Текст книги "Всё на кону (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Услышать такие новости от отца сегодня было последним, чего я ожидал, когда приехал сюда. Но всё остальное, что он мне рассказал, только подтвердило – он прав. Время идёт, чего бы ты ни хотел. Жизнь может измениться или оборваться в одно мгновение. Зачем мне дальше терять время в одиночестве, страдая по ней? Лучше уж рискнуть и пойти за тем, чего я действительно хочу. А если она не ответит взаимностью – по крайней мере, я буду знать. У меня будет ясность, с которой можно двигаться дальше.

А если она решит, что Уокер – тот самый… что ж, придётся как-то с этим смириться.

Или найти себе новую семью.

Шучу… ну, вроде бы.

Глава шестая

Келси

– Значит, ты хочешь сказать, что всё сработало? – Эвелин распаковывает новую одежду и развешивает ромперы и платья на вешалки, пока я хожу по её магазину, который сейчас пуст.

– Да! Я в шоке, но ты бы видела его, Эвелин. Я думала, у него сейчас голова взорвётся. – Я пересказываю ей события прошлой ночи, ведь с утра я просто написала ей сообщение, что Уокер поцеловал меня в пивоварне и что план запущен. Хотя от этого у меня до сих пор ком в животе.

Разумеется, она не упустила возможности дать совет, и я последовала её рекомендации надеть платье на завтрак – это, как оказалось, тоже подействовало на Уайатта, чего я совсем не ожидала.

Я вообще не из тех, кто носит платья, но, как оказалось, Келси Бейкер в чём-то, кроме джинсов, может заставить оборачиваться. Даже лучшего друга.

– Я же говорила. И Уокер был прав, – она вешает последнее платье на стойку и поворачивается ко мне. – И что теперь?

– Понятия не имею! – вскрикиваю я, размахивая руками. – Это ведь был план Уокера, я сейчас просто действую наугад, по наитию.

– Ну а как прошёл завтрак?

– Это было… странно, Эвелин. Как будто мы не знали, как себя вести друг с другом. Я до сих пор зла из-за того, что он сказал прошлой ночью, но я точно чувствую, что что-то изменилось. Он пытался поговорить об этом, но я вежливо попросила оставить тему. Я не хочу, чтобы он опять ляпнул что-то, о чём потом пожалеет. Или, что ещё хуже, я сама скажу что-нибудь такое. Ты же знаешь, я не умею держать язык за зубами, когда завожусь.

– Что? Ты? – притворно изумляется она, прикладывая руку к груди. – Ни за что бы не подумала, что милая, милая Келси может устроить кому-то разнос.

Я закатываю глаза и продолжаю шагать. – Вот! Именно этого я и боялась. А что, если с Уайаттом ничего не получится, а этот поцелуй с Уокером разрушит нашу дружбу? Двадцать шесть лет. Двадцать шесть лет дружбы и вторая семья – всё может полететь к чёрту просто так!

Эвелин переходит через комнату, кладёт руки мне на плечи и заставляет остановиться.

– Келси, просто дыши. – Она делает глубокий вдох, и я повторяю за ней несколько раз. – Я знаю, это страшно. Но, чёрт возьми, девочка, тебе правда нужна встряска в жизни. И, потому что я тебя люблю, я не могу больше смотреть, как ты тихо страдаешь по этому мужчине. У тебя появился шанс – и ты должна воспользоваться им. Доверься Уокеру.

Я дышу всё глубже и ровнее.

– Я знаю. Но это пугает до чёртиков, Эвелин.

– Иногда то, что нас больше всего пугает, способно изменить жизнь сильнее всего. – Она улыбается, и от этого мне сразу становится легче. – Ты ведь не хочешь потом жалеть, правда? Не хочешь потом всю жизнь гадать, что было бы, если бы ты просто набралась храбрости и сказала ему, что чувствуешь?

Я неохотно качаю головой, хотя в глубине души понимаю, что она права.

– И да, возможно, было бы проще просто поговорить с ним напрямую, а не впутывать его брата-близнеца… но, чёрт побери, ты уже по уши в этом цирке. Так что доводи дело до конца. – Она пожимает плечами и сжимает мне плечи.

– Ладно. Ты права. – Я киваю уже увереннее. – Пора пойти за тем, чего я хочу. И я знаю, что мужчина – это не все, но желание, чтобы Уайатт заметил меня и был со мной, – первое, что я помню, чего я когда-либо хотела в жизни. Следующим было возвращение моей мамы. А теперь, если программа по фотографии примет мою заявку, это будет вишенкой на торте.

Эвелин делает пару шагов назад. – Ты уже получила ответ?

– Нет. Срок рассмотрения ещё пару недель. Но чем ближе этот день, тем больше я нервничаю. Я просто не справляюсь со всеми этими переменами и неопределённостью в жизни, Эвелин. У меня волосы повыпадают!

Эвелин смеётся, как раз когда в дверь заходит покупатель. Она возвращается за прилавок, и я иду за ней.

– Девочка, у тебя столько волос, что переживать рано. И знаешь что? Я рада, что ты так себя чувствуешь. Тебе это нужно. Твоя жизнь была слишком скучной. Пора что-то менять.

Мы обе здороваемся с покупательницей, и я понижаю голос, прежде чем продолжить: – Не скучной. Просто однообразной.

– Ты – воплощение однообразия. Может быть, эти обстоятельства – именно тот толчок, который тебе нужен, чтобы расправить крылья и немного полетать. – Она подмигивает мне, когда девушка в магазине задает вопрос, и Эвелин пересекает помещение, чтобы ей помочь.

Мои друзья правы. Возможно, пришло время выйти из тени, перестать прятаться и начать преследовать свои мечты. Я начинаю думать, что упускаю жизнь, потому что не рискую так, как должна – так же, как рискую, когда выбираю другую настройку на камере для единственного шанса сделать неповторимый снимок. Это риск: момент может быть упущен или забыт, если я нажму не ту кнопку. Но в этом есть и свое волнение – что, возможно, именно в тот момент я сделала правильный выбор, и конечный результат окажется даже более волшебным.

Этот план может либо сработать идеально, либо обернуться полным провалом, но, по крайней мере, я буду знать. И, возможно, если я поступлю на ту программу по фотографии в Нью-Йорке, у меня хотя бы будет куда сбежать, если всё пойдёт не так.

Я иду на работу во вторник утром, как обычно, помогая Уайатту разобрать и убрать поставку продуктов, которую привозят каждую неделю. В остальном у меня выходной, и это идеально, потому что мой папа приезжает сегодня после обеда.

Мы двигаемся вокруг друг друга так, будто всё нормально, но внутри меня буря. Кажется, мы научились хорошо притворяться снаружи, но сердце и желудок воюют между собой, словно внутри меня зреет ураган, не уступающий тому, что готовится обрушиться на побережье Техаса и оставить после себя разрушения.

Честно, работать с ним рядом и видеть его почти каждый день – это моя личная форма пытки. Но представить себе жизнь без Уайатта Гибсона я не могу, поэтому я приклеиваю на лицо улыбку и делаю вид, будто у меня всё отлично. А настоящие мучительные мечты оставляю на ночь, когда лежу одна в постели, предаваясь фантазиям, которые, с момента, как Уокер запустил свой план, стали одновременно ближе и дальше от реальности.

И несмотря на то, что между нами неловкость, Уайатт не забыл, что мой папа приезжает сегодня, и предложил мне уйти пораньше. Я ушла без колебаний, сосредоточившись на другом мужчине, которого я люблю.

Я мчусь домой, чтобы успеть встретить его, и как только слышу звук дизельного двигателя, поднимающегося по нашей грунтовой дороге, выбегаю через скрипучую дверь, подпрыгивая от нетерпения, пока он паркует грузовик и спрыгивает с сиденья.

– Папочка! – словно мне снова десять лет, я слетаю с крыльца и бегу по гравию, чтобы обнять его так крепко, как только могу.

– Вот и моя девочка! – Его объятие, такое сильное и тёплое, вызывает у меня слёзы. И я даже не пытаюсь сдерживать их. Они просто текут. Мы не виделись так давно, и каждый его приезд до сих пор так же волнителен, как и в детстве.

– Ты плачешь, оладушка?

– Да, – всхлипываю я сквозь слёзы.

– О, ты скучала по папе хоть чуть-чуть? – дразнит он, мягко поглаживая мне спину.

– Может быть.

Он смеётся, и его грудь вздрагивает. – Я тоже скучал, малышка. – Он целует меня в висок и медленно отпускает. Я поднимаю руку, чтобы стереть слёзы, и впервые почти за месяц по-настоящему всматриваюсь в него.

Хэнк Бейкер – дальнобойщик из компании в Техасе, но он ездит по всей стране. Я помню, как он уезжал ненадолго, когда я была маленькой, но после того, как мама ушла, его поездки стали всё длиннее. Словно оставаться дома было слишком больно, и при любой возможности он уезжал – чувство, которое я теперь начинаю понимать. Этот маленький город умеет затягивать и удерживать, если позволить. И так же поступил со мной.

Когда он приезжает, я всегда стараюсь провести с ним как можно больше времени, особенно учитывая, как он постарел. Его загорелая ковбойская шляпа всё ещё держится на его густых волосах, теперь уже с проседью. На нём тёмно-синяя футболка с логотипом компании, джинсы и коричневые ковбойские сапоги.

Но именно морщинки у глаз, собирающиеся в складки, когда он улыбается, напоминают мне, что мой папа стареет, что каждый день с ним – это подарок, и что я скучала по нему больше, чем думала.

– Ты голоден? Я могу приготовить нам обед. Я ещё не ела.

– Звучит отлично, милая. Я только схожу за сумкой и встречусь с тобой на кухне. – Он целует меня в щёку, и мы расходимся. Я бегу обратно в дом, в котором выросла, и иду прямо на кухню, чтобы сделать нам пару сэндвичей.

Я достаю всё, что нужно из кладовки и холодильника, и начинаю собирать два сэндвича с ростбифом. Слышу, как хлопает дверца.

– Надо бы петли подтянуть, пока я дома, – говорит он, ставит свою сумку у двери и присоединяется ко мне на кухне.

Наш дом не огромный, ведь наша семья состояла всего из меня и родителей. Но он уютный, наш, простой и успокаивающий, особенно после того как папа убрал все напоминания о маме.

На камине стоят фотографии нас с ним, симметрично висят на бежевых стенах. Всё те же цветы в горшках на подоконнике. Те же скрипучие половицы. И тот же старый коричневый диван напротив телевизора, который до сих пор работает, а папа отказывается его менять, пока он совсем не сломается. Я предлагала купить новый, но он настаивает, чтобы я копила деньги на что-то более важное. И, по правде говоря, я редко смотрю телевизор, а его дома почти не бывает, так что я понимаю его.

– Куда ездил в этот раз? – спрашиваю я, намазывая хлеб майонезом и горчицей.

– Посмотрим... Луизиана, Миссисипи, Алабама, Флорида, Джорджия, Теннесси, Кентукки, Миссури, Арканзас, Оклахома и снова Техас.

– Неплохо. Видел что-нибудь интересное?

– Самого большого жука в своей жизни.

Я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – Это то, что тебе запомнилось?

Он пожимает плечами. – Я уже столько по стране поездил, меня трудно чем-то удивить.

В моем сердце вспыхивает ревность. Я люблю своего отца и рада, что у него есть работа, которая, похоже, ему нравится, но я никогда не выезжала за пределы округа, не говоря уже о штате. Он каждый день видит столько новых мест, а мне кажется, что он этого не ценит. Хотя, честно говоря, я не знаю, так ли это на самом деле.

– Понимаю, – говорю я.

– А как моя девочка? Что нового? – спрашивает он, делая глоток сладкого чая из стакана, который я поставила для него на стол.

Что нового в моей жизни? О, боже – стоит ли мне вообще пытаться объяснить отцу, что произошло за последнюю неделю?

– Да особо ничего. Работаю, помогаю на ранчо. Фотографирую...

– Как Рэнди и Элейн? Я должен заехать к ним, пока снова не уехал в субботу.

– Уже уезжаешь? – я поднимаю глаза от помидора, который режу, чтобы увидеть, как он осматривает дом.

– Да, но на этот раз ненадолго. Всего на пару недель. Может, успею сделать тут кое-что, пока дома.

Это немного меня успокаивает. Он вечно куда-то спешит, как только приезжает, а у меня есть список дел, которые нужно сделать. – Ладно. У Гибсонов всё хорошо. У бизнеса дела идут как никогда.

– Рад слышать. А как дела у Уайатта и пивоварни?

Я прочищаю горло, стараясь не вывалить всё на папу. Мы близки, несмотря на его работу и моё детство, но он не тот, с кем я обсуждаю любовные переживания. – У них всё отлично. Завтра мне даже нужно помочь Уайатту провести собеседования – мы не справляемся с наплывом клиентов.

Он кивает с уважением. – Рад за них. Надо будет зайти, выпить пива и поддержать их перед отъездом.

Я подаю на стол два сэндвича с чипсами. – Это много значит, пап. Спасибо.

– Всё для моей маленькой оладушки и её друзей. – Он подмигивает и берётся за сэндвич.

– Ты не думаешь, что я уже слишком взрослая, чтобы ты звал меня оладушкой?

– Чушь, – бормочет он с набитым ртом. – Ты всегда будешь моей маленькой оладушкой. Я не мог заставить тебя есть что-то другое в течение такого долгого периода твоего детства, особенно после того, как ушла твоя мама.

Я чувствую, как у меня опускается лицо. Аппетит исчезает, но почему-то это прозвище всё равно греет душу. – Они всегда меня утешали. До сих пор заказываю их в кафе Rose's.

Он смотрит на меня, но я отвожу взгляд, тянусь за чипсом.

– Она добавила что-нибудь новое в меню с тех пор, как я уехал? – Он вытирает уголок рта салфеткой, прежде чем взять несколько чипсов и разжевать их на кусочки.

– Да она вообще что-нибудь добавляла с тех пор, как я родилась? – отвечаю я саркастично, и он смеётся.

– Справедливо.

– В этом городе все остается по-прежнему. Ты же знаешь, пап.

– Да, в этом и есть его прелесть. Но моя любимая часть – знать, что ты здесь, когда я возвращаюсь. – Он искренне улыбается мне через стол.

– А если бы меня здесь не было?

– Почему тебя не должно быть? Куда ты собралась?

– Пока никуда. Но я же говорила тебе про программу по фотографии в Нью-Йорке... Я подала заявку.

– И что, тебя приняли?

– Пока не знаю. Шансы небольшие. Но, не знаю, пап, – я вздыхаю, охваченная желанием всё изменить. – Я просто не хочу потом жалеть, что никогда не уезжала из Ньюберри-Спрингс.

– Понимаю. Так себя часто чувствовала твоя мама, – признаётся он, и меня бросает в дрожь.

– Правда?

Он смотрит на свой сэндвич, ковыряется в чипсах. – Да, хотя думаю, что её роман с начальником повлиял сильнее, чем ощущение ловушки.

У меня учащается пульс. Он почти никогда не говорит о маме. – Почему ты никогда не говорил, почему она ушла?

Он долго молчит, потом тихо отвечает: – Потому что я чувствую себя из-за этого неудачником, Келси.

– Что? – Я встаю, обхожу стол и сажусь к нему на колени, обнимая. – Как ты можешь так думать?

Он сглатывает. – Потому что меня оказалось для нее недостаточно.

– Знаешь, я тоже так себя чувствую... будто меня тоже было недостаточно, чтобы она осталась.

Он улыбается сквозь слёзы. – Её потеря, да? Я считаю, что мы с тобой – потрясающие.

У меня тоже слёзы на глазах. – Согласна.

– Но слушай, Келси, – он берёт меня за руку. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что обязана оставаться здесь ради меня. Черт, этот дом практически твой, раз я здесь никогда не бываю. Но если есть что-то, что ты хочешь увидеть, к чему тянется твое сердце, иди за этим. Не живи с сожалениями. Не беспокойся о других. Будь эгоисткой сейчас, чтобы когда ты найдешь того, с кем тебе суждено быть, ты не почувствовала себя так, как твоя мать. Хорошо?

Ком в горле, но я отвечаю: – Ладно, папа.

Хотя сердце моё тянется в две стороны – к мужчине, которого я люблю, и к городу, который мне снится по ночам.

Он обнимает меня крепко, а потом я возвращаюсь на своё место.

– Так я увижу тебя, пока буду дома, или ты слишком занята, будучи моей трудолюбивой дочерью, которой я так горжусь, чтобы найти время для своего отца?

– Я всегда найду для тебя время, папа.

– Вот это моя оладушка.

– У вас есть опыт работы официанткой? – спрашивает Уайатт молодую женщину, сидящую напротив нас в кабинке. Она молода и полна энергии – идеальный кандидат для новой сотрудницы.

– Немного. Сейчас я работаю официанткой два вечера в неделю, но ищу работу с большим количеством часов.

– Это как раз то, что нам нужно – кто-то, кто может работать несколько вечеров в неделю, кто-то надёжный.

– Я никогда не пропускала смену, разве что когда сильно болела, – гордо отвечает она, выпрямив спину.

Уайатт ещё раз пробегает глазами её резюме, а потом поднимает взгляд. – Ну что ж, спасибо, Салли. У нас ещё несколько собеседований, но я очень рад, что вы подали заявку. – Он протягивает ей руку, когда она встаёт. – Мы скоро с вами свяжемся.

– Спасибо. Имя Гибсонов становится всё более известным в Техасе. Мне бы очень хотелось стать частью этого. – Она машет нам рукой и уходит.

– Она мне нравится, – говорю я, нарушая тишину.

– Мне тоже. Она определённо в верхней части списка. – Он откладывает её анкету в самый низ стопки, предварительно поставив звёздочку наверху.

Я наблюдаю, как он перекладывает бумаги, и немного двигаюсь на сиденье рядом с ним в кабинке. Я всё равно пришла сегодня на собеседования. Потому что, несмотря на напряжённость и неловкость между нами, я не из тех, кто подводит. Это одновременно моя слабость и то, чем я больше всего в себе горжусь. Забавно, как одно и то же качество может быть и тем, и другим.

– Как твой отец? – спрашивает он, проверяя часы.

– Хорошо. Отлично.

– Это замечательно.

Опять тишина.

– Наверное, приятно было его повидать. Как долго его не было на этот раз?

– Месяц.

– А когда он снова уезжает?

– В субботу утром.

– Совсем недолго пробудет дома.

– Да.

Мы оба замолкаем, ожидая, что другой что-то скажет. – Как мой брат? – наконец спрашивает он, и моё сердце спотыкается.

– Эм? Я не знаю. Мы не разговаривали.

– Серьёзно? – Он поворачивается ко мне, приподнимая бровь.

– Нет.

– Интересно, – говорит он, возвращаясь к стопке резюме. – Я думал, вы начнёте больше общаться, раз уж он, судя по всему, хочет с тобой встречаться.

Я обдумываю, что сказать, но нас отвлекает голос у двери.

– Здравствуйте. Я пришёл на собеседование. – Высокий и мускулистый мужчина с татуировками на руках приближается к нам. Его тёмные волосы аккуратно подстрижены, виски выбриты. Он просто громадный, но излучает спокойствие, когда подходит к нашей кабинке и протягивает руку. – Я Клей.

Я забываю, что должна говорить, просто любуюсь этим великаном. Он определённо привлекательный, но моё сердце знает, чего оно на самом деле хочет – и это не он. – Привет, я – Келси, а это Уайатт, владелец заведения.

Уайатт встает со своего места, перехватывая его руку для рукопожатия, выпрямляя спину и поднимая подбородок. Если бы я не знала его лучше, подумала бы, что Клей его немного пугает. Он, конечно, впечатляет, но Уайатт всегда был мягким человеком под своей дерзкой внешностью, и это, на мой взгляд, самая привлекательная черта его характера.

Я с трудом сдерживаю улыбку, когда они оба садятся, и начинаю задавать вопросы. – Итак, Клей, почему вы подали заявку сюда?

Он проводит ладонью по затылку, его взгляд скользит вниз, к вырезу моего белого V-образного топа, где виднеется немного декольте.

Клянусь, я слышу, как Уайатт тихо рычит себе под нос.

– Я недавно переехал в город и ищу работу. Люблю пиво, раньше работал барменом, так что решил – почему бы и нет? По городу ходят слухи, что это место – лучшее для выходных.

– Это точно, – отвечает Уайатт и закидывает руку на спинку сиденья. Он не совсем обнимает меня за плечо, но я точно понимаю, что он сделал именно это движение. Вдруг мне кажется, что температура в помещении поднялась на десять градусов. – Какое пиво тебе нравится?

– Обожаю крафт. Хороший стаут или IPA – моё всё. С кислым не дружу. – Он снова смотрит на меня и озорно улыбается. – Но дамам, как правило, они нравятся, так что часто их и советую. – Он завершает фразу флиртующим подмигиванием.

В этот момент палец Уайатта касается моего плеча – настолько неожиданно, что я даже вздыхаю. Чёрт возьми . Он нарочно это сделал? Или это чтобы отпугнуть Клея и его флирт?

– Да, именно так, Клей. Так что привело тебя в наш город? – спрашивает Уайатт, но Клей продолжает смотреть на меня.

– Хотел перемен. Даллас стал слишком большим. Захотелось жить там, где люди узнают тебя по имени. Люблю знакомиться с новыми людьми. – Его язык мелькает, когда он облизывает губы, глядя на меня, но всё, на чём я могу сосредоточиться – это как пальцы Уайатта теперь надавливают на моё плечо, медленно скользя по ткани и касаясь открытой ключицы.

Всё моё тело в огне, его прикосновение словно поджигает кожу, пуская мурашки по всему телу. Клянусь, моё сердце стучит так громко, что они оба, наверное, слышат это.

– Ну, Ньюберри-Спрингс может быть очень дружелюбным местом... если не наступать никому на пятки, – говорит Уайатт и теперь сжимает моё плечо, притягивая ближе к себе. Я расширяю глаза, а потом быстро отвожу взгляд, пытаясь скрыть шок.

– Нет, я полностью согласен. Послушайте, мне просто нужна работа. Я очень хочу работать и сделаю все, что нужно, чтобы помочь вам в ведении вашего бизнеса. У меня есть опыт, и я знаю, как работать в ресторане, среди прочего. – Он смеется, а затем смотрит на Уайатта, который сжимает мою руку так сильно, что, думаю, может оставить синяк.

– Думаю, мы услышали достаточно, – говорит он, ослабляя хватку, а затем совсем убирая руку. Из моих лёгких с шумом выходит воздух. – Мы свяжемся с вами, – добавляет он, вставая вместе с Клеем, пожимая ему руку и сверля его взглядом.

Но Клей ещё раз поворачивается ко мне. – Жду с нетерпением. – Он подмигивает напоследок и направляется к выходу. Мы оба смотрим ему вслед, пока дверь с грохотом не захлопывается.

– Уайатт?

Он опускает взгляд, берёт резюме Клея и разрывает его пополам. – Мы его не нанимаем.

– Хорошо, – спокойно отвечаю я.

– Ты видела… – Он указывает в сторону двери, затем вновь смотрит на меня, в глазах пылает гнев, дыхание сбито. Такое бурное проявление эмоций для него нетипично, но, признаюсь, мне это даже немного нравится. Он выглядит так, будто готов сорваться с цепи.

Но потом он делает усилие, сдерживает себя и бросает: – Знаешь что? Неважно. Он здесь не будет работать. – Скомкав разорванные листы, он бросает их в ближайшую урну, поворачивается и уходит. Но вдруг замирает, разворачивается и снова смотрит на меня. – Сообщи Салли, Нине и Джио, что они приняты. Пусть как можно скорее приходят оформляться и начинают обучение.

– Сделаю.

– Спасибо, – резко говорит он и, не дожидаясь ответа, толкает дверь на кухню, оставляя меня сидеть в кабинке растаявшей лужицей, ещё больше запутавшись в том, что между нами происходит.

– Нужна ещё помощь?

Я оборачиваюсь, стоя в кузове своего пикапа, и вижу внизу Уокера – он смотрит на меня снизу вверх. – Что ты тут делаешь? Сегодня со мной должен был быть Уайатт.

Он морщится, когда я протягиваю ему последнюю коробку с джемом. – Ну, он вчера вечером написал мне и попросил подменить его.

– Чёрт, – бормочу я себе под нос, принимая его протянутую руку, чтобы спрыгнуть с кузова.

– Ага.

– Господи, Уокер. Это нехорошо.

Он поднимает палец. – На самом деле, это как раз хорошо. Значит, всё работает.

– Но какой ценой? Ты бы видел его вчера, когда мы проводили собеседования в пивоварне.

– Что случилось?

Что случилось? Да он, по сути, пометил территорию, когда Клей начал со мной флиртовать. Ну, Клей, конечно, вел себя довольно явно, но то, как Уайатт закинул руку мне на плечо, чуть не свело меня с ума. – Скажем так, он стал довольно территориальным, когда один из кандидатов начал мне подмигивать.

Уокер начинает смеяться, пока мы расставляем банки с джемом на столе. Прекрасное утро четверга на фермерском рынке – день, который я должна была провести с Уайаттом. Но, похоже, после вчерашнего он решил отправить Уокера вместо себя. От чего мне, честно говоря, только хуже на душе.

– О, если он так разозлился из-за подмигивания, подожди до субботы. Вот тогда всё веселье и начнётся.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. – Господи, Уокер… Что ты задумал?

Он лишь хитро улыбается. – Не переживай, Келси. Просто доверься мне.

Я закрываю лицо руками. – Как я вообще до такого дошла?

– Простите? Не подскажете, где тут можно достать самый вкусный клубничный джем? – Голос, прервавший наш разговор, заставляет меня мгновенно поднять голову.

– Папа! – Я обхожу стол и бросаюсь ему в объятия. Мы ужинали вместе вчера, но я говорила, что сегодня буду работать сначала на рынке, а потом в пивоварне. – Что ты тут делаешь?

– Хотел заглянуть, увидеться с тобой. Провести побольше времени вместе, пока я дома. И навестить старых друзей – они, похоже, все собираются на этом рынке. – Он улыбается и крепче прижимает меня к себе. Как же приятно снова просто обнять его, когда хочется.

– Привет, мистер Бейкер. – Уокер протягивает отцу руку.

– Уокер, рад тебя видеть. А где твой брат?

– Эм… Уайатт не смог сегодня, пап, – отвечаю я как можно безобиднее, но он тут же смотрит на меня с тревогой.

– Странно. Вы же с ним не разлей вода. Непохоже на вас.

Я опускаю взгляд, не решаясь встретиться с ним глазами.

– Я никогда не оставлю Келси одну, сэр. Она и моя подруга тоже, – вмешивается Уокер.

– И моя, – заявляет Эвелин, выходя из своей палатки рядом, чтобы поздороваться с папой. – Мистер Бейкер! Так рада вас видеть.

– Взаимно, Эвелин. – Он обнимает её. – Надеюсь, ты не попадаешь в неприятности?

– Я? В неприятности? Да ни за что, – с притворным возмущением прикладывает она руки к сердцу.

Папа смеётся: – Ну, может, тебе стоит иногда втягивать мою Келси в неприятности. Ей бы не помешало хоть немного пожить.

О, папа… если бы ты знал, в какие неприятности я сейчас уже влезаю.

Эвелин хмыкает, как будто думает о том же. – Думаю, я с этим справлюсь. В субботу идём праздновать день рождения Шмитти, так что я прослежу, чтобы она повеселилась.

– Я тоже, – добавляет Уокер. Оба сияют.

– Только будьте осторожны, оладушка, – говорит он, теперь уже с волнением.

– Знаю, пап. Я же у нас Мисс Ответственность, – закатываю глаза, когда он вновь обнимает меня и целует в макушку.

– Я знаю , но это не значит, что ты не можешь немного повеселиться. Помни, о чём мы говорили.

Я киваю – он, конечно, имеет в виду наш разговор о маме той ночью. И если честно, я с тех пор часто о нём думаю.

– Я прослежу, чтобы она не слишком развлекалась, – говорит Уокер. – Это считается?

Папа оглядывает его с ног до головы. – Если мне не изменяет память, ты ведь был самым отчаянным из троицы Гибсонов, да?

Рот Уокера приоткрывается, а мы с Эвелин заливаемся смехом.

– С чего это за мной такая слава?

– Ты забыл, как близко мы дружим с твоим отцом? Я хоть и часто в разъездах, но такое изобретение, как телефон, всё ещё существует, сынок.

Уокер тут же закрывает рот. – Давайте на этом закончим, ладно?

Папа смеётся и отпускает меня из объятий. – Ладно, не буду мешать. Увидимся дома, оладушка.

– И тебе хорошего дня, пап. – Я машу ему вслед, пока он не пересекает дорогу и не направляется к цветочному прилавку миссис Агилар.

– Я забыла, что твой папа зовёт тебя оладушкой. Это так мило! – восклицает Эвелин.

– Только он так может меня называть, ясно? Не вздумай брать на вооружение, – показываю я на неё пальцем, возвращаясь за стол.

– Но вот что я точно возьму на заметку – это его разрешение напоить тебя в субботу.

Я уставленно смотрю на неё. – С чего ты вообще это взяла?

– Я тоже это услышал, – добавляет Уокер.

Я только машу руками. – Сдаюсь. С вами двоими спорить бесполезно.

Они смеются и дают друг другу пять, а мы возвращаемся к работе – ведь джем и одежда сами себя не продадут.