Текст книги "Дитя Севера (СИ)"
Автор книги: Хайди Эберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
«Тебе придется смириться, Ари!» – сколько раз за последнее время она слышала эти слова! Даже от Бейтрис! Ее больше не радовали ни распускающиеся розы в саду, ни шелест струй фонтана, ни веселые канарейки, резко скакавшие по жердочкам. Она молила Господа, чтобы этот месяц никогда не кончался, но дни, казалось, ополчились против нее: только откроешь глаза на рассвете – а вот уже и вечер. И ненавистная свадьба все ближе...
Теперь она даже полюбила свою узкую девичью постель в келье – прижимала горящую щеку к подушке, поглубже зарывалась носом в легкое одеяло. Пусть в монастыре и не было ничего, что она могла бы назвать своим, но здесь, на этом неудобном ложе, она, по крайней мере, была одна. Ари плохо представляла себе, что происходит между мужчиной и женщиной: ее мать была строга и порой холодна с ней, да и странно было бы ждать от супруги князя Хольма подобных разговоров. Разумеется, матушка поговорила бы с ней, когда настало бы время, ну а монахиням и вовсе не подобало вести с воспитанницами такие разговоры. Они все твердили о послушании и смирении – а Ари боялась. И пусть каждый день она говорила себе, что стерпит все ради мести: крепко зажмурится и стерпит все, что этот пират – отчего-то она стала называть лорд-маршала именно так – надумает с ней сотворить.
Он же любил... нет, он до сих пор наверняка любит другую, ту самую Элизу, которую нашли растерзанной в лесу. А в старинных романах, которые Ари читала еще дома тайком от матушки, всегда писали о рыцарях, до самой смерти оплакивавших своих возлюбленных и хранивших подаренные ими цветы.
Кстати, о цветах: незадолго до свадьбы в монастырь доставили ларец, матушка Имельда с таинственным видом поманила Ари к себе и распахнула перед ней резную крышку: на темном бархате словно сияла россыпь рябиновых ягод, перевитых золотыми нитями. "Это ты наденешь в день свадьбы, дитя, – матушка Имельда смотрела так, словно ей самой так и не терпелось примерить это чудесное колье. – Алмазы. Цвет их столь редок... Такие отыщешь разве что в королевской сокровищнице. Надеюсь, ты примешь подарок лорда Лингрэма с благодарностью?" "Да, матушка Имельда", – пролепетала Ари, а потом готова была ударить себя по губам за такие слова. Пират шлет ей дары, а она и рада... И еще жалеет, что сможет надеть свои "рябины в золоте" только в тот самый проклятый день...
А он подступал все ближе. Вот-вот начнет свой отсчет последняя неделя, скоро последняя примерка, нет-нет, еще одна... Вечерами они сидели в саду с Бейтрис до самых сумерек – и даже вездесущие монашки и болтливые воспитанницы не приближались к ним. "Иди спать, Ари, – вздыхала Бейтрис, крепко сжимая холодные пальцы подруги. – И не вздумай плакать!" "Вот еще! – возмущалась Ари, и страх будто бы на минуту разжимал когти. – Чтобы хоть кто-то увидел меня зареванную и с распухшими глазами? Да ни за что!" "Север никогда не сдается!" – улыбалась Бейтрис, крепко обнимая княжну Хольм.
Ари долго вертелась в постели, но сегодня как назло ей чудилось, что в перину напихали здоровенных булыжников, которые так и норовят впиться ей в бока. И промучившись какое-то время, она поднялась, накинула одеяло на плечи и распахнула окно в сад. Луна, словно огромное позолоченное блюдо, висела низко над розовыми кустами. В воздухе смешался аромат ночных цветов, терпкий запах нагретых за день камней... И отчего-то вспомнились крохотные алмазы в руках матушки Имльды, так похожие на гроздья рябиновых ягод.
... Тогда... постой, когда же это было? Да, точно, ей как исполнилось одиннадцать, а Бастьену было десять. Но он, как и любой мальчишка, разыгрывал из себя предводителя их маленького войска. "Ну что ты там копаешься, – подгонял он, – хочешь, чтоб нас заметили?" "А если отец узнает?" – Ари подтягивала грубые крестьянские штаны, найденные накануне в сундуке возле кухни. "Не узнает! Завтра они готовят вылазку, вот здорово будет! А про этот ход никто не знает, его давно камнями завалило".
Осада длилась уже третий месяц, отцу с матушкой было не до них. И во время своих странствий по замку они обнаружили этот забытый проход. Настолько узкий, что протиснуться здесь мог только ребенок. А так хотелось выбраться за стены! Нет, отходить далеко они не собирались – просто вдохнуть вольный воздух, не пропитанный запахом пороха, гнева и отчаяния. Пройтись по лесу, где они прежде гуляли каждый день, хотя бы издали взглянуть на море... Но об этом и думать было глупо: кругом горели костры армии лорда Лингрэма, а уж все подходы к морю точно были перекрыты.
Подземный ход вывел их на освещенную холодной зимней луной лужайку – и Ари с Бастьеном немедленно юркнули в тень, спеша укрыться под раскидистыми ветвями высоких елей. А дальше? Откуда-то издалека до них доносились голоса чужих солдат, но тут, среди рябин и елей, Ари и Бастьену казалось, что они одни в целом мире. Что вздумай они даже выбежать на нависающие над морем скалы – и их никто не заметит. "Пойдем, может быть, поближе к ЭТИМ подберемся, – предложил Бастьен. – Светло же". Но это было слишком опасно, поэтому решили ограничиться небольшим путешествием. Если отсюда свернуть налево, то скоро окажешься на краю болота, где в эту пору еще можно было отыскать сладкую, крупную клюкву. Но лезть в топь ночью тоже не стоило. Так что их поход так и остался бы просто глупой детской выходкой, да и замерзли они изрядно, если бы... если бы Бастьен не наткнулся на нору.
И как он ее только углядел? Они брели по лесу уже довольно долго, оставляя за спиной гомон и шум вражеского войска. Но разве они могли заблудиться? Они, знавшие здесь каждое деревце и каждый кустик? Нора обнаружилась возле корней двух высоких берез, стоявших рядышком, словно сестры. Что взять с мальчишки? Ари и рта раскрыть не успела – а Бастьен уже тыкал палкой в широкое отверстие в земле, пока оттуда не раздалось приглушенное рычание, а потом предостерегающий звонкий лай.
"Лисица! Ари, там лисица!" – восторженно зашептал брат, но Ари уже тащила его прочь от опасного места.
Шум в лесу мог привлечь осаждающих. К тому же старый Ноб, конюший, как-то рассказывал им, что лиса, хоть зверь и небольшой, но напасть может. А эта точно собиралась: должно быть, Бастьен разворошил логово, где та прятала своих детенышей.
Зверь и вправду был невелик, но даже такая – худющая, будто обглоданная, – лисица казалась страшной. Она щерилась, плотно прижав уши, потом отступала на шаг назад – теперь ее острая мордочка вовсе не казалась умильной – и вновь принималась тявкать. Бежать – что еще могло прийти им в голову? Но это и стало их ошибкой: зверь, почуяв, что враг дал слабину, понесся за ними широкими прыжками. Они и не заметили, как оказались на краю болота. Бастьен оступился, намочив сапог в ледяной чавкающей жиже, ухватился за Ари, чуть было не утянув ее за собой, – и в этот миг раздался выстрел. Потом еще один.
Брат с сестрой переглянулись: вот теперь уж точно прятаться было негде – в разгар осады человек с пистолетом был во сто крат хуже разъяренной лисицы.
– Эй, есть кто-нибудь? – донесся до них низкий мужской голос.
Человек приближался: в лунном свете нетрудно было разглядеть, что он высок, закутан в плащ, а голову его прикрывает широкополая шляпа. И в руке он все еще сжимал пистолет.
– Так вот оно что...
Он остановился в паре шагов от них: они ничего не соображали от страха, так что даже не пытались бежать. Да и куда? Они наверняка заблудились, унося ноги от лисицы, так что вряд ли смогут найти обратный путь к подземному ходу.
– Кто такие?
– Мы лесниковы дети. За клюквой вот пошли, – жалобно завела Ари, подражая говору простолюдинов, который она не раз слышала на дворе и возле кухни. – Нас батюшка заругает. Отпустите нас.
Бастьен только сопел у нее за спиной – врать у Ари всегда выходило лучше.
– Лесниковы дети? – усмехнулся незнакомец. – Отправились ночью в лес за клюквой? Ну-ну. Много ли набрали?
– Мы еще днем пошли, да заблудились, – зачастила Ари, боязливо поглядывая, как незнакомец убирает пистолет в ольстры.
В полутьме было не разглядеть его лица, понятно было только, что он носит бороду.
– А лиса? Вы ее застрелили, да?
– Я стрелял в воздух. Боялся вас задеть. Идите за мной.
Ослушаться они не могли. Но куда он их вел? Наверняка он солдат из войска, осаждавшего Хольм, и сейчас отведет их к своему командиру. Кто в здравом уме поверит, что дети лесника бродят по ночному лесу возле болота? А если он догадается, кто они на самом деле? На бегу у Ари волосы растрепались и выбились из-под шапки. Да и варежки она потеряла.
Но бородатый не спешил их никуда вести: он остановился у небольшого прогалка, окруженного высокими деревьями, велел им обождать, а сам отправился собирать хворост. Сбежать сейчас? Но в темноте им не отыскать дорогу, значит, придется ждать, когда чужак выведет их на знакомое место. Вскоре они уже грелись возле костра, Бастьен вытряхивал из сапога болотную жижу, а Ари протягивала к огню озябшие ладони.
– Хлебните, а то простудитесь, – бородач протянул им свою флягу. – Только немного, а то опьянеете.
Напиток был ароматный, душистый, он отдавал ягодами и травами и чуть-чуть обжигал горло. Говорили ли они о чем-то? Ари уже и не помнила. Во всяком случае, никаких вопросов о замке или леснике солдат им не задавал. Казалось, его гораздо больше интересует, отчего это лисе вздумалось напасть на них.
– Это я в нору полез, – повинился Бастьен. – Уж больно хотелось поглядеть, что там внутри.
Незнакомец только рассмеялся, достал из своего походного мешка хлеб и разломил его, одаривая брата с сестрицей. И выудил из кармана гроздья рябины.
– Ешьте. Они сладкие, когда мороз ударит.
И те ягоды показались Ари вкуснее самых изысканных яств, что подавали дома. Она до сих пор помнила их кисловатый вкус, помнила, какие они были холодные, как хрустели на зубах мельчайшие снежные крупинки... А потом, накормив и отогрев, бородач все же вывел их из леса на дорогу, ведущую к замку. И тут они отплатили ему черной неблагодарностью – едва он отвлекся, дунули в лес через сучья и ветви. Почему он не стал их преследовать? Что ему стоило проследить за ними? Или ему попросту больше не было до них дела? Но если бы он бросился за ними в погоню, Ари и Бастьен не наткнулись бы на того раненого в зарослях орешника...
А на следующий день отец подписал капитуляцию, отдавая Хольм лорду Лингрэму. И стал королевским вассалом.
Глава 9
Сначала Ари казалось, что времени еще много, что можно вдоволь поболтать с Бейтрис, разглядеть новые наряды, украшения, подразнить завистниц, а потом… Потом наступил вечер последнего дня свободной жизни (да, даже жизнь в монастыре с нудными уроками и отвратительными компаньонками казалась ей свободой!), и Ари проворочалась всю ночь: то с ненавистью глядела на красивое пурпурное платье с золотыми вставками и прикидывала, как его можно изрезать или испортить; то забывалась беспокойным сном, в котором она снова бежала от пирата по непролазной чаще; то испуганно вскакивала и подбегала к окну, чтобы вдохнуть свежий воздух, не дающий успокоения; то мечтала, что ее спасет во время поездки до собора какой-то благородный разбойник...
Разбойник этот стал последней каплей… Ари сначала представила себе в деталях, как ее наряжают в это пурпурное платье, защелкивают на шее замочек ожерелья с рябиной, накидывают густую вуаль и ведут к карете. Лорд-маршал специально прислал в монастырь экипаж… Очень удобный, Ари вчера залезла в него с Бейтрис, сиденья показались им обеим мягче пуховых перин, а пурпурно-лиловая отделка – насмешила Бейтрис. «У тебя платье тех же оттенков, сольешься с обивкой – и они тебя не заметят», – фыркнула Бейтрис. Ари тогда искренне загрустила – неужели лорд-маршал не отличает ее от мебели? Так она Бейтрис и сказала, а та ободряюще обняла ее: «Так это же хорошо, ты же боишься, что он как раз отличит и начнет… требовать исполнения долга» Ари перебила ее какой-то глупостью, чтобы не развивать мысль. Но потом она еще раз спустилась вниз с кусочком отреза на платье – и убедилась, что цвет отличается: сиденья и обивка были почти фиолетовыми, а ее платье розовато-сиреневым. Почему-то ее это обрадовало.
И вот она села в карету, лошади фыркнули и медленно зашагали в сторону ворот, деревянные створки отчаянно заскрипели – и карета поехала по широкому тракту по направлению к городу, очертания которого Ари последний раз видела два года тому назад, во время их неудачного побега с Бейтрис…
Она выглянула в окно, отдернув занавеску, не обращая внимания на неодобрительный взгляд матушки Имельды, но вместо белых городских стен и жмущихся к ним домиков на окраине увидела лишь толстые стволы деревьев и ярко-зеленую траву, намного ярче, чем в монастыре. Роса сверкала на травинках, и казалось, что землю накрыли ковром из мельчайших изумрудов.
Внезапно лошади остановились, кучер заворчал что-то о вечно падающих некстати деревьях и тут же прервался, болезненно застонав. Дверь кареты вырвали с хрустом, замок отвалился Ари на подол. В проеме появился бородатый мужчина, один в один – их спаситель от лисицы. Ари радостно вскрикнула, ее схватили крепкие руки, спаситель легко закинул ее себе на плечо и потащил куда-то вглубь, в непролазную чащу, куда не долетит ни один крик матушки Имельды, не доскачет ни один солдат, когда лорд-маршал пошлет погоню за сбежавшей невестой...
Ее спаситель поставил ее на ноги под деревом, низко клонившим ветви к земле, так что они оба как будто оказались в зеленом изумрудном шатре, отрезавшем их от всего мира. Ари не знала, как его благодарить, а он улыбнулся ей и внезапно его борода начала таять, испаряясь волосок за волоском, открывая лицо лорд-маршала, такого, каким его Ари видела на портрете. Она моргнула, открыла глаза – и закричала от ужаса. Пока она не смотрела, лорд-маршал стал пиратом из ее кошмара, гнусно и похотливо рассматривающим ее. Он шагнул вперед, схватил ее за талию, склонился к Айри. Она увидела его глаза, ставшие тускло-белыми, как у мертвеца, дернулась и проснулась.
Ари вскочила с кровати, подбежала к окну, вдохнула полной грудью прохладный воздух, задохнулась, закашлялась и без сил опустилась на пол, умоляя хоть кого-то ее спасти от этого кошмара. Свадьба, лорд-маршал, пират… Как бы она хотела вернуться туда, где всего этого не было, где было все просто и понятно. Да, в детство, еще до осады, в их замок, там над ней никто не издевался, заставляя выйти замуж за неизвестно кого. И если бы не эта осада и конфликт между Холмом и Малессой – она бы стала женой кого-то из сыновей местных дворян, из тех, кого оно знала. И даже если бы не видела ни разу в жизни – знала бы о нем все. Не то что о лорд-маршале, слухи о котором не проверить никак до свадьбы.
Спасение не пришло из детства, которое она так отчаянно призывала, кутаясь в тонкую ночную рубашку и поджимая заледеневшие ступни. Но пришло одно спасительное воспоминание, без него она бы так и просидела до утра на полу, плача и ужасаясь своей судьбе, представляя ужасы будущего и страшась даже посмотреть в сторону своего подвенечного платья.
«Лучший способ привести мысли в порядок – это выстроить их в ряд, как бы они ни путались», – так сказал их первый ментор, брат Серджио, монах из соседнего монастыря, когда десятилетняя Ари, перескакивая с одного события на другое и задыхаясь от волнения, пересказывала длинный параграф про завоевания Малоссы в прошлом веке. «Но как же, если они все одновременно происходят, эти события? Какой тут ряд?» – капризно возразила тогда Ари, топнув ногой. Нет, правда, легко их ментору говорить, а ей сложно – как выстроить в ряд десять мыслей, каждая из которых важна?
«Списком тебе рановато… – задумчиво сказал Серджио, поглаживая длинную бороду. – Давай попробуем так». Он высыпал на стол множество бусинок – Ари так и не узнала, откуда они взялись – и сказал: «Сделай вид, что каждая твоя мысль – одна такая бусинка, а то, что ты говоришь – четки или… да, тебе понятнее, ты любишь украшения… бусы из разных камней, а они должны быть красивые, цвета не должны перебивать друг друга, не должно быть их слишком много в начале и слишком мало в конце». Ари бы поспорила, она считала, что чем пестрее, тем наряднее, но увлеклась новой игрой вместе с Бастьеном – походы войска для нее были серыми кружочками, для Бастьена – оранжевыми… Да, было интересно, но это ведь и научило ее упорядочивать мысли, искать сходства и различия, делать пусть и примитивную, но классификацию…
Она высыпала на столик перед окном горсть разноцветного бисера, им собирались расшить подол и лиф ее платья, но потом передумали – мелкий жемчуг смотрелся намного лучше. Что тут у нас? Черный, синий, фиолетовый, желтый, красный… Ей хватит, она соберет сейчас свои мысли на тонкую нить, получится целое колье… Черное и беспросветное колье ее страхов.
Хотя постой, сколько надо нанизать черных бусин? Чего она боится? Что ей не идет этот пурпурный цвет платья, больше розовато-лиловый? Это не так уж страшно, не заслуживает черной бусинки, разве что фиолетовой… Тем более спереди на платье сделана белая вставка, отделанная изумрудами, прямо под цвет ее глаз. А оранжевые ягоды рябины на колье оттеняют пшеничный цвет волос.
Что еще? Что лорд-маршал – жестокий убийца, который убил свою любовницу? Это черная бусинка, но к ней можно присоединить красную – и цвет крови убитой Элизы, и цвет любви, и цвет… Да, это цвет надежды на то, что Ари выведет мерзавца на чистую воду – и тогда прольется его кровь, ведь убийц казнят.
Она сможет, надеется, что сможет – и тогда рядом на нить скользнет зеленая бусинка – цвет надежды на благополучный исход. Ари упрямая и неглупая, а уж разузнать все-все ей очень просто – она разузнавала и не такое от остальных воспитанниц.
Еще… Ари задумчиво поддела иголкой черную бусинку, вздрогнула и вздернула плечи. По бокам побежали мурашки, и она резко дернула ладонью, стряхивая их. Что ей дались эти руки, хватающие ее в каждом кошмаре? И ладони, стискивающие ее и постепенно спускающиеся ниже или поднимающиеся выше? Ни одна женщина, известная ей, не умерла от замужества… Нет, жена лорда Вартэма как раз умерла, он ее убил, говорят, столкнул с замковой стены, куда она часто ходила встречать восход… Но не от первой же брачной ночи она умерла? Так что тоже ничего страшного, да и авось лорд-маршал не захочет прикасаться к Ари… Да, здесь три черный бусинки и одна тоненькая зелененькая полоска – портниха сказала, что это бракованная. Ну да, надежда тут у Ари тоже с изъяном, но какая есть.
И это все? Ари посмотрела на шесть бусинок. Да, больше не будет.
Ари вздохнула – да, ей впору бояться незнакомцев, переезда, но это ее не пугает… Вот и хорошо, а с двумя страхами она как-нибудь совладает. И ей надо завтра выглядеть хорошо – чтобы никто и не подумал, что она всю ночь рыдала и тряслась от страха. Особенно лорд-маршал – ведь он наверняка на это рассчитывает.
Главное – не бояться, но это легко сказать…
Глава 10
«Ну не трусь, не надо, ничего страшного, ты сама говорила», – убеждал Ари внутренний голос все утро. С утра она поверила себе, попрощалась с Бейтрис, обещала писать письма, стерпела восторженные охи и ахи наряжавших ее портних и лживые – матушки Имельды.
«Какая красавица, – завистливо вздыхали одни, – и в любом наряде хороша!» «Да, выросла из замарашки в такую благородную даму», – благочестиво возводила очи небу аббатиса. «Даже жалко, что лорд-маршал не хочет устраивать бал после свадьбы. Никто не увидит такую красавицу», – вторила им полная пожилая портниха, надевая на голову Ари плотную вуаль и подкалывая ее булавками к платью. Она расправила складки, и казалось, что вуаль лежит так сама, красивыми ровными волнами окружая Ари. Голоса портних жужжали вокруг Ари, как надоедливые пчелы, но она выдержала эту пытку без возражений.
И сквозь вуаль слова доносились глуше, поэтому Ари вздохнула спокойнее. «И не говорите, тяжело с этими вечно занятыми офицерами – чуть что, уезжают на войну... Знаем мы их войны в публичных домах», – хихикнула одна из портних, но на нее шикнули: «Что ты такое говоришь? Лорд-маршал должен срочно ехать на границу не ради каких-то... Это не твой офицеришка, который на тебе никогда не женится!»
Ари приободрилась, прислушиваясь к шепоту наряжавших ее – значит, он уедет! Только отвезет жену в замок и сразу же отправится ко двору или на границу... Прямо сразу! На неделю или две... Замечательно, лучше и не придумать, может, он бросит ее на пороге собора.
Она даже выдержала поездку с матушкой Имельдой, которая сопровождала ее до собора, и Ари ее ни одним словом не оскорбила – только позволила себе открыть окно и посмотреть на проносившийся за ним пейзаж – никаких густых лесов, только зеленое поле и фигурки крестьян, копошащиеся вдали.
Никаких благородных спасителей. Ладно, не очень-то и хотелось, если вспомнить ее сон. Она покрепче стиснула в руках букет невесты и услышала, как пара стебельков хрустнули. А она мяла его все сильнее. И цокот копыт казался ей похоронным набатом.
Но вышла она из кареты вполне спокойно, оперлась на поданную ей руку какого-то офицера – низкорослого блондина с открытой улыбкой. Вот замуж за него бы она пошла, не раздумывая. С таким искренним восхищением он на нее смотрел и так откровенно и с сочувствием объяснял ей каждый шаг, нежно придерживая под локоть и время от времени оборачиваясь к идущей чуть позади аббатисе:
– Мне выпала честь проводить вас к алтарю, и это огромная честь для меня... Осторожно, ступеньки высокие... Все уже в соборе, ждут только вас... Такое несчастное стечение обстоятельств, эти волнения на границе... Церемонию отменять нельзя, а торжества... не беспокойтесь, по возвращении лорд-маршал устроит самый роскошный бал, он обещал королю пригласить его с супругой, – он подал знак стоящим у резных деревянных дверей солдатам, и те распахнули створки. – Аккуратно, порог высокий.
Ари замерла, вглядываясь вглубь собора, залитого солнечным светом. Лучи проникали сквозь витражи и наряжали все вокруг в золотисто-радужные наряды – даже коричневые скамьи казались оранжевыми и теплыми. Все выглядело теплым, кроме одной фигуры у алтаря. Мужчина, одетый в фиолетовый приталенный камзол, сверкающий вспышками драгоценных камней, казался бы чернильным пятном на безупречно чистом холсте – так бы изобразила его Ари, если бы рисовала эту сцену.
Ее муж, лорд-маршал Тэним Лингрэм, нетерпеливо выговаривал что-то окружавшим его трем офицерам. И они смотрели на него со страхом, который он действительно внушал. У Ари внутри как будто сердце заледенело, и она с трудом дошла до алтаря. Пришлось опустить глаза и смотреть на мраморный пол, лишь бы не видеть будущего мужа. Статного, с безупречно прямой спиной, широкоплечего, презрительно фыркающего что-то и отбрасывающего в сторону какой-то указ. Бумагу поймал адъютант и низко поклонился, что-то неслышно шепча.
Тэним Лингрэм был как сизое облако, грозовое, неумолимо приближающееся, которое того и гляди оглушит Ари разрядами грома. Вот адъютанта же оглушило – тот помчался по боковому проходу к выходу, бледный и с дрожащими губами. И этого молодого офицера, который вел ее до алтаря, как будто сдуло порывом ветра, куда-то назад – и все от одного мрачного взгляда.
Ари вся сжалась и даже не слушала, что говорил торопящийся священник, перед тем как объявить их мужем и женой, он спешил, глотал слова, и можно было бы посмеяться над тем, что у него получалось сказать, но не сейчас. Ари казалось, что она никогда не будет больше смеяться. И говорить не будет, только выдавит из себя «да» в ответ на вопрос, согласна ли она взять в мужья лорд-маршала.
А вот руки у Лингрэма были неожиданно теплыми и ласковыми, и приятные теплые мурашки побежали у Ари от кончиков пальцев до локтей, когда лорд-маршал взял ее ладонь в свою, заставив отпустить злощастный букет. Ари смотрела, как на ее палец надевают кольцо – золотой ободок в форме крыла. Да, грифон на гербе у Лингрэмов, наверное, это его крыло, широкое, почти в половину фаланги, украшенное какими-то блестящими фиолетовыми камнями. Как будто кончики перьев кто-то окунул в драгоценные чернила.
И Ари надо надеть такое же кольцо на его тонкие пальцы... нет, на портрете они казались тонкими, а по сравнению с ее выглядят сильными и цепкими. Ее ладонь тонет в его ладони, когда он сжимает ее дрожащие пальцы и поправляет свое кольцо. У него там сверкают не только фиолетовые, но и белоснежные искры, как у главы семьи: все цвета с герба использованы при изготовлении кольца – и золото, и пурпур, и белый.
Что бы ни думать, лишь бы не отшатнуться – вот, муж поднимает ее вуаль, она опускает глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом, тот и так прожигает насквозь, становится невыносимо жарко и еще страшнее.
Лорд-маршал резко выдохнул – как змея зашипела, но змеи вряд ли могут с таким презрением прошипеть «испуганное дитя» – мазнул губами Ари по щеке и едва ли не потащил ее к выходу, резко выговаривая, словно она уже успела в чем-то провиниться:
– Я вынужден вас оставить, поговорим после, мне есть что с вами обсудить, как, полагаю, и вам со мной.
Ари кивнула, не зная, что сказать. Лед, сковавший сердце, медленно таял, оставляя после себя какую-то странную слабость.
Муж оставил ее на пороге собора, как она и мечтала, но не в сопровождении того улыбчивого офицера, а с мрачной полной женщиной, одетой в черное глухое платье.
– Называйте меня Розалинда, – ответила та на незаданный вопрос. – По распоряжению вашего мужа я буду вашей компаньонкой все то время, пока лорд-маршал отсутствует. И сейчас мы направимся в его городской особняк, где дождемся его возвращения. Я уже приказала прибрать несколько комнат и подать нам обед.
– И как долго он будет отсутствовать?
– Вам есть разница? – хмыкнула Розалинда.
– Безусловно, всякую добродетельную жену должно заботить, где находится ее драгоценный супруг, – всплыли в голове у Ари чьи-то слова. Может, это сказала одна из портних? Или еще раньше кто-то. – Жена должна быть готова встретить мужа и не пропустить момент, когда он вернется, не спать, не уходить за покупками, не болтать с соседками или компаньонками и не замечать своего...
– Этому вас учат в монастыре? – Розалинда вдруг рассмеялась и стала как будто моложе на десяток лет. – Деточка, ты ни в одно слово не веришь, а так складно говоришь.
Ари неуверенно улыбнулась, и Розалинда снизошла до объяснений:
– Лорд Тэним приедет через два часа, он настаивал, что должен поговорить с тобой. А потом мы отправимся в замок, а он вряд ли будет нас сопровождать.
Наверное, это хорошо. Ведь можно хотя бы что-то разузнать. Розалинда казалась вполне подходящей кандидатурой для того, чтобы выпытать у нее несколько тайн или выспросить крохи информации – как получится. Но верить ли ей? Верить определенно не стоило.
