Текст книги "Охота на Аделайн (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Очевидно, что он был заброшен, хотя вывеска на здании все еще

стоит, старое название написано жирными синими буквами. Вся передняя стена была заменена на черный шифер, предположительно потому, что раньше, когда это был бизнесом.

Что еще более интересно, так это то, что они превратили его в мини-небоскреб. Прекрасно знаю, что этот банк не выглядел так хорошо, когда был действующим, и онуж точно не имел по крайней мере пяти этажей сверху.

Я распахиваю дверь и в последний раз затягиваюсь сигаретой, прежде чем выбиваю ее ботинком на землю.

Перестань мусорить.

Да, детка.

Я хватаю окурок и бросаю его в маленький мусорный пакет, висящий в моей машине мешок для вторсырья уже полон оранжевых фильтров.

Выйдя из своего "Мустанга", я захлопываю дверь и медленно подхожу к зданию. Парковка пуста, так что я предполагаю, что их машины спрятаны где-то в гараже.

Несколько камер наблюдают за мной, пока я приближаюсь к входной двери. Подняв взгляд, я смотрю прямо в объектив, висящий над входом, и несколько секунд спустя дверь щелкнула.

Двое из четырех братьев ждут меня по другую сторону. Райкер и

Кейс, первый со скрещенными руками и хмурым выражением на губах, а второй с засунутыми в передние карманы руками и стоическим выражением лица.

Они оба пристально смотрят на меня, поэтому я подняла руки вверх.

"Клянусь, я здесь не для того, чтобы грабить вас. Честь скаута", – говорю я с ухмылкой.

"Если бы это было так, ты бы уже был мертв".

Я опускаю руки, улыбка на моем лице растет. Решив, что буду нажимать на их по очереди, а не все сразу, я молчу.

Мы стоим в том, что раньше было главным залом; кассовый узел теперь полностью закрыт. Теперь это четыре стены, тускло освещенные, с блестящим серым деревянным полом и темно-синими стенами полом и темно-синими стенами. Один черный кожаный диван придвинут у стены слева от меня, и я представляю, что именно здесь находятся все непрошеные или нежелательных или недоверчивых гостей проверяют, прежде чем впустить их в дом.

"У вас есть две минуты, чтобы объяснить, какого черта вы хотите", – говорит Райкер.

"Ну, блядь, никакого давления, верно?" Я расширяю свою стойку и скрещиваю руки, выгляжу непринужденно. "Короче говоря, моя девочка была похищена Обществом. Продали на торговлю кожей".

"Ты – Зи, и не можешь ее найти?" спрашивает Кейс.

Я сохраняю спокойное выражение лица, когда встречаю его взгляд. Его голубые глаза ледяные и

непоколебимые, безразличные к сомнениям в моих способностях.

"Я способен на многое, Кейс", – тихо говорю я, высвобождая немного тьмы, которая гноилась внутри моего тела. "В том числе найти где именно остановилась твоя сестра-близнец. Клэрмонт Драйв, верно? Ее девочки-близнецы, Кейси и Карла, уже такие большие. Одиннадцать лет, я прав?"

Он рычит и делает шаг ко мне, первый признак эмоций искрится

в его глазах. Рука Райкера вырывается и ложится ему на грудь, останавливая его от продвигаться вперед.

Я иду вперед, пока угрозы не успели вырваться из его уст. Меня не интересует семья Кейса.

"Ее зовут Аделина Рейли. Она была доставлена к доктору Гаррисону для лечения лечиться от травм, полученных в автомобильной аварии, которую они сами и устроили. У доктора была склонность забирать своих пациентов к себе в палату и иметь с ними дело, кроме Адди, которую он пытался похитить. Он был убит одним из ее похитителей, Рио Санчес, а когда они ушли, то отключили всю сеть. Последнее, на что я не способен, но я также осознаю, что чем больше людей будет искать ее, тем быстрее я ее найду.

"Я терпеливый человек, но не тогда, когда речь идет о возвращении моей девочки".

Они молчат несколько ударов, их мозги мечутся.

"Зачем мы тебе нужны?" спросил наконец Райкер.

"Вы торгуете человеческими органами", – отвечаю я. "Не так ли?"

Райкер наклоняет голову в сторону, обдумывая мой вопрос.

"Если вы это знаете, зачем вам люди, которые торгуют такими людьми, как ваша девушка?

Я непринужденно пожимаю плечами. "Ты не причинишь ей вреда, а я готов смотреть в другую сторону в это время".

Если я узнаю, что они убивают людей, чтобы нажиться на их

органы, тогда все ставки сделаны. Хотя, у меня очень сильное чувство, что слухи были правдивы, и это не тот случай.

Кейс качает головой, как будто не может поверить в то, что слышит.

"У тебя обширные знания о внутренней работе торговли кожей.

Я уверен, что вы точно знаете, как отследить товар, если он продается на аукционе или торгуют", – продолжаю я.

"Что нам с этого?"

Я развожу руки в стороны, на моем лице снова появляется ухмылка пожирателя дерьма. Я пуст внутри – ничего, кроме белого шума, не поселилось, но я привык придавать своему лицу выражение с такой же легкостью, с какой я могу стереть свое лицо от них.

"Я человек многих талантов. Я напишу расписку на листке бумаги, а ты можешь положить его в карман, когда он тебе понадобится. Одноразовый прием. Не может быть повторно использовать. Как купон".

Кейс сужает глаза и смотрит на меня так, как будто я маленький брат и сестра, умоляющий поиграть с ним и его друзьями.

"Почему ты думаешь, что ты нам пригодишься?" – сухо спрашивает он.

Мое эго – это больно.

"Случалось и более безумное дерьмо", – отвечаю я, опуская руки.

Еще одна беременная пауза, и я убеждаюсь, что встречаю оба их взгляда, ничуть не обеспокоенная их тактикой запугивания.

Райкер дергает головой в сторону двери и ворчит: "Следуйте за мной".

Кейс смотрит на своего брата, выражая взглядом что-то, что я

не хочу интерпретировать. Какой бы безмолвный разговор ни состоялся между ними длится всего три секунды, прежде чем Кейс сдается и следует за Райкером без споров.

Но не раньше, чем бросает подозрительный взгляд через плечо.

Кто тебя обидел, брат?

Мне тоже не хочется это выяснять.

В дверную ручку встроен сканер отпечатков пальцев.

когда отпечаток Райкера распознается.

Я следую за ними через дверь, и мои брови взлетают вверх по лбу. Я вошел в мечту холостяка.

Комната гигантская и полностью открытая, потолок возвышается по крайней мере на сто футов.

 Все пространство выдержано в коричневых и черных тонах и

состоит всего из четырех стен. Лестница в правом углу ведет на балкон, который полностью огибает здание, где расположены десятки дверей и черный лифт на задней левой стороне. На четырех верхних этажах есть свои собственные парящие балконы,

и я задаюсь вопросом, на кой хуй им нужно все это пространство?

Подумаешь, мне все равно.

О, а вот это меня может волновать. Прямо по курсу массивное хранилище, дверь выкрашенная в черный цвет. Мое любопытство разгорается, интересно, что за ней.

Я присвистываю, впечатленный и, возможно, даже немного завидуя их нарядам.

"За человеческие органы хорошо платят, не так ли?" размышляю я.

"Заткнись", – прорычит Кейс, направляясь к одному из черных кожаных диванов. на котором непринужденно расположился без рубашки Дайр, широко расставив колени.

Я оборачиваюсь, когда вижу цепь, намотанную вокруг его руки, ведущую прямо к ошейнику, застегнутому на горле девушки, которая сейчас стоит на коленях у его ног. Только черная лента прикрывает ее сиськи, остальное тело полностью

обнажено. Ее голова склонена, а руки аккуратно лежат на бледных бедрах. A занавес из черных волос закрывает ее лицо, и я не могу сказать, намеренно это или нет.

Думаю, Адди скорее оторвет мне яйца, чем встанет на колени у моих ног. К счастью для нее, я с радостью встану на колени у ее ног. И поцелую ее маленькие пальчики, пока буду это делать,

тоже. В конце концов, мой рот окажется у нее между ног, но я не думаю. что она будет против этого.

Дейр ухмыляется, пирсинг над его бровью сверкает от потрескивающего пламени в камине рядом с ним. Он не выглядит ни капельки обеспокоенным мое присутствие, хотя это не отменяет искру вызова в его глазах.

Слейд сидит на противоположной стороне, его темная светлая голова поворачивается, чтобы посмотреть на меня

поверх дивана.

Какая враждебность.

"Я согласился помочь ему", – объявляет Райкер, занимая место рядом с Дайром.

Он даже не смотрит на девушку, и я полагаю, что он уже привык к сексуальным привычкам Дайра.

"Да? Что он делает для нас?" спрашивает Слейд, его вопрос адресован его брату, но его темные глаза остаются прикованы ко мне.

"О", – говорю я, поднимая палец, чтобы они держались. Я кручусь вокруг, пока не нахожу лист бумаги и ручку на тумбочке, пишу на нем буквы I, O, U, и протягиваю ему.

Он с недоумением смотрит на бумагу и снова обращает свой взгляд на меня.

"Во-первых, не пиши на чужом дерьме. Во-вторых, ты, блядь, шутишь надо мной, да? Ты нам не нужен".

Я ухмыляюсь. Он нервничает, что я могу найти крем от геморроя на его чеках, тоже? Он должен знать, что мне не нужна бумажка, чтобы рассказать, на что Слейд тратит свои деньги.

"Вы можете вести себя так, будто мои навыки не принесут пользы бизнесу, который вы четверо

но так вы далеко не уедете".

Он комкает бумагу и бросает ее в огонь, и я не могу не

хихикаю в ответ. Их отношение меня не беспокоит – это ожидаемо, когда незнакомец  врывается в их жизнь с требованиями.

Но они, черт возьми, помогут мне, хотят они этого или нет.

"Вы должны сообщить мне источник этих слухов", – вклинился Райкер.

"Последнее, чего мы хотим, это чтобы слухи распространялись".

"Я укажу тебе форумы, на которых они размещены. Ты сможешь разобраться с этим, да?"

Райкер кивает. "Они опасны".

"Потому что они правдивы", – заканчиваю я, уже понимая, какие последствия это может иметь. У них есть процесс, и он построен на их репутации".

"Вы ему доверяете?" спросил Слейд, подняв бровь.

Райкер пожимает плечами, не обращая внимания. "Он один, а нас четверо".

Моя верхняя губа натягивается на зубы, так же беззаботно. Я устраиваюсь на диване рядом со Слейдом, заслужив взгляд, который я послушно игнорирую. Не трудно, когда это похоже на

чихуахуа которая  рычит на тебя.

"Итак, если вы не плохие парни, как, черт возьми, вы занимаетесь торговлей органами... вежливо?"

"Мы занимаемся процессом извлечения органов перед их продажей. Если они уже умерли, мы покупаем тело по завышенной цене, извлекаем ценные органы и выбрасываем остальное. Затем продаем органы на рынке. Если

они живы, мы отправляем их домой".

Он делает паузу, ожидая реакции, которую он не собирается получать. Я молчу, и после очередной паузы он продолжает.

"Дайре лучше всех понимает торговую систему. Находит

товар и следит за тем, что происходит на рынке, а что нет", – сообщает мне Райкер.. Странно, но меня это удивляет. Дайре подмигивает мне

"Слейд – наш переговорщик и бухгалтер. Организует сделки, согласовывает цены и распоряжается деньгами. Кейс извлекает и сохраняет органы. А я провожу сделки после согласования условий. Наша приоритетная задача – перехватить людей, которых приносят в жертву ради их органов, и вернуть их домой".

"Но вы продаете органы людей?" уточняю я.

"Абсолютно, но те, кому мы продаем, оказывают услуги семьям, находящимся в отчаянной нужде. Люди, которые стояли в очереди на трансплантацию, или те, кто не могут себе этого позволить при нынешней системе здравоохранения. Неважно, если

что это подпольно, они все равно достаются хорошим людям, которые этого заслуживают. Черный рынок полон зла, но не все мы такие. Это только необходимо, чтобы мы казались такими"

"Если вы извлекаете органы только из мертвых, вы хотите сказать, что вы только

продаете только кости и кожу? Не похоже на прибыльный бизнес".

Райкер и Слейд посмотрели друг на друга, короткий разговор состоялся между ними. Я вскидываю бровь, ожидая их решения.

Слейд поворачивается ко мне. "Кейс раньше был гробовщиком. Он не врач, поэтому  мы обратились к доктору Гаррисону для серьезных травм, но помимо его он хорошо знает, как безболезненно усыпить человека.

"Навсегда", – говорю я, заполняя то, что он не сказал.

"Да".

Я смотрю между Райкером и Слейдом, сузив глаза, чтобы понять, что именно они пытаются сказать.. Дейр сейчас гладит волосы девушки, отвлекаясь от нашего разговора.

"Вы помогаете в самоубийствах".

Взгляд Слейда становится серьезным. "По обоюдному согласию. Это люди, у которых низкое качество жизни. Будь они смертельно больны, стары и усталы, или страдают от другими психическими заболеваниями. Какой бы ни была причина, это их выбор, и они соглашаются пожертвовать свои органы. Кейс погружает их в глубокий сон, извлекает органы, и затем они уходят. Совершенно безболезненно".

Я медленно киваю головой, перебирая в голове эту информацию. Люди часто заботятся о жизни только тогда, когда она находится в животе женщины, но перестают заботиться о ней, как только она появляется на свет.

 Мне интересно, выбирают ли люди этот путь потому что не могут получить необходимую помощь.

Я поджал губы, а затем сказал: "Орегон – это штат, который принял закон "О смерти с достоинством".

"Люди, которые приходят к нам, не из тех штатов, которые приняли этот закон. Для того чтобы получить право на смерть с помощью врача, вы должны доказать свое место жительства", – объясняет Слейд.

"А деньги, которые вы получаете за их органы – куда они идут?".

"Зависит от их желания. Иногда они просят, чтобы деньги пошли семье, и мы выполняем это пожелание. Но в большинстве случаев, будь то потому, что они не в хороших отношения с семьей или у них вообще нет семьи, им все равно, что мы с ним делаем, если это кому-то помогает".

Райкер вклинивается: "Это стабильный доход, и они достойно уходят из жизни, когда они иначе не смогли бы. Это также позволяет нам сохранять секретность. Как как бы мы ни хотели быть большими, плохими Z и ходить вокруг и убивать всех злых

парней, именно они доставляют жертв прямо к нам в руки, чтобы мы могли могли их спасти".

Я качаю головой. "Маленькая девочка, в которую стреляли. Как это произошло?"

Тени падают на глаза Райкера, затемняя их до мшисто-зеленого цвета. "Это как один из торговцев привел ее к нам. Он не сказал, как это произошло, только то.

что она теперь бесполезна и что мы можем продать ее органы, так как она все равно умрет".

В этом уголке мира даже мертвые имеют ценность.

"Если ты убил их, то на одного человека, способного украсть жизнь у невинных людей, стало меньше. людей из их жизни. На одного ребенка меньше, которого застрелят и продадут на органы".

Райкер наклоняется вперед, опираясь локтями на раздвинутые колени.

"Мы делаем это, когда можем, поэтому наша репутация безжалостных, убийственных засранцев очень важна. Но если бы каждый торговец на черном рынке был убит, это вызвало бы подозрения.

Как только это случится, мы уходим. У нас нет всемирной организации, как у вас, нас всего четыре человека.

Это значит, что если люди узнают о нас, это тысячи жизней, которые мы не спасем.

Ты не хуже меня знаешь, что они паразиты и плодятся как кролики.

Если уничтожить нескольких, то это даже не укрепит выгребную яму больных ублюдков. Мы спасаем больше жизней таким образом, но это не значит, что у нас нет своей доли

крови на наших руках".

Я киваю, поджав губы. "Справедливо", – соглашаюсь я. "Хорошо, что у вас есть массовая организация в вашем распоряжении. Может, придержать следующую бумагу, да? Можешь даже продать ее на eBay – они очень ценные".

Слейд поджимает губы и смотрит в сторону.

"Отвали, умник.

 Глава 17

Бриллиант

Если бы не ошейник, обернутый вокруг моего горла, я бы подумала о том, чтобы стащить один из перочинных ножей гостя и выскользнуть через заднюю дверь, исчезнув в ночи. Я бы вырезала устройство слежения из своей шеи и ушла,

не заботясь о том, что на мне нет ничего, что могло бы защитить меня от стихии. Я бы предпочел умереть в одиночестве посреди леса, чем от рук секс-торговца.

И Франческа это знает. Она знает, что все мы готовы рискнуть. Вот почему  простые ошейники из черного металла с рубиновым кулоном посередине сейчас перевязывают нам горло. Она ясно дала понять, что дома есть еще одно

устройство слежения, которое невозможно снять без ключа.

В доме царит атмосфера отвлечения и гламура. Так много мужчин, одетых до сотен тысяч долларов, капающих с их ледяных запястий.

Так много возможностей ускользнуть незаметно, пока глаза закрыты.

Я никогда не понимала, почему самые больные представители человечества из кожи вон лезут, чтобы казаться самыми красивыми. Можно насыпать блесток на змею, но она все равно укусит.

"Ты прекрасно выглядишь", – шепчет мне на ухо глубокий голос сзади. Я вздрагиваю и оборачиваюсь, чтобы увидеть Ксавье, на лице которого играет сальная ухмылка.

Франческа приказала нам общаться с мужчинами, поэтому я расположилась в гостиной. Даже после всей уборки, которую мы сделали, в доме все еще воняет отчаянием. Слишком много ужаса въелось в щели, и никакая уборка не сможет освободить это место.

Я заставляю себя улыбнуться, отступаю от него на дюйм и опускаю подбородок.

По моему телу разливается тепло, но не то, которое приятно. Это ощущение как когда у тебя желудочная инфекция и ты застрял в машине .

"Спасибо", – говорю я, ослабляя голос. Его взгляд напряжен, пока он проводит по моим  изгибам медленно, не торопясь. Естественно, мне хочется ударить его по по яйцам и убежать. Но я могу только стоять и терпеть. Прямая и высокая, отказываясь свернуться калачиком, как он хочет. Это единственное неповиновение, на которое я способна. кроме как схватить фужер с шампанским в его руке и разбить его о его лицо.

Расслабься, мышонок.

Он не поймал меня сегодня, поэтому не имеет права наказывать меня. Однако, у меня есть ужасное предчувствие, что Франческа с радостью позволит этому мужчине прикасаться ко мне,

независимо от этого.

А это значит, что я должна вести себя хорошо.

"Ты была великолепна сегодня, несмотря на то, что эта мерзкая девчонка немного отвлеклась.", – приятно говорит он. Я могу сказать, что он пытается привнести теплоту в его присутствие, но это похоже на то, как если бы я сунула руку в камин, который не

не использовался столетиями.

"Хотя должен признать, что Выбраковка всегда казалась мне контрпродуктивной.", – продолжает он. "Даже если это весело".

Прочистив горло, я тихо спрашиваю: "Могу я спросить, почему?".

Он усмехается, как будто видит сквозь тонкий фасад. "Это учит тебя, как убегать от нас. Это было традицией на протяжении веков, но если ты спросишь меня, я бы предпочитаю, чтобы мои женщины были неспособны убежать".

Я медленно киваю головой. "В этом есть смысл", – признаю я.

И действительно, это так.

Каллинг создан для того, чтобы проверить нас на выносливость. Я понимаю. Если мы будем слишком слабыми и сломлены, мы станем безжизненными маленькими существами, в результате чего им постоянно придется заменять нас. Он призван сломить нас ментально – духовно. Вызвать ужас и надежду на побег, только для того, чтобы нас снова затянуло обратно.

Тем не менее, Ксавье тоже прав. Это учит нас бегать.

Он делает шаг ближе ко мне, его лесной одеколон обжигает мои пазухи, когда он

вторгается в мое пространство. Я хочу сказать ему, чтобы он убирался на хрен из моего запретного пространства, но я не могу представить, что это будет хорошо.

Как я ни стараюсь, я не могу остановить свои конечности, чтобы они не напряглись, а плечи приподняться на дюйм. Мои пальцы дергаются от желания сжаться в кулаки, но я воздерживаюсь.

"Скажи мне, Аделин, ты бы убежала от меня, если бы я сделал тебя своей?"

Боже, да. Я бы бежала, пока мои ноги не стерлись бы до костей. Даже тогда, я бы все равно побежала бы.

"Конечно, нет", – отвечаю я, сохраняя спокойный голос.

Он усмехается, смесь веселья и снисходительности. Горячее дыхание обдувает по моему лицу, когда он наклоняется ближе, его грубая борода скребет о раковину моего уха.

"Ты не сможешь, даже если захочешь", – шепчет он. "Ты

не сможешь стоять. Твои ноги дрожали бы слишком сильно от того. как сильно я тебя трахаю".

Его слова сопровождаются движением руки по моей спине. Я закрываю глаза, ища в себе силы не дрожать под его прикосновениями. Не убежать от него к чертям и молиться Дьяволице, чтобы он никогда не нашел меня.

"Звучит неплохо, бриллиант? Как ты думаешь, ты вспомнишь Зи

после того, как я закончу с тобой?"

Мои глаза открываются, и красное затуманивает мое зрение. На этот раз я дрожу, но только от ярости.

Боже? Ты нужен мне прямо сейчас. Мне нужно, чтобы ты наделил меня любым вудуистским дерьмом. чтобы я не убила этого человека.

Он откидывается назад, его холодный взгляд ищет на моем лице реакцию. Я отворачиваюсь, не в силах сдержать огонь в глазах, и решительно закрываю рот.

Что, блядь, он ожидает, что я на это скажу? Да, педо-мастер, я бы

забуду о Зейде и буду думать только о тебе и твоем маленьком, тщедушном члене.

Пошел на хуй отсюда, придурок.

Он издал еще один звук веселья, и я прикусила внутреннюю сторону своей щеки, пока не почувствовала вкус меди. И тогда я кусаю сильнее.

"Ответь мне", – зажимает он.

"Нет", – шепчу я, опустив взгляд, чтобы скрыть ложь. "Я думаю, что

будет очень трудно думать о чем-то еще, кроме тебя".

И как сильно я хочу убить тебя.

"Да?" – спрашивает он, его голос дрожит от волнения.

"Да", – пискнула я, когда его рука грубо схватила мою задницу, толкая меня глубже в его широкую грудь. Мои мышцы напрягаются до невозможности, чувствуя как его член впивается в мой живот. Отвращение скручивает мои внутренности, и я клянусь. это будет некая форма справедливости, если я позволю рвоте выплеснуться прямо ему в лицо.

Он двигает бедрами в меня, и как раз в тот момент, когда я достигаю точки срыва, кто-то громко прочищает горло у меня за спиной.

Ксавье отпускает меня, и я делаю несколько шагов прочь, тут же поправляя свое растрепанное платье после его ощупывания. Когда я рискую поднять взгляд, я вижу, что Рио стоящего рядом со мной, со сцепленными за спиной руками и нейтральным выражением на

его лица.

"Извините за вторжение", – говорит он, на мгновение склонив голову. "Мне должен сменить повязку на ее спине до начала мероприятия. Сейчас также время вам пора отправляться в красную комнату", – сообщает он, его тон клинический, но приятный.

Ксавье поправляет пиджак, бросая на меня взгляд, который я отказываюсь встретить. Он обжигает мое лицо, когда он в знак признательности вскидывает подбородок и уходит.

Переведя взгляд на Рио, он кивает головой в сторону кухни.

который ведет обратно к ванной комнате.

Все еще дрожа, я следую за ним, надеясь, что я не слишком неустойчива и не сверну свои лодыжки на этих каблуках. Франческа, вероятно, сама вскрыла бы мои швы

после такой глупой ошибки.

Даже когда мы входим в ванную, мы молчим, и он закрывает дверь за нами. Мои плечи немного расслабляются, когда мы остаемся одни.

Интересно, когда Рио начал чувствовать себя в безопасности?

Но, признаюсь, я благодарна. Он не союзник ни в коем случае, но он наименьший из моих врагов в этом гребаном доме.

"Что это за красная комната?" спрашиваю я.

Рио смотрит на меня. "Комната в задней части дома, полная брезента и пыточных устройств. Уверен, ты можешь догадаться, почему они прозвали ее красной

комнатой", – сухо отвечает он.

Я сглатываю. "Они... забирают Фиби и Бетани туда?" спрашиваю я.

"Да. Она используется только для тех, кто не прошел Каллинг".

Моя грудь сжимается, а желудок скручивается. Они делают невыразимые вещи с ними прямо сейчас, и от этого меня чертовски тошнит.

"Повернись", – требует он.

Я сужаю глаза, не ценя то, как он приказывает мне повернуться.

Заметив выражение моего лица, он вздыхает и говорит: "Por favor".

Сжав губы, я поворачиваюсь.

"Зачем ты вообще меня спас?" тихо спрашиваю я, заглядывая через плечо. чтобы увидеть, как он достает аптечку из-под раковины и кладет ее на пожелтевшую столешницу. Я уверена, что во времена своего расцвета они были белыми.

"С чего ты взяла, что я тебя спас?" – спрашивает он, глядя на меня, пока он выкапывает бинты и неоспорин. "Тебе придется поднять свое платье".

Я вздыхаю и делаю, как он просит. Я знаю, как с ним работать, и это не первый раз. раз мне приходилось обнажать свое тело, чтобы он мог поменять повязки. Я поднимаю платье под подмышками, и мне становится грустно от того, насколько десенсибилизированной к обнажению перед мужчинами.

На мне стринги, но это может быть и ничего, учитывая, насколько они обрывочны. Медленно он расстегивает корсет, и с каждой расстегнутой петлей мне становится легче дышать.

немного легче. Когда он спадает с моего туловища, я глубоко вдыхаю, блаженство

почти болезненное. Мой живот покраснел и побагровел от того, как туго Франческа зашнуровала его.

"Ты должен заново зашнуровать его, знаешь ли", – говорю я ему.

Он ворчит. "Тогда тебе лучше быть милой. Я могу сделать это туже, чем она".

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда его пальцы касаются меня, перебирая пока он не зацепил край и не содрал старые бинты с моей кожи.

"Итак, ты собираешься вести себя так, будто необходимость сменить их не была намеренной?"

спрашиваю. "Ты просто поменял их перед вечеринкой". Которая была всего два часа назад.

"Хочешь, чтобы я оставил тебя в следующий раз?" – отвечает он, его тон жесткий и немного нетерпеливый.

"Нет", – шепчу я.

"Тогда прими это как есть и заткнись нахрен".

Я закрываю рот. На этот раз я без проблем выслушала его

требования. Независимо от того, хочет ли он признать это, он увидел, что Ксавье становится и вмешался. Что совсем не свойственно торговцу людьми.

 Я лучше буду просто благодарен за вторжение, чем допрашивать его, и тогда он никогда больше так не сделает.

Господь, мать его, знает, что это не последний раз, когда мужчина становится слишком ласковым.

И от этого знания у меня мурашки по коже.

Рио – причина, по которой я оказалась в этой ситуации. Или, по крайней мере, одна из причин. Он сыграл огромную роль в этом, и это то, что я никогда не забуду.

Но я также не забуду те крупицы доброты, которые он проявил ко мне, когда он скоро окажется перед дулом пистолета Зейда.

Я не знаю, смогу ли я сохранить ему жизнь, но я постараюсь сделать так, чтобы его смерть была быстрой.

Прочистив горло, я смочила пересохшие губы. "Ты собираешься помочь Фиби и Бетани тоже?"

Он вздыхает. "Я не могу им помочь".

Я рычу. "И это все? Ты собираешься стоять в стороне и ничего не делать, пока две невинных девушек насилуют и пытают?"

Он не отвечает сразу, и, похоже, мне удалось задеть нервы.

"Я такой, какой есть, детка. Плохой, плохой человек без угрызений совести".

Лжец. Если бы он не чувствовал угрызений совести, мы бы сейчас не были в этой ванной,

промывая рану, которая в этом не нуждалась.

"Почему ты это делаешь?" спрашиваю я шепотом, шипя, когда алкоголь попадает на

больное место. "Это из-за денег?"

Он насмехается. "Мне плевать на деньги. Я не могу забрать их с собой, когда я умру, так что какая мне от них польза?"

"Тогда зачем?" Я настаиваю. Он вздыхает, разрывая свежую упаковку марли.

"Ты не единственный, кто находится в рабстве у влиятельных людей", – коротко говорит он. коротко, его тон сигнализирует об окончании разговора. Но я не слушаю.

"Зейд собирается убить тебя, и ты это знаешь. Так что, если ты знаешь, что все равно умрешь, тогда зачем продолжать?".

Он шлепает по мне лентой немного резко, все больше разочаровываясь в моем

иголками.

"Пуньета. Как насчет того, чтобы использовать свою маленькую хорошенькую головку и понять это. ", – огрызается он, его акцент становится все глубже от гнева. "Если кто-то не останется ради

собственной жизни, что еще может заставить его остаться?".

Мое лицо опускается, когда приходит осознание. "Они используют кого-то против тебя".

вздохнула я. "Семья?"

"Моя младшая сестра", – ворчит он. "Пока я хороший мальчик, она не будет продана".

Между моими бровями образуется узел. "Почему бы просто не удрать с ней и

не сбежать?"

"Потому что я не могу ее забрать. Она у них, а я не могу до нее добраться, понятно? Ты закончил играть в двадцать вопросов, или мне рассказать тебе о том. как я лишился девственности?"

Я зажимаю рот. Он дал мне более чем достаточно. Это нечестно с моей стороны продолжать настаивать.

Рио заканчивает, накладывая свежую марлю на мои швы.

"Они почти готовы к выходу", – говорит он, отступая назад, чтобы выбросить мусор и убрать набор. Затем он наклоняется и берет корсет, завязывает его обратно вокруг моей талии и быстро завязывает его, оставляя его значительно свободнее. чем Франческа.

Как только он заканчивает, я освобождаю свое платье, поправляя его, пока неловкая тишина

сжимает воздух вокруг нас.

"Спасибо", – быстро говорю я, слова обжигают язык на выходе.

Он смотрит на меня. "Пока не благодарите меня, принцесса".

Он открывает дверь и выходит из ванной без лишних слов, оставляя меня в одиночестве.  Мое сердце колотится, мне не нравится, как чертовски зловеще Затем его оправдание перед Ксавьером ударяет меня по голове.

по голове.

Мне нужно сменить ей повязки перед мероприятием.

Какое, блядь, мероприятие? Разве у нас его уже не было? Разве это не вечеринка после мероприятия?

Ужас сменяет костный мозг в моих костях, и когда я выхожу из ванной комнаты и возвращаюсь в гостиную, я понимаю, что "Выбраковка" была лишь предварительным событием. Несколько мужчин задерживаются в углах гостиной, пьют и смеются, выглядят совершенно безразличными к жизни. А девушки собрались в центре, высоко подняв плечи и опустив глаза.

За исключением Сидни, конечно. Она носит свое неповиновение на рукавах. Она прямо встречает взгляды всех зрителей и даже улыбается им.

Я стою рядом с Джиллиан и, стараясь говорить как можно тише, спрашиваю,

"Что происходит?"

Ее глаза переходят на меня, и я замечаю, насколько пепельной стала ее кожа

«Худшая часть всей ночи», – шепчет она в ответ. Тревога смешивается со страхом, растворяясь в моем организме, пока я не стану ничем иным, как комком потрепанных нервов. Это то, к чему она пыталась сказать мне подготовиться в лесу?

Как только я открываю рот, чтобы задать еще вопросы, до моих ушей доносится громкий крик. Мои зубы щелкают, а затем скрипят, когда звук постепенно усиливается.

Мое сердце колотится, а ладони скользят. Это Фиби и Бетани, и что бы ни случилось, это плохо.

Действительно чертовски плохо.

Я начинаю нервничать и суетиться, сбитая с толку тем, что происходит, но все еще отчаянно стремящийся никогда не узнать.

И все же их визжащие головы прямо на нас, почти болезненно для ушей. Двое мужчин тащат их за волосы, совершенно голых и окровавленных до неузнаваемости. Поскольку Бен мертв, у того, кто занимается Фиби, густые черные волосы и борода, и он выглядит таким же безжалостным, как и его партнеры. А с Бетани работает худощавый пожилой мужчина с тонкими губами и в очках.

Я едва сдерживаю вздох, не в силах чувствовать ничего, кроме ужаса и паники. Джиллиан и Глория неловко ерзают, обе готовы расплакаться. Сидни наблюдает за ними с холодной отстраненностью, даже когда они брошены к нашим ногам. Фиби и Бетани лежали почти безжизненно. Рвота подступает к моему горлу, мельком видя нанесенные им увечья. Я должен а отвести взгляд, физически не в состоянии это переварить. Конечности и кожа отсутствуют. Части их тела были вырезаны и полностью удалены. Кровь неуклонно скапливается под ними, лужа становится все больше, пока не начинает просачиваться под наши ноги.