Текст книги "Грета и потерянная армия (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Он измерил ее предупреждающим взглядом.

– Потому что долем Люциус – посторонний для королевства гоблинов, у которого нет близких родственников, и у него не получилось обратиться к королю гоблинов за разрешением приютить ребенка из другой провинции.

Такое правило и вправду существовало?

– Ну так, а какое отношение это имеет к тебе? Пусть король призовет долема Люциуса, если пожелает. Почему это вообще должно тебя волновать?

– Разве мне должно быть всё равно на то, что происходит в моём собственном королевстве?

– В твоём королевстве? Твоём королевстве?

Что он такое говорит? Грета посмотрела через весь стол.

Ему хватило порядочности придать своему лицу стыдливое выражение.

– Полагаю, я не должен позволять тебе и дальше пребывать в ложном представлении, – сказал он.

Милена была более формальной, чем мир Греты, но никто не был аж настолько формальным. Боже, она так ошибалась насчёт него.

– И в каком же ложном представлении я нахожусь? – спросила она, едва сдерживая себя, пока ждала его признания.

– Я не один из стражей замка.

Она ожидала, что к этому моменту ее примут, но эти слова все равно словно ударили в живот. Грета затаила дыхание и ждала большего. Парень выдержал паузу и сел прямо. Его взгляд стал жестче, и он, казалось, вымолвил на одном дыхании:

– Я наследник королевства гоблинов.

– Наследник?

Ее мысли ринулись в бег, чтобы расшифровать это слово, но к нему было не так уж и много значений, не так ли? Оно было довольно ясным. «Наследник» – это значило, что он был кем-то важным.

– В смысле, принц? – ее голос дрогнул. Конечно же. – Ты принц? Чертов принц гоблинов?

Он просто кивнул.

Грета выскочила из-за стола, не обращая внимания на пораженные вздохи, которые эхом разнеслись по всему помещению.

– Это было прекрасно, Ваше Высочество, – сказала она тихим, сдержанным голосом, – но я ухожу отсюда.

Гоблин схватил ее за руку, когда девушка начала обходить вокруг него. Чувство шока и тревоги тут же парализовали ее, она опустила взгляд на его пальцы, обвившиеся вокруг ее руки, и удивилась, почему сразу не высвободила руку.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Я прошу тебя остаться.

Его глаза были почти на одном уровне с ее собственными, хотя она стояла, а он все еще сидел. Они фактически светились, отражая танцующее в очаге пламя в глубинах аметистового цвета. Боже, какие у него прекрасные глаза.

– Я признаю, что прибыл сюда по поручению моего отца, – сказал он. – Но девушка, которую я нашёл, оказалась не такой, какую я ожидал встретить.

– Что тебе от меня нужно?

Она многозначительно посмотрела на его руку.

Он проследил за взглядом и отпустил ее, как будто даже не осознавал, что делает, но тепло от его прикосновения задержалось на ее коже.

– Я лишь хочу продолжить разговор, как это было до сих пор.

– Зачем?

Его улыбка была настолько обезоруживающе мальчишеской, что у нее перехватило дыхание.

– Потому что я принц гоблинов, и у тебя нет иного выбора, кроме как подчиниться, не так ли?

Она снова ворча продолжила было свой путь, но он поднял руку, чтобы остановить ее – по крайней мере, на этот раз не касаясь ее.

Его щеки залило румянцем.

– Постой! Я лишь хотел…

– Подшутить?

Могло ли это быть правдой? Над ней действительно подшутил парень?

Он кивнул.

– Мои извинения, данем.

На его лице мелькнула застенчивость, но он не отводил взгляда.

– Но не за то, что хочу продолжить наш разговор.

– Но зачем?

Она бросила на него свой самый тяжелый взгляд.

– На этот раз назови мне настоящую причину.

Он пожал плечами.

– Потому что я никогда раньше так не разговаривал с кем-либо.

Она жестами указала на его рост и ширину.

– То есть, ты хочешь мне сказать, что ты, при всех своих внешних данных и при том, что ты принц, хочешь сидеть в баре и разговаривать с незнакомкой, потому что не можешь найти себе пару?

Она снова заворчала.

– Прости, но мне трудно в это поверить.

Ошеломленное выражение его лица поразило ее. Либо никто раньше его не хвалил, либо никто не осмеливался говорить с ним подобным образом.

Горячее смущение подкралось к ее лицу.

– Я не хотела… я просто имела в виду…

– Останься со мной ещё ненадолго, – пробормотал он. – Давай, продолжим как ни в чем не бывало, не обращая внимания на позицию в обществе или наши обязанности.

Она колебалась. Это было заманчиво. Несмотря на то, что они были полными противоположностями друг другу, да ещё и из разных миров, казалось, они оба жаждали одного и того же. Одну ночь побыть всего лишь обычным парнем, обычной девушкой. А не принцем целого королевства или ненавистным человеком.

– Хорошо, я останусь. Но ты угощаешь.

Грета откинулась на спинку стула.

– Так как же мне тебя называть?

Его восторженная улыбка была очаровательной и захватывающей, и она поймала себя на том, что тоже улыбается.

– Зови меня просто Айзек.

Глава 1

«Зови меня просто Айзек».

Уже стоя перед домом своих родителей и протянув руку со сжатым кулаком, чтобы постучать, она запаниковала. Она и не подумала, что может случиться, если кто-нибудь назовёт короля гоблинов по имени. В Милене всем были известны последствия, но здесь люди бы посмеялись, если бы она сказала, что произнести имя Айзека – означало то же самое, будто напрямую вручить ему приглашение в самые глубокие части своей души.

Это было плохой идеей. Как она собирается рассказать им об Айзеке? Не только про его имя, но и… про всё.

Она услышала шаги, говорящие о том, что кто-то шёл по коридору по ту сторону двери, и желание сбежать стало настолько сильным, что ей пришлось стиснуть зубы.

Теперь было слишком поздно.

Занавеска в окне слева от двери отодвинулась, и за стеклом показалось маленькое лицо.

У нее тут же перехватило дыхание. Пухлое личико почти сразу снова исчезло, но этот недолгий взгляд на ее брата, мелькнувшего в окне, помог ей успокоиться, а ведь она пыталась сделать это весь день. Дрю благополучно добрался до дома. По крайней мере, она смогла бы ответить на вопросы, которые возникнут, без тяжкого бремени на душе.

Пришлось ждать вечность, пока дверь откроется, хотя, быть может, это было только воображением Греты о том, что всё начало происходить в замедленном темпе.

Ладонь Айзека сжала ее собственную, придавая ей силы. Воспоминания о Потерянном Айзеке были все еще довольно свежими. Время от времени ей приходилось прикасаться к нему и смотреть на его озорную улыбку, чтобы отбросить беспокойство и страх, все еще нависающие над ней.

Ее дыхание будто замерло, пока они ждали. А когда женщина, одетая в простые джинсы и розовую блузку, открыла дверь, у Греты было такое ощущение, будто ей всё ещё тринадцать лет.

– Да?

Вопрос был вежливым, но осторожным. А кто бы ни был осторожен, открывая свою дверь перед группкой грязных незнакомцев, ожидающих на передней ступеньке?

Грета почувствовала комок в горле. Все эти годы образы ее матери и отца оставались довольно ясными, главным образом потому, что она все еще держала фотографию в своем медальоне, чтобы она напоминала ей о них.

Но даже во снах она перестала слышать их голоса. Эта было одним из лишений, через которые они прошли – она и мальчишки – повреждённые воспоминания. Иногда Грета говорила что-то определённым образом и тут же задавалась вопросом, не прозвучало ли это так, как это бы сделала её мама, но это отличалось от того, чтобы действительно вспомнить.

Но как только дверь открылась, всё изменилось. Воспоминание захлестнули её, подобно волнам, заставляя глаза пощипывать от наворачивающихся слёз.

Вот мама стоит у двери и зовёт нас, говоря, что уже время ужинать.

Отец бежит позади неё, выкрикивая подбадривающие слова, пока она учится ездить на велосипеде.

Держат Дрю за руку во время совместной прогулки в парке.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, дети?

Мать посмотрела на Айзека, и ее хватка на дверной ручке заметно усилилась.

– Мам?

Раздался такой слабый, жалобный шёпот, что никто не услышал. Грета отпустила руку Айзека и сделала еще один шаг вперед. Она прочистила горло и попробовала снова.

– Мам?

Глаза женщины расширились, а ее рука поднялась и подрагивала на уровне выреза блузки, проводя ладонью по своему бледному, обнаженному горлу.

Память Греты заполнило так много вещей одновременно: то, как ее мать играла со своими медальоном и цепью, которая была зеркальным отражением медальона Греты, только с фотографией Греты и Дрю. Грета вспомнила, как ее поразительно голубые глаза – точно такие же, как у ее детей – становились темными и сверкали, когда она смеялась. И успокаивающий звук ее голоса, поющего ночью колыбельные в спальне Дрю. Хотя Грета слишком была слишком взрослой для колыбельных, она все равно оставляла дверь открытой, чтобы она тоже могла их слышать.

– Грета?

Лицо её матери побледнело. Черт, неужели она свалиться в обморок? Грета довела её до сердечного приступа?

– Мэтти, кто там у дверей?

Грета вздохнула, заслышав звук голоса ее отца. На автобусной станции, где она умело добыла кошелек какого-то бедного парня, чтобы заплатить за одиннадцать билетов до Джонспорт, они быстро обнаружили, что сегодня понедельник, поэтому она предположила, что отец будет на работе, когда они приедут. Мысль о том, чтобы встретиться сначала с одним из них, казалась менее пугающей, хотя это, вероятно, означало бы, что ей пришлось бы всё объяснять больше одного раза.

Мать Греты больше ничего не сказала, но ее остекленевший взгляд говорил обо всём сам за себя. О надежде матери, медленно умирающей с каждым днем, только чтобы возродиться, а затем снова погаснуть с каждым звонком в дверь и каждой фотографией потерянного ребенка, которую приносила полиция, и которая соответствовала описанию ее маленькой девочки.

Даже если Грету бросили в Милену не по ее вине, она все равно была виновата в том взгляде на свою мать. Она недостаточно сделала, чтобы вернуться домой. И в самом деле, она вспомнила тот момент, когда перестала искать, и ее грудь сдавили невыносимая вина и печаль.

– Это я, мама, – мягко сказала она. – Уверяю тебя, что это действительно я.

– Мэтти?

Это было уменьшительно-ласкательное имя отца Греты для ее матери, полное имя которой – «Матильда» – звучало довольно серьёзно, что никогда ей не подходило. К дверному проёму подошла более высокая фигура, и он обнял свою жену, когда смотрел на группу, но как только его взгляд встретился с взглядом Греты, он замер и уставился на неё.

Ее мать казалась почти такой же, как раньше, за исключением нескольких морщин вокруг глаз, но отец выглядел совсем по-другому. Она вспомнила мягкого, веселого папу, который каждый год переодевался в Санта-Клауса без каких-либо проблем. Он похудел и потерял много волос, но у него выросла козлиная бородка – возможно, в качестве компенсации – и контраст был поразительным.

– Грета?

Она не знала, почему он был уверен в этом, ведь она больше не была сильно похожа на его маленькую девочку, но он точно знал, что это была она. Он прислонился к дверной рамке, будто внезапно потерял равновесие, по привычке схватившись за руку жены.

– Папочка, – прошептала Грета.

Ее горло болело от сдерживаемых слёз, и вдруг они потекли по щекам, просачиваясь в уголки рта, соленые и теплые.

Она все еще колебалась, чтобы сделать последний шаг вперед, пока кто-то, вероятней всего, Вайат, не подтолкнул ее сзади, толкнув между лопаток, чтобы заставить двигаться… а затем она была зажата в объятиях матери и отца.

– О, Боже, неужели это и вправду ты?

Мать Греты, казалось, всё ещё не могла поверить в это.

Оба ее родителя опустили свои головы к ней. Она почувствовала дрожь губ матери на своей щеке и резкий подбородок отца на своем лбу.

Она крепко зажмурилась и позволила себе немного насладиться моментом, но затем она посмотрела сквозь слёзную вуаль на маленького светловолосого мальчика, спрятавшегося за столом в коридоре, с кулаком, зажатым во рту. Он смотрел на нее с абсолютным ужасом в своих поразительно-голубых глазах.

После слезного воссоединения и краткого знакомства с другими мальчиками со стороны Греты, ее родители отвели всех внутрь. Они неловко стояли в гостиной, ее семья на одном стороне, а она с мальчишками другой.

Ее отец хотел немедленно позвонить властям. Грета почти согласилась с тем, что они должны вызвать полицию и покончить с этим. Разговор с ними так или иначе должен произойти, и, возможно, было бы лучше рассказать о своих идиотских приключениях лишь один раз.

Но её мать убедила его подождать с этим, пока всё не успокоиться.

– Почему бы вам не потратить несколько минут, чтобы помыться? А мы приготовим что-нибудь поесть. Потом будет время поговорить, – сказала она, посмотрев на грязное лицо каждого мальчика.

Грета вздрогнула. Действительно, они выглядели как бездомные, голодные беспризорники.

Так что она и Сиона последовали за женщиной наверх. Мама Греты закусила губу, стоя перед одной из дверей в коридоре.

– Надеюсь, ты не расстроишься из-за того, что изменили твою спальню, – проговорила она, нервно заламывая пальцы. – Мы всегда надеялись, но…

– Не страшно. Я и не ожидала, что вы оставите спальню маленькой девочки такой, какой она была, на протяжении четырёх лет. Это было бы…

Она с трудом сглотнула, чтобы удержаться от того, чтобы произнести вслух слово «пытка», потому что была уверена, что после потери ребенка им приходилось принимать и другие болезненные решения, а косметический ремонт, вероятно, был менее болезненным из них.

– Но мы сохранили все твои вещи, – быстро сказала ее мама. – Некоторые из них находятся в кладовке, но твоя шкатулка с драгоценностями находится на комоде.

Грета кивнула.

– Спасибо.

Она не могла припомнить, что там могло быть.

– Так, я пойду принесу пару полотенец.

Ее мать с улыбкой закрыла за собой дверь.

Грета обвела комнату взглядом.

Шкатулка с драгоценностями действительно стояла посередине комода. Это была куполообразная коробка в розово-белую полоску. Всплыла частичка воспоминания, и Грета поняла, что когда откроет крышку, то пластиковая балерина начнет вращаться, и заиграет мелодия.

Сиона подошла к окну и отодвинула занавеску.

– Все так же, как и в твоих воспоминаниях?

Грета остановилась и моргнула. В основном она старалась не замечать такие вещи и не думать об этом, потому что каждый раз, когда она что-то вспоминала, в ее груди что-то покалывало.

– И да, и нет, – призналась она.

Она подошла к креслу-качалке в углу. Она «прочла» свои первые книги, сидя на коленях у отца в этом кресле, переворачивая большие картонные страницы с яркими картинками и придумывая историю, потому что не знала, что на самом деле означают буквы.

На деревянном кресле сидел плюшевый мишка. Она подняла его, поднесла к себе ближе и позволила защитным тискам вокруг своего сердца ослабнуть настолько, чтобы на ее лице появилась легкая улыбка.

Мишка все еще пах розами, с тех пор как она украла духи своей матери и вылила на него целый флакон, потому что хотела, чтобы он тоже приятно пах. Независимо от того, сколько раз эта вещица уже побывала в стирке, этот аромат никогда не выводился полностью.

Эти вещи были единственными в этой комнате, которые были частью детства Греты. Всё остальное, включая ее старую кровать и покрывала, ее комод и цвет стен, было изменено, но в этом не ощущалось ничего неправильного. То, что раньше было спальней маленькой девочки, теперь представляло собой изысканную гостевую комнату, выкрашенную в пудрово-голубой с небольшими вариациями бежевого цвета, с неописуемым пейзажем, обрамленным на стене, и набором полотенец для гостей на тумбочке. Здесь не было никакой индивидуальность… что, вероятно, было лучше для всех.

Грета не могла винить своих родителей в том, что они избавились от вещей, напоминавших им о пропавшей дочери, но это усилило в ней ощущение разобщенности, как будто для всё еще нигде не было места.

К счастью, из-за хлопот с тем, чтобы все были вымыты, у нее не было времени теряться в воспоминаниях и в всплывшей неуверенности.

Вайат и Рэй координировали купание двух мальчиков одновременно, чтобы сэкономить на горячей воде. Потом пошла Сиона. За ней пошёл Айзек. Когда он вошел в просторную ванную комнату и посмотрел на стеклянную душевую кабину, Грета стояла снаружи в коридоре, сдерживая улыбку. Он протянул руку, чтобы коснуться плитки, и она не смогла сдержаться от громкого смеха.

Она бросила ему полотенце и прошептала:

– Ты думаешь, что это интересно… подожди, пока ты не повернешь ручку, и вода не выйдет из насадки над твоей головой. Поверни его в одну сторону для горячей воды, а в другую – для холодной воды.

Выражение его лица ясно говорило о его мыслях: она наверняка будет над ним издеваться.

– Серьёзно, – пообещала она.

Она знала, что мысль о горячей воде, вытекающей из крана в стене, будет для него неотразимой. Он захочет оставаться здесь часами и исследовать, как все работает и использовать свой гениальный разум, чтобы найти способы сделать такое же и в Милене, где они все еще нагревали снег над огнем и опрокидывали ведро над головой во время мытья.

– Помни, что мне тоже всё ещё нужно принять душ, поэтому не заставляй меня выпроваживать отсюда, когда я приду, – предупредила она. – У тебя есть 10 минут.

Блеск в его глазах сменился с юношеского изумления на горячее злорадство бойфренда, так что ее желудок сжался.

– Возможно, тебе стоит присоединиться ко мне, – он усмехнулся, – чтобы доказать мне, что это устройство работает именно так, как ты говоришь, – пробормотал он тихим, соблазнительным голосом.

Её щёки загорелись, и она быстро взглянула на лестницу, очень хорошо осознавая, что внизу по кухне ходят родители, а все мальчишки ждут у нее в спальне.

Она прикусила губу и покачала головой.

– Веди себя прилично.

Айзек усмехнулся и закрыл за ней дверь. Когда мгновение спустя услышала, что полилась вода, ее румянец стал ещё ярче. Она отвернулась и попыталась не думать о его одежде, сложенной на полу, и о том, как вода омывает большое тело.

Она прислонилась к стене и ждала, прижав полотенце к груди. Когда дверь вновь открылась ровно через двенадцать минут, на нём были штаны, но не было рубашки, а во рту стало суше, чем в пустыне. Было невозможно не смотреть на него, оценивать силу и цель, которые он носил, будто вторую кожу. Но полуголый и окруженный фарфором и хромом, он очень сильно выделялся.

Он никогда не будет обыкновенным. Если ее родители увидят его таким, то нельзя будет проигнорировать тот факт, что он был аномальным и был здесь не к месту – даже если они как-нибудь поймут «что и почему».

Она отбросила эту мысль и уже собиралась прошмыгнуть мимо него в ванную комнату. На секунду они оба застыли на пороге, сжатые вместе, как сардины в консервной банке. У нее перехватило дыхание. Прежде чем подумать, Грета дотронулась до его теплой, все еще влажной руки, а он наклонился ближе, прижимая ее позвоночником к дверному проему, прижавшись грудью к ней, как только он опустил голову.

При отчетливом «гмх-гмх» она огляделась и увидела Сиону, стоящую в дверях свой спальни со скрещенными руками и бросая предостерегающий взгляд на лестницу.

Кто-то поднимался.

Грета выругалась и метнулась в ванную. Она вытолкнула Айзека в прихожую так быстро, как только смогла.

– Поспеши, и надень свою чертову рубашку, – прошипела она, хлопнув дверью перед его знакомой, высокомерной, самодовольной улыбкой.

Она очень быстро приняла душ, в основном, потому что горячей воды оставалось лишь на полторы минуты. Кроме того, она переживала из-за того, что оставляет Айзека, Сиону и мальчишек одних без присмотра. По крайней мере, до тех пор, пока они не найдут способ, как объяснить всё взрослым.

Она сошла на коврик, лежащий перед зеркалом над раковиной в ванной, и протерла зеркало полотенцем, а потом пожалела, что сделала это, когда увидела свое отражение. Даже в запотевшем от пара, висящего в воздухе, стекле, шрамы резко выделялись на ее бледном лице и шее. Она не осмелилась посмотреть вниз, где их было намного больше.

Те мысли, которые промелькнули в головах ее родителей при первом взгляде на неё, не могли быть хорошими. Она определенно не была той маленькой девочкой, о чьём возвращении они молились.

Грета мгновенно заплела свои мокрые волосы, набросила одежду и вернулась в свою комнату. Все уже ждали. Вайат расхаживался перед комодом. Сиона стояла рядом с ним у окна. Рэй растянулся в кресле-качалке с Джейкобом на коленях, в то время как остальные сидели, скрестив ноги, на кровати, выглядя потрясенными и нервными. Хотя они, без сомнения, были голодны, никто не спустился вниз без нее.

Первым заговорил Вайат, голос был приглушен, чтобы это не вышло за пределы комнаты.

– Итак… что мы им скажем?

– Правду, – Айзек сказал это так, будто это было легко.

Она застонала.

– Это не сработает. Я даже никому не могу назвать твоё имя, не объяснив, почему они не должны его произносить.

– Я король гоблинов, – сказал он, пожимая плечами, – скажи это своим людям и потребуй, чтобы они помогли нам найти портал ведущий обратно в Милену.

Вайат захихикал, как чертова гиена, что заставило Грету опять застонать.

Сиона отошла в сторону, оставаясь молчаливой и настороженной. Она была такой с тех пор, как столкнулась с Айзеком, когда они оказались по другую сторону портала, и он обвинил ее в том, что она их всех предала.

Грета ударила Вайата по руке.

– Ты не помогаешь.

Она снова повернулась к Айзеку.

– Никто не поверит, что мы все провалились через портал в другой мир, или что ты король гоблинов, который случайно входит в сны тех, кто произносит его имя вслух. Или что я провела последние четыре года, охотясь на безумных из-за лун монстров, пока голодный до власти демон не развратил мою душу своей злой магией, не овладел смертоносной королевой-фейри, а затем отправил нас всех сюда, чтобы он мог беспрепятственно опустошить тот мир, прежде чем перейдёт к следующему… возможно, к этому.

Рэй подхватил, рукой он прижимал сонную голову Джейкоба к своей груди.

– Меня никто не слушал, когда мы были в пещере. Но если вы все так волнуетесь, что сказать взрослым, может, нам стоит просто вернуться в лес? По крайней мере, тогда мы будем наготове, если демон решит пробить еще одну дыру во вселенной.

Она покачала головой. Как бы она ни переживала из-за этого, ей казалось, что по ее венам льется лед, они уже пережили это раньше.

– Нет гарантии, что если и когда это произойдет, портал откроется в том же месте или что это произойдет в ближайшее время. Но тем временем он уничтожает всю Милену. Мы не можем просто ждать. Мы вышли из леса, чтобы найти способ получше.

– Знаешь что? Я вообще не знаю, почему меня должно волновать, что он сделает с Миленой, – сказал он, небрежно пожав плечами.

Айзек с рычанием обернулся на борзого подростка, но Сиона опередила его. В мгновение ока она склонилась над Рэем с угрожающим взглядом, стараясь не толкнуть Джейкоба, который только что уснул у того на коленях.

– Ты будешь об этом волноваться, человек. Потому что, если демону удастся разорить мой мир и пробраться к этому, то его уже нельзя будет остановить. Особенно для тебя и группы детей, – сказала она угрожающим шепотом.

Грета подошла и положила руку ей на плечо.

– Я знаю, что все обеспокоены.

Сиона и Айзек беспокоились за судьбу своего мира; мальчики беспокоились за судьбу этого мира. А Грета волновалась, что она не сможет ничего сделать для обоих миров.

– Но нам нужно держаться вместе и составить план.

Сиона отошла назад. Рэй поднял на нее глаза. Это происходило с ним последние несколько дней. Он не доверял ни Сионе, ни Айзеку и не скрывал этого. Оба, и Грета и Вайат пытались поговорить с ним, но он всё ещё воспринимал это как: люди против жителей Милены. Казалось, он даже разделял, в какой лагерь попала Грета.

Она посмотрела на Айзека. Он был тем, о ком она больше всех беспокоилась. Да, они почти незаметно добрались сюда на автобусе, но теперь всё по-другому. Это маленький городок, а слух о возвращении пропавшей дочери привлечет внимание. Даже один человек с лёгкостью заметит его уши, глаза или же его крупные размеры, и люди начнут задавать вопросы. Могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.

Сиона смогла замаскировать свои заостренные уши, так же, как Грета замаскировывала свои округлые человеческие уши в Милене, покрыв их своими волосами. Но уши Айзека выглядывали, независимо от того, как они пытались их скрыть. Даже если они раздобудут ему шляпу – что выглядело бы смешно в это время года – он был бы намного больше, чем любой человеческий парень его возраста, и он не мог преуменьшить свое королевское высокомерие, даже если бы от этого зависела его жизнь.

– Как же мы придумаем план, если даже не знаем, сможем ли вернуться? – спросил Вайат.

В первые две ночи они выяснили, что дар Айзека, позволявший ему навещать ее во снах, не работал в человеческом мире. Сначала они думали, что это какой-то побочный эффект после того, как он побывал в роли Потерянного, но затем Сиона призналась, что она тоже чувствует отсутствие магии, будто в ее душе пустота.

«Это всё это место», сказала тогда Сиона. «Этот мир.»

В Милене она могла ощущать магию во всём и во всех, но теперь не было ничего, кроме холодной тишины исходящей из земли, душившей сущность каждого дерева и каждую травинку.

– Если здесь нет магии, – сказала Сиона, – тогда и нет способа открыть портал. А если мы просто будем сидеть и ждать, пока придёт ещё одна Ламия и сделает это, то так можно прождать вечность.

Они обсуждали одно и то же в течение нескольких дней; Айзек настаивал на том, что они должны найти способ вернуться и спасти его народ, а Вайат и Рэй напоминали ему, что этого может не удаться.

Грета искала выход из Милены на протяжении четырёх лет, пока Аграмон не воспользовался своей магией, чтобы открыть портал. Магия бы сработала. Но здесь её нет. Ни Аграмона, ни Ламии, открывшей порталы, чтобы захватить для него людишек, не было в этом мире. Когда дело дойдёт до того, что они смогут отослать кого-нибудь обратно в Милену, то им еще предстоит сообразить, что делать дальше… или как победить Аграмона, ведь им это уже однажды удалось.

– Прежде всего, мы должны что-то рассказать взрослым и найти семьи мальчишек.

Она не решалась посмотреть на Айзека. Она не хотела, чтобы он видел, как в ней нарастает неуверенность.

– Думаю, мне и нужно с ними поговорить.

Глава 2

Они все спустились вниз. К счастью, Дрю там не было. Отец Греты заметил нервозность мальчика и отвел его в соседский дом, чтобы тот остался с их детьми на ночлег, пока все не уладится.

Увидев страх в глазах своего брата, ей стало интересно, что такого он рассказал родителям о том, что с ним случилось… и во что они поверили.

Грета оставалась запертой на Милене на протяжении четырёх лет, и думала, что он дома и в безопасности. Вплоть до того момента, как она вошла в специальную комнату в крепости Аграмона и увидела брата там, превращенного в камень и расположенного в магическом круге, с целью использовать его в качестве жертвы, чтобы питать заклинание демона.

К счастью, ей удалось разорвать это заклинание и отправить его обратно через портал, но она всегда задавалась вопросом, как много он успел увидеть перед уходом, и смог ли он добраться до дома.

Грета и остальные были встречены в гостиной, подобно важным гостям. Ее мать тут же извинилась, чтобы пойти и сделать чай, но все были такими тихими, что был слышен свист чайника, кипящего на кухне.

– Мы так рады, что ты наконец-то вернулась, – сказал отец после того, как мать Греты зашла обратно в комнату.

– Спасибо, – глухо сказала Грета и вежливо улыбнулась, принимая дымящуюся кружку. – Полагаю, мне не следовало просто так появляться перед дверьми, да ещё и с кучей незнакомцев.

Она могла видеть все вопросы, затуманивающие их глаза и вот-вот готовых сорваться с губ, но она также чувствовала и их глубокую нерешительность.

Где ты была?

Возможно, они ещё не спрашивали просто из-за «смешанной компании», но она так не думала. Грета понимала, что родители сдерживаются, потому что знают, что ответ будет плохим, и они боялись услышать, насколько плохим.

Вайат внезапно встал.

– Простите, сэр, могу ли я вывести мальчиков во двор? Чарли видел, что здесь есть качели, и я уверен, что они все хотели бы покататься на них.

Можно было бы найти оправдание и получше, но отец Греты быстро кивнул и указал Вайату пройти через кухню.

– Конечно, пожалуйста, будьте моими гостями.

Все встали, чтобы проследовать за ним, кроме Джейкоба. Он так близко сидел к Грете, что их ноги соприкасались, а его ладони были скрыты в ее ладонях. Она нервно посмотрела на своих родителей, ожидая их реакцию. Лицо матери было бледным, когда она смотрела на них обоих.

– Всё хорошо, болтун, – мягко сказала Грета. – Мы здесь в безопасности. Заверяю тебя.

– Я знаю, – ответил он, глядя на нее снизу вверх.

Улыбка сделала его похожим на маленького цыпленка, а детская рука поднялась, чтобы сгладить складку на ее лбу, о которой она даже не подозревала.

– Я собирался сказать тебе то же самое, потому что ты все еще выглядишь обеспокоенной.

Грета глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Спасибо. Думаю, я действительно беспокоилась, но теперь чувствую себя намного лучше.

Она похлопала его по руке.

– Почему бы тебе не пойти с Вайатом и не поиграть несколько минут?

Он выглядел смущенным, услышав слово «поиграть», и ее сердце сжалось. Из всех он пробыл в Милене самое короткое время, но этого все равно было достаточно, чтобы забыть о таких вещах.

Когда малыш подошел к двери в кухню, чтобы встретиться с Вайатом, она повернулась, чтобы взглянуть на Айзека, который не стал садиться, а стоял справа от ее стула, скрестив руки, как личный телохранитель. Она решила не испытывать судьбу.

Наверху они решили, что, вероятно, было достаточно безопасно использовать его имя. Если он не может войти во сны Греты в этом мире, то, вероятно, он не может войти и в чьи-либо еще сны.

– Я бы хотела, чтобы Айзек остался, – сказала она.

Ни ее мать, ни ее отец, казалось, не знали, что с ним делать, и до сих пор держались от него на расстоянии, но она не могла сказать, было ли это из-за его странных физических характеристик или просто из-за размеров.

Когда четверо из них остались наедине, ее отец пододвинул свой стул ближе. Он выглядел так, словно хотел взять ее за руку, но после небольшой паузы положил локти на колени и вместо этого сомкнул ладони.

– Ты можешь рассказать нам, что случилось? – спросил он. – В тот день вы с Дрю пошли в лес и не вернулись. Когда мы нашли его…

– Нашли? Когда?

– На следующее утро. Его подобрал сотрудник по поиску и спасению, который заметил, как он бродил снаружи возле пещеры.