Текст книги "Грета и потерянная армия (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Лица ее родителей лишь стали ещё бледнее, если это было возможно. Грета ненавидела тот факт, что вернувшись домой, она, казалось, причиняла им больше страданий и неприятностей, чем когда считалась пропавшей без вести.

– Им повезло, что именно я их нашла. На этот раз я отпущу их, потому что они и так уже многое пережили, – сказала офицер, – но если я снова поймаю кого-то из них там, где их больше не должно быть, тогда этот разговор будет уже в участке, и нам придется обсудить последствия.

Ее отец откашлялся и отвел взгляд от Греты.

– Мне очень жаль, что это произошло, офицер Филдинг. Будьте уверены, второго раза не повторится.

Офицер положила теплую руку на плечо Греты.

– Я думаю, что они просто пытались присматривать друг за другом, и что все еще приспосабливаются после своих приключений, – сказала она голосом, полным понимания. – Но я попрошу мисс Дэвидсон зайти к вам утром, если вы не против.

Снова придёт социальный работник? Что ж, она полагала, что всё могло закончиться хуже.

Затем офицер Филдинг протянула ему кухонный нож.

Ее мать ахнула, а отец выругался – и Грета, наконец, поняла, откуда у нее эта дурная привычка.

– Что, черт возьми, ты делала с этим? – спросил ее отец.

Офицер Филдинг осторожно передала его матери Греты.

– К счастью, никто не пострадал.

Грета была очень рада, что никто из них, похоже, не заметил тонкого разреза на рукаве Айзека.

– Спасибо, что привезли Грету домой до того, как мы начали беспокоиться, – тихо сказала ее мать, осторожно держа рукоять лезвия между двумя пальцами, как будто оно было грязным.

На этом офицер кивнула. Когда она подошла сзади к Рэю, а потом и к Айзеку, чтобы снять с них наручники, челюсть ее отца сжалась, но он отошел в сторону и позволил всем войти в дом. Грета бросила Айзеку и Рэю предупредительный взгляд, чтобы они не создавали больше неприятностей. Рэй быстро направился в подвал. Айзек помедлил, как будто хотел остаться с ней, но она помахала ему, чтобы он тоже шёл вниз.

Она сложила руки перед собой и посмотрела на родителей.

– Папа, я…

Что же ей сказать? Что она не хотела уходить без их ведома, хотя именно это и планировала? Может быть, ей следует извиниться за то, что она превратилась в дочь, которая может выскользнуть без их ведома и вернуться домой на заднем сиденье полицейской машины.

Грета сказала:

– Я знаю, что это кажется ужасным, но это не то, на что похоже.

Он покачал головой, выглядя уставшим и разочарованным.

– Сейчас не время. Просто иди к себе… спать… а мы обсудим это утром.

Она открыла было рот, но одного взгляда на напряженное и несчастное лицо матери хватило, чтобы девушка передумала.

– Хорошо, простите, – повторила она. – Спокойной ночи.

Подниматься верх по лестнице в свою спальню было похоже на марш проклятых. Она чувствовала, как ужас матери и неодобрение отца следуют за ней, давят на нее.

Когда Грета открыла дверь, Сиона села на кровати и включила прикроватную лампу.

– Ты всегда заставляешь меня говорить тебе: «Я же говорила», – пробормотала она, вовсе не сонным голосом, как будто все это время ждала её.

Это только добавляло ей чувства вины и раздражало.

– Я с тобой не разговариваю, – отрезала Грета.

– А меня-то за что винить? Я предупреждала тебя, что тайный побег – это плохая затея.

– Есть за что. Ты знала, но не остановила меня.

Она фыркнула.

– А ты когда-нибудь пыталась удержаться от неразумных поступков?

– Я всё время сдерживаюсь. Как иначе, по-твоему, я выжила в Милене?

– Ты никогда ни от чего не отступала, – запротестовала Сиона. – Когда ты захотела стать охотницей за головами, ты ею стала. Когда ты захотела отправиться в самые пустынные и опасные места в Милене, ты это тоже сделала. Ты слишком привыкла делать все, что хочешь и когда хочешь, потому что думаешь, что справишься с любым препятствием, брошенным в тебя.

– Что ж, если посмотреть на это с такой стороны…

Возможно, Сиона была немного права. Всегда были смягчающие обстоятельства, но это звучало очень похоже на нее.

– Но даже я поняла, что этот мир не потерпит такого безрассудства, которое так хорошо послужило тебе в Милене, – продолжила ее подруга. – Мир без хаоса двух лун – это мир, в котором правит порядок и предсказуемость.

– У Милены столько же границ, сколько и у этого мира. Как ты думаешь, если бы я объявила на все провинции, что я человек и что собираюсь тренироваться, чтобы стать охотницей за головами, то они бы похлопали в ладоши и расстелили бы передо мной красную дорожку? Нет, конечно же, нет. Я должна была бороться, чтобы быть и тем и тем в Милене, так же, как мне, возможно, придется делать это и здесь.

– И где в этом мире людям нужна охотница за головами? Мне кажется, что ты так долго и упорно боролась, чтобы вернуться сюда, потому что пыталась избежать суровости моего мира, а теперь ищешь его снова.

– События сегодняшней ночи произошли не из-за этого. Я ничего не ищу, – заворчала она.

Но было ли это вообще правдой? Она могла отвести Айзека, куда угодно, но посреди ночи решила пойти в танцевальный клуб для взрослых и окружить себя пьяными идиотами – практично гарантируя, что они попадут в какую-нибудь неприятность.

Грета сняла кеды и джинсы. Она бросила их через подножку кровати и откинула одеяло. Девушки лежали на боку лицом друг к другу в темноте. Грета закрыла глаза, потому что ничего не видела, но сказала:

– Знаю, что когда вступила на переднюю ступеньку, я уже не была той девочкой, на возвращение которой мои родители так долго надеялись, но я не могу снова стать слепой, невинной и беспомощной.

– Твоя сила – восхитительная черта, и я уверена, что твои мать и отец гордятся тобой за то, что ты живучая. Так чего же ты на самом деле боишься?

Грета оставила этот вопрос без ответа. Она не собиралась пытаться объяснить Сионе, то, чего она боялась, что ее родители не смогут принять, это был не акт выживания… это была тьма, которую она впустила в свою душу, то, кем она стала, чтобы выжить. И все же, избежать этого было невозможно. Эта тьма была теперь частью её. Той частью, которую она даже не была уверена, что хочет отпустить. По крайней мере, она была знакома и честна.

По мере того, как тишина углублялась, она начала засыпать. Сон тут же появился, но в нём не было Айзека. Он не появился у Маидры, чтобы подразнить ее, не подошел к ней в большом зале, заполненным народом, чтобы объявить им всем, что она станет королевой гоблинов. События сна даже не происходили в Милене; она была прямо здесь, стояла перед родительским домом… в одиночестве.

Когда дверь открылась, и ее мать с отцом увидели, кто вернулся к ним, они не стали плакать от радости и облегчения, увидев ее в целости и сохранности. Они смотрели на нее точно так же, как Дрю, когда он увидел ее у двери – со страхом и беспредельным ужасом.

Дрю, который тоже там был, начал плакать и просить родителей спрятаться, втягивая их обратно в дом, чтобы увести их от Греты.

«Подождите! Я всё ещё ваша дочь! – выкрикнула она и бросилась вперед, вытянув руки. – Я вернулась! Я так долго пыталась и, наконец, вернулась домой.»

Она добралась до них как раз вовремя, но когда Грета вытянула руку, чтобы дверь не захлопнулась прямо перед её носом, то слишком поздно поняла, что в этой руке у неё был меч.

Её мама начала кричать, а Дрю заорал:

«Убийца! Убийца! Убирайся отсюда! Возвращайся туда, где тебе место!»

Но где это? Где мое место? Кому я принадлежу?

Грета отшатнулась назад и споткнулась о передние ступени. Она обернулась, густая красная кровь капала с ее лезвия на бетонные камни внутреннего дворика и в траву. Девушка не помнила, откуда это взялось.

Весь город теперь толпился у тротуара перед домом ее родителей, наблюдая и указывая пальцами. Большинство из них выглядело испуганным, но некоторые смеялись. Офицер Филдинг держала свой пистолет, направленный на Грету, с настороженным выражением лица.

Вайат и Рэй стояли вместе с толпой. Все остальные мальчики тоже и даже Сиона.

«Пожалуйста, я не монстр», – кричала она.

«Никто из этих людей никогда не поймет, каково это было. Они никогда не смирятся с тем, кто ты есть, кем ты должна была быть. Они никогда не полюбят тебя так, как я могу любить тебя.»

Это был голос Айзека. Она развернулась, и вот он. Он встал между ней и ее родителями, и она побежала к нему. Он приветствовал ее с распростертыми объятиями и уткнулся лицом в шею, чередуя шепчущие слова любви и поцелуи. Но внезапно он застыл и отступил.

«Что? Что случилось?»

Они оба посмотрели вниз…

Ее меч был погружен в его живот, насквозь через него, ее рука все еще держалась за рукоять. Агония исказила его черты лица, когда он упал на одно колено.

«Нет!» – закричала она, но крик оборвался из-за силы удара пули в плечо. Она почувствовала импульс еще до того, как в воздухе образовалась трещина. Еще одна пуля в грудь отбросила ее назад, прежде чем она смогла объяснить всем, что не хотела этого, что она на самом деле не опасна.

Внезапно она оказалась на спине с привкусом крови во рту. Грета не могла двигаться, не могла дышать и не могла говорить.

Но она могла видеть. И высокая фигура, отбрасывающая тень на ее окровавленное тело, была не ее матерью. Это был не ее отец. И не Айзек.

Это был Аграмон.

Вздрогнув, Грета проснулась, изо всех сил пытаясь вылезти из скрученных покрывал, которые только плотнее сжимались вокруг нее, как одна из тех китайских ловушек для пальцев.

Наконец она освободилась. Девушка села и застонала. Холодный пот на спине пропитал всю рубашку. Даже не глядя, она знала, что ее волосы представляли собой сейчас корону из спутанных узлов и клубков на голове. Она оперлась локтями в колени и закрыла лицо руками, сосредоточившись на том, чтобы урегулировать свое неровное дыхание и замедлить свое быстро бьющееся сердце.

По крайней мере, она была одна, и Сиона не стала свидетельницей ее приступа паники.

Постойте-ка, почему это она была одна?

Она подняла голову, на этот раз увидев комнату вместо оскалившегося лица демона, который все еще продолжал жить внутри нее… хоть и в качестве продолжительной угрозы в ее снах.

Что если в этом есть что-то большее? Как она могла быть уверена, что полностью освободилась от Аграмона, или что раны, которые он оставил в ее душе, когда-нибудь полностью заживут?

Она вздрогнула и обхватила себя. Солнечный свет проникал сквозь прозрачные белые занавески над окном. По человеческим меркам это было еще ранее утро, но позднее из всех, когда Грета просыпалась последние годы.

Ей приходилось вставать в более ранний час, когда жила с Люком, но она всегда была вымотанной и всегда страстно желала того дня, когда сможет вдоволь поспать. Опять же, если бы Грета знала, что дополнительный сон принесет только ужасные ночные кошмары, то она бы никогда не стала искать такой возможности.

Тихо постучали в дверь.

– Да, я проснулась, – отозвалась она.

Вошел ее отец со строгим выражением лица и подошел ближе, чтобы присесть рядом с ней на кровать.

– Мне действительно очень жаль, – поспешила она сказать. – Все, что произошло прошлой ночью, было полностью моей виной, моей затеей. Я потащила Айзека и Рэя со мной, и я не должна была уходить, ничего не сказав. И я определенно не должна была брать нож. Я знаю, это было глупо, и…

– Все в порядке, – прервал он. – Если ты можешь пообещать, что больше не будешь делать что-то подобное, то я спишу это на часть извилистого пути к взрослению, для нас обоих, и начать все сначала.

– Ничего не в порядке. Это было безответственно и неосмотрительно по отношению к другим. Я не хотела вас тревожить.

Он хмуро взглянул на дочь, вздохнул. Ее чувство вины ещё больше возросло. По истечении бесконечно долгой минуты сказал:

– Ты, наверное, этого не помнишь, но когда тебе было три года, ты играла на заднем дворе. Это было до того, как мы купили этот дом, это маленькое бунгало в городе. Ты помнишь?

Она кивнула. Не потому что помнила, а чтобы он продолжил.

– Ты любила играть с соседскими детьми. В трех домах от нас жила маленькая девочка и маленький мальчик, чья семья жила в двух шагах от нас.

Теперь она вспомнила.

– Его звали Фарид, не так ли?

Он кивнул.

– Однажды утром ты всё продолжала спрашивать о том, можешь ли ты пойти навестить своих друзей, и когда твоя мать зашла в дом, чтобы ответить на телефонный звонок, ты, очевидно, решила, что тебе надоело ждать, чтобы она отвела тебя, поэтому ты выскользнула через задние ворота – замок был сломан – и ты ушла.

Она вздрогнула.

– Сначала твоя мать не слишком много думала об этом. Она просто пошла к соседу, чтобы забрать тебя домой. – Он сделал паузу. – Но тебя там не было, и когда тебя не оказалось и в доме Фарида… началась паника.

– Мне жаль, – прошептала она, хотя и это было так давно, что она этого уже не помнила.

– Потребовалось несколько часов, чтобы найти тебя. Ты свернула не на ту улицу, и когда не смогла найти своих друзей, ты увидела качели в чужом дворе и решила опробовать их, хотя никого не было дома. Самое страшное, было то, что у людей, которые жили там, была большая, злая собака, которая начала рычать и царапать дверь внутреннего дворика изнутри дома, когда она увидела тебя во дворе.

– Вот почему ты купил качели, когда мы переехали сюда, не так ли? Чтобы мы с Дрю не убегали?

Он улыбнулся, но в этой улыбке было так много боли. Он носил её как привычный шарф на шее, и, если шарф становился все крепче и плотнее, он привыкал и к этому тоже.

– После этого мы стали очень бдительны. Мы однажды испугались и не хотели позволить этому случиться снова, – сказал он с нервным смешком. – Ты и твой брат были самыми охраняемыми детьми в квартале… но мы все равно потеряли вас обоих.

– Пап…

– Слава Богу, мы нашли твоего брата. Но шли годы, а с ними уменьшались и шансы на то, что ты вернешься назад. Все изменилось. Мы изменились. – Он отвел взгляд к окну, на лбу пролегла глубокая складка. – Такая потеря приносит свои плоды. Иногда, когда приходил домой с работы, я долго стоял на улице, боясь обнаружить пустующий дом. – Его голос стал тише, и послышались нотки уязвимости. – А твоя мать с тех пор принимала лекарства от тревожности. Она не могла долго оставаться наедине с Дрю, потому что не доверяла самой себе.

Грета так сильно прикусила губу, что почувствовала привкус крови.

– Ты должен поверить, что я никогда не хотела, чтобы такое произошло.

Он оглянулся на нее, тени в его глазах, казалось, стали глубже.

– Тогда зачем ты это сделала? Зачем ты подвергла нас этому?

Боль пронзила ее сердце, и глаза загорели от слёз.

– Я… я не… – Она так сильно хотела рассказать правду. Это было похоже на крик, готовый вырваться из горла.

Он резко покачал головой и встал с кровати, подошел к двери, крепко сжав плечи.

– Нам не нужно сейчас с этим разбираться. Я действительно просто хотел сказать тебе, что мисс Дэвидсон нашла приемную семью, которая заберёт Сиону и Айзека. Они уедут сегодня вечером.

У неё отвисла челюсть. Так скоро?

– Папа, это действительно необходимо? Разве они не могут остаться еще на пару…

– Так будет лучше, Грета. – Выражение его лица снова стало суровым и не принимающим аргументы.

– Наша семья пережила достаточно потрясений. Нам нужно время, чтобы снова узнать друг друга, чтобы снова стать семьей. Но это не значит, что они покидают страну прямо сейчас. Они будут рядом, и ты сможете увидеть их, когда захочешь. Здесь не тюрьма.

Последнее было сказано с ноткой обиды. Возможно ли, что он думал, будто именно поэтому она ушла четыре года назад, потому что думала, что они были неразумными и не давали ей достаточно свободы?

– Хорошо, – прошептала она, прикусив язык, чтобы не казалось, будто она просит.

Вина была подавляющей. Она должна сказать родителям, почему Айзек и Сиона должны были остаться. Она должна сказать им, что может снова уйти. Она обещала Айзеку, что сделает это. Но что, если портал никогда не откроется? Что если она сможет восстановить свою жизнь здесь? Снова иметь семью?

А что насчет Айзека? Как он впишется в этот план? Она поморщилась. Он этого не сделает. Не сможет. Айзек не останется в приемной семье надолго, и он никогда не сдастся в поисках пути назад в Милену.

– Мама готовит завтрак.

– Я сейчас спущусь.

Когда через десять минут она спустилась вниз по лестнице, Джейкоб вылетел из кухни, как ракета, стремящаяся к жаре, и подбежал к ней.

Она поймала его в медвежьи объятия.

– Доброе утро, болтунишка.

– Хорошо ли ты спала? Я так рано проснулся, что было почти темно. Твоя мама приготовила мне тост на завтрак, и я положил на него арахисовое масло. Я забыл все об арахисовом масле, Грета. А тебе нравится арахисовое масло? Тебе нравится тост? Ты помнишь, что мои мама и папа придут сегодня? Ты хочешь…

– Оу, помедленнее. Ты ещё что-нибудь сломаешь, если будешь столько говорить, – сказала она со смехом.

Она подняла голову и увидела Дрю, отходящего назад, сжимающегося за кухонным входом и осторожно наблюдающего за ней.

– Эй, малыш, – позвала она. Она широко улыбнулась ему, но он повернулся и ушел в противоположном направлении.

– Он просто всё ещё не узнаёт тебя, – сказала её мать позади неё.

Она сомневалась, что причина была в этом. Он боялся ее. На каком-то подсознательном уровне, возможно, он вспомнил ту ужасающую сцену из круга темной магии Аграмона и знал, что она была частью этого.

Грета опустила Джейкоба и обернулась. Ее мать выглядела такой же красивой и собранной, как всегда, так, как никогда не выглядела Грета. Она вспомнила ночь банкета Айзека, когда он представил ее своему королевству и пообещал, что она станет следующей королевой гоблинов. Она пыталась передать спокойный, королевский характер своей матери. Конечно, мать никогда не пошла бы на банкет с кинжалом, привязанным к лодыжке. Грета с треском провалилась в ту ночь, но если ей как-то суждено было прожить эту жизнь, возможно, однажды она добьется того, что её мать будет гордиться ею.

«Если ты вернешься в Милену, она никогда не будет гордиться тобой. Все, что она почувствует, думая о тебе, – это отчаяние.»

Мама положила руку на плечо Греты.

– Он остынет, и вы двое восстановите дружеские отношения, которые у вас были раньше. – Она посмотрела на Джейкоба, все еще сжимавшего руку Греты. – Такие, как ты построила с этим мальчиком.

Если у них оставалось всего четыре недели, то на это не было времени, прежде чем Грета снова исчезнет. Может быть, так было лучше. Чем больше она находилась поблизости, тем больше Дрю мог начать вспоминать все, через что он прошел.

А если это случиться? На вопросы будет все сложнее и сложнее ответить. Может ли она рассказать своей семье всю правду? Или ей придётся придумать большую ложь?

Глава 7

Она и Айзек сидели на ступеньках заднего крыльца. Она рассказала ему о приемной семье, и он покачал головой.

– Сиона и я отправимся в лес и будем ждать оттуда нашего возвращения в Милену, – упрямо сказал он.

– Вам не нужно этого делать. Я уверена, что это хорошая семья, и у нас есть четыре недели до планетарного события. Вы не можете оставаться там. Вам нужны будут жилье и еда.

Он бросил на нее упрямый взгляд.

– Ты не единственная, кто может постоять за себя в чужой стране.

– Дело не в этом, – настаивала она. – Они пойдут за вами.

– Я уверен, что мы сможем уклониться от любого, кто будет нас искать.

– Дело не только в этом.

– Тогда, пожалуйста, доберись до него, – отрезал он, его мрачное разочарование просачивалось через фасад спокойствия короля гоблинов.

Грета зашипела и оглянулась через плечо, опасаясь, что кто-то их услышит.

– Ты, правда, думаешь, что мои родители позволят мне видеться с тобой, если ты будешь ломать систему и вот так уходить? – Она сделал паузу. – Они только что пообещали, что ты сможешь прийти в любое время, когда захочешь, но если убежишь, они подумают, что я тоже могу убежать или, что ты оказываешь на меня плохое влияние.

– Если ты скажешь им правду…

После вчерашнего инцидента и разговора с отцом сегодня утром?

– Я не могу этого сделать, Айзек. Слишком рано. Они все еще обижены, и я не хочу добавлять к этому. Они бы просто ещё больше запутались.

Айзек посмотрел поверх её плеча, сжимая губы, и, казалось, задумался над тем, что она сказала.

Грета стиснула его руку.

– Пожалуйста. Это будет не так уж и плохо, – пообещала она, не подозревая, правда это или нет.

Как раз тогда мать позвала ее из кухни.

Девушка посмотрела на Айзека.

– Ты хотя бы попробуешь выдержать несколько дней?

Он с трудом кивнул и наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Для тебя я бы сделал почти все, но ты слишком часто используешь это в своих интересах, – пробормотал он ей в губы.

Грета улыбнулась через плечо, когда входила в дом.

Прежде чем она была готова, раздался звонок в дверь, и ее сердце упало.

Пришло время очередного прощания.

Джейкоба было труднее всего отпустить, но, по крайней мере, он не колебался, уходя со своей семьей. Старший брат Джейкоба Марк был с ними, и ребенок взял его под руку и начал говорить тысячу слов в минуту, не оставляя сомнений в том, что оба мальчика были роднёй. Он перечислил все забавные вещи, которые они собирались делать вместе, когда Джейкоб вернётся домой.

Грета подавила слезы. Они забили ей горло, но она отказалась позволять кому-либо видеть их, потому что, если бы Джейкоб думал, что она грустит, он тоже только расстроился бы.

Вайат подошел и встал на колени перед маленьким мальчиком, шепча что-то тихим голосом, который должен был услышать только Джейкоб. Мальчик кивнул и обнял Вайата за шею. Тот взъерошил лохматые волосы малыша и попрощался. Казалось, что глаза Вайата покрылись влагой, но он улыбался.

Рэй был тихим и замкнутым с прошлой ночи, но даже он открылся на достаточно долгое время, чтобы обнять мальчика и от души попрощаться с ним.

Слоан не скрывал своих слез. Он и Джейкоб стали очень близки, и на этот раз именно Слоан был тем, кто взял у родителей Джейкоба их контактную информацию, вместо Греты. Он даже спросил, сможет ли он посетить их – через некоторое время, после того, как все уладится.

Джейкоб крепко обнял всех на прощанье, потом помахал и вышел за дверь. Грета не сомневалась, что в конечном итоге он будет в порядке.

Пока они все ждали следующего стука в дверь, Вайат и Сиона ушли на задний двор. Грета хотела присоединяться к ним, чтобы немного подышать воздухом, но остановилась, заметив, как близко они стоят друг к другу. Затем Вайат нежно погладил Сиону по щеке.

После всего, через что они прошли, ее голова гудела от счастья, когда Вайат наклонилась к Сионе и поцеловал ее. Эти двое заслуживали чего-то хорошего, даже если это был всего лишь на один момент.

Вскоре Слоан уехал со своей семьей. Он пожелал Грете удачи и даже пожал руку Айзеку, из-за чего король гоблинов с любопытством долго смотрел ему вслед.

Когда настала очередь Рэя, Айзек и Сиона мудро покинули дом для этого особого воссоединения, хотя Грета не была уверена, куда они исчезли, и панически думала об этом.

Родители Рэя уже знали, что их второй сын не вернется домой. Объяснить причину было сложно. Брат Рэя умер, пытаясь избежать захвата в Милене, но тела не было, и Рэй не мог сказать своим родителям, где его искать. Они рассказали ту же историю, которую рассказали полицейской, – что он поскользнулся и упал со скалы в стремительную реку, и впоследствии они так и не смогли найти его тело.

Были слезы, и безнадежное чувство вины на лице Рэя заставило Грету сжать кулаки. Если бы она нашла этих мальчиков раньше, возможно, она могла бы защитить брата Рэя. Может быть, тогда этот момент был бы для него счастливым.

Когда он собирался уходить, Грета отвела его в сторону и обняла.

– Пожалуйста, постарайся простить себя. – По своему опыту она знала, насколько калечащим и разрушительным может стать чувство вины, и она хотела для него лучшего. – Воспользуйся этим вторым шансом, чтобы почтить память твоего брата, живя в такой безопасной, продуктивной и счастливой жизни, которую он хотел бы для вас обоих.

Он не сказал, что попытается… но также и не сказал, что не будет пытаться.

Когда Рэй ушел, они знали, что Вайат будет следующим. Последним. Последним, кто вернётся домой. Когда день перешел в вечер, и все они ждали, Грета заметила, что он начал нервничал. Она знала, что он жаждет увидеть свою семью, но, возможно, он чувствовал и вину, за то, что уходит.

Сиона не раз пыталась поговорить с ним, но между ними больше не было шепотов и поцелуев. Он отмахивался от нее. Гордость взяла верх, и она, в конце концов, отступила. Всем остальным могло показаться, что ей все равно, но Грета довольно хорошо знала гоблиншу-охотницу. Той было больно.

Через час, когда приехала семья Вайата, он глубоко вздохнул, и сам открыл им дверь. Сначала парень казался сдержанным и стойким, но когда его мать разрыдалась, увидев его, парень спустился по ступенькам навстречу и позволил ей покрыть себя поцелуями.

Грета улыбнулась, когда он повернулся, чтобы попрощаться. Они так много пережили вместе, и Вайат всегда был таким сильным и ответственным. Он заботился о тех мальчиках в Милене, как будто они все были его братьями… и, в лучшем случае, мальчики действительно ими стали.

– Ты свободен, – прошептала Грета. – Теперь свободен, чтобы жить только для себя. Так иди и сделай это, ладно?

Он тяжело сглотнул и кивнул. Его взгляд переместился на Сиону не более чем на полсекунды, но этого было достаточно.

– Попрощайся с ней, – прошептала она.

– Нет, мы… мы попрощались. Будет лучше, если я просто уйду. Легче, – он сделал паузу. – Позвони мне, если понадоблюсь, хорошо? Я могу…

– У нас все будет хорошо, – сказала она безо всякой уверенности. Но это звучало хорошо, и только это имело значение.

Как только он ушел, она и Сиона упали на мягкие кожаные диваны её родителей в гостиной. Айзек остался на месте, и она почувствовала его дискомфорт. Грета послала ему легкую улыбку ободрения, и он кивнул, чтобы дать ей понять, что в порядке.

Грета никогда не чувствовала себя настолько эмоционально истощенной прежде, и ей не нужно было спрашивать, чтобы знать, что все остальные чувствовали то же самое. Когда-то она считала каждого из этих мальчиков нежелательным бременем, ответственность, за которое не была готова нести. Но теперь они просто друзья, и видеть, как они все уходят, было и облегчением, потому что знала, что они наконец-то будут в безопасности, и в то же время, будто от неё отрывали по кусочку.

Было еще хуже, когда мисс Дэвидсон появилась через час и забрала Айзека и Сиону.

Грета знала, что это было лишь на время, но после мальчиков и Вайата, это было похоже на потерю другой части себя. Сколько ещё кусков себя она могла потерять, прежде чем ничего не останется?

Глава 8

Старшая школа. Она на самом деле была в старшей школе.

Мама предложила отвезти Грету и помочь устроиться, но девушка решила пройтись пешком. Ей нужно было время, чтобы подготовиться, они уже посетили директора и в пятницу сделали все по регистрации.

Она не торопилась, чтобы добраться до школьной территории. По-своему, столкнуться с другими подростками было страшнее, чем вступить в бой.

Человеческая девочка-подросток. Это должно быть в порядке вещей. Ничего страшного, правда?

Может быть, было бы не так плохо, если бы она не стояла на обочине через дорогу от здания с королем гоблинов по одну сторону от нее и охотницей за головами по другую.

– Ты проведешь здесь целый день? – спросила Сиона.

Их любопытство к школе росло всю неделю. Грета не была удивлена, что они пришли утром, чтобы пойти с ней, хотя это могло быть просто поводом выбраться из приемной семьи. Какой бы милой ни казалась семья, им было не комфортно, хотя они старались не жаловаться.

Она застонала. Весь день?

– Да, я думаю, что весь день.

– А внутри здания у всех есть одна и та же возможность учиться всему, что они хотят, и люди так собираются ради веселья? – Сиона закончила предложение, глядя на парней, играющих в футбол.

– Ну, конечно.

Как бы она ни ожидала, что, по крайней мере, половина ее занятий окажутся скорее разочарованием, чем возможностью, она помнила, откуда была Сиона. В Милене, когда молодые парни и девушки заканчивали обучение, то на этом всё и заканчивалось. Потом не было никакой возможности переключиться на что-то другое, и не было места, куда можно было бы пойти и пообщаться со сверстниками. Была работа, были лёд и снег, а также были луны и Потерянные… – ничто не способствовало продвинутому обучению или общественной жизни.

Подростки размещались на всех уровнях стола для пикника. Один парень в кепке со аббревиатурой школы обнимал девушку, пока смеялся с двумя своими приятелями, а та что-то шептала своей подруге рядом.

Сиона была очарована всем этим, особенно их одеждой.

– Они не заботятся ни о своей профессии, ни о погоде, – удивилась она, указывая на пару мини-юбок. – Что если вдруг похолодает? Они все замерзнут.

– Это вряд ли произойдет, и это просто дети. У них еще нет профессии. Кроме того, если я правильно помню, твоя одежда в Милене была не намного лучше, – сказала Грета с усмешкой.

Раздался громкий звонок, и все медленно начали собираться.

– Хорошо, давайте покончим с этим, – пробормотала она.

С Айзеком и Сионой всё будет в порядке, и они тоже не беспокоились о ней… так почему же она так нервничала?

Вокруг было слишком много людей, поэтому Грета не позволила Айзеку поцеловать себя, хотя и хотела. Она даже не оглянулась на него. Если девушка хотела справиться с этим, то должна была сосредоточиться.

Она чувствовала себя так же, как всегда, когда шла на одного из Потерянных, и зашла в школу. Поиск шкафчика не составил труда. Даже в посещении ее первого урока – алгебры – не было ничего особенного… пока она не попала туда.

Грета проскользнула внутрь сразу за всеми и заняла пустой стол позади, опустив голову и чувствуя себя так, как и тогда в Милене, когда не хотела, чтобы ее заметили. Это разрушилось, как только вошла учительница и заставила ее встать и представиться.

Если Грета и думала, что никто не помнил о ней, ведь не было же постоянных телефонных звонков… она ошибалась. Тут же началось перешёптывание.

Когда начался урок, ей стало еще хуже. Голова кружилась, слушая, как учитель просматривает домашнее задание предыдущего дня. Она понятия не имела, что эти цифры, буквы и скобки должны были означать для кого-либо, и попытка следовать учебнику заставила ее глаза покраснеть. Грета могла бы бороться с армией гномов хоть каждый день, если бы это означало, что ей больше никогда не придется смотреть ни на что из этого.

К тому времени, когда урок подошел к концу, она так сильно соскучилась по Айзеку и Сионе, что разрывалась между тем, чтобы уйти и найти их, но отговаривала себя от этого. Это был всего лишь первый день.