Текст книги "Охота на Аделайн (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

"Прекрати, я в порядке. Я могу сама о себе позаботиться".

Глаза Райкера сразу же находят мои, его преследование не прекращается ни на минуту.

 Он бросается ко мне, но прежде чем он успевает сделать еще один шаг, Тереза хватает его за руку.

Он в шоке поворачивает к ней голову, а она смотрит на него.

"Ты что, блядь, оглох, или я теперь немая? Что я сказала? Он здесь не для того чтобы причинить мне боль, так что успокойся".

Райкер снова смотрит на меня, на его лице смесь гнева и недоумения.

Я откусываю от своего шоколадного печенья и улыбаюсь ему с закрытыми глазами. пока жую.

Это печенье чертовски вкусное.

"Кто ты, блядь, такой?" рявкает Райкер, пока остальные трое обходят его с флангов.

Груди надуты, подбородки высоко задраны, а руки готовы выхватить огнестрельное оружие.

Тереза закатывает глаза и бормочет себе под нос, вырываясь из-за их спин, чтобы с раздражением сесть на свой стул.

Мальчики будут мальчиками.

Медленно встаю, вытирая крошки с рук о джинсы.

"Зи" – мой единственный ответ, и Райкер вскидывает бровь.

"Зи", – сухо повторяет он, как будто не верит мне.

"Это то, что я сказал".

"Как Z?" уточняет Дайре. Два крошечных алмазных дермала проколоты над густой черной бровью, сверкая, когда он дугой надвигает их на лоб.

"Да", – говорю я. Представления так утомительны, когда лишь немногие видели мое лицо. Любой может заявить, что он – это я, но все они потерпят неудачу когда придет время доказать это.

Слейд фыркает, закатывая свои темные глаза, которые составляют интересный контраст с волнами грязных светлых волос, падающих на них.

Единственный, кому нечего сказать, – это Кейс, который стоит в стороне и внимательно наблюдает за мной. Если бы я был более скромным человеком, мне было бы не по себе.

"Допустим, мне не наплевать, что ты Z – почему ты здесь и в доме Терезы?

"Ну, чтобы добраться до тебя, конечно. Извините за мои невежливые методы, однако,время не терпит", – отвечаю я, ухмыляясь. Райкер фыркает в ответ.

Трогательно.

"Доктор Гаррисон вам ничего не напоминает?".

На несколько мгновений наступает коллективное молчание, а затем Дайре усмехается.

"Это был ты, не так ли? Который поджег его и его квартиру?"

"Конечно. Я случайно наткнулся на интригующие кадры с лицом Райкера. на них. Достаточно интригующие, чтобы я начал расследование, и словно сам Иисус вручил мне подарок. По слухам, вы все очень специфические... торговцы. А у меня в этом есть текущая потребность".

Райкер бросает взгляд на Терезу, которая смотрит на нас с выражением полной скуки на на ее лице.

Чувствуя потребность Райкера в тайне, она машет рукой. "Уходите. Это мое время сна".

Он смотрит на меня, прежде чем подойти к торцевому столику рядом с креслом Терезы и берет скомканный чек и ручку. Она ворчит, когда он начинает что-то черкать на нем, но не останавливает его.

Выпрямившись, он протягивает листок бумаги мне. "Вы застали нас в середине чего-то. Встречаемся по этому адресу через четыре часа. Не опаздывайте.

А теперь убирайтесь".

Я вскидываю бровь, когда замечаю на чеке крем от геморроя, но быстрорешаю, что это не мое дело, что растет на заднице Терезы.

"Я приду пораньше", – говорю я. "Пока, мама Ти".

"Удачи", – говорит она. Я машу рукой в знак благодарности, прежде чем открыть и закрываю за собой входную дверь.

Мне не нужна удача, только помощь четырех мужчин, которые, вероятно, будут настолько занозой в моей заднице, что мне понадобится крем от геморроя в следующий раз.

  Глава 14

Бриллиант

Какая хорошая девочка, маленькая мышка. Открой этот милый ротик и попробуй меня...

Ты была непослушной, мышка. Тебе нравится, когда я наказываю тебя, не так ли?

Я могу есть тебя днями, и этого никогда не будет достаточно...

Блядь, детка, я так охуенно зависим...

Я резко проснулся, и на одну прекрасную секунду мне показалось, с Зейдом. Образы несовпадающих глаз и злобной ухмылки засоряют мою голову, но внезапное движение пронзает острыми иглами боли по всему черепу. Воспоминания рассеиваются, глубокий тенор Зейда исчезает, а тупая пульсация

которая распространяется между ног, словно проклятие, наложенное злой ведьмой, которое не дает мне забыть.

Яркий солнечный свет пробивается сквозь пыльные занавески, и он кажется почти издевательским. Я щурю глаза, мигрень усиливается, когда я смотрю на грязное окно. На улице холодно, но не похоже, что сегодня нас ждет обычный дождливый прогноз на сегодня. Призрак в небе действительно дьявол. Иначе зачем ей делать такой ужасный день таким ярким и солнечным? Сегодня Куллинг, и уже сейчас дом наполняется болтовней. Хуже того, мое тело не чувствует себя настолько разбитым,  как я и  думала. Моя душа? Полностью разбита. Но, по крайней мере, я могу думать о том, что я не знаю, что это такое.

Воспоминания рассеиваются, глубокий тенор Зейда исчезает, а тупая пульсация которая распространяется между ног, словно проклятие, наложенное злой ведьмой., которое не дает мне забыть.

Яркий солнечный свет пробивается сквозь пыльные занавески, и он кажется почти издевательским. Я щурю глаза, мигрень усиливается, когда я смотрю на грязное окно.

грязное окно.

На улице холодно, но не похоже, что сегодня нас ждет обычный

дождливый прогноз на сегодня.

Призрак в небе действительно дьявол. Иначе зачем ей делать такой ужасный день таким ярким и солнечным?

Сегодня Куллинг, и уже сейчас дом наполняется болтовней.

Хуже того, мое тело не чувствует себя настолько разбитым, как я

как я думала. Моя душа? Полностью разбита. Но, по крайней мере, я могу пукать не чувствуя, что сейчас потеряю сознание, верно?

Неправильно. Если бы я едва мог двигаться, это могло бы послужить мне оправданием, чтобы не участвовать в Выбраковке.

Несмотря на избиение моего тела, полученное три дня назад в наказание за провал практического теста, мои раны заживают, так что лгать ей о моем физическом состоянии, когда другим девушкам все равно придется принять участие... Это заставляет

я чувствую себя трусихой.

Так что спасибо тебе, Боже, за маленькие благословения в жизни и за то, что позволил мне увидеть еще один день и нормально перевести газ. А-бля-мужики, сука. Фиби, Бетани и Глория были изнасилованы вместе со мной. Джиллиан опустила голову, проходя мимо нас, но Сидни откровенно смеялась нам в

лица, и все, что я хотела сделать, это схватить ее за волосы и потащить вниз на эту грязную землю рядом с нами. Это была ее вина, что я оказалась на этом полу, вокруг меня толпились голые мужчины, и я уже была ранена после ее трюка с  Франческой.

Все, о чем я мог думать, пока нас передавали от мужчины к мужчине, было то. как сильно я ее ненавиделв. Ненавидела ее превосходство и ненавиделв за то, что она саботировала меня.

Это было единственное, что помогало мне пережить прикосновения грязных пальцев и жестокие вторжения мужчин, которые не были моей тенью.

После этого Рио донес меня до кровати, мои ноги физически не могли поддерживать меня от насилия, которому подвергалось мое тело. Он не мог смотреть на меня. Не когда он ничего не делал, пока мужчины обворовывали меня, а потом он поднял эту

сломанную девушку и отнес ее в постель – только потому, что Франческа потребовала этого от него.

Но он говорил со мной. Он рассказал мне о чупакабре, мифическом существе, которое, по слухам, терроризирует Пуэрто-Рико. Он рассказал мне, что когда он был маленьким, он играл со своей младшей сестрой, когда, как он клянется, увидел его. Гротескное серое существо с крыльями, оно пролетело мимо, не успел он и глазом моргнуть.

Я не знаю, зачем он рассказал мне эту историю. Может быть, чтобы отвлечь меня, но я полагаю, это сработало. Он дал мне монстра, который не казался реальным, вместо того, чтобы

вместо того, чтобы сосредоточиться на монстрах, которые есть.

"Вставай". Резкая пощечина, последовавшая за резкими словами, испугала меня, и я вскрикнула от неожиданности и боли. Я даже не слышала, как она вошла, несмотря на  ее громкие каблуки. Наверное, она уже купила новые.

Я поднимаю глаза и вижу, что Франческа смотрит на меня, нахмурив свои ярко-розовые губы.

 Она выглядит разочарованной во мне, и я ненавижу, насколько маленькой я себя чувствую из-за этого.

Я открываю рот, но из него не выходит ни звука. Что я должна делать?

Извиниться?

После того, как она напала на меня со сломанным каблуком, и я подвергся групповому избиению со стороны друзей Рокко, она не могла смотреть на меня целый день. Вчера я наконец-то прорвалася и смог убедить ее, что это Сидни уничтожила ее вещи.

Она не извинилась. Даже не выглядела раскаивающейся. Но она заперла Сидни в старом погребе на участке на целый день, и мне почти стыдно признаться, как это успокаивало мою душу, когда я слышал ее крики о том чтобы ее выпустили. Я уже меняюсь, и прежняя Адди неузнаваема.

До сих пор я никогда не хотела причинить кому-то боль. Никогда не испытывала желания схватить нож и разорвать чье-то горло от уха до уха.

Я вибрирую от этого, но Сидни не единственная, кому досталось.

Я зла на всех людей в этом доме, кроме других невинных девочек.

***

Особенно с Франческой, и с каждым мужчиной, который украл частичку моей души той ночью. Кусочек, который, как мне кажется, Зейд никогда не сможет вернуть для

Там, где раньше находилась моя невинность, всегда будет не хватать места.

"Приготовься в комнате красоты. Наши гости скоро придут". Ее глаза ехидно скользят по моему телу. "Выгляди презентабельно", – добавляет она, и эти слова впиваются в мою кожу, как игла, прежде чем повернуться и выйти, ее

Щелкающие каблуки гулко отдаются по паркетному полу.

Скрежеща зубами, я прилагаю огромные усилия, чтобы не закричать.

От ярости, боли и просто от чистого разочарования.

Вместо этого я заставляю свое избитое тело двигаться, соскальзываю с комочка кровати и прокладываю себе путь в сторону косметического кабинета.

Мужские голоса доносятся снизу, и от этого звука мое сердце подлетает к горлу.

 Я стараюсь сглотнуть, когда встречаю Фиби на пороге.

Как только наши глаза встречаются, мы обе отводим взгляд. Не в силах соединиться из-за чего-то, через что мы обе прошли. Стыд. Стыд. Горе. Все эти чувства выходят на первый план, когда мы входим в комнату.

Бетани и Глория перебирают одежду на вешалке, которую Франческа должно быть, приготовила для нас. Вместо откровенных нарядов, теплая одежда висит на металлическом стержне. Думаю, было бы не идеально, если бы пять девушек бежали, спасая свою жизнь. со стрингами на заднице и кисточками на сосках в морозную погоду.

Джиллиан сидит у трюмо и наносит консилер в надежде скрыть

темные круги под глазами. На мгновение мы встречаемся глазами

но она тут же отводит взгляд. Я не видел ее после нашего

наказания – видимо, она болела и пропустила последние

пару уроков.

Рой сердитых пчел поднимается в моем горле, и я не могу остановить неконтролируемой горечи, которая овладевает мной, захватывает мои сердечные струны и превратить его в марионетку массового уничтожения.

Спала ли она той ночью? Слыша, как три девочки кричат от боли и умоляли  чтобы они остановились? Умоляли, умоляли и умоляли.

Пожалуйста.

Пожалуйста, остановитесь!

Пожалуйста, я умоляю вас!

Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста...

Она устала от этого слова? Звучит ли оно теперь для нее смешно? Когда слово произносится так много раз, что оно уже не звучит как слово. Оно звучит как тарабарщина – звук, состоящий из высоты тона и оттенков, не имеющих никакого реального

смысла. Конструкция, которую люди создали, чтобы передавать свои желания и потребности. Но какое значение имеют слова, если их никто не слушает?

Ее глаза снова встречаются с моими, на их поверхности появляется глянцевый блеск. И вот оно. Стыд. Стыд. Горе.

Она выбралась невредимой, но похоже, что чувство вины выжившего грызет ее изнутри последние несколько дней.

Я сдуваюсь, ругая себя за то, что вымещаю свой гнев на том, кто его не заслуживает этого. Джиллиан просто пытается выжить, как и все мы. Ни в чем из этого нет ее вина.

Затем входит Сидни, вся такая высокая и могущественная, и мой необоснованный гнев

на Джиллиан перенаправляется на человека, который на самом деле заслуживает этого.

Она ведет себя так, как будто не провела целый день, крича в подвале.

Прикусив язык, я подхожу к туалету рядом с Джиллиан, мои движения механические. Мои кости ощущаются как ржавые шарниры, когда я достаю ярко-розовый губку и консилер. Чтобы скрыть беду, понадобятся килограммы этого средства, но для начала я довольствуюсь несколькими каплями.

Моя рука дрожит, когда я наношу на лицо химикаты, которые должны скрыть мою боль. Бетани и Фиби тихо разговаривают на заднем плане, шепот полон страха и утешения.

Плохие, плохие девочки.

Я подумываю подслушать их разговор, но меня отвлекают, когда

Сидни начинает срывать с себя одежду, пока не остается голой. У нас с Джиллиан хорошо видно ее через наши зеркала. Мы обе приостанавливаемся, руки подвешенные в воздухе, глядя на безумную девушку позади нас, которая теперь перебирает

в одежде на вешалке.

Шепот Бетани и Фиби стихает, и вскоре вся комната тревожно очарована ею.

Я не могу не наблюдать за ней, когда она напевает, берет рубашку с вешалки и рассматривает ее, как будто она обычная девушка, делающая покупки в модном бутике. Совершенно не беспокоят глаза, прожигающие ее открытую кожу.

Заставив себя отвлечься, я смотрю на Джиллиан. Она сейчас пристально смотрит на себя, скорее всего, пытаясь не замечать обнаженную Сидни, отражающуюся в зеркале.

"У тебя есть совет?" спрашиваю я, мой голос слабый и хриплый от всех этих крика.

Уголком глаза я наблюдаю, как она замирает. Она собирается с мыслями, а затем продолжает наносить консилер, прочищая горло.

"Заметайте следы", – говорит она тихо, с заметным русским акцентом. У нее

У нее красивый голос, и друзья Рокко тоже так считают. "И беги только тогда, когда когда это необходимо. Дело не в том, как далеко ты сможешь убежать, а в том, чтобы они никогда не нашли т тебя. Ты можешь бежать часами, и ты всегда приведешь их прямо к тебе".

"Они не смогут тебя найти, если не будут знать, где ты", – пробормотал я вслух.

Слова выходят хриплыми и обрывистыми, но я не пытаюсь повторить про себя. "А как насчет ловушек?"

"Я посчитала расстояние между ними, как смогла. Они примерно в тридцати футов друг от друга, примерно. Они однородны, так что охотники знают, как избежать их".

Я раскатал губу между зубами. "Спасибо, что помогли мне".

Она смотрит на меня. "Не упоминай об этом".

Буквально, иначе у нас обоих будут проблемы.

После этого мы погружаемся в молчание. Она не предлагает никаких утешений, но это не то, чего я когда-либо хотел бы от нее. Ни от кого.

Двадцать пять минут спустя, мы все одеты в джинсы и рубашки с длинными рукавами.Они практически ничего не сделают, чтобы защитить нас от стихии, и  уж тем более от металлических наконечников стрел, вонзающихся в наши тела с бешеной скоростью. Но учитывая, что мы будем работать на адреналине, этого достаточно, чтобы согреть наши тела в тепле.

Каблуки Франчески звонко стучат, когда она поднимается по ступенькам, и мой организм захлестывает паника, контроль, за который я цеплялся, ускользает. Так легко, как будто мои

пальцы покрыты жиром.

"Девочки, вы готовы?" Ее голос – как удар по почкам. Я смотрю на нее через зеркало, ее глаза изучают каждую из нас, она щелкает языком, когда она считает, что мы достаточно презентабельны.

"Пойдемте. Время поесть, а потом мы пройдемся по урокам о том, как правильно вести себя сегодня вечером. Когда наступит ночь, начнется отбор, и если вы пройдете его, то после этого вы будете  смешиваться с нашими гостями .

Паникующие взгляды обменялись. Даже удивление промелькнуло во взгляде Сидни.

Бетани поднимает дрожащую руку, прося разрешения говорить.

"Вы хотите сказать, что мы должны провести Култинг... в темноте?" – спросила она нерешительно.

Франческа поднимает бровь. "Именно это я и сказала".

Затем она поворачивается и уходит, явно ожидая, что мы последуем за ней. Медленно, мы следуем за ней, но не раньше, чем посмотрим друг на друга с одинаковым паническим

выражением лица.

Мы в жопе. Мы все в жопе.

***

В одну шеренгу, дамы. Мы должны быть в едином строю, чтобы поприветствовать ваших потенциальных насильников. Произведите хорошее впечатление, и они могут быть добрыми, когда будут насиловать вас".

Всплески громкого смеха и глубокие голоса сжимают мое горло. Такое ощущение, что мое сердце пытается сбежать, прорваться сквозь позолоченную клетку и вырваться из плена.

Господи, кажется, я сейчас потеряю сознание.

Мои ноги подкашиваются, и я хватаюсь рукой за перила, сжимая их так крепко, что костяшки пальцев побелели. Это единственное, что удерживает меня от падения вперед.

"Соберись", – резко шепчет Джиллиан сзади меня.

"Это говорит девушка, которую не наказали за это три дня назад", – огрызаюсь я.

Она затихает. Это было грубо с моей стороны. Но, черт возьми, нет инструкции о том. как перепрошить мой мозг, чтобы быть спокойным и не бояться. У меня почти гипервентиляция когда мы поднимаемся на площадку и проходим в гостиную. где нас ждут охотники.

Этим людям здесь не место.

Этот дом обветшал, и неважно, насколько он чист и опрятен, он все равно

выглядит как мусор. А посреди него стоят пятеро мужчин, одетые в

костюмы от Армани, часы Rolex с бриллиантовой инкрустацией, и погруженные в пелену дорогого одеколона, который стоит больше, чем мой автомобильный кредит.

Их разговор затихает, когда они поворачиваются к нам, и я понимаю, что разные цвета  глазах выглядят одинаково, когда они все безжизненны.

"Франческа", – зовет один, ласково произнося ее имя. "У тебя

у тебя здесь очень красиво".

У мужчины короткие грязные светлые волосы, голубые глаза и глубокий загар, дополняющий его тело.

 Он выглядит так, будто проводит дни напролет на своей яхте.

яхте, скорее всего, с супермоделью в обтягивающем красном бикини, которая не подозревает, что ее сладкий папочка охотится на невинных женщин ради спортивного интереса.

Ей повезло.

Его глаза переходят на мои и фиксируются, его ухмылка растет, когда остальные трое мужчин хрюкают в знак согласия. Я должна казаться кроткой и покорной мне требуется слишком много секунд, чтобы опустить взгляд на блестящий деревянный пол.

Любезно предоставленный вам. Мы должны были придать этому месту презентабельный вид, и добавление слоя масла, очевидно, достигло этой цели.

Чувствуя ожог от его взгляда, ласкающего мою нежную кожу, я теперь уверена. что я была слишком медлительна. Искра адреналина разгорается в моей крови, усиливая тошноту. Без тени сомнения, я знаю, что именно он будет охотится на меня сегодня.

"Та, что с оранжевыми волосами, ее киска подходит, или она испортила ее, когда покрасила в такой цвет?" – спрашивает другой, и мне приходится стиснуть зубы и сдержаться.

 Фиби дрожит рядом со мной, когда Франческа подтверждает что-то невероятно личное, ее голос ровный и приятный.

Мерзкая сучка.

"Мне это нравится", – говорит он. Мой взгляд переходит на него, отмечая его кустистые черные брови, маленькие глаза и пузо. "Ее волосы будут прекрасно смотреться намотанными вокруг

мой кулак, когда она будет сосать мой член".

В моем горле образуется узел, и я рискую, обхватывая мизинцем ее кулак.и коротко сжимаю. Мы достаточно плотно прижались друг к другу. что это быстрое действие остается незамеченным.

"Конечно, Бен", – приятно отвечает Франческа. Этот человек, Бен,

практически пенится у рта, а его холодные глаза пылают злобой. Одно что нас объединяет в этот момент – коварные, злые мысли проносятся в наших головах.

"И я думаю, что хочу ее", – говорит блондин, кивая на меня. Его

испепеляющий взгляд не отрывается, заставляя пот стекать по моему позвоночнику и рвоту подступила к горлу.

"Ты уверен, Ксавье?" спрашивает Франческа. "Она еще не имеет права. Все еще ей еще многое предстоит сделать". Мое сердце замирает, когда я понимаю, что он тот самый важный человек, о котором она нам рассказывала – Ксавье Делано. И, конечно же,

он нацелился на меня.

Боже? Почему я всегда привлекаю больших, плохих волков?

Он облизнул губы, на лице появилась кривая ухмылка. "Я никогда не был так уверен ни в чем в своей жизни. Я уверен, что скоро почувствую ее вкус. Будь то сегодня вечером... или в другой раз".

Я чувствую, как мое лицо теряет цвет, и становится все труднее

удержаться от того, чтобы не разлететься кусками по его туфлям из змеиной кожи от Армани. Он бы определенно слился бы с этим местом.

Остальные мужчины выбирают свои цели, и вскоре Франческа выводит нас и возвращается  в глубь леса. Сверчки стрекочут, и

пронизывающий ветер треплет наши хрупкие фигуры. Если бы мы не были так напряжены, мы бы согнулись как резина под сильными порывами.

Прямо за домом горит огромный костер, десятки людей толпятся вокруг него, закутанные в теплую одежду и с напитками в руках. В доме есть также несколько больших телевизоров, расставленных в беспорядке вокруг. По словам Франчески, охотники будут носить камеры на теле, обеспечивая развлечение и просмотр развлечение и удовольствие для других гостей.

Мое дыхание учащается, когда я смотрю на бесконечные деревья, тени, мелькающие от костра позади нас. Запах страха исходит от нас шестерых, когда мы выстраиваемся в линию. и меня прошибает холодный пот. Мои сапоги утопают в грязи, всасывая

мои ноги глубоко погружаются в холодную землю. Часть меня отчаянно желает, чтобы это была смола. вместо нее, чтобы мне посчастливилось застрять здесь.

Меня уже мучают воспоминания о том, как я бежал по этому лесу и когда Сидни появлялся за деревом, губы кривились в злобной улыбке.

Что, если она сделает это снова? Думаю, я убью ее, если она это сделает. Вырву стрелу из из моего тела и проткну  ее ней.

Позади нас мужчины готовят свои арбалеты, звон металла, которым они заряжают стрелы. заряжают стрелы в них, и звон металла бьет по моим истертым нервам. Рискнув взглянуть

позади меня, мои глаза округляются, когда я вижу головные уборы, надвинутые на глаза.

Очки ночного видения.

Ублюдки. Все в этой дурацкой гребаной игре подстроено.

"Итак, дамы", – начинает Франческа. "Давайте вкратце пройдемся по правилам. Вы дается десятиминутная фора. Вы должны оставаться в пределах стены лабиринта. Если вас поймают за их пределами, это приведет к немедленной смерти.

Они будут стрелять на поражение, а не на увечье. В конце лабиринта есть открытое место. Если вы достигнете этого места, вы сразу же будете признаны безопасным, и вам не будет причинен вред. Если вы все еще находитесь в лабиринте, но не были застрелены, а отведенный час истек, вы также считаетесь в безопасности, и вам не причинят вреда. не будет причинен. Это понятно?"

Никто из нас не говорит, и отсутствие протеста – достаточный ответ.

"Как там говорится в "Голодных играх", пусть шансы всегда будут в вашу", – вклинивается мужчина, по голосу похожий на Ксавьера.

Раунд смеха следует за плохой шуткой, но прежде чем мой недостаток самоконтроля успевает доставить мне неприятности, он кричит: "Бежим!".

Мы взлетаем, осторожно бежим по лесу, опасаясь ловушек. Струны будут натянуты между двумя предметами на уровне ног, и если споткнуться, мы будем

нанизаны, и нас легко будет подобрать по обе стороны от нас, импровизированные барьеры, чтобы заключить нас в лабиринт. Это не только перенаправляет наше внимание на то, чтобы выбраться, а не оставаться в укрытии, но это также призвано дезориентировать нас и вызвать панику.

И, черт возьми, это работает.

Я останавливаюсь и бросаюсь за ствол, сердце колотится.

учащенно. Стены лабиринта раздвинуты, между ними много деревьев.

Нет смысла заметать следы до этого момента; важно, что будет дальше это будет иметь значение. Я разрываю листья и ветки в поисках. Мои пальцы уже покраснели и окоченели от холода, но я почти не чувствую этого адреналина, бурлящего в моем организме.

В темноте ночи слишком много времени уходит на то, чтобы найти подходящую ветку с листьями.и еще больше времени, чтобы сделать то, что я делаю.

После совета Джиллиан я ломал голову над тем, как замести следы, не останавливаясь постоянно.

следы без необходимости постоянно останавливаться и сметать их на бегу. I я решила прикрепить подметку к спине, используя пояс, который я украла из косметического кабинета, чтобы держать его на месте.

Она сказала, что набирать дистанцию не так важно, но я хочу достичь и то, и другое. Уйти как можно дальше и сделать это бесследно. Полагаю, одно хорошее из всего этого, и это то, что я узнаю, как именно я собираюсь сбежать, когда придет время.

Я хватаюсь за ветку с листьями, прикрепляю ее к пояснице и использую атласный пояс, чтобы закрепить ее на мне, завязав ткань несколькими тугими узлами. А затем я начинаю быстро шагать, вертя головой туда-сюда, чтобы не

поцеловать дерево, и чтобы убедиться, что ветка делает свое дело.

Слишком темно, чтобы сказать наверняка, но кажется, что так и есть, и это меня вполне устраивает.

Я взлетаю, считая шаги и осторожно поднимая ветку над проволокой, когда дохожу до них. Я иду быстро, но уверенно,

одной рукой крепко держусь за ремень для дополнительной безопасности, а другую держу перед собой, чтобы не натолкнуться на все, что может предложить природа.

Я перебегаю от одного дерева к другому, постоянно оставаясь незамеченным.

Через несколько минут я дохожу до тупика, и краем глаза вижу

вижу вспышку темно-оранжевого цвета слева от меня. Фиби.

Конечно, она не умеет заметать следы, когда бежит. И как бы

опасно находиться рядом с ней сейчас, я отказываюсь держать рот на замке и позволить другой женщине потерпеть неудачу.

"Фиби!" зову я, стараясь говорить как можно тише.

Она замирает и поворачивается ко мне, тяжело дыша. Я не могу разглядеть ее черты ее лица, но я представляю, что ее лицо похоже на мое. Паника, глаза расширены от страха.

"Заметай следы. Ты ведешь их прямо к себе", – говорю я ей

шепотом-криком, а затем ухожу в противоположном направлении. Я не знаю, будет ли послушает ли она, хотя знаю, что может быть слишком поздно. Она завела их так далеко далеко, и чтобы выжить, мне нужно убраться от нее подальше.

Ветка, волочащаяся за мной, звучит громко, поэтому я заставляю себя замедлиться, считая свои тридцать шагов и следя за проводами. Я почти задыхаюсь, пытаясь успокоить сердцебиение. Я должна была уже расстояние между нами двумя.

Поэтому, когда я поворачиваюсь и вижу, что Фиби бежит за мной, я, черт возьми, впадаю в ступор.

"Что ты делаешь?!" восклицаю я, пытаясь сдержать свой голос,

только заставляя его срываться с места.

"Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой", – умоляет она, в ее руках нет ветки, чтобы скрыть следы. Она даже не потрудилась попытаться.

"Да что с тобой такое, нет! Из-за тебя меня убьют", – огрызаюсь я.

огрызаюсь, грудь вздымается, а глаза шарят по сторонам, ища любое движение в

темноте. Я почти уверен, что наша десятиминутная фора уже прошла. У них есть очки ночного видения, а у нас нет. Это значит, что они могут быть где угодно.

Ее бледная рука сжимает мою руку и притягивает меня к себе, впиваясь ногтями.

Теперь, когда я могу видеть ее ясно, она выглядит безумной.

"Пожалуйста, я не могу позволить им сделать это со мной снова. Позволь мне пойти с тобой, пожалуйста!"

Я пытаюсь вырвать у нее свою руку, но ее хватка крепнет, и она отказывается отпускать.

"Я не отпущу тебя! Я пойду с тобой".

Черт. Вот что я, блядь, получаю за то, что не похож на Сидни и с удовольствием

наблюдая, как другие терпят неудачу.

"Ладно, блядь. Ты можешь пойти, только отпусти меня", – шиплю я, наконец освобождая свою руку из ее отчаянных лап. Приняв решение в долю секунды, я бегу назад. как мы пришли, примерно на двадцать футов, поворачиваю ветку перед собой и начинаю

счищать ее следы, идя назад, пока снова не настигаю ее.

"Держись впереди меня и беги так быстро, как только сможешь", – требую я. "И не делай ничего, чтобы нас убили. Не больше, чем ты уже сделала".

Она вздрагивает от моих резких слов, но я не чувствую угрызений совести. Я злюсь на то, что из-за моей доброты я, скорее всего, только что заработал стрелу в спину, и еще более еще больше меня злит, что я не могу найти в себе силы вырубить ее задницу и оставить ее позади.

Это было бы выгодно мне, но я не смогу жить с самим собой. Это

причина, по которой я обратился к ней в первую очередь. Она молода, отчаянна, и напугана, а я делаю вид, что знаю, что делаю.

что делаю. Конечно, она вцепится в меня.

К счастью, на этот раз Фиби слушается, держась впереди меня, пока мы бежим.

Моя ветка снова позади меня, очищая наши следы. Пот покрывает почти каждый дюйм моей кожи, струйки стекают по лбу и позвоночнику, раздражая швы на моей коже. Из моего рта вылетают облака, и я испытываю безумный момент

паники, когда я подумал, не оставит ли мое несвежее дыхание запаха.

Несколько раз мы сворачиваем, и я клянусь, что мы прошли мимо одного и того же гребаное дерево уже три раза. Я все больше расстраиваюсь и устаю, поэтому я останавливаюсь

и призываю Фиби найти большое дерево, за которым можно спрятаться. Я нахожу одно в нескольких футах к юго-западу от нее, с которого хорошо просматривается пространство между обоими

деревьями.

Я задыхаюсь, отчаянно нуждаюсь в кислороде и нахожусь на грани рвоты. Мне нужно перевести дыхание, и я становлюсь параноиком, что даже если они не смогут увидеть наши

следы, они смогут нас услышать.

"Сиди тихо", – шепчу я, хотя сама с трудом справляюсь с этой задачей.. Мое тело не заботится о соблюдении тишины. Все, на чем оно сосредоточено, этожадно всасывать драгоценный воздух, чего бы это ни стоило.

Я разделил свое внимание на то, чтобы перевести дыхание и прислушаться, нет ли шагов. ухает сова, и холодный, но мягкий ветерок проносится по лесу. Такой разительный

контраст с темной и опасной ситуацией. Кажется, что на заднем плане должна звучать музыка Майкла Майерса.

От шороха в кустах сердце едва не вылетает из горла но тут появляется кролик и убегает. Как раз в тот момент, когда я привожу мышцы на место, раздается голос.

"Хлопушка".

Черт. Я не знаю, была ли это хорошая догадка, или моя ветка не смогла скрыть обе группы следов, но преследователь Фиби догнал нас. Круглые глаза столкнулись с моими, и я знаю, что мои радужки расширены от страха так же сильно как и у нее.

"Что нам делать?" – беззвучно произносит она, и я в растерянности качаю головой. Я не знаю, что нам делать. Я понятия не имею, где именно он находится, но если хотя бы локоть высунется из-за дерева, он сразу же заметит его.

Считается ли, что в меня попала чужая стрела? Я уверена, что меня все равно наказан, даже если я не была целью.