Текст книги "Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

И даже если и так, ничто в поведении Даркена не создавало и тени того давящего ощущения, которое был способен вызвать его внимательный проникновенный взгляд. Разумеется, девушка уже видела молодого человека без очков. Там, в поместье. Но до сего момента на неё ни разу не обрушивалась вся мощь, сокрытая в контрастном сочетании серой, почти бесцветной радужки и ярко-чёрного зрачка. По крайней мере, не в исполнении самого Дарка. Только лишь его отца.

И насколько же по-разному эти двое использовали свою силу.

Взор ректора был подобен взору ястреба. Бездушный. Изучающий. Хищный. Вцепляющийся в тебя, словно когти. Будто бы хищник хочет, прежде чем уничтожит твоё тело, разорвать твою душу.

Взгляд его сына тоже был подобен взгляду хищной птицы. Но иной. Это взгляд совы. Взгляд, который легко представить праздным, и оттого, его внимательность лишь больше завораживала.

Броня сдалась. Она могла придумать миллион возражений и отговорок. Сказать, что не любит петь на публику. Без музыки. Проворчать, что не так уж много песен помнит наизусть, да ещё и в оригинальном, а не в обновлённом звучании. Прояснить, что для исполнения просьбы ей придётся взять одну из песен, например, группы Дороги Меняют Цвет и перевести с богемийского, на котором она её помнит куда как лучше, обратно на земной русский. На язык, которого она сама не слышала уже почти двадцать лет.

Она всё это могла. Но не стала делать. Вместо этого девушка поднялась с футуристичного диванчика, обошла стол и остановилась на месте, прикрывая глаза.

Да… ДМЦ. Эта группа вспомнилась не просто так. Было у неё в репертуаре кое-что, идеально подходящее моменту.

Выждав примерно с десяток секунд, необходимых, чтобы собраться с мыслями и силами, Броня, наконец, позволила Форгерии услышать язык, лишь смутно ей знакомый. Узнаваемый, но не до конца понятный. Девичий голос дарил миру приятный, мягкий, лиричный напев.

Жизнь закончилась как плёнка,

Но детский крик, и всё сначала,

Снова стала мать девчонкой

Папа – рыбаком с причала.

Случайные свидетели из числа посетителей небоскрёба “ПТЦ” и персонала оборачивались, но, большинство, замечая униформу Университета Смерти и Магии пытались скрыть свой интерес и делали вид, что смотрят в пол или в стены. И лишь один слушатель откровенно наслаждался выступлением.

Дарк откинулся на спинку диванчика и закрыл глаза. На его лице медленно расплывалась улыбка. Разом блаженная и предвкушающая. Он слышал песню ранее, а потому для него не стал неожиданностью резкий яркий переход от нежного, почти меланхоличного исполнения к жёсткому, с надрывом, припеву.

Чтоб смеяться всем в лицо

Когда в моё плюют,

Ржать до коликов в боку

Когда брызжут желчью,

Когда вороны глаза мои клюют

Я смеюсь и подставляю им свою печень!

Им свою пече-ень!

Улыбка Маллоя-младшего сначала стала ещё шире, а затем переросла в смех. Тихий, подавляемый. Смех, который никоим образом не желал отвлекать певицу от исполнения, но не мог явить себя миру. Смех, являющийся воплощением чистой, не испорченной примесями горя или сожаления, радости.

2.

Они разошлись на шестидесятом этаже.

Сопровождающая некромагов сотрудница первым делом отвела Даркена в кабинет пана Фурмана, после чего взялась указать Броне дорогу до малого конференц-зала, где той предстояло встретиться со слечной Сковронской.

– Я буду здесь, у входа, если потребуюсь вам, – заключила леди-клон, застыв у дверей нужного помещения в неестественном приглашающем жесте. – Не стесняйтесь обращаться ко мне с любыми просьбами.

Некромагичка коротко кивнула в ответ, не удостоив сотрудницу небоскрёба взглядом. Не из злости или высокомерия, а из-за тяжкого груза мыслей. Несколько секунд строгий взгляд синеглазки изучал двери, словно бы мог видеть сквозь них, но, как и следовало полагать, зацепиться было не за что. Ничего, кроме интерьерных изысков, вроде нежелания пользоваться привычными дверными петлями или упорного использования в качестве табличек исключительно интегрированных в стены мониторов, выявить не удалось.

Вздохнув, девушка, наконец, толкнула створку в сторону и сделала решительный шаг через порог с характерным углублением для полозий двери-купе. В большом просторном помещении, размером со средний школьный класс, её ждал всего один единственный человек, всем видом старавшийся подчеркнуть и силу, и миролюбивость. Словно бы говоря: “Глашек, не доводи до греха, иначе раздавлю, как мошку.”

Это был второй раз, когда Броня смогла своими глазами увидеть Экзу Сковронскую. Прошлая встреча была мельком, и они оба не придали ей особого значения. Три года назад, когда семья Глашек обивала пороги некромагов в надежде получить необходимое для поступления поручительство. Тогда слечна Сковронская училась курсе на третьем или даже на четвёртом, а, значит, сейчас уже имела на руках диплом. Пропасть в навыке между ней и синеглазой студенткой была попросту невообразимой. Однако, поставь двух некромагичек рядом, и сторонний человек не факт, что правильно угадает, кто же из них старше.

Не в последнюю очередь из-за манеры Сковронской держаться. Было в ней что-то лёгкое, непослушное, ветреное. Прямо как её шевелюра, словно бы застывшая в неопределённости между тёмным блондом и светло-русым оттенком. Несмотря на фактическую тяжесть доходящей до пояса, и даже чуть ниже, пышной гривы, она воспринималась, как нечто невесомое. Как будто бы волосы жили своей жизнью и пытались поймать каждый воздушный поток, дабы проявить недостойное их свободомыслие.

Лишь наблюдательный человек заметил бы несоответствие между цепким сосредоточенным взором карих глаз и приветливой улыбкой: лишним подтверждением бытующего в народе мнения о том, насколько стоит доверять показному дружелюбию людей в форме. А именно таким человеком Экза и была. Человеком в форме.

И, если честно, полицейский китель ей совершенно не шёл. Не в том плане, что как-то скрадывал красоту, а в смысле, что дипломированная некромагичка выглядела в нём легкомысленной девицей, собравшейся на костюмированную вечеринку. Не соответствовал подобному образу лишь её внимательный изучающий взгляд. Он мог поведать любому желающему гораздо больше, чем униформа. Как минимум, он с готовностью вещал, что слечна Сковронская уже научилась серьёзно относиться к делу, но так и не наловчилась носить маски, скрывающие её истинные эмоции.

Многое говорило о владелице и оружие, лежащее в центре стола. Простенькая по дизайну держава, формой напоминавшая гантельку, указывала на отсутствие любви к экономии праха. Потому и пришлось менять корпус: классическое кругленькое пузатенькое хранилище магического боезапаса попросту не уместилось бы в девичьей ручке, если бы имело подобные объёмы.

Отличным дополнением к державе служил меч. Он лежал рядом с непритязательной чёрной волшебной палочкой, которую, в его тени, было легко не заметить. Оружие выглядело внушительно, несмотря на лёгкость лезвия, украшенного агрессивными, похожими на акульи зубы, изогнутыми шипами. Сложно было сказать, несколько часто слечне Сковронской приходилось использовать меч в настоящем, немагическом ближнем бою, но отрицать тактико-технические характеристики метрового клинка, как проводника энергии, было бы глупо.

Ну и, конечно же, пояс с похожими на патроны дробовика одноразовыми державами. Маленький, изящный штришок. Невысказанная вслух угроза.

Угроза, которая обретала особый вес, когда её адресат был в курсе, каким образом добывался высонасыщенный прах, которым были наполнены эти маленькие невзрачные капсулки.

Не говоря ни слова, Броня начала снимать браслет. Щелчок за щелчком она давала свободу жёстким рёбрам магического аксессуара, не сводя внимательного взгляда синих глаз со своей будущей собеседницы. Так же, молча, она положила своё вооружение на крышку стола, прошла несколько метров вперёд и уселась на выбранный стул.

Интересно, Сковронская с самого начала была в союзе с Фурманом, или же подсуетилась после столкновения в парке? Если верить Мареку, бой на территории “Вечны забавы” не входил в планы шляхтича, а, значит, стоило предполагать второй вариант.

Это спонтанная встреча, которой могло бы и не произойти, наведайся Дарк со своей спутницей в здание “Пражского Торгового Центра” всего на час позже.

– А вы весьма интересная особа, слечна Глашек, – первой нарушила тишину старшая из некромагичек. – По моим данным, среди межуниверситетских соревнований, в которых вы участвовали, никогда не было боевой магии. Никто не ожидал от скромной тихой зубрилы такой прыти.

– Ближе к делу, слечна Сковронская, – не моргнув глазом ответила Броня. – У меня уже есть девушка для взаимного с ней облизывания. У вас есть ко мне дело? Так переходите к сути.

Выражение лица Экзы тотчас стало кислым.

– Вы крайне грубы. Словно бы рассчитываете, что протекция рода Маллоев будет вечной. Но это не так. Вы всего лишь симпатичная безродная мордашка с парочкой любопытных навыков. Ничего более. Таких, как вы, они используют и выбрасыва…

Синеглазая попаданка молча поднялась со стула и решительным шагом направилась к оставленному чуть ближе ко входу оружию.

– Вы куда? Я ещё не договорила! – тон Сковронской был достаточно жёстким. Такой зачастую заставляет людей сначала выполнять приказы, а затем размышлять, зачем они это сделали.

Но безродная даже не дрогнула.

– Это ваши проблемы, не мои. Я своё время слишком ценю, чтобы тратить его на ваши жалкие извивания.

– Они не жалкие! – звук удара о крышку стола оказался чуть выше, чем следовало ожидать. Словно бы ему не хватало веса: не то слов, которые ему следовало бы подкреплять, не то кулака, его породившего. – Маллои не будут биться в полную силу. Это всё поигрульки юного пана, а у нас… у нас есть, что им противопоставить. И с лихвой.

– Всё ещё не вижу, почему этот разговор должен быть интересен мне, – негромкий щелчок первой пары ребер браслета, по какой-то причине, звучал более значимо, чем грохот удара о стол.

– В отличие от Маллоев, вам есть, что терять. Вы заинтересованы в том, чтобы остановить вражду.

На несколько секунд повисла тишина. Идеальное сопровождение для очередного щелчка защёлки магического аксессуара.

– А вы считаете, что у вас есть что-то, что может заставить Маллоев отказаться от захватнических планов?

Экза не торопилась с ответом. Она выждала достаточно, чтобы заметить, что Броня больше не торопится уйти.

– Сядьте, – улыбка вновь вернулась на красивое лицо молодой женщины из рода Сковронских. – Можете не снимать браслет. Оставим эту формальность.

Ответом была сразу серия щелчков, сливающихся в единый протяжный звук. Безродная приняла приглашение и вновь вернулась к выбранному ранее стулу.

– Битва за Хотску не существует в вакууме, слечна Глашек. Мир всё ещё большой и сложный, и в нём есть люди, которые вмешаются в борьбу не затем, чтобы помочь моему роду, а просто потому, что не любят Маллоев.

Броня молчала. Она просто смотрела на собеседницу, колоссальным усилием воли стараясь не переводить взгляда на ворох оружия, лежавший между некромагичками. Ворох, где, помимо всего прочего, находились одноразовые державы. Нечто, способное нарушить баланс в любой схватке. И нечто, перед чем юная третьекурсница была по-настоящему беззащитна.

– Прямо в этот момент пан Фурман обсуждает с Даркеном Маллоем вопрос выплат и компенсаций за беспредел, устроенный последним в парке “Вечна забава”. И этот разговор был инициирован именно вашим любезным другом и спутником. Выражаясь вашим же языком: тем, кто наиболее заинтересован в разрешении обсуждаемого вопроса, – улыбка на губах говорившей чуть исказилась, явив миру нечто, больше напоминающее кровожадный оскал. – И можете мне поверить, у этого нахального мальчишки попросту нет ничего, что могло бы заставить Фурмана пойти хоть на минимальные уступки, – Сковронская развела руками. – Надежды на папочку стоит оставить. Поведение Маллоя-младшего в высшей степени возмутительно и ректор никогда его не одобрит. Подстрахует, да, но сейчас позволит похлебать немного той каши, которую мальчик заваривает на регулярной основе.

Экза подняла палец.

– Однако заботы родителя распространяются только на сына и на репутацию рода. Громкие заявления о захвате Хотски и разрушения в парке – отнюдь не то, чему Ришард Маллой хотел бы научить своего отпрыска. Сила рода быстро иссякнет, если потакать подобным действиям. Отвернутся даже давние союзники, – ораторша сделала многозначительную паузу, давая слушательнице время обдумать сказанное. – Что уж говорить о конкурентах? Сейчас для Даркена гораздо выгодней отступить с минимальными потерями. А для вас осмысленней показать себя, как миротворца, способного остановить междоусобицу.

Сковронская говорила сладко. Очень сладко.

И, на самом деле, её речи не были лишены смысла. Высоконасыщенный прах оказывал серьёзное влияние на расстановку сил. Ресурсы Даркена, и правда, были ограничены. Разумеется, ораторша несколько сгустила краски в свою пользу, однако не стоило забывать о том, что многие действия и приказы ректора подтверждали основной посыл всей речи: Маллой-младший шёл в бой, ведя за собой не всю армию УСиМ, а лишь ту банду, что сам и собрал. И, судя по всему, в случае неудовлетворительного решения репарациям в фонд пана Фурмана, в вопросе карманных денюжек, идущих на военные расходы, юному завоевателю тоже придётся поужаться.

Разумеется, Сковронским была не интересна война. Она могла вскрыть незаконные махинации с производством высоконасыщенного праха. Экза явно не боялась “внезапных проверок” по жалобам в вышестоящие инстанции. Вряд ли кто-то вообще мог обмануться тем, насколько такие проверки и правда внезапные. Однако у мальчишки ещё оставался шанс набрать вещественных доказательств.

Ровно как и у Сковронских оставался шанс разбить всю армию малолетнего выскочки. И не надо быть предсказательницей, чтобы понять, насколько сильно от успехов Брони в сохранении репутации Маллоя-младшего зависела протекция, которую ректор оказывал людям, за которых его попросили.

Не говоря о том, что именно с миротворческой миссией синеглазая попаданка изначально и наведалась в кабинет главы УСиМ.

– Значит, у вас есть на руках инструмент, который мог бы позволить моему спутнику минимизировать его потери?

– Да, – медленно, явно желая придать вес этому движению, кивнула Сковросная. – Пусть Даркен откажется от претензий на Хотску. Тем более, что они, изначально, даже близко нелегитимны. И тогда ему простят все учинённые им разрушения. Разумеется, для стороннего наблюдателя будет подготовлена официальная версия, объясняющая, отчего же беспредел в “Вечне забаве” сойдёт вашему другу с рук под самым благовидным. Мы даже позаботимся о том, чтобы сам беспредел выглядел обоснованным.

– Каким же образом? – изогнула бровь Броня.

– Приврём. Припишем нашей стороне побольше сил. Сразу и разрушения окажутся допустимыми, и отказ Маллоя-младшего от претензий не будет выглядеть нелепо и позорно. Он просто столкнулся с противником, которого все недооценивали, но победил в бою с многократно превосходящими его силами. Вы с Даркеном станете легендами третьего курса.

– А вы, тем временем, получите возможность казаться намного сильней, чем являетесь на самом деле, – оскалилась синеглазка. – Что крайне выгодно в вашем текущем положении.

– Все в плюсе, – улыбнулась в ответ Экза.

Так ли уж и все в плюсе? Да, в плюсе оставалась Броня, помимо безопасности получавшая ещё и репутацию миротворца. И каждый из представителей шляхты мог в той или иной мере выиграть от заключения мирного договора. Кто-то защитил бы свои земли. Кто-то преподал бы урок своему нерадивому потомку. Кто-то просто облажался бы не так сильно, как мог бы.

А чем от всей этой сделки обогатился бы Фурман? Определённо, он во всей этой ситуации оказывался на беспроигрышной позиции: либо выставит на деньги род Маллоев, в целом, и одного наглого щенка, в частности, либо… что? От Сковронских Фурман мог получить только один ценный ресурс. Высоконасыщенный прах.

Прах, изготавливаемый бесчеловечными методами из тех, кто ничего не выиграл бы от мирного договора. Судя по словам Кюсо, в последнее время под пытки стали попадать не только осуждённые сюзереном на смертную казнь, но и те, кому просто не повезло оказаться не в то время, не в том месте. Как давно Сковронские это планировали? Связано ли это как-то с разгулом преступности, который Броня и инспектор Воржишек пытались сдержать? Ведь для тех, кто похищал людей на магические материалы, было бы очень удобно, если бы ни у кого не возникало бы никаких вопросов по поводу обстоятельств очередного исчезновения.

Интересно, а сколько заявлений о пропаже без вести полиция, имея разнарядку свыше, попросту “завернула” под тем или иным предлогом?

Девушка усмехнулась. Коротко. Нервно. Но со стороны, как обычно, это выглядело скорей самодовольно. Такая вот беда. Даркен, когда волновался, обретал излишнюю серьёзность, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы продолжать играть роль клоуна. Броня же, напротив – становилась слегка бесноватой.

Но ведь было над чем смеяться. Герои не сомневаются, когда требуется помочь невинным людям. Герои отлично понимают, что правильно, а что – нет. Вот только Броня никакой не герой. Она колебалась. Даже зная, что на одной чаше гарантированное жестокое, растянутое на дни, недели и месяцы, промышленное убийство десятков, а то и сотен людей, чей прах будет выпользован до последней крупинки, а на другой – лишь теоретический, совершенно не гарантированный, вред маленькой кучке тех, кого некромагичка считала своими семьёй и знакомыми.

Маленькая кучка тех, кто вполне мог и отвернуться от неё, если бы узнал, что этот страшный выбор, который никто никогда не должен был бы делать, оказался сделан в пользу сохранения их шкур.

Потому что, возможно, свои жизни они ценили не так высоко, как их ценила Броня. Вспомнить хоть ту нелепую выходку Илеги в “Вечне забаве”. С жалкой пукалкой, которой она даже не умела пользоваться, вылезти на некромага. Умереть не встать.

Девушка одёрнула себя. Она решительно хлопнула ладонью по столу и выпрямилась. Нет! Это неправильный стиль мышления! Ни одна ситуация не будет по-настоящему сложной, когда ты мыслишь всегда в одном и том же ключе. По шаблону, который, в случае, если перестаёт работать, стоит изменить, доработать, но не выбрасывать. Именно этот шаблон и желали создать философы, пускаясь в циничные и злые рассуждения о морали. И именно эти циничные и злые рассуждения всегда и приковывали к себе интерес Брони.

Она давно выработала свой шаблон. Ещё в прошлой жизни. И, с тех пор, он ещё ни разу её не подводил. Напротив, большую часть ошибок, включая одну конкретную, смертельную, девушка совершила, отступая от этого шаблона по тем или иным причинам.

Допустимо плакать. Допустимо страдать. Допустимо считать решение жестоким. Но только потом. После того, как приговор будет приведён в исполнение.

– Тут нечего думать. Я сделала свой выбор.

– Очень хорошо, – покровительственно кивнула собеседница. – Надеюсь, он будет верным.

– Не беспокойтесь, слечна Сковронская, – губы синеглазки чуть изогнулись в лёгкой, едва заметной, но весьма жестокой и мрачной, улыбке. – Я утилитаристка. Это решение лучшее из всех возможных.

3.

Дарк стоял у окна в задумчивости. Там, за его спиной, в своём стильном чёрном кресле, восседал пан Фурман. Однако не его фигура была причиной отрешённости Маллоя-младшего.

Сколь не выглядел бы внушительно этот хитрый шляхтич, чей образ застыл в безвременье, не он являлся главной и определяющей проблемой. И, быть может, пройдоха даже это понимал. Ей богу, не мог некромаг, разменявший четвёртый десяток, крепко держащийся за маленький, но крайне прибыльный и важный с торговой точки зрения кусок территорий, и старательно избегающий любых открытых конфликтов, которые способны пошатнуть его статус, быть дураком.

И, скорее всего, он им не был. А, как известно, лишь дурак не ведает сомнений. И пусть многие могли бы назвать политику пана Фурмана чрезмерно трусливой, она приносила свои плоды. То, с какими осторожностью и тщательностью этот пройдоха подходил к каждому своему шагу, к каждому контакту и контракту, было достойно восхищения. Тем не менее, именно умение не поддаваться на провокации и помогало хитрому шляхтичу стабильно удерживать лидирующие позиции.

Он предпочтёт упустить рискованную возможность, зато воспользуется любой, дающей гарантированный результат.

Даркен чувствовал неуверенность Фурмана. Не по данному конкретному вопросу, а в целом. И у этой неуверенности было вполне себе яркое и ощутимое физическое воплощение. Нет, не особенности мимики или жестикуляции. А подход к выбору одежды.

Классика. Дорогая и стильная классика. Уместная всегда и везде. Универсальная. Строгая, хоть и с неброскими элементами статуса.

Классика. А не гармонирующий с кричащим футуризмом главной вотчины Фурмана наряд.

Именно поэтому тот, кто столь нагло звал себя “номером один”, и не любил классику. Классика – это универсальный выбор для неуверенных людей. А Даркену не хотелось бы хоть как-то подчёркивать свою неуверенность. Ту самую, которую он особенно сильно ощущал в данный конкретный момент.

Именно так! Юный некромаг стоял на распутье, не в силах решить, стоит ли ему принимать предложение пана Фурмана, или же нет.

Нет-нет-нет. Вопрос денег, хоть и был неприятным для Дарка, не являлся определяющим. Да даже стребуй этот пройдоха с Маллоев по самому злому ценнику, род это пережил бы. Даже борьба за сбивание цены пойдёт, по сути, больше “для порядка”, а не из-за жёсткой необходимости экономить. Конечно же, на личных средствах самого “номера один” это скажется не лучшим образом, но кто сказал, что у него имелся только один источник дохода?

По большому счёту, необходимость выплаты репараций являлась больше досадной помехой, чем проблемой самой по себе.

Даркен Маллой рассматривал возможность отказаться от борьбы под благовидным предлогом по другим причинам.

Информация, которую принесла на хвосте змеюка, оказалась шокирующей. И не столько потому, что где-то там в Коваче страдали люди. Люди всегда будут страдать. Заговор тоже не являлся чем-то, на самом деле, сильно важным. Против короля всегда будет что-то затеваться, а Сковронские, испытывавшие серьёзные проблемы с бандой жалких третьекурсников, не то, чтобы были способны доставить монарху хоть сколько-нибудь серьёзные неприятности.

Общество переживёт потерю единиц. Корона, опираясь на верных вассалов, переживёт бунт. Особенно если будет предупреждена о такой возможности, пусть даже не подкреплённой вещественными доказательствами.

Но переживёт ли Дарк войну против избранного им врага под своими собственным знаменами? Без помощи по-настоящему крупных игроков? Речь, разумеется, не о смерти физического тела, как таковой. Сковронские не осмелятся убить наследника рода Маллоев окончательно. Зато они вполне смогут нанести жестокий удар репутации Даркена. Имени. Имиджу.

Разумеется, было бы неплохо продолжить борьбу и победить. Конечно же, при первой же возможности “номер один” остановит ковачскую скотобойню. Но сможет ли он кому-то помочь, если сам окажется в бедственном положении? Не лучше ли сейчас всё оставить на самотёк и позволить Сковронским самим оступиться?

Ведь если достаточно долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как по ней сплавляют труп твоего врага. А поводов немножко посидеть и отдохнуть имелось немало.

В конце концов, Дарк вчера истратил добрую треть своего высоконасыщенного праха. Легального, само собой, переработанного из врагов Богемии. Того, что осталось, вряд ли хватит, чтобы сравниться с запасами, регулярно пополнявшимися за счёт новых жертв. В своих изначальных планах Маллой делал большую ставку на одноразовые державы, полагая у противника отсутствие симметричного ответа.

Это оказалось ошибкой.

Борьба больше не имела смысла. Она вредна и самоубийственна.

Именно такими были мысли юного некромага, застывшего перед большим панорамным окном.

Виды города успокаивали. Здания, высокие и низкие. Демонстрировавшие прошедший проверку временем стиль ушедших эпох и вычурный новодел, вызывающий у иных эстетов разом изжогу и зубную боль разом. Холодное и монументальное подтверждение величия человека. Символ того, что сколь многие бы ни погибли, в итоге всё будет лучше, чем раньше. Любое общество рано или поздно, интуитивно понимая суть дилеммы заключённого и её посыл о наибольшей общественной выгоде, порождаемой сотруничеством, переродится в новой форме.

Как жестокий рабовладельческий строй сменяется чуть более человечным феодальным.

Как феодализм падает под давлением буржуазии.

Как рано или поздно буржуазия падёт окончательно, уступив новой власти.

Когда-нибудь мир станет лучше. Не сегодня, не завтра, и даже не через год. Но он будет лучше. Его ждёт неровное, полное проблем, но устойчивое развитие. И холодный, бездушный, но величественный город тому подтверждение. Просто необходимо немного терпения.

Просто немного посидеть на берегу реки.

И, пожалуй, Даркену стоило проявить это терпение. Выждать. Уделить внимание семье. Наладить отношения с отцом и сестрой. Научиться лучше разбираться в людях. Восстановить свои запасы высоконасыщенного праха. Найти новую жертву. Провести разведку получше.

Тихо, почти неслышимо, за спиной открылась дверь. С лёгким шуршанием она отъехала в сторону, позволяя ещё одному человеку присоединиться к обществу двух уважаемых некромагов.

– Слечна Глашек, – поспешил блеснуть хорошими манерами пан Фурман. – Прошу прощения, что мы начали без вас. Желаете, чтобы я предоставил промежуточное коммюнике?

Ответа не последовало. Смутное, едва различимое, отражение в окне позволяло уловить движение. Молчаливая попаданка неспешной поступью направилась к Даркену. Шаг был слегка неровным. Словно бы девушка была не уверена, как именно ей лучше подойти к задумчивой фигуре своего начальства.

Впрочем, долго сомнения не продлились. Всего через полминуты Броня уже стояла у окна, всего в полуметре от “номера один”.

– Я ведь уже говорила, что разделяю идеи гуманистического утилитаризма, пусть и в несколько переработанной форме?

Дарк слегка кивнул. Он не поворачивал головы, лишь скосил взгляд, чтобы видеть строгий, пусть и очерченный мягкими линиями, профиль девушки.

– Решение будет моральным тогда, и только тогда, когда результатом этого решения будет увеличение или сохранение счастья наибольшего числа людей в наибольшей мере. При этом я призываю не забывать, что все люди рождаются равными в своих достоинствах, и ни одно решение не может быть принято в ущерб чьим-либо правам.

Не всегда можно было с первого раза понять, куда клонит Глашек. Иронично, но чем больше она пыталась объяснить, тем больше хотелось сказать бессмертное “ничего не понимаю, но очень интересно”.

– Но я против мнения о том, что права и достоинства человека – суть константа, – продолжала вещать некромагичка. Определённо, ораторское искусство не было её сильной стороной. Она не взывала к чувствам. Не взывала к совести. Она пыталась разложить вопрос по полочкам с присущей ей рациональностью. Бездушно, как патологоанатом препарирует труп. – Все люди рождаются равными, но в процессе жизни, своими поступками, моральными и аморальными, они возвышаются над средним индивидуумом и падают на дно. Не просто так любая система наказаний основана на идее усекновения в правах наиболее асоциальных элементов: включая право на имущество, право на свободу и даже право на жизнь.

Дарк начинал понимать, что пытается сделать его спутница. Она пыталась дать выражение стоимости человеческих жизни и счастья. В то время, как “номер один” норовил сознательно и подсознательно устраниться от необходимости брать на себя ответственность. Словно бы, если он просто пройдёт мимо, чужой крови не будет на его руках.

Молодой человек не удержался от горькой усмешки.

Умей Глашек читать мысли, она бы, непременно выдала бы целую лекцию о когнитивном искажении “недооценка бездействия”. Тот самый случай, когда человек по какой-то причине считает, что если он возьмётся за задачу и провалится в ней, то будет нести большую ответственность за отсутствие положительного результата, нежели если вовсе не попытается этого результата добиться.

И насколько Бронька была бы права, озвучь она такое обвинение? Даркен задумчиво посмотрел на хмурящееся небо. Тучи над городом передавали привет тучам в душе молодого некромага. Он задался вопросом: а насколько, на самом деле, его мысли были порождены рациональностью и желанием сберечь свой статус, а не страхом ответственности за чужие жизни?

Страхом ответственности за жизни и разум подчинённых. Тех из них, чьи семьи были слабы, вроде Брони или Гало. Страхом ответственности за жизни невинных жертв махинаций Сковронских. Ведь куда как морально проще всё пустить на самотёк и не винить себя в случае неудачи. Ты просто говоришь себе, будто ни при чём, и уходишь прочь.

Но факт остаётся фактом. Ты. Всегда. При чём.

На губах Дарка появился кривоватый оскал, а в голове – план действий. Новый. С учётом изменившейся обстановки.

– О, Форд Всемогущий! – кажется, Глашек изрядно раздражало затянувшееся молчание босса. Девушка совершенно не желала ждать, пока пан Маллой отрефлексирует. – Объясню тебе на твоём примитивном языке! Мы – попаданцы. А, значит, главные герои! А главные герои делают героические штуки, а не ванильно страдают, стоя у окошка! Время перейти Рубикон!

– Что, правда? – показушно удивился молодой человек. Он уже принял решение. Просто не успел озвучить его раньше. Прежде, чем Броня озвучила свою ядовитую шутейку. Впрочем, раз такое дело, грех не подхватить инициативу. – Ну, это в корне меняет дело.

Даркен решительно обернулся в сторону молчаливо взирающего на весь этот балаган пана Фурмана.

– Моя очаровательная спутница напомнила мне об одном важном аспекте, о котором я забыл, – оратор хлопнул себя двумя ладонями по груди. – Я – хороший парень. А хорошие парни не поступают плохо.

– И что же вы считаете плохим поступком? – усмехнулся собеседник, одарив юного выскочку высокомерным взглядом. – Вам кажется, это плохо – не развязывать междоусобных войн.

– Мне кажется, это плохо – якшаться с предателями короны, – Даркен развернулся на пятке, сложил руки за спиной и демонстративно вздёрнул нос. – А именно такими людьми и являются Сковронские.

– Нонсенс! – взмахнул рукой оппонент. – Ваши обвинения абсолютно безосновательны!

– Пока.

Молодой некромаг выдержал драматическую паузу.

– Пока нет доказательств. Но они будут. В этом и не сомневайтесь. И я с большим удовольствием подтяну каждого, кто хоть как-то помогал моим противникам, под королевский суд. Особенно мне будет приятно подорвать авторитет ВАТИ, – было даже немного жаль, что зеркальные стёкла очков скрывали хитрый прищур.