355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Давыдов » Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ) » Текст книги (страница 2)
Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ)
  • Текст добавлен: 24 июля 2020, 10:30

Текст книги "Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ)"


Автор книги: Игорь Давыдов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)

Броня склонилась к мальчугану и провела пассатижами по центру его ладони, ближе к бугорку большого пальца. Макс внимательно следил за движением инструмента. Хмуро и серьёзно.

– Во-о-от здесь. Это будет холод жизни. На этом сложная часть ритуала закончится… и начнётся та часть, когда станет больно.

Паренёк удивлённо поднял бровь, а вот его мать прикрыла рот руками. Правда, её беспокойство тут же переродилось в возмущение, с которым она ткнула локтем под рёбра мужу. Пану Вейлису показалась забавной постановка вопроса о том, какую именно часть мероприятия некромагичка считала самой сложной.

– Когда будешь окончательно уверен в том, что ощутил холод, ты должен будешь резко замолчать и опустить голову, а затем положить руку на семена. Правую, – подчеркнула инструктировавшая паренька некромагичка. – Левой забираешь, а правой – отдаёшь. Ты должен будешь представить, как холод, который ты почувствовал, перетекает от одной ладони к другой. Как можно более ярко и детально.

Пассатижи коснулись вновь ладони парня и заскользили вверх по его руке к плечу.

– Вот, как сейчас ощущаешь холод плоскогубцев, также ты должен будешь ощущать этот переход. Поверь, когда ты перестанешь представлять и начнёшь делать то, что нужно, ты почувствуешь: грань между воображением и реальностью ты ни за что не перепутаешь Тебе особо колдовать и не надо. Всё сделает бабуля. Ты будешь лишь проводником. Как я уже и сказала: ритуалистика наиболее лояльна к тем, кто пытается тыкать пальцем в небо.

Девушка и не заметила, как перешла с вежливого “вы” на покровительственное “ты”. Это была её дурная привычка, с которой было крайне тяжело бороться. Сложно сопротивляться тому, что замечаешь лишь постфактум.

– И если за минуту попыток у тебя не получится… – гостья постучала мальца инструментом по правому плечу. – Я начну тебя щипать плоскогубцами. Боль – сильная эмоция. Она должна будет привлечь духа. Не бойся, я буду наращивать давление постепенно и не переборщу. И даже не спрашивай, почему я так уверена в своём мастерстве причинять другим людям страдания.

– А это обязательно? – не выдержала пани Вейлис.

– Боль – это магия, – строго ответила женщине некромагичка. Спустя секунду тон девушки изменился. Гостья пыталась придать ему больше мягкости. – То, что я сейчас хочу сделать – совершенно необязательно. Мы всегда можем воспользоваться традиционными методами… но это лишит умершую посмертия. Низведёт до топлива для заклинаний. Лишит возможности переродиться. Исключит её душу из потока…

Броня хотела уже было продолжить, но мальчишка её перебил. Снова. Ей-Форде, когда-нибудь он получит по шапке от какого-нибудь некромага. Когда-нибудь. Вот стоило на секунду показать слабину, как этот малолетка вновь начинает хамить.

– Если слечна Броня терпит боли ради магии, то уж я, как мужчина, точно потерплю ради бабушки. Да, она была вредной, но ведь она не хочет семье зла. Она просто хочет жить… – Макс не довёл до конца эту мысль. Вместо этого он обратился к единственной из присутствующих представительнице магического сословия. – Я вам верю, слечна Броня. Мой меч, мой щит и моё сердце сегодня послушны вашей воле.

Мальчуган склонил голову и приложил сжатую в кулак правую руку к груди. Словно бы в старомодной театральной постановке. И жест довольно неплохо дополнял эти сказанные высоким штилем громкие слова.

3.

Семнадцать минут.

Макс держался очень хорошо. У него всё получилось. Он смог вложить силу в семена. Свою ли силу? Силу бабушки? Кто знает? К сожалению, магию не вскрыть отладчиком. Не поставить точку останова. Не проверить значение каждой из доступных переменных. Магия творится по формулам, по законам, но, неизменно, наугад. Она никогда не укажет тебе, что ты ошибся в каком-нибудь из элементов заклинания или подобрал совершенно не ту формулу, какую на самом деле требует сложившаяся ситуация.

Необходимо будет проверить семейство через неделю, справиться о здоровье растения и выяснить, удалось ли устранить проблему, ради которой, собственно, и был вызван некромаг.

Да, у Макса получилось. Что-то. Он был счастлив. И чета Вейлис была счастлива. Мальчишка даже пошутил, что хочет в будущем заниматься некромагией серьёзно.

А его мать тем временем обрабатывала измочаленное пассатижами плечо своего ребёнка. Броня отлично знала, насколько это больно. Она прекрасно представляла, насколько долго эта боль будет цепляться за тело мальчишки. И во власти девушки было убрать эту боль. Излечить. При должной степени осторожности, даже стереть память о ней. Но не стала.

Быть некромагом всегда больно. Либо больно телу, либо больно душе. И чем твёрже Макс это усвоит, тем лучше.

В конце концов, Броне тоже хотелось унять боль. Другую. Душевную. Она чувствовала себя отвратительно из-за того, что произошло в этой маленькой однокомнатной квартирке. Это было мерзко и противно. Хотелось попросту забыть обо всех событиях того ритуала. И ведь некромагичке был доступен инструмент, способный избавить её от мук совести. Достаточно просто вложить неугодные воспоминания в заклинание, и они уйдут. Навечно. А вместе с ними исчезнут и муки совести.

Но какой тогда смысл в самом понятии совести, если от неё станет возможно отмахнуться? Да и невозможно стать сильней, если о своей боли ты будешь просто забывать. Ты откажешь себе в развитии. В адаптации. Не будешь готов не просто к новым испытаниям, но даже к повторению старых.

Поэтому магическое сословие, несмотря на наличие социальных лифтов с набором учеников из всех слоёв общества, всё ещё остаётся элитой. Именно поэтому, несмотря на то, сколько власти, как по древнему праву силы, так и просто по закону, даётся некромагам, их ряды так медленно и неохотно пополняются. Потому что даже самый ощипанный, тупой и трусливый некромаг имеет ряд моральных качеств, возвышающих его над серой массой. Потому что он готов к испытаниям.

И это хуже всего. Ведь моральные качества, необходимые для того, чтобы влиться в магическое сословие – это не доброта, самопожертвование и альтруизм, а целеустремлённость, сила воли и выносливость. Среди некромагов, сумевших добраться до власти, слишком много озлобившихся. Комбинация из общественного попустительства, фактической силы и тех лопат навоза, которые приходится съесть, чтобы этой силы достичь, очень часто ведёт к одному и тому же предсказуемому результату.

Но как Броня сможет кого-то упрекать в том, что он замарал свой моральный облик по пути к силе, если сама испачкается лёгкой победой над совестью?

– А ну, стой!!!

Кто-то схватил некромагичку сзади за воротник и рванул на себя. Представительница магического сословия уже набрала воздуха в грудь, чтобы громко возмутиться, но осеклась.

Прямо перед её носом с громким и противным “би-и-и-и-ип” пролетела машина. И у этого авто были все права омерзительно гудеть клаксоном: алая ладонь сигнала светофора достаточно красноречиво говорила о том, что ныне дорога принадлежит механическим животным с круглыми ногами, а не хрупким человекам.

И вот, когда опасность миновала, тот же бойкий девичий голос, которому хватило наглости всего парой секунд ранее окликнуть некромагичку, изрёк крайне странную фразу и неожиданную фразу.

– О? Ха! Ха-ха-ха! Да это же ты!

Броня сделала шаг назад, обратно на тротуар, после чего, наконец, соизволила окинуть взглядом свою спасительницу.

Да, это была девушка. Заметно ниже Брони. Русоволосая. На одежде не было ни единого признака принадлежности к какой-либо из магических сообщностей. У незнакомки, в целом, не было ни единого колдовского атрибута: ни кошеля с прахом, ни державы, ни кобуры для магических палочек, ни корсиканского браслета.

Ничего.

– Прошу прощения, – подняла бровь некромагичка. – Я вас знаю?

– Нет… – собеседница покраснела и прикрыла рот ладошкой. – Конечно же, нет. Это так забавно. Мы, конечно, номерами телефонов не обменялись, но я не думала, что за каких-то жалких две недели ты забудешь даже, как я выгляжу.

– Кажется, вы меня с кем-то путаете, слечна, – у Брони не было никаких встреч две недели назад. Убедившись, что светофор сменил алую ладонь на синий большой палец, смотрящий влево, девушка вновь ступила на переход. – У меня есть важные дела. Прошу меня простить.

– Теперь точно не путаю, – незнакомка поспешила следом. – Это была ты. Повадки один в один. Ну да ладно… ты какая-то дико задумчивая. Какие-то проблемы?

– Вам никогда не говорили, что связываться с некромагами опасно? – спросила Броня в ответ, совсем не глядя в сторону своей преследовательницы. – Потому прошу, если вам не сложно, потеряйтесь немедля в ужасе.

Однако, эффект предупреждение имело прямо противоположный.

– Хихик! Бу-у-у-ука. Сколько не пыжься и не тужься, не выйдет из тебя страшной-страшной некромагички. М-м-м-м… – незнакомка обогнала “нестрашную некромагичку” и продолжила путь уже спиной вперёд, задумчиво изучая свою жертву. А жертва, тем временем, вынуждена была смотреть в лицо этой наглой особе.

И было это лицо… “уродливо-красивым”. Это такой тип внешности, когда, формально, красоты быть не может вовсе. Нос острый, лоб, скрытый длинной чёлкой, очевидно низковат. Незнакомка отчаянно напоминала бы крысу, если бы не подбородок, который своей остротой пытался поспорить с носом. Васильковые глаза раскосы… нет, остры! Именно так. Словно бы вся внешность определялась словом “острый”. И раскосые глаза раскосы именно потому, что это делает их уголки более острыми по форме. И открытые коленки были остры, и ключицы выделялись. Пальцы длинные, тонкие, музыкальные: самый острый из всех возможных типов пальцев. И даже уголки губ, однозначно, то и дело обретали форму лезвия. Да что там “уголки губ”? Серёжки в форме звёздочек! Девица явно понимала всю суть своей “острой” внешности и пыталась подчеркнуть её всеми силами.

Объективно каждый отдельный элемент казался неправильным. А всё неправильное некрасиво. Но в этой неправильности была своя гармония. А гармония… всегда прекрасна.

– Ха! – весело выкрикнула незнакомка. – Знаю! У тебя сегодня случилось неприятное событие в жизни!

– Ничего особенного, – поморщилась Броня. – Рабочая рутина.

– Неприятное событие в жизни является рутиной? – прищур сделал черты лица ещё острее. – Не привыкла к жизни в этом мире?

– И не хочу привыкать!

Некромагичка застыла, осознав, что ответ вышел слишком резким и громким. Подавляемые эмоции выплеснулись на свободу обдав окружающих людей мерзким смрадом раздражения и озлобленности.

Той самой озлобленности, которую сама Броня не так давно мысленно критиковала в других некромагах.

Простые прохожие предпочли обойти стороной потенциальный источник опасности, маркированный магическими нашивками. Кое-кто двинулся по настолько широкой дуге, что вовсе сошёл с асфальта и протопал часть пути по травке. И только незнакомка смотрела на Броню и мягко улыбалась.

Мягкость улыбки при настолько острых чертах… это что-то, подобное нежному почёсыванию кончиком ножа. Весьма “на любителя”, так сказать. На такие вещи приятней смотреть со стороны, а испытывать самому… по нраву не каждому.

– Давай я угощу тебя… что там некромаги пьют-едят?

– Милкшейк, – вздохнула Броня. Хотелось выпить чего-нибудь потяжелей милкшейка. Намного тяжелей. Но нельзя. Не сегодня. Не сейчас. Некромаг должен употреблять алкоголь исключительно в одиночестве, в бункере, но с доступом в Интернет.

– Ох… – та улыбнулась, рассеянно зарываясь пятернёй в свои тёмно-русые волосы. – Ну да ладно… ладно… хм… пойдём в Бургер-Тауэр?

– Да, у них неплохие коктейли, – некромагичка устало опустила голову.

Несмотря на всю нелепость ситуации, невзирая на совершенно неправильное поведение новой знакомицы, представительница магического сословия не чувствовала отторжения по отношению к личности этой особы. Наверное, потому, что в этот конкретный момент чемпионом по отторжению был мир, в котором им обеим приходилось жить, и поступки, неуместные с точки зрения мира, парадоксальным образом вызывали отклик понимания у человека, чувствующего себя чужим, относительно местных порядков.

– Броня. Меня зовут Броня.

– А меня – Илега, – удовлетворённо качнула подбородочком теперь-уже-не-незнакомка и кивнула за спину собеседнице. – Тогда, нам с тобой по тому переходу назад.

И новообразованная парочка направилась обратно. Хоть путь до проезжей части был недолгий, затраченного на него времени хватило, чтобы неуютное молчание вынудило Броню первой подать голос.

– Так как мы с вами встретились в прошлый раз, слечна Илега?

– Как-то вечерком ко мне пристало несколько парней, а ты их всех прогнала, – в очередной раз улыбнулась спутница. – Я так поняла, для тебя это уже “серые будни”? Ты меня ведь даже не запомнила.

Некромагичке потребовалось время, чтобы покопаться в памяти.

– Не слишком много в этом героичного, слечна Илега. Они ведь даже не попытались оказать сопротивления. Как увидели готовый к бою поводок, так сразу врассыпную бросились.

– Ну, как сказать… я прибыла из мира с куда как более приятным источником магической силы. Мне было известно несколько боевых заклинаний, но я, всё равно, раз десять подумала бы, прежде чем вступиться за незнакомца против пяти человек, лишённых магии.

Броня удивлённо подняла брови. Она смотрела на свою спутницу новым взглядом, пытаясь понять, являются ли правдой её слова или же нет. Нет, разумеется, в Форгерии каждый пятый был попаданцем. Тут куда более сомнительной считалась история о том, что человек прибыл не из иного мира, с другими законами магии и развития человечества, а из этого же – но прошлых столетий. Пожалуй, именно власть некромагов, которые активно использовали останки предков и пускали в магический котёл души умерших, и привела к тому, что новорождённые детишки данной земли то и дело помнили свои жизнь и смерть в иных мирах.

Возможно, дело в том, что этот мир не успевает плодить новые души. А, быть может, в каждом из миров поток душ работает именно так. Просто именно здесь, в Форгерии, мозг нужен только для создания воспоминаний, а не их хранения. Он может их хранить, как и в любой другой реальности, но не обязан и даже для этого не нужен. Так что, факт объективной пустоты новорождённой головёшки никак не мешает обращаться к уже накопленным знаниям прошлых жизней.

Именно потому, первый год в новом мире для попаданцев настолько отвратителен. Ты, фактически, оказываешься заперт в парализованном теле, способном только мочиться под себя. Без возможности понять окружающих тебя чужих людей или объяснить им хоть что-то. Мало того, что ты даже не знаешь языка, так твой речевой аппарат, в принципе, не способен ещё к эффективной коммуникации.

Многие сходят с ума в младенчестве. И тогда, приглашённый некромаг попросту стирает малышу всю доступную память, оставляя его в счастливом детском неведении.

– А почему же вы сейчас не захотели стать магом, слечна Илега? – Броня поступила так, как поступают многие в этом мире, услышав чужую прохладную историю о прошлой жизни: выказала недоверие.

– В моём прошлом мире источником магии была не смерть, а жизнь. Потому колдовать могли только женщины, но только после соития с мужчиной, – светофор продемонстрировал девушкам синий большой палец, предлагая продолжить свой путь. – В итоге, я оказалась в роли сильного пола, который вынужден постоянно искать себе спутника жизни и бороться за него с другими женщинами. Ох, я так устала от этой гонки. Да и магом я была посредственным. Поэтому, оказавшись в Форегрии, решила: хватит с меня этой гонки! В этом мире мужики гоняются за девками! А я буду нежной, милой и красивой! Пусть за мной гоняются, а я – не буду!

– И как это связано с магией? – подняла бровь некромагичка, мысленно представляя себе целый мир нежных, милых и красивых метросексуальных мужиков с типично-женскими повадками.

На тот пункт, что собеседница уверена, что некромаги черпают силу из смерти, а не из жизни, она даже не обратила внимания. Это одна из самых распространённых ошибок от профанов. Тем более, что некромаги сами часто говорят, что черпают силу из смерти. Но это, скорей, в бытовом и философском значении, а не в техническом и энергетическом.

– Магия – это один из способов стать сильней и занять позицию в гонке, – развела руками бывшая магичка. – По крайней мере, именно такие стойкие ассоциации у меня с ней складываются. Плюс ко всему, местное колдунство всё такое болезненное и злое. Нихатю. Нибуду… ладно, я рассказала о себе, теперь твоя очередь рассказать о своём прошлом мире. Иначе будет нечестно.

Броня хмыкнула.

– Я не задавала вам вопросов о вашем прошлом мире, это была исключительно ваша инициатива мне о нём поведать, слечна Илега. Я вам ничем не обязана.

– Так и знала, что все эти психологические трюки из пабликов – чушь, – обиженно надула щёки остроносая попаданка. – Но как нам тогда беседовать о твоей адаптации к этому миру, если ты не хочешь рассказать о том, к чему именно приходится привыкать?

– Ко всему, – небрежно пожала плечами синеглазка. – В прошлой жизни я была другим человеком, в совершенно другом мире. У меня была другая семья. Другие родители. Другое количество, комплектация и возраст сиблингов. Другая экономическая ситуация в стране. Другая форма правления. А две точки можно было поставить только над одной гласной, а не над каждой из существующих. Разрешающий сигнал светофора здесь синий, а не зелёный. Пешеходный переход рисуется не продольными, а поперечными линиями, как мост. Даже волосы и глаза у меня были другого цвета. Нет смысла подчёркивать какое-то конкретное отличие, когда отличие есть, буквально, во всём.

– Но… – собеседница хитро прищурилась. – Ты явно привыкла к новому цвету волос и глаз. Не думаю, что тебя сильно раздражают две точки над буквами “алеф” и “омикрон”. Ненависти к синему сигналу светофора и поперечному пешеходному переходу тоже будет недостаточно… как бы ты не хотела показаться каменной леди, способной справиться со всеми трудностями, всё же, есть что-то, что не даёт тебе спокойно спать.

Новая знакомая быстро забежала по ступенькам и помахала глазку фотоэлемента. Двери послушно открылись.

– Что-то мне подсказывает, что ты, вообще не упомянула главную причину своего раздражения в списке отличий между мирами. Чтобы я по интонации не догадалась, что именно тебя бесит.

– На психолога учитесь, слечна Илега? – невесело усмехнулась Броня, заходя в торговый центр следом. Если исключить некоторый флёр хэллоуина и хард-рока в дизайне рекламы и торговых площадок, местный интерьер выглядел совершенно также, как и в родном мире синеглазки. Другие страны, другие границы, другое развитие мировой истории, другие войны… а торговые центры везде одинаковы.

– Не-а, на педагога, – махнула рукой остроносая. – Буду учить мелких спиногрызов тому, что такое – хорошо, а что такое – плохо. Буду вещать им, как правильно ставить две точки над гласными.

Речь завершилась коротким довольным хихиканьем.

– В прошлой жизни вы тоже учили детей, слечна Илега? – Броня сама не заметила, как втянулась в этот разговор.

Парадокс, но в мире, где каждый пятый был попаданцем, оказывается, крайне тяжело найти родственную душу. Особенно если ты не особо-то пытаешься искать, и концентрируясь на своих собственных бедах и проблемах не обращаешь внимания на других. Каждый хочет, чтобы поняли именно его и не хочет понимать других. Но, при этом, каждый притворяется кем-то, кем он не является.

Синеглазка притворялась страшной-страшной некромагичкой. И сейчас, когда случайная незнакомка, наплевав на все правила приличия, подошла и нагло сорвала с неё эту маску, доминирующей эмоцией было не возмущение, а облегчение. Маска натирала. А временами и вовсе прирастала к лицу.

– О, нет, я разабатывала на жизнь тем же… чем занимается он, – новая знакомая без обиняков ткнула пальцем в сторону салона. Вывеска обещала самую высокоэнергетичную костно-мясную муку и самые лучшие волшебные палочки на заказ каждому заплатившему. Салоном заведовал фактурный южный мужчина с короткими волосами и холодным внимательным взглядом. – Только я больше работала с деревом, а не останками живых существ.

Некромагичка почувствовала, как у неё дёрнулось ушко.

– Слечна Илега, я бы хотела, чтобы вы мне дали пару уроков на тему того, как создавать волшебные палочки из дерева.

– Зачем? – удивлённо похлопала глазами спутница. – Здесь иные законы магии. В этом мире ценятся останки разумных существ, желательно, замученных насмерть. Деревянные волшебные палочки просто не будут работать.

– Я бы не была так в этом уверена, – усмешка Брони сопровождалась лёгким хитрым прищуром.

4.

На классическом оранжевом подносе, пред взором некромагички, словно перед фотокамерой, расположилось множество привлекательных вкусностей. Они выставляли свои жирные, но крайне желанные телеса, облачённые в дешёвую одноразовую упаковку с корпоративными рекламными метками. Оранжевая магическая башня, нарисованная так, чтобы в ней угадывался бургер недостижимой высоты и невероятного количества слоёв котлет, сыра и салата – неизменный символ “Бургер-Тауэр”. Дизайнер был молодец. Смог упростить этот значок настолько, что даже бездарная, в плане рисования, Броня могла без труда повторить этот рисунок на листочке в клеточку.

– Семь богов Смерти, а ты не лопнешь? – удивлённо и, пожалуй, завистливо спросила Илега. На фоне пиршества из “самого толстого бургера” и “самой жирной картошечки”, дополненных маффином, коктейлем и мороженкой, её собственный заказ с маленькой колой и стандартным вегбургером выглядел бедно.

Ясное дело, Броня не стала наглеть и всё, кроме самого милкшейка, оплатила из своего кармана.

– А вы налейте и отойдите, – хмыкнула обжорка, первым же делом подцепляя пальчиками длинный ломтик картошечки. – У меня есть дела поважней, чем считать калории и смотреть голодными глазами на окружающих меня людей. М-м-м-м, это почти также приятно, как доказать кому-то в интернете, что он не прав, – заключила девушка, когда кусочек жирно-солёного лакомства провалился в животик.

– А я в очередной раз убеждаюсь, что нет большего ребёнка, чем тот, кто пытается делать вид, что он слишком взрослый, – скептически хмыкнула будущая учительница. – Значит, тебе не нравится магия этого мира. Не нравится настолько, что ты решила всю её переделать?

– Пф-ф-ф-ф, кто я по-вашему, подменыш? – в старом мире Броня использовала бы слово “попаданец”, но здесь, несмотря на большую уместность шутки, люди, как правило, её не понимают. Очень многие прибыли из менее развитых миров, а в Форгерии нишу попаданцев в дрянной макулатуре заняли фейские подменыши. – Я отлично понимаю, что системы не формируются на пустом месте. Та, в которой мы сейчас функционируем, в мире магов показала себя, как самая устойчивая. А некромагия была эффективней любой иной магии.

– А разве есть магия, кроме некромагии? – подняла бровь Илега.

– Сейчас – нет. Раньше была. На это указывает само слово “некромагия”, включающее уточнение. В прошлом существовали и другие школы. Но это было ещё в те времена, которые попадают в нашу историю с пометкой “до нашей эры” рядом с датой. Завоёванный противник навсегда лишался всех учителей и рукописей, описывающих магическую науку…

– Звучит, как конспирология, – заметила учительница.

– Нет, конспирология – это утверждение, что некромагия, на самом деле, слабое и неэффективное искусство, просто владеющие ей давят развитие альтернатив, – подняла палец лектор. – А уничтожение культуры вражеской магии – это задокументированный историками факт. Однако, более, чем за пару тысяч лет безальтернативного доминирования некромагии, миллионами учёных мужей и жён магические практики были развиты настолько хорошо, что у любой возможной альтернативы попросту не осталось шансов потеснить магического гегемона. Потенциальный аналог, например дендромагия, будет страдать слишком большим количеством “детских болезней”, чтобы быть интересным хоть кому-то, кроме таких энтузиастов, как я.

– Ну и депрессивность, – хмыкнула слушательница. – Знаешь, в моём старом мире никому в голову не приходило разработать новую магию вместо существующей. Новые заклинания – да. Новых магических существ – тоже. Но, чтобы выдумать новую магию…

– У всех разные “старые миры”, – пожала плечами Броня. – Даже здесь, в Форгерии, постоянно находятся энтузиасты. Скажем, две сотни лет назад один невысокий корсиканский энтузиаст с большими амбициями так увлёкся созданием новой магии, что создал вот эту штуку, – девушка подняла левую руку и продемонстрировала обхвативший предплечье браслет. В меру массивный на вид, с шёлковой лентой-поводком, намотанной на контролирующий ширину аксессуара болт.

– Я в магии не разбираюсь, но… – собеседница нахмурилась и взяла паузу на пару глотков коктейля. – Этот браслет ведь помогает тебе колдовать, не черпая силы из останков мертвецов?

– Именно, – кивнула девушка. – Сама по себе эта побрякушка совершенно не магическая. Если я закручиваю болт, браслет начинает сжимать свои жёсткие рёбра, причиняя мне боль. Предшественники сеньора Бонапарта истязали людей и животных, чтобы впоследствии собирать с трупов как можно больше силы. Но наш амбициозный коротышка видел очевидные проблемы такого подхода. В первую очередь, логистические. И он решил задачу, как самый настоящий оптимизатор: зачем дожидаться смерти разумного существа, дабы использовать его сильные воспоминания о боли, если можно использовать эти воспоминания при его жизни? А любые физиологические повреждения некромаг, если он выживет, может исцелить этой самой магией.

– Продолжение истории мне рассказывать не надо, – подняла руку Илега. – Дальше были Наполеоновские Войны. Боня построил империю, которая развалилась из-за переизбытка амбициозных детишек, втянувших страну в череду междоусобных войн. Хм… в школьном курсе рассказывают о том, что Наполеон был великим магом и полководцем, но детали опускают.

– Мне кажется, это общий элемент для всех миров, где был сеньор Бонапарт, – хмыкнула Броня. – Детали его гениальности изучают на специализированных курсах, а не в рамках общеобразовательной программы. В частности, в этом мире, в Форгерии, корсиканец победил противников именно благодаря повышенной мобильности своих боевых магов. У противника уничтожались запасы останков, а малые отряды противника брались измором: ведь у магов Наполеона ресурсы не были ограничены запасом праха.

– Значит, у тебя в родном мире тоже был Наполеон? – вновь хитро прищурилась остроносая.

– Это не важно, – махнула рукой лектор. – А вот, что действительно важно, так это то, что, несмотря на все преимущества, корсиканская магическая школа не стала родоначальницей кардинально новой магии. У нас не появилось в дополнение к некромагам каких-нибудь садомазомагов. Могучая школа некромагии попросту поглотила и интегрировала учение сеньора Бонапарта. А потому, я, пожалуй, не буду ожидать головокружительного успеха своих исследований, – девушка принялась старательно приминать ладошкой чрезмерно толстый бургер класса “разорви себе хлебало”, чтобы тот стал потоньше. – Несомненно, я смогу открыть новую магическую традицию. Я в себе даже не сомневаюсь. Однако, если это попадёт хоть куда-то, кроме архивов магистерских диссертаций, это уже будет невероятная удача. Вряд ли кто-то будет изучать и развивать новую дендромагию, когда в мире есть развитая и доказавшая свою эффективность некромагия. Это самоподдерживающаяся система.

– Ну, не знаю, по-моему, всё равно круто, – ответила Илега. – Целая новая магия… мне нравится. Я помогу тебе, но при одном условии.

Некромагичка выжидающе подняла бровь. Уж больно довольной выглядела новая знакомая. Лицо хитрое, как у кошака, который съел всю сметану и свалил на домашнего пёселя.

– Условия вперёд.

– Я хочу, чтобы ты стала моей elsis.

– М-м-м… что? – не поняла Броня.

– Elsis… в языке этого мира я не знаю аналога, который описывал бы этот тип взаимоотношений. Это что-то вроде романтических взаимоотношений между магами. Отношения между мужчиной и женщиной – это не то. Они слишком по-бытовому практичны. Он – источник магии, ты – его владелица. Только отношения между магами – на моём родном языке “widze” – могут быть по-настоящему чистыми и не испорченными порочной материальной природой, – вдохновенно, почти до экзальтации, рассказывала Илега. – В этих отношениях есть elsis и lesis. Elsis – это инициатор отношений.

Синеглазка поджала губы. Она понимала, что разница в понятийном ряде между простым и грубым “лесбухи” и одухотворённым “elsis+lesis” огромная… но насколько, даже представить себе не получалось. Наверное, примерно также тяжело представить себе суть демократических выборов какому-нибудь выходцу из феодального средневековья.

– Мне казалось, что вы хотели, чтобы за вами ухаживал мужчина, – после некоторой паузы произнесла Броня, чтобы выиграть время на размышления. Несмотря на формальный тон, некромагичка, всё же, начала волноваться. Нет, дело не в том, что мысль о том, куда могут зайти отношения elsis и lesis казалась противной. Отнюдь. В конце концов, не об этом её просят. Илега жаждет романтики и конфетно-букетного периода, очевидно. Проблема была в том, насколько быстро последовало такое предложение, какое, казалось бы, требует куда более подготовленной почвы, чем один ужин в ресторане быстрого питания. Насколько “из ниоткуда” предложение взялось и насколько было неуместным.

– И это тоже, – отмахнулась будущая учительница. – Но я ещё в прошлой жизни хотела стать lesis. В моём старом мире это был единственный способ для widze ненадолго забыть о гонке и насладиться чужими ухаживаниями.

Броня вновь взяла паузу. Причина помолчать была уважительной: она пыталась прожевать достаточно большой кусок легендарного в своих размерах бургера. Однако под острым взглядом бывшей магички кусок, что говорится, в горло не шёл.

Тем не менее, даже этой неуютной паузы хватило на размышления. Романтика. Новая попаданка ведь хотела… романтики. Она достаточно внятно выразила свои желания: не гнаться за призом, а побыть призом. Не доказывать никому, что она достойна любви, а быть достойной любви просто так, по факту существования. Удивительно, как холодный разум мог помочь в вопросах чувств. Память услужливо подкидывала определения и факты старого мира, зачастую оказывающиеся верными и в Форгерии.

Романтика – это ведь не только и не столько любовь. Романтика – это поиск себя. Реконструкция своей собственной личности через эмоциональную и чувственную сферу. Человек, пребывающий в гармонии с собой, не нуждается в романтике ни в каком виде, ибо не нужен процесс поиска себя тому, кто всё уже нашёл.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю