Текст книги "Грета и потерянная армия (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Хлоя Джейкобс

Грета и Потерянная Армия

Переведено специально для группы

Оригинальное название: Greta and the Lost Army

Автор: Chloe Jacobs / Хлоя Джейкобс

Серия: Mylena Chronicles / Хроники Милены #3

Переводчики: Taube770 (главы 1-10), Darlar (главы 10–26, эпилог)

Редактор: ryshik80

Пролог

Насколько бы часто Грета ни заходила в «Маидру», ей с трудом удавалось пробираться сквозь это закрытое и заполненное посетителями помещение. Оно всегда было заполнено громилами всевозможных рас Милены, большинство из которых опасны и были бы счастливы убить ее, если бы раскрылся факт о ее человеческом происхождении – это достаточно веская причина, почему она продолжала приходить сюда. Она не станет в страхе прятаться. А если кто-нибудь на что-нибудь решится? Что ж, она всегда могла воспользоваться своим мечом.

Кроме того, это единственное место, где можно было получить приличную кружку черничного чая. А еще это одно из лучших мест для поиска новой работы. На публичной доске объявлений часто размещались заказы с наградами, и когда лился эль, разговор неизбежно переходил к тем, кто стал Потерянным… а они были ее специализацией.

Стоя на повороте дороги, ведущей к входной двери таверны, она обернулась – она всегда оборачивалась – но ни потому что думала, что позади нее кто-то есть. Как ни странно, если бы кто-то и впрямь следовал за ней, то ей было бы больше по душе знать об этом, даже не проверяя.

Перед обеими лунами Милены застыли облака, а глубокие тени в этот вечер казались угнетающими. Земля была наполнена снегом. Последние три дня он падал непрерывно, накапливаясь на дорогах и делая путешествия ненадежными. Тем не менее, похоже, что сегодня вечером таверна была заполнена. Возможно, все остальные в королевстве гоблинов чувствовали себя столь же замкнутыми из-за недавней погоды, как и она.

По крайней мере, ветер стих, а белая масса выглядела почти мило. С другой стороны, когда зима длится так же долго, как и в Милене – то есть, вечность – снег перестает выглядеть красивым уже спустя пару лет.

Возможно, ей не следовало приходить сюда без Люка, но она пыталась доказать ему, что готова, что она сама может о себе позаботиться даже в Милене, и ей больше не нужно, чтобы патер с ней нянчился. Это стало продолжающимся противостоянием с тех пор, как он все еще мог побеждать ее в семи из десяти их ежедневных тренировок, и он говорил, что это значит то, что у кого-то другого, кто захотел бы напасть на нее, был бы такой же успех.

Но даже Люк должен был признать, что Грета стала экспертом в том, чтобы оставаться незамеченной тогда, когда она этого хотела, что было почти всегда. Невидимость – лучшая защита от предрассудков и ненависти, которые стали ее самыми смертельными врагами в этом суровом мире. Существа, на которых она охотилась, не представляли такой же угрозы, потому что были всего-навсего бедняжками, потерявшими свой путь – и они никогда не найдут его снова. Эти потерянные души – так называемые «Потерянные» – опасны и с ними нужно было разбираться, но вот уже почти четыре года спустя она больше беспокоилась не о них, а о том, что кто-либо узнает ее секрет… что она была человеком, и ей здесь не место.

Тем не менее, время от времени ее одолевали тоска и одиночество, и ей нужно было как-то отвлечь себя, поэтому она приходила в «Маидру», даже если она ни с кем не разговаривала, пока была там.

Вот и сейчас был один из таких моментов. В конце концов, не каждый день девочке исполнялось семнадцать лет.

В первый год, в день своего рождения она невзначай упомянула об этом в разговоре с Люком. Он оглядел ее с ног до головы, затем просто кивнул и навалял ей на тренировочном поле – на поляне в лесу позади его небольшого коттеджа.

Пока она лежала на земле, истекая кровью и задыхаясь, он бросил меч в грязь и сказал, что выживание не является вехой, которую нужно праздновать. Каждый должен быть в силах достичь хотя бы этого. Если она хочет добиться какого-либо признания, тогда Грета должна усердней тренироваться, и когда настанет тот день, когда она сможет победить его в бою, тогда он позволит выходить на охоту в одиночку. Такое признание единственное, в котором она будет когда-либо нуждаться.

Она больше не поднимала эту тему. Грета даже не была уверена, почему продолжает думать об этом. В прошлом году, когда ей исполнилось шестнадцать лет, вместо того, чтобы устроить вечеринку у бассейна со всеми своими друзьями, она выслеживала упыря в Серных пещерах. Единственным подарком, который она открыла, стала грудь существа… за долю секунды до того, как тот попытался опрыскать ее струей едкого яда изо рта, заполненного зазубренными зубами, острыми как бритвы.

В этом году она старалась не придавать этому особого значения, но все же не смогла позволить этому дню пройти просто так. Даже если это означало, что она просто проведет его наедине с черничным чаем, Грета чувствовала, что должна была что-то сделать и поэтому выскользнула из коттеджа после того, как Люк отправился спать – не то, чтобы она питала в себе иллюзию того, что он не слышал, как она уходила.

Грета поднялась по ступенькам таверны и открыла дверь. Первое, что заметила, была жара. Так много тел, в сочетании с потрескивающим огнем в большом очаге, создали волну, которая взмыла к двери и ударила ей в лицо.

Грета остановилась на пороге, чтобы впитать в себя эту волну и осмотреть помещение. Она хорошо знала о том, какие возможные опасности могут подстерегать в закрытом пространстве, если это не определить заранее.

В таверне было полно подозрительных существ. В основном гоблинского происхождения, но «Маидра» представляла собой общественную таверну с нейтральным отношением ко всем расам. Одинокий огр сидел за стойкой бара в нескольких стульях от группы шумных гномов. На краю леса жили несколько эльфов, и они любили здешний эль так же сильно, как и другие. Эльфы сидели за одним из столов и возносили благодарность Великой Матери, прежде чем осушать кружки, которые им приносила барменша.

Свободных столов осталось мало. Тот, который она бы выбрала – находящийся дальше всего от двери у стены, чтобы никому не подставить свою спину, – оказался занят молодым гоблином, который по виду был ненамного старше ее, несмотря на массивное телосложение.

Сердце забилось быстрее, чем в прошлый раз, когда она столкнулась с толпой гномов. У парня были широкие плечи и характерные черты, заметные со всех уголков комнаты. Она бы могла подумать, что земляные и огненные эльфы ползали по нему, отчаянно нуждаясь в небольшом движении. Но он был один.

Несколько посетителей «Маидры» повернулись, чтобы узнать, почему входная дверь все еще открыта, выпуская наружу всё драгоценное тепло. Девушка быстро вошла внутрь и закрыла дверь.

Она наклонила голову и поправила косы, чтобы убедиться, что волосы прикрывают ее очень человеческие неострые уши, когда пробиралась сквозь толпу к следующему лучшему столику. Там было красиво, темно и в основном уединенно, но он находился прямо рядом с гоблином, который сидел на ее обычном месте.

Не снимая ни капюшон, ни шарф, она откинулась на спинку кресла и стала ждать, пока единственная официантка «Маидры» – Тамсин, дочь эльфа – не заметит, что у нее появился новый клиент. Учитывая всю эту суету, это может занять некоторое время, но не страшно. Она была окружена. Взгляд Греты продолжал возвращаться назад к молодому гоблину.

Несмотря на то, что это место было переполнено, все столики вокруг него – кроме того, который она заняла – были пусты. И хотя он, очевидно, одинок, было также ясно, что он не незнакомец. Слишком много посетителей «Маидры» посматривали на него не из любопытства, а из-за плохо скрытого чувство дискомфорта. Не взволнованы, не особо. Она знала это ощущение в комнате, в которой существовала возможность угрозы, и сейчас это было не совсем так, но в этом парне было что-то, что заставляло проявлять осторожность и сдержанность.

Тамсин, наконец, увидела ее и остановилась перед столиком Греты с вежливой улыбкой на лице. Несмотря на то, что Грете удавалось скрывать свою человеческую личность, она не особо была с кем-то дружна в Милене. Работа охотницы за головами отдаляла ее от других.

– Вам черничный чай, данем? – спросила девушка.

– Да, благодарю.

Тамсин отвернулась, но внезапно Грета передумала и снова подозвала ее.

– Знаешь что, принеси-ка мне лучше эль, – сказала она.

В конце концов, это день ее рождения, и если это был единственный способ его отпраздновать, тогда пусть так и будет.

Возможно, дома это посчитали бы недопустимым, но в Милене таких ограничений не было. Она была достаточно взрослой, чтобы носить меч и лишать жизни… и она была достаточно взрослой, чтобы выпить в баре, если ей этого хотелось.

Тамсин даже бровью не повела, но в тот момент, когда она ушла, Грете захотелось позвать ее обратно и всё-таки попросить чай. В голове эхом раздавался голос Люка. Он бы указал на глупость ее решения. Совсем одна в общественном месте, ощущая меланхолию и тоску по дому… не совсем подходящее время, чтобы попробовать свой первый алкогольный напиток.

Но Тамсин уже была на полпути к бару, и если Грета подзовет ее, то лишь привлечет к себе ненужное внимание. Вместо этого она примет эль, когда вернется барменша, и оставит его нетронутым стоять на столе. Это станет пустой тратой денег, которые она могла бы потратить более мудро, но опять же… это ее день рождения.

Грета наблюдала, как Тамсин подошла к бару и наклонилась над стойкой, чтобы передать своей матери заказ Греты. Маидра подняла взгляд и поприветствовала Грету вежливым кивком. Если Грете нужно было бы выбрать кого-то, кого она могла считать другом, то, вероятно, это была бы Маидра. Не то, чтобы эта женщина особо разговаривала с Гретой, но, по крайней мере, была вежливой и приветливой. Теперь жизнь Греты была такой, что она не ожидала иного отношения к себе больше ни от кого другого.

«Она такая со всеми. Ты не особенная. Ни для нее, ни для кого-либо ещё.»

Если бы только она могла попасть домой, но за все время ее пребывания в Милене, такая возможность никогда сама не появлялась, и Грета искала. Все реже и реже, когда охотилась на Потерянных, но все же…

Огр у бара что-то говорил Тамсин, пока та ждала эль Греты. Эльфийка покачала головой, но огр наклонился ближе. Его рука вытянулась, и он положил свою мясистую ладонь ей на бедро и с громким смехом подтянул ее в свою сторону. Тамсин пыталась оттолкнуть его прочь, но он был в три раза больше ее, и он, очевидно, решил, что она должна ему больше, чем просто еще один напиток.

По другую сторону от них, гномы похлопывали себя по плечам и смеялись, наблюдая за происходящим. Большинство посетителей «Маидры» уважали заведенные в ней правила поведения – которые включали в себя: никаких драк и никакого грубого поведения – но на этот раз, когда Тамсин нахмурилась и что-то сказала огру, указывая на дверь, от этого не было никакого эффекта. Громила не слушал.

Грета отодвинула стул и начала вставать, положив руку на рукоять меча. Прежде чем она успела обойти стол, сидевший в одиночестве молодой гоблин поднялся и направился к бару.

Вся комната так резко погрузилась в тишину, будто в лесу полном птиц всё замерло, заслышав передвижение чего-то большого, чего-то хищного. Единственными доносившимися звуками были потрескивание огня и жесткие возражения Тамсин, в то время как огр продолжал приставать.

– Огр!

Голос молодого гоблина прозвучал так, словно у него на груди прикреплен микрофон, но это был он сам. Он стоял один посреди многолюдной таверны, без путей для отступления.

Парень был либо очень глупым, либо очень смелым. Грета оценила свои шансы сокрушить их обоих, если дела пойдут плохо. Все будет зависеть от того, насколько упрямым был темперамент огра, и был ли риск того, что он станет Потерянным, если его вызовут на бой.

Если это случится… черт, они попадут впросак. Это помещение превратится в клетку. Тот факт, что огр был огром, не превращало это автоматически в часовую бомбу, но также и не гарантировало того, что это не станет-таки часовой бомбой.

Грета скрестила руки, ощущая уравновешенный вес своего меча на бедре и кинжала, привязанного к лодыжке. Она хотела увидеть, что собой представляет этот молодой гоблин, на всякий случай готовясь выручить его из беды.

Огромный огр отпустил Тамсин и с рычанием обернулся. Грета собралась с силами, но едва огр взглянул на парня, который встал и бросил ему вызов – он даже не начал обливаться холодным потом, доставать оружие или делать что-то ещё – тут же сдался.

Он отошел от барной стойки и поднял руку в знак «Эй, я просто собирался уходить».

Даже четверка вульгарных гномов притихла. Один из них насмешливо улыбнулся молодому гоблину, но не получил никакой поддержки от своих приятелей.

Гоблин не стал дожидаться, пока огр уйдет. Его взгляд скользнул по комнате, словно заглядывая каждому в глаза… и остановился на ней, когда повернулся спиной ко всем остальным.

Его взгляд был очень проницательным, а когда он вернулся к своему столику, то больше не смотрел ни на кого другого. Только на нее.

Ее желудок сжался, когда она заметила в его взгляде аметистовый оттенок. Проигнорировав ощущение внезапного странного трепета в животе и стиснув зубы, она отвернулась от этого глубокого взгляда, для виду пожав плечами. Она вернулась на своё место, нарочно не обращая больше никакого внимания ни на огра, ни на молодого гоблина, ни на кого-либо ещё из посетителей заведения «Маидры».

Ей не следовало вставать со своего места. Грета пришла сюда ни в качестве вышибалы, охотницы за головами или кого-либо ещё. Сегодня ночью она намеревалась вести себя так, будто у нее еще была надежда хоть как-нибудь достойно провести день своего рождения. Просто выпить напиток прежде, чем она будет вынуждена вновь вернуться к холоду и одиночеству, было единственным, чего она хотела.

Уровень шума в таверне постепенно вернулся к норме. Несколько минут спустя подошла Тамсин, поддерживая равновесие двух кружек из выдолбленного сухостойного дерева с помощью подноса, сделанного из того же материала. Она выглядела стесненной и настороженной. Как и у всех остальных, ее внимание было сосредоточенно на этом странном гоблине, но она старалась этого не показывать. На самом деле, это было довольно забавно, и если бы Грета была в лучшем настроении, то она, вероятнее всего, громко бы расхохоталась и указала бы на то, насколько взвинченными они все выглядели.

Но опять же, может им было известно об этом парне что-то, чего она не знала.

Тамсин бесцеремонно хлопнула первой кружкой по центру круглого столика, за которым сидела Грета – очевидно, вовсе не беспокоясь о ней. Она даже не дождалась, пока Грета поблагодарит ее или заплатит за свой напиток, прежде чем отправиться к столику гоблина и водрузить перед ним вторую кружку. Ему также адресовали глубокий реверанс и формальное «спасибо», которые Грета сочла, скорее всего, заслуженными. В конце концов, этот парень предотвратил бой у барной стойки всего одним словом… хотя, возможно, и без его вмешательства всё было бы хорошо. Этого никто никогда не узнает.

Черт возьми. Грета так и знала. Она неспроста удерживала руку на рукоятке своего меча, и каким-то образом этот гоблин изменил ход событий. Мало кто обладал таким влиянием, и она хотела выяснить, что в нем такого особенного.

Он был в хорошей физической форме, это было точно. Высокий, широкий и пугающий. Большинство посетителей «Маидры» сняли свою верхнюю одежду, включая и молодого гоблина, его мышцы под простой белой льняной туникой были расположены так, как она никогда раньше ни у кого больше не замечала.

Он откинулся на спинку стула. Его поза была расслабленной, но настороженной.

Грета обследовала все, начиная с относительного качества его одежды и заканчивая размером его руки, лежащей на поцарапанной деревянной поверхности столика. Внезапно он встал, и ее взгляд переметнулся к его лицу.

Он снова обошел стол, и комната замерла в ожидании его места назначения, но Грета уже знала, что он направлялся именно к ней.

Она была в бесчисленных битвах и сталкивалась со всякими разными существами, которые хотели ее смерти. И осталась в живых, только научившись сохранять хладнокровие в любой ситуации.

Так почему же теперь ее сердце билось так сильно, что, должно быть, все, кто находился в помещении, это слышали?

Держась настолько спокойно, насколько могла, она уставилась в свою чашку, чтобы получше спрятать лицо. Когда он остановился прямо перед ее столиком, у нее забегали мурашки по коже. Он просто стоял там, нависая над ней.

Она обследовала комнату из-под своего шарфа и капюшона. Все уставились на них. Тамсин меньше всех удавалось скрывать это. Ее рот был настолько широко раскрыт, что подбородок, возможно, с успехом сможет дотянуться до пола.

После долгого мгновения стало понятно, что он не воспримет намёк и не уйдет, поэтому она наконец-то подняла глаза.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Тон ее голоса должен был дать ему понять, что на самом деле она не хотела ему с чем-либо помогать, но ему либо было все равно, либо он был слишком непроницаемым, потому что он лишь выдвинул стул и сел напротив нее.

Она застонала и начала подниматься.

– Простите, но мне уже нужно уходить, – коротко сказала она.

Он кивком указал в сторону ее нетронутой кружки.

– Ты ещё не допила свой эль, – прогрохотал его голос. Он был очень глубоким, с небольшим перегибом, который напомнил о том, что ей здесь не место, потому что она не смогла бы сымитировать этот акцент, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

– Не страшно. Почему бы вам не выпить его? – предложила она.

– У меня есть свой собственный.

Он наклонился над пространством между их двумя столиками и схватил свою кружку. Горло Греты пересохло, когда она увидела, как разворачивается его большое тело, и что-то глубоко внутри нее в первые в жизни пробудилось. Ее глаза расширились от внезапного понимания и осознания.

Он выпрямился и улыбнулся ей, и ей пришлось унять появившуюся дрожь.

– Я надеялся, что, возможно, ты согласишься разделить его со мной.

Ее инстинктивной реакцией было бы тут же прекратить это. Грета посмотрела в сторону двери, но когда оглянулась на него, призадумалась. За улыбкой, говорящей об уверенности в себе, скрывалось что-то мрачное. Что-то что она распознала, потому жила с этим каждый день.

Одиночество.

Гоблин откинулся назад, сжав челюсть так, как будто он уже смирился с ее отказом.

– Хорошо, – сказала она, чувствуя себя по-странному застенчивой и безрассудной одновременно. – Я выпью с вами.

На лице гоблина снова появилась улыбка, искренняя улыбка удовольствия, которая преобразила его. Он перестал выглядеть строгим и настороженным… теперь он выглядел, как обычный парень. Парень, который хотел посидеть вместе с ней. От этого у Греты перехватило дыхание. На нее никто так не смотрел уже на протяжении долгого времени – возможно, никогда – она внезапно ощутила чудовищный комок, застрявший в горле.

Она медленно опустилась обратно на свой стул.

– Что привело вас в эту часть королевства? – спросила она, потому что не знала, как следует вести подобную беседу, но этот вопрос казался уместным, поскольку Грета никогда раньше не видела его здесь.

Он рассмеялся. Позади него, постояльцы, которые только начали медленно возвращаться к своим собственным разговорам, внезапно развернулись, чтобы снова уставиться на них.

Она немного наклонила голову.

– Разве это было смешно?

Его гортанный смешок мягко стих.

– Я всю свою жизнь провел в замке гоблинов, – ответил он.

Она частенько бывала там. Обычно, чтобы вместе с Люком навестить королевскую казну и получить вознаграждение.

– Тогда странно, что я никогда вас там не видела.

Гоблин пожал плечами, но этот жест получился менее небрежным, чем он этого хотел.

– Я мало с кем вижусь.

– Добровольно?

Вопрос слетел с ее губ прежде, чем она поняла, что говорит. Его губы сжались, а она поспешила принести извинения.

– Простите. Это был глупый, личный вопрос. Я тоже мало с кем вижусь, так что, почти всегда, когда кого-то встречаю, то наламываю дров.

Он наклонил голову, словно пытаясь найти в ее словах связный смысл. В Милене использовались слова, имеющие буквальный смысл, и ее человеческая манера речи нередко собирала косые взгляды… еще одна причина, по которой она старалась держаться в стороне от других.

– Не добровольно, – ответил он. – Но иногда наши… обязанности диктуют направление, в котором должна идти наша жизнь.

Она кивнула. Гоблин был крупным, так что, возможно, его начали тренировать раньше обычного. Если он обитал во дворце, тогда он мог быть стражником. Обычно она старалась избегать придворную стражу, что тоже могло быть причиной того, что они не сталкивались друг с другом раньше. Если он и вправду стражник, тогда это объясняет, почему все в этом заведении оказывали ему такое почтение.

– Понимаю, – сказала она, слегка улыбнувшись ему.

Ощущение улыбки на ее лице было ей чуждо, но она справится с этим.

Девушка была благодарна Люку за то, что он принял ее после того, как она оказалась в Милене, но он никогда не позволял забыть ей о том, что она человек. Это стояло между ними, словно стена.

Было приятно поговорить с кем-то ещё. Это был первый раз, когда Грета позволила себе вести обычный разговор, а не для того, чтобы узнать информацию, нужную ей по работе. Было страшновато, но в то же время что-то подбадривало ее к тому, чтобы использовать этот шанс.

Девушка сделала небольшой глоток эля. Стало горько и тепло, но когда жидкость проникла, в желудок она почувствовала себя немного более комфортно и расслабленнее. Возможно, это было плохо, опасно, но Грета решила не придавать сейчас этому значение.

– Итак, ты охранник замка или что-то в этом роде?

Уголок его рта дернулся, и он указал на ее меч.

– Ты, должно быть, охотница за головами.

Гоблин не ответил на ее вопрос, но она кивнула в ответ на его вопрос.

– Тебе нравится такая работа? – спросил он. Его взгляд стал скептическим.

– А почему нет? Потому что я девушка?

Работа охотницы за головами была для нее идеальным решением. Практическое применение всего, чему она обучалась во время тренировок с Люком, а других это держало на расстоянии от нее. Никто не хотел сближаться с тем, кто будет их вести на них охоту и убивать, если те станут Потерянными и начнут терроризировать поселения.

– Нет. Конечно же, нет. Но это может быть слегка опасно.

– Опасность – это второе имя этого мира, – фыркнула она.

Он приподнял бровь.

– Этого мира?

Она прочистила горло и быстро поставила кружку обратно на столик. Это глупая ошибка, промах, которого бы не было, если бы она пила черничный чай или сидела здесь в одиночестве, или еще лучше, если бы ее здесь вообще не было бы.

– Мне пора идти, – быстро сказала она.

Однако ей не особо этого хотелось.

– Точно пора? – спросил он.

Наверно дело было в алкоголе, влияющем на ее здравый смысл, или, может быть, этот парень выглядел так, будто понимает ее одиночество, но ей больше всего хотелось остаться подольше, чем защищать свои секреты. Иногда стоит рискнуть, не так ли?

– Если я останусь, тогда ты должен будешь рассказать что-то о себе.

– О чем бы ты хотела знать?

Внезапно он стал настороженным. Почему? У него тоже есть свои секреты? Даже если и так, то что? Ведь он будет не единственным из них двоих, кому есть что скрывать.

Она решила не усложнять.

– Что ты делаешь, когда хочешь развлечься?

Веселье. Это слово едва ли существовало в Милене. Было мало времени для веселья, когда окружающая среда настолько усложняла жизнь.

– Мне нравится создавать вещи своими руками, но мне не разрешалось заниматься кузнечным делом или становиться плотником, поэтому я полагаю, что это то, чем я занимаюсь ради своего собственного удовольствия.

Его голос стал тише, и Грета наклонилась вперед, положив локти на стол.

– Что за вещи?

Он тоже наклонился вперед.

– Я всегда хотел найти способ помочь моим людям жить и работать в лучших условиях. Я хочу создать инструменты, которые позволят легче обрабатывать твердую землю.

Это было амбициозно, более амбициозно чем то, что она когда-либо слышала в Милене. Как и для веселья, не было особо много времени для устремлений и мечтаний. Сбор урожая зерна с одного единственного поля, находящегося на земле, которая постоянно заморожена, стало достаточно трудоемким делом.

– У тебя уже есть какие-то идеи?

Он усмехнулся.

– Сотни.

Она заметила, что тоже начала улыбаться, а ее сердце бешено заколотилось.

– Какие, например?

– Когда моя мать ещё была жива, она очень расстраивалась, когда мы вбивали в стену гвозди, чтобы повесить ковёр, потому что те выскальзывали из камней. Поэтому однажды я сделал для нее гвоздь с шипами, прикрепленными к хвостовику, в надежде, что он лучше ухватиться за камень и, таким образом, не сможет больше выскальзывать из стены.

– И это сработало?

Он усмехнулся.

– Не с первого раза… и не со второго, но я продолжал улучшать его дизайн, пока не получил такой, какой нужен был, и теперь эти особые гвозди изготовляют по всему королевству гоблинов.

– Ух ты, впечатляет. Что ещё?

Ей хотелось услышать больше.

– Ну, мне пришло в голову, что, возможно, мы могли бы попытаться вырастить зерновые культуры в помещении, где было бы легче сохранить почву мягкой и теплой. Но растения по-прежнему требуют солнечного света и орошения, поэтому я работаю над созданием конструкции из стекла.

Его лицо стало оживленным и светилось, когда он рассказывал об этом.

Он хотел построить в Милене теплицы.

Это и в самом деле замечательная идея, и было удивительно, что никто не додумался до этого раньше. Но, опять же, стекло – дорогое удовольствие.

– Оно должно быть крепким, – продолжил он, – но стекло увеличивает свет, проходящий через него, и если тепло, накапливающееся внутри, не сможет свободно выходить наружу, тогда разве оно не продолжало бы накапливаться и образовывать влагу, которая, в свою очередь, могла бы вернуться обратно в почву, чтобы питать зерновые культуры? Такая структура может даже поддерживать сама себя.

Она почти забыла, где они находились, что они были окружены незнакомцами. Их столик в углу превратился в маленький изолированный пузырь. Было ощущение приватности и защищенности, будто ничто не могло помешать, и они могли оставаться вдвоем настолько долго, насколько хотели.

– Это впечатляюще. После того, как ты показал себя настолько многообещающим в сфере металлургии и сельском хозяйстве, твои родители наверняка могли бы задуматься о том, чтобы послать тебя на обучение к кузнецу или фермеру, вместо того, чтобы быть стражником замка, – сказала она, все еще полагая, что он являлся стражником.

Он не ответил на это, поэтому она спросила:

– Тебе хотя бы нравится твоя работа в замке?

Гоблин сделал небольшую паузу.

– Иногда мне хочется, чтобы у меня была свобода выбора пойти по другому пути, – наконец сказал он, – но судьба и Великая Матерь решили ещё задолго до моего рождения, как должна развиваться моя жизнь.

– Почему ты просто проглатываешь это дерьмо без боя? У нас всегда есть выбор. Этот выбор может и не популярен и, возможно, не принесет с собой много друзей, но если ты уверен, что для тебя это самый лучший путь, разве ты не должен бороться за право следовать по нему?

Его глаза сузились.

– Я не знаю никого во всем королевстве, кто верил бы в подобные вещи. Народ принимает волю Великой Матери, как свою собственную.

Она сглотнула. Конечно же, он был прав.

– Очевидно же, что ты не принимаешь волю Великой Матери, ведь ты говоришь о своих мечтах, которые выступают за рамки твоей профессии, – возразила она. – Бьюсь об заклад, что и все остальные чувствуют то же самое, но все они слишком напуганы, чтобы открыто говорить об этом.

Он скрестил руки и откинулся на спинку стула со снисходительной улыбкой на устах, будто ему доставляло удовольствием спорить с ней.

– Почему ты думаешь, что они побоялись бы высказать свое мнение?

– Ты говоришь, что народ принимает волю Великой Матери, но Великая Матерь вот уже долгое время не показывала своего лица. Ей все равно, будет ли Тамсин официанткой или швеей, и ей все равно, буду ли я охотницей за головами или ты придворным стражником. Мы сами принимаем эти решения. И мы делаем это либо для себя самих, либо потому что так нам говорят другие, которые считают себя лучше и важнее нас.

– О, и кто же эти, что считают себя лучше и важнее? – спросил он.

Грета закусила губу, слишком поздно вспомнив о том, что разговаривает с одним из королевских стражей.

– Никто, – прохрипела она.

– Должно быть, ты имела в виду короля гоблинов?

Она пожала плечами. Что он сделает с ней, если она выскажет свое мнение вслух? Обвинит ее в измене и запрет в темнице?

Хм, да, конечно. Именно так.

– Ты можешь поделиться со мной своими мыслями, – сказал он. – Ты думаешь, я стану тебя за них осуждать?

– Я действительно ничего о тебе не знаю, – призналась она.

Это то, что ускользало из ее головы каждый раз, как они встречались взглядом.

– Возможно, ты здесь в качестве шпиона по его приказу, чтобы выкорчевать инакомыслие из королевства гоблинов.

– Это было бы довольно сложной миссией для такого, как я, – ответил он насмешливым тоном.

– Почему это?

– Потому что каждый, кто находится здесь, – он наклонился к ней, – уже знает мою личность.

Он был прав. Вместо того чтобы становиться все более шумной в ночное время, как это обычно было, таверна значительно поредела с тех пор, как они завели разговор. А те, кто остался, отодвинулись подальше от их столика.

Гоблин был довольно наблюдателен для такого молодого парня… а он был очень молод, несмотря на ощутимое древнее ярмо обязанностей, покоящееся на его плечах. Ее заинтересовало, был ли он вообще достаточно взрослым, чтобы уже пройти через свое первое Превращение.

Когда в Милене наступало лунное затмение, то она вся становилась безумной зоной, но дети были защищены от этого эффекта, пока не достигали зрелости. Обычно это происходило в восемнадцать лет. Возможно, ему уже было около того.

– Тогда я до сих пор не могу понять, что привело тебя сюда. Если это то место, куда ты приходишь выпивать, тогда я бы уже видела тебя здесь раньше, – сказала она.

Он склонил голову и, казалось, обдумывал свой ответ.

– Признаюсь, я слышал рассказы от придворного казначея о женщине-охотнице за головами, воспитаннице долема Люциуса – и мне стало любопытно.

Она резко вздохнула, ощутив горький привкус страха.

– Обо мне? Любопытно? Вот почему ты здесь? Но почему?

Ее рука скользнула под стол к рукояти меча, а тело напряглось.