Текст книги "Всё, что он не смог (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Его глаза темнеют от моих слов, а затем он снимает с головы ковбойскую шляпу и осторожно надевает ее на меня. – Забавно. Мне кажется, она гораздо сексуальнее смотрится на тебе.

– Мне нужно посмотреть в зеркало, чтобы убедиться.

Он прижимается ко мне бедрами. – Вот тебе подтверждение. – А затем, не моргнув глазом, он спрашивает: – Где Кайденс?

– Спит. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я хочу тебя прямо сейчас, пока ты носишь мою шляпу. – Не давая мне возможности возразить, он хватает меня за руку и ведет в сарай, где держат лошадей. Тенистая постройка защищает нас от солнца.

– Уокер... – Он игнорирует меня, тянет дальше в сарай, и я пробую снова. – Мы не можем. Кто-нибудь может увидеть. – Я с трудом поспеваю за ним, делая два шага на каждый его.

– Не волнуйся, я не делюсь. Я не хочу, чтобы кто-то видел, что я собираюсь с тобой сделать. – Повернув меня к себе, он отводит нас в нишу, которую я даже не заметила. И поскольку он знает этот сарай лучше, чем кто-либо другой, я уверена, что этот маленький уголок скроет нас для удовольствия, которое он собирается мне доставить.

Мое тело дрожит от предвкушения.

– Ты сегодня надела чертово платье, – говорит он, наклоняясь, расстегивая ремень и затем пуговицу на джинсах.

– Да.

– Ты сделала это специально?

– Нет. – Мы дышим быстро, почти судорожно, пока его слова возбуждают мое тело.

– Я думаю, что да, – говорит он, вынимая член из штанов и начиная его поглаживать. – Я думаю, ты хотела, чтобы я легко получил к тебе доступ, чтобы я мог наблюдать, как ты покачиваешь бедрами, когда ходишь, дразня меня тем, что находится под этим. – Другой рукой он проникает под ткань и поглаживает меня через нижнее белье. – Да. Я думаю, твоя киска хотела этого так же сильно, как и я.

– Ну, сейчас она точно этого хочет.

Он отодвигает в сторону мои стринги и гладит меня пальцами. – Ты была моей всю ночь, и теперь я хочу тебя еще больше, теперь, когда я знаю, какая ты на вкус, как ты звучишь, когда кончаешь, и как выглядит твоя киска, когда принимает меня.

– Тогда покажи мне. – Я прижимаюсь к нему и тяну его нижнюю губу зубами.

– У меня нет презерватива, Эв, – бормочет он, глядя мне в глаза.

– Я принимаю таблетки. – И даже если бы я их не принимала, я не думаю, что отказала бы в этом.

– Тогда держись, детка. Я собираюсь трахнуть эту киску и убедиться, что ты запомнишь, кому она принадлежит.

По спине пробегает дрожь, когда он поднимает мою левую ногу с пола и кладет себе на бедро. Отталкивая в сторону мои стринги, он проводит головкой члена по моей влажной киске, а затем входит в меня, заполняя одним глубоким толчком.

Я чувствую боль от прошлой ночи, но как только он начинает двигаться, эта боль превращается в удовольствие.

Секс – это легко. Вкладывать всю свою энергию в достижение физического освобождения – это то, в чем я всегда была хороша.

Но секс с чувствами? Это совершенно новая область.

В смысле, черт возьми, мы трахаемся в сарае, полном животных, но все, на чем я могу сосредоточиться, – это голос Уокера, его тела и его глаза, которые держат меня на месте, заставляют меня ждать его следующего действия.

Уокер нежно обхватывает мою шею одной рукой, а другой держит меня у стены. – Посмотри на меня, Эвелин. Смотри прямо на меня, пока я трахаю тебя.

– Уокер, – задыхаюсь я, когда каждое его движение внутри приближает мое освобождение. Давление на горло не пугает меня, а наоборот, заставляет почувствовать себя живой и усиливает удовольствие.

– Ты так чертовски притягательна. Ты более совершенна, чем я мог себе представить. И на тебе сейчас моя шляпа, – говорит он, когда поля этой шляпы ударяются о стену позади меня. – Черт возьми. Я не думаю, что когда-либо видел что-то более сексуальное. – Он ослабляет хватку на моей шее, поднимает мою другую ногу, так что теперь обе обхватывают его талию, и погружает голову в мою шею, продолжая входить в меня.

Мое тело дрожит, не только потому, что я полагаюсь на него, чтобы не упасть на землю, но и потому, что его член так чертовски волшебен и проникает в меня так глубоко, что я знаю: когда я кончу, земля развалится на куски.

– Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня, Эв. Тебе нравится, да?

– Боже, да, Уокер. Еще. Продолжай трахать меня, – говорю я, когда шляпа падает с моей головы, но это не смущает ни одного из нас. Я покусываю его шею, целую и облизываю ухо. – Твой член такой идеальный. Ты так хорошо меня наполняешь.

– Чёрт. Продолжай так говорить.

– Я хочу, чтобы ты кончил так сильно, что не сможешь дышать. Я хочу, чтобы ты довел нас обоих до этого.

– Боже. Тебе нужно быстрее кончить.

Я протягиваю руку между нами и кружу пальцами по клитору, желая, чтобы оргазм наступил как можно быстрее. И, к счастью, он наступает менее чем через минуту. – Я готова, Уокер. Чёрт, я кончаю.

– Кончай, Эв. Дай мне это.

Когда я кричу, Уокер поднимает руку и прикрывает мне рот ладонью, заглушая мои крики. Он трахает меня во время моего оргазма, стараясь, чтобы я прошла через каждую волну, прежде чем поставить меня на ноги и вытащить член, интенсивно поглаживая. И когда он поднимает мое платье и кончает мне на живот, это так чертовски возбуждает, что я клянусь, я могла бы кончить снова, просто от этого зрелища.

– Чёрт, чёрт. – шепчет он, окрашивая, клеймя меня и заявляя о своих правах своим излиянием.

Мы дышим неровно, спускаясь с вершины наслаждения, глядя друг на друга через пространство, которое теперь разделяет нас.

С трудом отдышавшись, он наконец говорит: – Подержи это. Я сейчас вернусь. – Он протягивает мне подол моего платья, натягивает свои штаны, а затем уходит, возвращаясь через несколько секунд с горсткой бумажных полотенец. – Давай я тебя вытру. – Он нежно убирает с меня свою сперму, а затем падает на колени, слизывая каждую каплю моего возбуждения. Как только он возвращает мои стринги на место, то опускает платье. – Вот. Все чисто.

Как сказал бы дядя Джесси из «Полного дома»: Пощади.

– Ты в порядке? – Прижимая наши тела друг к другу, он берет меня за лицо.

– Более чем в порядке. Это было...

–...чертовски потрясающе. – Он наклоняется и целует меня глубоко, заставляя задуматься, не собирается ли он начать второй раунд. Но в этом поцелуе есть что-то другое – он не вызывает у меня желания заняться сексом снова. Этот поцелуй заставляет меня захотеть просто забраться с ним в постель, обнять его и никогда не отпускать.

– Да, так и было, – шепчу я, когда мы отстраняемся.

– Думаю, я никогда не привыкну к тому, что теперь могу трахать тебя, Эв. Боже, меня возбуждает сама мысль о том, что я больше не должен скрывать это желание.

Улыбаясь, я отвечаю: – Ты не услышишь от меня жалоб на это в ближайшее время.

Он едва заметно улыбается, затем наклоняется, чтобы поднять с земли свою шляпу, и снова надевает ее. Потом берёт меня за руку и ведёт прочь из укромного уголка в сторону главного дома.

– Готова ехать домой?

– Конечно. Только нужно убедиться, что Кайденс проснулась.

Он останавливается посреди двора. – Мне всё равно нужно кое-что тут прибрать перед отъездом. Так что иди в дом, отдохни немного, а я скоро подойду. Минут через тридцать.

– По рукам. – Я встаю на носочки, чтобы поцеловать его ещё раз, но когда разворачиваюсь, он шлёпает меня по ягодице. – Уокер!

– Я же говорил, что умираю от желания это делать. Не думай, что я шутил, Эв. Ты уже должна знать, что если я что-то говорю – я, чёрт побери, имею это в виду, – говорит он, подмигивает и уходит.

Его слова заставляют моё сердце биться быстрее. Он говорит то, что думает, и делает то, что говорит. Это одновременно пугает и освежает.

Вопрос в том: смогу ли я принять это и быть с ним по-настоящему счастлива? Или я всё время буду ждать, когда что-то пойдёт не так?

– По-моему, это абсолютно абсурдно, что я узнала обо всём происходящем в твоей жизни только через три дня после благотворительного вечера, Эвелин Самнер, – заявляет Келси, уперев руки в бока, пока я наливаю нам по бокалу вина на кухне.

– Вообще-то теперь я Гибсон, Келси, – поправляю я её. Если бы Уокер это слышал, он, наверное, отблагодарил бы меня тремя оргазмами с помощью языка за такую поправку. Жаль, что он сегодня работает.

Собственно, Келси и пришла ко мне домой именно поэтому – чтобы я наконец ввела её в курс того, что происходит между мной и Уокером. Мне самой нужна помощь лучшей подруги, чтобы хоть как-то разобраться в мыслях и чувствах.

– Господи. Если ты уже фамилию меняешь, значит, дело серьёзное.

Я протягиваю ей бокал и поднимаю свой. – Ну… скажем так, с прошлого уикенда многое изменилось.

Мы вместе сидим на диване. Я подгибаю ноги, уютно устраиваясь среди подушек. Кайденс спит, так что я могу сосредоточиться только на разговоре с Келси.

Она делает большой глоток, чмокает губами, а потом сверлит меня взглядом: – Ладно. Выкладывай.

– Мы с Уокером переспали, – ляпаю я.

Глаза Келси становятся размером с блюдца. – О. Мой. Бог, – восклицает она голосом Дженис из Friends.

– Ага. После того как Уокер чуть не набросился на Дрю на мероприятии, мы вернулись домой, и я заставила его объясниться. Я знала, что он просто хотел защитить меня от сплетен, ведь люди точно говорили – я чувствовала взгляды на себе весь вечер. Но с Дрю это было что-то другое.

– Боже… Половина меня хочет знать, что он сказал, а вторая – совсем нет.

– Уокер так и не признался. – И, если честно, может, и к лучшему. Мне не нужно это знать. Я и так слишком восприимчива к чужому мнению.

– Ну а дома что он сказал?

– Он признался, что у него ко мне чувства, – говорю я, а Келси втягивает губы. Я щурюсь. – Подожди. Ты знала?

– Ммм… может быть… – тянет она.

Я чуть не кидаюсь на неё через диван. – Господи, Келси! Почему ты ничего не сказала?

– Это было не моё дело! – парирует она. – Уокер даже себе в этом не признался, когда мы с Уайаттом уже всё поняли.

– Когда ты поняла?

– Ещё тогда, когда ты начала встречаться с Шмитти.

Я опускаю плечи. – Он то же самое сказал, когда я спросила, почему молчал. – Я делаю глоток вина. – Это всё так странно. Часть меня всё время думает: А что если бы?..

– Нет, Эв. Не думай так, – перебивает она. – Ты не можешь играть в эту игру. Всё сложилось так, как и должно было. Если бы Уокер тогда вмешался, у тебя бы не было Кайденс.

– Да, я знаю. – Мы ненадолго замолкаем. Я стараюсь не зацикливаться на прошлом.

– Так он признался в чувствах – и вы сразу переспали? – спрашивает она со смешком.

– Типа того. Но, честно, Келс… всё дело в том, как он встал за меня. Он был готов разнести Дрю в клочья ради меня. Я… я никогда не чувствовала такой защиты от мужчины. И в тот момент я почувствовала себя полностью в безопасности.

Келси склоняет голову. – В этом весь Уокер – преданный до мозга костей. Хотя я никогда не видела его в таком яростном состоянии, он всегда защищает тех, кого любит. И, судя по его реакции, ты в этом списке.

– А я забочусь о нём.

– И что теперь? Вы поговорили после всех этих бурных ночей? – Она хихикает. – Прости.

– Келси… меня никогда в жизни так не трахали, – выдыхаю я. Она в ответ громко смеётся. – Этот мужчина просто зверь. И ты ведь знаешь, у меня никогда не было проблем с сексом. Я не знаю, дело в том, что я так давно без него была, или просто в нём, но, кажется, я официально разрушена для других членов.

– Ну, я замужем за его братом, так что, пожалуйста, без излишних подробностей. Но я тебя понимаю, – говорит она, игриво поднимая брови. Мы смеёмся, и я так рада, что Келси больше не стесняется говорить о сексе. Думаю, за это стоит поблагодарить Уайатта – он помог ей почувствовать уверенность в себе.

– Мы поговорили, но…

– Но что?

Впервые с той ночи я оказалась без Уокера рядом. И каждый день с тех пор был заполнен оргазмами, которые застилали мне мозги и мешали трезво думать. А теперь, когда я получила немного пространства, могу наконец взглянуть на всё более ясно. И понимаю: меня пугает, насколько ставки в этих отношениях высоки.

– Я не знаю. Меня тянет к моему фальшивому мужу. У меня к нему уже и чувства начинают появляться. И я понятия не имею, что со всем этим делать.

Келси фыркает: – Во-первых, он настоящий муж. А во-вторых, может, просто продолжишь делать то, что делаешь, и посмотришь, куда вас это приведёт? Хватит всё анализировать.

– Это говорит мне моя подруга – королева анализирования? – усмехаюсь я, указывая на неё пальцем.

Келси смеётся. – Знаю, знаю. Но посмотри, куда мои вечные размышления нас привели. Мы с Уайаттом ходили вокруг да около целую вечность, и потеряли кучу времени, которое могли бы провести вместе. Смерть Шмитти должна быть для нас всех сигналом: ничто не гарантировано. Надо ценить каждый день. А иногда – это значит просто отключить рациональное мышление, ту часть мозга, которая нас охраняет, и жить.

– Я не умею так.

– Умеешь. Ты сделала это, когда уехала из Далласа и переехала сюда.

– Тогда всё было по-другому, Келси. Тогда я думала только о себе. А теперь есть Кайденс. И чувства Уокера тоже в уравнении. Я просто не хочу снова быть застигнутой врасплох. Желание ранить его так же мало, как раниться самой.

Келси делает глоток вина: – А ты говорила ему, почему ты так боишься? Что произошло? Из-за чего ты стала такой осторожной?

– Не всё. Лишь отрывки, – говорю я. Келси – единственный человек, который знает абсолютно всё, что вынудило меня покинуть дом и начать с нуля. Я поклялась никому не рассказывать, потому что слухи и домыслы, окружавшие меня тогда, вызывали такие чувства, которые я больше никогда не хотела испытывать. Но, к сожалению, из-за медиации всё это прошлое снова всплывает. Возможно, именно поэтому мне сейчас так не по себе.

– Это могло бы помочь ему понять, Эвелин.

– Родители Джона, кажется, что-то знают, Келс. Во время заседания их адвокат упомянул фирму.

– Оу… – Она прикусывает губу. – Уокер тебя об этом спрашивал?

– Да. Я рассказала ему краткую версию. Но…

– А ты не думаешь, что ему лучше услышать всё от тебя, узнать твою сторону, чем однажды узнать что-то от других?

– А что, если родители Джона на самом деле ничего не знают, а просто делают вид? Получится, что я зря ему всё рассказала.

– Не зря, Эвелин, – поправляет она, и у меня сразу сжимается живот. – Ты расскажешь ему, потому что доверие – это суть любых отношений. Ты ему доверяешь?

– Думаю, да, – говорю я, хотя в глубине души знаю, что да.

– Тогда, может, тебе стоит постараться открыться перед ним так же, как ты открываешься мне.

– Келси…

Она встаёт и пересаживается поближе, берёт меня за руку, её колено касается моего. – Обещаю тебе, Эвелин, Уокер – тот человек, на которого можно положиться. Очевидно, что у тебя к нему чувства, и если ты действительно готова попробовать построить с ним что-то настоящее, то он должен знать тебя всю – даже с «грязными» частями. Пора немного повзрослеть.

– Но я не хочу, – всхлипываю я, и мы обе смеёмся.

– Я уверена, что мы не можем повлиять на то, что стареем, Эвелин. Кстати, тебе же на следующей неделе будет двадцать восемь, верно?

– Угх, не напоминай.

– А я как раз собиралась, потому что ты старше меня, и мне приятно это помнить.

Я шутливо отталкиваю её. – Хулиганка.

– Мы не можем контролировать возраст, Эв. Но можем контролировать, насколько становимся мудрее – если готовы работать над собой. За последний год ты прошла через многое. А когда я сама проходила через кризис, пыталась понять свои чувства к Уайатту и разобраться, чего хочу от жизни – ты была рядом. Ты подталкивала меня сделать шаг вперёд. Было страшно, но я ни на секунду не жалею. И теперь я сделаю то же самое для тебя. Потому что ты стоишь на этом же перекрёстке. Впусти его в себя постепенно, но не отталкивай. Вместо этого позволь себе быть уязвимой с ним – так же, как ты умеешь быть со мной. Вы оба заслуживаете таких отношений. И я знаю, что вы сможете их построить, если ты позволишь ему быть тем, кто поймает тебя, когда становится страшно.

– Я так горжусь той женщиной, которой ты стала, Келси Энн Гибсон.

– Я бы ей не стала без тебя, Эвелин Грейс Самнер.

– Вообще-то теперь уже Гибсон, – поправляю я её с улыбкой.

– Может и так, Эв. Тебе просто нужно позволить себе по-настоящему это принять.

Глава четырнадцатая

Уокер

– Гибсон! – шеф появляется из-за угла и ловит меня взглядом.

– Да, шеф?

– В мой кабинет. Немедленно. – Он разворачивается на каблуках, и я следую за ним, замечая, что Дрю идёт к той же двери с противоположного конца коридора.

Это моя первая смена после благотворительного вечера, и пришло время столкнуться с последствиями своих поступков.

Если честно, я почти забыл о том, что был в шаге от того, чтобы разбить лицо другу – всё потому, что последние сорок восемь часов я был с головой погружён в Эвелин и её тело – а это, поверьте, лучшее грёбаное отвлечение и способ жить на свете.

– Садитесь, джентльмены. – Шеф обходит стол, а я закрываю дверь за Дрю. Мы усаживаемся в кресла напротив него. – Думаю, мне не нужно объяснять, почему вы оба здесь.

– Нет, сэр, – отвечаю я.

– Хорошо. Но ради репутации участка и безопасности всех сотрудников, мы должны обсудить случившееся. – Он сначала поворачивается ко мне.

– Думаю, я ясно выразил свою позицию на благотворительном вечере, шеф, – заявляю я, зыркая в сторону сидящего рядом человека. – Мне неприятно, что я услышал его мнение об Эвелин, но я не могу притвориться, что этого не было.

– Прости, чувак, – выдыхает Дрю, проводя рукой по недавно подстриженным волосам. – Я облажался. То, что я сказал...

– ...было отвратительно, – заканчиваю за него.

– Так и есть. Просто… – Он уставился куда-то вдаль. – Наверное, я ревновал. Сначала Шмитти нашёл такую девушку, потом ты на ней женился. Эвелин – настоящая находка, и глядя на твоё счастье с ней, я остро ощущаю, насколько одинок.

– Таким и останешься, если продолжишь так говорить о женщинах, – вмешивается шеф. – Я не слышал всего, но концовку уловил – до того, как Уокер набросился на тебя. И, парень… ни одна женщина не заслуживает такого словесного унижения.

Дрю опускает голову. – Знаю, сэр.

Шеф переводит взгляд на меня. – Но это не оправдывает твоего поведения на публике, Гибсон. Ты устроил сцену. Вся округа видела, как ты ему угрожал. Это не отражается хорошо ни на тебе, ни на участке.

– Понимаю, сэр. Прошу прощения. Но...

Он поднимает руку, прерывая меня. – Я понимаю. Если бы кто-то такое сказал про мою жену, я бы, возможно, поступил так же. Но у нас не может быть вражды внутри коллектива. Мы должны быть единым фронтом, когда случается пожар или трагедия. Поэтому вы оба назначаетесь на дежурство по уборке до дальнейших распоряжений.

Чёрт. Убирать за всеми – это мыть туалеты, стирать постельное бельё, мыть полы – худшая работа на станции. Но если так я смогу вернуть расположение шефа, значит, бывают дела и похуже.

– Есть, сэр, – хором отвечаем мы с Дрю.

– Хорошо. – Шеф встаёт из кресла, подтягивает штаны и поправляет ремень под животом. – А теперь убирайтесь отсюда и убедите всех остальных, что между вами всё в порядке. Тут уже задницы у всех сжались от напряжения, и я отказываюсь это терпеть.

Мы с Дрю выходим из кабинета. Я направляюсь к спальному отсеку, который делю с ним и парой других парней, но он идёт за мной.

– Уокер…

– Дрю, давай просто забудем это, – говорю я, разворачиваясь к нему.

– Правда, извини, чувак.

Я слегка качаю головой. – Извиняться надо не передо мной. Эвелин заслуживает их больше меня.

– Ты прав.

– Я знаю.

Между нами повисает неловкое молчание.

– Значит, мы в расчёте? – наконец спрашивает он, протягивая руку.

Я смотрю на его раскрытую ладонь, размышляя, стоит ли затаить обиду. Чёрт, как же хочется. Но я знаю, что если дело дойдёт до настоящей беды, мне нужно будет, чтобы этот человек прикрыл мне спину, как и я – ему. Ради наших жизней и работы я иду на компромисс.

– Мы в расчёте.

– Куда ты меня везёшь? – спрашивает Эвелин, сидя с повязкой на глазах на пассажирском сидении моего пикапа. Сегодня её день рождения, и хотя она сказала, что не хочет ничего устраивать, я не мог принять это всерьёз. Не думаю, что кто-то вообще когда-либо делал из её дня рождения событие. Но если она моя жена – я обязан отпраздновать день, когда она появилась на свет.

Но, что ещё важнее, я покажу ей, что значит быть моей.

– Это сюрприз. Потому и повязка, женщина.

– Не дерзи, Уокер. С таким отношением вряд ли тебе повезёт сегодня ночью.

– Мне не нужна удача. К тому времени, как я закончу боготворить тебя сегодня, ты будешь умолять о моём члене, Эвелин.

Я ловлю её усмешку, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

Когда я думал, как хочу побаловать её этим вечером, то сразу понял, что уединение будет для неё самым комфортным вариантом. С учётом всех сплетен, что всё ещё гуляют по городу после того вечера, вести её в ресторан показалось не таким уж заботливым жестом. Гораздо приятнее – приготовить ужин самому и показать ей уголок Ньюберри-Спрингс, который много для меня значит.

На заднем сидении – корзина с едой и вином, а ещё один небольшой сюрприз в запасе, который, надеюсь, ей понравится. Я специально заехал в свою старую комнату на ранчо, когда мы завозили Кайденс, чтобы забрать его.

Солнце садится вдали – и слава Богу, потому что жара и влажность делают конец июля в Техасе по-настоящему невыносимым. Но я намерен использовать этот вечер по максимуму и открыть своё сердце ещё чуть-чуть.

Я чувствую, что Эвелин всё ещё держит стены вокруг себя, но каждый раз, когда мы прикасаемся, смеёмся и наслаждаемся той самой комфортной тишиной между нами, я всё больше начинаю верить в настоящее будущее с ней.

Мне просто нужно, чтобы она тоже это увидела.

Когда я останавливаюсь на грунтовой дороге, по которой еду уже некоторое время, я ставлю машину на стоянку и поворачиваюсь к Эвелин. Вид ее с завязанными глазами дает мне идеи на потом, если она будет готова.

– Мы приехали? – спрашивает она, повернувшись в мою сторону.

– Да. – Я выхожу со своей стороны, обхожу капот и открываю её дверь, помогая ей встать на пыльную дорогу. На ней белое лёгкое платье, напоминающее мне её образ в день нашей свадьбы, в паре с ковбойскими сапогами. Волосы спадают волнами кудрей, а губы накрашены румяным оттенком, который я не могу дождаться стереть поцелуями – или почувствовать на себе.

Я протягиваю руку к её затылку, развязываю повязку и наблюдаю, как её глаза медленно распахиваются, вбирая в себя всё вокруг.

– Где мы?

– Посреди нигде, – отвечаю.

Она оглядывается, потом снова смотрит на меня: – Серьёзно?

– Ага. Только мы. Никого, кто бы пялился, никто не помешает – только тишина, покой, еда и полное уединение, если захочешь.

Её улыбка медленно расползается по лицу, а потом она резко бросается ко мне, прижимается губами к моим. Я облизываю её губы, сразу углубляя поцелуй, как только она пускает меня внутрь, и держу её в объятиях, пока пламя страсти между нами разгорается – и, надеюсь, не погаснет никогда.

– Это идеально, Уокер.

– Рад, что тебе нравится. Сейчас кое-что подготовлю, а ты пока можешь осмотреться.

Эвелин отходит, прогуливаясь по травяному полю, а я на мгновение замираю, просто наслаждаясь её видом, прежде чем вернуться к делу.

Это пустое поле раньше было идеальным местом для вечеринок в старших классах. Тогда здесь не было такой заросли, и мы разводили костёр, просили старших братьев купить нам пива и рассылали по школе сообщение с точным временем. Правда, долго это не продлилось – полиция быстро прикрыла наши сборища. Сейчас это место принадлежит старику Хиггинсу. В прошлом году я помог спасти его жену после аварии, когда у неё было сильное кровотечение из ноги. Тогда он сказал, что, если мне что-то понадобится – просто обращаться.

На этой неделе я воспользовался этой услугой.

Когда всё готово, я начинаю искать Эвелин и нахожу её у капота, она смотрит на закат. Небо сегодня сиреневое, с розовыми и голубыми переливами. Солнечные лучи веером расходятся по горизонту, но настоящая картина, которую я никогда не забуду, – это она на фоне этого неба.

– Клянусь, таких закатов больше нигде нет, – шепчет она, когда я подхожу к ней.

– Мне не с чем сравнивать, но, думаю, соглашусь. – Я беру её за руку, подношу к губам и нежно целую запястье, слегка прикусывая кожу. Она смотрит, как мои губы двигаются по её руке, и я понимаю, что мы на одной волне. – Ты голодна?

– Умираю.

– Тогда позволь накормить тебя, прежде чем я съем тебя на десерт.

Она смеётся, и я веду её к задней части грузовика, где у обочины на одеяле разложен пикник.

– Уокер, – ахает она, когда я помогаю ей сесть, а сам устраиваюсь рядом. – Ты всё это устроил?

– Конечно. – Я достаю из корзины запеканку с курицей и пармезаном, которую приготовил сам. Я немного переделал рецепт, который нашёл в интернете – его придумал какой-то миллиардер из Калифорнии. Его видео стало вирусным, и не зря – блюдо получилось чертовски вкусным.

Эвелин помогает мне разложить курицу, пасту и салат. Я зажигаю свечу с цитронеллой от насекомых, и мы начинаем ужинать.

– Это очень вкусно, Уокер. – Она доедает очередной кусочек. – Я могла бы привыкнуть к тому, чтобы ты готовил для меня каждый вечер. Кажется, я никогда не ела ничего вкуснее.

– Я буду готовить тебе каждый вечер, если позволишь, – отвечаю я, и вижу, как она проглатывает, но ничего не говорит.

Каждый раз, когда я упоминаю что-то, связанное с будущим, Эвелин замирает. Я стараюсь напоминать себе, что должен быть терпелив. Мои чувства развивались гораздо дольше, чем её. Но теперь, когда она рядом, я борюсь изо всех сил, чтобы её сохранить – а это значит не скрывать своих намерений и желаний.

– Как прошла смена? – спрашивает она во время еды.

Я только вчера вечером вернулся с работы, и, скажем так, разговорами мы особо не занимались.

– Нормально. Пара вызовов из-за боли в груди. Вполне обычный день.

Она опускает взгляд на свою тарелку и спрашивает: – А как насчёт Дрю?

– О. Ну, начальник вызвал нас к себе и устроил обоим небольшую взбучку. По делу, впрочем. Мы на дежурстве по уборке до дальнейшего распоряжения – это самое паршивое задание на станции, но ладно. – Я пожимаю плечами и кладу в рот ещё кусок курицы.

– Вы с ним теперь в порядке? – Она поднимает голову, и я вижу в её глазах столько вопросов.

– Да, всё нормально.

Она качает головой: – Не понимаю мужчин. Если бы Келси и я так поссорились, мы бы точно перестали общаться. А вы можете чуть ли не подраться – и через пару минут снова друзья.

Я громко смеюсь, и эхо расходится вокруг нас. – Слушай, Эв. Я всё ещё злюсь из-за того, что он сказал, это правда. Но я должен работать с этим человеком. Мне нужно знать, что он прикроет мне спину на пожаре, если придётся. В этот раз я напомнил себе, что Дрю – тоже человек, и просто оступился. Он, кстати, признался, что многое сказал из-за зависти.

– Зависти? Чему он завидовал?

Я протягиваю руку и нежно провожу пальцем по её щеке: – Нам.

– А.

– Да, оказывается, Дрю чувствует себя одиноким и не понимает, как так получилось, что и Джон, и я – такие везунчики, раз можем называть тебя своей.

– Я не принадлежала Джону, – возражает она.

– Согласен. Я тоже так думаю. – Потому что ты принадлежишь мне. Ты всегда была моей.

– Ну, моя фамилия теперь Гибсон, так что, думаю, это говорит само за себя.

– Чёрт, Эв. Услышать это от тебя – и я уже возбуждён.

Она отодвигает тарелку в сторону, ползёт ко мне и дарит нежный поцелуй, от которого мне приходится сдерживаться, чтобы не сорваться прямо сейчас. Но у меня на вечер есть план, и я должен довести его до конца. Я подожду, чтобы снова быть с этой женщиной.

По крайней мере, я надеюсь, что смогу дождаться.

Когда мы доедаем, я убираю посуду, складываю остатки еды в корзину и возвращаю её в грузовик. Затем в кабине подключаю телефон к стерео и запускаю плейлист, подготовленный для второго акта. Из динамиков доносится Slow Dance in a Parking Lot Джордана Дэвиса, и вижу, как Эвелин сразу обращает внимание на музыку, пока я возвращаюсь к ней.

– Обожаю эту песню, – сказала она.

– Я тоже. – Я беру ее за руку, притягиваю к себе, обнимаю за талию и веду по дороге, танцуя в такт музыке. – А поскольку я не смог потанцевать с тобой на благотворительном вечере, как хотел, и с тех пор были лишь горизонтальные танцы в твоей постели, я решил, что сегодня идеальный момент, чтобы по-настоящему потанцевать со своей женой.

Румянец на её щеках – именно та реакция, которую я хотел. – Уокер...

– Шшш... – прошептал я. – Просто доверься мне.

Эвелин прижимается ко мне лбом, и мы кружимся под музыку, её тихий смех – словно мелодия, созданная только для меня. Когда песня заканчивается, начинается My Wish группы Rascal Flatts. Я напеваю мотив ей на ухо, прижимая крепко к груди.

– Это чертовски сексуально – то, как ты танцуешь, – бормочет она.

– Ты подумала об этом, когда мы делали фотосессию? – Я вспоминаю, как впервые танцевал с ней во время съёмки с Кайденс, когда малышке было шесть месяцев. Тогда всё было иначе. Она ещё не знала, что я к ней чувствую.

– Да. Это удивило меня и сделало тебя ещё привлекательнее.

– О, да. – Я играю бровями. – Расскажи мне ещё, как сильно я тебя заводил. – Она с улыбкой отталкивает меня, но я обнимаю её крепче. Не отпущу, пока сам не захочу.

– Боже, ты такой самовлюблённый засранец.

– И позже, этот великолепный засранец будет в тебе.

Она прищуривается и прикусывает губу: – Уокер...

– Ладно, ладно. Буду паинькой. Но скажи честно, Эв... Когда для тебя всё изменилось? Когда ты поняла, что я – неотразим?

Она закатывает глаза. – Если честно, то, наверное, на свадьбе. Когда ты меня поцеловал, я ощутила странное чувство по всему телу. Будто через тебя прошёл ток и попал в меня. Я тогда подумала, что это от нервов. А потом увидела тебя без рубашки, — Келси мне уже рассказывала про это. – Но потом каждый раз, когда я видела тебя с Кайденс, каждый раз, когда ты заступался за меня, защищал... это влечение начинало расти. – Она проводит рукой по моим волосам и вниз по шее. – А теперь оно просто неконтролируемо.

– Ты не представляешь, как тяжело мне было скрывать чувства к тебе, Эв. А теперь, когда не нужно? Я чувствую себя свободным, будто кирпич сняли с груди.

– Я провожу рукой по её попе, а затем целую. – Мне чертовски мало тебя. Или той малышки. – Я отпускаю её и помогаю забраться в кузов пикапа.

– Ты такой хороший с ней, Уокер, – говорит она, когда мы устраиваемся на матрасе, который я постелил для комфорта.

– Я раньше никогда не был рядом с младенцами, Эв. Но я научусь всему, чтобы заботиться о ней. Её счастье – приоритет номер один.

– А номер два?

– Доказать тебе, что мне можно доверять.

Её взгляд бегает между моим глазами, прежде чем она тянется ко мне и снова целует. Это мягкий, нежный поцелуй, но страсти в нём ничуть не меньше. И, поскольку инициатива исходит от неё, я понимаю: её чувства вскоре могут догнать мои.