Текст книги "Охота на Аделайн (ЛП)"
Автор книги: Х.Д. Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
Нет ощущения времени и пространства, только цвета и чувство завершенности.
Как будто меня неправильно собрали раньше, а теперь, когда я рассыпался, эти кусочки части были сшиты обратно правильным образом.
Это чертовски затягивает, и к тому времени, когда я спускаюсь вниз, поместье Парсонс снова появляется, я хочу вернуться. Куда бы я ни отправился, я хочу вернуться.
Зейд опускает подбородок, выглядя в какой-то степени побежденным. Это так нервирует меня. что я поворачиваюсь на бедрах и хватаю ключ, лежащий на тумбочке. Прямо когда я собираюсь слезть с него, он поднимает голову всего на дюйм.
«Не надо», – предупреждает он.
Не зная, где находится его голова, я слушаю и тянусь вокруг него, пытаясь
найти замочную скважину. Наконец, ключ проскальзывает внутрь, но я не решаюсь его повернуть.
Нависает чувство предчувствия. Я знаю, что он собирается напасть, но...
именно незнание того, что именно он собирается сделать, нервирует меня.
«Зейд...»
«Что случилось, Аделин?» – мрачно дразнит он, глаза по-прежнему устремлены вниз.
«Поверни ключ», – шепчет он.
Черт, это ужасно.
«Я не знаю, хочу ли я этого», – признаюсь я.
«Может, ты предпочтешь, чтобы я освободился сам? Либо ты выбираешь это, либо я принимаю решение за тебя».
Значит, он хочет сказать, что у меня есть только иллюзия выбора. Какой чертов
джентльмен.
С трудом сглотнув, я задерживаю дыхание и поворачиваю ключ. Металл щелкает, и в следующую секунду его рука обхватывает нижнюю часть моей челюсти,
поднимая меня с его члена в воздух.
Я вскрикиваю, когда меня швыряют на кровать, жесткие пальцы впиваются мне в шею, когда он прижимается ко мне.
шею, когда он устраивается между моих ног и высоко поднимает одну на бедро.
Без лишних предупреждений он вгоняет себя в меня до тех пор, пока от него ничего не остается.
от него ничего не осталось.
«Скажи это снова», – требует он. "Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в мои гребаные глаза
и повтори это еще раз".
Он врезается в меня еще раз, выдавливая из моего горла всхлип.
У меня пересыхает горло, слова вырываются, как черствый хлеб. Но я смотрю в его дикие глаза, находя в них целую вселенную, и говорю: "Я люблю тебя. А ты
забрал у меня все".
Его голова опускается между плеч, скользит взглядом по моему телу.
вплоть до того места, где он растягивает меня, обдумывая мои слова. А затем он
поднимает на меня глаза под густыми бровями, в его взгляде появляется лукавый блеск. Как будто забрать все у меня – это все, чего он когда-либо хотел.
Он выглядит... Боже, он выглядит чертовски устрашающе. Как человек, изголодавшийся по мести, и он наконец-то получает ее.
Дрожащий вздох вырывается из моего горла, когда он глубоко погружается в меня.
снова, с прямой угрозой уничтожить все, что от меня осталось.
"Ты забрал все мое сердце и душу, и мою способность любить другого.
Иногда я ненавижу тебя за это", – говорю я ему, мой голос дрожит. Он поднимает подбородок и теперь смотрит на меня снизу вверх, ухмылка растягивается по его лицу, морщит шрам на щеке.
Я продолжаю, сердце колотится, когда он прижимается ко мне, наслаждаясь тем, как я с трудом выговариваю слова. "Иногда мне хочется никогда не встретить тебя. Потому что теперь, когда я встретил тебя, теперь, когда я влюблен в тебя, я никогда не смогу вырезать тебя
из тебя. Ты сказал, что я истеку кровью, прежде чем это произойдет, и ты был прав. И я ненавижу тебя за это".
Зейд хмыкает, облизывая губы, как будто съел что-то вкусное. Его рука
скользит к моей щеке, проводя большим пальцем по нижней губе.
«Я никогда не устану слушать, как ты говоришь, что любишь меня, и если ты когда-нибудь перестанешь, я вставлю струны в твои чертовы губы и заставлю тебя сказать это».
Затем он наклоняется ближе, пока его дыхание не обдувает мои щеки, и
и шепчет: «Но я тебе не верю».
У меня перекосило рот, и я нахмурила брови. «Ты что, блядь...»
Он затыкает меня своим членом, снова входя в меня одним толчком своих
бедрами. «Я потерял из виду свою веру. Мне нужно ее увидеть».
Я опускаю глаза, обдумывая, чего еще он может от меня хотеть.
Он сильнее теребит мои губы. «Ты говоришь так много того, чего не имеешь в виду, детка. Истина кроется в кончиках твоих пальцев и в мягких изгибах твоего тела. В слезах, которыми ты так красиво плачешь по мне, и в том, как сильно ты кончаешь для меня. Покажи мне правду».
В течение нескольких тактов я не знаю, как это сделать. Потом меня осеняет,
и он, должно быть, видит осознание в моих глазах, потому что он снова ухмыляется, глядя вниз на меня с весельем.
Этот взгляд злит меня, как будто он думает, что я собираюсь просто встать перед ним на колени для него и читать стихи или еще какую-нибудь хрень. Вызов горит в моей груди, когда я глаза переместились на тумбочку.
Проследив за моим взглядом, он вскидывает бровь и снова поворачивается ко мне, уловив мои мысли без необходимости говорить.
Я пролила кровь за Зейда, но только для того, чтобы заменить следы другого мужчины.
Вскоре после того, как меня забрали, он вырезал розу на своем сердце. А теперь... я хочу. чтобы он сделал то же самое со мной.
Он наклоняется и берет нож с тумбочки.
«Это то, что ты хочешь?» – спрашивает он, вертя нож, пока свет не блеснет на нем. от него.
«Да», – говорю я, хотя в моем голосе нет ни капли уверенности.
«И что ты хочешь, чтобы я сделал с этим? Снова разрезать тебя?»
Я покачала головой, потянувшись вверх, чтобы провести подушечками пальцев по зазубренную розу на его груди.
«Я хочу этого», – признаюсь я. Схватив его за запястье, я веду его руку, держа
нож прямо над моей грудью. Прежнее веселье исчезает из его глаз, сменившись чем-то темным и коварным.
«Я хочу такой же, как у тебя», – говорю я, покачивая бедрами, чтобы напомнить ему, что этопо-настоящему.
Он напрягается, вены на его руках и шее пульсируют. Он внимательно изучает
меня пристально, и я начинаю терять нервы.
«Пожалуйста, Зейд», – тихо умоляю я.
Закрыв глаза, он делает глубокий вдох, и к тому времени, как он открывает их.
их, его зверь взял верх.
«Потри свой клитор, детка», – приказывает он. Я делаю, как он говорит, протягиваю руку между нами и нахожу чувствительный бутончик и начинаю легонько его обводить. Мои веки трепещут, острое наслаждение поднимается и перехватывает дыхание. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг
его, пульсируя от желания, когда мои прикосновения становятся все более твердыми.
Он рычит, покачивая бедрами, чтобы я могла почувствовать, насколько я полна им.
Одна из его рук скользит под меня, крепко обхватывая мою шею сзади.
а он наклоняется ближе, направляя острие ножа прямо на мое сердце.
Он смотрит на меня из-под ресниц, ожидая моей реакции. И слыщит лишь хриплый стон в ответ, прижимаясь к нему. Я уже была в милости боли Зейда раньше, и это был один из самых эйфорических опытов в моей жизни.
«Я не собираюсь останавливаться», – предупреждает он меня.
«Я не боюсь тебя», – кусаюсь я, снова стону от нарастающего оргазма.
«Так много лжи», – шепчет он, прямо перед тем, как вдавить лезвие и начать
резать.
Я резко вдыхаю, жгучая боль вспыхивает в моей груди. Медленно и методично, он начинает входить и выходить из меня, сохраняя свои движения
осторожными, чтобы он мог сделать чистый срез.
Это не короткие маленькие порезы, как в прошлый раз, а один длинный, непрерывный рывок. Это почти ослепляет, поэтому я сильнее тру свой клитор, стону от удовольствия и агонии, опустошающих мое тело.
Ощущение такое, будто в мою кожу просачивается бензиновая роза, и она неуклонно загорается под его прикосновениями.
"Я вырежу сад шрамов на твоей плоти, маленькая мышка. Только моя боль
оживит их". Я откидываю голову назад, застонав от острого укуса
его ножа. «Они будут расти только под моим прикосновением».
Я зажмуриваю глаза, и его голос резко обрывается. "Посмотри на меня,
Аделин. Я хочу, чтобы ты видела, как я заклеймлю тебя как свою".
С трудом, но я заставляю себя открыть глаза, разглядывая макабрическую розу, выгравированную на моей коже, и его сверкающими несовпадающими глазами.
«Ты делаешь такую хорошую работу, детка», – шепчет он, бросая на меня быстрый взгляд.Пот выступает у меня на волосах, когда два разных ощущения борются в моих нервных окончаниях.
«Ты принимаешь это так чертовски хорошо», – стонет он, прикусывая губу, когда кровь пузырится вытекает из раны, скапливаясь в углублении в моем горле и на простынях. под мной.
Мое дыхание сбивается, когда его член врезается в ту точку внутри меня, заставляя мои глаза закатываются к затылку. Я выгибаюсь дугой и кручу пальцами нож. быстрее, не заботясь о том, насколько гротескно будет выглядеть роза.
В нашей любви нет ничего красивого. Она полна неровных линий, отколотых кусочков, и острых краев. Это чертовски больно, но это не шедевр, если он
не заставляет тебя истекать кровью.
Он ругается, лезвие прорезает мою кожу все быстрее.
«Не смей пока кончать, Аделин. Пока я тебе не скажу».
Я не слушаю, продолжая преследовать его, несмотря на его предупреждение. Ничто другоеимеет значения, кроме того, что я кончаю на его член с его ножом в моей груди.
Я покачала головой, потянувшись вверх, чтобы провести подушечками пальцев по зазубренную розу на его груди.
«Я хочу этого», – признаюсь я. Схватив его за запястье, я веду его руку, держа
нож прямо над моей грудью. Прежнее веселье исчезает из его глаз, сменившись чем-то темным и коварным.
«Я хочу такой же, как у тебя», – говорю я, покачивая бедрами, чтобы напомнить ему, что это
это по-настоящему.
Он напрягается, вены на его руках и шее пульсируют. Он внимательно изучает
меня пристально, и я начинаю терять нервы.
«Пожалуйста, Зейд», – тихо умоляю я.
Закрыв глаза, он делает глубокий вдох, и к тому времени, как он открывает их.
их, его зверь взял верх.
«Потри свой клитор, детка», – приказывает он. Я делаю, как он говорит, протягиваю руку между нами и нахожу чувствительный бутончик и начинаю легонько его обводить. Мои веки трепещут, острое наслаждение поднимается и перехватывает дыхание. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг
его, пульсируя от желания, когда мои прикосновения становятся все более твердыми.
Он рычит, покачивая бедрами, чтобы я могла почувствовать, насколько я полна им.
Одна из его рук скользит под меня, крепко обхватывая мою шею сзади.
а он наклоняется ближе, направляя острие ножа прямо на мое сердце.
Он смотрит на меня из-под ресниц, ожидая моей реакции. Я лишь хриплый стон в ответ, прижимаясь к нему. Я уже была в милости боли Зейда раньше, и это был один из самых эйфорических опытов в моей жизни.
«Я не собираюсь останавливаться», – предупреждает он меня.
«Я не боюсь тебя», – кусаюсь я, снова стону от нарастающего оргазма.
«Так много лжи», – шепчет он, прямо перед тем, как вдавить лезвие и начать
резать.
Я резко вдыхаю, жгучая боль вспыхивает в моей груди. Медленно и методично, он начинает входить и выходить из меня, сохраняя свои движения
осторожными, чтобы он мог сделать чистый срез.
Это не короткие маленькие порезы, как в прошлый раз, а один длинный, непрерывный рывок. Это почти ослепляет, поэтому я сильнее тру свой клитор, стону от рога изобилия удовольствия и наслаждения.
удовольствия и агонии, опустошающих мое тело.
Ощущение такое, будто в мою кожу просачивается бензиновая роза, и она неуклонно загорается под его прикосновениями.
"Я вырежу сад шрамов на твоей плоти, маленькая мышка. Только моя боль
оживит их". Я откидываю голову назад, застонав от острого укуса
его ножа. «Они будут расти только под моим прикосновением».
Я зажмуриваю глаза, и его голос резко обрывается. "Посмотри на меня,
Аделин. Я хочу, чтобы ты видела, как я заклеймлю тебя как свою".
С трудом, но я заставляю себя открыть глаза, разглядывая макабрическую розу, выгравированную на моей коже.
розой, выгравированной на моей коже, и его сверкающими несовпадающими глазами.
«Ты делаешь такую хорошую работу, детка», – шепчет он, бросая на меня быстрый взгляд.
взгляд.
Пот выступает у меня на волосах, когда два разных ощущения борются
в моих нервных окончаниях.
«Ты принимаешь это так чертовски хорошо», – стонет он, прикусывая губу, когда кровь пузырится вытекает из раны, скапливаясь в углублении в моем горле и на простынях. под мной.
Мое дыхание сбивается, когда его член врезается в ту точку внутри меня, заставляя мои глаза закатываются к затылку. Я выгибаюсь дугой и кручу пальцами нож. быстрее, не заботясь о том, насколько гротескно будет выглядеть роза.
В нашей любви нет ничего красивого. Она полна неровных линий, отколотых кусочков, и острых краев. Это чертовски больно, но это не шедевр, если он
не заставляет тебя истекать кровью.
Он ругается, лезвие прорезает мою кожу все быстрее.
«Не смей пока кончать, Аделин. Пока я тебе не скажу».
Я не слушаю, продолжая преследовать его, несмотря на его предупреждение. Ничто другое имеет значения, кроме того, что я кончаю на его член с его ножом в моей груди.
Он рычит, рука на моей шее скользит вверх и сжимает в кулак мои волосы так крепко, что я вскрикиваю.
Спустя еще несколько мгновений он убирает нож, агония все еще пульсирует на окровавленной розе.
Я так близко. Прямо на краю пропасти.
Но потом он резко откидывает мою голову назад, заставляя меня соскочить с кровати.
Секунды спустя острие ножа впивается в мою яремную вену, и опасно мягкий голос Зейда заполняет мое ухо.
«Я могу перерезать тебе горло так чертовски легко. И чем сильнее ты будешь кончать, тем быстрее кровь будет вытекать из твоего тела», – тянет он.
Мои пальцы неподвижны, другой вид агонии крадет мое дыхание, пока я заставляю оргазм отступает.
«Ты не кончишь, пока я тебе не скажу», – повторяет он, его голос кусается.
и грубый, как наждачная бумага. Несмотря на свою угрозу, он трахает меня сильнее, прижимаясь своей грудью в мою и получая болезненный крик в ответ.
Его дыхание учащается, острый край вгрызается в чувствительную плоть на
моей шее. С каждым толчком он дергает мое тело, заставляя его скрести по
моей коже.
«Зейд, пожалуйста», – кричу я. «Ты так чертовски хорош. Я так нуждаюсь в этом».
Он резко вдыхает, а затем бросает нож через всю комнату. звук, с которым он ударяется о зеркало, поглощается моими резкими криками.
Его рука обхватывает мое горло, рот все еще прижат к моему уху.
«Скажи это еще раз», – требует он, ускоряя темп.
Я прикусываю губу до вкуса меди, изо всех сил стараясь удержаться, чтобы не
не взорваться вокруг него. Я проигрываю битву, и я чертова лгунья. Я ужасаюсь тому, что сделает Зейд – настолько, что продолжаю бороться за этот контроль. И все же я знаю, что если отпущу его, то приму его наказание так же хаотично, как и кончик его ножа.
«Я люблю тебя», – задыхаюсь я, и слова едва успевают сорваться с моего языка, как его рука рука сжимается, перекрывая доступ кислорода в мои легкие.
«Такая хорошая девочка. Я хочу, чтобы ты пропитала эти простыни своей смазкой так же глубоко. как твоя кровь, ты меня понимаешь?».
Мой рот открывается, но из него не вырывается ни звука. Он сжимает мое горло слишком крепко, чтобы пропустить хоть один децибел.
Чернота лижет края моего зрения, дразня меня, медленно вползая внутрь.
медленно. Давление в моей голове усиливается, и я чувствую, как ярко покраснело мое лицо.Паника разворачивается в моем животе, в водовороте блаженства и агонии. Это борьба за то, чтобы он остановился, и за то, чтобы он свернул мне шею, если он это сделает.
Я впиваюсь когтями в его руку, и когда мои глаза начинают закатываться, он освобождает мое горло в тот самый момент, когда приливная волна обрушивается на меня.
Сочетание крови, с головокружительной скоростью вытекающей из моей головы и сокрушительного оргазма доводит меня до исступления. Моя киска сжимается вокруг него так крепко, что я чувствую, как он напрягается, чтобы погрузиться в меня.
«Зейд!» кричу я через опустошенное горло, хриплое и надтреснутое, мои руки
обвились вокруг его шеи, отчаянно пытаясь ухватиться за что-то, и нуждаясь в этом, чтоб заземлить меня, когда меня разрывает на куски.
В ушах звенит, когда мое тело полностью склоняется над кроватью, эйфория
когтями впивается в мои внутренности, слишком сильная, чтобы я могла ее переварить.
Он отказывается останавливаться, трахая меня сильнее, даже когда я бьюсь в его руках. Его руки сжимают мои бедра с ужасающей силой, и если бы я могла видеть дальше образ Бога, смотрящего в мои глаза и спрашивающего, готова ли я вернуться домой, я бы увидела безумного человека, стоящего на коленях и спрашивающего, может ли он тоже прийти.
Слезы наворачиваются на глаза, и мое лицо искажается от беспомощного крика, когда мое тело опустошается. Все эти ощущения – это слишком.
«О Боже, пожалуйста, я больше не могу!»
Я чувствую, как его кулак с гортанным рыком врезается в матрас рядом с моей головой, и его язык скользит по моей скуле, слизывая капли слез.
«Смотри на меня, когда молишься мне», – огрызается он. Я качаю головой,
еще больше слез пролилось. «Черт, ты так прекрасна, когда плачешь по мне. Неужели думаешь, я когда-нибудь остановлюсь? Я хочу пить твои гребаные слезы, как будто это кровь Христа».
Я снова качаю головой, безмолвно умоляя его остановиться. Но он отказывается, и я интересно, сколько еще я смогу выдержать, прежде чем потеряю сознание.
«Я тоже твое спасение?» Я задыхаюсь, с трудом выговаривая слова.
прежде чем рыдания вырвались наружу.
«Ты всегда собиралась быть той, кто спасет меня, маленькая мышка». Он
вздрагивает, и я чувствую, как напрягается его тело, приближаясь к своему концу. Он приближается меня тоже, и я боюсь, что будет со мной, когда он наступит.
Он трахает меня быстрее, просовывая руку между нашими телами и проводя пальцами по моему клитору, и на этот раз я вообще ничего не вижу. Мой рот
раскрывается в почти беззвучном крике, и он рычит, обеспечивая звук того, что мы разрываясь на части, дрейфуя в своем собственном разрушении.
Он затихает, но мои бедра сами собой приходят в движение, накатываясь на него, когда мы оба превращаемся в пепел.
Ты – прах, и в прах ты вернешься.
Время перестает существовать, и к тому времени, когда мы оба обретаем ясность, мы задыхаемся и дрожим от подземных толчков. Мои щеки мокрые от слез, которые все еще текутиз глаз, пока я пытаюсь перевести дыхание. Но я не могу. Не с рыданиями подкатывающие к моему израненному горлу.
Зейд обхватывает меня за шею, крепко прижимая к себе, пока мы оба пытаемся прийти в себя после... что бы это ни было.
«Я тоже тебя люблю», – шепчет он.
С каждым днем мы становимся все ближе к смерти – наши тела разрушаются все больше.И если это то, на что похожа смерть, то я никогда не хочу чувствовать ничего другого
Глава 38
Охотник
Тихо.
Слишком тихо.
На заднем плане тикают часы, и скрипит пара методичных шагов надо мной. Туда-сюда.
Тик-так, тик-так, тик-так.
И все же, все тихо. Клэр молчит.
Она приняла меры предосторожности после моего выступления на телевидении четыре дня назад и разбила все свои устройства в тот же вечер.
Я знал, что есть вероятность, что Клэр воспримет мою угрозу на таком уровне это была вариант, который я был бы глупцом, если бы не учитывал. Но если это означало уберечь Адди от обвинения в убийстве, что могло привести к еще одной попытке похищения в полиции, это был риск, на который я был готов пойти.
Я мог бы отвезти ее куда-нибудь, где ее никто не найдет, но это означало бы оторвать ее от любого подобия нормальной жизни. Не то, чтобы у нее было много сейчас, но, по крайней мере, у нас есть шанс вернуть ее, когда Клэр позаботится о ней.
Я надеялся, что рыжая стерва будет слишком гордой, чтобы подумать о том. избавляться от своих устройств, но я полагаю, что Клэр не была бы там, где она сейчас, если бы была идиоткой.
Мы утроили охрану вокруг Парсонса, чтобы ни одна проклятая птица не смогла не пролететь за периметр без моего ведома. В то же время, мы работаем над тем, чтобы вернуть Клэр сигнал. Теперь, когда мы точно знаем, где она находится, я могу попросить одного из моих людей подобраться как можно ближе к ее острову. Затем, мы вылетим на дроне, который сможет послать вирусное ЭМИ в ее местоположение. Это пошлет вирус на любую технологию в ее зоне, и тогда мы сможем расшифровать, какие устройства являются ценными. Это займет пару дней, чтобы доставить кого-нибудь в радиусе действия, и она сможет многое приготовить за то время когда она будет вне сети.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Я поворачиваю шею, мышцы болят и стонут.
Она еще не сделала ни одного движения. Но это, блядь, неправильно. Эта сука реактивная. Ее голова размером с этот особняк, и такая же темная, как и внутри него. Шаги затихают, как будто услышав мои мысли и обидевшись на них. Я делаю глоток виски, осмеливаясь, что этот засранец попытается меня убить. Я достаточно на взводе, чтобы бороться с воздухом, и я, блядь, тоже выиграю.
Через несколько мгновений шаги возобновляются, и я выдыхаю беззлобный смех.
Какой бы призрак это ни был, он такой же беспокойный, как и кости в моем теле. Может быть, это прямое отражение того, что я чувствую. Проявление или что-то в этом роде. Поместье Парсонс полон энергии, и я не удивлюсь, если ею можно так легко манипулировать.
Я проглатываю остатки содержимого своего стакана, шипя от ожога. Часы продолжают тикать, приближаясь к отметке три часа ночи.
Несколько часов назад я вернулся домой после захвата кольца. У этого кольца жертвы совсем маленькие, как новорожденные, и я до сих пор не могу заснуть. Я слишком полон ярости и знаю, что Клэр что-то задумала.
Призрачные пальцы ужаса пробираются по моему позвоночнику, как паук, сжимая мои плечи с каждым толчком. Что бы это ни было, оно выведет меня из себя до чертиков.
Называйте меня чертовым экстрасенсом, наверное.
Тик-так, тик-так, тик-так.
Вытащив телефон, я набираю номер Джея, дрыгая ногой, пока он звонит.
«Ты меня ненавидишь», – отвечает он с трудом.
«Что-то не так», – говорю я, роясь в кармане, чтобы достать свои сигареты.
«Что случилось?» – спрашивает он, уже более бодро. Я качаю головой, пытаясь выразить это словами.
«Я пока не знаю. Вокруг Парсонса тихо. Никого не видно. Но это слишком очевидно».
Джей на мгновение замолчал. «Я предполагаю, что речь идет о Клэр. Что она может сделать?»
«Кто, блядь, знает», – ворчу я, раздражаясь на себя, и со злостью засовывая кончик между губами. «Эта дрянь придумает что-нибудь креативное, я уверен».
Он зевает. «Ты поговорил об этом с Адди? Ты не мог разбудить ее чтобы поговорить о своих чувствах, а потом позвонить мне, когда узнаешь, что что-то на самом деле не так?»
Говнюк.
«Она спит.»
«Я спал.»
«Она также легла спать злой, потому что поссорилась с мамой. по поводу приема лекарств или еще какого-то дерьма. Я не хотел ее беспокоить».
Я уверен, что ее мама пыталась убедить Адди, чтобы я принимал лекарства. Антипсихотики, если быть точным. Я рассмеялась, и Адди быстро согласилась с мамой.
В ответ я перевернул ее на лицо и ел ее киску, пока она не она не оседлала мой язык до беспамятства. Маленькая лгунья любит меня таким, каким я есть.
Он вздыхает. «Тебе повезло, что я понимаю гнев отвергнутой женщины». Он делает паузу. «И мужчины, если быть совсем прозрачным».
Я закатываю глаза. Идиот. Он так хорошо это понимает, потому что его звонки по телефону – это то , и им это не нравится. Но разве он перестает их трахать? Конечно, нет.
«Я уверен, что они оба это переживут», – успокаивает Джей. «Из того, что я слышал, они любят друг друга. Просто у них забавный способ показать это. Или признавать это».
Я щелкаю зажигалкой, собираясь прикурить свою чертову сигарету, и как только пламя загорается и пресловутая лампочка в моей голове. Мое сердце падает.
"Черт, Джей, проверь дом родителей Адди", – зажимаю я, наконец-то раскуривая кончик и глубоко вдыхаю. Он делает паузу. "Ты же не думаешь, что Клэр попытается что-то с ними сделать? ты не думаешь?"
«А за кем еще ей охотиться? У меня нет семьи, но у Адди есть, и это не составит труда выяснить, что ее мать часто навещает ее».
Я слышу шорох постельного белья, а затем жужжание включенного компьютера.
Ужас сковывает меня, и я чувствую каждой фиброй своего существа, что что-то не так.
Где мой гребаный ноутбук?
Нигде рядом со мной.
«Джей», – говорю я, с нарастающим нетерпением делая очередную затяжку, мое колено беспокойно подпрыгивает.
«Я ищу», – бормочет он. Через несколько секунд он ругается: «Черт, у них есть камера Nest. Кто-то вломился минут тридцать назад».
Черт. Я слетаю с табурета, едва не опрокидывая его на клетчатый пол.
«У ее родителей нет камер в доме, поэтому я не могу видеть, что происходит», – говорит он, голос напряженный.
Я уже затушил сигарету в раковине и спешу к лестнице, по пути произнося несколько фраз.
«Пошлите беспилотник, чтобы он следил за обстановкой снаружи. Я уже иду туда», – говорю я.
приказал я, облокотившись на перила и делая шаги по два за раз.
«Посылаю один сейчас».
«Спасибо», – говорю я и отключаю вызов, пролетая по коридору и через дверь спальни Адди. Она лежит лицом в сторону, свернувшись клубочком, и крепко спит. Балконные двери распахнуты настежь, впуская прохладный ветерок. Она склонна перегреваться от кошмаров, поэтому эти двери всегда открыты.
Я бросаюсь к ней, не утруждая себя соблюдением тишины.
«Адди», – зову я, тихонько подталкивая ее. Я не хочу будить ее, когда она, кажется, кажется, получает минутный покой во время сна – но она убьет меня, если узнает, что с ее родителями что-то не так, а я ушёл, чтобы разобраться с этим. не предупредив ее.
Ее глаза открываются, брови сходятся, когда она приходит в себя.
«Что?» – кричит она, собираясь набросить простыни себе на голову. Я хватаю ее запястье, крепко сжимаю, чтобы она поняла всю серьезность ситуации. Она замирает, ее глаза распахиваются и смотрят на меня.
«Что случилось?» – спрашивает она в панике, приподнимаясь.
Черт. Она полностью обнажена, и тот факт, что это почти не отвлекает меня, говорит о том. насколько сильно бьют тревогу мои внутренние колокола.
«Одевайся. Мы едем к твоим родителям», – приказываю я, отходя от нее и направляясь к ее платью. ее и направляясь к комоду.
«Что? Почему? Что происходит?»
Я качаю головой. «У меня было плохое предчувствие, что Клэр что-то задумала, поэтому я попросил Джея проверить их дом. Кто-то вломился туда примерно полчаса назад».
Она сползает с кровати и оказывается рядом со мной в считанные секунды, отбивая мои руки и хватая одежду, которая ей нужна.
«Почему она пошла за моими родителями?» – спрашивает она, судорожно натягивая одежду.
"Потому что, кроме меня и Дайи, это единственный способ добраться до тебя.
до тебя. Связи не было, значит, они могли не делать ничего радикального".
Она качает головой, паника стягивает ее брови в тугой узел. «Я не понимаю. этого. Я не понимаю, почему она преследует меня таким образом».
Я беру один из своих пистолетов из ее комода, проверяю обойму и прячу его в заднюю часть моих джинсов. Нож, который я подарил ей на день рождения, лежит внизу, но я буду брать для нее дополнительные пистолеты.
«На данный момент это просто личное, детка. Я – самая большая угроза для ее организации, а ты – самый большой куш, который она получит за всю свою жизнь. Ты одновременно сделаешь ее богаче, чем имеет право быть любой человек. и поставишь меня на колени».
«Ксавье уже заплатил за меня, а теперь он мертв. Поэтому она пытается на мне вдвое больше денег», – фыркает она.
Она бросается к своим кроссовкам, бессистемно лежащим у изножья кровати.
«Она не может думать, что это сработает. Неужели она думает, что я настолько глупая, чтобы дважды столкнуться с одной и той же ситуацией?»
«Дело не в том, насколько ты умна, а в том, насколько ты в отчаянии. И если она заполучит твоих родителей и использует их в качестве залога, ты будешь достаточно отчаянной, чтобы сделать что угодно».
Адди надулась, топнув ногой, чтобы туфля прошла через каблук.
«Будь я проклята, если стану такой, как Рио, – бормочет она себе под нос. Я скорее попаду в рай, чем это случится».
«Какого черта она вообще собирается делать?» – спрашивает она вслух, хотя это звучит риторически. Она поворачивается ко мне, ее светло-карие глаза остро смотрят на меня. «Эта тупая сучка попытается заставить меня обменять свою жизнь на их, я права?».
«Скорее всего», – соглашаюсь я и выхожу вслед за ней за дверь ее спальни. В когда мы выходим, кажется, что стены открывают свои глаза, наблюдая, как мы мчимся по темному коридору. Адди срезает теневые фигуры, ползущие по полу, не обращая на них внимания.
«Может, разбудить Сибби?»
Я открываю рот, но тут, словно вынырнув из фильма Роба Зомби ,она выходит из двери своей спальни возле лестницы, прикрывая рот, зевая. Ее косички растрепаны, а фиолетовая ночная рубашка свисает с одного плеча.
Она щурит глаза и смотрит на нас с замешательством. Адди останавливается, бросает посмотрела на Сибби, а затем скомандовала:
"Быстро одевайся!
Я вздыхаю. "Поместятся только двое, и только если они не будут мешать". Они воображаемые, но эти засранцы почему-то все равно создают проблемы. Она вылетает обратно в комнату, визжа.
«Дайте нам две секунды!» – кричит она из глубины, но Адди уже стучит своими маленькими ножками по лестнице, как бегун под кайфом.
«Не забудь свои ножи и пистолеты, мышка», – зову я ее вслед. «И, Сибби... ограничь свои ножи и пистолеты».
Я слышу драматический вздох из комнаты, но я игнорирую ее, вставляя свой
Bluetooth в ухо.
Через две минуты мы уже сидим в моей машине и едем в сторону ее родительского дома. До него час езды, но я твердо намерен добраться туда за половину времени.
***
Через десять минут после начала поездки мужчины вытаскивали родителей Адди из дома. Джей принял решение в доли секунды и расстрелял их грузовик.
Дрон, который он использовал, был специального класса, оснащен пулями и крайне незаконный.
Мужчины отвели ее родителей обратно в дом и будут ждать нашего прибытия. Есть небольшой риск, что они убьют ее родителей до нашего приезда, но это было бы глупо.
Если ее родители мертвы, у нас нет никаких рычагов давления. А если они попытаются сбежать, Джей пристрелит их. В любом случае, они проиграют.
«Они знают, что мы здесь», – напоминаю я Адди, въезжая на подъездную дорожку.
Несмотря на то, что Серена не одобряет Парсонс Мэнор, жизнь в уединенном доме у нее в крови. Она живет не в пригороде, как я себе представляю, а в красивом доме за чащей деревьев и далеко от дороги. Он не удален от цивилизации, как поместье, но и найти его нелегко.
«Ты же не думаешь, что они их убили?»
«Нет, детка», – говорю я ей честно. «Если и убили, то они знают, что если я их не убью. их, то Клэр точно убьет. Она потеряет рычаги влияния».
