Текст книги "Охота на Аделайн (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

– Джей, впереди железная дорога?

«Да, несколько сотен футов», – подтверждает он мгновение спустя.

– Мы собираемся искать пешком, но у меня есть несколько человек наготове, и я хочу, чтобы вы на всякий случай отправили их в дом. Я не хочу, чтобы кто-то уходил».

"Понятно."

Я поворачиваю налево и еду несколько секунд, прежде чем натыкаюсь на пешеходную тропу.

Участок небольшой, поэтому я быстро въезжаю на парковочное место.

«Включи блютуз», – говорю я Дайе, втыкая свой в ухо. Майкл занял место рядом со мной, и мы вчетвером вышли из машин.

– Это Адди? – немедленно спрашивает Майкл.

«Мы не знаем наверняка, но я думаю, что да, и она не может быть далеко».

Руби задыхается и кладет руку на сердце, всегда театрально.

"Ой! Тогда нам лучше поторопиться. Она, наверное, так напугана, бедняжка.

Майкл кивает, на его губах появляется легкая, полная надежд улыбка.

«Помогите направить нас к железнодорожной ветке», – говорю я Джею, позвонив ему по телефону.

Bluetooth при вытаскивании сигареты из пачки.

«Они убьют тебя», – жалуется Джей. Я поднимаю глаза и замечаю дрон, стоящий в пятидесяти футах над моей головой. Я поднимаю руку и показываю ей палец. Джей хихикает в мой Bluetooth и говорит нам, куда идти.

Чтобы найти поезд, нам требуется около пяти минут скоростной ходьбы.

«Сколько идет поезд?»

«Этот больше, чем большинство. Протяженность около двух миль. У тебя примерно полмили справа от тебя, а остальное слева.

Я поворачиваюсь к Майклу: «Ты и Руби идите направо, а Дайя и я пойдем налево».

Он кивает, уже взлетая в указанном направлении. «До скорой встречи, – говорит он, —

махнув рукой, Руби быстро последовала за ним.

"Руби!" Я звоню. – У тебя есть пистолет, да?

– Ты чертовски прав, да, – кричит она в ответ, даже не оглядываясь. Одобрительно улыбаясь, я иду в другом направлении, мои кости трясутся от предвкушения.

Сегодня вечером я приду домой со своей маленькой мышкой. А потом? Мы собираемся сжечь мир вместе.

 Глава 22

Бриллиант

Кончик моего пальца ноги цепляется за камень, и я спотыкаюсь вперед, успевая выпрямиться, прежде чем съесть грязь. Холод поселился глубоко в костях моих, и всякая чувствительность в руках и ногах иссякла.

Я не знаю, как долго я бегаю, но я посчитала трейлеры, которые я прошела.

Двенадцать. Всего двенадцать.

На улице еще кромешная тьма, и где-то в глубине ухает сова. расстояние, легко заглушаемое моим тезкой.

«Бриллиант!»

Я услышал, как друзья Рокко зовут меня, как только я добралась до поезда, и я в нескольких секундах от того, чтобы согнуться и блевать, что приведет их прямо ко мне. Если не по звуку моей рвоты, то по луже рвоты, которую я оставлю позади.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова найти поезд, так как я не была знаком с этим лесом. Я пробежала  его только дважды, и оба раза был через большой лабиринт, заполненный ловушками. Учитывая, что в данный момент я плохо соображаю, я не хотел рисковать, споткнувшись о провод, поэтому я обошёл его.

«Бриииллиааант!» снова  кричит мужчина, и я задыхаюсь, адреналин тоже мощный.

Их голоса все еще относительно далеки, но я не записала ни одного из своих треков. Не успела. Я понятия не имею, знают ли они, как им следовать – возможно, нет, – но это не имеет значения. Франческа будет, потому что она охотилась на меня, когда мы тренировались перед Отбором.

Я нахожусь на двадцатом трейлере, когда снова спотыкаюсь, и на этот раз я не могу поймать себя. Я падаю вперед, неловко приземляясь на руки и колени, от удара вспыхивает агония. Моя сумка летит, и из нее вываливается еще одна гребаная бутылка с водой. Низко опустив голову между плечами, я работаю над дыханием.

 Блять, я не могу дышать.

Мое оцепеневшее лицо искажается, и рыдание выползает из горла, как крошечный паучок.

Продолжай бороться, детка. Продолжать бороться.

Я больше не знаю, как быть, Зейд, я блять не знаю как.

Я качаю головой, резко втягивая воздух, работая над тем, чтобы трахнуть его вместе. Еще один вдох, и я заставляю себя встать, кусочки камня, листьев и палочек впиваются мне в ладони.

Отряхнув их, я просматриваю трейлер рядом со мной. Он не сильно отличается от других – белый, ржавый и изъеденный коррозией, – но сбоку от него прикреплена лестница.

Если я останусь надолго, они найдут меня, поэтому мне нужно найти место, чтобы спрятаться и восстановить силы. Я все еще в глубоком шоке, и мое тело начинает отключаться от него и адреналина.

Вытирая сопли с носа, я снова собираю свои скудные пожитки, баюкаю их одной рукой, другой хватаюсь за холодный металл и начинаю карабкаться.

– Крошечный паучок лезет вверх по водостоку, – хриплю я, пропуская ступеньку и снова соскальзывая. Мое колено ударяется о металл, вызывая волну боли в ноге.

Шипя, я заканчиваю подъем и карабкаюсь к середине трейлера. Добравшись до двери люка, я поворачиваю рычаг и рывком открываю ее, израсходовав последние нити своей энергии.

«Пошел дождь и смыл паука». Я заглядываю в трейлер и не вижу ничего, кроме растений, пробирающихся сквозь щели. Я вполне могу забраться в свою могилу, но я бы предпочла умереть здесь. Да, я думаю, это хорошее место, чтобы умереть.

***

Я просыпаюсь от ощущения, что что-то скользит по моей ноге. Меня тут же охватывает паника, и я бросаюсь вперед с резким воплем на кончике языка.

На мгновение мне кажется, что я снова в том доме, оседлав Сидни с ручкой в ​​руке.

Потребовалось несколько мгновений глубокого вдоха, чтобы паника утихла, и мое окружение снова заполнило мое видение.

Задыхаясь, я смотрю вниз и замечаю, что мои руки все еще в крови. Он также пропитал мою одежду на руках и ногах. Моя кожа зудит и раздражена, и я чувствую, как она отслаивается от меня.

Слабый, замерзший и неудобный, я осматриваю внутреннюю часть трейлера, в котором я нахожусь. В щелях растут лианы, здесь грязно и душно, но в остальном пусто. Я оставила верхний люк приоткрытым, и полоска утреннего света проникла внутрь, обеспечивая достаточное освещение, чтобы ясно видеть.

Из моего горла вырывается стон, спина болит из-за неподвижного положения.

Приспосабливаясь, я останавливаюсь, замечая коричневую белку, сидящую в нескольких футах от меня, обнюхивающую землю и пристально наблюдающую за мной.

– Привет, милашка, – шепчу я хриплым от сна голосом. Я хихикаю, и с абсолютным очарованием, наблюдаю как он медленно приближается, пока не оказивается  в нескольких дюймах от меня. Когда я пытаюсь её погладить, она убегает с дороги, поэтому я отступаю.

"Как вас зовут?" – шепчу я, улыбаясь, когда он прыгает мне на ногу, его крошечные когти вонзаются в ткань моих джоггеров.

Несколько минут мы с любопытной белкой наблюдаем друг за другом, и впервые за много месяцев мне становится немного легче. Это маленькое существо такое маленькое и незначительное для большинства, но когда я смотрю, как оно моет свое маленькое личико, мои глаза наполняются слезами. Меня так долго окружали полые трупы, что даже страшно видеть что-то настолько живое.

Я всхлипываю, вытирая мокрые дорожки со щек, но вместо них появляются новые.

«Моя бабушка любила наблюдать за белками из эркера, понимаете?» – говорю я вслух. – Итак, я буду звать тебя Мэй. Ее день рождения был в мае, и я думаю, она бы тебя полюбила.

Белка хихикает, ползет по моей ноге к ступне. Я смеюсь, когда он кусает носок моего ботинка, слегка натягивая ткань.

Я задыхаюсь, когда краем глаза вижу, как к нам бежит еще одна белка.

– Боже мой, вас двое! Я хриплю, стараясь говорить тихо. Мэй спрыгивает с моей ноги и встречается со своим компаньоном. Пара гоняется друг за другом, вырывая очередной смех из моей груди. Несколько лиан цепляются за борт трейлера прямо к люку.

С нежностью и грустью я смотрю, как парочка карабкается по лианам и выжимает свои пушистые тельца из щели.

– Пока, Мэй, – шепчу я, погружаясь в одиночество.

Вместо того, чтобы позволить ему вонзить свои когти в меня слишком глубоко, я заставляю себя встать, моя спина и ноги болезненно болят.

Я мало что помню после того, как упал в трейлер, за исключением того, что чуть не подвернула лодыжку, но, должно быть, вскоре после этого я заснул. Учитывая голубоватый оттенок света, пробивающегося сквозь него, все еще раннее утро, и могло пройти не более нескольких часов.

Нет сомнений, что они все еще ищут меня, и я сражаюсь с решение о том, должна ли я продолжать двигаться или подождать и надеяться, что они откажутся от поиска в лесу. Я в ужасе дохожу до того, что у меня больше нет защиты брошенного поезда.

После этого я окажусь на открытом воздухе, и только с двумя кухонными ножами я буду в безопасности.

Решив двигаться вперед, я нахожу момент, чтобы съесть батончик мюсли и выпить полбутылки воды, решив есть и пить умеренно. Я хочу швырнуть эти дурацкие бутылки с водой за то, что меня чуть не поймали, но я понятия не имею, как долго я буду в затруднительном положении, поэтому они мне нужны.

Когда я зашла сюда, я особо не задумывался о том, как

Я собирался выйти. И сейчас я очень сожалею об этом решении.

Я оглядываюсь, надеясь найти что-то, что даст мне толчок, но

здесь ничего нет. Дерьмо.

Бог? Можем ли мы торговаться или что-то в этом роде? Если ты поможешь мне выбраться отсюда, я позволю тебе лишить меня десяти лет жизни. У меня останется около пяти лет со всем этим стрессом, и я довольна этим.

Теперь, когда моя голова прояснилась, я могу с абсолютной уверенностью сказать, что на самом деле не хочу здесь умирать.

Но похоже собираюсь.

Еще один приступ слез заливает мои глаза, и мое горло сжимается.

Как только я собираюсь начать гипервентиляцию, я слышу голоса за пределами трейлера. Резко вдохнув, я парализован ужасом, когда слышу, как говорят два человека.

Я не слышу, что они говорят, но отчетливо слышу шум радио.

О, черт возьми, это они.

Начало гипервентиляции.

Я прикрываю рот ладонью, вдруг меня охватывает паранойя, что они слышат мое дыхание сквозь толстую сталь. Взглянув на дверцу люка, мое сердце замирает, когда я слышу приглушенный голос: «Люк, похоже, открыт».

Абсолютный ужас поглощает меня, и единственное, о чем я могу думать, это

тихонько хватай оба моих ножа, сжимая по одному в каждой руке, и к дальнему углу трейлера, где собирается большая часть теней.

Очевидно, что это ничего не даст, когда они откроют дверь и заглянут внутрь, но я буквально ничего не могу сделать. Нет, пока они не придут сюда.

Звук того, как кто-то прыгает на краю трейлера, эхом разносится по всему металлу и по моему телу, заставляя мое сердце биться в горле.

Я крепко сжимаю ножи и сильно трясусь, когда слышу, как мужчина ползет по трейлеру.

"Привет!" – громко зовет голос. Мужчина делает паузу, и, поскольку он гораздо ближе к двери, я лучше его слышу.

– Кто ты, черт возьми?

Я не слышу, что отвечает человек, но что бы это ни было, парень мне не нравится.

– Какого хрена ты только что сказал, придурок? Тебе здесь нечего делать.

Другой человек теперь ближе, хотя я все еще не могу разобрать, что они говорят.

«Мне плевать, если это не частная собственность. Кто ты, черт возьми, такой, чтобы допрашивать меня?»

В замешательстве и с облегчением я слышу, как мужчина спускается обратно в трейлер,

предположительно держась подальше от злого мышленника.

Я пытаюсь прислушаться сквозь громкое сердцебиение в ушах, но не могу разобрать ни черта слова.

Их крики усиливаются, хотя большая их часть, похоже, исходит от человека, который был очень близок к тому, чтобы найти меня.

Как раз в тот момент, когда кажется, что он вот-вот станет физическим, он на мгновение замолкает, а затем раздается резкий звук металла, отскакивающего от металла. Пуля? я

не слышал выстрела, но его так трудно услышать из-за моего ревущего сердцебиения.

Звучит так, будто мужчина говорит: «Ублюдок», хотя я не уверена.

Широко раскрыв глаза, я гляжу на люк, мои нервы на пределе, когда слышу, как кто-то прыгает обратно по лестнице трейлера.

О, нет.

Нет нет Нет Нет.

Он вернулся.

Всхлип вырывается из моего горла, приглушенный моей рукой, когда я слышу, как мужчина громко приближается к люку.

Если он хочет, чтобы я вышла, ему придется прийти за мной, и я ни за что не уйду без боя.

Я скорее перережу себе горло, чем вернусь в тот дом. Вернуться к Ксавье.

Люк со скрипом открывается, и рвота подступает к моему горлу. Я на грани обморока, пока не вижу его лицо.

Мои глаза расширяются еще больше, страх быстро сменился недоверием.

Один голубой глаз такой светлый, почти белый, со страшным шрамом прямо через него. И один карий глаз такой темный, что кажется обсидиановым. Я все еще могу ясно видеть его черты, даже с черным капюшоном, накинутым на его лицо.

глава. И прямо сейчас, полное облегчение смотрит прямо на меня.

– Зейд?

– Бля, детка, стой там. Не двигайся, черт возьми».

– Она там? – настойчиво кричит женщина, ее шаги теперь тоже поднимаются по трейлеру. Но я слишком ослеплена шоком, чтобы обращать внимание. Через секунду Зейд падает в трейлер, его вес отдается эхом в хэви-метале.

Из моего горла вырывается всхлип, я чуть не задыхаюсь от облегчения, когда спотыкаюсь о него, сталкиваясь в переплетении конечностей.

Он тут же подхватывает меня на руки, мои ноги обвивают его талию, прежде чем он падает на колени, сжимая меня так крепко, что я едва могу вдохнуть.

Полное неверие сводит меня с ума, и я борюсь с рыданиями, льющимися из моего горла. Они так сильно напрягают мое тело, что мои кости трещат от силы.

«Я здесь, мышонок, я здесь», – скандирует он. – Черт, ты такая холодная. Его голос срывается, и он качает нас обоих, вибрации прокатываются по нему, пока он борется за то, чтобы держаться вместе.

Часть за частью мы оба рассыпаемся, осколки падают вокруг нас водопадом страданий. И я просто знаю, что когда Зейд соберет наши разбросанные кусочки и сошьет нас вместе, мы навсегда переплетемся.

Он оставляет мягкие, но настойчивые поцелуи на любой поверхности моего тела в пределах досягаемости.

Моя голова, щеки, шея и плечи, а его руки бездумно блуждают, согревая мою замерзшую кожу, хотя это больше похоже на поклонение.

Я не знаю, как долго мы будем там оставаться, но в конце концов мой плач умирает, но Зейд не перестает держать меня.

– Адди? – тихо зовет голос. Мои глаза расширяются, и моя голова резко поднимается,

видя лицо Дайи, смотрящее вниз в люк. Ее гладкая темно-коричневая кожа мокра от слез, а шалфейно-зеленые глаза полны слез.

– Боже мой, Дайя, – хриплю я, снова охваченный недоверием.

«Давай поднимем тебя, детка», – настаивает Зейд.

«Холодно, и место все еще кишит людьми, ищущими тебя».

Я шмыгаю, вытираю нос и киваю. Он подталкивает меня, и Дайя хватает меня за руки, помогая выбраться из трейлера. Когда я вылезаю, она тут же заключает меня в объятия; ее хватка почти такая же крепкая, как у Заде.

– Никогда больше не оставляй меня, – кричит она дрожащим и напряженным голосом. Я киваю, на грани того, чтобы снова сломаться.

Но затем позади нас визжит женщина, извергая бессвязные слова, которые звучат очень похоже на «О, Боже, ты нашел ее, она, должно быть, замерзла». Или что-то вроде того.

Мы с Дайей отстраняемся и смотрим, как к нам спешат рыжеволосая женщина и еще один мужчина, которого я не узнаю. Мгновение спустя Зейд вскакивает, цепляясь за люк и с легкостью приподнимаясь.

– Ты нашел ее! – снова кричит женщина.

«Господи, Руби, не объявляй это миру. Вокруг все еще есть люди, которые ищут ее, – отрезает Зейд.

Она беззаботно машет рукой. – Ты их получишь.

И он будет. На земле лежат два мертвых тела, истекающие кровью из того, что похоже на их грудь.

"Как ты…?"

«Буквально сделал два шага в сторону и прострелил им обоим грудь одной чертовой пулей», – отвечает за него Дайя, глядя на меня взглядом, говорящим, что он чертовски сумасшедший, но в то же время крутой.

Подойдя к трейлеру, Руби щиплет себя за руки, показывая мне спуститься к ней. «Давай, дорогая. Я тебя согрею».

Я просто смотрю на нее, мой мозг погружен в лужицу желатина, медленно соображая, что происходит. После того, как Дайя мягко подтолкнула меня, я неуверенно спускаюсь по лестнице, мои ноги почти скользят по ступенькам. Женщина, которая, должно быть, Руби, обхватывает меня рукой в ​​тот момент, когда мои ноги касаются земли.

«Теперь ты в безопасности, милая», – напевает она, потирая мой бицепс, чтобы согреть меня, пока ведет меня вдоль заброшенного поезда.

Я оглядываюсь через плечо и замечаю Зейда в нескольких футах позади; его глаза сфокусировались на мне, как будто он был уверен, что я исчезну, если он отведет взгляд хотя бы на секунду.

Теперь я в безопасности. И все же мне все еще кажется, что я в аду

 Часть II

Глава 23

Охотник

– Нет хороших новостей? – спрашиваю я, скрещивая руки на груди.

Губы Джея сжимаются, и он качает головой. Франчески и Рокко Белуччи нигде не было видно, когда мои люди прибыли к ним домой. На самом деле весь дом был пуст, за исключением мертвеца в гостиной с перерезанным горлом и пары мужчин, сгрудившихся у крыльца. Это значит, что Рио и Рик тоже сбежали. Я подозреваю, что все они ушли в тот момент, когда обнаружили, что Адди пропала, и удрали оттуда, прежде чем я успел добраться до них.

Черви скользкие, но долго от меня прятаться не смогут.

– Как дела у Адди? – спрашивает Джей, на его лице отразилась тревога.

Он оглядывается через мое плечо, как будто видит ее от входной двери.

Он впервые в поместье Парсонс, и язык его тела предполагает, что он готов убраться к черту. Он сделал один шаг, и входная дверь захлопнулась за ним сама собой. С тех пор как Адди вернулась домой, активность возросла. Ее энергия была темной, и в поместье никогда не было тепла.

Я хотел забрать ее к себе, но Адди отказалась, сославшись на то, что она достаточно долго отсидела в одной тюрьме и не хочет оказаться в другой. Поэтому я разместил сильную охрану вокруг собственности, используя передовые – и незаконные – технологии, чтобы гарантировать, что ничто не пройдет без моего ведома.

Что бы Клэр ни приготовила в рукаве, она знает, что у нее нет шансов тронуть Парсонса.

После того, как я нашел ее, я отвел ее прямо к своим верным старым друзьям Тедди Энглеру и его сыну Таннеру. Тедди – хирург на пенсии, но он работает на Z с тех пор, как я создал организацию, принимая всех выживших, нуждающихся в помощи. Его сын работает медсестрой и часто помогает Тедди, когда тот стал старше.

Мы пробыли у него неделю, чтобы он смог обработать рваные раны по всему телу, открытую рану на шее сзади и накачать ее жидкостями.

Она была обезвожена и истощена жестоким обращением.

Я отказался отвернуться от того, что с ней сделали, хотя все, что я хотел сделать, это выйти из его двери и разодрать всех, кто обитал в этом доме, моими гребаными зубами.

Я не уверен, помнит ли она вообще большую часть времени, проведенного с Тедди. Она была в кататоническом состоянии все время пребывания.

Прошел месяц, как она не была дома, и в начале нас окружили полицейские и СМИ. Правоохранительные органы запрашивали ее показания и хотели получить информацию о ее похищении. И, конечно же, поскольку Адди – популярный автор, это привлекло внимание средств массовой информации. Мне стыдно, что я сбился со счета, скольким папарацци я угрожал телесными повреждениями из-за того, что они пытались проникнуть на территорию.

Я бы с удовольствием привел пример одного из них. Повесьте их в конце подъездной дорожки в качестве дружеского напоминания о том, что произойдет, если даже их носок коснется чертовой границы собственности.

Хаос улегся, но Адди погрузилась еще глубже в себя, и ее заперли в ее спальне, завернув в кокон под черными шелковыми простынями, как будто у нее аллергия на воздух снаружи. Первые пару недель после спасения она почти не разговаривала.

Адди часто металась между полным запустением, где она смотрела тупо и никак не реагировала,  и безутешно плача . Ко мне несколько раз приходил терапевт, доктор Мэйбелл, чтобы поговорить с ней, чтобы помочь ей вырваться, и это помогло.

Видя ее такой, мое гребаное сердце разбивается, и все, чего я хочу, это передать ей кусочки и дать ей что-то, за что можно держаться.

Но она ни за что не удержится. Меня даже близко не подпускает. Если я подхожу к ней ближе, чем на фут, она срывается. Она категорически отказывается позволять мне прикасаться к ней, и это чертовски убивает меня, потому что это все, чего я хочу.

Дайя и Серена часто навещали друг друга, так как Адди гораздо больше комфортнее в их объятиях, чем в моих.

«Живая», – отвечаю я, хотя не совсем уверен, что это правда. Она дышит, но не живет. «И потихоньку выздоравливаю. Теперь она говорит и иногда будет улыбаться и смеяться. Она еще долго будет то вверх, то вниз, то боком».

Я смотрю на глубокие борозды на своих руках, все еще ярко-красные после прошлой ночи.

Каждую ночь она бьется в постели, крики вырываются из ее горла, а тело мечется. Я научился быть осторожным, когда бужу ее. Иногда ночью она переходит в режим полной атаки. Незрячая, она царапает меня, убежденная, что я один из демонов, преследующих ее кошмары.

Днем она снова становится призраком. Хотя это тоже кажется неправильным – призраки в поместье Парсонс более активны, чем она.

И, честно говоря, я расстраиваюсь. Не потому, что она потеряна в травме, а потому что я понятия не имею, как ее из нее вытащить.

Беспомощность – это чувство, с которым я сблизился. Я не могу спасти каждую девушку, но будь я проклят, если не смогу спасти Адди, даже если это будет от нее самой.

«Она справится с этим, Зет», – уверяет Джей, как будто замечая, как у меня под глазами темнеет страдание.

«Я знаю, что она будет. Она самая сильная женщина, которую я знаю, – соглашаюсь я.

***

 «Я не хочу беспокоить ее прямо сейчас, так что отдай ей это для меня, ладно?

– Конечно, спасибо, чувак, – говорю я, выхватывая сверток из его рук. Сегодня его ногти выкрашены в неоново-розовый цвет, и они уже отслаиваются.

– Вы проверили Катерину?

Джей кивает. «Да, сейчас она чем-то похожа на Адди. Мало говорит, ее эмоции нестабильны. Она так молода и через многое прошла».

Как только Адди села в мою машину, она назвала мне два имени и попросила спасти одно из них с поля подсолнухов. Сестра Рио Катерина Санчес и ее грумер Лилиан Берез.

Я не знаю, почему Адди попросила меня спасти сестру Рио, но ей было важно, чтобы я это сделал. Катерина – пятнадцатилетняя девочка, порабощенная злой женщиной. Независимо от того, кто ее брат – и как сильно я хочу его убить – она не несет ответственности за грехи своего брата и нуждается в спасении.

Догнав Адди и устроив ее, я послал Майкла и еще одного из моих наемников позаботиться об этом. Если бы Адди не настаивала на том, что Катерина была на поле подсолнухов, ее поиски могли занять гораздо больше времени, но им удалось выследить ее за пару дней и вытащить оттуда. В отличие от Адди, они не прикладывали больших усилий, чтобы скрыть ее.

Сейчас она в одном из моих убежищ, лечится от обширной травмы.

– Ее брат все еще пытается спрятаться?

Джей смотрит на меня. – Ты знаешь, что он есть. Он все еще в Аризоне. Когда я киваю, он проводит большим пальцем через плечо и говорит: «Я собираюсь уйти. Дай ей знать, что я думаю о ней».

Он бросает еще один взгляд на гостиную, обводя взглядом каждый уголок и щель, как будто дух собирается стоять там и смотреть на него.

Я чувствую глаза на своей спине, но кто бы они ни были, они не дают о себе знать. Джей поворачивается и мягко закрывает за собой дверь, в то время как холодный ветерок касается моей шеи сзади.

Не обращая внимания на призрака, я поднимаюсь наверх, чтобы проверить свою девушку. Ее мать ушла всего час назад, и после таких визитов она обычно вздремнет.

Первая встреча с Сереной Рейли была… интересной. Адди никогда не рассказывала ей обо мне, чего я и ожидал, учитывая, что их отношения были в руинах задолго до того, как я появился. И несмотря на то, что я нашла ее дочь, ее паучьи чувства покалывают, и она чувствует, насколько я опасен.

Она не ошибается.

Приоткрыв дверь, я заглядываю внутрь и обнаруживаю, что Адди сидит, балансируя своим дневником на коленях и что-то строчит в нем, как будто не может выговорить слова достаточно быстро. Выстрел облегчения затопляет мой организм. Кажется, сегодня у нее хороший день – настолько хороший, насколько это вообще возможно.

Она не узнает меня, поэтому я прислоняюсь к дверному косяку, довольный тем, что наблюдаю, как она пишет. Балконные двери приоткрыты, впуская прохладный свежий воздух. Здесь холодно, но, похоже, она этого не замечает.

В последние несколько дней она стала чаще писать в этом журнале. Я не уверен, откуда это взялось, но это ее спасательный круг, и, кажется, он ей помогает. Доктор Мэйбелл рекомендует постоянно вести дневник и разговаривать с девушками, которых я спасаю. Лучше, чем сдерживать все эти эмоции и позволять им медленно разъедать их.

Еще через несколько минут она берет тюбик помады, слепо наносит ее на свои пухлые губы, затем чмокает дневник. Взглянув на меня, она захлопывает дневник, кладет его на тумбочку и берет салфетку, чтобы вытереть малиновое пятно со рта, и наконец встречается со мной взглядом.

– Я вижу, ты все еще жуткий, – сухо комментирует она, скомкав салфетку и бросив ее на стол рядом с собой.

Я улыбаюсь и медленно приближаюсь к ней. Она заметно напрягается, поэтому я сажусь на край кровати и даю ей пространство.

Я полностью за то, чтобы раздвинуть границы Адди, но это не то, чего я хочу. Несмотря на мои менее чем благородные методы обращения с ней в прошлом, последнее, что я хочу сделать, это усугубить ее травму. Она достаточно натерпелась; ей не нужен еще один корыстный мужчина, забирающий у нее то, что она не хочет отдавать.

Когда она снова будет готова принять меня, я не могу обещать, что не буду выталкивать ее за пределы ее зоны комфорта и работать над тем, чтобы пробудить ту ее часть, которую, я уверен, она чувствует потерянной.

Но это требует время  и доверие.

А я очень терпеливый человек.

– Навсегда и всегда, детка, – бормочу я, лукаво улыбаясь ей. Мне кажется, что мое сердце разрывается, когда она слегка улыбается в ответ.

Этот маленький жест кажется, что она только что вручила мне весь гребаный мир в своих крошечных ладонях.

«Джей принесла тебе розы», – говорю я, протягивая ей букет. Ее рука обхватывает стебли и нюхает лепестки.

«Это было мило с его стороны. Я, наверное, должена  встретиться с ним… Он твой друг, и он помог спасти нам обе жизни. Мне нужно поблагодарить его лично, – говорит она, виновато нахмурив брови.

Я вкратце рассказал ей, что произошло в ночь ритуала – как Джей понял, что Общество подставило меня, и пришел предупредить меня. Он был размещен в фургоне в квартале на случай, если что-то пойдет не так и нам нужно будет быстро сбежать, но к тому времени, как он добрался до меня, бомба уже взорвалась. Но я еще не сказал ей, что такое Общество, и, похоже, она не склонна в него вникать.

Я пожимаю плечами. «Джей никуда не денется, и он понимает, что ты еще не готов к людям».

Она сухо фыркает. «Люди-инг звучит утомительно. И говоря о изнуряющие задачи… Мне нужно в душ», – признается она, сморщив нос.

– От тебя воняет, – говорю я, и моя ухмылка становится шире, когда она бросает на меня свирепый взгляд.

Гораздо чаще я видел, как пробивается ее прежнее «я». Иногда это удар по тому, что я сказал, иногда это легкая улыбка, а затем бывают такие моменты, как сейчас, когда она выглядит так, будто хочет дать мне раз-два в мои глазные яблоки.

Я съедаю все это.

– Ты должен сказать, что я пахну цветами.

«Детка, там есть цветы, которые пахнут как прямая задница. Так точно, ты пахнешь этими цветами.

Некоторое время она смотрит на меня, а затем ее лицо искажается, а губы растягиваются в яркой ухмылке.

Блядь.

Я так влюблен в нее.

– Ладно, думаю, я все равно не могу с этим поспорить. Она бросает взгляд на дверь, ведущую в ее личную ванную. – Там нет камер, верно?

Я выгибаю бровь, наслаждаясь тем, как приоткрываются ее губы. – Я их не вынимал.

Она светится. "Почему бы и нет?"

Я удерживаю ее взгляд, гарантируя, что она поймет, насколько я серьезен. —

Я не собираюсь смотреть на тебя, Адди. Но как только ты дашь мне повод, я это сделаю.

Ее бровь опускается, улавливая мою мысль. «Я не собираюсь причинять боль  ."

– Хорошо, – говорю я, поверив ей на слово. «Я сменю простыни и они будут свежими, когда ты закончиш.

Медленно, она вытаскивает себя из постели, и всплеск гордости неудержимый. Я подтягиваю угол шелковой простыни, когда она останавливается у двери, ведущей в ванную, и поглядывает на меня через плечо.

– Хей , Зейд?

"Да, детка?"

"Спасибо.”

***

– Твоя мама придет сюда завтра, просто чтобы напомнить тебе.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как Серена приезжала в последний раз, но она изо всех сил пыталась восстановить связь со своей дочерью. Чему я на самом деле рад, несмотря на то, насколько утомительной она может быть.

Адди переворачивается ко мне лицом, еще раз беря немного буррито в своей постели. Сейчас она намерена чахнуть, но я планирую направить ее травму на более здоровые пути, когда она будет готова.

Ее сладкие карамельные лужицы смотрят на меня, ее лицо слегка хмурится.

Тени окрашивают нижнюю часть ее глаз, такие темные, что некоторые из ее веснушек теряются.

– А она должна?

Я пожимаю плечами. "Нет. Скажи слово, и я запру двери.

Она опускает взгляд, но недостаточно быстро, чтобы скрыть вину. «Это было грубо с моей стороны, – признается она. – Она все еще моя мама.

Я усаживаюсь поглубже рядом с ней, привалившись к каменной стене, стараясь не прикасаться к ней, хотя мое тело вибрирует от потребности.

Мы не соприкасались с тех пор, как я нашел ее в поезде, и каждая секунда ощущается Как удар в грудь. Ссориться за Аделину Рейли – это чувство, с которым я давно знаком, но впервые отказываюсь действовать в соответствии с ним.

– Расскажи мне о ней, – говорю я. – Расскажи мне все о тебе.

Она поднимает бровь, и я улыбаюсь, потому что это мило. – Ты хочешь сказать, что еще не все обо мне знаешь?

«Конечно, нет, детка. Не то, что имеет значение. Я могу знать, среднюю школу, которую ты закончила, или колледж, в котором ты учились до того, как бросила его, но это не значит, что я знаю, как вы были счастливы. Если тебе было одиноко или грустно. Или если мальчик загнал тебя в угол в библиотеке и напугал». Я делаю паузу, этот конкретный сценарий меня злит. – Если это случилось, мне просто нужно имя, вот и все.

Она фыркает, закатывая глаза.

Адди сопротивлялась разговору с подушками до того, как ее похитили, намереваясь ненавидеть меня.

И когда она перестала меня ненавидеть, мы провели вместе всего пару ночей. до того, как ее забрали.