Текст книги "Дикий голод (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
– Бургер был хорош, – сказала Лулу, когда Коннор присоединился к нам на парковке.
– Они хорошо готовят, – ответил он, а потом посмотрел на меня.
«Пора поступить правильно», – сказала я себе, – «даже если это немного уязвляет».
– Я не стану признавать, что ты был нам нужен, но спасибо за помощь. Ситуация становилась… опасной.
– Пожалуйста, – ответил он.
Я кивнула, чувствуя, что нужно сказать что-то еще, но не совсем уверенная, что именно.
– Лиз отойдет на минутку, – сказал он и отошел на несколько метров, под его ногами хрустел гравий. Видимо, я должна была послушно последовать за ним. Что в конце концов я и сделала.
Лулу наблюдала за нами, приподняв брови, но пошла к машине и залезла внутрь.
– Спасибо, что не распсиховался из-за Лулу. По поводу расставания.
Его лицо выражало изумление, но в глазах была легкая обида.
– А что, по-твоему, я должен был ей сказать?
– Не знаю. Суть в том, чего ты не сказал.
– Мне нравится Лулу, – произнес он. – Она как младшая сестра, которую я никогда не хотел.
– Что ж, спасибо. Я все еще не привыкла к повзрослевшему Коннору.
– Да ты шутница.
– Благодарю.
С его лица сошли все эмоции.
– Я не об этом хотел с тобой поговорить.
«Я так и думала». И приготовилась к разговору, которого не хотела.
– Это причиняет тебе боль?
Я моргнула. «Я не это ожидала от него услышать».
– Нет. Все в порядке, и я с этим справляюсь.
– Правда? Потому что ты ведешь себя не так, будто справляешься с этим. Если бы справлялась, ты бы это не скрывала.
Я оглянулась на Лулу. Она достала свой экран и прилагала все усилия, чтобы смотреть куда угодно, но только не на нас.
– Я справляюсь, – повторила я, каждое слово было битвой, которую я изо всех сил пыталась выиграть. Я отвернулась, но он схватил меня за руку.
– Я так не думаю, – сказал он, пробежавшись глазами по моему лицу. – Даже я вижу, что ты ходишь по очень опасному краю.
Я лишь отвела взгляд.
– Попытки игнорировать это, закапывать поглубже, тебе не помогут. Не в долгосрочной перспективе. Но, возможно, ты сможешь научиться это контролировать.
От гнева у меня начала зудеть кожа. Я знала, что он пытается помочь, но мой гнев ничуть не уменьшился от его любезного совета. Я жила с монстром, сражалась с монстром с тех пор, как повзрослела достаточно, чтобы узнавать его голос. Понимать, что я не просто зла или психически больна, а… одержима.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
Его глаза потемнели, и он сделал шаг вперед.
– Я как никто другой понимаю, Элиза. Я видел, что это может с тобой сделать.
Вспыхнуло воспоминание, острое, как кинжал, и я практически почувствовала запах крови в воздухе.
– Он сеет через меня разрушения. Боль.
– Это относится ко всем видам силы. Ей просто нужно уметь управлять. Слушай, – произнес он, его голос смягчился, – если ты не хочешь этого делать, возможно, есть способ отделить его. Кто-то, кто сможет при помощи магии его вытащить.
«Этот кто-то мертв». Сорша – та, кто создал Эгрегора – убита ее собственным созданием.
– Я не нуждаюсь в советах, и не собираюсь извиняться за то, кто я есть. – «Не тогда, когда это не моя вина».
Его глаза стали холодными, челюсть сжалась от разочарования.
– Никто не просил тебя извиняться. И нет никаких сомнений в том, кто ты. Ты упрямая, храбрая и временами чертовски ошеломительная. И отказываться не в твоем стиле.
Гнев перешел на новый уровень.
– Я ни от чего не отказываюсь, за исключением этого разговора. Но в следующий раз, когда мне понадобится совет по магии, я обязательно тебе позвоню.
Я пошла обратно к машине, оставив его стоять там.
* * *
– Ты в порядке? – спросила Лулу, когда я забралась в ее машину. – Это было похоже на довольно горячий спор.
– Просто разошлись во мнениях.
В машине стояла тишина, пока она осматривала меня, оценивая.
– И это все, что ты скажешь?
– Ага.
– Тогда ладно. Пристегнись, цветочек, мы отчаливаем.
– Можешь отвезти меня в отель? Мне нужно увидеться с Сери.
– Не вопрос.
Мы были уже на полпути, когда запиликал мой экран, сигнализируя о входящем сообщении.
Я вытащила его и увидела номер Сери.
– Привет, Сери. Что такое?
– Мы уезжаем, Лиз.
– В смысле, уезжаете?
– Мы едем в аэропорт. Сегодня же покидаем Чикаго.
– Кто это мы?
– Делегаты из Франции.
Я была в шоке. «Если делегаты уезжают, придет конец переговорам и шансу на мир». И я не знала, что будет со мной.
– Сери, вы не можете уехать. Не сейчас. Если мы хотим мира, то должны продолжать над этим работать. Мы не можем просто уехать. Вероятно, это именно то, чего они хотят – сорвать переговоры. Мы не можем сдаться, даже если это опасно.
– Лиз, тут не обрести мир. Но дома есть дела, которыми нужно заняться.
«Мне нужно что-то сделать, хотя я понятия не имею, что. Потому что даже если я хочу, чтобы она ошибалась, я понимаю ее страх. Мне нужно верить, что она неправа, что всегда есть шанс на то, что вампиры Европы смогут отказаться от своей меркантильности и подумать о будущем».
– Просто подожди, Сери. Ладно? Дождись меня в аэропорту. – «Не знаю, что буду делать в аэропорту, как заставлю их передумать. Но мне нужно попытаться».
На мгновение воцарилась тишина, а потом:
– Я задержу их настолько, насколько смогу, Лиз. Но мне нужно идти.
Звонок завершился, и я мгновение пялилась на экран, мой разум лихорадочно работал, а эмоции скакали. Потом я посмотрела на Лулу.
– Мне нужна услуга.
* * *
Пятнадцать минут спустя Лулу, визжа шинами, остановилась у частного терминала. Я вылезла из машины, немного шокированная тем, что мы не разбились по дороге, и побежала внутрь.
Было уже поздно, и в здании было пусто. Самолет ждал снаружи. Сери и Одетта, единственные вампиры в поле зрения, поднимались по лестнице.
– Мэм? – спросила работница за стойкой регистрации, когда я пронеслась мимо нее к двери, а потом выбежала наружу, в шлейф тепла и ветра. – Мэм! – крикнула она, и я услышала, как скрипнул ее стул, когда за мной захлопнулась дверь.
Я побежала к самолету.
– Сери!
Она обернулась, на плечи у нее была накинута шаль, на ногах кожаные леггинсы и черные туфли на шпильках. Волосы были завязаны на затылке темной лентой, ее длинные концы развевались на ветру.
– Attends[59]59
Постой (фр.)
[Закрыть], – произнесла она и протянула свою сумку Одетте, а потом спустилась на взлетную полосу.
– Марион и Виктор считают, что лучше вернуться, – сказала она. – Французские делегаты провели голосование, и мы должны следовать их решению.
– Сери, я знаю, что это тяжело для всех. Но если вы уедете, другие делегаты последуют за вами. Весь саммит полетит к черту, и смерть Томаса будет напрасной. – Я посмотрела на открытую дверь. – Мне нужно было раньше все рассказать Марион, но это была долгая ночь, и мне не выпало шанса. Я могу поговорить с ней, объяснить, что происходит, какие, по моему мнению, будут следующие шаги…
Сери наклонилась поближе, чтобы посмотреть на мое лицо.
– Ты ранена!
– Со мной все в порядке. Ничего страшного. Это… там… – «Как я должна ей сказать, что произошло именно то, чего она так боялась – еще больше насилия?»
– Расхождение во мнениях, – решила сказать я. – И мы приближаемся к разгадке того, что происходит. Мы провели расследование и собрали доказательства. Райли этого не делал.
Она выглядела удивленной.
– У вас есть другой подозреваемый?
«У меня есть видео с фейри, который выглядит практически как любой другой фейри».
– Не совсем, – ответила я. – Но мы над этим работаем. Просто… поговори с Марион и попроси ее дать мне еще немного времени, чтобы у процесса был еще один шанс. Я осталась в Париже, – напомнила я ей. – Даже когда там царил террор, я осталась. Потому что хотела помочь.
Впервые в ее глазах я увидела вину.
– Мне жаль. Ты смелее меня, Элиза. Видимо, ты смелее всех нас.
Я уронила руку и изумленно посмотрела на нее.
– А что насчет меня?
«Они не просто покидают Чикаго; они оставляют меня здесь. Я – сопровождающая, вампирша, которая должна сопровождать их здесь и в целости доставить обратно. Но они не предупредили меня, не дали времени собраться, не купили билет. Я точно не знаю, что это означает для моей службы, моего пребывания в Доме Дюма. Но это определенно не означает ничего хорошего».
На этот раз улыбка Сери выглядела натянутой.
– Разумеется, ты последуешь за нами, когда будешь готова. – Потом она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Увидимся в Париже, Элиза. Береги себя.
– Серафина! – Один из помощников Марион, худощавый мужчина в темном костюме, высунулся из двери и помахал рукой. – Allons-y[60]60
Пойдем (фр.)
[Закрыть]!
С виноватой улыбкой она быстро шагнула к самолету, помахала рукой, сделав первый шаг, а потом поднялась по лестнице.
* * *
Я заставила себя вернуться внутрь, пройти по терминалу и вернуться в машину Лулу.
– Плохие новости?
– Они уезжают. Возвращаются в Париж. Вся французская делегация.
– Разве ты прилетела сюда не вместе с ней?
– С ней.
– И они возвращаются домой без тебя?
– Да.
– И… что ты об этом думаешь?
– Я не совсем уверена. Ты смелее меня, – пробормотала я, довольно неплохо имитируя акцент Сери.
– Она так сказала?
– Она так сказала.
Лулу заправила волосы за ухо.
– Будет неправильно, если я скажу, что в этом есть что-то циничное? Как будто она использует это в качестве оправдания. «О, ты просто смелее меня».
– Сери – хороший человек, – произнесла я, но была согласна с тем, что сказала Лулу. И я подумала о тонкой грани Коннора. – А как понять, что ты перешагнула тонкую грань между храбростью и безрассудством?
– Когда ты можешь превращаться в волка?
Я откинула голову на сиденье и закрыла глаза.
– Они сорвут переговоры. Если они уедут, мы не сможем снова собрать всех вместе. Мы ни за что не сможем добиться мира в Европе. – «Прямо сейчас кажется, что даже мир в Чикаго находится под угрозой».
«Поэтому это так важно для меня? Потому что мои родители укоренили здесь мир?»
– Я почти уверена, что переговоры уже сорваны.
Я открыла глаза и одарила ее пронзительным взглядом.
– Ты же знаешь, что это правда, Лиз. Убийство определенно не подогревает интерес к миру. И теперь вопрос состоит не в том, как возобновить переговоры. А выяснить, кто в первую очередь хотел их сорвать. Кто хотел разрушить то, что мы имеем? Изменить баланс сил?
Я была зла и готова спорить со всем, что она скажет. Но она была абсолютно права. Сопровождение французских делегатов больше не моя работа.
Она состоит в том, чтобы выяснить, кто отправил французских делегатов домой.
* * *
Двадцать минут спустя мы остановились перед «Портман Гранд».
Снаружи ждала группа папарацци, их взгляды были алчными. Они ждали, чтобы расспросить меня об убийстве, о провале мирных переговоров и, в зависимости от того, как долго они здесь пробыли, о том, что французские делегаты забрали свой багаж и сбежали.
Я втянула воздух и положила руку на дверь машины.
– Я смелая, – пробормотала я, но Лулу резко отъехала от обочины, прежде чем я успела выйти.
– Нет, – произнесла она, разворачиваясь. – Не могу этого сделать.
– Не можешь сделать чего? Куда ты едешь? – Я посмотрела в боковое зеркало, наблюдая за тем, как позади меня исчезает возможность принять горячий душ и осушить мини-бар.
– Я увожу тебя подальше от отеля и всех этих кровососущих репортеров – без обид. Ты останешься со мной.
– Останусь с тобой?
– В лофте. Там есть вторая спальня. Ну, вообще-то это склад. И он маленький. И Элеонора Аквитанская могла помочиться на какие-нибудь вещи. То есть, я проверяю там все и запираю дверь, но, думаю, она делает это назло. – Она отмахнулась. – Я уверена, что все в порядке. Мы просто проветрим его.
Я сравнила кошачью мочу с возвращением в Дом Кадогана и близкое соседство с мечом моей матери.
– Вообще-то, это было бы замечательно.
– Хорошо. Потому что транспортное движение – просто жуть. Предполагалось, что Авто устранят этот кошмар, – сказала она, ложась на руль.
– А что с моими вещами? Багажом?
– Ты можешь забрать их завтра, когда репортеры уползут обратно в свои ямы. А сегодня можешь взять что-нибудь у меня.
– Я тебя не заслуживаю, – сказала я, восхищаясь тем, насколько она щедра, особенно после того, как меня бросили вампиры. Возможно, во второй раз на этой неделе.
Она с полуулыбкой поправила зеркало заднего вида.
– Я бы сказала, что мы, пожалуй, заслуживаем друг друга.
* * *
На этот раз я постаралась проявить должное уважение, как только вошла в парадную дверь.
– Привет, Элеонора Аквитанская.
Она лишь моргнула и уставилась на меня. И по большей части выглядела неодобрительно.
– Думаю, я ей не нравлюсь.
– Вероятно, да, – ответила Лулу. – Но ей на самом деле никто не нравится. Я тут потому, что она это позволяет, и мы обе это принимаем. – Она протянула руку и почесала кошку между ушей. Кошка наклонилась к ее руке и издала странный лающий звук, когда Лулу снова встала.
– Она лает.
– Она разговаривает, – поправила Лулу. – С ее собственным акцентом.
Словно обидевшись на комментарий, Элеонора Аквитанская ускакала прочь, махая хвостом.
– Где ты ее взяла?
Лулу вошла в лофт, сняла куртку и бросила ее на табурет у кухонного острова.
– Клянусь Богом, однажды вечером она сидела у моей двери, просто уставившись на нее. У нее не было ни бирки, ни ошейника, ни чипа. Лишь два килограмма высокомерия и ожидания.
Я приподняла брови.
– Черная кошка просто случайно появляется у двери дочери двух знаменитых колдунов?
– Тогда она была еще котенком, – сказала Лулу. – И она просто кошка. Она не замаскированная колдунья, или фамильяр, или оборотень, или еще кто. Хотя она особенная. Не дает мне расслабиться. Однажды я купила ей дешевую игрушку с кошачьей мятой, и она это поняла. Оставила мертвую мышь на кухонном столе. Когда я проснулась и пошла делать кофе, обнаружила, что она сидит перед ней, словно бросая мне вызов, осмелюсь ли я ее убрать.
– Может, это был подарок?
– Она зашипела, когда я к ней прикоснулась. Мне пришлось дождаться, когда она выйдет из комнаты, чтобы ее выкинуть.
– Должно быть, она просто злая.
– О, она определенно злая. – Теперь она широко улыбалась. – Вот почему я уважаю ее личное пространство.
– Сколько нужно личного пространства кошке?
– Ты бы удивилась. – Она зевнула, вытянула руки над головой, а потом повертелась из стороны в сторону. – Адская ночка, Салливан.
– Ага.
– Сегодня бессонница не будет проблемой. Пойдем посмотрим.
– На зассанную кошкой комнату?
– На зассанную кошкой комнату.
Мы прошли мимо спальни и поразительно большой ванной комнаты и подошли к закрытой двери в задней части лофта, самой дальней от окон. «Пока неплохо».
Она открыла дверь и включила свет.
– Та-да, – неубедительно произнесла она.
Это была приличного размера комната, примерно три на четыре метра. Но она была похожа на сцену из фильма ужасов, прямо перед тем, как дела пошли плохо. Там был керамический клоун высотой полтора метра и безголовый мужской манекен в кружевном нижнем белье. Лулу дополнила эту коллекцию чучелом какого-то грызуна-альбиноса и длинной доской, прошитой десятком ржавых гвоздей.
Но тумбочка и книжная полка были нормальными.
– На барахолках можно много чего найти для арт-проектов, – сказала она, оттаскивая клоуна к задней стене. Потом она уперла руки в бока и осмотрелась. – Тут хотя бы не пахнет кошачьей мочой.
– Ага, не пахнет. – Но я с опаской разглядывала манекен.
– Его зовут Стив.
– Где ты предлагаешь мне спать? И это не сарказм.
Она откатила манекен в сторону. Колесики издали такой ржавый скрежет, что, наверное, оценил бы и Элай Рот[61]61
Элай Рафаэль Рот (англ. Eli Raphael Roth – Илай Рафаэл Рот; род. 18 апреля 1972, Ньютон, Массачусетс) – американский кинорежиссёр, продюсер, сценарист и актёр. Рот известен как человек, вернувший фильмы с рейтингом R, в то время как студии сконцентрировали внимание на фильмах категории PG-13.
[Закрыть]. Потом она опустила панель из деревянных поддонов, которая висела на боковой стене. Я думала, что это предмет искусства, но она опустилась на пол, превращаясь в искусно сделанную кровать.
– Складная кровать, – произнесла я. – Как удобно.
– Несколько месяцев у меня была соседка по комнате. Но не сложилось.
– Что с ней было не так?
– Она… чересчур жизнерадостная. Я не против посмеяться, ценю качественный сарказм. Но она думает, что мир – счастливое и прекрасное место.
– А ты знаешь, что это не так?
– Есть восхитительные части мира, а есть убогие. Я не выношу оптимизма.
Я указала вниз.
– Это постельное белье со Снупи[62]62
Снупи (англ. Snoopy – любопытный) – вымышленный пёс породы бигль, популярный персонаж серии комиксов Peanuts, созданный художником Чарльзом М. Шульцом и впервые появившийся в комиксе 4 октября 1950 года. В России комиксы о Снупи издавались в детском еженедельнике «Классный журнал».
[Закрыть].
– Снупи реалист. Я отношусь к нему с большим уважением. А вот Вудсток[63]63
Вудсток – персонаж мультфильма «Снупи и мелочь пузатая в кино».
[Закрыть] мудак.
На это у меня не нашлось ответа.
– Ты по-прежнему спишь в футболке? – спросила она.
– Ага.
Она махнула мне, чтобы я шла за ней, и мы пошли в другую спальню. В отличие от остального пространства, она была почти бесцветной. Стены бледно-серые, низкая кровать с белым покрывалом с бледно-серыми крапинками. На прикроватной тумбочке у нее стояли будильник и стакан с водой, и лежал журнал. Единственное, что висело на стене – это большая картина с женщинами с аппетитными формами, что, как я поняла, является ее фирменным стилем, на этот раз в белых, черных и серых оттенках.
– Тут совершенно другой вид, – сказала я.
– Мне нужно, чтобы было тихо, когда я сплю, и шумно, когда бодрствую. – Она обошла кровать к серому комоду и выдвинула один ящик.
Из ящика она вытащила ярко-розовую футболку «Великолепная Миля»[64]64
Великолепная миля (Magnificent Mile) – одна из самых знаменитых торговых улиц в мире, расположенная на участке Мичиган Авеню к северу от реки Чикаго. На Великолепной миле находятся множество магазинов, торговых центров, ресторанов, отелей и достопримечательностей Чикаго. Улицу окружают огромные небоскребы и примечательные здания.
[Закрыть] и бросила ее мне. На ней все еще были бирки.
– Еще не успела ее поносить? – спросила я, держа футболку за маленькую пластиковую петельку.
Она пожала плечами.
– По-моему, она была в подарочном пакете от какой-то сделки, про которую говорила моя мама.
Я подошла к картине. Вблизи я увидела текстуры в краске. Узкие полоски мазков кисти. Какую-то пластиковую сетку, вкрапленную в акрил. Крошечные шипы, которые мне очень захотелось потрогать кончиком пальца. Но я понимала, что нельзя оставлять следы от пальцев на ее работе.
– Мне нравится наслоение тут, – сказала я. – Ты действительно хороша.
– Я… целеустремленная, – ответила она. – Думаю, иногда это важнее всего. Каждый день, понемногу. Ты либо делаешь работу, либо нет. Внешние факторы не имеют значения. – Она зевнула. – Драка изнурила меня. Я просто валюсь с ног. Завтра я буду тут. Мне нужно закончить заказ, прежде чем вернусь к стенной росписи. Он для филиала Чикагской Публичной Библиотеки в Нир-Норте.
– Ты знаменита.
– Совсем не так, как я себе представляла, – угрюмо произнесла она. – В любом случае, я буду тут.
Я кивнула.
– Я, наверное, завтра поеду в Кадоган. Расскажу им о французских Домах, если они еще не в курсе, и узнаю, появилась ли у них новая информация.
– И ты готова сделать это в одиночку?
– Ты в любое время можешь быть моей подельницей. Но я справлюсь. Тебе нужно закончить картину.
Кажется, она испытала облегчение.
– Если что-нибудь узнаешь, дай мне знать.
– Обязательно. – Я подошла к двери, Элеонора Аквитанская переместилась в спальню, когда я направилась в коридор. – Я очень это ценю, Лулу.
– Еще бы, черт возьми.
Глава 16
Во сне меня не убили. Не уверена, что Стив не перемещался ночью – «он повернулся к кровати?» – но он не вытолкал меня в лофт навстречу солнцу, поэтому я не стала жаловаться.
Я оделась и обнаружила, что Лулу лежит на кровати в позе звезды, ее волосы раскинулись подобно темному ореолу. Я подумывала ее разбудить, но решила, что пусть она отдохнет побольше. Она храбро сражалась.
Кроме того, там была ее охранница. Элеонора Аквитанская подозрительно смотрела на меня с края кровати.
– Нам не обязательно дружить, – прошептала я. – Достаточно и того, что ты ее подруга.
Взмахнув хвостом, она закрыла глаза.
Я предположила, что получила все время и внимание, которые она была готова уделить.
* * *
До отеля я взяла Авто, выскочила за полквартала до входа и проскользнула в вестибюль, прежде чем папарацци поняли, кто я такая. Я приняла душ и переоделась, натянув зеленую футболку с V-образным вырезом, облегающие джинсы и ботинки, и снова упаковала свой единственный чемодан. Спустя двадцать минут я сидела уже в другом Авто, направляясь в Дом Кадогана.
Я правильно поступила, попросив моих родителей и Тео встретиться со мной в Доме, чтобы обсудить то, что произошло накануне, что мы узнали, и почему я вторглась в дело Омбудсмена.
«С какой стороны не посмотри, это будет скверно». Я пораньше уехала из отеля, надеясь, что смогу провести какое-то время с родителями, чтобы рассказать им свою теорию. Они сильно разозлились из-за визита фейри. Сообщив им, что я не считаю себя Послушником Кадогана, я ничем себе не помогу.
– Деваться некуда, – пробормотала я, пытаясь успокоить себя.
– Пожалуйста, повторите команду, – сказало Авто чопорным женским голосом, который вышел чем-то средним между подбадривающим и повелительным.
– Я не давала команду. Я вслух выражала эмоции.
– Повысить чувствительность движения[65]65
Авто приняло слово «эмоция» (emotion) за «движение» (motion).
[Закрыть]?
– Нет. Не надо повышать чувствительность движения. – Я даже не знаю, что это такое, но оказалось, что не все Авто произведены одинаковыми. – Продолжай движение, пожалуйста.
– Продолжаю движение.
Я подумывала поаплодировать ей, но не хотела рисковать.
* * *
В Доме было тихо. В фойе и передней гостиной были вампиры, они шептались, когда я проходила мимо. Они улыбались или кивали, но ничего не говорили.
Я почувствовала Эгрегора, когда приблизилась к кабинету папы, и знала, что меч мамы там. Монстр взывал к нему, пытаясь пробиться через меня, чтобы приблизиться к содержащейся в нем магии.
Когда я вошла в дверь, пульсация силы была такой громкой, что заглушала мое сердцебиение.
«Это не имеет значения», – сказала я себе. – «Это не может иметь значения».
Моя мама наклонилась над столом для совещаний и раскладывала бумаги, сбоку поверх джинсов у нее висела катана, а также был надет черный топ. Папа сидел за своим столом, как всегда в костюме.
– Привет, – произнесла она, выпрямляясь. Слово отразилось эхом за пульсацией магии, и я заставила себя сосредоточиться на протяжном гуле силы моих родителей, испускаемой в помещение, которая была светлее и ярче, чем сила меча.
Монстра это не заинтересовало, поэтому он отступил. Пока что.
– Я как раз просматривала предложенные обновления для системы безопасности, – сказала она, но ее улыбка исчезла, когда она прищурилась, глядя на мое лицо. – Что произошло? – Она шагнула ко мне, в ее глазах была сталь. Она не только моя мама, но и Страж Дома Кадогана.
Папа нахмурился и обошел стол.
– Что случилось с твоим лицом?
– С моим лицом?
Подойдя ко мне, он провел пальцами по моей щеке.
«Черт. Синяк не полностью исчез, а я совершенно о нем забыла».
– Мы до этого еще дойдем.
Он выгнул бровь.
– Неужели?
С порога раздался стук. В дверях стоял Тео, за ним был Юен. На Юене был темный костюм; на Тео джинсы и приталенная рубашка на пуговицах в бледно-голубую полоску.
Я одарила Тео жестким взглядом. Предполагалось, что он приедет один, а потом отчитается перед Омбудсменом и избавит меня от необходимости общаться с ним напрямую.
И я все еще не проинформировала моего отца. Я открыла было рот, чтобы попросить их дать нам минутку, но Юен прошествовал внутрь с яростью, отпечатанной на лице.
– В офис Омбудсмена звонил Руадан, – сказал он, сердито глядя на моего папу. – Жаловался, что к ним заезжала Элиза, напала на них и спровоцировала насилие среди фейри.
Моей первой реакцией был гнев на ложь, но взгляд моего отца – холодный и ледяной – заставил меня замолчать. И секунды, которые проходили, пока он смотрел на меня, казалось, длились целую вечность.
– Ты выжила из ума? – Его слова были холодными и резкими, как и его взгляд. Я не в первый раз его разозлила и, наверное, не в последний. Но даже в двадцать три меня это задевает.
Потом в комнату вошел Габриэль, позади него был Коннор.
– И к ней присоединился Коннор Киин, – произнес Юен.
– Полагаю, мы пришли как раз вовремя, – сказал Габриэль, но папа не отводил от меня взгляда.
– Мы не нападали на фейри, – проговорила я. – Мы с Лулу пришли в замок, чтобы с ними поговорить – просто поговорить. – Я указала на исчезающий синяк у меня на лице. – Они заняли другую позицию.
– Зачем тебе понадобилось разговаривать с фейри? – Глаза моей мамы посеребрились от эмоций.
– Из-за этого. – Я достала носовой платок с брошкой и протянула их папе. Его глаза расширились.
– Работа фейри?
«Конечно, он это понял», – подумала я с сожалением, жалея, что не показала сначала ему.
– Как оказалось, – ответила я, затем достала свой экран и показала ему снимок, который я сохранила вчера. – На приеме она была на фейри. Я нашла ее рядом с патио после нашего вчерашнего разговора.
Выражение папиного лица не изменилось, когда он убрал носовой платок, протянув брошку Юену. Но лицо моей мамы стало задумчивым.
– Ты осматривала место преступления.
– Страж, – предупредил мой отец, вероятно, обнаружив намек на одобрение в ее голосе.
– Да, – ответила я, глядя на него. – Я нашла ее, и мы отыскали на видео фейри, на котором она была.
– И почему ты об этом не сообщила?
– Я не знала, имеет ли она какое-нибудь отношение к убийству. Он мог быть на вечеринке в качестве гостя, и она просто случайно упала. Мы хотели сначала узнать, как так получилось. – Я взглянула на Юена. – Особенно, если офис Омбудсмена уже считает виновным Райли.
– Мы решили спросить их об этом, – продолжила я. – Поэтому поехали туда. И они были… не слишком любезны.
Мама фыркнула, а потом прикрыла рот от сердитого взгляда папы.
– Прости. Это неуместно. Просто… такое высказывание как раз в стиле Салливана.
Сердитый взгляд углубился.
– Страж.
– И это тоже, – проговорила она и попыталась сделать серьезное лицо.
– Они на вас напали, – сказал папа, снова глядя на меня.
– Ага. Мы не видели Клаудию, но там был Руадан.
– Что спровоцировало насилие? – спросил Юен.
– Они социопаты? – сухо произнес Коннор.
– Сначала все было нормально, – сказала я. – Руадан, казалось, заинтересовался тем, что мы там. Но мы спросили о Томасе, нет ли у них какой-нибудь информации о его смерти. Дальше ситуация ухудшилась. Я спросила о брошке, и они напали.
– Они напали на вас? – спросил Юен.
– Они сделали первый шаг. Мы с Лулу защищались.
– С Лулу? – спросила моя мама.
– Вакидзаси, – произнесла я. – Катчер ее обучил.
– Кто бы сомневался. – Я поняла, что она хочет спросить больше – вероятно, о ее навыках, танце сражения, и как я справилась. Но ей удалось удержать язык за зубами.
– Мы боролись, – сказала я. – И мы были в меньшинстве. А потом появился Коннор.
– Вот так совпадение, – произнесла мама, глядя на него.
– Оказался в нужном месте в нужное время, – ответил Коннор.
Мама, кажется, в этом засомневалась, но не стала возражать.
– Вас могли убить.
Я посмотрела на папу.
– Со мной все нормально. Но Райли в клетке.
– Вам дали четкие указания не вмешиваться в это расследование.
Мы все посмотрели на Юена. Гнев или разочарование, которые он, по-видимому, сдерживал, перелились через край. Я считала его спокойным и собранным, по крайней мере, по сравнению с Дирборном. Но сейчас в его глазах не было спокойствия.
– Мы не вмешивались в ваше расследование, – сказала я. – Вы не рассматривали фейри, потому что уже решили, что виновен Райли. Мы нашли нового подозреваемого.
Юен шагнул вперед.
– Это не относится к делу. Вы нарушили договор Кадогана с городом. Мы определим размер финансового и юридического взыскания.
«Черт возьми. Нет никакого способа сейчас этого избежать, нет времени подготовить папу».
– Этот договор на меня не распространяется.
– Как на члена Дома Кадогана…
– Я не являюсь членом Дома Кадогана, – перебила я его и, собравшись с духом, заставила себя посмотреть на отца. – Я дочь его Мастера, но не Послушница. Я никогда не проходила Посвящение или Коммендацию. Я не являюсь членом какого-либо конкретного Дома. Это делает меня Бродягой. А на Бродяг договор не распространяется.
В помещении воцарилась полнейшая тишина. А выражение лица моего отца стало абсолютно пустым. И немного потерянным. Мое сердце тревожно сжалось.
Габриэль подошел к Юену и положил руку ему на плечо.
– Я собираюсь выпить кофе, а ты пойдешь со мной. – Он чуть ли не вытолкал Юена из комнаты. Коннор и Тео последовал за ними, Коннор в знак поддержки кивнул мне через плечо.
Они закрыли дверь и оставили нас в тишине.
Прошла целая минута, прежде чем папа заговорил.
– Ты такой же член этого Дом, как и все, кто когда-либо был или будет, – сказал он. И я ясно увидела боль в его глазах.
– Прости, – проговорила я. – Я хотела с тобой об этом поговорить до того, как что-нибудь скажу, но не было времени. Дома Кадогана – моя семья, – сказала я, желая шагнуть к нему, но неуверенная, стоит ли это делать. – Так было всегда. Я никогда не чувствовала себя чужой. – Это было бы невозможно в Доме, который по сути принял меня, как своего талисмана.
– Но ты не проходила Коммендацию, – сказал он. – Не официально. И ты считаешь себя Бродягой.
– Я никем себя не считаю, – ответила я, не осознавая этого, пока слова не вырвались из моего рта. «Может, именно поэтому я чувствую такое сильное родство с Домом Дюма. Потому что у меня нет такой связи с Кадоганом, по крайней мере, не такой, какая есть у моих родителей. И, может быть, это одна из причин, почему отъезд Сери и Марион причинил такую боль. Потому что Дюма был моим Домом не меньше, чем любой другой. Но когда пришло время бежать, они оставили меня здесь».
– Не уверен, что согласен с твоим доводом, – произнес папа. – Но нет никакого прецедента, который помог бы в этой ситуации. Ты первый ребенок. Канону нечего предложить. – Канон – это свод вампирских законов. – Но если ты права, – продолжил он, – то прости. Мне очень жаль, что мы не додумались сделать все официально.
Теперь его голос стал более холодным, контролируемым так, как это может делать только Мастер с опытом. Он стоял в стороне от нас, а мама с беспокойством смотрела на нас, стараясь не принимать ничью сторону.
– Я не чувствовала себя чужой, – снова сказала я. Это единственное, что я могла сказать. – И конкретно в этой ситуации это удобно.
Папа кивнул.
– Скажешь им, что мы закончили, ладно? И готовы обсудить все остальное.
Я кивнула, зная, что меня отстранили. И с холодным комом в животе оставила родителей одних.
* * *
– Она права, – сказал мой отец, когда остальные вернулись в комнату. Тео пришел с кофе и предложил стаканчик мне. Но мой аппетит – даже к кофеину – пропал. Коннор осторожно наблюдал за мной, словно пытаясь определить, как прошел разговор. Я не смотрела ему в глаза; я не была готова погрузиться в эти чувства.
– Она не была Посвящена в Дом и не проходила Коммендацию, а Канон не предусматривает членство, основанное исключительно на генетических или семейных узах.
– Это формальность, – ответил Юен.
– Нет, – возразил папа, – это договор. Если вы хотите обеспечить соблюдение сделки, где так тщательно были обговорены условия, тогда вы должны придерживаться этих условий.
Мне показалось, что в глазах Юена я увидела признательность.
– Это не ты Юен, – продолжил мой отец, теперь его голос звучал мягче. – Я уверен, что Дирборн зол, но ты ведь соображаешь, что к чему.
