Текст книги "Дикий голод (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 7
Мы стояли в гараже с серыми полами в крапинку и высокими потолками, стены были покрыты старыми знаками «Триумфа»[39]39
Мотоциклы Triumph – (от лат. Triumph Motorcycles, Триумф) – старейший и одновременно самый молодой мотобренд Великобритании, основанный в 1902 году и вторично возобновивший свою деятельность в 1991 году. Выпускаемые мотоциклы Triumph: классические, круизеры, родстеры, туристические, туристические эндуро, спортивные и ретро-модели.
[Закрыть] и «Харлея»[40]40
Harley-Davidson Motor Company (по-русски Харли-Дэвидсон, NYSE: HOG, раньше известная как HDI) – американский производитель мотоциклов и сертифицированный поставщик продукции военного назначения для Вооружённых сил США (с 1982 года), базирующийся в городе Милуоки, штат Висконсин, с производственными мощностями в других регионах США и за пределами страны. Компания производит и продаёт тяжёлые мотоциклы, предназначенные для езды по шоссе.
[Закрыть]. В одном углу стоял масл-кар[41]41
Muscle cars (с англ. – «мускулистые автомобили», от англ. muscle, – «масэл», «масл» – «мышцы», «мускулы») – класс автомобилей, существовавший в США в середине 1960-х – середине 1970-х годов.
[Закрыть], и то тут, то там было припарковано несколько мотоциклов, в том числе и крутой низкий байк матово-черного цвета с серыми вставками.
Я махнула рукой на закрытую дверь.
– Что все это было?
– Небольшое представление для Миранды. Она одна из охотников.
– На место твоего отца? – Будучи сыном Апекса, Коннор – наиболее вероятный кандидат на лидерство в стае, когда Габриэль решит передать бразды правления, но это не гарантирует ему место. Тем не менее, я не предавала особого значения его конкурентам.
Коннор кивнул.
– Она любит распоряжаться. Она кугуар, родом из семьи, которая против смешения видов.
«Это объясняет необычную магию».
– Она далеко не очаровашка.
– Они очень долго жили обособленно. Миранда и ее братья – первые, кто переехал в Чикаго и участвуют в деятельности Стаи.
– И как ты относишься к конкуренции?
– Стая будет делать то, что будет делать Стая. – Он скрестил руки на груди. – Звучит бредово, но это правда. Неважно, насколько сильный, умный, храбрый и толковый альфа. Важно то, что говорит Стая. Миранда и такие, как она, хотят показать себя, а есть и другие, кто хочет поддержать кандидата выпивкой, женщинами и музыкой. Это путь Стаи. Отчасти дедовщина, отчасти лизание задницы, отчасти обещание грядущего.
– Ах ты бедненький.
– Я люблю женщин и музыку, но не тогда, когда они чувствуют себя обязанными, или когда стараются доказать свою правоту, или когда пытаются уязвить. Я не играю в такие игры. – Он указал на матовый черный байк в другом конце гаража. – Не возражаешь? Я пытаюсь закончить с карбюратором.
– Вперед, – ответила я, подходя ближе. – Она великолепна.
Я не любительница мотоциклов, пару раз ездила с Райли, и оба раза он пытался меня напугать. Но этот безошибочно привлекал. Он выглядел мощным. Впечатляющим. Опасным. Это была тень, созданная для мужчины, который может двигаться в темноте так же легко, как и при свете.
– Это Тельма, – сказал Коннор позади меня.
– Не может быть, – произнесла я и прищурившись поглядела на нее. Тельма – это подарок на его шестнадцатилетие – груда ржавых останков «Харлея», разложенных на синем брезенте. И он был в восторге.
– Может, – ответил он тоном гламурной девицы. – Я работаю над ней последние четыре года.
– У тебя была куча работы. – Я провела кончиками пальцев по стеганому черному сидению, кожа была очень мягкой. – Похоже, она почти готова.
– Почти, – произнес он и поглядел на меня. – Что тебя привело?
Я села на стоящий поблизости хромированный табурет, покрытый красной кожей. Коннор взял кусок металла со стойки, расположенной вдоль стены, и начал протирать его тряпкой.
– Я хотела поговорить с тобой о переговорах.
Его брови приподнялись.
– Ты теперь обеспечиваешь охрану Дома Кадогана?
– Нет, – ответила я. – Я работаю на Дом Дюма.
Его взгляд взлетел вверх.
– Ты что?
– Обязательный год службы. Европейские вампиры год служат своим Домам.
– Ты не член европейского Дома.
– Нет. Но Дюма приютил меня, пока я училась, поэтому я возвращаю долг.
Он мгновение наблюдал за мной, нахмурив брови.
– Ты добровольно вызвалась служить целый год? Это на тебя не похоже, негодница.
«Я не позволю ему вывести себя».
– Я уже давно тебе говорила, что я не избалованная.
– Говорила, – произнес Коннор с озорной улыбкой. – Но это первый раз, когда у тебя есть доказательства, чтобы это подтвердить.
– Да ты шутник.
– Вот и дамочки так говорят.
Я закатила глаза.
– Предполагается, что оборотни ощущают пульсацию сверхъестественного сообщества. Есть какой-нибудь гул относительно фейри? Ропот о том, что они задумали?
– Возрастающие проблемы фейри? – спросил он. – А разве это не у тебя степень по социологии?
Я была удивлена, что он знает, и была польщена больше, чем ожидала.
– Ты следил за моей научной деятельностью, щеночек?
– Фильтруй слова, негодница, – ответил он, нахмурившись на какую-то грязь, до которой не смог добраться. – Я не слышал ничего конкретного, потому что у нас политика непричастности. Но кое-какой гул был.
– Какой?
– Несчастье. – Он отвинтил еще одну часть, протер ее полотенцем и прикрутил обратно. – Страх из-за того, что их магия исчезает, и они бессильны это остановить. Страх, что все закончится тем, что было раньше – что они застрянут в башне.
Это совпадало с предположениями Юена.
– И что, по-твоему, они планируют с этим делать? Основываясь на том, как мало ты знаешь из-за этой политики непричастности?
Он ухмыльнулся моему сухому тону.
– Ты не такая забавная, какой была до того, как уехала.
– Останусь при своем мнении. Ответь на вопрос.
– Но такая же властная, – сказал он. – И я сказал тебе – это лишь гул. Ощущения. Я ничего не знаю о планах. Если бы мы знали, мы бы сообщили твоему отцу, прежде чем все началось.
– Что насчет Руадана?
Он поднял голову.
– А что насчет него?
– Он кажется… эксцентричным.
Коннор не ответил, лишь спокойно встретил мой взгляд, ожидая, что я скажу больше.
– Он подошел ко мне на приеме, после парада.
– Он подошел к тебе? К кровопускательнице? – На этот раз он не был саркастичен, но, кажется, искренне удивился.
– Ага.
Коннор встал, положил на стойку полотенце, а потом оглянулся на меня.
– Чего он хотел?
– Он спрашивал меня о том, как мне удалось родиться. Я не вдавалась в подробности.
– Это странно.
– Ага. – Я пожала плечами. – Вмешался Райли, и Руадан свалил. Что меня вполне устроило.
Коннор фыркнул.
– Райли может строить из себя задиру, когда захочет. Я ничего не знаю о Руадане, кроме того, что он спутник Клаудии.
– Он нацелен на трон?
Он пожал плечом.
– Честно, не знаю. Должен был состояться какой-то разговор, чтобы ты так заинтересовалась.
– Дело не в нем, – сказала я. – Или не только в нем. – Вдруг почувствовав нетерпение, я встала, подошла к стойке, взяла отвертку и постучала ей по ладони. – Дело в истерике, которую они сегодня устроили. Они решили, что против них плетется заговор, но мы вручаем им бессмысленный приз, и они успокаиваются? Такая стратегия совершенно не имеет смысла.
– Я согласен, что это странно, но Клаудия чокнутая.
– Я об этом слышала. – Я положила инструмент, прислонилась спиной к стойке и скрестила руки на груди.
Возможно, Коннор прав, и в этом нет ничего, кроме желания слабеющей королевы иметь значение, заслуживать внимание. Это значит, что переговоры продолжатся, с французской делегацией все будет в порядке, и мы сможем добиться мира в Париже.
– Может, я просто нервничаю, – пробормотала я.
– Вот это да. Обычно ты такая спокойная и расслабленная. – Коннор наклонил голову. – Почему ты задаешь эти вопросы мне? Почему не поговоришь с родителями? Или с Омбудсменом?
– Соглашение с Домом Кадогана.
– Соглашение с… О, – произнес он, все осознав. – Дом Кадогана должен оставаться в стороне.
– Такова теория. После мероприятия мы поговорили с Юеном, и у него те же мысли, что и у тебя – что, возможно, их беспокоит слабеющая магия. – Я потрясла головой. – Не знаю. Я на четыре года отстала от жизни здесь. Может быть, я просто пытаюсь приспособиться к новому порядку суперов.
– Ты выглядишь по-другому, – сказал он, и мне показалось, что в его глазах я увидела уважение. – Разумеется, все еще вампирша, но другая.
– Спасибо за оценку.
Его задумчивое выражение лица не изменилось.
– Ты выглядишь счастливой.
Его замечание – такое неколкое – выбило меня из колеи.
– Я счастлива.
– В Париже ты нашла то, что искала?
Еще один вопрос, который казался разумным – как будто его действительно интересуют мои чувства.
Ответ, безусловно был одновременно простым и сложным. Я жила, питалась, спала. Я гуляла по мощеным улицам и пробовала макарони всех цветов (все они были одинаково отвратительными), и никто не знал, кто я такая. Впервые в жизни я без зрителей поняла, кто я такая.
– Я научилась быть самой собой, – спустя мгновение ответила я.
– И кем же?
– Элизой Салливан, – ответила я, снова встретив его взгляд. – Не чьей-то дочерью. Не первым ребенком. Во Франции им было все равно, кто я такая.
Его брови приподнялись.
– А здесь их это сильно волновало?
– Ты знаешь, как это было. – Я не хотела обсуждать это с ним, поэтому сменила тему. – Похоже, тебе по душе выпивка, женщины и музыка.
Он ухмыльнулся.
– Выпивка, женщины и музыка по душе многим людям.
Я фыркнула.
– Вот почему за тобой тянется след разбитых сердец оборотней.
– Твои, может, и вампирских, – произнес он с кривоватой ухмылкой, – но они точно так же разбиты. Ты остаешься в Чикаго? – спросил он, прежде чем я смогла ему возразить.
Я покачала головой.
– Возвращаюсь после переговоров. Мне осталось девять месяцев службы, а там видно будет.
– Через несколько дней мы уезжаем на Аляску.
Северо-Американская Центральная Стая базировалась в Мемфисе, откуда родом семья Киин. Но Аврора, штат Аляска, является духовным пристанищем всех Стай оборотней Северной Америки.
– Стая возвращается в Аврору?
– Не вся Стая. Только группа. Я ее возглавляю. У нас все хорошо с финансами, но мы чувствуем себя немного пришибленными после долгого пребывания в Чикаго. Этот город не подпитывает нас. Слишком много стали, слишком много бетона и слишком много людей. Магия рассеяна. На Аляске магия повсюду.
«Должно быть, именно об этом говорила Берна». Я выгнула бровь.
– Это связано с забегами голышом по лесу?
– Это закон «не спрашивай, не говори»[42]42
«Не спрашивай, не говори» (англ. Don't ask, don't tell) – разговорное название принятого в 1993 году в США закона, который запрещал служить в Вооружённых силах США гомосексуалам обоих полов, если они не скрывали свою сексуальную ориентацию, а также требовал от командования и сослуживцев не выяснять сведения о сексуальной ориентации военнослужащих. Закон действовал в течение 17 лет, являясь источником политических дебатов и скандалов. 22 декабря 2010 года закон был отменён.
[Закрыть]. И нет. Это связано с тем, чтобы чувствовать себя лучше, это как исцеление. Наша магия буквально износилась. Истерлась, потому что мы так долго жили, работали, сражались. Мы уже не так сильны. Мы уже не так быстро исцеляемся, даже когда обращаемся.
В его тоне было беспокойство, и я поняла, что он на самом деле выглядит напряженным. Коннор, кажется, никогда не возражал исполнять роль принца, имея авторитет престола и не беспокоясь о выполнении обязанностей. Может, он тоже воспринимает это более серьезно.
– Звучит серьезно, – сказала я.
– Так и есть. Поездка необходима, поэтому Стая поедет – и будет готова к сражению.
Я представила себе эшелон оборотней в кожаных куртках и с длинными волосами, развевающимися на ветру. А потом поняла, что он сказал.
– Подожди. К сражению с чем? С асфальтной болезнью и солнечными ожогами?
– Стае нужно провести переговоры с суперами за пределами Чикаго. Необходимо лично разобраться с кое-какими инцидентами. Эти переговоры необходимы, но они будут проходить не с союзниками, а некоторые будут на вражеской территории. – Он указал на Тельму. – Но есть и положительные стороны.
– Тогда позволю тебе вернуться к ней. Спасибо, что уделил время, и удачи с Тельмой.
– Спасибо. Может быть, я ее сегодня вывезу в свет. Пускай у твоих клыкастых людей дух захватит.
Я оглянулась.
– У моих клыкастых людей?
– Вечеринка Дома Кадогана. Я должен там появиться.
– А. Может, посоветуешь своим друзьям обойтись без кожаных шмоток?
– Оборотни буду оборотнями, – ответил он с ухмылкой. – И это официальное мероприятие.
Когда я вышла из здания и вернулась к ожидающему Авто, то поняла, что это, вероятно, самый долгий настоящий разговор, который у меня когда-либо был с Коннорм Киином.
* * *
Вернувшись в отель, я обнаружила, что уже скоро придется переодеваться и готовиться к следующему этапу службы Дюма. Готовиться к вечеринке, и Дому Кадогана.
Но перед этим мне нужен был перерыв. Слишком много сверхъестественных и слишком много магии действовали мне на нервы, ослабляли мою устойчивость против монстра. Моя рука дрожала, когда я нажала на кнопку лифта, и я сжала пальцы в кулак, чтобы люди, с которыми я в нем ехала, не подумали, что я собираюсь напасть.
Я связалась с Сери, чтобы удостовериться, что все идет по расписанию, а потом переоделась в леггинсы и майку и села на пол, чтобы размяться.
Мне потребовалось несколько лет, чтобы отыскать ночные занятия йогой, которые мне понравятся, и это дало мне сосредоточенность, о необходимости которой я даже не знала. Виньяса[43]43
Виньяса – это метод осознанного движения в йоге. Не просто динамическая связка между асанами, а синхронизация каждого движения с дыханием: вдох – одно движение, выдох – другое.
[Закрыть], которая направлена на дыхание и смены одной позы на другую, полностью отвечала моим требованиям. Занятия сделали меня сильнее, более гибкой, и это помогает мне держать себя – и монстра – под контролем.
Все еще лежа на полу, согнувшись так, что мой нос касался коленей, я закрыла глаза и стала ждать, когда мои руки и ноги разогреются, расслабятся.
Внезапно начался стук, подобно барабанному бою, пульсирующая магия несла предупреждение, и я боролась с ней, на моей коже блестел пот, пока я вела борьбу с вторжением. Я начала менять позы, в некоторых мое тело растягивалось, в некоторых сжималось. Когда я меняла одну позу на другую, требовалась плавность, движения были такими же выверенными, как сами позы, поскольку это отличительный признак виньясы.
Спустя час я была вся потная и изможденная. Но мой разум затих, а барабанный бой прекратился.
Пока что.
* * *
После перекуса и душа я восстановилась почти на сто процентов. Я оделась, принарядив себя в стиле вампиров.
Конструктивно я выглядела вполне прилично. Мое платье, найденное в комиссионке Парижа, было цвета изумрудов, косонарезанный шелк от верха с открытыми плечами до подола, ниспадающего на пол, облегал фигуру. Оно было похоже на платье героини детективного романа 1940-х, надетое на модную тусовку, где она достала из своей сумочки маленький пистолет с жемчужной рукояткой.
К платью я надела босоножки с ремешками металлического оттенка, наполовину серебряного, наполовину золотого, и решила завязать волосы в пучок, оставив несколько прядей свободно свисать на лицо.
Мне нравится ощущать их тяжесть на плечах – привычно, и почти как собственная накидка – но это платье заслуживало чего-то большего.
Когда собралась, я взяла свой клатч и ножны катаны, заперла дверь и направилась к номеру Сери. Охранники у двери проверили мое удостоверение, кивнули и впустили внутрь.
Сери стояла в центре комнаты на плоском ящике, а Одетта, стоя на коленях с булавкой во рту, трудилась над подолом платья Сери.
Если мое платье было старомодным американским гламуром, то у Сери французским авангардом. Юбка была длинной и прямой, с разрезом спереди, который доходил до верхней части бедер. Лиф открывал пупок, рукава были сетчатыми и начинались ниже плеч, оставляя их обнаженными. Ее волосы были заплетены в сложную косу вокруг серебряной диадемы, и та же черная сеточка тянулась от нижней части обруча до верхних краев рукавов, заключая ее лицо в странную, коконообразную вуаль. В ушах у нее были капельки бриллиантов, свисающих до плеч, а на глазах был темный дымчатый макияж.
– Лиз! – произнесла она, с воодушевлением сложив руки вместе. – Ты такая утонченная. Что думаешь о моем платье?
– Оно… сногсшибательное, – ответила я и подошла ближе, а потом обошла ее вокруг. Ткань переливалась даже при малейшем движении, поэтому казалось, что Сери задрапирована в звездную ночь.
– Я так рада, что мы выбрали зеленый, – сказала она, выругавшись по-французски, когда Одетта уколола ее булавкой.
– Sois immobile![44]44
Стой неподвижно! (фр.)
[Закрыть] – проговорила Одетта сквозь зубы, а потом вытащила булавку. – Если не будешь двигаться, я тебя не уколю.
– Она – колючая роза, – сказала Сери, облегченно вздохнув, когда Одетта откинулась на пятки, осматривая свою работу.
– Сойдет, – произнесла она.
– Merci[45]45
Спасибо (фр.)
[Закрыть], – ответила Сери, сойдя с помоста, и покрутилась в платье. – Оно прекрасно, не правда ли?
– Так и есть. А вуаль раздражать не будет?
Сери рассмеялась.
– Наряд стоит чуточки раздражения.
– Ты выглядишь очень по-вампирски, – сказала я. – И очень по-французски.
Она улыбнулась.
– Возможно, я найду сильного американского вампира, который научит меня парочке вещей.
– Я бы не стала упоминать об этом при Марион. Ты готова?
– Последние штрихи, – ответила Одетта, поправив вуаль и платье на плечах Сери. Потом она отошла, подбоченилась и осмотрела свое творение.
– Ты готова, – объявила она. И на этом все.
* * *
Если центр Чикаго стал более утонченным, то Гайд-Парк остался почти таким же. Но некоторые из старых домов и особняков отремонтировали и освежили, потому что мир принес новый статус жизни по соседству с вампирами.
Дом Кадогана выглядел так же, как и четыре года назад. Большое, величественное каменное здание с аркой над входной дверью и вдовьей дорожкой, венчающей вершину, расположенный в центре великолепной лужайки, такой большой, что может считаться парком. По периметру идет высокий забор, у ворот новая проходная.
Он был моим домом на протяжении девятнадцати лет. Мне нравилось здание и парк, который его окружал, и я любила родителей и других вампиров Дома, которые стали частью моей сверхъестественной большой семьи. Но, когда уезжала в Париж, я была готова двигаться дальше, и оставление укрепленного Дома было частью этого. Я доказала себе, что могу сделать все сама. И из-за того, что я вернулась, Дом как-то стал казаться меньше.
Папарацци ждали за забором, но было много охранников, чтобы держать их подальше от ворот. Они были расположены на расстоянии в несколько метров друг от друга, и я догадалась, что такая предосторожность повторяется по всему Дому. В отличие от вампиров, у людей при себе были автоматы, а на поясах висели матовые пистолеты.
Наши Авто остановились перед воротами. Охранник в смокинге с планшетом в руке подошел к первому Авто, открыл дверь и проверил их документы, а потом помог Марион выйти на красную ковровую дорожку.
Сери сжала мою руку.
– Дом прекрасен, – сказала она. – Как ты и описывала. – Она наклонилась вперед, чтобы выглянуть в окно на белые фонарики, висевшие подобно лунам над низкими столиками, которые усеивали лужайку. Столы были украшены цветами. Официанты разносили подносы с закусками и бокалы с золотистым шампанским в приятном августовском воздухе, под сияющей нарастающей луной. Даже из машины я слышала гул музыки джаз-бэнда, вероятно, играющего с другой стороны Дома.
Наше Авто остановилось на месте, освобожденном машиной Марион, и охранник с планшетом подошел к нам.
– Имя? – спросил он, одарив меня приятной улыбкой.
– Элиза Салливан, Серафина и гости.
Охранник посмотрел в планшет, но его голова довольно быстро взметнулась вверх.
– Да, я их ребенок, – произнесла я с улыбкой. – Мы приехали на вечеринку.
– Разумеется, – ответил он и отошел в сторону, предложив руку, когда я вышла из машины на тротуар. Музыка стала громче, а воздух наполняли запахи вина, еды и парфюма.
Когда мы вышли из машины – восемь вампиров в разнообразных торжественных нарядах – он отступил в сторону и жестом указал на тротуар.
– Приятного вечера.
– Спасибо.
Начали щелкать затворы, экраны направили в нашу сторону, когда папарацци уловили запах крови, и они сосредоточились на Сери. Казалось, Сери обладает удивительной способностью игнорировать их, представляя идеально правильный угол для их камер, с выражением беззаботности на лице, будто игнорируя их внимание. Она тоже поправила платье, задействуя плечи, бедра и ноги, чтобы продемонстрировать его необыкновенные углы, прежде чем продефилировала к воротам. Одетта плелась за ней. Когда Сери подошла ко мне, в ее глазах был недвусмысленный блеск.
– Есть время для политики, – произнесла она, – и есть время для красоты.
Я кивнула, игнорируя учащение биения своего сердца, магическое предвкушение, которое скользило у меня под кожей. Еще есть время для противоборства. У меня появилось ощущение, что оно придет скорее раньше, чем позже.
* * *
Париж прекрасен, и Дом Дюма великолепен. Но невозможно не отметить притягательность Дома Кадогана поздним летом, когда на деревьях еще много листвы, в воздухе пахнет дымом и мясом, а лужайку освещают факелы. Лужайка Дома просто огромная, большая как парк, с пешеходными тропинками, участками деревьев и скамейками, расположенными так, чтобы любоваться видами. Вампиры из более чем дюжины стран наслаждались благоухающим воздухом, прогуливаясь по мягкой траве с бокалами шампанского в руках, пока воздух наполнял джаз, сопровождаемый дурманящим ароматом августовских цветов.
– Первым делом, – произнесла Сери, – нужно выпить. – Она оглядела лужайку. – Ага! – промолвила она и указала на официанта с серебряным подносом. Но когда она двинулась в его сторону, и я покорно пошла за ней, она остановилась и подняла руку.
– Элиза, ты мне дорога, и хоть я и рада твоей компании сегодняшним вечером, это первый раз за много лет, когда ты дома. – Она положила руку мне плечо. – Ты должна воспользоваться этой возможностью, чтобы повидаться с друзьями и семьей. Я уверена, что они по тебе скучали.
– Я работаю, – напомнила я ей. – Я твоя сопровождающая.
– Со мной будет Одетта. – Она огляделась вокруг. – Кроме того, мы дома у твоих родителей, окружены союзниками и охраной. Переговоры прошли без причинения вреда, если не считать перебор с драматичностью, которую я не оценила, и нет оснований полагать, что сегодня что-то случится. Даже если что-то и произойдет, то тут много тех, кто сможет помочь. – Она сжала мое плечо. – Нет необходимости беспокоиться.
– Ты уверена? – Я не возражала против хорошей вечеринки, но не хотела уклоняться от своих обязанностей.
– Уверена. Я поговорила с Марион, и мы договорились, что ты сможешь увидеться со своими близкими.
– Хорошо, – произнесла я, подумав, что смогу все совмещать. Я смогу наслаждаться вечеринкой, но приглядывать за Сери и Марион на случай, если потребуется мое вмешательство. И она права: охранники и вампиры здесь более чем способные.
– В таком случае, увидимся позже.
И я двинулась в сторону Дома Кадогана, чтобы снова встретиться с монстром.
