Текст книги "Тайная вечеря"

Автор книги: Хавьер Сьерра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Девушка еще раз бросила взгляд на альфу. Бернардино был прав. Сцена застолья размещалась на достаточной высоте, чтобы человек определенного роста мог стать под скатертью. Это было хорошее место для принятия духа картины. Тем не менее прагматичность Елены вынуждала ее искать более рациональное толкование. Леонардо был практичным человеком, не склонным к мистическим измышлениям.

– Кажется, я знаю, как нам прочитать послание «Вечери»... – Елена запнулась. Не успела она встать под защиту альфы, как ее осенило. – Вы помните список качеств, которые маэстро заставил вас выучить, чтобы вы хорошо представляли себе апостолов, когда вам потребуется писать их портреты?

Бернардино растерянно кивнул. События того дня, когда юная красавица выхватила у него список, все еще стояли перед глазами. Он покраснел.

– А вы могли бы мне сказать, какой добродетелью был наделен Иуда Фаддей? – упорно гнула свою линию Елена.

– Фаддей?

– Да, Фаддей.

Луини порылся в памяти.

– Occultator. Утаивающий.

– Вот именно, – улыбнулась Елена. – Вот вам ваша О. Видите? Мы опять пришли к омеге. И это не может быть случайностью.

38

– Тысяча чертей!

Возглас ликования, изданный Бернардино Луини, эхом отразился от стен трапезной.

– Не может быть, чтобы это было так просто!

Задумавшись над открытием девушки, маэстро принялся заново изучать расположение апостолов. Чтобы видеть их всех одновременно, ему пришлось отойти на три шага назад. С расстояния в несколько метров от северной стены он увидел перед собой целостную картину. Все апостолы – от Варфоломея до Иоанна и от Фомы до Симона располагались группами по три человека. Лица почти всех были обращены к Христу, за исключением троих – возлюбленного ученика, глаза которого были закрыты, и Матфея и Фаддея, которые смотрели в другую сторону.

Луини оторвал кусок картона от одного из разбросанных повсюду этюдов и принялся углем рисовать на обороте силуэты участников вечери. Марко и Елена с любопытством следили за его действиями. Тем временем Прорицатель этажом выше изнемогал от нетерпения, поскольку до него не доносилось ни звука.

– Теперь я могу прочитать «Вечерю», – заявил Луини наконец. – Все это время разгадка была у нас перед самым носом, только мы ее не видели.

С этими словами художник подошел к краю картины. Указав своим спутникам на увлеченно наклонившуюся вперед фигуру Варфоломея, он напомнил им, что его прозвище было Mirabttis, что означает «необычайный». Леонардо изобразил его с рыжими кудрями, поскольку согласно Leyenda dorada Жака де Воражина он был сирийцем со взрывным характером, что в принципе свойственно рыжеволосым людям. Луини начертил М под силуэтом Варфоломея на своем куске картона. Затем он проделал то же самое с Иаковом Младшим, благодатным, или Venustus, которого часто принимали за самого Христа и который своими деяниями и заслужил подобное прозвище. На бумаге появилась буква V. Прозвище Андрея, Temperator – предупреждающий, изображенного, как и положено, с предостерегающе поднятыми руками, было быстро сокращено до бесхитростного Т.

– Видите?

Марко, Елена и молодой живописец радостно улыбались. Все начинало обретать смысл. Буквосочетание М-V-T выглядело как начало какого-то слова. Охвативший их азарт подтвердил, что и следующая группа апостолов также представляет собой внятный слог. Иуда Искариот предоставил букву N, сократив слово Nefandus, отвратительный предатель Христа. Впрочем, его положение было несколько неоднозначным: голова Иуды находилась четвертой слева, поскольку странная поза святого Петра, держащего оружие за спиной предателя, создавала условия для ошибки. Во всяком случае, рассуждал Луини, использование буквы N было вполне оправдано, поскольку Симон Петр был единственным из двенадцати, кто трижды отрекся от Христа. Таким образом, это дает букву N, что означает Negatio, отрицающий.

Елена возражала против такого толкования. Она считала, что логичнее следовать порядку, в котором располагались головы участников «Вечери», пользуясь качествами, которыми, по мнению Леонардо, они обладали. Вот и все.

Следуя логике, следующим по порядку был Петр. Изображенный в центре композиции, он соответствовал букве Е, с которой начинались как слово Ecclesia [52]52
  Собрание, церковь (греч.)


[Закрыть]  так и Exosus, свойство, которым наделил его Леонардо. Первое толкование понравилось бы Риму. Второе, которое означало «ненавидящий», отражало характер этого седовласого персонажа с угрожающим взглядом, готового свершить акт возмездия, пустив в ход кинжал. Иоанн, дремлющий, склонив голову и сложив руки подобно изображаемым Леонардо дамам, был достоен своего прозвища Mysticus и давал букву М. N-E-M – такой вот невразумительный слог был получен от этой троицы.

– Иисус – это А, – припомнила Елена, дойдя до центра фрески. – Идем дальше.

Фоме, который поднял вверх палец, как будто указывая, кто из присутствующих первым заслужил вечную жизнь, на рисунке Луини получил букву L, Litator, умиротворяющий богов. Эта характеристика вызвала краткую дискуссию. В Евангелии от Иоанна сказано, что именно Фома опустил палец в рану Христа. Он же упал на колени с криком «Господь мой и Бог мой!» [53]53
  Иоанн 20, 28.


[Закрыть], чтобы умилостивить воскресшего, разгневанного тем, что Его не узнали.

– Кроме того, – продолжал Бернардино, увлекшись своей теорией, – это единственный портрет, подтверждающий свою букву.

– Вы забываете об альфе Иисуса, – указала Елена.

– Разница в том, что на этот раз буква скрыта не в теле Фомы, а в поднятом вверх пальце. Видите? Хвастливо поднятый указательный палец образует вместе со сжатым кулаком и выступающим большим пальцем отчетливую прописную L.

Спутники Луини в изумлении согласились. Перейдя к Иакову Старшему, они задумались. Ничто в нем не напоминало О, которое он представлял.

– Тем не менее, – заявил Бернардино, – те, кто изучал жизнь этого апостола, согласятся, что буква О, означающая Oboediens, повинующийся, характеризует его как нельзя лучше.

В самом деле. Описанный Жаком де Воражином сын Зеведея был родным братом Иоанна. По его словам, «оба претендовали на то, чтобы в Царствии Небесном занять места рядом с Господом, по правую и по левую от него руку». Таким образом, в своей «Вечере» Леонардо воспроизвел божественное застолье, происходящее в совершенном мире, обиталище чистых душ. И Иоанн, и Иаков заняли за этим столом обещанные Иисусом места.

Итак, Филипп. Sapiens. Единственный, кто указывал на себя, подсказывая нам, где следует искать спасение. Луини составил третий загадочный слог. L-O-S.

Оставшуюся часть загадки расшифровали с такой же легкостью. Такую быструю развязку предвещало и присутствие Матфея, апостола, чье имя, согласно труду епископа де Воражина, означало «быстрота». Луини улыбнулся, вспомнив, что Леонардо окрестил его Navus, прилежный. Его тайная буква вместе с омегой Фаддея уже образовывала четкий слог N-O. Добавив С Симона, означающее Confector (завершающий), они получили полную картину, показавшуюся им смутно знакомой. Четыре группы по три буквы, в каждой посередине – гласная, и огромная, доминирующая над всей надписью буква А – это можно было читать подобно странной и забытой магической формуле.

MUT NEM A LOS NOC

Святой Варфоломей	Mirabilis	Необычайный
Иаков Младший	Venustus	Благодатный
Андрей	Temperator	Предупреждающий
Иуда Искариот	Nefandus	Отвратительный
Петр	Exosus	Ненавидящий
Иоанн	Mysticus	Знающий тайну
Фома	Litator	Умиротворяющий богов
Иаков Старший	Oboediens	Повинующийся
Филипп	Sapiens	Стремящийся к возвышенному
Матфей	Navus	Прилежный
Иуда Фаддей	Occultator	Умалчивающий
Симон	Confector	Завершающий

– И что теперь? – пожала плечами Елена. – Это что-нибудь означает?

Ее спутники перечитали фразу, но не обнаружили ничего нового, кроме того, что перед ними последовательность удобопроизносимых односложных слов, напоминающая какую-то древнюю литанию. Впрочем, это их не удивило. Маэстро было свойственно создавать многослойные загадки, в которых одна вела к другой, еще более сложной. Леонардо развлекался, рисуя подобные ребусы.

– Mut, Nem, A, Los, Noc...

В нескольких метрах над их головами эти же звуки клокотали в горле Прорицателя. Он несколько раз произнес их и, ликуя, покинул свое укрытие. «Какая коварная шутка», – думал он.

Потирая руки, он уже предвкушал, как повергнет в ужас Рим сообщением о своем открытии.

39
Рим, несколько дней спустя

– Мы должны спешить. Скоро двенадцать.

Джованни Аннио де Витербо покидал свой особняк на западном берегу Тибра только в экипаже и в сопровождении верного секретаря Фабио Понте. Это была еще одна привилегия, дарованная хорьку Его Святейшеством Александром VI. Однако подобная пышность затмевала его разум. Аннио де Витербо и в голову не могло прийти, что юный Фабио, столь образованный и утонченный, был племянником падре Торриани. Он и не догадывался, что именно его глазами Вифания наблюдала за деятельностью одного из самых неоднозначных и беспринципных персонажей в истории.

– Двенадцать! – повторил он. – Ты меня слышал? Двенадцать!

– Вам незачем так беспокоиться, – учтиво ответил Фабио. – Мы успеем. У вас очень быстрый кучер.

Он никогда не видел хорька таким взвинченным. Такие, как он, редко спешили. С тех пор как по настоянию Его Святейшества он приобрел недвижимость по соседству с владениями Борджия, он разъезжал по Риму так, словно город принадлежал ему. Он ни перед кем не отчитывался, приезжал и уезжал, когда ему заблагорассудится. Что бы он ни делал, все получало полное одобрение. Злые языки утверждали, что он заполучил свои привилегии благодаря страстному желанию понтифика создать легенды о древности, благородстве и божественном происхождении его рода. Несомненно, никто не мог сравниться с Аннио по части россказней. Он обнаружил удивительные факты о происхождении валенсийского Папы. По его версии, Папа был потомком бога Осириса, посетившего Италию в древности, чтобы научить ее обитателей пахать землю, варить пиво и даже подстригать деревья. Он всегда подкреплял свои выдумки классическими текстами и часто цитировал отрывки из Диодора Сицилийского, дабы оправдать свою странную одержимость мифологией фараонов.

Ни Вифании, ни инквизиции не удавалось воспрепятствовать распространению подобных выдумок. Папа обожал этого плута и даже разделял его лютую ненависть к роскоши просвещенных дворов Флоренции и Милана, библиотеки которых представляли серьезную угрозу абсурдным идеям Аннио. Последнему было хорошо известно, что переводы Марсилио Фичино текстов, приписываемых великому египетскому богу Гермесу Трисмегисту, также известному как Тот, бог мудрости, не оставляли камня на камне от его измышлений. В них не упоминался визит Осириса в Италию, ничего не говорилось о связи между Апеннинами и богом Аписом или городом Озириселла и визитом египетского бога в окрестности Тревизо в незапамятные времена.

До сегодняшнего дня Фабио полагал, что одно упоминание имени Фичино было способно заставить маэстро Аннио потерять самообладание. Но теперь ему стало ясно, что он ошибался.

– Ты уже видел убранство апартаментов Папы?

Фабио покачал головой. Пытаясь представить себе, куда это может так спешить хорек, он был всецело поглощен стуком копыт по брусчатке.

– Я покажу тебе, – с энтузиазмом заявил Аннио. – Сегодня, Фабио, ты познакомишься с великим создателем этих фресок.

– В самом деле?

– Разве я тебе когда-либо лгал? Если бы ты увидел картины, о которых я говорю, то понял бы их значение. На них изображен бог Апис, священный вол египтян. Этот пророческий образ напрямую связан с нашим временем. Или ты не замечал, что на гербе нашего Папы также изображен вол?

– Вы хотели сказать... бык?

– Да не все ли равно? Важен сам символ, Фабио! Рядом с Аписом изображена богиня Изида. Величественная, как королева Испании, она восседает на небесном троне с открытой книгой на коленях и наставляет Гермеса и Моисея, сообщая им древние знания и законы. Можешь себе представить?

Фабио закрыл глаза, сделав вид, что сосредоточенно обдумывает слова учителя.

– Эти фрески свидетельствуют о том, дорогой Фабио, что Моисей получил свои знания из Египта, а мы, христиане, унаследовали их от него. Ты осознаешь гениальность искусства? Теперь ты понимаешь, какой возвышенный смысл скрывается в том, о чем я тебе говорю? Наша вера, дорогой Фабио, родом из далекого Египта. Как и семья нашего Папы. Даже в Евангелиях говорится о том, что Иисус бежал в эту страну, спасаясь от Ирода. Разве тебе это ни о чем не говорит? Все проистекает из Нила!

– Человек, с которым вы намереваетесь встретиться, тоже оттуда, маэстро?

– Нет. Он не оттуда. Но он много знает о тех местах. Он много чего привез мне от этого источника мудрости.

Аннио умолк. Упоминание о египетских корнях христианства вызывало у него противоречивые чувства. С одной стороны, его воодушевляло то, что каждый день приносил новые встречи с мыслителями, которые, подобно этому Леонардо из Милана, владели тайной и воплощали ее в своих произведениях. «Мадонна», к примеру, повествовала о встрече Иисуса и Иоанна, которая якобы состоялась во время бегства семьи Иисуса в страну фараонов. С другой стороны, неосмотрительность в разглашении подобных истин могла угрожать нравственной стабильности Церкви и привести к потере некоторых ее привилегий. Как бы отреагировал народ, если бы узнал, что Христос был не единственным богочеловеком, восставшим из мертвых? Разве, узнав о необычайных параллелях между жизнью Спасителя и Осириса, люди не стали бы задавать неудобные вопросы и настойчиво обращаться к Папе, обвиняя отцов Церкви в грубом копировании чужой священной истории?

Нанни беспокойно заерзал на сиденье.

– Видишь ли, Фабио, вся мудрость, скрытая во фресках папского дворца, – это ничто в сравнении с тем, что я надеюсь сегодня получить. – Юный ассистент опустил глаза, опасаясь, что учитель заметит вспыхнувшее в них любопытство. – Если он передаст мне то, что я ожидаю, в моих руках окажется ключ ко всему, о чем я тебе рассказывал. Я буду знать все.

Аннио опять замолчал, заметив, что экипаж замедлил ход. Отодвинув занавеску, он обнаружил, что Рим остался позади, а они приближаются к месту назначения.

– Думаю, мы скоро приедем, падре Аннио, – объявил его ассистент.

– Чудесно. Посмотри, нас кто-нибудь встречает?

Высунув голову из экипажа, Фабио с любопытством уставился на приближающуюся громаду беленого здания постоялого двора. «Зеленый великан» был известным местом встречи паломников, а также беглецов от правосудия. В самом деле. У входной двери им махал рукой, закутавшийся в коричневый плащ человек.

– Там какой-то человек. Он, кажется, узнал нас.

– Это должен быть он, Оливерио Джакарапда. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз.

– Джакаранда? – Юный секретарь запнулся. – Вы его знаете, маэстро?

– О да. Мы с ним старые друзья. Тебе не о чем беспокоиться.

– Со всем надлежащим уважением, маэстро, но это не самое безопасное место для такого человека, как вы. Если вас узнают, мы можем стать жертвами нападения или похищения...

Аннио лукаво улыбнулся. Фабио даже не подозревал, сколько сделок он уже заключил в этом самом месте. Ведь еще задолго до того, как он занял официальный пост при Александре VI, «Зеленый великан» был одной из его любимых «баз». Хозяева заведения хорошо его знали и уважали. Ему нечего было бояться. Здесь старинные статуи, полотна, стеллы, документы, одежда, благовония и даже саркофаги обменивались на тугие кошельки с золотом из казны понтифика. Джакаранда был одним из его лучших поставщиков. Приобретенные у него предметы немало способствовали карьерному росту Аннио. И то, что испанец вернулся в Рим, пожелав срочно его видеть, могло объясняться только его стремлением предложить что-то важное.

Выбираясь из экипажа, Аннио дрожал от волнения: неужели он наконец получит древнее сокровище? Неужели испанец действительно привез ему ту заключительную деталь, которую он так жаждал заполучить?

Живое воображение маэстро пустилось вскачь. Пока Фабио закрывал за ним дверь экипажа, хорек потирал руки, предвкушая величайший в его жизни успех.

Приезд Джакаранды был как нельзя более кстати. Накануне вечером Нанни опять встретился с главой ордена доминиканцев, взрывным Джоакино Торриани, чтобы лично услышать последние новости об этом деле с «Тайной вечерей». Во время приватной аудиенции с Его Святейшеством магистр признал, что в этой удивительной фреске действительно было обнаружено тайное послание. «Леонардо, – сообщил он, – скрыл в образах персонажей фразу, обращение, написанное на странном языке, которое нам теперь предстоит расшифровать. Письмо из Милана разрешило для нас эту загадку».

Торриани продекламировал это изречение Папе и хорьку. Никто не понял ни слова. Однако для Нанни скрытое в «Вечере» обращение звучало однозначно по– египетски.

– Mut-nem-a-los-noc, – пробормотал он.

Разве может вызывать сомнения происхождение этой фразы? Быть может, здесь идет речь о богине Муг, супруге Амона и царице Фив? Разве не Провидение послало Оливерио Джакаранду, поистине эксперта по части иероглифов, в Рим одновременно с получением этого послания? Быть может, сам Господь прислал его сюда, чтобы он помог Нанни разгадать этот ребус, заслужив тем самым вечное уважение в глазах Папы?

Да, Провидение, несомненно, было на его стороне.

Джакаранда поджидал Аннио возле конюшен «Зеленого великана». Он поцеловал его перстень и пригласил проследовать за ним в дом, чтобы поговорить о древних сокровищах и их тайнах.

Войдя в таверну, Аннио расположился в одном из своих излюбленных уголков. Фабио разрешили присутствовать при разговоре, что было неожиданной удачей для Вифании.

– Мой дорогой Нанни, – произнес испанец, лениво развалившись за столом, на который им поставили большой кувшин с пивом. – Надеюсь, вас не испугал мой неожиданный визит.

– Напротив. Вы же знаете, я всегда с нетерпением ожидаю вашего приезда. Очень жаль, что вы мало сотрудничаете с нашим двором – вас здесь высоко ценят.

– Так лучше.

– Лучше?

Оливерио решил говорить без обиняков.

– На этот раз мои известия вас не порадуют.

– Меня радует уже один ваш приезд. Что еще я могу желать?

– Древнее сокровище, конечно.

– И что же?

– Оно меня избегает.

Аннио скривился. Он с самого начала знал, что добыть эту реликвию будет нелегко. В конце концов, его сокровище попало в Италию более двухсот лет назад и довольно часто меняло владельцев, переходя из рук в руки, иногда неожиданно исчезая из виду. Это была не драгоценность или какая-нибудь древняя реликвия или безделушка, способная удовлетворить изысканные вкусы королей. Его сокровище было книгой. Это был древний восточный трактат в сафьяновом переплете с кожаными завязками. С его помощью он рассчитывал узнать истину о воскресении Мессии и его связи с древней египетской магией [54]54
  Хавьер Сиерра много лет изучал эту любопытную связь между воскрешениями Иисуса и Осириса. О некоторых его открытиях рассказывается в романе El secreto egipcio cle Napoleon («Египетская тайна Наполеона»), (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Они оба знали, что в настоящее время книгой владеет Леонардо. Фактически, лучшим доказательством этого была загадочная фраза, обнаруженная маэстро Торриани в «Вечере». Египетское воззвание, которое не могло возникнуть из другого источника.

– Вы дурачите меня, Оливерио, – возмущенно засопел хорек. – Если вы его не привезли, зачем же вы меня позвали?

– Я сейчас вам все объясню. Вы не единственный, кто мечтает об этом сокровище. Принцесса д'Эсте тоже желала получить его перед смертью.

– Но это дела минувших дней! – запротестовал Аннио. – Я знаю, что она по простоте душевной обращалась к вам. Но она умерла. Что же вам теперь мешает?

– Это еще не все, маэстро.

– Еще один конкурент? – вспылил хорек. Торговец выглядел испуганным. – Чего вы хотите, Джакаранда? Еще денег? Я угадал? Вам предложили больше денег и вы собираетесь поднять цену?

Испанец покачал головой. Синие глаза на полном лице были непривычно серьезны:

– Дело не в деньгах.

– Тогда в чем?

– Я должен знать, с кем имею дело. Тот, кто разыскивает ваше сокровище, готов ради него убивать.

– Убивать, говорите?

– Десять дней назад он прикончил одного из моих посредников – библиотекаря монастыря Санта Мария делле Грацие. Более того! Этот ублюдок принялся устранять всех, кто проявлял интерес к вашей книге. Поэтому я и приехал, чтобы вы объяснили мне, с кем я имею дело.

– С убийцей... – Хорек вздрогнул.

– Это не простой преступник. Этот человек подписывает свои злодейства. Он издевается над нами. В церкви Святого Франциска он лишил жизни нескольких паломников, каждый раз оставляя у трупа колоду карт Таро, в которой недоставало одной карты.

– Какой?

– С изображением жрицы. Теперь вы понимаете?

Аннио потерял дар речи.

– Вот именно, Нанни. Той самой карты, которую вручили мне вы и донна Беатриче.

Оливерио сделал еще один глоток пива, чтобы смочить пересохшее горло, и продолжил:

– Знаете, что я думаю? Убийца знает о нашем интересе к книге жрицы. Выбор карты не случаен. Он нас знает, и, случись нам оказаться на его пути, он уберет с дороги и нас.

– Хорошо, хорошо... – Хорек выглядел озабоченным. – Скажите мне, Оливерио, эти паломники, погибшие в соборе францисканцев, они тоже искали мое сокровище?

– Я навел справки у полиции иль Моро и могу заверить вас в том, что это не случайные паломники.

– Ах, вот как!

– В последнем опознали брата Джулио, одного из старейших совершенных катаров. Мне мало что удалось узнать прежде, чем я выехал на встречу с вами. Полиция Милана в растерянности. Похоже, этот Джулио несколько лег назад был реабилитирован инквизицией, а прежде он руководил значительной колонией совершенных в Конкореццо.

– Конкореццо? Вы уверены?

Джакаранда кивнул.

Антиквар почувствовал, как озноб пробежал по спине старого священника. Торговец не знал, что эта деревня, расположенная в окрестностях Милана, к северо-востоку от  столицы, не так давно являлась одним из главных оплотов катаров в Ломбардии и местом, где, согласно всем источникам, более двухсот лет хранилась книга, которую жаждал заполучить Аннио. Все совпадало: подозрения Торриани о связях Леонардо с катарами, убийствах совершенных в Милане, египетская фраза в «Вечере». Если он не ошибался, все это было связано с его сокровищем – текстом огромного теологического и магического значения, полного скрытых ссылок на учение, переданное Христом Магдалине после воскрешения. Сборник документов, убедительно свидетельствующих о параллелях между Иисусом и Осирисом, который воскрес благодаря магии, примененной его супругой Изидой – единственной, кто был рядом в момент его возвращения к жизни.

Инквизиция десятилетиями пыталась заполучить этот труд. Единственное, что им удалось установить, так это то, что один, и возможно единственный существующий, экземпляр покинул Конкореццо и попал в руки старика Козимо во время Флорентийского собора 1439 года. Назад он так и не вернулся. Лишь благодаря неосторожности Изабеллы д'Эсте, сестры донны Беатриче, допущенной ею во время пышной коронации Папы Александра в 1492 году, они узнали, что книга какое-то время находилась во Флоренции, в распоряжении Марсилио Фичино, официального придворного переводчика семьи Медичи. Однако он подарил ее Леонардо да Винчи незадолго до отъезда того в Милан. Было нетрудно представить себе, что это стало известно и жителям Конкореццо, которые решили вернуть свою книгу обратно.

– Скажите-ка мне, падре Аннио, – голос Джакаранды вывел прелата из задумчивости. – Почему вы не хотите мне объяснить, что делает эту книгу такой опасной?

Аннио увидел отчаяние, застывшее на лице его старого друга, и понял, что выбора у него нет.

– Это необычайная книга, – наконец произнес он. – В ней помещен диалог, состоявшийся па небесах между Иоанном и Христом на тему сотворения мира, падения ангелов, создания человека и того образа жизни, который мы, смертные, должны вести, чтобы спасти свои души. Любимый апостол записал его сразу после своего последнего видения незадолго до смерти. Говорят, это впечатляющее повествование, которое передает подробности загробной жизни. Более ни одному смертному не было позволено созерцать ее божественный уклад.

– А почему вы считаете, что этот труд мог заинтересовать Леонардо? Этот человек не особенно дружен с теологией...

Хорек поднял указательный палец, чтобы остановить Джакаранду.

– Истинное название «синей книги», дорогой Оливерио, вам все объяснит. Просто дослушайте меня. Двести лет назад Ансельм Александрийский раскрыл его в своих сочинениях. Он назвал ее Interrogatio Jobannis о La Сеnа Secreta [55]55
  Апокрифическое евангелие «Вопросы Иоанна» (лат.), или «Тайная вечеря» (исп.).


[Закрыть]. По сведениям, которыми я располагаю, Леонардо использовал мистерии, описанные на ее первых страницах, чтобы расписать стену в трапезной доминиканцев. Ни больше ни меньше.

– Это и есть та самая книга, которая изображена на карте со жрицей? – Нанни кивнул. – И ее тайну Леонардо свел к единственной фразе, которую я и хочу, чтобы вы для меня перевели.

– К одной фразе?

– На древнеегипетском языке. Она гласит: Mut-nem-a– los-noc. Вам это знакомо?

Оливерио покачал головой:

– Нет. Но я ее для вас переведу. Не беспокойтесь.