Текст книги "Русская фантастика 2010"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Святослав Логинов,Олег Дивов,Александр Громов,Наталья Резанова,Юрий Нестеренко,Алексей Корепанов,Александр Шакилов,Сергей Чекмаев,Майк Гелприн,Ярослав Веров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)

Взгляд 2
Темные дела

Мы живем, зажатые железной клятвой.

Владимир Маяковский

– Сколько берете за эту конуру? – Энгеран озирал жалкую однокомнатную квартирку.

– Восемьсот в месяц. – Агент домовладельца сделал слащавую гримасу. Он был коричневый, щеки синеватые после бритья, волосы черней мазута, а глаза как вишни в шоколаде. Говорил агент с чудовищным акцентом, половину слов не понимал, на «талер» и «платить» оживленно потирал ладони – такие светлые, словно отбелены хлоркой.

«Думаешь, я тут поселюсь? С моим-то статусом?»

Высохший воздух застыл в мертвом оцепенении. Лучи, пробившиеся между шторами, лезвиями пронизывали пустоту, и в их узких плоскостях волнами плавала светящаяся пыль.

Жилье угнетало своим ничтожеством. Потертая старая мебель, выцветшие стены, исцарапанный пол. В ванной – гробовая темень. Вспышка лампы озарила убогий вид: выбоины на эмали раковины, потеки ржавчины на стенках маленькой шершавой ванны, длинное рыжее пятно и лужица на ее дне. Из облупившейся стены торчали трубы – краска шелушилась, как короста, металл покрылся бурой чешуей, темной от сырости. Там, где трубы уходили в стену, штукатурка намокла и походила на влажно разбухшую глину.

Гнутая виселица душа, плаксиво капающий кран… Энгеран попытался завернуть его – напрасно. Открыть – тоже.

– А утечка воды за чей счет?

– Мы починим, – заверил агент. Гадая, из какой бывшей колонии он явился, Энгеран брезгливо и придирчиво изучал скудный интерьер. Полочка, мутное зеркало…

«Как Ласса помещалась в этой ванне? Здесь нельзя наслаждаться. Ни даже ощущать себя красивой… О, дьявол! Опять они!»

Фараоновы муравьи проложили тропу к мокрому месту у крана. Их шевелящиеся бледно-желтые цепочки текли по неровной стене. Проследив путь, Энгеран нашел под зеркалом начало дороги – крошечные существа уверенно бежали к трещине и пропадали, а другие возникали из нее и спешили к водопою, перебирая лапками.

«Сколько в Маэне муравьев? Миллионы?… миллиарды? Да их целый народ или страна, как Китай. Нас уже оккупировали! Где они гнездятся? Наверное, у них свой чайнатаун, жирная королева, мадам Вонг, кладки яиц, казармы, планы завоевания: захватить острова, форсировать реку и… Нет, река – пройденный этап, раз они живут у меня дома. Может, написать о муравьях? Сотен шесть за них дадут».

– Смотрите, насекомые. Паразиты. Надо бы скинуть полсотни.

– Мы позаботимся. – Агент имел свой план: ни цента скидки! Развалюха на берегу должна приносить максимум дохода без всяких вложений.

Оттеснив агента, Энгеран провел рукой по широкой щели за наличником. Больно наткнулся пальцами на что-то твердое, плоское и угловатое. Рядом нащупал плотно сложенную квадратиком бумагу.

«Игра энкаутер, – игриво пришло в голову. – Брожу по городу и нахожу коды. Каждый код выводит на новый этап. Ну-ка, что там на сей раз?»

Находка оказалась жестким обломком густой серо-черной сетки из металлических волосков, покрытых окалиной. На вес обломок был удивительно тяжел. Бумагу Энгеран разворачивать не стал, тем более что агент засуетился и порывисто засучил руками:

– Вам ничего не брать! Тут все собственность! Так нехорошо!

– Здесь жила девушка, – проворно спрятав находки, Энгеран извлек карточку журналиста жестом, каким достают пистолет, и предъявил ее агенту чуть ли не в упор. – Ее обвинили в незаконном владении оружием и других тяжких преступлениях. Еще вопросы? Или ты хочешь прозвучать в прессе? Вместе со своим вонючим домом, текущим краном и паразитами? Сейчас я отсниму халупу, и ты прогремишь.

Агент пятился, делая умоляющие жесты. Энгеран напирал:

– А вдруг тобой заинтересуется иммиграционная полиция? У тебя есть вид на жительство? Р-раз, и его аннулируют. Права на работу, социальные пособия – тю-тю. Высылка в двадцать четыре часа. Не спорить со мной!

Он покинул дом почти счастливым. Агент семенил за ним до дверей. Даже кланялся вслед, сложив ладони у груди – «Намасте! Намасте!» – а потом провожал глазами, вслепую набирая номер на мобильнике.

«Вам придется подмести в своей развалине! Пора привыкать к цивилизации – здесь не пасут коров на улицах».

Снаружи из фургонов выгружали свернутые тенты, связки шестов с кронштейнами. Муравьями мельтешили коричневые рабочие с голыми руками, перекрикиваясь на чужом языке. Часть набережной уже отгородили красными лентами: «ПРОЕЗДА НЕТ. ИЗВИНЯЕМСЯ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА». Пешеходы, пробираясь вдоль стены, недобро и устало косились на строительный бедлам. Смех и голоса черноголовых рабочих перекрывали урчание буксиров на реке.

– Цирк приехал? – спросил Энгеран у полицейского. Тот истекал потом в форме, не рассчитанной на тропики; под мышками, на спине и груди расплывались мокрые пятна, потемнел лиловый околыш фуражки.

– Щедрая ярмарка, – выдохнул патрульный, приподняв козырек и утирая лоб, – в честь морского бога. Подходит сухогруз из Мумбаи. Беспошлинная торговля в пределах порта. Скоро тут не протолкнешься, будто в Азии. Им-то легко, они выдерживают!

За компанию с полисменом Энгеран вытащил из пачки бумажный платок, обтерся и спрятал в карман. Пусть агент посмотрит издали, как надо обращаться с мусором.

Трокиль – седьмая станция «лимонной» линии метро. Дотерпеть до момента, когда можно уединиться под колпаком уличного телефона, и развернуть сложенную записку. Каков код следующего этапа?

«Голакала». Стоянка 6–8 суток, в Ольденхавене. Груз 3,7 тонны, на «Сентину».

Ломая голову над тем, что бы это значило, он поднялся в лабораторию к другу-химику. Здесь царила прохлада: аналитические приборы требовали ровной температуры, иначе дадут сбой. В холодке думалось куда привольнее, но дело ясней не становилось.

«Речь явно идет о грузовых операциях в порту. Положим – героин, оружие. Это не мой профиль, лучше продать ребятам в уголовную хронику. Но тазы!.. К тому же вздумай Ласса палить по контрабандистам, в живых бы ее не оставили. Железяку к ногам, и привет. Одним трупом больше в заливе… Почему не обратилась в полицию? Там не все продажные, честных тоже хватает».

Друг встретил его неприветливо. Молча взял за руку, завел в свой кабинет и заговорил, лишь убедившись, что дверь плотно закрыта:

– Энге, зачем ты занялся таким бизнесом? Тебе жить надоело? Ты соображаешь, во что ввязался?

– О чем ты? – с наивным видом спросил Энгеран. Новая записка убедила его: дельце пахнет криминалом. Если в истории замешан русский автомат, ДНБ и грузы с конкретным весом, скорее всего, это не галлюцинации.

– Забирай свою воду, – химик со стуком выставил на стол знакомую бутылку, – и убирайся вместе с ней. Больше ничего подобного не приноси или забудь сюда дорогу.

– Я как раз хотел попросить тебя об одолжении… – пропустив отповедь мимо ушей, Энгеран полез было за куском металлической сетки, но приятель остановил его жестом:

– Даже видеть не желаю.

– Какие проблемы?.. Чем тебе моя вода не понравилась?

Химик разглядывал репортера с большим сомнением:

– Ты… вообще знаешь, что принес на анализ?

– Воду.

– Ах, воду! Тогда взгляни сюда, – приятель достал из ящика стола лист распечатки и резким движением подал Энгерану. – Ни подписей, ни данных исполнителя, ни организации здесь не указано. Это делали по моей просьбе, в другом учреждении. Делал человек, которому я доверяю. Читай.

«Чем дальше, тем чаще все делают по секрету и только доверенные лица. И все отпираются: «Не хочу в этом участвовать!» А на следующем этапе? – Энгеран пробежал глазами по буквам, цифрам и значкам. – Чертова алхимия. Мы с технарями говорим на разных языках, никогда друг друга не поймем».

– Тут опечатка.

– Где?

– Вот. Дэ два о, а надо аш два о.

– Никаких опечаток. Все точно. D₂O. Ты принес мне тяжелую воду. Причем очень высокой чистоты, хоть сейчас заливай в ядерный реактор. Если ты знал об этом – ты рисковый парень, Энге! А если не знал, ты полный идиот.

– Ну, вот этих слов не надо. Тем более таким тоном. «Идиот» значит просто «невежда», – растерянно отпирался Энгеран, пытаясь понять, откуда в портовом кабачке взялись канистры с тяжелой водой. Ну да, с «Сентины». А туда их кто доставил? – Каюсь, – раскрылся он. – Мне вода показалась странной, только и всего. Поэтому я пошел к тебе. Тяжелая… Значит, она дорого стоит?

– Много ее у тебя? – Друг перестал держаться настороже, даже сел.

– Литров пять.

– М-м-м… Не густо. По рыночной цене примерно тысяча восемьсот талеров.

– Ого! Как коньяк! Где это можно продать?

– Нигде. – Теперь химик торжествовал, гордый своими познаниями. – Ее круговорот в природе – на строгом учете. МАГАТЭ и разведки следят, чтобы она не доставалась Ирану, Северной Корее или другим изгоям. Тебе придется объяснять, где ты ее раздобыл. Затем: литрами не продают. В реакторах она служит замедлителем нейтронов и теплоносителем, но для заполнения одного котла нужно от ста до двухсот тонн.

– А они ею посуду моют… – пробормотал Энгеран.

– Кто?! – Химик едва не подпрыгнул на стуле.

– Идиоты. Ладно, полсотни за науку – плевые деньги. Спасибо, что просветил.

– Главное, не пей и цветы не поливай.

– Знаю, завянут.

– Они и это пробовали?

– А как же. Чистая водичка, дефицит в нашем загрязненном мире… Но слушай – ведь вода! Почему вянут?

– Не усваивается. Какие-то грибки и водоросли умеют отделять ион дейтерия, но это жутко древние организмы, от зари времен. И все-таки, где в Маэне раздают тяжелую воду?

– Почему раздают? Я купил пять литров за десятку.

– Ушам не верю! Там еще осталось, как я понял? За такую цену…

– А тебе она зачем? Ты не атомный реактор.

– О-о, мы найдем ей применение. – Химик азартно потер руки. – Дэ два о – лучший растворитель в спектроскопии протонного магнитного резонанса…

– Чур меня! Без терминов!

– …то есть в небольших количествах она нам пригодится.

– Пожалуйста. Бери за полцены. Девять сотен, и вода твоя.

– Хорошо, проехали, – посерьезнел химик. – Но я тебя предупредил. Все акции с оборотом тяжелой воды делятся пополам – легальные и нелегальные. Ты заехал в область вне закона, берегись. Запомни, ты ко мне с бутылкой не приходил, а я тебе анализ не делал.

– Если мы не встречались и беседуем где-то вне мира, у меня вопрос: кто возит тяжелую воду контрабандой?

Аналитик нахмурился, просчитывая в уме всякие возможности.

– Литрами, даже десятками литров – никто. Проще купить на рынке. А тоннами… тот, кто бурно развивает ядерную энергетику. К примеру, Индия, Китай или Бразилия. Но продавец должен иметь море электричества, то есть это сильная страна, или… знать способ дешевой добычи дэ два о. Хотя бы вдвое дешевле обычного. Тогда это зверски выгодно – можно демпинговать рынок, обрушить цену. Догадываешься, что будет дальше?

– Эмбарго, блокада, бойкот, военная операция НАТО, – скороговоркой выпалил Энгеран, ярко представив последствия такого бизнеса.

– Логично. Торговца, который продает воду кому попало, долго не потерпят.

– А дешевый способ? Это реально?

– Гипотетически. Русские предлагали искать подземные воды с высоким содержанием тяжелой, но пока ни до чего не докопались. В Штатах делали расчеты – якобы дэ два о может скапливаться в углублениях на дне морей при температуре, близкой к точке замерзания. Однако цена стабильна, вброса на рынок не заметно.

– Значит, поглядишь этот образчик? – пользуясь возникшей вновь взаимностью, Энгеран как бы невзначай протянул тяжелый кусок металлической сетки.

– Опять нелегальщина? – строго взглянул химик.

– Просто любопытно. Шел, подобрал… Возьми! Чувствуешь вес?

Подбросив обломок в руке, химик озадаченно поджал губы.

– Какие у тебя все время странные находки… Ты их притягиваешь, что ли?

– Не забыл, какие рубрики в журналах я веду? Это профессиональное. Ищешь, ищешь, потом оно само тебя находит… Долго ждать результат?

– Час. Потерпишь? Не нравится мне, какие ты вещицы подбираешь!..

– Чем же?

– Для начала проверю на радиоактивность, – уставился приятель на кусок металлической сетки в ладони.

Свой час Энгеран высидел почти спокойно. Он вывалил на стол книги и журналы из шкафа, изучил их и выяснил много интересного о тяжелой воде. Например, что тяжеловодные реакторы канадского типа использует в основном Индия. Какой-то заслуженный индус-атомщик докладывал: его мудрая страна продвинулась и сэкономила уйму денег на производстве дэ два о.

Едва журналист занес в наладонник эти интригующие сведения, как явился химик с видом еще более хмурым, чем по приходе Энгерана:

– Ты надо мной издеваешься, да?

– Спокойно! Без рук! Я все расставлю по местам.

– С каких пор ты стал аферистом?

– Сначала объяснись, потом бей.

Друг швырнул на стол перед репортером обкромсанный кусок серо-черной решетки:

– Конечно, ты искренне считаешь, что это обломок радиатора старой газовой колонки. Не так ли, Энге? Или фрагмент летающей тарелки? Само собой, они валяются под ногами, их тьма-тьмущая на пляже или я не знаю где!

– У тебя есть ответ на мой вопрос?

– Да. Захвати это вместе с бутылкой и уматывай. В следующий раз перед тем как войти, вывернешь карманы, вытрясешь сумку и поклянешься: «Я ничего не принес».

– А насчет радиоактивности?

– Безопасно. Опасно другое – если ты знаешь, где еще лежит много таких кусков. Хочешь добрый совет?

– Давай.

– Сгреби их все, продай, измени фамилию и внешность, а потом уезжай на край света. Потому что те, чьи это штучки, обязательно захотят с тобой встретиться. Они ищут тебя. Как в песенке:

 
Вот уже он поднялся по лестнице
Вот уже он поднялся по лестнице
Добрый маленький Кунла
 

– Да скажи наконец, что ты выяснил!

– Платина, – склонившись к Энгерану, тихо промолвил химик. – Техническая платина с примесью родия.

– Такая черная?.. – вырвалось у репортера.

– Сказал же – техническая. Из нитей делают сетки. Катализатор, ясно? Лучший катализатор в производстве азотной кислоты. Сетка служит год-полтора, наполовину выгорает, и ее отправляют на аффинажный завод для регенерации. Тяжелая вода – чушь. Цивилизация стоит на этих сетках. Химикаты, удобрения – все через них.

– Я думал, это ювелирное, – неуверенно проговорил Энгеран. – Белое золото и все такое прочее…

– Капля в море. – Химик поморщился от слов невежды.

– Почти всю платину съедает промышленность. Ты ездишь на машине?

– Да, когда выбираюсь за город. Лень платить налог за езду по улицам. Это мой вклад в экологию.

– В моторе стоит платиновая проволочка. Катализатор дожига выхлопных газов. Без нее твою тачку арестуют и расстреляют за нарушение Киотского протокола. Десятки тонн металла уходят на одни только проволочки.

– Тонн… сколько стоит тонна?

– Унция, ты хотел сказать? А… у тебя припасено много тонн?

– Скажем, три с половиной.

– Здравствуйте, месьер миллионер. Ты выиграл джекпот, сорвал банк в Монте-Карло. Шестьдесят с чем-то миллионов – твои. Ну, за вычетом шлака и нагара – пятьдесят. Ты хорошо запомнил, что делать? Забыть меня, свое имя, купить остров в Тихом океане, зарыться в песок и тихо коротать остаток дней. Нет, ты действительно решил пуститься в махинации? Тебя не пугает собственный размах? Энге, может, объяснишь свои находки?

– Нет, – искренне ответил Энгеран. – Просто оно плывет ко мне в руки. Я случайно зацепил одну ссылку…

– …и посыпалось, как порносайты.

– Хочешь верь, хочешь нет. Кто может тоннами возить старые платиновые решетки?

– Тот, кто тоннами сжигает их в реакции окисления аммиака. Производитель мегатонн удобрений.

– А покупать?

– Тот, кому отчаянно их не хватает. Говорю же – лучший катализатор. Под давлением платина способна подстегивать даже те реакции, которых мы еще не выдумали. Может, сшивать металлы с белками без участия ферментов. Откуда мне знать? Я всего лишь химик начала двадцать первого века. Энге, прошу – брось эти затеи. Они дурно пахнут и ведут в могилу.

– Или в сумасшедший дом…

– Это лучший вариант. Обещай мне вылить воду и выкинуть обломок в реку. Ты славный малый, зачем тебе умирать раньше срока?

Но Энгерана всерьез заело. Ему приоткрылась часть замысловатого плана, вроде проекта муравьев по захвату мира, и даже выпуклые его части – тяжелая вода, решеточная платина – выглядели мелочами. Дело замыкалось на непонятном эпизоде из июня минувшего года: ночь, высокая сильная девушка на дебаркадере «Сентина» лупит из русского автомата по нелепым игрушкам вроде перевернутых тазов с хвостами, а тазы ползут к ней, моргая голубыми огоньками.

– Обещаю не делать резких движений, – уклончиво сказал он химику.

А про себя решил: «Я не отступлю».

– Приходи сейчас, – настаивала подруга. Она жужжала в гарнитуре на ухе. Муха, да и только. Милая Муха. – У меня эксклюзив, ты раньше не видел.

– Быть не может. – Энгеран утер лоб сто двадцатым за день бумажным платком. Шестая пачка кончилась! Надо срочно купить еще. Вот так мы погубим леса на планете.

– А я говорю – да! Я была на та-а-акой распродаже!.. Отборная публика, бомонд, элита. Теперь у меня красный билет и свой номер. Это шикарно, Энге, этого нет ни в одном магазине. Понимаешь?

– Господи, разве есть что-то, чего нельзя купить в Маэне?

– Вещи прямо с привоза, без пошлины, для понимающих людей. Я проникла. Их выложили сразу, как растаможили. Цены были бешеные, торговались до хрипа, полный восторг. Все натюрель, пахнет как живое, с ума сойти!

– Это едят или надевают? – терялся Энгеран в догадках. Прихоти гламурных дам невозможно вычислить заранее. Они хотят того, чего нет. Могут намазать волосы глиной с обезьяньим салом, если она натурально замешана ногами голых папуасок. Еще, глядишь, подерутся, кому первой достанется.

– Приходи, увидишь, – по-королевски пригласила Муха.

– По-моему, я видел в этой жизни все. Неужели удивлюсь?

– Короче, беги ко мне. Хватит, третий день пропадаешь. Ни одна статья не стоит столько времени. Ты же их выдумываешь на лету!

– Муха, я серьезно. Занимаюсь тайнами природы и истории, все они – настоящие.

– Не бредь. Главное, чтобы за них по-настоящему платили. Когда ты мне покажешь натурального пришельца, я упаду ниц и расцелую тебе ноги. А сейчас у тебя – азотная кислота или что-то другое?..

Он наврал про новую тему. Напустил тумана, Муха даже подружкам не сможет проболтаться. В голове кружились цифры, клочья цитат, сводки, справки. Кое за что пришлось платить – личные базы данных, портовые реестры и списки грузов доступны не всем.

И, как назло, Муха живет в столь изысканном районе, куда без пересадок не доедешь. Трамваем быстрее, но чего это стоит в дни солнечной казни!

Посеревшее от накала небо, гул города, слепящее сияние. Солнце отражалось во всех стеклах, и мощь его словно умножалась. Рекордные продажи прохладительных напитков. Рекордное число упавших в обморок. Самый низкий уровень воды в реке за сто лет.

Вода, всюду вода… Три моста, три канала надо пересечь, прежде чем окажешься у дома Мухи. Здесь в глаза бросается речная ширь, мерцает волнистая рябь, в ушах шелестит влажный плеск. Маэн пронизан каналами, городская карта синеет плесовыми озерами, от воды нельзя уйти – река, море, каналы, озера; все окружено водой, везде ее запах и звук, все окна смотрят на воду. Люди лезут купаться, топятся, живут в домах-баржах. Вода мало-помалу становилась наваждением Энгерана, мысли то и дело возвращались к ней – дэ два о, аш два о, грязные волны Глетской заводи, душная ночь под железной крышей дебаркадера, темнота с голубыми огнями, грохот «Калашникова»…

– Когда будет материал, Энге? Ты обещал…

– Скоро, шеф. Уже близко. Где-нибудь неделя, дней десять…

– Дай пока что-нибудь легкое, на полполосы. Раскопки могильника в парке – почти у тебя под окном. Там что, ничего не случалось?

Он увлеченно читал справки и материалы, обливаясь потом. Ласса Йонсен, Аврора, поселок Варгенборд, 2130 жителей. Как там можно жить? Поговорить не с кем, от скуки сдохнешь… Геофизическая и радиолокационная станции… Станция океанологов… Ласса подрабатывала там, хо! Даже получила свидетельство – «помощник океанолога, обучение на месте службы».

Постепенно складывалась информационная мозаика, как головоломка-пазл. Индия, тяжеловодные реакторы, быстро растущая азотная химия и горы, целые Гималаи удобрений, чтобы всадить их в почву. Прокормить миллиард голодных муравьев можно, только без остановки сжигая платиновые решетки. Где тут связь?

Раздвигая уплотнившийся от жары воздух, он дошел до двери, нащупал ключом ямку магнитного замка. Уф-ф! Тень рухнула, поглотила его своей липкой полутьмой. Подъезд. Теперь в лифт. Муха, ты охладила литра два воды? Готов выпить залпом.

Она звонко закричала из комнат:

– Идхар айе! Арам серахийе! Санкоч чхорийе!

Он вздрогнул. Ему почудилось, что он ошибся дверью и домом, опять вошел в то обшарпанное строение, где гостей встречает обманчиво вежливый агент цвета корицы. «Извините, я не к вам», и прочь отсюда. Но навстречу выскочила Муха – тонкая, цветущая и гладкая, в незримом облачке восточных ароматов:

– Привет! Намасте! Я практикуюсь.

– Ой. А я подумал – перегрелась.

– Так надо, котенок. – Она бегло чмокнула его, растопырив пальчики, блестящие от крема. – Сегодня в моде экзотика. Садись, закрой глаза и жди. Для тебя – спецпоказ.

Послушно сев, Энгеран вперился в бормочущий телевизор. Муха не одинока, она сутки напролет на связи с миром, чтоб не проворонить последний писк моды. Экран там, экран тут; они живут, пищат, трепещут, излучая информацию. Все схвачено системой: процессор вовремя включает сериалы, каналы «от кутюр», обучение, шоу, фестивали или вдруг прерывает показ – от подружки с Багам пришло видео.

Стрекотал новостной поток:

– …погода без дождей и жара, местами превышающая сорок градусов по Цельсию. Европе грозит отсутствие воды, еды и электричества, массовая гибель людей…

– Служба защиты лесов и жандармерия пытаются остановить пожары, бушующие на востоке Кольдена. Вертолеты ищут и вывозят туристов, оказавшихся в зоне огня. Около ста человек, в том числе дети…

– Два дайвера погибли ночью в Глетской заводи, предположительно попав под винт буксира. Молодые люди решили на спор проплыть из Гальгаборда в Ольденхавен, хотя дайвинг в заливе строго запрещен. Спасатели обнаружили их тела сегодня утром…

– Началась ярмарка Ракхи Пурнима в Йонгхавене. Натуральные продукты привлекают тысячи горожан…

– Ты закрыл глаза? – крикнула Муха из соседней комнаты.

– Почти! – Энгеран орудовал дистанционным пультом, фиксируя кадры и ссылки почасовой хроники. Блеск и ужас. Стена огня, черное одеяло дыма над горами, бегущие фигуры в шлемах с респираторами и желтых несгораемых комбинезонах, дохлые коровы, иссохшие поля, гирлянды цветов, яркое веселье ярмарки, разодранные трупы – клочья мяса в обрывках гидрокостюмов, вжик! – зрелище сияло миг и тотчас застегнуто «молнией», мешок уезжает в покойницкую.

– Закрой сейчас же!

– Да, Муха!

Зажмурившись, он вслепую набрал номер. Сигнал полетел в Барселону. Там доктор Криер заседал на симпозиуме – о, мученик погоды, я разделяю твои страдания! почему ты не в холодной Исландии?.. Неумолимые электромагнитные волны принялись облучать мозг Энгерана, приближая смертный час.

– Мариоль? Что у вас?

– Один вопрос, мэтр. Помощник океанолога – чем он занимается на станции? Где-нибудь на островах.

– Обычно это местный житель, любознательный до всяких червячков и голотурий. Ученые используют его энтузиазм в корыстных целях. Вроде раба. Во время отлива он напяливает сапоги и хлюпает по жиже, выуживая из нее морских гадин. И радуется: «Я служу науке». Вы довольны?

– Вполне. Скоро вернетесь?

– Послезавтра. Как жара?

– Ждет вас. Конца не предвидится.

Приоткрыв украдкой глаз, вызвонил отдел уголовной хроники:

– Кто ведет тему дайверов, попавших в мясорубку?.. Ты отснял эту живодерню? Молодец, будешь редактором. Что говорят криминалисты?.. Нет, просто меня зажгло. Такие потроха под летним солнцем!.. Не винт? При чем тут борона?..

– Так нечестно, ты подглядываешь! – обиженно возопила Муха, высунувшись из-за двери.

– Все! Не смотрю!

В красной темноте мелькали, затухая, отблески солнечного света, пожары в горах, кровавые останки дайверов. «Разодрало как бороной». Глетская заводь. Ночь.

– Можно открывать! – запела рядом Муха, довольная собой почти до экстаза.

Открылись веки, в глаза хлынул обжигающий поток фотонов. Из черно-красной мглы Энгеран вынырнул в алое пламя комнаты. Посередине изящно и вычурно, словно баядерка, подбоченилась Муха с подносом на пальцах, в ожерельях и браслетах. Поверх топика и длинной узкой юбки она от плеч до щиколоток обернулась чем-то вроде газового шарфа, и все это полыхало, багрово рдело, переливалось, будто факел.

– Пылающий июнь! – Энгеран с восторгом послал ей воздушный поцелуй. – Картина Лейтона.

– Какого Лейтона? – Милая рассмеялась, соблазнительно качая бедрами. – Это настоящее сари! Я тренируюсь его носить.

– Сари? Красное, им посыпают рис?..

– Посыпают – карри, сколько тебя учить, – терпеливо разъяснила Муха, показав тарелку на подносе. – На, ешь. Руками! Рис едят щепотью. Сначала вдохни аромат.

– Похоже на хмели-сунели.

– Это шафран! Священная пища раджей и брахманов! У мужчин нет нюха.

– Ты внимательно осмотрела пачку? Там нигде не написано «Made in China»? А ложки ты уже выкинула, будешь есть руками?.. Палочками было гигиеничней. И, по-моему, кимоно делает тебя более эротичной и загадочной.

– Кимоно осталось в прошлом, его забыли. Есть пластиковые вилки, дать? На первый раз прощу, но ты должен это освоить. Когда пойдем на вечеринку, наденешь дхоти…

– …и китель Раджива Ганди. А террористка с пластидом в программу входит?

– Таков дресс-код, придется обвернуться юбкой.

– Заворачиваться в простыню, будто в турецкой бане? Я смущаюсь. Тебе знакомо чувство, что кто-то норовит заглянуть под юбку? То же самое ждет и меня. Мужчины в дхоти, еда пальцами, голые факиры лопают пепел из крематория, обгорелых мертвецов кидают в речку крокодилам… Могла бы ты удариться во что-то более цивилизованное?

– Надо уважать их традиции! Это древняя мудрость.

– Ну да! А в топку за мной прыгаешь? Англичане еле отучили их жечь вдов и душить людей во славу божию – кто больше удавит. Кто-то там недавно зарубил в храме пару детей – подарок идолу.

– Надо есть рис, избегать мяса и читать Веды, – поучала Муха. – Тогда поймешь глубину всемогущего сознания Брахмы.

– Только не записывайся в кришнаиты! Это болезнь.

– Чудной ты, котенок. Это сти-и-иль, – ласково протянула она, – а в стиле можно все.

– Надеюсь, дальше стиля не пойдет. Потом ветер переменится, нагрянет что-то новое. Главное, чтоб без людоедства. Вот, картинка! – Энгеран показал на стену. – Чудище с детками. Ему надо молиться?

На красочной олеографии скалился одноглазый урод с огромным пузом и тремя ногами, а вокруг толпились раки или скорпионы, разинув пасти и подняв кривые лапки.

– Изучай мифологию. Взяла на распродаже – бог богатства и его гухьяки, хранители сокровищ. Он посылает в дом деньги, рис и пряности. Есть еще лист, я дам тебе на счастье, повесишь в кабинете.

– Лучше я повешу Лейтона. Может, его дева напомнит тебя.

– Что-то сексуальное?

– Найди в Интернете. Это надо видеть.

Вспомнив картину, Энгеран понял, на кого похожа натурщица. На Лассу. Рослая, сильная и гармоничная, будто античная богиня. В сонном забытьи на фоне зеркально-сверкающего моря, манящая совершенством тела, едва скрытого краснооранжевым газом. Жара. Июнь. Глетская заводь.

– Ага, весь рис подмел! – Муха ликовала. – По законам дхармы теперь следует омыться.

Но кран только икнул, засипел, а затем издал гортанное бульканье, всасывая воздух.

– Конец цивилизации! – раздраженно объявил Энгеран, выходя из ванной с руками, выпачканными шафраном. – Осталось вырубить свет, перекрыть газ – и можно поклоняться гухьякам, запускать коров на улицы.

Он с тоской выглянул за окно. Машины, парапет – и привольно плещущая река, целая река, дальше – море, а краны пусты, в унитазе застой, мойка на кухне умерла, хоть бери с собой дэ два о в канистре. Телевизор выбрасывал очередную порцию торопливых вестей:

– Огонь в Кольдене распространяется на север. Есть опасность, что пожар затронет исторический лес Рансвельд. Ситуация осложняется нехваткой воды. Пожарные самолеты вынуждены летать за триста километров, чтобы зачерпнуть из обмелевшего…

Пламя взвивалось, пожирая деревья, превращая их в черные скелеты. Оно заполняло весь экран. Энгеран вновь повернулся к окну:

– Кругом вода, а мы горим. Какая глупая смерть!..

– Я запасливая, – Муха шла на подмогу с десятилитровой бутылью из-под минералки. – Все-таки, о чем будет твой ударный материал? Прошлый раз ты всех пришиб эльфийским родом, который жив до сих пор. Как они ворожат над цветами и кошками. Менеджер, скульптор, студентка – эльфы! Ты сделал им рекламу. А теперь? Об азотной кислоте ни слова – это увертки, я вижу. Клянусь, никому не выдам.

– Могильник, – таинственно молвил Энгеран. – Могильник в парке. Там происходят жуткие вещи. Древнее зло расползается из вскрытого холма. Наш старый национальный мертвец даст фору любому гухьяку. Днем они покоятся в земле, а ночью восстают и движутся на запах и тепло живых тел. Перед ними сами открываются двери, слышны только скрипучие костлявые шаги. Ты спишь, твой сон тревожен, душно. В прихожей раздается странный шорох. Все замки сдались, едва тень дунула на них своим леденящим дыханием…

– Ласса? Йонсен? – переспросил долговязый малый в шортах, глядя на заводь.

Похоже, он был завсегдатаем террасы, где продавали пиво, орешки и соленые сухарики. Энгеран умел отслеживать людей, которые прижились на каком-то месте города, пустили корни, тихонько сосут пивко и информацию. Главное, развязать им языки, тут и польется первосортный материал.

– Да, высокая девушка с классной фигурой. Приезжая, с Южных территорий.

– Такой не было, – буркнул плотный бородатый малый, почесав заросшую волосами грудь. – Мы тут всех знаем.

– Кажется, какая-то кобыла ходила, – беспечно бросил анундак, благоухающий пьяной полынью. Африкос с колокольчиками на косичках тоже был своим на террасе и удобно вписывался в злачное местечко.

Энгеран поймал быстрый и злой – даже угрожающий – взгляд долговязого, брошенный на анундака, хотя выражение лица у парня в шортах почти не изменилось.

– Их много бродит! – подмигнул африкос, дав понять, что намек понят. – Разные славные телки.

– Да, – подтвердил долговязый, изучая далекий берег. – Есть кого уложить.

– Жаль, – сказал журналист. – Меня просили передать ей деньги…

– Сколько? – твердо и прямо взглянул долговязый. – Меньше чем за сотню я со стула не встаю.

– Полтораста, – набавил Энгеран, чувствуя, что рыбка клюнула.

– Прогуляемся, – не предложил, а скорее приказал завсегдатай в шортах, поднимаясь.

– Не лез бы ты… – уныло начал бородач, но долговязый цыкнул на него: