Текст книги "Всё, что он не смог (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава двенадцатая

Уокер

– Уокер. – Эвелин снова пытается заставить меня заговорить, как только я закрываю за нами дверь её дома. Но я настолько на взводе, с таким давлением в груди, что всё ещё не могу вымолвить ни слова. Вместо этого иду на кухню и хватаю единственный алкоголь, что есть в доме – уже открытую бутылку вина из холодильника – чтобы хоть как-то унять ярость. Вытаскиваю пробку, поднимаю бутылку к губам и пью прямо из горла, пока не замечаю, как Эвелин появляется в кухонном проёме.

– Поговори со мной, Уокер. – Ее руки обнимают тело, каждая морщина на лице выдаёт ее беспокойство, и она снова кусает нижнюю губу, ожидая, пока я что-нибудь скажу.

– Прости, – наконец говорю я, опуская голову, уставившись в пол и выдыхая тот самый долгий, сдерживаемый с момента нашего ухода с благотворительного вечера воздух. – Прости, что устроил сцену. Я знаю, этим я только всё усугубил для тебя, и совсем не хотел этого.

– Что он сказал? – спрашивает она, нервно.

– Ничего, что тебе стоит слышать, Эвелин. Я просто молюсь, чтобы он никогда больше не повторил этого.

– Судя по всему, это было настолько плохо, что ты захотел его избить.

Я хрипло усмехаюсь:

– Да, именно так.

– Почему ты так отреагировал, Уокер? Это на тебя не похоже.

Я выпрямляюсь и смотрю ей прямо в глаза.

Она права. Такая ярость не свойственна мне. Я всегда был немного диким, да, но вот такое неконтролируемое бешенство – это не моё. Да, мы с братьями не раз сцеплялись, дрались по глупостям. Но такого, чтобы прямо физически захотеть причинить кому-то боль… Я не знал в себе этой стороны. Но, слушая, как он о ней говорит, я понял, что у меня есть такая сторона – и она – женщина, которая ее пробуждает.

То, что я чувствую к Эвелин – для меня ново. И я всё ещё пытаюсь понять, почему всё с ней настолько… иначе. Но, возможно, в этом и дело – дело именно в ней.

Каждый раз, когда кто-то пытается задеть её, во мне включается звериный инстинкт защищать. И с каждым днём рядом с ней он только усиливается.

– Меня убивает то, что я не могу защитить тебя от них, Эвелин. От их слов, взглядов, шепота за спиной, – наконец говорю я. – Я ненавижу это. И, похоже, сегодня меня просто переклинило – потому что я готов был врезать своему другу, чтобы защитить тебя.

Она делает пару шагов ко мне, вторгаясь в моё пространство:

– Почему, Уокер?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что именно я имею в виду, – говорит она вызывающе. И в этот момент я понимаю – вот он, шанс. Шанс сказать то, что должен был сказать ещё год назад.

Ладони покрываются потом. В ушах только стук сердца. Живот сжался, будто там камень. Я мечусь глазами между её зрачками так быстро, что у меня кружится голова.

Но пора говорить правду.

– Всё это никакая не фальшивка для меня, Эвелин, – признаюсь я, стараясь говорить ровно. – Я хочу тебя. Не на время. Я всегда хотел.

Её губы приоткрываются. Между нами повисает тишина. Я вижу, как на её шее бьётся пульс. Мне хочется протянуть руку, сказать, что бояться не нужно.

Внезапно она отступает на несколько шагов, широко раскрыв глаза, и я чувствую, как она отстраняется, словно нас связывает веревка, которая с каждой секундой становится все более натянутой. – Что? – шепчет она. – Ты хочешь сказать…

– …что у меня к тебе чувства? – заканчиваю я за неё. – Да, именно это, чёрт возьми, я и говорю, Эвелин.

Её рука поднимается к губам, и моё сердце начинает колотиться быстрее. – Господи, – выдыхает она. Затем рука опускается, и в её голубых глазах вспыхивает огонь – я вижу, как в голове начинают крутиться мысли. – Всё то время, что я была с Джоном?

Вопрос логичный, но пути назад уже нет. Признание сказано. Теперь осталось только выложить всё остальное.

Я стучу пальцем по виску: – Ты думаешь, я сам не понимал, что это неправильно? Что с того самого момента, как мой лучший друг прикоснулся к тебе, я жалел, что это не был я? Что мне было невыносимо видеть, как он прикасается к тебе, а потом узнать, что ты ждёшь от него ребёнка? И знать, что я не смог его спасти? Я, блять, пытался, Эвелин! А из-за меня его дочь растёт без отца.

– Почему ты никогда ничего не говорил? – кричит она в ответ. – Почему ты… —

– Потому что он был моим лучшим другом! – перебиваю я. – Потому что я сам не понимал, что чувствую. А когда понял – было уже поздно. Ты встречалась с моим лучшим другом, Эвелин! Что я должен был сделать? Сказать: он тебе не подходит? Ты должна быть со мной?

– Ну для начала было бы неплохо, – выпаливает она, и напряжение между нами становится почти осязаемым.

– Как я должен был это сделать, Эв? И что еще важнее, я не осознавал, в чем моя проблема, пока не стало слишком поздно. Ты уже слишком глубоко погрузилась в кроличью нору Шмитти. Я не хотел вмешиваться, если ты была счастлива, хотя знал, что он не тот мужчина, которого ты заслуживаешь.

И чёрт возьми, мне больно говорить это о Джоне сейчас, когда его уже нет. Но такова правда – его больше нет, а я есть. У него были свои недостатки, и я верю, что он бы в конце концов стал достойным отцом. Но он не был влюблён в Эвелин. Он не заботился о ней так, как мог бы я. Так, как я до сих пор забочусь.

– Возможно, он не был моим счастливым концом, но он подарил мне Кайденс, и за это я всегда буду ему благодарна, даже если она не была запланирована, – объясняет Эвелин.

– Я понимаю.

– Это… слишком. – Она качает головой, отворачивается от меня и начинает шагать взад-вперёд по плитке. Только цокот каблуков заполняет тишину, пока я жду, когда она снова заговорит.

Я понимаю, что ошеломил её. Я не собирался всё это вываливать именно сегодня, но как ещё мне было объяснить свою реакцию? Это не просто игра в «счастливый брак». Всё вышло наружу из самого нутра, из той части меня, которую я держал на замке. Но сегодня решётки не выдержали.

Через несколько минут она оборачивается. – Так зачем ты это сказал? Из-за чувства вины? Из любопытства? – Она разводит руками. Я не понимаю, откуда в ней злость, но знаю, что обязан быть честным. И перед ней, и перед собой.

– Нет. Это…

– Что? – Она стоит напротив, широко раскрытые глаза, взгляд горит. И что мне сказать?

Что я не смог спасти тебя от боли тогда, но хочу сделать это теперь?

Что каждый раз, когда я тебя вижу, у меня сердце готово взорваться?

Что твоя дочь вернула свет в мою жизнь впервые за год, и я не хочу это отпускать?

– Я хочу свой шанс, – говорю я, делая шаг к ней. Эти слова – моя истина. – Я хочу знать, каково это – целовать тебя каждый день, держать в объятиях, заниматься с тобой любовью. Я хочу видеть, как ты выглядишь перед сном и сразу после пробуждения. Я хочу обнимать тебя всю ночь. Я хочу быть рядом, потому что не знаю, был ли когда-нибудь человек, который ставил бы тебя на первое место – твои желания, твоё сердце. Я просто хочу шанс понять, не мимолётно ли то, что я чувствую…

Теперь я стою совсем рядом. Настолько, что ощущаю, как её грудь поднимается в такт моему дыханию. Воздух между нами становится тяжёлым, горячим, наполненным чем-то, что едва не взрывается.

– Потому что, если бы это было мимолётно, – говорю я тихо, – я бы уже давно это пережил. И больше не ходил бы с ощущением, что у меня в груди застрял нож, вытащить который под силу только тебе.

Женщина выглядит так, будто увидела призрака, словно мое признание потрясло её до глубины души.

– О...

– О? – у меня бешено стучит сердце. – Это всё, что ты можешь сказать?

Чёрт, я перегнул. Разыграл не ту карту, и теперь мне придётся сдаться.

Это может изменить всё между нами. Сделать следующие несколько недель невыносимыми, если я узнаю, что она не чувствует того же.

Так что, может, пора задать ей этот вопрос.

– Я... я... – запинается она.

Я беру её руку и кладу на свою грудь, прямо туда, где бешено колотится сердце:

– Ты это тоже чувствуешь? Чувствуешь себя так же рядом со мной? Пожалуйста, Эв, скажи, что я не один такой.

Я не могу быть единственным, чёрт побери.

Её глаза метаются между моими, прежде чем она наконец шепчет:

– Ты не один такой.

– Спасибо, чёрт побери. – Волна облегчения накрывает меня, но я не теряю ни секунды и прижимаюсь к её губам.

Наши тела сталкиваются, как метеорит с землёй, оставляя воронку такую глубокую, что не заметить её просто невозможно.

Я прижимаю Эвелин к кухонному острову, поднимаю её и кладу на мраморную поверхность, вставая между её ног. Поднимаю платье вверх по её бёдрам. Наши языки сплетаются, руки блуждают и сжимаются, мой член болезненно напрягается, и я прижимаюсь к ней, чтобы она почувствовала, что она со мной делает – что она всегда со мной делала.

Её тело тянется ко мне в ответ, так же отчаянно.

– Чёрт, Эвелин.

– Уокер, – стонет она, впиваясь руками в мои волосы, пока мы продолжаем лизать, сосать и покусывать друг друга. Я прерываю наш поцелуй и скольжу губами по ее шее, а она запрокидывает голову назад, задыхаясь от каждого прикосновения моего языка к ее коже.

– Вот что ты со мной делаешь, Эв. – Я беру одну из ее рук и опускаю на мой член, чтобы она могла погладить меня через брюки. – Вот каким я становлюсь каждый раз, когда ты кусаешь свою чертову губу, каждый раз, когда ты дерзишь мне или кому-то еще, и каждый раз, когда ты улыбаешься мне, как будто я сделал твой день.

Она отталкивает меня, ее глаза дикие, помада размазана по всему рту. Но я честно считаю, что она никогда не выглядела так чертовски красиво. – Уокер... Никто никогда не боролся за меня так, как ты сегодня.

– Это ужасно.

– Но когда ты это сделал... – Она проводит ногтями по затылку, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. – Я поняла, что тоже хочу тебя. Это чувство зрело неделями, это притяжение, эта магнетическая тяга к тебе. Раньше меня никто не защищал. – Она облизывает губы, откидывает с моего лба волосы. – Но ты защищаешь. Ты встаёшь за меня. Мне не нужно, чтобы ты спасал меня, Уокер. Но знать, что ты бы это сделал... это...

– Что? – Я обхватываю её лицо руками, глядя ей прямо в глаза.

– Это заставляет меня думать, что тебе стоит переспать со своей женой.

Я застонал и запрокинул голову, когда Эвелин вновь начинает тереть ладонью мою ширинку. Когда наши взгляды снова встречаются, я отвечаю:

– Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу.

Я снова прижимаюсь к её губам, и моё тело словно вспыхивает. Пока мы целуемся, я скидываю с себя пиджак прямо посреди кухни. Эвелин расстёгивает мой галстук, а потом берётся за пуговицы на рубашке.

Мои руки скользят вверх по её красному платью, открывая кружевные чёрные трусики под ним. Я отрываюсь от её губ, чтобы взглянуть на неё, но она хватает меня за руку, не давая продолжить, и притягивает моё внимание обратно к себе.

– Уокер... Я...

– Ты в порядке? Ты все еще этого хочешь? – Пожалуйста, хоти этого.

– Да, хочу. Просто... У меня было кесарево сечение с Кайденс, – объясняет она, в ее глазах читается неуверенность. – Остался шрам, и я...

Я прикладываю палец к ее губам, заставляя замолчать. Когда я уверен, что она закончила говорить, я наклоняюсь к ее стрингам, хватаю ткань по бокам и срываю с ее тела, засовывая тонкие остатки в карман. Я опускаюсь на колени, широко раздвигаю ее ноги и лижу всю ее киску снизу доверху, глядя ей прямо в глаза. А потом я целую шрам, о котором она так беспокоится, зная, что ничто – даже такой крошечный шрам – не может изменить того, как сильно я хочу эту женщину. – Отсюда появилась Кайденс, Эвелин. Я никогда не смог бы это ненавидеть, и тебе тоже не следует.

– Уокер...

– Каждая частичка тебя чертовски идеальна. Ты даже не представляешь, сколько раз я думал о том, что я сделаю с тобой сегодня ночью. – Она тихонько стонет, не отрывая глаз от моих. – А теперь держись крепче, детка. У меня много фантазий, которые я хочу воплотить в жизнь, и лизать твою киску – первая в списке.

Погрузившись обратно, я наслаждаюсь женщиной, которая стала для меня страстью, которую, я думаю, никогда не смогу удовлетворить. Эвелин стонет, хватаясь за мои волосы, и держится за них, чтобы не упасть.

Мой язык находит ее клитор, щекочет его, кружит вокруг, а затем я сосу этот маленький бугорок, отчего рот заполняется ее влагой.

И, черт возьми, она вызывает привыкание.

Лизать ее киску – это религиозный опыт. Не только ее вкус сводит меня с ума, но и то, как она реагирует на мои прикосновения, подпитывает мое чертово эго и заставляет меня чувствовать, что я нашел смысл жизни.

– О, да. Вот здесь. Именно так. – Она стонет, пока я выясняю, что ей нравится, меняя свои прикосновения и прислушиваясь к ее сигналам.

Мне нравится, что она не боится говорить чего хочет. Хотя я и не ожидал от этой женщины ничего другого.

И к ее счастью, я тоже люблю разговаривать во время секса.

Я кружу пальцем вокруг ее входа, медленно входя и выходя, растягивая ее.

– Еще, Уокер, – говорит она, притягивая мое лицо ближе к своему телу. Я и так уже зарылся в эту женщину, но если ей нужно больше, я с удовольствием ей это дам.

– Какая жадная, – говорю я, облизывая ее. – Ты такая чертовски мокрая для меня, Эвелин. Эта киска жаждет меня.

– Ты делаешь меня мокрой, Уокер.

– Еще бы.

– Пожалуйста, мне нужно больше, – говорит она, когда я снова обвожу языком ее клитор. На этот раз я вставляю в нее два пальца, сгибая их так, чтобы попасть в волшебное место внутри, которое заставит ее кончить.

Я не могу отвести от нее взгляда. Ее голова откинута назад, грудь поднимается и опускается с каждым тяжелым вздохом, соски набиваются под ткань платья, а ноги начинают сжимать мою голову, как ее киска сжимает мои пальцы.

И тогда она кончает.

– О, черт! – кричит она, скача на моем лице, давая мне понять, как ей хорошо. – Да, да, да! – Ее влажность заливает мою руку, но я не перестаю использовать пальцы и рот, пока она не расслабляется и не начинает успокаиваться.

Встав с пола, я вижу, что она лежит на столе, тяжело дыша и совершенно изможденная, прикрывает глаза рукой. – Черт возьми.

Я подношу пальцы ко рту, убеждаясь, что она смотрит, как я слизываю ее соки с руки. А потом расстегиваю последние две пуговицы на рубашке, снимаю ее с рук и бросаю в гостиную. – Мы еще далеко не закончили, Эвелин.

Она поднимается на локтях и облизывает губы, глядя на мою грудь. – Боже, твое тело.

– Оно твое, детка.

– Сколько раз я думала о том, чтобы полизать твой пресс, Уокер... – Она качает головой. – Это так стыдно.

Я беру ее руку и прижимаю к месту, где мой член выпирает из брюк. – Мне так не кажется. – Обхватив ее лицо ладонями, я говорю: – На самом деле, я уверен, что позволил бы тебе делать со мной все, что ты захочешь, женщина.

Она облизывает губы, спрыгивает с кухонного стола и опускается на колени передо мной. – Я хочу попробовать тебя на вкус, – говорит она, расстегивая мой ремень.

– Чёрт, да.

Я смотрю, как она расстегивает мои брюки, опускает молнию, а затем тянет за резинку моих трусов, обнажая член перед ней.

– Боже. – Она обхватывает меня рукой, поглаживая по всей длине, наблюдая, как на кончике появляются капли предсеменной жидкости. – Это будет так приятно.

После того, как я попробовал ее – и просто от того, что она дрочит мне, сопровождая это словами, – я так близок к оргазму, что могу опозориться. Но я постараюсь держаться, как могу, потому что желание увидеть ее губы на члене больше, чем желание дышать.

– Эвелин... – предупреждаю я, и она останавливается, чтобы посмотреть на меня со всей своей внимательностью. – Возьми мой член в свой идеальный маленький ротик. И хорошо отсоси, красавица.

Её глаза вспыхивают от моих слов, и, если бы я не знал её лучше, то решил бы, что эта женщина любит, когда ей приказывают. Как бы она ни старалась убедить всех в обратном.

Она высовывает язык и лижет мой член от основания до кончика. Я становлюсь твердым как сталь, и делаю все, что в моих силах, чтобы запомнить вид ее перед собой, на коленях, с размазанной помадой, смелыми и открытыми глазами, смотрящей на меня и берущей в рот.

Она кружит языком вокруг головки, а затем берет меня глубоко, доходя до самого горла, прежде чем отстраниться и повторить все заново.

– Черт, Эвелин. Сильнее, детка.

Я зарываюсь рукой в ее волосы, растрепывая их, но мне плевать – и я уверен, что ей сейчас тоже плевать. Мы оба участвуем, в этом грязном, плотском, полном вожделения нападении друг на друга.

Я не могу отвести взгляд. Все в том, как она сосет меня, идеально, это воспоминание я никогда не забуду. Но я знаю, что есть еще столько всего, что я хочу с ней сделать сегодня ночью, поэтому с болью отстраняюсь.

Эвелин вынимает меня из своего рта и вытирает губы тыльной стороной ладони. – Теперь ты меня трахнешь, Уокер?

Я наклоняюсь, поднимаю ее с пола, чтобы ноги обхватили мою талию, и направляюсь к лестнице. – Еще бы, я тебя трахну, Эвелин. Ты даже не представляешь, как долго я этого хотел.

– Дай мне это, Уокер. Покажи мне. Пожалуйста. – Она снимает платье через голову, бросает его на пол у подножия лестницы, затем расстегивает лифчик и отбрасывает его в сторону.

Ее грудь прямо перед моим лицом, чертовски идеальная с розовыми сосками. Мой рот мгновенно находит один из них, и я сосу и покусываю бутон, поднимаясь по лестнице.

– В твою комнату или в мою? – спрашиваю я, когда дохожу до лестничной площадки, все еще посасывая ее грудь.

Она снова дергает меня за волосы. – Мне все равно. Только побыстрее, пожалуйста.

Думая, что ей будет удобнее в своей комнате, я направляюсь к ней и открываю дверь ногой. Я грубо целую ее, сжимая ее волосы одной рукой, чтобы удержать ее голову там, где мне нужно. Я лижу ее подбородок, кусаю шею, а затем еще раз сосу сосок, прежде чем бросить ее на кровать.

Боже, она такая чертовски идеальная.

Ее круглая попка, широкие бедра, мягкий живот, упругая грудь, эта застенчивая улыбка, которую она сейчас направляет на меня... Эта реальность настолько невероятно идеальна, что может показаться сном.

Но я знаю, что это чертовски реально, потому что я все это чувствую.

– Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь ходить, Эвелин, – говорю я, снимая брюки и трусы. Гладя свой член, я смотрю на нее, чувствуя это властное желание кончить на ее шелковистую кожу, завладеть ею самым плотским образом.

Но сегодня вечером единственное, что меня волнует, – это то, чтобы она кончала снова и снова.

– У тебя есть презервативы? – спрашивает она, и в этот момент я благодарен, что купил их несколько недель назад. Я хотел быть готовым на случай, если мы дойдем до этого момента. Оптимизм, очевидно, подтолкнул меня к этому решению.

– Да. Сейчас вернусь. – Я практически бегу через коридор, беру пачку, чтобы у нас было достаточно на потом, а затем спешу обратно, разрываю одну упаковку и надеваю презерватив, пока Эвелин смотрит.

– Как ты хочешь меня, Уокер? Как ты хочешь свою жену?

Навсегда, Эвелин, хочу сказать я. Я хочу, чтобы эта женщина была моей. Я хочу защищать её, быть рядом, показывать ей всё, что она заставляет меня чувствовать.

Но вместо этого я просто говорю:

– Во всех смыслах, в которых могу тебя иметь.

Сейчас главное – сделать так, чтобы эта женщина почувствовала себя чертовой богиней. А что я получу от этого? Уверенность в том, что я и мой член, сделали это с ней.

– Лежи так, детка. Дай мне трахнуть тебя, прежде чем я посмотрю, как ты скачешь на мне.

Она ухмыляется мне, лежа на спине. – Я определенно хочу поскакать на тебе, ковбой.

Поставив колени на кровать, я ползу над ней, раздвигаю ее ноги и еще несколько раз лижу ее киску, чтобы убедиться, что она готова ко мне. Я толстый, и я хочу, чтобы ей было комфортно.

Когда я приставляю свой член к ее входу, мы оба смотрим, как я медленно вхожу, чтобы не причинить ей боль. Это зрелище – одно из самых прекрасных, что я когда-либо видел.

– Боже. Посмотри на себя, Эвелин. Посмотри, как ты принимаешь мой член. – Я не могу отвести взгляд. Ее киска всасывает меня, и я с трудом сдерживаю желание кончить.

– Ты такой большой, Уокер, – стонет она, толкая бедрами в мою сторону, пытаясь принять меня еще глубже. Но это слишком быстро.

– Расслабься, Эв. Медленнее, детка. Раскрой свою киску и почувствуй каждый сантиметр меня.

Огонь в ее глазах растапливает меня. – Боже, твой рот.

– Тебе нравится, да? – спрашиваю я, наклоняясь и толкаясь немного сильнее. Она кивает. – Тебе нравится, когда я говорю о твоей киске, да? Тебе нравится слышать грязные слова из моего рта?

– Боже, да, – говорит она, задыхаясь, когда я вхожу еще немного. Я почти полностью вошел, но часть меня любит это, наблюдать, как она открывается мне, чувствует себя комфортно со мной, находится в этом со мной.

Это так чертовски возбуждает.

Мы едва начали, а я уже знаю, что это будет лучший секс в моей жизни.

Я вхожу до конца, заставляя нас обоих стонать, а затем Эвелин вздыхает, стонет и начинает покачивать бедрами. – О Боже, Уокер. Пожалуйста, двигайся.

Я оттягиваюсь, а затем толкаюсь вперед, и мы оба наблюдаем, как я снова вхожу в нее и выхожу. На этот раз она опускает руку, обхватывает меня двумя пальцами и держит руку там, чувствуя, как я двигаюсь.

– Боже, это так чертовски возбуждает. Потрогай свой клитор, Эв. Покажи мне, как ты трогаешь себя, когда чувствуешь, что я заполняю твою жадную маленькую киску.

Она откидывается назад и приступает к делу другой рукой, поглаживая свой бугорок так, как ей нравится.

– Ты когда-нибудь трогала себя, думая обо мне? – Она кивает, кусая нижнюю губу. Я наклоняюсь и на этот раз беру ее между зубами. – Каждый раз, когда ты кусаешь эту губу, я хочу сделать это за тебя.

– Уокер. Пожалуйста...

– Пожалуйста, что?

– Продолжай. Продолжай трахать меня.

– Я и не собирался останавливаться. – Она и не подозревает, что это не входило в планы.

Я лижу ее губы, переплетаю свой язык с ее, а затем наклоняюсь назад, сжимая ее бедра, чтобы я мог толкаться еще сильнее.

Эвелин вся мокрая. Ее рука движется с бешеной скоростью, и я чувствую, как она сжимается вокруг меня, пока мы продолжаем двигаться.

– Я кончаю, Уокер, – дышит она.

– Давай, Эв. Сделай это для меня.

Она кричит, когда оргазм накрывает ее, а я продолжаю трахать, каждый толчок усиливает ее оргазм, пока она не достигает кульминации. Я сам почти кончаю, но терплю. Я хочу большего.

Секс с этой женщиной лучше всех моих фантазий, вместе взятых.

Наклонившись вперед, я присасываюсь к ее соску, пока она спускается с вершины оргазма. Я медленно скольжу в нее и из нее, потому что не могу остановиться, хотя знаю, что она, должно быть, очень чувствительна.

– Уокер... – бормочет она, проводя ногтями по моей спине, от чего у меня по коже бегут мурашки.

– Чёрт, Эв. Впивайся ногтями. Заяви свои права на меня.

Она делает, как я говорю, глубоко царапая. Боль разжигает во мне огонь, давая мне новый прилив энергии, и я снова ускоряю темп и вхожу в нее. Слушать эти крики, когда я трахаю ее так сильно, как ей нужно, – это чистое блаженство.

Пот капает с моего лба, но это меня даже не беспокоит, потому что тело Эвелин обхватывает мое, принимая каждый мой толчок.

Когда я чувствую, что моя энергия иссякает, я переворачиваю нас, сажая ее сверху, мой член все еще внутри. Сложив руки за голову, я привожу дыхание в норму, смотрю на это прекрасное создание – мою чертову жену – и говорю ей: – Оседлай меня, Эв. Оседлай этот член, будто он принадлежит тебе.

– Я думала, он и так мой, – говорит она, кружа бедрами и двигаясь вверх-вниз по всей длине.

– Он твой. – Я сажусь, беру ее за подбородок и говорю: – Я хочу, чтобы ты разрушила меня, Эвелин. Разрушь меня, используй меня и забери все, что у меня есть, – потому что я уже отдал тебе всего себя. Теперь я просто хочу, чтобы ты это приняла.

Она замирает, смотрит мне в глаза, а затем наклоняется, чтобы поцеловать. Наш поцелуй неаккуратен и отчаян, а затем, как будто кто-то подстегнул ее, Эвелин приступает к делу, вращая бедрами, двигая телом вверх-вниз и скользя по мне, как настоящая профессионалка.

Я протягиваю руку и играю с ее сосками, нежно дергая их, пока она скачет на мне.

– Да. Продолжай.

– Тебе нравится?

Она кивает, снова кусая губу. – Угу.

Я оставляю одну руку на ее соске, а другой проникаю между ее ног, мягко надавливая на клитор небольшими круговыми движениями. – Как тебе это?

– Боже, да, Уокер. Прикоснись ко мне.

– Все, что тебе нужно. Просто скажи, Эв. Я, блять, дам тебе все, что ты хочешь. – И это, чёрт возьми, не ложь.

– Просто еще этого. – Она закрывает глаза и раскачивается взад-вперед, стонет, когда я попадаю в точку глубоко внутри нее, которая делает ее еще более влажной, чем раньше. А потом ее неглубокое дыхание говорит мне, что она снова собирается кончить.

– Кончи для меня, детка. Сжимай мой член, Эв. Используй меня, черт побери.

– Черт, Уокер. – Она еще несколько раз дергает бедрами, а затем взрывается, дико дрожа, когда очередной оргазм сотрясает ее тело. – О боже. – Она падает на мою грудь, поэтому я ставлю ноги на матрас под ней и продолжаю толкаться, сильнее и быстрее, пока она кричит, вытягивая из себя каждое последнее содрогание. И пока я это делаю, мой член дает мне понять, что он тоже готов кончить.

– Я кончаю, Эв.

– Кончи в меня, – шепчет она мне на ухо, кусая мочку, и я взрываюсь. Горячие струи спермы бьют из меня в презерватив и не прекращаются.

Я не занимался сексом больше года, поэтому удивлен, что продержался так долго. Но когда Эвелин выжимает из меня каждую каплю, все мое тело тает на кровати. Я на грани потери сознания от того, как сильно только что кончил.

– Чёрт, Эвелин. – Я прижимаю ее к себе, обнимаю, целую в висок, пока мы слипаемся от пота.

– Уокер. Это было...

– Я знаю.

Это было последнее из всех моих «впервые».

Эвелин – моя. Эвелин станет моим финалом.

Просто она ещё об этом не знает.