Текст книги "Открытая дверь"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

– И профессор Гиссинг, – добавила Лаура.

Прежде чем ответить, Майк наполнил стакан водой и сделал несколько глотков.

– Да, профессор Роберт Гиссинг был тем самым преступным гением, который стоял за этой аферой, – негромко сказал он. – Пропавшие картины наверняка у него, но найти их будет трудновато. Как и самого профессора…

– Никогда он мне не нравился! – вырвалось у Лауры. – И я не понимала, что нашел в нем ты…

– Жаль, что ты ничего мне не сказала.

Лаура все еще прижимала к груди портрет Беатрисы Монбоддо.

– И все… ради этого? – тихо спросила она.

– Да, – признался Майк.

– Но почему… почему он для тебя так важен?

– Думаю, ты знаешь ответ.

– Она похожа на меня – ты это имеешь в виду? – Лаура пристально взглянула на испорченную картину. – Знаешь, Майк, в этом есть что-то… извращенное. Разве не проще было взять да и пригласить меня на свидание?

– У нас уже было свидание, Лаура, но оно закончилось не слишком хорошо.

– Ты слишком легко сдаешься. – Она продолжала рассматривать пробитый холст. – Кто это сделал?

– Страх.

– Что-что?..

Только тут Майк сообразил, что о скандинаве она ничего не знает.

– Страх – кличка или прозвище человека, которому Кэллоуэй должен деньги. В общем, это долгая история…

Почти минуту оба молчали. Лаура заговорила первой:

– Теперь тебя посадят в тюрьму, Майк.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, – отозвался он, – но в данный момент меня это беспокоит меньше всего.

Как и сам Майк несколько минут назад, Лаура попыталась распрямить, разгладить, соединить кромки разорванного холста.

– Она была красивой, правда?

– Была, – подтвердил Майк и тут же поправился: – Она и сейчас красива.

Лаура моргнула, пытаясь смахнуть с ресниц выступившие на глаза слезы, и Майку захотелось обнять ее и не отпускать целую вечность. Отвернувшись, он поставил стакан на сушку и вцепился пальцами в край раковины. Он слышал, как Лаура положила картину на пол, потом ее руки обвили его сзади, а голова легла на плечо.

– Что ты собираешься делать, Майк?

– Бежать, – полушутя-полусерьезно ответил он. – С тобой, если ты захочешь.

Других вариантов Майк и вправду не видел. Разумеется, он мог бы заплатить Страху и Чибу, сколько они просили, вот только это вряд ли помогло бы ему освободиться из ловушки, в которую он угодил. Ему пришлось бы платить снова и снова, пока не закончатся деньги. Кроме того, Майк по-прежнему ничего не знал о судьбе Эллисона. Если эксперт серьезно искалечен или убит, полиция начнет еще одно расследование. А Рэнсом знает достаточно много, чтобы уже через несколько дней легавые появились в пентхаусе и начали задавать его владельцу неприятные вопросы.

Лаура будто подслушала его мысли.

– Я позвоню Рэнсому, – сказала она. – Это единственный разумный выход.

Майк повернулся к ней.

– До сих пор, – медленно проговорил он, – мало кто из нас руководствовался разумом.

Руки Лауры по-прежнему лежали у него на плечах, а ее губы находились на расстоянии считаных дюймов от его лица. Майк уже подался вперед, но заметил в гостиной какое-то движение и замер, пристально глядя поверх ее плеча.

– Ничего-ничего, продолжайте, – проговорил один из телохранителей Чиба и добавил, обращаясь к напарнику: – Ты выиграл, с меня двадцатка.

Второй телохран ухмыльнулся.

– Говорил же я тебе – нужно проверить квартиру, что бы ни говорил босс! – Он посмотрел на Майка. – Ну что, Маккензи, пойдешь с нами сам или придется тебя тащить?

Майк покачал головой. Лаура опустила руки и повернулась к пришельцам.

– Она здесь ни при чем, – хрипло проговорил он. – Отпустите ее, и я пойду с вами куда скажете.

– Звучит разумно… – Телохранители дружно шагнули в кухню. – А наш мистер Кэллоуэй – малый не промах, – ухмыляясь заметил Джонно. – Я думаю, босс мог бы вести одно из этих новых телешоу. «Как обновить обстановку без ремонта», типа того… Видал, что он устроил в прихожей?

Оба телохранителя расхохотались. Теперь они смотрели в основном на Лауру, а не на Майка, и он тронул ее за плечо.

– Иди, – сказал он.

– Что? Оставить тебя с этими зверями?!

– Иди! – с нажимом повторил Майк и слегка подтолкнул Лауру к выходу. Девушка сделала шаг, но остановилась, мрачно глядя на Гленна и Джонно.

– Имейте в виду, детектив-инспектор Рэнсом – мой старый знакомый, и если с головы Майка упадет хотя бы один волос!..

Майк поморщился:

– Зря ты это сказала…

– Он прав, мисс. Теперь вам тоже придется пойти с нами…

Майк бросился на обоих громил.

– Беги!.. – крикнул он, но было поздно. Гленн ловко сбил его с ног, а Джонно схватил Лауру за руку и, развернув спиной к себе, зажал рот ладонью. Майк попытался вскочить, но получил ногой в челюсть и распростерся на полу. Гленн прыгнул на него сверху и с такой силой припечатал коленом, что Майку показалось – его внутренности вот-вот лопнут. Перед глазами мелькнуло оскаленное лицо бандита, которое мгновение спустя заслонил стремительно движущийся кулак. Удар – и мир вокруг закружился, проваливаясь во тьму.

«Так вот на каких пароходах мы уплываем», – успел подумать Майк.

Неужели он больше никогда не увидит Лауру?

34

Рэнсом проснулся с чувством полной покорности своей нелегкой судьбе. На часах было пять, следовательно, он проспал часа четыре с половиной. Уже неплохо… Насколько он помнил, миссис Тэтчер тратила на отдых примерно столько же, если не меньше.

Осторожно, чтобы не потревожить спящую жену, Рэнсом поднялся и направился к двери спальни. Оставив в коридоре свет, он спустился по лестнице в гостиную, щелкнул выключателем настольной лампы и потянулся к валявшемуся на диване телевизионному пульту. Просмотр кратких новостей по телетексту займет минут десять, после чего можно переключиться на «Скай ньюз» или двадцатичетырехчасовой канал новостей Би-би-си, прикинул Рэнсом. А потом? Как убить оставшееся время?..

Подойдя к окну, детектив выглянул в щель между занавесками. Улица была безмолвна и пуста. Несколько лет назад, когда Рэнсому случалось проснуться слишком рано, он любил отправиться в город, зайти в булочную или в кафе, взять чашку чая и горячую, только что испеченную булку и слушать, как треплются «за жизнь» закончившие ночную смену таксисты. Увы, теперь это было в прошлом. Сандра постоянно жаловалась, что он будит ее и соседей, когда спозаранку заводит машину и разворачивается, и в конце концов Рэнсом отказался от своих утренних вылазок.

Мало кто из его коллег был знаком с Сандрой. Она не любила принимать гостей, не любила бывать на вечеринках у его друзей, не говоря уже о том, чтобы отправиться с мужем в паб, куда детективы нередко заглядывали в конце рабочей недели. У нее был свой круг общения. Сандра работала в администрации Государственной службы здравоохранения и встречалась с подругами на тематических вечерах в книжных магазинах и музеях, ездила с ними на просмотры иностранных фильмов, а потом подолгу сидела в чайных или в кафе, обсуждая увиденное. Порой Рэнсому казалось, что Сандра, закончившая после школы годичные курсы секретарей-стенографисток, горько жалеет, что не пошла учиться дальше – в колледж или даже в университет. В последнее время она все больше походила на человека, крайне разочарованного своей жизнью и своим жребием, и он старался лишний раз не раздражать ее ранними поездками в город. Быть может, думал Рэнсом, урчание мотора действительно ей мешает, хотя никто из соседей на шум не жаловался.

Закипающий чайник тоже мог разбудить Сандру, поэтому он ограничился стаканом молока и парой таблеток от расстройства желудка. Когда откуда-то со стороны прихожей донесся тонкий писк, он решил, что это какая-то ранняя птаха слетела на крыльцо снаружи, но писк повторился, и Рэнсом понял, что ошибся. Звук исходил от его куртки, которая висела на вешалке за входной дверью. Вешалку завела Сандра, и горе Рэнсому, если его куртка оказывалась на спинке стула или на столбике лестничных перил.

Сигналил мобильник, и не потому, что аккумулятор требовал зарядки. Когда Рэнсом достал аппарат из внутреннего кармана, на экране светился значок поступившего еще вчера вечером сообщения. Детектив нажал кнопку просмотра. Сообщение было от Донни – приятеля Рэнсома, работавшего в Шотландском уголовном архиве. «Позвони срочно», – писал Донни, и Рэнсом, вернувшись в гостиную, набрал нужный номер.

– Это я, Дон.

– Господи, Рэнс, ты хоть знаешь, который час?

– Я только что увидел твое сообщение. Ты сам писал – «срочно».

– Ну до утра-то можно было подождать…

Донни зевнул, потом закашлялся.

– Давай выкладывай, что там у тебя, – велел Рэнсом.

– Подожди, я сейчас…

Рэнсом слышал, как приятель выбирается из постели, потом хлопнула дверь, снова послышался кашель и сопение. Наконец Донни добрался до другой комнаты и зашелестел какими-то бумагами.

– Куда же я его дел?..

Рэнсом тем временем подошел к окну и, отодвинув занавеску, снова выглянул на улицу. Пустынную улицу неспешно перебегала огненно-рыжая лиса, причем вид у нее был такой, словно все вокруг принадлежит ей одной. Что ж, быть может, в этот ранний час так оно и было. Впрочем, обсаженная деревьями и разросшимися кустарниками улица, на которой жил Рэнсом, и в дневные часы была тихой и почти безлюдной. Здешние дома строили лет восемьдесят назад, поэтому цены на них были гораздо ниже, чем в соседнем квартале, застроенном георгианскими и викторианскими особняками. Когда Рэнсом и Сандра только переехали, этот район назывался Сотонхолл, но в последнее время риелторы предпочитали именовать его Корсторфином или даже Южным Мюррейфилдом, надеясь содрать с покупателей несколько лишних тысчонок. Одно время Рэнсом с Сандрой даже шутили, что, мол, и угораздило же их поселиться на южной окраине Южного Мюррейфилда.

А ведь еще немного южнее, подумал сейчас Рэнсом, и мы оказались бы совсем рядом с Сотонской тюрьмой…

– Скоро ты там, Дон? – спросил он в трубку.

– Сейчас… – Снова послышался шорох бумаги. – Ага, вот он… Ну и мерзавец!

– Кто?

– Татуированный викинг. Тот парень, которого ты просил меня разыскать…

– Да-да, конечно… Извини.

– Его настоящее имя Арне Бодрум, родился в Копенгагене, но жил в разных городах то в Дании, то в Швеции. Отбыл два года за тяжкие телесные повреждения, потом связался с «Ангелами Ада» и сейчас, по некоторым данным, занимается выколачиванием долгов и исполнением приговоров для отделения «Ангелов», которое базируется в норвежском Хагесунде. Считается, что это крыло группировки специализируется на поставках наркотиков в Германию, Францию и Великобританию.

– Это я знаю, Донни. Что-нибудь интересненькое есть?

– Есть кое-какие подробности плюс несколько фотографий. Все это будет у тебя на столе часа через три. – Донни протяжно зевнул. – Ну что, теперь я могу идти досыпать?

– Приятных сновидений. И – спасибо.

Рэнсом дал отбой и положил телефон на подоконник. Значит, Страх выступает посредником?.. Нет, Донни сказал, что он выбивает долги. Гленн упоминал, что Кэллоуэй задолжал «Ангелам Ада» за партию наркоты, значит, Чибу срочно нужны наличные, иначе ему худо придется. А у кого водятся денежки? У мистера Маккензи. Или в «Первом К», где трудится Аллан Крукшенк. Пожалуй, подумал Рэнсом, с этим уже можно идти к шефу – просить установить за Чибом круглосуточную слежку. Может быть, даже удастся получить один-два ордера на обыск. Главное, все это не имеет никакого отношения к Хендриксу, а значит, шеф не сможет ему отказать. Об ограблении склада можно вообще не упоминать, коли на то пошло… Ну а если снова встанет вопрос о средствах, он сделает все бесплатно, в свое личное время.

Все, что ему нужно, – это разрешение.

В задумчивости Рэнсом повернулся к окну спиной и сделал несколько шагов к центру комнаты. Именно поэтому он не сразу заметил, что его телефон снова завибрировал, сигнализируя о входящем звонке. Наверное, Донни забыл сказать что-то важное, решил Рэнсом. Но прежде чем он успел вернуться к окну, аппарат соскользнул с узкого подоконника и упал на пол. Задняя крышка отскочила, аккумулятор полетел в одну сторону, сим-карта – в другую. Бормоча ругательства, Рэнсом присел возле окна на корточки, собрал и снова включил телефон. Стекло экрана треснуло, но на жидко-кристаллическом дисплее высветилось сообщение – пропущенный вызов. Номер был Рэнсому незнаком, но он сразу подумал, что не знает мобильного Донни. Нажав кнопку вызова, детектив прижал телефон к уху.

– Спасибо, что перезвонили, инспектор, – сказал в трубке незнакомый голос. – Нас, кажется, разъединили…

– Простите, кто это? – спросил Рэнсом.

Последовала долгая пауза, словно звонивший тщательно взвешивал все варианты, раздумывая, не повесить ли трубку. Наконец абонент слегка откашлялся и назвал себя. Услышав имя, Рэнсом невольно напрягся. Только что он думал об этом человеке, и вот – он звонит сам. Может ли такое быть наяву, или он спит и видит чрезвычайно приятный сон? Сначала Донни позвонил с новостями об Арне Бодруме, теперь это…

Рэнсом опустился на диван и сказал в телефон своим самым доверительным тоном:

– У вас что-то случилось, мистер Крукшенк? Расскажите мне все подробно, и мы вместе подумаем, как выбраться из этой неприятной ситуации.

– Очень любезно с твоей стороны было заглянуть на огонек, – услышал Майк голос Чиба Кэллоуэя.

Открыв глаза, он сразу понял, что находится в заброшенном зале для снукера. Прямо перед ним стоял сам Чиб, за его спиной Страх с преувеличенным вниманием разглядывал расположение шаров на бильярдном столе.

Майк огляделся. Он сидел на крайнем из пяти составленных в ряд стульев; руки у него были связаны за спиной, лодыжки притянуты к ножкам липкой лентой. На соседнем стуле сидела Лаура, связанная точно таким же образом. Глядя на нее, Майк негромко застонал, в ответ она медленно опустила и снова подняла ресницы. За Лаурой сидел Уэсти с мокрым от слез лицом, за ним – Элис, не отрывавшая от Чиба яростного взгляда. Последним в ряду пленников был Эллисон, вся вина которого заключалась в том, что он оказался достаточно квалифицированным специалистом в своей области. Оглушенный, растерянный, он, казалось, окончательно утратил всякую надежду и волю к сопротивлению.

– Очнись, чучело! – снова раздался голос Кэллоуэя. – Пора получить что причитается.

Страх взял со стола один из красных шаров и сделал несколько шагов вперед, на ходу подбрасывая и ловя его со смачным шлепком.

– Слишком много трупов, – задумчиво проговорил он. – От такого количества нелегко будет избавиться.

– Место найдется, – уверил его Кэллоуэй. – В нашем распоряжении все побережье и все Пентландские холмы, не говоря уже о строительных площадках в Грантоне. – Он повернулся к Майку: – Уэсти уже принес мне свои глубокие извинения… – Бандит снисходительно потрепал студента по щеке, отчего тот зажмурился, словно ожидая удара. Глядя на него, Чиб усмехнулся и продолжил: —…Извинения, но не объяснения.

– Ты хочешь, чтобы я, так сказать, заполнил некоторые бреши? – осведомился Майк.

– Да, пока мы не заткнули какую-нибудь брешь тобой, – проворчал Страх.

– Годам к шестидесяти ты, быть может, и научишься каламбурить, – усмехнулся Майк. – Но и тогда не злоупотребляй этим, дружище.

Страх сделал еще один шаг вперед и замахнулся кулаком с зажатым в нем красным шаром.

– Ах ты!..

– Назад! – прорычал Чиб, вытянув палец в сторону скандинава. – Я же сказал тебе: он – мой!

– Ты не в том положении, чтобы мне приказывать, – огрызнулся бандит.

– Это мой город, и здесь я устанавливаю правила, – отрезал Чиб.

Эти двое вели себя как два свирепых хищника, которые оказались в одной клетке и теперь делят территорию, но пока не решаются сцепиться.

Страх сплюнул на пол и отвел душу, швырнув шар в дальнюю стену. Что с ним стало, Майк не видел, но, если судить по звуку, шар раскололся на две половинки.

Кэллоуэй тем временем наклонился к самому его лицу:

– Парни сказали мне – ты вел себя очень благородно и просил отпустить твою даму… Ну вылитый сэр Галахад!.. Я другого не пойму – какого черта ты вообще вернулся к себе на квартиру?

– А какого черта ты испортил картин на полмиллиона фунтов вместо того, чтобы забрать их себе?

– Ты меня здорово разозлил, – объяснил Чиб. – Кроме того, на что мне картины?..

Он снова выпрямился во весь рост и, двинувшись вдоль ряда стульев, остановился перед Уэсти.

– Оставь его в покое! – рявкнула Элис. – Только тронь его, и я тебе яйца вырву!

Кэллоуэй восхищенно поцокал языком, и даже Страх криво усмехнулся.

– Крутая цыпочка! Не так ли, Уэсти? – осведомился Чиб. – Сразу видно, кто из вас двоих носит брюки. Студент рассказал мне, – добавил гангстер специально для Майка, – что это Гиссинг придумал подменить мою картину. И он, похоже, уверен, что ты ничего об этом не знал.

– Вы были у Гиссинга дома? – Майк подождал, пока Чиб кивнет. – Тогда ты все видел сам… Думаю, он уехал вчера, возможно – еще раньше. На телефонные звонки профессор перестал отвечать дня три назад. Я-то считал, что он просто избегает лишних контактов, но, похоже, дело в другом. Свой дом Гиссинг выставил на продажу как минимум несколько недель назад, значит, он прекрасно знал, что делал.

– А что он делал, Майки?

– Отпусти остальных, и я скажу.

– Никто никуда не пойдет, – вмешался Страх, направляя на него указательный палец.

Майк заметил, что скандинав успел надеть черные кожаные перчатки – водительские, судя по длинным раструбам. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это значит. Страх приготовился к работе – тяжелой, грубой работе, во время которой важно не оставлять отпечатки пальцев.

– Я хочу, чтобы вы знали одну вещь, – медленно произнес Майк, в упор глядя на Чиба. – Я вас не боюсь. Сначала боялся, а теперь – нет…

И внезапно Майк с удивлением осознал, что сказал чистую правду. Пожалуй, единственным, что он испытывал сейчас, было абсолютное – и совершенно необъяснимое – отсутствие страха. Школьный хулиган и задира стоял прямо перед ним, но он даже не вздрогнул. В эти мгновения все смотрели на него – не только Лаура, а все: и Уэсти, и Элис, и даже Эллисон, который наклонился вперед насколько позволяли его путы. И скандинав, поправлявший перчатки, тоже уставился на него не в силах скрыть своего изумления.

– Странно, – сказал Чиб. – Ты должен бояться!

– Я знаю. – Майк ухитрился пожать плечами. – Но я не боюсь. Быть может, все дело в деньгах, которые только я могу для тебя достать.

– Наличных у меня и без тебя хватит! – рявкнул Кэллоуэй, но Страха его слова, похоже, не убедили.

– Отпусти остальных, – спокойно повторил Майк. – Как только они уйдут, я расскажу тебе все.

– Никто отсюда не выйдет, – проворчал Страх.

– Зачем мне знать все? – добавил Чиб. – Я и без тебя понял, что меня пытались нагреть, и это – единственное, что имеет значение. – Он несколько раз поднял и опустил плечи, словно боксер, разогревающийся перед поединком. – С кого начнем, Страх? – спросил гангстер.

– С самого сильного, – был ответ. – Слабых лучше оставить напоследок.

– Звучит разумно, – согласился Кэллоуэй. – В таком случае нам, пожалуй, лучше начать с этой крутой сучки – подружки нашего студента.

– Давай попробуй, козел! – с вызовом крикнула Элис.

– С удовольствием.

Майк понял, что выхода нет, – он должен все рассказать, и как можно скорее. Сейчас. Только так он мог хоть немного отсрочить неизбежный конец.

– Ты не единственный, кого обвели вокруг пальца, – бросил он Кэллоуэю. – Нас всех крупно подставили. Гиссинг подбросил мне идею, а когда я заинтересовался – объяснил со всеми подробностями, как осуществить ее на практике. Он говорил очень убедительно – видно было, что у него все как следует продумано. Собственно говоря, проф так и сказал: он, мол, составил план уже довольно давно, но у него не было соратников – людей, на которых он может положиться. И которых он на самом деле собирался подставить, чтобы самому выйти сухим из воды.

– Ты имеешь в виду себя и своего дружка Крукшенка? – перебил Чиб. – Кстати, не надейся, что я о нем забыл.

Майк кивнул и тут же пожалел об этом. Гленн, оглушивший его ударом по голове, поработал на совесть.

– Да, в помощники Гиссинг выбрал меня и Аллана, – подтвердил он, справившись с приступом тошноты. – Уэсти профессор с самого начала планировал использовать в качестве копииста, но когда речь пошла о том, чтобы привлечь к делу тебя, – вот тогда Гиссинг заволновался. Он считал, что это слишком рискованно, но потом передумал – довольно быстро передумал, и я догадываюсь почему. Из нас четверых ты больше других подходил на роль козла отпущения – человека, которого полиция заподозрит в первую очередь. Но когда ты тоже потребовал картину, для Гиссинга это было равносильно святотатству. Он не мог допустить, чтобы драгоценный оригинал попал в руки профана – человека, который ничего не смыслит в искусстве и которого в картинах интересует только их стоимость. С другой стороны, профессор был уверен, что ты не сумеешь отличить подделку от подлинника, поэтому он заставил Уэсти написать еще одну копию, о которой никто из нас не знал.

Чиб машинально посмотрел на студента, и тот кивнул.

– Так и было, – подтвердил Уэсти. – Профессор приехал ко мне и сказал, что ему нужна еще одна копия Аттерсона, о которой никто не должен знать. Я спросил – зачем, но Гиссинг ответил, что мне лучше оставаться в неведении. То, как он это сказал… – Уэсти нервно облизнул губы. – Признаться, это «в неведении» меня здорово разозлило. Я понял, что профессор считает меня тупым исполнителем, с которым вовсе не обязательно делиться секретами…

– И поэтому ты поставил под второй копией свою фирменную «подпись»? – догадался Майк, и Уэсти кивнул.

– Профессор велел мне подменить оригинал копией, когда вы с Алланом вернулись на склад, чтобы в последний раз все проверить. Настоящего Аттерсона он спрятал между двумя картинами, которые выбрал для себя, – он как раз подошел по размеру. – Уэсти жалобно посмотрел на Чиба. – Честное слово, мистер Кэллоуэй, если б я знал, что подделка предназначается для вас, я бы никогда на это не пошел.

В ответ Чиб снова потрепал студента по щеке, а Майк подумал, насколько слеп был он сам, когда не обратил внимания на признаки, которые теперь казались очевидными. Взять хотя бы план ограбления, который с самого начала выглядел слишком тщательно продуманным, чтобы быть результатом импровизации. Да и сам профессор почти проговорился, когда в ответ на расточаемые Майком похвалы ответил, что, мол, большинство планов выглядят безупречно, когда подумаешь о них в первый раз. Да, свой план Гиссинг вынашивал уже давно, и не просто вынашивал, но даже начал осуществлять. Вот только план его заключался вовсе не в том, чтобы украсть полдюжины картин и заменить их копиями. На самом деле он уже давно, возможно годами, пользовался своим положением признанного специалиста и исследователя современной живописи, тайком вынося со склада шедевры мастеров каждый раз, когда работал в хранилищах, куда не было доступа простым смертным. Гиссинг забеспокоился, только когда узнал об инвентаризации – о полной и тщательной инвентаризации, первой за несколько лет. Он понимал, что пропажа картин наверняка будет обнаружена, и стал готовиться к бегству. Профессор объявил о своей отставке, о которой, впрочем, было известно только в училище, выставил на продажу дом, а сам стал подыскивать подходящих исполнителей для своего плана… точнее, для его второй части. Майка он соблазнил портретом жены Монбоддо, а Аллана – превосходными работами Култона. Свою ставку Гиссинг сделал на то, что сколько бы картин ни пропало со склада, полицейское следствие наверняка «повесит» их на Майка и Аллана. Ведь как ни верти, они все же совершат вооруженный налет на склад, а раз так, картины должны быть у них. Сам Гиссинг планировал под шумок исчезнуть, да так, чтобы его не нашли. Майк считал, что профессор, скорее всего, уехал за границу. В других местах, о которых он упоминал, искать его было бесполезно – наверняка на примете у Гиссинга имелось давно облюбованное укрытие, о котором никто не догадывался. Когда-то давно профессор упомянул Испанию, потом вдруг заговорил о коттедже на западном побережье Шотландии… Сейчас Майк понимал, что Гиссинг нечаянно проговорился, но тогда он не обратил на это внимания – не понял, что это может означать.

– Надоело слушать эту болтовню, – пожаловался Страх в наступившей тишине. – По-моему, уже пора кого-нибудь прикончить.

– Гиссинг – вот кто вам нужен, – с нажимом сказал Майк, глядя Чибу в глаза. – Обещайте, что займетесь им, когда покончите со мной.

– Я об этом подумаю. – Гангстер благосклонно кивнул. – Но это будет потом, а сейчас я склонен согласиться с мистером Страхом – мы слишком много болтаем. Пора заняться делом.

– Давно пора, – согласился Страх, ударяя кулаком правой руки по раскрытой ладони левой, и Майк повернулся, чтобы бросить на Лауру последний взгляд. Она сидела так близко, что казалось – еще немного, и он смог бы поцеловать ее на прощание.

– Прости, – пробормотал Майк. – Я сожалею, что втянул тебя во все это.

– Одними сожалениями ты не отделаешься, не надейся, – ответила Лаура, и Майк поразился тому, насколько твердо прозвучал ее голос. – Сделай что-нибудь, и тогда я, быть может, тебя прощу…

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Майк не спеша кивнул, хотя голова у него буквально разламывалась от боли. Этот обмен взглядами вселил в него уверенность, чувства обострились, а на смену растерянности пришла готовность действовать. Пусть он умрет, подумал Майк, но по крайней мере он умрет, пытаясь спасти женщину, которую любит. И именно это и есть жизнь, настоящая жизнь с большой буквы. Бороться и победить… Лаура просила его что-то предпринять, чтобы спасти положение, и Майк готов был действовать.

Единственное, чего ему не хватало, – это плана.

Любого плана…