355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Давыдов » Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ) » Текст книги (страница 15)
Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ)
  • Текст добавлен: 24 июля 2020, 10:30

Текст книги "Viva la Post Mortem или Слава Послесмертью (СИ)"


Автор книги: Игорь Давыдов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

– Это… ещё почему? – степень непонимания ситуации Маллоем-младшим была достаточно велика, чтобы вопрос прозвучал неосознанно.

На самом деле Даркену совершенно не хотелось знать, почему сестрица считает его дураком. Но было уже поздно. Ларец Пандоры открылся. И вряд ли получится остановить этот поток словоизвержения прежде, чем он иссякнет сам.

– Потому что дурак! Потому что не видишь очевидного! Отцу противно и больно, что ты от нас отдаляешься! Матери противно и больно, что ты от нас отдаляешься! И, самое главное, мне противно и больно, что ты от нас отдаляешься! Когда мы в последний раз все ели за одним столом?! Твоё место всегда пустует! Последние полгода тебя дома почти не бывает! Приказы челяди?! Да ты только ради этой челяди второй день подряд домой приходишь! – обвинения сыпались одно за другим. Не было и мгновения, куда можно было бы вставить оправдания или ответный упрёк. Так говорит кто-то, кто хочет, чтобы его услышали, но не желает слышать других. – Где бы ты сегодня ночевал, если бы слечна Глашек не появилась бы в нашей жизни? Где. Бы. Ты. Ночевал?

Уж точно не в усадьбе. Нет, не в доме родителей, а в квартире-студии в Хемлоке.

Ну, как женщины это делают? Во всех мирах! Они ведь любой спор вывернут наизнанку. Всё обернут в свою пользу так, что ты ещё и виноват окажешься. Истина не столь важна, ибо ненадёжна. Истина – она ведь тоже женского пола.

Дарк уже чувствовал себя виноватым. Но он не мог так просто сдаться.

Почему он должен был думать о чувствах тех, кто сам не думал о его чувствах?

– А зачем мне здесь находиться? – тихо, неторопливо, старательно подбирая слова, ответил молодой человек. – Чтобы слышать вечные упрёки? Я не хочу чувствовать себя ребёнком второго сорта!

– Второго сорта? – у Гиацинт аж челюсть отвисла. Она начала часто-часто моргать. Реакция явно не была отрепетирована заранее. Удивление искреннее, неподдельное.

– Ну, да! – развёл руками некромаг. – А вы как думали? Неужели не замечали, что вам спускается с рук то, за что с меня бы шкуру содрали.

– Братик-дурак!!! – как оказалось, прошлый крик был далеко не пределом возможностей сестрички. На сей раз Гиа основательно постаралась. Даже вытянула руки со сжатыми кулачками вдоль тела и зажмурилась. – Неужели не понятно, что это, как раз, потому, что ребёнок второго сорта – это я! Не мне быть наследником! А я и не хочу! В прошлой жизни наследником не была, и в этой не буду! Не хочу я участвовать в сражениях, принимать тяжёлые решения и нести ответственность за жизни других! Потому и дрессировать меня так не надо, – воздух в лёгких у сестрички, всё-таки, заканчивался. Голос стал тише. Кажется, и эмоции уходили, пуская на смену опустошённость. – Мне надо быть красивой и гостеприимной. Радовать глаз. Выйти, за кого скажете вы с папенькой. Улыбаться ему. Не я стану следующим ректором УСиМ. Ты.

И что тут ответить? Что же получалось? “Сам придумал – сам обиделся”? Разве не мог Дарк догадаться обо всём этом раньше? Мог. Ей богу, памяти и знаний на полтиник, а мозгов, как у девятнадцатилетки сопливого! Но ведь ничего подобного и в голову не приходило. Конечно, при желании, всегда имелась возможность найти оправдание: ведь с родителями, к примеру, было бессмысленно разговаривать. Мама во всём поддерживала отца и постоянно повторяла, что тот хочет, как лучше, а отец… Маллой-старший никогда не признавал свои ошибки вслух и считал, что лучший способ воспитания – именно что дрессировка. Все разговоры оказывались бесполезны, потому как каждый раз они проходили в обстановке, когда оба собеседника верили, что их понимают.

Но это было не так.

И, в какой-то момент истина “разговоры – бесполезны” стала казаться аксиомой. Выводы, которые сделал Дарк для себя, казались ему логичными и полностью объясняющими поведение отца. Глашек над таким походом обязательно посмеялась бы, поспешив напомнить, что у любого явления может найтись великое множество объяснений, и выбирать из великого множества надо не первое попавшееся, кажущееся логичным, а то которое кажется наиболее простым и вероятным с учётом всего доступного множества факторов. Зануда просто обожала речи в таком стиле, всегда заканчивая их фразой “а всё остальное – первый шаг к шапочке из фольги”.

Никто не любил её речи, кроме преподавателей. И с преподавателями она становилась крайне словоохотлива.

И ведь, курва, всё правильно говорила. Объяснение, которое предлагала Гиа соответствовало критериям вероятности куда больше, чем то, что выдумал Дарк.

Молодой человек поджал губы. Не зная, что и ответить, он неторопливо поднялся на ноги и отряхнул седалище.

– Я это… телефон потерял… можешь мне позвонить?

Голос звучал тихо. Слегка подавлено. Таким голосом произносят извинения. И пусть ни одно из них не звучало – они подразумевались. Не было смысла говорить громче. Гнев и чувство собственной правоты уже не давили на лёгкие. Они ушли. А что осталось? Сожаление? Пожалуй, нет. Оно ещё не успело заявиться. Чтобы пришло сожаление, нужно немного больше времени на раздумья. В итоге… это, пожалуй, была меланхоличная апатия. Слабая и готова уступить первому чувству, которое придёт на смену тем, что уже показали себя никудышными лидерами.

– Ты мне свой новый номер не давал, – так же тихо ответила сестрица.

Какие чувства испытывала она? Почему её голос такой тихий? Неужели она тоже пыталась извиниться, не сказав ничего прямо? Считала себя виноватой в том, что не разглядела раньше истинных причин конфликта? В конце концов, она ведь тоже лишь выглядела девочкой-подростком, но не являлась ей.

– О, вот как? – действительно. Не давал. Это была одна из мер, посредством которых Даркен всё это время держался подальше от семьи. – Ну и ладно. Кто-нибудь из слуг найдёт. Пойдём? Пройдёмся?

– Да, – клюнула носиком воздух сестрёнка. – Пройдёмся.

Некромагу пришлось взять инициативу на себя. Он подошёл к девушке и аккуратно взял её за плечо.

– Прости меня, Гиа. Дураком был.

– Дураком и остался, – насупилась она.

Ну всё! Разобиделась. Поругалась, пережила стресс, и теперь Дарку её предстояло утешать. Как будто бы она одна нервничала во время этого разговора? Так всегда. Во всех мирах. Форгерия не исключение. Мужчина всегда окажется виноват, всегда будет извиняться.

– Я знаю, – он ободряющим жестом чуть потёр плечико сестры. – Пойдём. Понимаешь, – начал молодой человек, едва они ступили первый шаг вместе, в одном направлении. – В прошлой жизни от меня не требовалось так много. Мне позволяли жить так, как я считаю нужным.

– Ты добился успеха? – в вопросе всё ещё была шпилька. Ненужная обиженная шпилька.

Некромаг сделал вид, что не заметил её.

– Нет. После школы я потратил пару лет на размышления о том, кем хочу быть. После университета несколько лет не работал. Всё искал себя. Точнее, делал вид, что искал себя. Ведь нашёл же. Великовозрастный лентяй, который только и хочет, что тусить и развлекаться. Я себя нашёл, но такой я не был нужен миру.

– Не нужен миру? В чём это выражалось? – не поняла сестра.

– В том-то и дело, что ни в чём. Нужные миру родители очень долго меня терпели и поддерживали. Я был нужен им, и чувствовал себя в порядке. Думал, так оно и должно быть, – небрежно пожал плечами Дарк.

– И ты обижен на папу, что он тебя не поддерживает? – уточнила Гиацинт.

– В каком-то смысле, – губ коснулась усмешка. – Не знаю. Во всём сразу так и не разобраться. Я впервые взглянул на вопрос с иной точки зрения и до сих пор не уверен, что именно я вижу. Я всё ещё не принял решение, нравится мне новый взгляд на мир или нет. Согласен ли я с этой точкой зрения?

– Для того, кто не согласен, ты слишком уж спокоен и расслаблен, – скептически подняла бровь девушка.

Тем временем дорожка слегка свернула в сторону зданий. Кажется, это малые гостевые покои. Челядь от души веселилась. Кто-то требовал “песню”. Долго уговаривать исполнительницу не пришлось и вечерний ветерок подхватил мелодию, дабы донести её до случайных свидетелей из числа шляхты. Один из них даже узнал в гитарном переборе нечто знакомое, но не смог с ходу опознать.

– Потому что понимаю, что бесполезно ругаться, – улыбнулся Дарк. Он довольно долго тянул с ответом. – Мне нужно всё осознать. Понять вашу точку зрения. Сравнить со своей. Выработать аргументы. Оказывается, по-настоящему сложно спорить на тему, которая касается лично тебя. Глаз замыливается. Мышление становится крайне однобоким.

– Вот! Вот такого человека хотел вырастить отец, – губы Гиацинт тронула улыбка. – Я бы так не смогла. Разум превыше чувств? Пожалуй, что нет.

– А жить с нелюбимым мужчиной? – Даркен попытался найти слабость в позиции сестрёнки.

– Думаю, я смогу найти, за что его полюбить. В каждом должно быть что-то хорошее.

– А если не найдётся? – старший брат сдаваться не собирался.

– Тогда… тогда я буду это делать из любви к папе и маме. Из любви к той семье, по указанию которой я вышла замуж, – улыбка девушки стала мягкой, лиричной, мечтательной. – Но я всё ещё уверена, что в каждом человеке есть что-то, за что его можно полюбить?

– Вот как? – скептически хмыкнул Дарк. – А что ты скажешь о слечне Глашек?

– Забыл? Это она и её подруга Илега послали меня поговорить с тобой. И сколько бы времени длилось наше недопонимание, если бы не они? Как далеко оно могло бы зайти? Могло ли оно стать губительным? Ну и, кроме того… разве это не она сейчас поёт?

Молодой человек прислушался.

– Пожалуй что. Голос похож.

– Мы так далеко. Жалко, ничего не расслышать… – разочарованно покачала головой сестра.

– Тогда слушай внимательно, – легонько кивнул некромаг. – Я узнаю эту песню. Не знаю, кто её исполняет в Форгерии и исполняет ли вообще, но у нас её пел парень со смешной фамилией: не то Пиковый, не то Пиковский.

На пару секунд Дарк прикрыл глаза. Довольно сложно вот так, с ходу, уловить ритм, понять, какой именно отрезок исполняется и перевести его. Пусть даже с русского на русский: в альтернативных мирах эти языки, всё же, различались.

Давай иди куда скажутъ

И дѣлай то что позволятъ,

Тащи, то что загрузятъ,

Тебѣ всё по плечу,

Мѣняй свободу на платьѣ,

А я такъ жить не хочу.

Молодой человек осёкся. Дело было не в переводе: дальше он попросту не помнил текст назубок.

– “Свободу на платьѣ”, да? – задумчиво произнесла Гиацинт. – Нет, я такой песни не слышала.

– Тогда подойдём поближе! – Даркен присел на корточки и резко выпрямился, поднимаясь уже с визжащей сестрёнкой на плече. Та едва-едва успела обхватить его голову двумя руками, стараясь уберечься от падения. – Держись крепче, – добавил некромаг, прикидывая самый короткий маршрут. – Если будем медлить, ты пропустишь куплет.

Глава 9. Завеса неведения

1.

Дарку не спалось. Всю ночь. Большую часть времени он просто лежал на спине и бессмысленно пырился в потолок, не ощущая и малой толики желания сомкнуть глаз. Порой, молодой человек всё же, кажется, проваливался за ту грань, что отделяла реальность от грёз, но никаких подтверждений тому, что Вагха, форгерийская коллега Диониса, по совместительству заведовавшая снами, как высшей формой праздности, на самом деле приходила в покои Маллоя-младшего, не было. Ни единого воспоминания о потусторонних видениях или о не подчиняющихся никакой логике событиях сновидений. Быть может, мозг милосердно отключался хотя бы на полчаса или час? Неужели некромагу пришлось пролежать до самого рассвета, отчётливо ощущая каждую секунду своего бытия?

А всё из-за вчерашнего разговора с сестрой. Теперь Даркен не был так уверен в том, что идея уничтожить пару-тройку аттракционов в “Вечне забаве” являлась хорошей.

Как же, оказывается, меняется восприятие ситуации, стоит только добавить пару незамеченных ранее фактов? Всего одна беседа, и вот, Маллою-младшему уже не наплевать на мнение отца. А Гиацинт куда коварней, чем можно было бы подумать. Намного коварней.

Учитывая тяжесть груза мыслей и переживаний, не было ничего удивительного в том, что Даркен покинул свои покои, едва лишь в комнату проникли первые лучи утреннего солнца. Не желая больше оставаться наедине жужжащим гулом чувств и волнений, молодой человек приоделся в спортивное и направился на задний двор, чтобы немного потренироваться. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что в столь ранний час в коридорах усадьбы удалось встретить кого-то, кроме слуг.

– О, Броня? – некромаг окинул удивлённым взглядом девичью фигурку, не столько прикрытую, сколько подчёркнутую облегающим тренировочным одеянием. – Ну ладно я не сплю в столь ранний час, а что же беспокоит вас?

– Стихами заговорил, Даркен? – ответила девушка, лениво дёрнув левой рукой, всё также облачённой в корсиканский браслет, словно бы гостья даже в доме ректора ожидала нападения. – Я хотела немного размяться, прежде чем приступать к пыткам.

– Пыткам? – не то, чтобы Маллою-младшему стоило сильно поражаться тому факту, что его штатный палач будет кого-то пытать. Скорей, речь шла о некоторой внезапности поднятой темы. В конце концов, Глашек не получала никаких инструкций от “номера один” на эту тему и её статус заплечных дел мастера не был ни разу упомянут вслух. – Инициативненько. И что же ты хочешь выяснить?

– Пока не знаю, – повела плечами Броня. – Начну с француженки. Слечна Кюсо явно знает меньше, однако, думаю, из неё проще будет вытянуть что-то интересное. И тогда появится смысл перейти к её напарнику: зная половину правильного ответа я смогу задать правильные вопросы. Кстати, о вопросах: у вас ведь есть тренировочный зал?

– Есть, но в это время года нет ничего лучше зарядки на свежем воздухе, – Дарк небрежным жестом велел следовать за ним. – У нас есть отличная спортивная площадка на заднем дворе. Так почему ты решила заняться пытками? Я таких распоряжений не давал.

– Я не люблю двух вещей: ждать и догонять, – она один в один повторила своё предыдущее неуверенное движение плечиками. – Ректор определил меня именно в твою группу. Это говорит о том, что война за Хотску будет идти исключительно твоими силами. Помощи сверху не ожидается. И, как я поняла, в усадьбе у тебя из личных ресурсов, помимо моей персоны, только ты сам. А время, с учётом скорости реакции Сковронского, у нас ограничено. Сильно ограничено. Буду долго ждать приказов – придётся догонять.

Даркен задумался. Та Броня, что сейчас холодным тоном раскладывала по полочкам причины, по которым ей стоит с утра пораньше приступить к пыткам, разительно отличалась от девушки, чьи песни вчера вечером он подслушивал, стоя у окна. Тот же голос. Те же интонации. Но совершенно иные темы беседы. И даже смех. Кто бы мог подумать, что Глашек, в принципе, умеет смеяться? По-настоящему, а не фальшиво, напоказ.

– Ты ведь не хочешь этим заниматься? – “номер один”, всё же, решил спросить напрямую.

– Наши желания не всегда в приятном шоке от наших возможностей, – ответила палач. – Кто-то должен выполнять грязную работу. Ни Кюсо, ни её дружок-маньчжурец Желчны меня бы не пощадили.

Дарк поджал губы.

– Я разговаривал вчера с Ёлко. Эти двое нам достались слишком легко. Они точно не знают ничего важного.

– Они – ресурсы. Мы обязаны их использовать, – Броня нахмурилась и опустила взгляд вниз. – Я вчера посовещалась с твоей сестрой и хочу, чтобы ты подтвердил или опроверг информацию: Кюсо ведь, по сути по своей, никто? Французское дворянство, бежало в Богемию около полутора десятков лет назад. На родине у них ничего не осталось, а здесь они благ ещё нажить не успели.

– Ищешь, какая семья будет уязвимей? – Даркен задумался. – В целом, да. У Желчны, несмотря на слабость, есть пересечения с семьями посерьёзней. Не буду нагружать тебя всем их генеалогическим древом, тем более, что и сам сходу всех деталей не вспомню. А вот Кюсо, действительно, никто. У Жанин, кажется, были какие-то намётки на удачную свадьбу, но это ничего не значит: подобные обещания ещё более хрупки, чем жизнь новорождённого богомола.

– Всё подтверждается, – девушка кивнула. – Как думаешь, а родители Кюсо могут знать что-то интересное?

– Вполне, – задумчиво кивнул Дарк. – Надо будет спросить у Ёлко, но я почти уверен, что хоть один из них числится экспертом в загадочном предприятии Сковронского.

– Загадочном предприятии? – навострила ушки Броня.

– Есть такое учреждение в Коваче: официальных доходов не имеет, теневых прибылей тоже отследить не получается. Но охраны там – хоть гузнами жуй. И при этом предприятии на должности экспертов у нашего доброго друга числятся несколько некромагов, – молодой человек галантно открыл перед девушкой дверь на улицу. – А поскольку у Сковронского с некромагами напряжёнка, шансы на то, что кто-то из Кюсо получил подобную работёнку, попросту огромны. Но, как я сказал, нужно уточнить у Ёлко. У неё весь доступ к документации.

– Что же, – некромагичка задумчивым кивком поблагодарила босса за куртуазный жест. – Выходит, теперь у меня есть пара правильных вопросов. Можем ли мы обещать Кюсо протекцию в случае, если они решатся переметнуться к нам?

– Терпеть не могу предателей, – поморщился молодой человек, попросту отпуская дверь, едва Глашек оказалась на улице. Остальную работу предстояло сделать механическому доводчику.

– Тем не менее, – ответила Броня. – Французы сейчас подобны загнанной в угол мыши. Нам ни к чему их сопротивление: не предложим достойной альтернативы, и вместо помощи нас ждёт весьма неприятная драка. Люди, которым уже нечего терять…

– Знаю-знаю, – поморщился Дарк. – Я просто не люблю предателей. Это была твоя идея, так что, пусть Кюсо станут твоей головной болью. Если уговоришь, можешь принимать их вассальную присягу.

– Правда? – слегка недоверчиво подняла бровь некромагичка.

– Да. Я предпочитаю иметь в подчинении более надёжных людей, – ответил он. – Одно дело – терпеть твои заскоки. Другое – ковыряться с кучкой ненадёжных посредственностей. В твоём случае я хоть понимаю, зачем мне это всё.

Маллой не стал озвучивать вслух свои мысли о том, что девушке попросту невыгодно сейчас предавать столь могущественного покровителя. Однако, дать подчинённой понять, что она ценна, стоило.

– Вряд ли у меня получится содержать целую семью некромагов на зарплату мебельщика, флористки и гонорары Necrohelper, – требование было довольно наглым, но справедливым.

– Я решу этот вопрос, – спокойно ответил “номер один”. – В случае, если решение потребуется. Не стоит делить шкуру неубитых Кюсо. Лучше сосредоточься на работе, а все затраты – моя проблема. Ты же видела, как я вчера бодро парк развлечений разносил?

– О, да, – кивнула девушка. – Страшные аттракционы вероломно не давали сдачи, но ты, конечно же, всё превозмог и не купился на такую подлую уловку.

– Ельцин, Путин, Горбачёв, – вдруг, ни к селу ни к городу назвал три фамилии Дарк.

– Э-э-э… что? – неожиданная смена вектора беседы поставила некромагичку в тупик.

– Я слышал, как ты вчера пела. И проверил: этой песни в Форгерии не существует. По крайней мере, она не выпадает в поиске ни на одном из известных мне языков, – серьёзно сказал “номер один”. – Русский, британский, французский, малийский, фарси. Ты не могла услышать этой песни в Форгерии. Это ведь композиция твоего старого мира, так ведь?

– Ну, предположим, – тон Глашек резко похолодел. – Какая разница?

– Какая разница? О, Семеро! Вот только не надо юлить, – нахмурился молодой человек. – Ты, как и я, испытываешь ностальгию. Тоску по старому миру. Иначе не стала бы заморачиваться с переводом по памяти и подбором мелодии.

– Мелодию подбирал мой отец, – некромагичка, словно бы специально включила дурочку. – Я играть на гитаре не умею.

– Вы с ним из одного мира? – удивился “номер один”.

– Нет, у него хороший слух.

– А-а-а-а! Не важно! – отмахнулся босс.

Он не выдержал и схватил девушку за плечи. Синие глаза. Глубокие синие глаза. В них гибло всё. В них тонули правда и искренность. Но сейчас Даркен был готов нырнуть в эти губительные очи и плыть до самого дна, чтобы добыть немного тех сокровищ, что покоятся средь жабродышащих внутренних демонов Глашек.

– Броня, неужели ты не понимаешь?! Наши миры! Они могли быть очень похожими! А, быть может и вовсе, мы родом с одной и той же Земли?! – паузы между вопросами были минимальны: молодой человек был слишком взбудоражен своим открытием и жаждал как можно быстрей получить подтверждение озвученным домыслам. – Возможно даже из одного и того же времени! И, кажется, даже из одной и той же страны. И мы стоим! Рядом! Здесь и сейчас, а не встретились на просторах сайта “Одномирники”, полного лжецов и мошенников.

– Ей-Форде, пан Маллой, вы теряете самообладание, – на губах девушки появилась улыбка. Ядовитая. Жестокая.

– Чего ты боишься?! – не выдержав, некромаг тяхнул синеглазку за плечи. – Это лишь немножко ностальгии. Её не становится меньше, если ты делишься ей с другими! Её становится лишь больше! Ты не можешь потерять ностальгию! Она навсегда останется с тобой.

– Я не боюсь потерять ностальгию, – Броня двумя руками поправила обруч, немного съехавший из-за физического проявления несдержанности начальства. – Я боюсь потерять себя, утонув в ней.

Даркен осёкся. Он медленно, нехотя, преодолевая серьёзное внутреннее сопротивление, отпустил девушку. Руки, будто бы потеряли чувствительность. Каждый палец требовал сознательного усилия и тщательной концентрации внимания на себе.

– Вот как? – молодой человек виновато опустил голову. Его голос стал тише. – А ты не думала, что, быть может, та ностальгия и есть ты?

– Ностальгия и есть я? – улыбка некромагички обрела иные оттенки. Грусть. Но грусть человека, знающего нечто, недоступное другим, и сожалеющего именно о том, что он вынужден в одиночку нести своё знание. – Я всегда думала, что моя личность формируется не из исторических моментов и культурных продуктов, а из моих реакций на исторические моменты и культурные продукты. Что я нечто большее, чем кладезь воспоминаний о былом. Жизнь – это будущее, а не прошлое, а потому мои выводы об увиденном, услышанном и пережитом, куда ближе к тому, что можно назвать ядром моей личности, чем то, что я увидела, услышала и пережила. Ностальгируя, я не получаю ничего нового. Никакой свежей информации для обработки. С этой точки зрения, ностальгия куда более низкое удовольствие, чем тупая, но неизвестная доселе индийская комедия.

– Скажи мне, Броня, – два маленьких чёрных пятнышка зрачков бесцветных глаз Маллоя-младшего напоминали иголки. Казалось, ими можно уколоть, если смотреть слишком внимательно. – Боялась ли ты ностальгии так сильно, когда жила в своём прошлом мире?

– Нет, Дарк. Не боялась. Сколь сильно я бы не презирала ту жизнь, что была тогда, тот народ, с которым мне приходилось делить национальную идентичность, и тот строй, ставящий во главу угла капитал, а не социум, я не могу не признать: там и тогда жизнь была лучше. Моё настоящее в том мире не проигрывало моему прошлому настолько сильно.

– А моя жизнь… – молодой человек задумался. – Моя, наверное, была хуже. Но я всё ещё скучаю по той жизни. И больше всего о тех поступках, которые должен был совершить, но не совершил.

И вот, он ощутил на своём плече девичью ладонь. Такую, казалось бы хрупкую, но управляемую крепкой волей.

– Не лучше ли, чем грустить о прошлом впустую, обратить эту грусть в поступки будущего?

– Ох, я сделал это вчера, но… – молодой человек усмехнулся. – Теперь мне кажется, что зря. Не знаю. Понятия не имею.

– Мы не можем исправить ошибки прошлого, – небрежно пожала плечами Глашек. – А “вчера”, это прошлое, как ни крути.

– Зато мы можем понаделать новых! – Дарк заметно приободрился. Он положил ладонь на кисть некромагички, на секунду благодарно сжал пальцы, а затем убрал девичью руку со своего плеча. – И первой ошибкой, которую я собираюсь совершить, является бесстыдное совращение твоей души ностальгией.

“Номер один” сделал пару шагов назад и задумчиво закатил глаза. Что бы такого спеть, чтобы подходило ситуации? Учитывая вкусы “номера четыре”, быть может, стоило выбрать что-нибудь из творчества “Машины времени”?

Вотъ морѣ молодыхъ колышетъ супербасы,

Мнѣ триста лѣтъ, я выползъ изъ тьмы.

Они торчатъ подъ рейвъ и чѣмъ-то пудрятъ носы,

Они не такіе, какъ мы.

Рассчёт оказался верным. Глашек, конечно, неодобрительно покачала головой, но, всё же, подхватила песню. Сколь бы девушка не храбрилась, сколь много бы она не говорила важности будущего, щепотка старой доброй ностальгии сделала её жизнь чуточку лучше.

И я не горю желаньемъ лѣзть въ чужой монастырь:

Я видѣлъ эту жизнь безъ прикрасъ,

Не стоитъ прогибаться подъ измѣнчивый міръ -

Пусть лучше онъ прогнётся подъ насъ,

Однажды онъ прогнётся подъ насъ

2.

Утренняя тренировка принесла Дарку даже больше, чем он ожидал. Изначально расчёт был лишь на перспективу ненадолго сбежать от тяжёлых мыслей, однако встреча с Глашек смогла подарить молодому человеку уйму приятных ощущений. Даже несмотря на занудность девицы: это просто анекдотическая ситуация, когда в ответ на благодарность за возможность предаться воспоминаниям о прошлом ты получаешь целую лекцию о понятии отчуждения человека. Причём, не сухую и холодную, унылую до жути, а яркую и эмоциональную, полную цветастых оборотов и даже комичных сравнений.

Но хуже всего было то, что Бронька оказалась права. Стремление прикоснуться к кусочкам старого мира рождалось именно из чувства отчуждённости по отношению к Форгерии. Даркен не чувствовал себя принадлежащим этому миру, несмотря на то, что жизнь в новом качестве, после попаданчества, оказалась лучше, чем была до этого. Не было чувства родства с местной моралью. Не было чувства родства даже с семьёй. Цепляясь за прошлое Дарк не был способен понять, как может выглядеть проявление любви в обществе с иными жизненными ценностями. Пожалуй, даже сейчас, после разговора с сестрой и с Глашек, он сумел лишь осознать разумом, но не принять сердцем идею жестокой заботы. В старой жизни родители давали сыну рыбу, чтобы он не голодал. В этой жизни родители специально морят отпрыска голодом, чтобы он, наконец, взял удочку и научился ловить себе обед. В том мире и малые успехи были достойны похвалы. В этом – они лишь повод для ворчания о недостаточном старании.

Разница подходов исходила из разницы в ценностях. Форгерия, несмотря на то, что была знакома с понятием романтизма, не оказалась к нему готова. Романтические книги и фильмы, конечно же, имели спрос, но не у тех, кто правит этой жизнью. Тут, наверху, среди некромагов, личность и её переживания были никому не интересны. Шляхта ценила долг, честь, возвышение над страстями. Чувства оставались уделом челяди, быдла, ни на что не влияющей стаи двуногих элементов системы. Уделом и ещё одной чертой, на которую можно было указать, когда заходил очередной разговор о причинах превосходства магического класса над серой массой.

В голове у Дарка словно бы “стрельнуло”. Но не болью, а осознанием. Свежая мысль, как пуля, пронеслась сквозь шаблоны мировосприятия молодого человека, заставив того так и застыть в дверях столовой, забыв о том, куда и зачем он шёл. Безжалостная идея отказывалась укладываться в старую картину мира, зато отлично сочеталась с тем, что говорили Гиацинт и Броня.

Гиа. Любила. Романтику.

И любила её всегда. И этот факт отлично сочетался с мыслью о том, что отец относился к ней, как к ребёнку второго сорта. Даже и не пытался воспитать из неё достойного наследника рода, даруя ей свободу от обязанностей и прав. Но почему Маллой-старший так легко согласился отказаться от идеи реализации своих амбиций посредством двух детей, а не одного? Разве в таком случае шансов на получение наследника не было бы в два раза больше? В чём секрет? В том, что Гиа, как попаданку, было уже поздно ломать под новые реалии?

Или в том, что ректор Маллой, будучи и сам попаданцем, происходил из общества, где от дочерей и не было принято требовать чего-то иного? Что если сам Ришард Маллой, человек-скала, с лёгкостью ломающий окружающих людей, был в чём-то не способен сломать самого себя?

И вот, не имея больше на руках цельного образа отца, лишь осколки, которые непонятно как должно склеить вместе, Даркен перешагнул порог просторного помещения с длинным столом. Маллой-младший посмотрел на родителя, спокойно сидящего во главе стола и буднично залипающего в планшет, в ожидании жены и дочери. Посмотрел, как на незнакомого человека. Высокого, франтоватого, с холодными глазами и бесстрастным лицом. Он, действительно, чем-то похож на Глашек. А Глашек оказалась не той, кем “номер один” всегда её считал. И никто не мог дать гарантий, что Маллой-старший тоже не носит маску на регулярной основе. По какой-то причине Дарк никогда раньше не задумывался всерьёз о том, какой именно опыт был у его родителя в прошлой жизни.

Молодой человек решительно подошёл к отцу и застыл перед ним. Руки за спину, подбородок вверх. Поза был привычной, но исполнение нехарактерное. Не медленное, демонстрирующее нежелание следовать правилам, а бойкое, бодрое, энергичное. Даже расстояние, на котором Даркен остановился от главы семьи отличалось. Не привычные три-четыре метра, а жалкие два.

Подобное необычное поведение не могло не привлечь внимания отца. Конечно, он скрывал свои эмоции и чувства, но тот факт, что ожидать начала беседы пришлось лишь покуда пан ректор дочитает до конца абзаца, а не до конца статьи, говорил красноречивей любых слов.

– У тебя есть какой-то вопрос, сын? – наконец уточнил мужчина, закрывая экран планшета строгим чёрным чехлом-книжицей. Ещё одна черта, парадоксальным образом общая у Маллоя-старшего и Глашек. Любовь к строгим чёрным чехлам-книжкам.

– Вчера в рамках операции по спасению слечны Глашек, чтобы выиграть время и избежать заведомо проигрышной конфронтации, я решил воспользоваться преимуществом финансового положения нашего рода, – начал свой доклад Дарк. – По телефону пригрозил Сковронской избыточной разрушительностью битвы. Учитывая, что сражение предполагалось на нейтральной территории парка “Вечна забава”, каждый из участников в таком случае дал бы повод пану Фурману предъявить материальные претензии. Я знал, что у Сковронских сейчас денежные трудности, а потому позаботился о том, чтобы мои угрозы были восприняты всерьёз и воспринимались подобным образом в дальнейшем, что привело к уничтожению некоторого числа аттракционов для демонстрации моего принципиального отношения к данным обещаниям.

– Я не был в курсе этого спорного плана, – последовал привычный отцовский укол.

– Не было времени на согласование, – не моргнув глазом продолжил молодой человек. – Мне было необходимо принять решение в кратчайшие сроки, и я его принял. Я исходил из предпосылок о том, что деньги для нашего рода не являются столь трудновосполнимым и ценным ресурсом, как репутация и верность наших людей. В случае, если бы мы позволили провести захват Глашек, семье которой обещали протекцию, репутационный урон был бы намного более велик.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю