Текст книги "Грета и потерянная армия (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Значит, ей удалось спасти его в тот день, а Ламия вернулась за ним позже? Она не хотела спрашивать об этом сейчас, потому что это могло прозвучать странно, но она сделала мысленную пометку, чтобы разузнать больше деталей.

– Что потом? – спросила она.

– Он был ошеломлен и смущен. Мы пытались расспросить его о том, что случилось, но он сказал только, что ты упала в яму и…

– И что?

– И сгорела в огне, – тонким голосом закончила её мать.

Выражение лица ее отца говорило, что он знает, как абсурдно это звучит, но от этого произошедшее не становилось менее болезненным.

– Единственное доказательство каких-либо пожаров было в пещере, рядом с которой нашли Дрю, – сказал он. – Но ничто не говорило о том, что там было что-то кроме небольшого костра, и, конечно, не было никаких оснований думать, что наша дочь была… сожжена заживо, – он прочистил горло. – Полиция полагала, что костёр, вероятно, был установлен бродягой или путешественником, который пытался согреться.

Они оба многозначительно посмотрели на Грету.

– Это он тебя забрал? – спросила ее мать. – Мы провели в Германии несколько месяцев в поисках, но…

Как же ужасно, наверное, было ничего не знать. Не находить никаких подсказок и не иметь никаких догадок. Она поняла насколько ошибалась. Она-то думала, что ее родители будут искать ее только в течении определенного периода времени, может быть, даже несколько месяцев, но затем они неохотно сдадутся и продолжат спокойно жить дальше, когда память об их пропавшей дочери исчезнет.

Но теперь она видела, что никогда не существовало возможности того, чтобы они смогли бы полностью оправиться. Незнание было бы похоже на открытую рану, которая постоянно сочилась кровью. Даже после обработки, если совершить неосторожное движение, она снова откроется и напомнит о том, какую боль может причинить.

Она сделала глубокий вдох. Это он. Момент правды… и лжи. Если она скажет им, что была похищена, то они захотят узнать подробности о напавших на нее, а полиция возобновит расследование. Им всем зададут сложные, прощупывающие вопросы. Она не хотела причинить родителям боль, заставляя их думать, что убежала от них, но они заслуживали узнать столько правды, сколько она могла сказать, и что звучало бы правдоподобно, даже если она не была приукрашена.

– Меня не похищали. Я… Я ушла.

Это казалось самым простым способом объяснить, как ее затащило через портал в альтернативный мир. И действительно, если бы она знала, что произойдет, когда вытолкнет Дрю из огня ведьмы – который и был порталом в другой мир – она все равно сделала бы это, чтобы спасти его, так что, в некотором смысле, это было правдой.

– Почему? Как ты могла… – голос ее матери надорвался. – Ты даже ни разу не позвонила, чтобы дать нам знать, что с тобой всё в порядке.

А эта часть будет посложнее.

– Я не планировала надолго уходить, и я хотела, чтобы вы знали, что со мной все в порядке, но у меня сразу же возникли проблемы, – призналась она.

Это не совсем ложь.

– Я потерялась и не знала, что делать.

И это также, не совсем ложь.

– Все мои силы уходили только на выживание, а через некоторое время я… я почувствовала, что больше не могу позвонить, что может быть, вы не захотите ничего обо мне слышать, после того, что я сделала.

А это – полная правда.

Рука матери затрепетала на горле.

– Все это время я думала, что тебя забрали. Меня разрывало изнутри при мысли о том, что могло с тобой произойти.

Глубокий хмурый взгляд скривил ее лоб.

– Но слышать, как ты говоришь, что просто ушла… Я не знаю, что мне об этом думать. Я должна быть счастлива, что, по крайней мере, ты не была в опасности, но…

– У меня и в мыслях не было вас ранить, и если бы я могла пройти через это снова, то тогда я бы точно так не сделала, – повторила она, молча молясь, чтобы они поняли ее и простили. – Но за последние четыре года я многое узнала о себе. Вещи, которые помогли мне выжить и помогли привести этих детей сюда, потому что я знала, что вы могли бы помочь мне воссоединить их с семьями.

Стало легче, когда Грета это высказала, но она знала, что предстоит ещё много работы, если хочет загладить четыре года страха и беспокойства.

После этого, ее отец позвонил в полицию и сорок минут спустя они все разговаривали с офицером в униформе и со следователем в темно-сером костюме.

Грете удалось придумать еще некоторые подробности, которые в некоторых местах были довольно расплывчаты, но все дети по отдельности это подтверждали. Они сказали, что нашли друг друга в основном случайно. Они объединились и медленно начали искать способ вернуться домой всем сразу. Грета призналась, что это не всегда было легко. Когда полицейский спросил, почему никто из них не позвал на помощь, они сказали, что это потому, что ранее они столкнулись с парочкой плохих людей и не знали, кому можно доверять.

Когда дело дошло до объяснения про Айзека и Сиону, чьи акценты и внешность были настолько различны, Грета сказала, что они были братом и сестрой – что было не так уж натянуто – и что найти их родителей, возможно, будет более труднее, поскольку они, вероятно, живут в другой стране. Она также сказала, что эти двое пропали без вести в столь юном возрасте, что не помнят подробностей или своих семей и не могут предоставить какую-либо контактную информацию.

Полицейские сказали родителям Греты, что опубликуют описания Айзека и Сионы во всех базах данных, в которых рассматриваются международные дела о пропавших без вести детях, и узнают, какие отзывы получат в течение следующих нескольких дней.

Рассказ о том, что младшие мальчики: Джейкоб, Чарли, Найл и Лео, сбежали из дома, не прокатил бы, но, к счастью, им не пришлось об этом врать. Мальчики рассказывали правду, то как помнили – просто они не могли вспомнить, что произошло, кроме того, что они внезапно остались одни и потерялись, и не могли найти дорогу домой, пока Грета не пришла им на помощь. Если они оставили некоторые мелкие детали без внимания, ну что ж, они не были единственными.

Казалось, все понимали, что за этим скрывается нечто большее, но они не давили слишком сильно, по крайней мере, пока. У Греты было чувство, что ее родители все еще шокированы открытием о том, что их дочь сбежала – и оставалась вдалеке в течение четырех лет – вместо того, чтобы довериться им с тем, что беспокоило ее как тринадцатилетнюю девочку. Она отвечала на их вопросы, стараясь оставаться настолько близко к правде, чтобы это не казалось ложью, и пока вопросы были лёгкими. Кто? Что? Когда? Где? Никто не спрашивал почему.

Но позже придет социальный работник. И она спросит обо всех эмоциональных переживаниях Греты, которые девочка избегала на протяжении последних трёх лет.

Социальная работница представилась, как Жанет Дэвидсон. Она спросила, сможет ли поговорить всего пару минут отдельно с каждым ребенком.

Когда настала очередь Греты, она вошла в столовую. Женщина сидела за одним концом обеденного стола ее родителей со стоящим перед ней ноутбуком и подняла глаза от экрана с дружеской улыбкой.

– Проходи и садись, дорогая, – сказала она, широко улыбаясь. – Я с нетерпением ждала встречи с тобой.

Грета пожала плечами и села, оставляя между ними дистанцию в два стула. Она ничего не сказала.

Женщина тоже больше ничего не сказала.

Хорошо. Грета превратила себя в клубок узлов, пытаясь представить, какие вопросы будут ей задаваться, вопросы, предназначенные для того, чтобы проникнуть в ее разум и душу. Она была рада очевидной отсрочке, но чем дольше они сидели там с социальной работницей, стучащей по клавиатуре, тем сильнее у Греты скручивался желудок.

Она сталкивалась с упырями и демонами. Конечно, она сможет справиться с простой социальной работницей.

Несколько минут спустя, мисс Дэвидсон, наконец, подняла глаза и сказала:

– Скажи, как только будешь готова.

В том-то и дело. Наверно, она никогда не будет готова. Не к такому.

Грета сглотнула.

– Знаете, мне бы стоило помочь мальчишкам обустроиться на ночь на случай, если они всё еще нервничают, поскольку это новое место и т. д. Так что, если вам не особо нужно поговорить со мной прямо сейчас, тогда я могла бы…

– Я надеялась, что ты захочешь немного поговорить, – мягко сказала она, в конце концов опуская крышку ноутбука.

Грета покачала головой и скрестила руки.

– В этом действительно нет необходимости.

Мисс Дэвидсон кивнула.

– Я понимаю. Ты сама заботилась о себе на протяжении долгого времени. Все мальчишки сказали мне, что ты была их защитницей и обеспечивала им безопасность.

Грета сжалась в кресле и молилась, чтобы женщина не начала упоминать демонов или фейри. Но если бы кто-то из мальчиков был бы настолько откровенен, тогда эта дискуссия, вероятно, началась бы совсем по-другому.

– Я просто сделала все возможное, чтобы доставить их домой к своим семьям.

– Но почему ты пришла сюда?

Грету это удивило.

– Что, простите?

– Ты могла бы привести их в любой полицейский участок по пути.

Мисс Дэвидсон отодвинула ноутбук в сторону и наклонилась над столом из медового дуба.

– Ты вернулась только из-за малышей?

Грета пожала плечами.

Социальная работница смотрела на нее и с каждой секундой, казалось, заглядывала в душу Грете даже ещё глубже, чем ее родители. Наконец, она сказала:

– Может быть, ты вернулась, потому что быть в одиночестве было не совсем то, что ты себе представляла.

Она сглотнула.

– Я не была одна.

Как бы это ни казалось, пока она не встретила Айзека и не нашла мальчишек.

Взгляд женщины смягчился, как будто она увидела сквозь слова Греты одиночество и страх, который та так долго испытывала. Мягким голосом, который был на удивление нейтральным, она сказала:

– Я бы хотела узнать, через что ты прошла.

Нет, не хотела бы. Удушливый смешок вырвался прежде, чем она смогла остановить его, и она выругалась про себя.

– Может, если бы ты рассказала мне, как это было, то я смогла бы помочь тебе разобраться в твоих чувствах.

«Мне не нужен психолог, который будет рыться в моей голове. Мне нужна ведьма, чтобы открыть портал.»

Конечно же, она этого не сказала.

– Разговоры о моих чувствах, это не то, что помогало мне оставаться в живых последние четыре года, – огрызнулась она, затем в ужасе сжала губы.

Мисс Дэвидсон протянула руку через стол к Грете, как будто хотела утешить ту, но была слишком далеко, чтобы физически взять ее за руку.

– Послушай. Последнее, что мне хочется это то, чтобы тебе было неудобно со мной. Я здесь, чтобы помочь любым способом, который тебе нужен. Если это означает, что мы просто посидим здесь, чтобы ты могла немного помолчать, то мы тоже можем это сделать.

Она опустила взгляд, и Грета выпустила глубокий вздох, о задержании которого даже не подозревали.

– Хорошо, – пробормотала Грета.

– Я вернусь завтра, чтобы поговорить с младшими мальчиками. Мы могли бы ещё раз встретиться? Возможно, мы могли бы поговорить о твоем следующем шаге.

– Следующем шаге? Что это значит?

– Например, возвращение в школу.

В школу?

Великая Мать, она даже не предполагала, что они пошлют ее в школу, по крайней мере, не так скоро. Как она должна будет искать портал?

– Я не думаю, что школа – это действительно хорошая идея. Я имею в виду, так скоро, – выкарабкалась она. – Я не хочу бросать мальчиков.

– Они в хороших руках, уверяю тебя. Тебе больше не нужно их защищать.

Грета хотела успокоиться, но в ее груди что-то щемило.

– Я пообещала каждому из этих детей, что останусь с ними до тех пор, пока они больше не будут нуждаться во мне, но пока их семьи не объявились, Вы не можете сказать, что я им не нужна.

По потяжелевшему взгляду женщины было видно, что Грета удивила ее. Почему? Неужели она действительно думала, что Грета смогла самостоятельно провести четыре года, не зная, как противостоять незнакомцам?

Психолог не давила. Она была хороша в своей работе, а в ее заботе о Грете и мальчиках чувствовалась искренность.

Она чувствовала себя немного виноватой за то, что огрызнулась ранее, и, хотя она не собиралась ничего рассказывать психологу, согласиться увидеться с ней снова и согласиться пойти в школу, вероятно, сделает всех счастливыми.

– Думаю, было бы хорошо встретиться утром, и я не против вернуться в школу через несколько дней, если никто из мальчиков не уйдет, пока меня не будет, – сказала она, пожав плечами.

– Я уверена, что мы это организуем, – ответила психолог. – Никто не хочет, чтобы кто-либо из вас чувствовал беспокойство во время этого перехода.

Грета встала из-за стола и повернулась, чтобы уйти.

– Тогда, думаю, все будет хорошо.

Мисс Дэвидсон сказала ей вслед:

– Не могла бы ты спросить, не хочет ли твой друг Айзек зайти ко мне на несколько минут?

Всё ещё стоя спиной к женщине, Грета застыла.

– Эм, хорошо. Конечно.

На самом деле она не боялась, что Айзек скажет или сделает что-то слишком странное, но социальная работница была наблюдательной. Есть некоторые черты характера, которые просто нельзя скрыть, и это его монументальное высокомерие – одно из них. Ей хотелось присутствовать во время их разговора. Вероятно, это была бы самая интересная часть ее дня.

Айзек ждал, пока она выйдет из столовой, и приподнял бровь, когда Грета сказала ему, что консультант хочет его видеть. Его плечо коснулось ее собственного, когда они проходили мимо друг друга, и она подавила в себе желание остановить его и сжать руку. Это был жестокий день без единой минуты, чтобы побыть наедине, и еще долгое время не представиться никакой возможности это сделать. По крайней мере, когда они были разлучены в Милене, они могли поддерживать связь в своих снах, но теперь даже этот вариант для них был утерян.

Это была еще одна вещь, к которой нужно будет привыкнуть. Она предполагала, что возвращение в человеческий мир будет похоже на возвращение к нормальной жизни – наконец-то – но вместо этого все отбрасывало ее. До сих пор она не осознавала, насколько Милена стала ее новой нормой.

Родители Греты предложили устроить всех на ночь или на две, и, увидев детей, социальная работница согласилась, что, вероятно, лучше разместить их в отдельных приемных семьях до прибытия родителей.

А затем все посторонние ушли. Близилась полночь, и мальчишки засыпали на ходу пока ждали, пока закончатся приготовления ко сну.

Мать Греты передала простыни и одеяла.

– Ты уверена в этом? – мягко спросила она. – Твоего брата сегодня здесь нет, поэтому мы можем использовать его комнату. В запасной комнате есть кровать королевского размера, а в кабинете твоего отца есть диван. Я уверена, что мы могли бы найти место для…

Грета покачала головой. Она уже согласилась разделить свою старую комнату с Сионой, но разделять девять волнующихся мальчишек она не хотела.

– Они пока не хотят, чтобы их разлучали, так что отдых в подвале идеально подходит для всех. Мы все привыкли спать на земле. Не беспокойся, что им будет не комфортно.

Ее мать отвернулась, но не раньше, чем Грета мельком увидела ее поджатые губы.

Черт.

Она воспользовалась случаем и вытянула руку, чтобы мягко дотронуться до плеча матери.

Мать напряглась и оглянулась, глаза блестели от слез.

– Все хорошо, – сказала Грета. – То есть, наверно это не хорошо, но мы выжили. И мы были друг у друга. Мы справились.

Она приоткрыла рот, но ничего не сказала. Наконец, она кивнула и выпрямила плечи.

– Хорошо, – сказала она. – Почему бы тебе не отнести вниз эти одеяла и не удостовериться, что им всего хватает?

Грета взяла одеяла и повернулась, чтобы уйти, но тихий, прерывающийся звук, исходящий из уст матери… причинял боль. Он был таким хрупким, как стекло, ломающееся под давлением. Она и забыла, что подобный звук может существовать, что такая ранимость может существовать. Подобной мягкости не было места в Милене.

Но здесь не Милена.

Ее мать смотрела в пол. Грета переложила одеяла на кровать и подошла к ней. Блеск в ее глазах заставил Грету подавить свои эмоции, прежде чем тоже потеряет над ними контроль.

– Я здесь, – с хрипотцой сказала. – Я в безопасности.

Ее мать улыбнулась и, похоже, искренне. Будто это были как раз те слова, которые ей нужно было услышать.

– Я знаю. Теперь иди. Позаботься и о мальчиках.

Она кивнула и пошла вниз. Большая часть всего остального дома изменилась, пока ее не было. Она помнила ту удобную, изношенную, несоответствующую друг другу мебель, которую родители и друзья передали молодой паре без денег и с двумя маленькими детьми. Пока ее не было, дом был преобразован шикарными современными вещами, которые выглядели так, как будто их вытащили прямо со страниц журнала. Но внизу в подвале она почувствовала прилив ностальгии.

У одной из стен стоял большой тяжелый ламповый телевизор на деревянной подставке медового цвета. Должно быть, его переставили сюда, когда ее родители перешли на гладкий плоский экран, который был установлен на стене между новыми, изготовленными на заказ, книжными полками в гостиной. Раскладной диван тоже когда-то был наверху. Она вспомнила, как растягивалась на нем и смотрела мультфильмы в субботу по утрам.

Нахлынуло так много воспоминаний. Это было похоже на одну из иллюстрированных книжек со страницами, которые все быстрее и быстрее переворачивались, поэтому персонажи переходили от ходьбы к бегу. Она огляделась вокруг в поисках пульта дистанционного управления, который прилагался к телевизору; толстый черный кликер с расплавленным уголком с тех пор, как ей было восемь лет, и она отнесла его на кухню и оставила на стойке слишком близко к тостеру. Она думала, что сможет сама приготовить себе завтрак и позволить маме и папе поспать, но, положив рогалик в машину, она вернулась в гостиную и совершенно забыла обо всем, кроме шоу, которое смотрела до тех пор, пока не сработала пожарная сигнализация.

Папа бегом спустился по лестнице в пижамных штанах и уже неся Дрю на руках, готовый вынести его прямо через переднюю дверь. Мама следовала за ним, громко выкрикивая имя Греты, прежде чем она остановилась, достигнув кухни. Обе половины обгоревшего рогалика оказались в мусорном ведре, но кликер все еще работал, за исключением одной кнопки рядом с этим углом – но она не могла вспомнить, для чего была эта кнопка, поэтому она, должно быть, не имела большого значения.

Вайат стоял в ожидании у основания лестницы. Джейкоб уже спал у него на руках. Слоан подошел и взял у нее кучу одеял, затем начал раздавать их.

– Всё в порядке? – спросил Вайат тихим голосом.

Она кивнула и слабо улыбнулась ему.

– Настолько, насколько это может быть, проведя последние четыре часа обманывая собственных родителей.

– Ты наврала только о том, во что они никогда бы не поверили. Ты сказала правду обо всем, что имело значение. Если бы ты упомянула Милену и Аграмона, тогда полицейские и эта социальная работница все еще были бы здесь.

– Я знаю, – сказала она.

Это не улучшило ее самочувствие, но она убедила себя, что за последние четыре года делала худшие вещи, чем несколько раз соврать. Она пожала плечами, потому что сейчас с этим ничего не поделаешь.

– Вы, ребята, будете в порядке здесь внизу?

– Что ж, здесь не так шикарно, как в убежище, но сойдет, – подразнил он ее.

Взгляд Греты упал на Айзека.

Он стоял, прислонившись к стене со скрещенными руками. Несколько дней назад он бы стоял там один, но ему приходилось все меньше и меньше отделяться от группы, хотел он этого или нет. Чарли стоял рядом с ним, подражая той же позе, и, хотя Найл не говорил ни слова королю гоблинов все то время, что Айзек был с ними, он стал минитенью Айзека.

Она повернулась к Вайату, чтобы быстро извиниться за то, что отвлеклась, но тот уже направлялся к Сионе, которая расстилала одно из одеял на полу. Вместе они положили на него Джейкоба, а затем Вайат положил руку гоблинше на плечо. Когда она посмотрела на него благодарным взглядом, Грета подавила стон.

О Боже, это быстро развивалось. И этому не было суждено хорошо закончиться. Вайат уедет в Северную Дакоту, как только его родители будут уведомлены о том, что он нашелся, а если все пойдет хорошо, то Сиона отправится обратно в Милену, как только они найдут путь… в мир, в котором она, вероятно, умрет.

Через несколько минут все улеглись, а Грета мешкала. Здесь, где было темно, и бетонный фундамент создавал ощущение прохлады и сырости, она могла почти представить себе, что они все еще в Милене, но пришло время вернуться наверх в мир, где она была лишь подростком, и ее ждали родители. Она не могла решить, что было более чуждым: часть, где они поцеловали бы ее в щеку на ночь и уложили в постель… или тот факт, что у нее будет настоящая кровать для сна.

Айзек остановил ее у подножия лестницы с кривой улыбкой.

– Я хотел бы пожелать тебе сладких снов, но разве они могут быть запоминающимися, если меня в них не будет?

Тяжесть на дне ее желудка стала легче, и она ударила его по руке.

– Я хочу, чтобы ты знал, что мне снились достаточно хорошие сны и до того, как я тебя встретила.

– Возможно, – признался он. Его улыбка в одно мгновение превратилась из игривой в абсолютно разрушительную. Он наклонился, пока не заполнил собой весь ее взор, всю сферу сознания, и заставил живот переворачиваться снова и снова, пока у нее не закружилась от него голова. – Но помни, что только я могу сделать эти сны реальностью.

Наверху лестницы открылась дверь, и тень ее отца заполнила узкое пространство.

– Грета? – позвал он. – Там внизу все в порядке?

Ее щеки пылали, и с тихим стоном она опустила лоб на грудь Айзека.

– Да, я просто желаю всем спокойной ночи, – пробормотала она. – Я сейчас поднимусь наверх.

Ее отец отступил назад, но оставил дверь открытой, эти защитные отцовские инстинкты включились, даже тогда, когда он знал, что его дочь научилась сама заботиться о себе. Это было довольно мило, и она удивилась, как сильно ей нужно было это почувствовать.

Сиона подошла и взяла Грету за руку, подбадривающе сжав ее. Они вместе поднялись наверх. Грета обернулась и увидела, что Айзек не сдвинулся с места.

В своей комнате она начала расхаживать из стороны в сторону. Полиция, консультанты, школа. Все это было разработано, чтобы вернуть ее в рутину этой жизни, жизни, которую она, возможно, даже не будет вести.

– Это не сработает.

– Откуда ты это знаешь? Ты еще даже не попробовала.

– Как мы сможем найти портал обратно в Милену, если…

Сиона открыла было рот, чтобы ответить, но не решилась, услышав, как кто-то постучал в дверь.

– Да? Пожалуйста, входите, – сказала Грета, морщась от отчетливо формального тона в ее голосе. – Мы как раз готовимся ко сну.

Мать Греты просунула голову и улыбнулась, выглядя такой же крепкой и формальной, как и ощущала Грета.

– Я положила несколько дополнительных полотенец в ванную, – сказала она.

Обе поблагодарила ее, мать кивнула и повернулась, чтобы уйти, но затем остановилась.

– У меня такое чувство, что пару дней будет немного неловко, – сказала она, сжимая ладони. В ее голосе все еще было много боли и разочарования. Боль, что причинила Грета.

Она чуть было не открыла рот и не выплеснула всю правду прямо на месте. Про огонь, про ведьму, про портал и про демона. Про все.

Но разве что-либо из этого действительно смогло бы облегчить боль ее матери? Даже если предположить, что она поверила бы рассказу Греты, разве это только не ухудшит ситуацию? Ни одна мать не хотела бы слышать, что ее ребенок ежедневно боялся за свою жизнь, что единственным выходом для выживания было взять меч в тринадцать лет и научиться использовать его с безжалостной эффективностью. Тоска на лице ее матери может сейчас казаться очень сильной, но это ничто по сравнению с тем, как мама будет смотреть на нее, когда узнает, что Грета стала убийцей.

Сиона, казалось, почувствовала ее переживания. Она шагнула вперед и сделала глубокий реверанс.

– Данем, – сказала она, и Грета практически застонала. Может, они смогут объяснить эти небольшие различия в языке и поведении как иностранную вещь. – Ваша дочь зарекомендовала себя как самое находчивое и независимое существо. Мы все, кто путешествовал с ней, в долгу перед ней за наши жизни. Если она обязана хотя бы частью своей силы и храбрости вашим руководствам и учениям, то вы должны чувствовать только гордость. Не грусть.

Затем Грета снова застонала.

– Сиона, прекрати. Это становится странным.

– Благодарю, – мама взяла Сиону за руку. – Хотя мы и не хотели, чтобы нашей дочери было бы необходимо быть такой сильной, но хорошо осознавать, что она была в состоянии помочь другим, и что все добрались домой в целости и сохранности… наверное.

Если бы только это было правдой, но слишком много людей были брошены на произвол судьбы, например, дети, которые умерли в крепости Аграмона, даже прежде чем она узнала, что они существовали. Не говоря уже о том, что она оставила целый мир страдать под кровавым кулаком Аграмона, и она не знала, как вернуться, чтобы спасти их.

Она прочистила горло и взяла полотенце с тумбочки.

– Мне лучше привести себя в порядок, – сказала она, стремясь закончить разговор.

– Я вернусь через минуту или две и заправлю тебе… – глаза матери расширились от ужаса, когда она поняла, что только что сказала. – Прости, ты, вероятно, не хочешь, чтобы я… Тебя так долго не было, и ты уже не маленькая девочка. Мне лучше постараться запомнить это.

Грета вздохнула и прикусила губу.

– Мне хотелось бы, чтобы это не было так… эм, странно… Прости.

Они обе стояли там какое-то время.

Наконец, ее мать сказала:

– Спокойной ночи, дорогая.

Она потянулась, чтобы мягко сгладить прядь волос, которая выскользнула из косичек Греты за ухом.

Та заставляла себя оставаться спокойной.

Ее мать какое-то время удерживала прядь своими пальцами, как будто она все еще пыталась убедить себя, что Грета была настоящей. Когда их взгляды встретились, она вздрогнула и резко опустила руку.

– Ты уверена, что вам больше ничего не нужно?

Грета прочистила горло.

– Да. Думаю, нам всего хватает.

– Что ж, хорошо. Увидимся утром.

Она начала закрывать дверь.

– Спокойной ночи… мам.

Глава 3

Следующий день был тяжелее. Очевидно, и родители Чарли и родители Лео жили очень близко. Они прибыли в полицейский участок до того, как взошло солнце, и потребовали повидаться со своими детьми, поэтому еще до того, как был убран завтрак – еще одна вещь, которая должна быть нормальной, но она казалась странной, потому что, ну… еда в холодильнике, на которую ей не нужно было охотиться, самостоятельно шкурить и насаживать на вертел – появился полицейский с мисс Дэвидсон и родителями.

Слишком скоро.

Она заставляла себя не грустить. Обе группы родителей были явно переполнены облегчением и радостью, увидев, что их мальчики выглядят здоровыми и чистыми, хотя и немного худыми, с тенями в глазах и воспоминаниями, которые еще пару лет могут вызывать у них ночные кошмары.

Единственный сбой был, когда первому пришлось уйти. Чарли.

Мальчики столько всего пережили вместе и так долго полагались друг на друга. После того, как его родители обняли его и заплакали, а затем взяли его за руку и направились к двери, все поняли, что это значит. До этого момента она не думала, что это на самом деле глубоко затронет их.

Разразился хаос.

Джейкоб начал кричать, и Слоан изо всех сил старался успокоить его, а Вайат и Рэй были вынуждены вмешаться и физически сдерживать Найла и Картера.

С комком в горле, который был похож на свинец и имел привкус слез, Грета подошла к матери и отцу Чарли, мистеру и миссис Данлоп.

– У вас есть визитная карточка, или, может быть, вы могли бы написать нам свою контактную информацию на бумажном листке? – тихо спросила она, зная, что это было чересчур. Она могла видеть это по их глазам.

– Я понимаю, что вы, вероятно, не хотите ничего больше, чем убраться отсюда со своим сыном и никогда не оглядываться назад, никогда не иметь никаких напоминаний об этом времени в вашей жизни. – Она указала на мальчиков. – Но в течение долгого времени только они были друг у друга, и они еще не готовы отказаться от этого. Им нужно знать, что они могут связаться друг с другом, если им это будет нужно.

Чарли сжал руку Лео, как будто один из них свисал со скалы, и он не знал, какая из них вот-вот упадет. Его мать сморгнула слезы с глаз и перевела взгляд с мрачного мужа на заплаканное лицо сына.

– Прошу.

Грета надеялась, что эта сцена не будет повторяться каждый раз, когда один из мальчиков должен будет пройти через эту дверь. К концу всего этого у нее начнется полный эмоциональный беспорядок, именно то, чего она изо всех сил старалась избежать.

Мистер Данлоп, наконец, кивнул. Он вытащил свой бумажник и протянул Грете визитку. Она так сильно сжала ее, что та наверняка помнется к тому времени, когда они уйдут.

– Спасибо вам.

Родители Лео записали свои контактные данные на клочке бумаги, как и родители Найла, когда они приехали в тот же день.

Следующей пришла мать Картера. Мисс Ламонт выглядела потрясенной, когда она подошла к двери вместе с полицейским, и упала в слезах, когда увидела своего сына. Картер спросил о своем отце, но, видимо, муж переехал в Калифорнию месяц назад. Он был на обратном пути и прибывал поздно вечером. У Греты создалось впечатление, что брак родителей Картера стал жертвой их неспособности справиться с исчезновением их сына.

Как и с другими, Грета спросила, не оставит ли мисс Ламонт какую-либо контактную информацию, чтобы мальчики могли оставаться на связи, но женщина сопротивлялась. Она указала, что ждет своего бывшего в соседнем мотеле, и если не передумает до утра, то будет на связи. Грета не думала, что та передумает.

После того, как она ушла, Грета почувствовала себя сдутой. Отец Греты предложил офицеру Филдингу и мисс Дэвидсон место в гостиной.

Офицер Филдинг дружелюбно улыбнулся ее родителям.

– Спасибо, что сделали это сегодня. Вы были очень добры, открыв свой дом. Думаю, что и в самом деле всем было гораздо легче воссоединиться в этой среде, а не на шумной станции.

Джейкоб вздрогнул.

– Сейчас придут мои мама и папа, верно?

Она взъерошила его волосы.

– Они немного дальше, чем другие родители, но я разговаривала с твоей мамой по телефону, и она была очень рада, что увидит тебя. Она очень по тебе скучала и сказала, что завтра утром первым же делом будет у нас. Как тебе?

Джейкоб взглянул поверх своего плеча на Вайата, затем на Грету. Она улыбнулась и ободряюще кивнула, и он отвернулся, пожав плечами.

– Хорошо, наверное.

Полицейский и мисс Дэвидсон обменялись взглядами. Они обратили внимание на крепкую связь мальчиков и на то, как они в первую очередь все еще обращались за советом к ней или к Вайату, прежде чем сделать то, о чем их просили взрослые.

У Греты было ощущение, что в ближайшем будущем все они будут проходить какое-то тяжелое психологическое консультирование, и как только это начнется, дети начнут говорить о Милене. Это было неизбежно, и она не ожидала, что они будут поддерживать полуправду, которую они тогда все рассказали. Они были слишком молоды. Она только надеялась, что они выдержат вопросы достаточно хорошо, чтобы избежать подозрений, и что они смогут оставить свое время в Милене позади, пока это не станет не чем иным, как наполовину запомненным сном.