Текст книги "Всё, что он не смог (ЛП)"
Автор книги: Харлоу Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава одиннадцатая
Уокер
– Поцелуй меня, Уокер. – Голос Эвелин, полный страсти, звучит для меня как музыка.
Я так долго ждал этого момента, что даю себе еще несколько секунд, прежде чем моя фантазия станет реальностью. А потом я прижимаюсь губами к ее губам и погружаюсь в ее рот, показывая ей еще один способ, помимо алкоголя, забыть о глупостях жизни.
У нее был тяжелый день. Я увидел это по ее лицу, как только она вошла в дверь. С каждым днем, который мы проводим вместе, становится все легче заставить ее раскрыться, но когда она возводит свои стены – черт, она строит их высокими.
– Уокер. – Ее голос гудит у моих губ, когда я прижимаюсь своим членом к ее животу. На мне довольно тонкие спортивные шорты, поэтому я знаю, что она чувствует, что делает со мной.
– Чёрт, Эвелин. Боже, я так сильно тебя хочу.
– Тогда возьми меня, Уокер. Заставь меня забыть о сегодняшнем дне.
Я наклоняюсь назад и смотрю ей в глаза, а потом замечаю, что она снова кусает нижнюю губу. И, чёрт, когда она так делает, мой член дергается.
Я поднимаю ее на стол и спускаю шорты по ее ногам, отбрасывая их в сторону. А потом смотрю на ее киску, любуясь мокрым пятном на передней части темно-синих кружевных стрингов.
Это я, чёрт побери, сделал с ней.
– Я буду лизать твою киску так, блять, хорошо, Эвелин, потому что, честно говоря? Я чувствую, что был послан на эту землю, чтобы сделать именно это в этот момент.
– Докажи, – дразнит она меня, поднимая ноги.
Но когда я начинаю опускаться к сладкому раю между ее ног, воздух вокруг нас наполняется дымом. – Что за херня? – Пламя поднимается с земли, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как оно окружает нас оранжевым и желтым светом.
– Эвелин! – кричу я, но когда я поворачиваюсь, ее уже нет. – Эвелин! Куда ты, черт возьми, ушла?
– Уокер! – кричит она, но я не могу понять, откуда доносится ее голос. Пламя вырастает до трех метров, а дым становится настолько густым, что я почти ничего не вижу.
Но тут из хаоса выходит фигура, и вдруг я стою лицом к лицу со своим лучшим другом.
Он здесь. Какого черта он здесь делает?
– Ты должен спасти их, Уокер, – говорит мне Джон, стоя неподвижно. Огонь даже не касается его, но я все еще вижу его вокруг нас.
– Куда они делись, чувак?
– Ты должен спасти их, Уокер. Я не смог этого сделать. Но ты можешь.
– Джон! – Он исчезает прямо на моих глазах, и я слышу громкий грохот, такой же, как в ночь, когда он умер.
И тогда я просыпаюсь.
Я смотрю в зеркало у входной двери, поправляя галстук, пока жду, когда Эвелин спустится вниз. Кайденс играет со своими игрушками в манеже, её сумка на ночь уже собрана. Единственное, чего мне сейчас не хватает – моей жены.
Сегодня вечером благотворительный вечер в пожарной части. Сомневаюсь, что Эвелин спала этой ночью – я сам всю ночь ворочался.
Частично из-за сна, который преследует меня весь день. Он был таким чертовски реальным, что я проснулся в панике, весь в поту, обыскивая дом в поисках чего-либо, что могло бы спровоцировать пожар. Но когда я зашёл в комнату Эвелин проверить её, а потом заглянул к Кайденс, мне стало легче дышать. Мысль о том, что с ними может что-то случиться – один из моих худших кошмаров. Иронично, что именно в ночь перед тем, как мы с Эвелин впервые выйдем в свет как супружеская пара, мой мозг решил напомнить мне об этом.
Да, нас уже видели в городе, все знают, что мы женаты. Но сегодня почти всё население Ньюберри-Спрингс соберётся, чтобы помочь собрать средства на новый пожарный автомобиль. Федерального финансирования не хватает, поэтому эта тихая аукционная ярмарка должна помочь закрыть оставшуюся сумму на обновление нашего оборудования. После пожара, который унёс жизнь моего лучшего друга, мы провели множество обновлений и приняли дополнительные меры безопасности. Но всё это стоит денег. И всё равно – это небольшая цена за безопасность.
Так что добропорядочные жители Ньюберри-Спрингс соберутся ради благого дела. А вместе с этим наверняка принесут с собой и свои мнения – о которых их никто не спрашивал.
Но я нервничаю не из-за того, что думаю о чужом мнении. Нет. Я нервничаю потому, что сегодня вечером, впервые после нашей свадьбы, я собираюсь немного раздвинуть границы – физические. Я боюсь, что Эвелин отстранится, если почувствует дискомфорт.
У нас уже было четыре поцелуя – да, я, блять, считал – но сегодня их будет намного больше. Я собираюсь боготворить свою жену перед каждым встречным, чтобы у всех не осталось сомнений в том, насколько я ею одержим. Надеюсь, она и сама это начнёт видеть.
Как только Эвелин спустится, мы поедем к моим родителям – они будут присматривать за Кайденс. Мама настояла на том, чтобы оставить малышку у них на ночь, чтобы мы могли отдохнуть и не спешить домой. Но Эвелин нервничает уже несколько дней. Это будет её первая встреча с моими родителями после свадьбы.
Я знаю, что она их избегала. И это первая ночь, когда она оставит малышку на ночь без себя, так что я постараюсь как можно сильнее отвлечь её.
У меня есть несколько конкретных идей, как это сделать. Но насколько далеко я зайду – зависит только от неё. Последнее, чего бы я хотел, – это чтобы между нами что-то случилось, а потом она об этом пожалела. Это было бы хуже, чем не иметь её вовсе.
После вчерашнего сна, каждого прикосновения, каждого взгляда и каждого поцелуя до этого, я знаю: между нами будет взрывная химия. Моё тело и разум готовы показать ей, насколько сильно она сводит меня с ума. Но всё зависит от неё, и я готов ждать её столько, сколько понадобится.
Сегодня я буду следовать за ней, но при этом постараюсь заявить на неё права в той мере, в какой только смогу, пока мы оба получаем удовольствие.
Мы оба, чёрт возьми, это заслужили.
– Ладно, я готова.
Я оборачиваюсь к лестнице – и весь воздух вырывается из моих лёгких при виде её.
Чтоб меня, и это моя жена.
Господи, я самый счастливый человек на свете.
– Чёрт, Эвелин. – Мой взгляд скользит по её ногам, пока она спускается по ступеням. На ней чёрные туфли на каблуке – чертовски сексуальные. Я уже представляю их в воздухе, пока она кричит моё имя, а мои губы между её ног. Её платье – алое, потрясающий выбор. Сатиновое, чуть выше колен, на тонких бретельках. Оно изящно обтекает её бёдра, когда она приближается.
Её волосы собраны наверх, несколько прядей спадают вдоль лица, подчёркивая скулы, а губы накрашены красным. Чёрт, я хочу, чтобы эти губы оставили следы на всём моём теле.
Мне будет чертовски сложно держать руки при себе сегодня. Хорошо, что цель как раз обратная.
– Ты выглядишь потрясающе. – Наверное, есть слова покрасивее, но мой мозг сейчас работает плохо.
– Спасибо. – Она краснеет, отводя глаза, когда достигает последней ступеньки.
– Я серьёзно. – Я качаю головой, снова обводя её взглядом. – Ты только что выбила у меня землю из-под ног.
– Не стоит так льстить, Уокер, – отвечает она, снова опуская взгляд.
Я бережно беру её за подбородок и заставляю посмотреть на меня:
– Я не льщу, Эвелин. Ты – самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Потрясающая. Захватывающая. Сногсшибательная. Ты заставляешь моё сердце разрываться. Сейчас я почувствовал себя самым счастливым человеком на планете. И я каждое, гребанное, слово говорю серьёзно. Поняла?
Я вижу, как она глотает, глаза широко раскрыты:
– Кажется, ты донёс свою мысль.
– Поверь, есть и другие способы доказать это, если ты ещё не уверена. – Но вместо того, чтобы реализовать обещание, я отпускаю её подбородок и отступаю на шаг. Боюсь, что если буду стоять слишком близко, моя выдержка лопнет, и вечер пойдёт насмарку. Я собираю мысли, поправляю пиджак и спрашиваю: – Готова?
Я вижу, что её немного шокировали мои слова, но она морщится.
– Нет. – А потом её взгляд скользит к Кайденс.
Я беру малышку из манежа, фиксирую её в автокресле и веду Эвелин к двери. – Всё будет хорошо. И с ней, и с тобой.
Мы устраиваемся в моём грузовике, закрепляем кресло и выезжаем в сторону ранчо.
– Мне просто как-то неловко просить твою маму присмотреть за ней, когда мы едва общались последние месяцы, – говорит Эвелин.
– Ты её не просила. Я попросил. И она с радостью согласилась.
– Всё равно... Мне, наверное, даже страшнее встретиться с ней, чем идти на этот дурацкий благотворительный вечер.
– Когда увидишь, как она поладит с Кайденс, ты расслабишься. А если нет – сегодня открытый бар за счёт пивоварни Гибсон.
Это заставляет её улыбнуться.
– Ну ладно, уговорил. Бесплатный алкоголь? С этим я справлюсь.
На ранчо я помогаю Эвелин спуститься с машины, чтобы она не оступилась в платье и на каблуках. Потом беру Кайденс, её сумку и веду их на крыльцо.
– Мы приехали, – говорю, входя в дом. И буквально через секунду мама вылетает из коридора с восторгом в глазах.
Она останавливается, складывает руки на груди и с восхищением смотрит на нас. Боже, мама. Это не выпускной.
– Вы такие красивые, – мурлычет она, подходя ближе.
– Спасибо, миссис Гибсон, – отвечает Эвелин чуть неуверенно.
– Эвелин, милая. Ну что ты. Ты же знаешь, как меня звать – Мамочка Джи.
Она улыбается и кивает.
– Да, простите. Я просто не была уверена…
Мама берёт её за руку и притягивает к себе: – Ты теперь часть семьи. Неважно, как всё начиналось, у тебя всегда будет дом здесь. И у этой девочки тоже. Поняла меня?
Они встречаются взглядами. И если бы я не знал лучше, я бы подумал, что Эвелин вот-вот расплачется.
Я не могу представить свою жизнь без поддержки родителей, даже когда они не понимают или не одобряют мои поступки. А у Эвелин этого не было уже девять лет – а, возможно, и дольше. Так что я только могу догадываться, как на неё действуют слова моей матери.
Прежде чем Эвелин совсем разрыдается, я осторожно отрываю её от маминых объятий:
– Мам, ты помнёшь ей платье.
Мама бросает на меня такой взгляд, что я съёживаюсь:
– Ты мне не указывай, Уокер Брэдли. Ты прекрасно знаешь, что не стоит мешать мне обнимать невестку.
Я скрываю улыбку.
– Знаю, мама. Но разве ты не хочешь встретиться с Кайденс?
Мама издаёт радостный визг – так громко, что отец появляется из глубины дома. – Конечно! Дай мне эту крошку!
Она быстро расстёгивает ремни и берёт Кайденс на руки. Малышка внимательно изучает её, а потом тянется и дёргает маму за волосы – значит, одобряет.
– Я всю неделю слышал о предстоящем «дежурстве», – улыбается отец, пожимая мне руку, пока мама осторожно освобождается от цепких пальчиков Кайденс.
– Мы очень признательны, – говорю я.
– Очень, – добавляет Эвелин, прикусывая губу. – Она сейчас просто обожает дёргать за волосы. Извините. А ещё она ползает и очень быстрая. И, кстати, она ещё не спит всю ночь...
– Дорогая. Я вырастила троих сыновей, двое из которых – близнецы. Так что я кое-что знаю о младенцах. Не переживай ни на минуту, ладно? Эта малышка в надёжных руках.
Отец кивает:
– Лучшая мама на свете.
– И я могу это подтвердить, – добавляю я, если вдруг Эвелин нужно ещё подтверждение.
Она глубоко вздыхает.
– Хорошо. Я вам верю.
– Вот и правильно. А теперь – веселитесь, задержитесь подольше, поспите утром. Не спешите из-за неё, хорошо?
По лицу Эвелин видно, что она всё ещё переживает, но она кивает:
– Ладно. Если вы уверены. Звоните, если что-то случится, или будут вопросы.
– Детка, – говорю я, и это слово вырывается у меня впервые. Кладу ладонь ей на спину, прижимая к себе. Пора начинать создавать связь пораньше – и прямо перед родителями. – Всё будет хорошо. Ты заслужила отдохнуть. Мы оба заслужили. Попрощайся и поехали.
Чтобы закрепить свои слова, я целую её в губы.
Это был пятый поцелуй, но кто считает.
Эвелин смотрит на меня и сглатывает:
– Ты прав.
– Осторожнее с такими словами. У моего эго есть пределы, – подмигиваю.
Родители смеются, а Эвелин зацеловывает Кайденс, прежде чем отойти: – Я люблю тебя, малышка.
– Она знает, Эв. Пошли.
Я целую пухлую щёчку, которую обожаю, и веду свою жену к машине. Мы направляемся в город – навстречу всему, что готовит нам этот вечер. И я готов сделать всё, чтобы показать Эвелин, что значит быть моей.
Когда мы с опозданием входим в конференц-зал мэрии, он уже заполнен до отказа. Все одеты в костюмы и коктейльные платья, вокруг нас слышны шумные разговоры и поздравления. Зал украшен белыми льняными скатертями, мягкими стульями, вазами с красными розами в качестве центральных украшений и декором в черно-золотых тонах. Это одно из самых шикарных мероприятий, на которых я когда-либо был, и оно свидетельствует о том, что маленький город готов на все, чтобы помочь своим жителям.
Хотя я чувствую себя готовым ко всему, что может случиться, Эвелин сжимает мою руку крепче, когда мы входим, держась за руки. Я знаю её достаточно хорошо, чтобы понять – ей нужно выпить, чтобы расслабиться.
– Просто дыши, – шепчу я ей на ухо, наблюдая, как кожа на её шее покрывается мурашками у меня на глазах. Мне бы сейчас больше всего на свете хотелось провести языком по этим мурашкам… но это уже перебор для начала вечера. Вместо этого я целую её прямо под ухом – легко, нежно. Её дыхание сбивается, и я улыбаюсь: – Пойдём, найдём тебе что-нибудь выпить.
Я веду её к бару – он, разумеется, спонсируется пивоварней моего брата – и беру нам по бокалу пива.
– Спасибо, – говорит она, принимая стакан.
– Всегда пожалуйста.
– А как всё это работает? – спрашивает она, оглядываясь по сторонам, губы поджаты.
– Местные бизнесы пожертвовали товары и услуги, и любой может оставить ставку на то, что ему приглянулось.
– Жаль, что я не знала об этом раньше. Я бы с радостью что-нибудь пожертвовала.
– Ну, Джанис занималась организацией мероприятия, так что, возможно, поэтому до тебя не дошли.
Челюсть Эвелин напрягается. – Надо было просто обойти её и внести что-то назло.
Я смеюсь и веду её дальше вглубь зала:
– В следующий раз, милая. В следующий раз.
С рукой у неё на пояснице мы идём вдоль столов, рассматривая лоты. Я пожертвовал бесплатные уроки верховой езды с ранчо и улыбаюсь, увидев, что на них уже поставили несколько ставок.
Пока мы идём, я ищу глазами своего брата и Келси. Знаю, что они где-то здесь. Если Эвелин окажется рядом с Келси, ей станет намного легче.
– Уокер! Эвелин! – к нам бежит сияющая Сидни Мэтьюс. Она – юрист в нашем городке, занимается вопросами наследства. А её муж, Хави, работает у моего брата Форреста – прорабом на стройке.
– Привет, Сидни. Давненько не виделись. – Мы часто пересекались с ней и Хави в пивоварне, но давно не разговаривали по-настоящему.
– Да. И когда я услышала, что вы поженились, сразу пришла поздравить! – Её тёмные волосы колышутся, пока она изо всех сил сдерживает эмоции.
Эвелин рядом со мной глубоко вздыхает:
– Спасибо. Это было немного… внезапно…
– …но мы счастливы, – заканчиваю я за неё, прижимая к себе и целуя в щёку.
– О, вы не обязаны мне ничего объяснять. Я понимаю, что это значит – быть влюблённым настолько, что не можешь ждать. – Она машет рукой. – И, честно говоря, я всегда думала, что вы сойдётесь. Ну, раз Уайатт и Келси – ваши брат и невестка, и вы всё время вместе тусовались… – Она смеётся. – О, Боже, я просто слишком много читаю любовных романов. Мне везде сюжетные линии мерещатся!
– Эти романы приносят больше пользы, чем вреда, принцесса, – подключается Хави, подходя сзади и обнимая её за талию. Я тут же делаю то же самое с Эвелин, притягивая её к себе и целуя в висок.
Сидни краснеет:
– О да, Хави получает все бонусы от моего книжного хобби. Правда, милый?
Он поднимает бровь. – Ещё бы.
– Говорю тебе, Эвелин. Начни читать любовные романы – и не сможешь держать руки подальше от Уокера.
Эвелин чуть не давится пивом. – Эм… спасибо за совет.
Сдерживая улыбку и пытаясь не дать своему члену слишком возбудиться от этой идеи, я говорю: – Вы, случайно, не видели моих братьев?
Сидни указывает в дальний угол, ближе к сцене.
– Уайатт занял столик там. Я чуть раньше увидела Келси, и конечно же поболтала с ней.
– Спасибо. – Я прочищаю горло и сжимаю Эвелин за талию. – Нам пора их найти. Рады были вас видеть.
– И мы. Ещё раз поздравляю. Вы такая милая семья, – говорит она, а Хави просто кивает мне и они уходят.
– Не буду врать, – шепчет Эвелин, пока мы идём к сцене, – мне даже интересно, что она там такое читает. Некоторые из этих книжек очень откровенные.
– А ты откуда знаешь, Эв?
Она бросает на меня многозначительный взгляд и усмехается, отчего её красные губы становятся ещё соблазнительнее. – Уокер, ты же меня знаешь. Разве я когда-нибудь стеснялась своей сексуальности?
Она говорит это с вызовом, и всё, о чём я могу думать – как бы стать частью этой её сексуальности.
Я хочу знать каждую чёртову часть её тела.
Хочу знать, как она выглядит, какая на вкус, как звучит. Хочу чувствовать её изгибы под своими пальцами.
И хочу, чтобы она изучила меня точно так же.
– Уокер! – громкий, добродушный голос, который я узнаю мгновенно, раздаётся слева. Я поворачиваюсь и вижу шефа, идущего к нам – при параде: рубашка, галстук, пузо – всё на месте.
Его фирменные усы и лысина завершают образ. Он держит пиво, которое немного расплёскивается, пока он идёт к нам.
– Шеф.
– Гибсон. Наконец-то вижу тебя не в потной футболке, – шутит он, протягивая мне руку. А потом смотрит на Эвелин: – Это мисс Эвелин Самнер?
– Уже Гибсон, – поправляю я его.
– Да, сэр, – говорит она, протягивая руку. – Рада вас видеть, шеф.
– Зови меня Том. Так, Гибсон, выходит, слухи правдивы? Вы действительно поженились?
Шеф не из тех, кто верит в сплетни, что я уважаю. Но и я не рассказывал ему напрямую, так что неудивительно, что он сомневается.
– Да, – говорю я с лёгким кивком.
Он смеётся. – Тогда что ты здесь делаешь с этим балбесом? – спрашивает он Эвелин, кивая на меня.
Она бросает на меня лукавый взгляд и говорит с ухмылкой: – Ну, он не так уж и плох.
И встаёт на носочки, чтобы поцеловать меня в щёку.
Не так уж и плох и поцелуй в щёку? Чёрт, я и это с радостью приму.
Шеф приподнимает брови:
– Ну что ж. Когда вы молоды и влюблены – зачем ждать, верно? Хотя, признаюсь, был немного удивлён, учитывая… ну, сам знаешь.
Эвелин опускает взгляд, но я поднимаю ей подбородок, заставляя смотреть на меня.
– Шеф, именно желание играть с огнём и привело меня в эту профессию. А когда понимаешь, что это твоя женщина – прошлое не должно иметь значения.
Я не раз мысленно разговаривал с собой – и, может, даже с лучшим другом, если он меня слышит, – прощения просил. Джона уже нет, но внутри всё равно гложет. И я знаю, для Эвелин это тоже имеет значение.
Лицо шефа становится серьёзным.
– Ты прав, Уокер. Жизнь слишком коротка. Берегите друг друга. Цените каждый день. Я женился на своей Тамми спустя месяц после знакомства. Все думали, мы сошли с ума. А мы вместе уже тридцать пять лет. И я бы сделал это снова.
– Когда любовь настоящая – ты просто знаешь это, – говорю я, отпуская подбородок Эвелин, но оставляя руку на её талии.
– Точно.
– Как думаете, мы соберём нужную сумму на двигатель? – спрашиваю, чтобы сменить тему. Эвелин уже почти осушила бокал, и сейчас ей явно не нужно обдумывать всё, что я только что сказал.
– Надеюсь. Твой брат сегодня утром сделал щедрое пожертвование – это очень помогло.
– Уайатт?
– Нет, Форрест. Сказал, что не сможет прийти, но всё равно хотел внести вклад.
– Это неудивительно. Форрест не особо общительный, но я обязательно его поблагодарю. Он часто берёт на себя обязательства, а потом просто откупается. Классика в его исполнении.
– Хэнк Бейкер тоже сегодня утром передал чек, – говорит шеф, переводя взгляд на Эвелин.
– Папа Келси часто бывает в разъездах, но я знаю, что он любит этот город не меньше остальных, – отвечает она. – И я тоже сделаю пожертвование. Это минимум, что я могу сделать.
Шеф одобрительно улыбается, делая глоток пива:
– Вот именно это и отличает Ньюберри-Спрингс от других мест. Мы заботимся друг о друге. Живём бок о бок и понимаем: никто не проходит путь в одиночку. В этом городе главное – люди. И я горжусь тем, что служу им.
– Лучше и не скажешь, шеф, – соглашаюсь я. – Ну, если вы нас извините, мне нужно усадить эту прекрасную леди за наш стол.
– Конечно. Было очень приятно увидеться, Эвелин. Кстати, моя жена обожает ваш магазин.
– Очень приятно это слышать.
Он кивает нам обоим. – Хорошего вам вечера. И, Уокер… попробуй не вляпаться в неприятности, ладно?
– Я всегда пай-мальчик, шеф.
Он громко смеётся, а потом уходит, покачиваясь.
– Как думаешь, сколько ещё раз нас остановят до того, как мы дойдём до стола? – спрашивает Эвелин, пока мы ускоряем шаг.
– Ты в порядке?
Она шумно выдыхает, но кивает: – В порядке. Пока не так уж и плохо. Просто кажется, будто все на нас смотрят.
Её глаза нервно бегают по залу.
Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо: – Они смотрят, потому что ты сногсшибательно выглядишь в этом платье, Эвелин. Любой мужчина, который сейчас на тебя пялится, завидует мне, потому что я тот счастливый балбес, с которым ты пришла.
Её дыхание сбивается.
– У тебя неплохо получается изображать любящего мужа, Уокер.
– Я просто тренируюсь… на случай, если всё станет по-настоящему.
А я, чёрт возьми, хочу, чтобы всё стало по-настоящему. Каждая клетка моего тела жаждет эту женщину так, как я даже не знал, что способен. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни к одной из девушек, с которыми встречался.
Эвелин – единственная, кого я хочу.
Её лоб чуть морщится, когда она смотрит на меня, но ничего не говорит, и мы наконец подходим к столику, где сидят мой брат и Келси, беседуя между собой.
Эвелин наконец-то немного расслабляется рядом с лучшей подругой, хотя я всё равно замечаю, как она то и дело пишет моей маме. Чтобы она чувствовала себя спокойнее, я приношу нам по ещё одному пиву, пока мы ждём ужин и речи.
Вечер проходит просто замечательно.
Ну, конечно же, я сказал это слишком рано.
Потирая руки, я поднимаю взгляд в зеркало, проверяя, не осталось ли на лице крошек. Я рванул в туалет сразу после речи шефа – сдерживал это желание весь вечер.
Эвелин наконец начала расслабляться, и всякий раз, как её взгляд начинал метаться по залу, я привлекал её внимание к себе – заставлял сосредоточиться на нас, забыть обо всех остальных.
А потом целовал её.
Она не возражала – счёт поцелуев давно перевалил за десять – но теперь я хочу потанцевать с ней, пока вечер не закончился. Каждый раз, когда она меня касается, во мне загорается голод. Каждый раз, как она прикусывает нижнюю губу, я хочу схватить её зубами. Я до отчаяния хочу прикоснуться к ней снова, и танец даст мне эту возможность. Да, это привлечёт внимание, но если я удержу её взгляд – она не заметит остальных.
Я толкаю дверь туалета и собираюсь вернуться в зал, когда справа от себя слышу разговор. Оборачиваюсь – Дрю, Таннер и Брэд беседуют между собой, у каждого по пиву в руке и ещё по одному во внутреннем кармане – будто клоны, мать их.
– Она уже прошлась по всем на станции. Если у неё с Уокером не срастётся, я следующий, – смеётся Дрю, как последний кретин. – Если бы я знал, что Эвелин – это общая территория, давно бы встал в очередь. Такая задница – уже причина, чтобы захотеть кусочек. – Брэд и Таннер кивают. – Самое стрёмное, что его лучший друг был там раньше него. Это как если бы я взобрался на Эверест, воткнул флажок, а вы потом залезли следом и сказали, что ваш подъём был круче. Я вообще не понимаю, как у него ещё не развился комплекс на этом фоне.
Эти парни – мои друзья, коллеги. Люди, которым я должен доверять свою жизнь. Они знают меня. Знали Джона. И то, что Дрю позволяет себе говорить так об Эвелин, а остальные соглашаются… Я моментально вскипаю.
Сдержанность лопается. Всё тело дрожит от ярости. Перед глазами – только красный.
Я иду к ним. Дрю видит меня, глаза его расширяются, он понимает, что я всё слышал. – Эй, Уокер, – лепечет он, отступая, пока я приближаюсь. Он пятится обратно в зал, полный людей, но я вижу только его лицо и свой кулак, который вот-вот в него врежется.
– Сукин сын! – рявкаю я, толкая его. Он роняет пиво и едва держится на ногах.
– Эй, спокойно!
– Пошёл ты нахер, Дрю. Ты говоришь, о моей, блять, жене!
Зал затих. Все смотрят на нас. Но мне плевать.
Ну да, Уокер, совсем не похоже на неприятности.
Этот придурок оскорбил Эвелин – женщину, которую я люблю. Женщину, которую хотел уже слишком долго.
– Уокер! – кричит Эвелин позади, но я не слушаю.
– Слушай, чувак, я не хотел ничего плохого…
– Тогда зачем, мать твою, ты это сказал? – Я прижимаю его к стене, сжимая его рубашку в кулаках. – Ты, блять, не имеешь ни малейшего представления о том, через что прошла эта женщина... или через что я прошел, если на то пошло. Я не понимаю, с чего ты, или кто-то из вас, – я киплю от злости, глядя на людей, которые наблюдают за нами, людей, которые, я знаю, говорили гадости про Эвелин и меня, – решили, что имеете право судить о том, как другие люди выбирают жить своей жизнью. – Я снова прижимаю его к стене, сдерживая желание избить до полусмерти. – Эвелин и я любим друг друга. Мы, чёрт побери, женаты, и всем пора заткнуться на этот счет.
– Уокер, – говорит шеф, подойдя сзади и кладя мне руку на плечо. – Сынок, тебе нужно отойти.
Я фырчу, как разъярённый бык, но отпускаю рубашку Дрю и делаю шаг назад. Затем добавляю последнее:
– Если я ещё хоть раз услышу, как ты произносишь имя моей жены – очнёшься в больнице. Усвоил?
Я сбрасываю руку шефа и направляюсь к двери, слыша за собой стук каблуков. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что за мной идет Эвелин – мое тело инстинктивно чувствует ее присутствие. Эта женщина уже больше года находится в поле моего зрения, и, скорее всего, так будет всегда.
– Уокер, – зовёт она, когда я подхожу к грузовику и открываю его.
– Садись, Эвелин.
Она не спорит. Я открываю ей дверь и помогаю забраться внутрь. Закрыв её, обхожу капот, завожу двигатель и резко выезжаю с парковки, направляясь домой.
Ни один из нас не произносит ни слова по дороге домой. Но то, что Эвелин говорит мне, когда мы приезжаем, достаточно, чтобы этот вечер принял неожиданный оборот, которого никто из нас не предвидел.
