками.

– Ты чего? – я протянул руку, позволяя зверю обнюхать ее.

Но Топтыжка опустился на все четыре лапы, неуклюже спрыгнул со скамьи и поспешил в сторону леса. Остановился он уже на опушке и вновь призывно посмотрел в мою сторону.

– Хочешь мне что-то показать? – до конца не понимая, что происходит, я пошел следом за медвежонком.

Стоило мне подойти ближе, как зверь снова отдалялся, ждал, и продолжал движение. Это повторилось более десятка раз. Потом мы углубились в лес. Здесь Топтыжка замедлился. Он перестал далеко убегать и просто деловито семенил впереди, показывая путь.

Пробираясь сквозь заросли, я все чаще задумывался – правильно ли поступаю, следуя неясному наитию? Заблудиться у меня вряд ли получится, но куда ведет меня маленький медвежонок и, самое главное, почему он это делает? Спрашивать не имело смысла – все же звери не умеют разговаривать, да и нарушать тишину леса мне не хотелось.

В глухой чаще не было даже намека на тропинку, поэтому продвижение существенно замедлилось. Мне показалось, что мы идем уже битый час, а окружающий пейзаж нисколько не изменился: все те же деревья вокруг, насколько хватало глаз. Но вскоре впереди стали заметны блики: между темными стволами показалась водная гладь.

Топтыжка привел меня к небольшому лесному озеру. Оно было правильной круглой формы и со всех сторон плотно охвачено деревьями. С одной стороны под густой листвой угадывались сломанные стволы, будто что-то пролетело над лесом и упало сюда.

Медвежонок первым вышел из зарослей и уселся на берегу, уставившись прямо перед собой. Я проследил его взгляд и невольно сделал шаг назад: посреди мерцающей в лунном свете глади возвышался крохотный островок. На нем ровными кольцами лежала большая золотая змея, которую я видел во сне. Приподняв морду, она внимательно смотрела на меня черными глазами.

В глубине моего сознания всколыхнулась волна гнева. Тень увеличилась и стала расползаться во все стороны, пальцы сомкнулись на рукояти появившегося в руке меча. Топтыжка недовольно заворчал и отстранился. Но змея не двигалась и продолжала таращиться на меня. Несмотря на время суток и разделявшие нас метров двадцать, я отчетливо видел два ее глаза. Похожие на идеально ровные кусочки оникса, они не двигались и не мигали.

Сильный порыв ветра заставил воду в озере пойди рябью. Отражение полной луны дрогнуло и заискрилось. Змея медленно подалась вперед. Она опустила морду в воду и кольцо за кольцом стала раскручивать свое длинное гибкое тело, покрытое золотистой чешуей. Добравшись до середины разделявшего нас пространства, существо полностью ушло под воду и скрылось из виду.

Несмотря на то, что змея не демонстрировала признаков агрессии, я приготовился к бою и занес меч для удара. Но оружие опустилось само собой, когда из воды показалась человеческая голова с золотыми волосами.

Обнаженная высокая худощавая девушка неспешно вышла из воды и встала передо мною. Она была бледной, словно висящая на темном небосводе луна, с тонкой гладкой кожей и острыми чертами лица. Мокрые волосы, больше напоминавшие золотые нити ниспадали до самых пят, стелились по земле и скрывались в воде. Два черных глаза все так же не мигая смотрели на меня, но уже в упор.

– Кто ты такая? – во рту пересохло, каждый звук драл горло, словно напильником.

– Имя мне – Золотой волос, – голос девушки был тихий и бархатистый, обволакивающий, словно первый снег и совершенно не земной. Она все так же стояла надо мной, плавно покачиваясь из стороны в сторону.

– Ты не человек, – я сделал шаг назад, девушка же осталась на месте и медленно кивнула.

– Так и есть. Но лишь отчасти. Узри, я вольна выглядеть словно вы, когда пожелаю.

– Ты изверг? – все мое естество призывало разрубить это существо на части и разметать их по округе, но повода для агрессии не было. По крайней мере – пока.

– Нет, – покачала головой Золотой волос. – Те, кого вы, люди, кличете извергами, по-нашему зовутся канхи.

– И что значит это слово?

– Рабы, – просто ответила девушка, и голос ее отчего-то прозвучал печально. – Они нужны, чтобы обращать новых, заботится о гнездах и служить своим хозяевам, владыкам роя.

– Владыкам? Ты про Великого Полоза?

– У всех гнезд вокруг брешей свой рой и свой владыка – шен, – говоря, Золотой волос продолжала не мигая смотреть мне в глаза. Ни один мускул на ее алебастровом лице не дернулся, делая его похожим на кукольное.

– А бреши это?..

Девушка повернула голову и кивком указала на озеро за своей спиной, в котором скрывались ее роскошные волосы.

– Это кратер от падения метеорита? – догадался я.

Золотой волос кивнула.

– Там покоился один из небесных камней, на котором сюда перенеслись мои родичи. Люди давно вытащили его и забрали, а след остался.

– Так ты – полоз? – я разрывался между желанием узнать как можно больше о стоявшем передо мною существе и разрубить его пополам.

– Я – выше, – загадочно ответила она. – Мой отец создал меня иной.

– Кто твой отец?

– Вы кличете его Великим Полозом, мы же величаем шенгравом – владыкой владык. Он тот, владеет недрами земными.

– Значит, мы враги?

– С ним – да, со мной – нет, – голос девушки стал мягче. – Так будет, пока иного не пожелаешь.

– Совсем недавно красивые девушки уже делали мне подобное предложение, – припомнил я слова графини Улановой. – Мой отказ от сотрудничества их весьма расстроил.

– Не слепое повиновение предлагаю тебе, – покачала головой Золотой волос.

Речи этого существа заинтриговали меня, как и его таинственная природа. Что-то мне подсказывало, что Нечаев знать не знает ни о чем подобном. Такой источник информации мог очень сильно нам помочь.