Текст книги "Русская фантастика 2010"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Святослав Логинов,Олег Дивов,Александр Громов,Наталья Резанова,Юрий Нестеренко,Алексей Корепанов,Александр Шакилов,Сергей Чекмаев,Майк Гелприн,Ярослав Веров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

– Незаконное владение оружием, стрельба в служебном помещении. Встречный вопрос: как часто вы берете на контроль случаи параноидной шизофрении? Сумасшедшие могут перегрузить вас работой…

– Пассивный контроль не перегрузит. Но если что-то изменяется, нам сообщают. Она требовала встречи, мы пришли; о таких полагается помнить.

– А… что изменилось? – насторожился Энгеран.

– Может, поделимся информацией? – улыбнулся агент. – Взаимно. Вы – мне, я – вам. Откровеннее, месьер Мариоль. Ведь вы как-то заинтересованы в судьбе Лассы?

Энгеран сохранил спокойное выражение лица, хотя внутри его ожила тревога:

– Мне нечего сказать.

Выждав, не расколется ли клиент, агент нанес свой удар:

– Минувшей ночью она исчезла из клиники.

Ночь. Июнь. Царапающий звук. Энгерану едва не стало дурно от пронизывающего страха – стоя среди толчеи на шумной людной ярмарке, под палящим солнцем, он вдруг ощутил себя оцепеневшим у двери в темной квартире. В руке – железная ложка для обуви, за дверью – скребущие когти невидимого врага, за спиной – невинно спящая голая Муха. Сейчас в дверь ударят со страшной силой, и внутрь прыгнет…

– Вот как, – деревянно вымолвил он с безмятежным видом. – Сбежала, что ли?

– Трудно сказать, – ушел агент от прямого ответа.

Энгеран едва сдержался, чтобы не спросить: «В Бордене есть труба к ближнему водоему? Дренажный сток?»

Конечно, есть. Обязан быть.

«Месть тазов? У них есть понятие мести?.. Тогда почему ее не убили на дебаркадере? Ведь убивать они умеют. Хищники. Арто, дайверы… – Горькая тоска охватила Энгерана, а вместе с ней – решимость: – Завтра же принесу Криеру черновик статьи. Будем сидеть, пока не согласуем позиции».

– Должен предупредить, месьер Мариоль, за вами установят внешнее наблюдение.

– Это противозаконно. – Энгеран очнулся от мрачных мыслей.

– Отнюдь. Пока сьорэнн Йонсен не обнаружена живой или мертвой, она считается сбежавшей и притом опасной. Ситуация такова, что вы – единственный человек, посещавший ее в клинике. У нее нет родственников в метрополии. То есть никого нет. Она одиночка.

– Слишком много возни из-за шизофренички и репортера аномальных новостей, – пробурчал Энгеран. – Вам что, заняться нечем?

– Это работа для крипо. Пасти всех сумасшедших в стране у нас людей не хватит. Однако если что… вот визитка. Звоните.

Хоть немного от души отлегло. Криминальная полиция – уровнем ниже ДНБ и такого раздражения не вызывает. Служаки, их забота – выследить и доложить.

Агент растворился в толпе, будто его никогда и не было, словно он пригрезился от жары.

«Месяца два буду чувствовать за спиной крипо, – устало подумал Энгеран. – Потом им надоест, и меня снимут с наблюдения. Обычная процедура. Как все гнусно… Ласса исчезла. Вслед за Арто. Дай им бог встретиться в раю. Надо сменить квартиру. Не могу больше видеть воду за окном. Где-нибудь в Маркассене, от реки подальше…»

Муха подергала друга за рукав:

– Спишь стоя? А на одной ножке – сможешь? Как аскет. Если простоишь тысячу лет, боги дадут приз – власть над миром. Смотри, какая отличная ожерелка… Этот малый – хочешь из него статью сделать?

– Как бы он из меня статью не сделал. Впрочем, теперь у него не получится. Все сгорело, волноваться не о чем. Кругом вода, а мы горим… Глупо. Бесконечно глупо…

– Он сказал что-то плохое? Ты расстроен?

– Почти ничего. Я в порядке. Просто наш мир горит.

Энгеран не ожидал, что наступление сумерек вызовет у него такое беспокойство.

Тень над каналом сгущалась. Белые катера внизу стали серыми, блики на воде погасли, воздух наливался синевой, дома за каналом темнели. Последним угас крест на церкви Сан-Лоренс, медно пылавший в пламени Заката. Ночь. Июнь. Седьмой этаж.

Слежки у дома Энгеран не заметил, хотя крипо умеет искусно скрываться от тех, за кем наблюдает. Он вынул из мобильника аккумулятор. Зачем оказывать крипо бесплатные услуги? Пусть позиционируют вручную и глазами, без локатора.

Он обследовал домофон и запор на двери подъезда. Исправны. Лифт вне подозрений. Изучил квартиру на предмет следов обыска. Вещи на своих местах. Выглянул в окно, измерил глазами высоту. Старый дом, гладкая стена, метров двадцать. Канал… канал обманчиво тих, но полагаться на его спокойствие нельзя. Съемка с моста доказала, что под водой могут скрываться очень странные существа.

Теперь оружие. Кухонные ножи. Выложить на стол, рукоятками к себе. Молоток. Отвертка. Пластиковая ложка для обуви была отвергнута. Китайский секач! Удобный, тяжелый и острый. Наконец, главный козырь – травматический пистолет.

Как следует зашторить окна. Свет минимальный, чтобы не был заметен снаружи. Повернуть монитор, уменьшить яркость.

Изготовившись к нападению извне и сев наконец за компьютер, Энгеран понял, что не в состоянии набрать ни строчки. По пути домой статья кипела в уме, наливалась яростью, форматировалась в четкие фразы, а теперь увяла, стала хламом из каких-то неуместных, кучей сваленных слов. Энгеран ощутил себя одиноким, потерявшимся в пустыне, ненужным человеком.

Все, напрямую прикоснувшиеся к тайне дебаркадера «Сентина», исчезли без следа. Другие, знающие о ней косвенно, – запуганы, всего боятся. Криер решительно не верит, отказывается вести любой разговор о подводном разуме – только о больших мечехвостах, в рамках привычной биологии. ДНБ, запомнивший слова о контрабанде, знает лишь свое – выявить экспорт или транзит особо опасных грузов.

А единственный в городе – или в мире? – кому было явлено видение грозно шевелящихся на дне орд членистоногих, сидит на седьмом этаже старого дома и вслушивается в шорохи.

Скрип.

Шуршание.

Что-то цокнуло.

Взяв пистолет и сняв его с предохранителя, Энгеран погасил лампу и монитор. На цыпочках, прижимаясь к стене, подошел к окну. Затем ко второму. Неслышно перешел в другую комнату.

«Тьфу, затвор передернуть забыл! Нет патрона в патроннике».

Руки привыкли к автомату, по-солдатски. Все-таки пистолет – оружие офицеров…

Металл, казалось, лязгнул так, что слышали на пятом этаже.

Пальцем чуть отодвинув штору, Энгеран выглянул в образовавшуюся щель. Дом за каналом мирно светился огнями. Внизу лежала тьма. Темная, бездонная вода.

«Ночь – их время. Если у гухьяков нет век, чтобы закрывать глаза, они должны ненавидеть солнце. Зато в темноте видят превосходно, куда лучше нас. В полной тьме зажигают голубые огни. Что еще? Им тяжело ходить, но они сильные. Много цепких конечностей. Жабры? Видимо, внутри тела, под панцирем, в каких-нибудь мешках с водой. Как сказал Криер: «Блестящая приспособляемость». Уж если кто взялся за эволюцию, тот развивается по полной программе – мозги, руки, хождение по суше… Потом выйдут на землю. Скорпионы были вначале морскими, но переселились сюда. Интересно, долго мы против них продержимся? В частности я?..»

Следом пришла новая, оригинальная мысль:

«Шизофрения. Не заметил, как подкралась. Тут видение, там открытие – и я уже забаррикадировался, жду неизвестно кого, готов стрелять. Все это вызрело в моей башке. Я сошел с ума. Не критичен к своему поведению…»

Он готов был захохотать.

И задержал дыхание.

Шорох и скребущий звук за окном стали явственными.

Затем глухой стук…

…на балконе!

«Зачем я взял квартиру с балконом?! Готовая платформа для десанта! Они пришли…»

…по крыше. Лестница, лифт – не нужны. Хватит креплений водосточных труб. С их-то десятком лап!

Спустились на балкон сверху.

«Все правда. Я в своем уме. Они существуют, они реальны…»

Энгеран крался к балконной двери, почти не чувствуя ног. Рот ссохся, сердце колотилось, рукоять пистолета стиснута в потной ладони, палец застыл на спусковом крючке.

«Стрелять в брюхо. В нижнюю часть тела. Панцирь не пробьешь. Лишь бы гадина поднялась на дыбы. Внизу они уязвимы… может быть. Или в голову. Где у них голова?.. Звонить в полицию? Поздно. Умру дураком… Бей же!»

Он резко отдернул штору, выбросил вперед руку с оружием, чуть не ударив стволом в стекло…

…и едва не нажал на спуск.

На балконе стоял человек. Силуэт, освещенный сзади фонарями с набережной.

– Энгеран, – приглушенно раздалось из-за стекла, – откройте. Это я, Ласса. Не зажигайте свет.

Взгляд 4
Будем знакомы

За кормой лунища. Ну и здорово!

Залегла, просторы надвое порвав.

Будто навек за собой из битвы

коридоровой

тянешь след героя, светел и кровав.

Владимир Маяковский

– Химикат, которым дубят кожу, – призналась девушка, доев бутерброд. – Алюминиевые квасцы. Я их купила центнер и носила на «Сентину» понемногу. Дебаркадер устроен так, – она нарисовала вилкой на столе фигуру П. – С открытой стороны через портал заплывает спитс, а погрузка-разгрузка – с носовой аппарели и правой платформы, где кран. Слева ходят вагонетки для сыпучих грузов, они давно в простое. Я наполнила вагонетку водой из магистрали, сделала раствор квасцов. Когда… гухьяки, да?… когда гухьяки погрузились, вылила это в бассейн. Там прямо закипело! – Ее лицо осветилось жестокой радостью. – Жаберный яд. Их жабры свернулись, как листья в огне. Кто не успел хорошенько вдохнуть, мигом полезли обратно; тут я их и встретила.

Пробираясь из Бордена, она почти сутки не ела и теперь судорожно насыщалась. Трескала все, чего девушки обычно избегают, соблюдая фигуру.

– Ты здорово раскусил их, Энге. Можно звать тебя так? Где ты учился?

– После армии, в Хартесе. На газетном деле.

– Молодец, показал мне статью с телефоном. И журнальчик выбрал попохабней – я таких в руки не беру.

– Для денег опубликуешься где угодно.

– Тебя сумасшедшие не осаждают?

– Даже ночью в окна лезут. Несмотря на седьмой этаж.

Ласса рассмеялась. Слышать ее смех Энгерану было необычайно приятно, а видеть красивое веселое лицо – еще приятней.

«Жива. Слава богу. Теперь есть с кем поговорить откровенно».

– Чуть не сорвалась, пока забиралась. По крыше ползком. А когда взглянула вниз, едва назад не повернула. Пропасть! Дома я лазила по скалам – за сбор лишайников много платили… Плохо – диплом альпиниста там некому выписать.

– Чудо, что ты не сверзилась!.. А транки? Наверняка напичкали.

– Это можно преодолеть, – утирая губы, Аасса посуровела. – Кроме ножей и пистолета что-нибудь есть?

– Только голова и руки.

– Надо уматывать. Ночи короткие, гухьяки ходят только в темноте. Если тебя вычислили – нападут до рассвета. А здесь канал под окнами…

– …и крипо в придачу. Из ДНБ предупредили: полиция будет следить.

– Чудак, крипо ночью спит. ДНБ днем приходил? Значит, слежка начнется с утра. Я не арабская террористка, просто полоумная.

– Что предлагаешь?

– Отсидеться в безопасном месте. Уйдет «Голакала» – уйдут и гухьяки. По-моему, им нужен крупный порт, чтоб потеряться в толчее. По науке гухьякам в Мазне тошно – вода теплая, пресная, кислорода мало. Хотя… я видела их снаряжение, вроде плоских ранцев. Наверное, как наши акваланги, впрыскивать кислород в жабры.

– Какое у них оружие?

– Не замечала. – Ласса отрицательно покачала головой. – Если разрядное, по типу как у скатов, то на суше оно бесполезно. Метательное… это пострашнее. Вода в тысячу раз плотней воздуха, здесь их пули будут мощнее наших.

– В тебя не стреляли. Хотели когтями…

– Мало ли! Было три стрелка, квасцов наглотались. Вообще им от меня досталось по-крупному – часть на дно полегла, остальные пометались и отхлынули. Похоже, замести следы им было важнее. Ну что, уходим вместе? Тебе здесь нечего ждать, кроме гухьяков. Утащат, как Арто.

– ДНБ дали мне свой телефон. – Энгеран поискал в кармане.

– И что ты скажешь? – начала сердиться Ласса. – Твари из моря торгуют с индусами? В Бордене есть свободные палаты, койка для тебя найдется. Заодно меня вернут, все довольны. Пока ДНБ развернет свои щупальца, обмен закончится, «Голакала» выйдет за двенадцатимильную зону. Ну, будет скандал с контрабандой тяжелой воды. В следующий раз выберут другой порт, в какой-нибудь богом забытой стране. Есть много портов, где на все закроют глаза. В конце концов, станут перегружаться в открытом море. Энге, скажи: лично ты чего добиваешься? Зачем я вышла на тебя, зачем сбежала?..

«Действительно, я-то что делаю в этой путанице?..»

После недолгого замешательства Энгеран нашел точный ответ:

– Я хочу разоблачить махинации, хотя это не главное. Мы с тобой знаем, что в океане созревает чуждая нам сила. Разумные членистоногие развивают свою технику. Им нужны катализаторы, которых не добудешь под водой. Теперь гухьяки будут жить за наш счет. Боюсь, им это понравится. Если мы откажемся, нам объявят войну – легко! Морской транспорт, подводные трубопроводы… Надо что-то делать, пока все не зашло слишком далеко. И если не мы, то кто?

– Тогда бежим. Немедленно. – Ласса встала, провела ладонями по талии. – Ой, кажется, я объелась. Быстро бегать не смогу. Зачем не остановил меня на третьей порции?.. Кожа от пота зудит… Быстро принять душ. У нас мало времени. У них тоже.

Из были – в небыль. Достаточно смочить рот тяжелой водой, как ты переходишь на другую сторону мира. Погружаешься в жидкое стекло задыхающихся улиц. Все вокруг уродливо изменяется: в пустыне удушливого полумрака проносятся живые монолитные авто, по тротуарам одиноко бредут фигуры или движутся парочки – но это ложное впечатление, призраки ночи, бродячие духи из психушки. У них нет глаз, только влажные рты и чуткие носы.

Вспыхивают и переливаются огни вывесок – кого и куда зазывают они?..

Молчи и прячься! Пользоваться мобильником нельзя – сразу охватит паутина бдительных антенн, тебя запеленгуют, поведут в перекрестье прицела.

Поймали такси. Вдоль реки и по мостам надо двигаться в закрытой скорлупе автомобиля – ни следов, ни лица, ни тени на тротуаре.

Вихрем по Планте, полной ночных заведений.

Каждый расцвеченный огнями портал – как врата дебаркадера, где шуршат и ползают тазы с хвостами. Молодцеватые швейцары встречают гуляк, прилетающих из темноты на машинах, в переливах клубной музыки, с дымком дурмана. Десятки глаз ловят и провожают авто. Звонят. Кому?

Проскочили мост. Вдоль канала – к Ганзейскому устью. Все меньше людей, все слабее и реже огни. Смотри в оба! Тьма – друг членистоногих.

Короткая ночь. Июнь. С крыши по стене сползает на балкон приплюснутая тварь с шишками глаз на панцире. Огибая стулья, движется по комнатам. Под хитиновым колпаком, словно в кулере, булькает воздух, продуваясь сквозь жаберные мешки. Приподнимается на лапах. Спереди из-под колпака выдвинулись хелицеры. Голова без глаз, губ, ушей – одна пасть и челюсти. Пш-ш-шик – пустила облачко водяной пыли. С-с-ск – втянула, собрав частицы запахов. Еще двое влезли в балконную дверь.

Энгеран ясно представлял, как они там возятся, ищут, утробно мычат. Или воображение разыгралось?..

«Мы угодили в затмение разума. Надо выбраться на свет. Это не наш мир. Тут столица – Борден, король – главный врач, хранитель списка галлюцинаций. Если нас туда впишут – больше не увидим солнца. Они слышат, что мы посторонние. Надо как-то сообщить…»

Расплатился. Ласса поманила за собой: скорее!

– Два моста, и мы на месте.

Ночь выжимала из тела испарину страха. Нащупав пачку в кармане, Энгеран достал платок, утерся, смял и бросил рыхлую бумагу. Тотчас Ласса метнулась, подхватила комок, со злостью сунула ему:

– Больше так не делай. И плевать не вздумай. Все в карман!

– Почему?

– Ты им дорожку прокладываешь. Слюна, запах пота – следы. Тише, – зашептала она. – Быстро в тень!

Они нырнули в зону тьмы, как в воду. Пустынная набережная тянулась вдаль, сливаясь там с призрачным мерцанием портовых огней. Хорошее местечко для ночного грабежа – удар по голове, обшарить тело и свалить через парапет в мутную заводь.

– Ближе, – произнесла Ласса одними губами. – Не топай, иди на цыпочках.

Пригибаясь, Энгеран очень осторожно выглянул за перила. Его дыхание почти остановилось – внизу, в прозрачной зеленоватой воде, беспорядочно ползали, плавали, сбивались и расплывались созвездия голубых огоньков. Бесшумные, как фонари в тумане. Десятки парных огней. Вот задергались, стали моргать – их слившийся тусклый свет неясно обозначил резкое движение, рывки крючковатых лап, изгибы членистых хвостов. Словно на дне кого-то раздирали на куски и жрали.

– Уходим, – потянула девушка замершего репортера. – Могут всплыть…

– Боже… да их там прорва, – Энгеран бормотал, то и дело оглядываясь. – Они кишмя кишат. Сколько же их в заводи?

Ему казалось, что он увяз в затянувшемся кошмарном сне. Смутные образы, скользившие по краям поля зрения, обретали плоть, из мыслей превращались в твердые панцирные существа, шевелящие множеством ножек.

Они здесь. Сон стал явью, а реальность ослепительного дня исчезла, растворилась в темноте. Выхода нет. Хотелось орать: «Свет! Включите свет! Пусть эта сволочь исчезнет!»

Черта с два. Жгучее солнце пройдет небесный круг и ухнет в море, а когда остынет кровь заката, глубина оживет и поднимется из бездны голубыми огоньками. Хозяева подводной ночи осваивают новые угодья.

– Ты что, до сих пор не верил? Ведь ты расследовал… видел, снимал…

– Конечно, верю. Со вчерашнего дня. – Энгеран вновь оглянулся, проверяя, не бежит ли следом ужас на лапках, волоча хвост. – Но чтобы так много… целая армия! Почему их никто не замечает?

– Мы живем днем, они выходят ночью. И солнце… днем вода отражает, вдобавок река грязная, залив как отстойник.

Они шли мрачными улочками, погружаясь в лабиринт Висельного берега.

– На Авроре я видела одного гухьяка. Он был мертв. Лежал у самой полосы отлива. Я далеко забрела и вдруг поняла, что это не подводный камень, а… Слишком неудобный, чтобы унести. Мне пришлось бы бросить весь собранный материал. Я вернулась, добежала до станции. Когда мы пошли обратно с видеокамерой и волокушей, было уже поздно – начался прилив. Этот случай даже не попал в отчеты. Нечем доказать.

– Беда всех аномальных находок. Таких случаев не счесть. Одно сгнило, другое выкинули, третье потеряли…

– Арто говорил про индусов – они молятся огромным ракам, говорят с ними, чем-то меняются. Я решила – очередной гон, морская травля. Потом задумалась. А после, когда он пропал… решила проверить. Слишком подозрительно. Но я не догадывалась, что там – настоящий ад. – Она остановилась и глубоко вдохнула, раскинув руки вверх и в стороны: – А-ах! Ты понимаешь, как тут здорово? Ни стен, ни слежки, ни-че-го!.. Борден – тюрьма. Даже мысли запирают – в карцер, на замок. А я изо всех сил думала: вытащить уродов, багром – и на свет.

Пока она дышала свободой, Энгеран поглядывал туда-сюда, оборачивался – все ли в порядке? Тревожное ожидание играло с ним – вот пошевелилось что-то, тенью шмыгнуло в сторону, пропало на ровном месте. Кошка?.. Невольно он стал выговаривать шепотом:

 
Кунла, дорогой, не приближайся ко мне
Кунла, дорогой, не приближайся ко мне
Добрый маленький Кунла
 

Висельный берег, тут всякое бывает. Кладезь сюжетов для рубрики. Здесь под тяжестью повешенных скрипели глаголи, меч палача разрубал шейные позвонки. Кругом старинные кладбища – Голодное, Чумное. Какова слава Гальгаборда, таковы и жители – словно кости разбойников из-под земли зовут родню вить гнезда на проклятом месте.

На память Энгерану вмиг пришли статьи, написанные им о темном острове у Глетской заводи. Казалось бы, из пальца высосал! Так нет же – тени лезут, сгущаются, угрожают. Когда долго работаешь с этим, поневоле начинаешь верить.

Но он уже перешагнул рубеж. Жизнь понеслась бегом; призраки сдувало, как пушинки с ветрового стекла мчащейся машины. Опасность слишком реальна, отвлекаться некогда. Сзади нагоняет смерть. Можно только вперед, к чертям все поверья. В любом случае это надежней, чем сжиматься от страха в запертой квартире и ждать.

«Доигрался с аномалиями. Сперва ты ловил их, теперь они ловят тебя».

Дома, дома – хмурые, облезлые – плотно стиснули извилистые переулки. Кабачки с ночной лицензией выглядели до странного тихо. Беззвучно полыхая голубой мигалкой – как гухьяк! – проехала машина портовой полиции. Ласса толчком заставила спутника спрятаться в нише подъезда.

Вблизи послышался запах воды – несвежий, затхлый, словно за утлом лились помои.

– К самой заводи пришли, – выругался Энгеран, разбирая во мгле название на облупленной эмалевой табличке: «Соляной причал, дом 40». – Ближе некуда.

– Зато удирать удобно, – возразила Ласса, набирая код. – Все чердаки соединяются, есть выход к лодкам, разные лазейки. И жилье дешевое. Ты говорил, он жив?

– На днях был жив, когда блокнот передавал.

Сверху открыли без спроса: «Кто, зачем?» Должно быть, для разных людей здесь разные коды.

Взбираться на этаж пришлось почти ощупью. Узкая грязная лестница – Энгеран оценил – давала массу преимуществ осажденным, если завалить проход любым шкафом.

В прихожей встретил долговязый – заспанный, босой, в одних полосатых трусах до колен. Почесав щеку, поросшую бледной двухдневной щетиной, он длинно вздохнул:

– Вырвалась.

– Без моей помощи, – уточнил Энгеран. – Ты не в долгу.

– Врет, – возразила девушка. – Он дал наводку.

– Все-таки пришла. – Долговязый обнял Лассу. Она ответила тем же, но поцелуй был короткий, касательный.

– Нам нужно оружие, машина и ты, – запросто объявила девушка, словно речь шла о пустяковом одолжении.

– Куда везти?

– Пока в Коронные горы, дальше посмотрим.

– Ого! А мои дела?

– Обождут. Скажи всем, что ушел в бессрочный отпуск.

– Ничего себе!..

Ласса настаивала, долговязый возмущенно препирался. Энгеран прошел в квартиру, тщательно осмотрел ее, особенно окна с видом на залив. Приоткрыв одно, внимательно изучил заводь, лежавшую внизу. Пока ничего странного. Пока… Небо едва начинало светлеть; в густой синеве еще блестели звезды, по черному заливу ползали огни буксиров, барж и спитсов. Голубых светлячков под водой не заметно.

«Может, они гасят фонарики для маскировки?.. Они там. Я точно знаю – гухьяки рядом».

– Вы все мне рушите! – рычал долговязый, отдернув засов под кроватью и откидывая свое ложе. Гостям открылся небольшой арсенал. – Жил, никого не трогал! Мне было нормально! А теперь бизнес – к свиньям!.. Журналист, стрелять умеешь?

– Шестой отдельный батальон морских стрелков. – Энгеран обозначил только род войск и часть, без подробностей. Если наш небритый друг смотрит ТВ, он в курсе, кого и за что зовут «колониальной пехотой».

– Держи. – Долговязый дал ему буллпап «бакерман». – Магазины и патроны – сколько унесешь.

– Тактический глушитель есть?

– Ну, пижон!.. – Хозяин протянул толстую трубку.

Себе долговязый взял русский «АК-102». Второй «калаш» подхватила Ласса.

– Как из города поедешь? – Отомкнув магазин, Энгеран снял пушку с предохранителя, передернул затвор, вхолостую нажал спуск – курок исправно щелкнул.

– Короткой дорогой – через Глету и вокзал на Борден…

– Спасибо, а то я давно Бордена не видела, – ядовито вставила девушка.

– Сказал же – мимо! Свернем на южную дамбу и – махом… Кстати, подельники, от кого бежим? Конкретно – жандармы, полиция?

– Ты не поверишь.

– Контрабанда ядерных компонентов тебя устроит? – спросил Энгеран, укладывая буллпап в просторную спортивную сумку. Ноутбуку пришлось потесниться.

– В смысле заняться – или уклоняться? Я скромный человек, по-крупному не налетаю…

– Уже налетел, – поздравила его Ласса. – Извини, так получилось. Пока твой телефон не на прослушке, договорись – пусть кто-нибудь приглядит за квартирой.

– Эх, как вы ловко распорядились мной, ребята!.. – злобно восхитился долговязый.

– Да, телефон, – вскинулся Энгеран от потяжелевшей сумки. – Дай-ка мне, надо точки над «i» расставить.

Чтобы поговорить с доктором Криером, он вышел на кухню.

– Знаю, что поздно. То есть рано. Простите, но другого случая может не представиться. Есть согласие владельца на показ первой записи членистоногих. Мою запись тоже можно передать на телевидение. Особенно если я не вернусь. Именно так.

Недовольный, сонный голос Криера смолк, а после паузы стал взволнованным. Кажется, доктор почувствовал: находка Мариоля вышла далеко за рамки спора о мечехвостах. А репортер нажимал и слышал – доктор поддается.

– Как угодно добейтесь экранного времени. Завтра, в вечерних новостях. Я пока должен кое-что сделать… Вы огласите мою версию. Да, настаиваю.

Что-то едва заметно шевелилось на столе. Адреналин в крови вздернул организм, обострил слух и зрение, но все-таки кошачьей зоркости глаза не обрели. Пришлось свободной рукой зажечь свет.

Так и есть. Посланцы муравьиной цивилизации прокладывают путь к съестным припасам долговязого. Непобедимые!

«Где ваш мозговой центр, малютки?.. Молчите? Ну да, мы говорим на разных языках… Запах сахара. Бремя белого человека – кормить прожорливых гостей. Жрать, плодиться, гадить… Племя фараоново. Вас не остановишь…»

– Доктор, смотрите мой блог. Больше ничего. Я не могу сказать. Все гораздо серьезней, чем мы с вами думали. Нет. Не знаю. До встречи.

Взяв щепотку сахара, Энгеран насыпал по столу тонкую дорожку из блестящих песчинок, покапал вдоль нее водой. Бледно-желтые полупрозрачные мураши забеспокоились, забегали вокруг мокрых сладких пятен, пробуя их усиками – и побежали по новой тропе. Энгеран с удовольствием нарисовал круг струйкой уксусной эссенции, отрезав муравьиному отряду все пути.

Вернувшись, он бросил мобильник хозяину – тот уже влез в штаны, обулся и был готов к организованному бегству: полный затаенного бешенства, азарта и того чувства неопределенности, которое известно только игрокам.

– Я выйду у Бордена, – объявил Энгеран. – Подходящее место, чтобы начать отсчет.

– Как? – Ласса растерялась. – Мы… должны ехать вместе.

– Кто это сказал? Я остаюсь в городе, у меня дела.

– Они идут по следу, – напомнила она негромко. – Пока светло, надо убраться подальше от воды.

– Интересно, когда крипо возьмет мою кредитку на контроль? Или они не следят за съемом наличных?..

– В шесть утра, – поделился опытом долговязый. – Смотря в чем замешан. Если афера солидная, ты уже под микроскопом, а если плевая – слежение с шести утра.

– Тогда к ближайшему банкомату Национал-Кредит.

– Энге, – Ласса взяла его за руку и строго посмотрела в глаза, – разве я плохо объяснила? Это не люди. Они вообще не задумываются, а сразу едят. Я видела их челюсти.

– Это у вас не заразное? – Долговязый засомневался. – Какие челюсти, ребята?

– Запираем квартиру и быстро уходим, – подвел черту Энгеран, высвободив руку из захвата. – Растолкуй человеку: не плеваться, не сморкаться, туалетную бумагу уносить с собой. Чем скорее он войдет в колею, тем лучше.

– А… может, у тебя есть девушка? – спохватилась Ласса на лестнице. – Она в курсе?

– Нет. И не вздумай с ней связываться.

Выходя из дома, Энгеран с неожиданной легкостью понял, что ночные страхи отступили. Может, их прогнал бодрящий свет зари. Или схлынула тревога. Что-то изменилось, шаг стал твердым и широким, вес оружия в сумке прибавлял уверенности.

Переступить черту. Рассудок ясен, нервы натянуты, мышцы в готовности. Все минувшее исчезло. Он ощущал это раньше – в армии, перед атакой. И когда писал статьи о «колониальной пехоте», за которые поплатился.

Город посерел, со стоном сжимаясь перед восходом беспощадного светила. Снова солнце!..

Бело-золотые лучи ударили по робким кисейным облачкам, испарив их. Засиял ствол телебашни, зеркальным огнем заблистали кресты на церквях, солнечное дыхание овеяло столпы высотных зданий – и улицы зашуршали, наполняясь людьми и машинами.

Тепловой обморок ночи сменился мучением жаркого дня. Тягучий и ленивый ветерок затягивал белое небо вялой дымкой. Солнце приобрело цвет желтка с кровью; замечая это, люди тупо поднимали глаза, пожимали плечами и продолжали путь: «В новостях скажут, почему так». Над головами и крышами плыло, зыбилось знойное марево. На растопыренных ветвях деревьев тряпками висела грязная листва.

Говор экранов – в магазинах, барах, каффи – звучал голосом потного, перегретого мира:

– …взорвавшиеся электроподстанции, падеж скота, выжженные поля…

– Пожары, возникшие на севере Коронных гор, в ближайшие часы вызовут задымление…

– Вон оно, дотянулось уже, – раздвинув жалюзи, продавец посмотрел на улицу. – А я-то хотел в горы, повыше. Ну как, выбрали? – обернулся он к Энгерану.

– Да, я возьму все.

«Далеко ли они уехали?.. Наверное, проезд ограничен».

Он живо представил патрули жандармов, полосатые загородки поперек трассы, пробки длиной в километры, нервные гудки, лай обозленных шоферов, вой машин «Скорой помощи» и рокот вертолетов в огненном небе, где ветер пожарища несет горячий пепел.

Сумка потяжелела. Здесь продавали не лучший товар, но честно говорили: «Желтая сборка, гарантия – месяц». Соответственно, и цены божеские, можно торговаться вплоть до мелкооптовых скидок.

– Ожидается, что окружные губернаторы Мюнсена и Ландера вслед за Кенгемарком объявят о введении чрезвычайного положения и запросят государственную помощь. Резервные части войск внутренней безопасности уже…

«Если они слушают радио – догадаются свернуть к столице. Обидно, если попадутся. Чертова жара. Нарочно отрезает от гор… Главное, к воде не приближаться».

Он вгляделся в туристическую карту на стене. Десяток рек и три канала. Проезжать на скорости, при свете дня. У них в запасе уйма времени, чтобы забраться в глушь, где нет ни ручейка, одни колодцы.

– Пачку платков, пожалуйста. Нет, две.

– Сегодня мне везет, – балагурил парень за прилавком. – Возьмите сразу упаковку! Уступлю за полцены. Понемногу начинаю верить в счастье… а ночью думал – проснусь идиотом. Представляете – морские черепахи! Штук семь или восемь, с лампочками. Мужики в юбках кидали им мясо, пели. Такое шоу, во сне не увидишь. Я снял телефоном, качество ни к лешему…

– Это где? – с ленцой полюбопытствовал Энгеран, утершись платочком из купленной пачки и уронив его на пол.

– У Ганзейского устья, я на берегу живу. Там индусов целый муравейник, сотни. Помните, они месяц назад магазин громили, чтоб говядиной не торговал? Как друг друга различают – непонятно. Я немного знаю их язык – намасте! алвида! И – арам серахийе! – чувствуйте себя как дома.

– Интересно. Будьте здоровы.

В дверях чуть не столкнулся с коричневым черноволосым человеком, перекосившимся от тяжести громадного баула. Прямо чемодан «мечта оккупанта». Вдобавок из баула капало и пахло морем.

– Свежее с привоза? – походя спросил Энгеран, бросив очередной платок.

– Май нахи самджха, – улыбнулся смуглый.

«Жаль, Мухи нет – перевела бы. Стоп! Не думать о Мухе. И о Лассе тоже. Славное впечатление – будто они на другом континенте, неизвестно где. Все сгинули. Город чужой, я в нем один. Брожу по задворкам, покупаю дребедень. Ищу нору, куда можно забиться. Что мне нужно? Торговый центр поблизости или интернет-каффи, не дальше двухсот метров. И грязный, паршивый, вонючий домишко! Снять квартиру Лассы? Она достаточно плоха. Нет, там я уже засветился… Значит, продолжим рейд по берегам».