Текст книги "Всё на кону (ЛП)"
Автор книги: Харлоу Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Ага…
– И, ну, я думаю, что убедил ее пойти со мной на день рождения Шмитти на следующей неделе.
Лучший друг Уокера, Шмитти, хотел, чтобы мы все пошли в The Jameson в Форт-Уэрте, чтобы отпраздновать его день рождения. Ему всего двадцать семь, но он всегда готов хорошо провести время, и его день рождения – отличный повод для этого. The Jameson известен как один из крупнейших в мире баров в стиле хонки-тонк (техасцы этим очень гордятся) – здание площадью в сто тысяч квадратных футов, в котором есть бары, танцполы и полноценная арена для родео.
– Свидание? Зачем тебе свидание? – спрашивает Уайатт, его челюсть напрягается всё сильнее, пока он смотрит на нас, как будто Уокер только что заговорил на китайском.
– Ну, я просто подумал над словами папы на прошлой неделе, – говорит Уокер, что сразу вызывает у меня любопытство, но сейчас явно не время уточнять. – Может, пора начать выходить в люди. К тому же, все ребята со станции договорились прийти с кем-то.
Я сглатываю, пока Уайатт оценивает брата, поднимая бровь.
– Келси – это не просто кто-то. Она… – Он хмурится сильнее. – Она Келси, – наконец, завершает, делая неопределённый жест рукой.
И у меня тут же опускаются плечи.
– Именно. Она красивая, добрая и шикарно выглядит в платье. Что скажешь, Келс? Когда в последний раз ты наряжалась и просто отдыхала?
– Эм… честно? Даже не вспомню.
– Вот именно. Ты всё время работаешь на этого парня, – он кивает на Уайатта. – А раз уж ты всё равно будешь там, думаю, было бы весело сходить вместе. Позволь показать тебе, как можно хорошо провести время, – добавляет, делая акцент на последних словах.
Погодите. Мне не послышалось… рычание?
Я поднимаю глаза на Уайатта, и если бы взгляды могли убивать – Уокер был бы уже мёртв.
– Эм, спасибо за приглашение, Уокер. Можно я… подумаю? – Я уже говорила ему это раньше, и умом я, может, и согласна, что это может сработать, но говорить это вслух при Уайатте – заставляет мою кожу зудеть, а желудок – кувыркаться.
– Конечно. – Уокер встаёт, допивает пиво и кладёт привычную двадцатку на стойку. – Ты знаешь, где меня найти, Келс. – Он обходит стойку, хватает меня за талию и резко притягивает к себе, мои руки по инерции ложатся ему на грудь, сердце бешено колотится.
– Знаю. – Я делаю вид, что искренне улыбаюсь, но потом Уокер делает то, чего никогда раньше не делал. Он целует меня – мягко и невинно. От шока я расширяю глаза. Поцелуй заканчивается почти сразу, но напряжение в воздухе становится таким густым, что его можно резать ножом. Я до смерти боюсь обернуться и увидеть лицо Уайатта.
– Позже созвонимся, Келс, – подмигивает Уокер, а затем бросает взгляд на брата, в глазах – задор. – Увидимся, братец.
Мы оба смотрим, как он уходит, а потом я, нехотя, возвращаю внимание к Уайатту.
Но он молчит. Просто смотрит на меня, его челюсть всё сильнее подёргивается с каждой секундой.
И как только я думаю, что он что-то скажет, он резко разворачивается и уходит, толкая дверь в подсобку так, что та с грохотом врезается в стену, пугая всех вокруг.
Реальность обрушивается на меня – пивоварня полна людей и дел, кто-то вполне мог увидеть поцелуй и реакцию Уайатта. Прежде чем начать паниковать, я стряхиваю с себя всё и включаюсь обратно – натягиваю улыбку и продолжаю обслуживать гостей.
К моменту закрытия нервы возвращаются. В здании остались только я и Уайатт, как обычно. Но он с тех пор не сказал ни слова, и теперь я не уверена – заговорит ли он вообще.
По привычке я подхожу к музыкальному автомату и пролистываю песни в поисках чего-то ностальгического. Из динамиков начинает звучать Strawberry Wine , я начинаю убирать стулья на столы, покачивая бёдрами в такт и подпевая Дине Картер.
– Хей.
Я резко оборачиваюсь – Уайатт стоит в дверях подсобки, внимательно смотрит на меня, лоб нахмурен.
– Хей.
Он отталкивается от стены и подходит прямо ко мне, и я ощущаю, как язык прилипает к небу. К счастью, внешне я остаюсь спокойной.
– Ты правда собираешься пойти на вечеринку Шмитти с моим братом?
Я слышу собственный пульс в ушах, но стараюсь ничего не выдать лицом. – Эм, может быть? Ну, не вижу вреда в том, чтобы он оплачивал мои напитки всю ночь, – пытаюсь пошутить, но лицо Уайатта не меняется.
– А если я скажу, что ты мне все-таки нужна в ту ночь на смене?
Я прищуриваюсь. – Тогда я скажу тебе, что у меня уже есть планы, и тебе нужно найти кого-то другого. Ты же сам туда идёшь, так что зачем вообще поднимать этот вопрос?
– Келси...
– Уайатт...
Он раздражённо вздыхает. – Ты же не всерьёз собираешься встречаться с ним. Ты ведь не встречаешься ни с кем. Ты всё время работаешь и живёшь, как всегда. Я не понимаю, почему вдруг ты решила пойти куда-то, да ещё и с моим братом.
И вот теперь пульс, который скакал от нервов, бешено грохочет от злости. – Прости, что?
– Ты не встречаешься, Келс. И мой брат – тоже. Он...
– Что? Привлекательный? У него уважаемая работа? Он заботится обо мне и о моём счастье? – Я киплю, размахивая руками. – И с каких пор мне нельзя просто повеселиться с друзьями?
И тут до меня доходит. Возможно, Уокер действительно что-то понял. Я столько лет сохну по Уайатту, что забыла: в мире есть и другие мужчины. И, возможно, ему нужно это увидеть. Я перестала наслаждаться жизнью, позволила ей пройти мимо.
Может, этот маленький эксперимент и правда напомнит мне: если я не решаюсь признаться себе в чувствах к лучшему другу, пора двигаться дальше и начать жить для себя.
– Ты считаешь, что мой брат привлекательный?
– Ну, я прямо сейчас смотрю на его двойника, так что да. Он симпатичный.
Клянусь, его карие глаза стали темнее. – Он тебе нравится?
Нет, идиот, мне нравишься ты. Но сейчас ты меня так бесишь, что я готова просто посмотреть, как ты отреагируешь. – Это так уж невероятно – что он может захотеть меня? Я что, недостаточно хороша для него? – Я подливаю масло в огонь, но сейчас я уже не просто раздражена – я вне себя. Как он смеет думать, что я не смогу найти себе парня, если захочу?
– Я не это имел в виду. Я просто...
– ...не понимаешь? – Я качаю головой. – Ага, похоже, действительно не понимаешь.
Он тяжело вздыхает. – Чёрт. Забудь. Я сам всё сделаю. – Он выхватывает у меня из рук стул и поднимает его, чтобы поставить на стол.
– Ага, думаю, на сегодня с меня хватит. – Я развязываю фартук и иду в комнату для персонала за сумкой, дрожа от злости. И хоть я не была уверена, что он это сделает, Уайатт всё-таки выходит ко мне к задней двери пивоварни, чтобы проводить до машины.
– Увидимся завтра, Келс.
– Ага. И тебе до завтра, Уайатт.
И всё. Больше мы ничего не говорим. Я уезжаю, горя от раздражения и боли, теряя последние надежды на то, что Уайатт когда-нибудь увидит во мне нечто большее.
Но потом, чуть позже часа ночи, когда я вот-вот засыпаю, приходит сообщение.
Уокер : План работает. Только что получил от брата сообщение – боюсь, он убьёт меня во сне.
Я вскакиваю на кровати.
Я: Серьёзно?
Уокер: Ага. Пора серьёзно вскрутить ему голову. Надень что-нибудь сексуальное и соблазнительное на вечеринку в Jameson , Келси. Мы заставим моего брата признаться, что ты ему нравишься, даже если это будет последнее, что мы сделаем. Спокойной ночи, сестрёнка. 😘
Он заканчивает сообщение поцелуйчиком, а я падаю обратно на кровать, понимая: возможно, заставить Уайатта ревновать – и был ключ ко всему.
И даже несмотря на то, что он сегодня довёл меня до белого каления, всё, о чём я могу думать – это как прижаться к его губам, вдыхать его, впитывать каждую молекулу воздуха между нами. Потому что когда мы с ним вдвоём, кажется, что дышать просто невозможно.
Я точно сошла с ума. Я согласилась играть с огнём. И не с кем-нибудь, а с пожарным.
Надеюсь, оно того стоит.
Глава пятая
Уайатт
– Блять, – бормочу я, наблюдая, как задние фонари пикапа Келси исчезают в темноте, ярко светясь красным, прежде чем раствориться в кромешной ночи.
Я тяну себя за волосы, пытаясь понять, какого чёрта вообще произошло этим вечером и почему у меня в животе такое ощущение, будто всё выворачивается наизнанку.
Это был какой-то сумасшедший день. Поток клиентов был такой, что я в который раз порадовался, что решил нанять ещё людей. На среду у меня уже запланировано несколько собеседований.
Но каким бы хаосом ни была работа, всегда была одна константа – Келси. Мои глаза магнитом тянуло к ней, снова и снова. Она улыбалась клиентам у стойки, её светлые кудри свободно спадали на лицо, а губы подчеркивали ту самую улыбку, которая освещает всю комнату.
И снова в груди кольнула знакомая боль – осознание того, что мы с ней, вероятно, так и останемся просто друзьями. Вечно рядом, никогда не вместе.
Будто вокруг неё невидимый силовой щит, и я не могу пробиться через него, какими бы средствами ни пытался. Возможно, я настолько долго сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к ней так, как мне хотелось бы, что теперь боюсь даже попытаться преодолеть эту грань.
И тут возникает другой вопрос, мучающий меня каждый день: а захочет ли Келси, чтобы я перешёл эту границу? Видит ли она во мне нечто большее, чем друга? Или я так и останусь в этой роли – навсегда?
Вчерашняя встреча с Джанис на фермерском рынке напомнила мне, как давно я вообще не встречался с кем-либо, не говоря уже о сексе. Нет, я не был святым в колледже, но и бабником тоже не был. А когда я понял, что возвращаюсь домой, женщины просто перестали волновать меня. Будто сердце заранее знало – я возвращаюсь туда, где она.
И как только я снова увидел Келси, другие женщины перестали существовать.
Но как можно так сильно хотеть кого-то, кто, кажется, недосягаем? Как перейти от дружбы к чему-то большему? И как вообще завести с ней этот разговор?
Эта неделя была сплошным водоворотом после разговора с отцом, но ничего не могло подготовить меня к тем эмоциям, что обрушились на меня, когда я увидел, как мой брат целует Келси. Его поступок был неожиданным, но одновременно ощущался спланированным. Он прижался к её губам лишь на секунду, но по выражению её лица я понял, что она была шокирована.
А я? Видеть, как его губы касаются её – пусть и на долю секунды – было как удар под дых. Будто мне показали мой кошмар. Только хуже – ведь это был мой брат, целующий мою лучшую подругу. Девушку, которая, как я знаю, должна быть со мной.
Но я не смог ничего сказать. Я онемел. Ком в горле. Ноги подкашивались. Кожа горела, а в ушах стоял звон.
Так что я сделал единственное, что мог: ушёл.
Ударил кулаком по маятниковой двери, прошёл в кабинет, с грохотом захлопнул дверь и опустился в кресло, пытаясь успокоиться и не впасть в панику.
И вот тогда меня осенило: Келси не будет одна вечно.
Однажды найдётся парень – и, надеюсь, это будет не мой грёбаный брат, – который увидит, какая она особенная, и сделает всё, чтобы стать главным человеком в её жизни. А я? Я останусь просто другом, который будет видеть её только на семейных встречах, делая вид, что его не разрывает изнутри от боли.
Может, Уокер прав. Может, пора задуматься о словах отца и понять, чего и кого я хочу в своей жизни.
Никогда ещё мне не было так ясно, как сейчас: я хочу Келси. Жизнь без неё – это то, чего я даже представить себе не могу. Но та жизнь, в которой мы существуем сейчас – притворяясь, будто между нами не пробегает искра каждый раз, когда мы рядом, – она держит нас в застое. Как говорил отец: «Пора либо действовать, либо сойти с дистанции».
Остаток вечера я избегал её, но когда пришло время закрываться, понял, что должен что-то сказать.
Урок усвоен: иногда лучше просто промолчать.
Тот разговор прошёл ужасно.
Неудивительно, Уайатт. Ты же буквально сказал ей, что она недостойна быть с кем-то. Идиот.
Но даже зная, что Келси нужно время, чтобы остыть, я бы ни за что не позволил ей идти к машине одной. Мама бы меня кастрировала, узнав, что я так поступил.
Келси пронеслась мимо меня, будто ураган. Поднятая голова, сумка через плечо, ключи в руке. Я пошёл за ней к чёрному выходу пивоварни, оглядывая парковку, пока она, не оборачиваясь, шла к своему пикапу. Свет фонаря на стене окутал её мягким сиянием.
И вот я снова здесь.
Злой, наблюдаю, как она уезжает. Я возвращаюсь внутрь, заканчиваю свои дела: расставляю табуреты, считаю выручку, закрываю помещение и направляюсь домой.
После душа сажусь на диван с холодным пивом, пытаясь расслабиться перед сном. Я не могу уснуть сразу после работы. Моё тело привыкло к поздним часам – всегда нужно немного времени на переключение.
Беру телефон. Думаю, написать Келси с извинениями. Но первым делом вижу имя Уокера и открываю наш чат.
Я: Эй, придурок. Что, чёрт возьми, это было?
Он не отвечает сразу.
Уокер: О чём ты, младший братик?
Я: Не притворяйся.
Уокер: Серьёзно. Уточни, пожалуйста.
Я: Ты. Келси. Поцелуй. Что за хре нь?
Уокер: А, это. Ну, знаешь, иногда мужчина осознаёт, что был идиотом, и решает действовать.
Я: И ты хочешь Келси?
Уокер: А почему нет? Она красивая, добрая, трудолюбивая, родители уже обожают её. Судьба, не иначе.
У меня начинает болеть голова от того, как сильно я сжимаю челюсть.
Я: Она не просто какая-то девчонка, с которой можно играть, Уокер. Келси – это...
Уокер: Ну давай, братец. Расскажи мне, кто такая Келси.
Я качаю головой, не веря, что это моя жизнь.
Я: Просто... не смей её обидеть, Уокер.
Это не то, что я должен был сказать. Но единственное, что не выдало бы меня.
Уокер: Не беспокойся, Уайатт. Я собираюсь дать ей именно то, что нужно.
Не раздумывая, я швыряю телефон через всю комнату. Он со звуком ударяется о стену и падает на пол. Грудь сотрясается от бешеного дыхания, в голове мелькают картинки Келси и Уокера вместе.
– Этого не может быть, – говорю я вслух, хотя в комнате никого нет.
Злость всё ещё бурлит внутри, и я иду в спальню, даже не переодевшись, просто падаю на кровать. Упираюсь взглядом в потолок, задавая себе один и тот же вопрос: а не опоздал ли я? Не слишком ли долго я ждал, чтобы сделать шаг?
Возможно, теперь мне придётся смириться с тем, что Келси влюбится в моего брата, а мои чувства навсегда останутся в прошлом.
Следующим утром я с трудом вываливаюсь из постели, чувствуя себя совсем не отдохнувшим, и решаю отправиться на пробежку – хоть как-то снять напряжение в теле. К тому же скоро снова начинается футбольный сезон в Ньюберри-Спрингс, и мне нужно поддерживать форму. Я не хочу быть самым медленным на поле.
После пяти миль бега я чувствую себя немного спокойнее, чем прошлой ночью, и прихожу в закусочную Rose’s Diner на наш традиционный субботний завтрак. Интересно, появится ли Келси вообще. Мы вчера не лучшим образом разошлись в пивоварне, но за всё время, что мы проводим эти завтраки, ни разу не пропустили ни одного – если не считать тех, что я был в колледже.
Я допиваю вторую чашку кофе, зная, что мне, вероятно, нужно ещё две, прежде чем я начну хоть как-то соображать. Почти не спал: всё думал, как Келси и Уокер поженятся. Эта мысль так напугала меня, что я даже начал подумывать о переезде из города, который зову домом.
Но мой бизнес здесь. Моя семья здесь. Так что уехать – не вариант.
Колокольчик над дверью звенит, оповещая о новом посетителе, и я машинально смотрю в ту сторону. Сердце делает сальто, когда я вижу, как в ресторан заходит Келси в светло-розовом сарафане без рукавов.
Я могу на пальцах одной руки пересчитать, сколько раз видел её в платье – в основном, когда мы были детьми. Сейчас она всегда в футболке, джинсах и ботинках.
Но этот мягкий розовый подчёркивает её загорелую кожу, её кудри подпрыгивают при каждом шаге, придавая ей более женственный вид, даже шлёпанцы на её ногах вызывают у меня спазм в горле, чтобы язык не выпал на стол в луже слюней от восторга.
Забудьте про девушек, которые явно слишком стараются выглядеть хорошо. Всё, что мне нужно – это она, та, что идёт ко мне, не подозревая, насколько красивой может быть простота.
– Мисс Келси! – восклицает Бет удивлённым, высоким голосом. – Ты сегодня так прелестно выглядишь!
Щёки Келси розовеют, когда она подходит к нашему столику, снимает сумочку с плеча и садится. – Спасибо, Бет.
– Какой повод? Обычно ты приходишь сюда в джинсах и ботинках – не то чтобы в этом было что-то плохое, – говорю я, звуча скорее как придурок, чем друг. Но честно – мне интересно, встречается ли она сегодня с Уокером. Возможно, свидание?
– Без повода. Просто захотелось немного разнообразия, – её взгляд мелькает, встречаясь с моим, прежде чем она хватает меню и прячется за ним.
– Изменения – это хорошо. В данном случае, ты выглядишь прекрасно, – добавляет Бет.
– Спасибо, Бет, – говорит Келси, всё ещё скрываясь за меню, от чего моя тревога только растёт.
– Я буду как всегда, Бет. И ещё, можно мне кофе, когда освободишься?
– Конечно, Уайатт. А ты, Келси?
Келси кладёт меню на стол, глядя мне прямо в глаза: – Я тоже возьму как обычно, Бет. Хотя на этот раз пусть будут шоколадные панкейки. Хочется чего-то немного другого, но всё же привычного. – Она поднимает бровь, передаёт Бет меню и возвращается к своей кружке кофе.
Чего-то другого, но привычного, да? Это она так намекает на сходство между мной и моим братом?
Бет кивает и уходит, оставляя нас наедине впервые с прошлой ночи. У меня пересыхает в горле – я не знаю, что сказать.
– Ты выглядишь потрясающе, Келси, – решаю, что комплимент – всегда хорошее начало. Хотя «потрясающе» – слабое слово. Просто в голове нет ни одного другого сейчас.
– Спасибо, – говорит она, не поднимая взгляда, отпивая кофе.
– Я... Я не был уверен, придёшь ли ты сегодня утром, – продолжаю, надеясь, что мы сможем уладить вчерашнее недопонимание.
– Я думала не приходить. Правда. – Её взгляд встречается с моим. – Но я не из тех, кто нарушает традиции.
– Рад, что ты так считаешь. Послушай, Келси...
Она поднимает руку, прерывая меня: – Я не хочу это обсуждать, Уайатт. Кажется, ты сказал всё, что хотел, прошлой ночью. Давай... просто забудем об этом, ладно?
Но я не хочу забывать. Чёрт, идея о том, что она может встречаться с моим братом – всё, о чём я думаю. И она до сих пор злится. Я знаю её достаточно хорошо, чтобы это понять. Но, похоже, сейчас не время поднимать эту тему.
Чёрт. Тогда о чём вообще говорить?
Я чувствую, что наша дружба изменилась за последние сутки, и впервые мне неловко находиться рядом с ней. Такого раньше не было. И именно этого я пытался избежать, когда решил не признавать свои чувства.
Но эти чувства уже никуда не спрячешь – они стучатся в запертую дверь, которую я столько лет держал закрытой, требуя, чтобы их наконец услышали и выпустили на свободу.
– Ладно. Тогда, эм... как твой отец? – хватаюсь за кружку, радуясь, что Бет снова её наполнила.
– Всё хорошо. Я говорила с ним утром. На этой неделе он вернётся домой на пару дней – это всегда приятно.
– Хочешь взять пару выходных, чтобы провести с ним время?
Она поднимает на меня глаза из-под ресниц, которые выглядят темнее обычного, и заправляет завиток за ухо. На ней что, больше макияжа чем обычно? – Эм… может быть?
– Просто скажи мне. – Я киваю с натянутой улыбкой. И снова между нами наступает тишина. И она убивает. Поэтому я продолжаю пытаться найти хоть какую-то тему. – Ты делала фото этим утром?
– Нет.
Снова тишина.
– А что собираешься делать после завтрака?
Она вздыхает. – Думала заехать к Эвелин в бутик.
– Платья выбираешь? – пытаюсь подшутить, но её опущенные плечи и потерянный вид сразу заставляют меня пожалеть об этом вопросе.
– Возможно. Пока не решила. Мне всё равно нужно что-то в Jameson …
Блять. Она согласилась на свидание с моим братом? – Келси…
– Вот вы где, голубки! – Бет появляется у нашего столика с дымящимися тарелками. Горячие блины и французские тосты. – Что-нибудь ещё принести?
– Нет, всё отлично. Спасибо, Бет, – улыбается Келси, но я вижу, что улыбка фальшивая.
Она начинает раскладывать еду по тарелке, затем отрезает кусочек шоколадных блинов и отправляет его в рот. Закрывает глаза и слегка стонет, вытаскивая вилку из губ. – Господи, как же это вкусно.
Похоже, моё тело с ней согласно, потому что я моментально становлюсь твёрдым как камень.
– Оу. Круто, – пробормотал я. Чёрт, мой мозг вообще знает какие-нибудь слова сегодня?
– Я же говорила тебе, Уайатт. Ты многое теряешь, игнорируя здешние блины.
Я втыкаю вилку во французский тост и подношу его к губам. – А ты многое теряешь, игнорируя французские тосты, Келс, – пожимаю плечами и тихонько стону, пережёвывая.
Келси выпрямляется, её взгляд впивается в мой. Мы оба молча жуем, будто участвуем в каком-то поединке. Но она не говорит больше ни слова, и остаток трапезы проходит в удушающей тишине.
Вытерев рот салфеткой и собрав посуду, Келси встаёт из-за стола. Когда она начинает убирать за собой, будто работает смену в пивоварне, я понимаю – всё, она ушла, эмоционально точно.
– Ну что ж… тогда до вечера? – говорит она.
Я тоже поднимаюсь, хотя пол под ногами как будто раскачивается. – Да. Я буду. Я всегда там.
Она улыбается – и в этот раз по-настоящему. – Я, видимо, тоже. – Пожимает плечами и разворачивается, чтобы уйти, но я по наитию хватаю её за руку. Она вздрагивает, а её ярко-голубые глаза удивлённо поднимаются на меня. – Уайатт?
– Ты всегда будешь моим сиропом к завтраку, Келс. Ладно?
Её брови сходятся, но потом она слегка наклоняет голову и расслабляется. – Да. Похоже, это и правда никогда не изменится.
Я отпускаю ее руку и смотрю, как она выходит из ресторана, садится в свой грузовик, запрыгивает внутрь и уезжает по дороге. А я остаюсь стоять на месте, гадая, как, черт возьми, мне сделать свой ход.
Потому что Келси может быть моей лучшей подругой, но она также девушка, которая предназначена для меня. Не для моего брата.
И я должен заставить ее это понять.
– Пап? – Я захожу в амбар чуть позже одиннадцати, полный желания поговорить с отцом – особенно после этого напряжённого и неловкого завтрака с Келси.
– Уайатт? Я в конце! – Его голос отдаётся эхом от деревянных стен. Я осматриваю помещение. Столы и стулья накрыты белыми скатертями – всё готовится к очередной свадьбе на ранчо. На каждом столе вазы с бургундскими и нежно-розовыми цветами. По золотым акцентам на посуде и расставленным приборам сразу видно – всё на высшем уровне. С потолка амбара свисают гирлянды с крупными лампочками – вечером, когда солнце зайдёт и начнётся настоящее веселье, они зальют зал тёплым светом. У бара я замечаю официантов, раскладывающих пиво из моей пивоварни в холодильники и ставящих шампанское на лёд.
Потрясающе – видеть, как мечты моих родителей становятся реальностью для других, просто потому что они осмелились следовать своим собственным.
– Что происходит? – Я нахожу отца склонившимся над удлинителем – он возится с вилками и розетками. Завершив дело, он медленно выпрямляется, придерживаясь за колени, и, расправив спину, оборачивается ко мне. Он всегда был таким же высоким, как и мы с братьями, но сейчас я впервые замечаю, как годы тяжёлой работы на ранчо измотали его. Лёгкая сутулость, морщины глубже… но всё то же фирменное, широко расплывающееся гибсоновское лицо, которое мы все унаследовали.
– Да просто ещё одна свадьба. Шейла скоро вернётся, проверит, всё ли так, как хотела невеста, – он улыбается с гордостью.
– Эта женщина – святая, раз справляется с таким количеством свадеб и мероприятий, – отвечаю, имея в виду организаторшу, которую они наняли лет пять назад.
– Да уж. Только вот она собирается переезжать. Сказала, чтобы мы начали искать кого-то на её место. – Улыбка сходит с его лица, и он кладёт руки на бока. – В этом деле ничего не остаётся неизменным надолго.
– Я начинаю это понимать. Во многих смыслах.
Он оборачивается и внимательно смотрит на меня. – А что ты тут забыл в субботу, сынок? Не то чтобы я не рад тебя видеть, но это определённо не тот день, когда я обычно вижу твою страшную рожу, – он смеётся, уходя прочь, и я следую за ним, прислушиваясь к знакомому тону его голоса.
– Да просто хотел кое о чём с тобой поговорить, – говорю, пока мы направляемся к двери амбара.
Мы выходим на солнце, и он надевает чёрную ковбойскую шляпу, затем бросает на меня взгляд из-под полей, через плечо своей красной футболки.
– Так. Это разговор для офиса или можно починить курятник на ходу?
Я усмехаюсь. – А как насчёт того, чтобы я помог тебе его починить, пока мы говорим?
– Идёт.
Вооружившись всем необходимым, мы идём к курятнику. – Ладно, выкладывай, Уайатт. Что у тебя?
Я тяжело вздыхаю и решаю сразу перейти к делу. – Это Келси.
Он поднимает бровь, и его губы растягиваются в знакомой полуухмылке. – И что с ней?
– С тех пор как я вернулся… всё стало… Я… – я хлопаю себя по лбу. – Чёрт, даже не знаю, как это сказать.
– Я подожду, – спокойно отвечает он и продолжает обрезать участок проволоки. Но вдруг его рука вздрагивает, он начинает моргать чаще обычного и замирает.
– Пап, ты в порядке?
– А? Да-да. Всё нормально. – Он откашливается и меняет положение. – Вот, можешь сам это закончить? – Он протягивает мне кусачки и смотрит в землю.
– Конечно. – Я заканчиваю то, что он начал, но теперь тревога не даёт мне покоя. Однако я решаю пока не спрашивать. – Так вот… мне кажется, у неё кто-то есть, – продолжаю я, решая не упоминать брата, чтобы не усугубить ситуацию.
– Ну, Келси – красивая женщина.
– Знаю. Просто… я чувствую, будто…
– Ты упустил свой шанс? – Он снова смотрит на меня, улыбка становится шире.
– Чёрт. Да. Именно так. – Я выдыхаю. – Помню, ты тогда сам говорил держаться от неё подальше, когда я уезжал в колледж. Я думал, чувства пройдут. Но как только я вернулся, всё вернулось с удвоенной силой. А теперь мы ещё и работаем вместе, и признаться ей – риск. Я не уверен, что она чувствует то же.
– Ты ведь знаешь, почему я просил тебя держаться от неё подальше?
– Ну… думаю, да. – Я возвращаю ему кусачки, а он протягивает мне плоскогубцы.
Он опускается на корточки. – Уайатт, ты собирался уехать, а она – нет. Просить эту девушку остаться здесь и ждать тебя было нечестно, хотя, я почти уверен, что она бы и осталась.
– Думаешь?
Он кивает, а потом качает головой. – Ты и Келси всегда были не разлей вода, и мы с твоей мамой всегда задавались вопросом, когда вы перейдёте эту черту. Любовь между вами настолько очевидна. Тогда было не время. А сейчас, может – как раз оно.
– Но я не хочу её ранить. Я не хочу потерять нашу дружбу, если что-то пойдёт не так.
Отец наклоняет голову. – Тогда не делай этого. Не рань ее. Не дай ничему пойти наперекосяк. Бейся за неё, за вас обоих, как за свою жизнь. Вот что делает отношения крепкими и долгими. Ты думаешь, у меня с твоей мамой всегда всё было легко?
– Ну... да. У вас это так и выглядит, – пожимаю плечами. У моих родителей всегда был тот самый блеск в глазах. Я знаю, что они ссорятся, но, в основном, любовь между ними чувствуется всегда.
– Легко только с тем, кого по-настоящему любишь. Но выбор – любить кого-то каждый день – требует усилий. Это требует желания. И это не становится вдруг легким и не остаётся таким навсегда. Жизнь всё равно подбрасывает нам трудности, даже сейчас.
Клянусь, он намекает на что-то ещё. – Пап, я не представляю свою жизнь без Келси. Ни одного дня.
– Я как раз подозревал, что однажды ты поумнеешь, – ухмыляется он.
– Так вот почему ты на прошлой неделе за ужином сказал, что нам пора задуматься о семье?
Он покачал головой. – Не совсем. Отчасти потому, что я не смогу заниматься этим вечно, и хочу передать дело семье, чтобы у вас были женщины и дети, которые станут частью всего этого. Но в основном – вы все нуждались в этом напоминании. Уокер пока слишком дикий на мой вкус. Ему нужна хорошая женщина, которая поможет остепениться и почувствовать, что он кому-то нужен. И я боюсь, что твой брат вообще станет затворником. Травма в колледже изменила моего сына, и хотя с тех пор он хорошо себя ведет, он все еще таит в себе много злости.
– Да, я это вижу.
– Но ты, – говорит он, смеясь. – У тебя есть женщина, которую ты хочешь, прямо перед тобой, и ты просто слишком труслив, чтобы что-то с этим сделать.
– Эй! Это ты сказал мне не добиваться её!
– Потому что тебе было восемнадцать. Тебе нужно было пожить, и ей тоже. Честно говоря, у меня ощущение, что ей и сейчас это нужно. Эта девочка никогда не знала мира за пределами Ньюберри-Спрингс. Но вы уже взрослые, и я говорю: хватит терять время, сын. Дни длинные, но годы – короткие. – Он тянется за своими пассатижами, чтобы стянуть проволоку и соединить части. Я помогаю ему зажать металл по краям отверстия, обдумывая его слова. И тут его рука снова начинает дрожать, и пассатижи выпадают из пальцев.
– Пап? Ты в порядке?
– Дерьмо, – пробормотал он, закрывая глаза, а потом падает назад, прямо на задницу, в грязь. Его лицо скрыто под полями ковбойской шляпы, и я не могу разглядеть его выражение, но чувствую – он обдумывает, что сказать. Он поднимает голову, и наши взгляды встречаются. В груди поднимается тревога от того, что я вижу в его глазах. – Уайатт. Я... мне нужно кое-что тебе сказать, сын.
Я с трудом сглатываю, тревога стучит в висках. – Ладно...
– Но я должен знать, что это останется между нами. Я ещё не обсуждал это с твоей мамой, но собираюсь. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, если потребуется помощь. И я боюсь, что она потребуется.
– Ты знаешь, что я рядом, но ты меня пугаешь.
– Я не хочу, но правда в том, что я и сам боюсь, – он глубоко вздыхает и говорит прямо: – У меня проблемы со зрением уже несколько недель.
– Что?
– Моё зрение становится размытым, потом начинает дрожать рука, и я теряю хватку. Иногда с этим приходит головная боль, но не всегда.
– Чёрт возьми, пап. Тебе нужно к врачу.
– Знаю. У меня приём на следующей неделе. Это была самая ранняя доступная запись. Но ты же знаешь, как трудно выбраться с работы. Кажется, всё рухнет, если тебя там не будет.
Он прав. Это ужасно. – Знаю, но мы же говорим о твоём здоровье. О зрении. Последствия могут быть серьёзными.
– Знаю. Но я записался, ладно? Поверь, будь моя воля – я бы проигнорировал это, как и многие другие свои болячки за эти годы.
– Но мама бы тебе не позволила.
– Это точно. И с этим уже не отвертишься. Ни ибупрофен, ни «Айси Хот» не помогут.
Я кладу ладонь ему на колено. – Скажи, что нужно, я сделаю. Я тебя не подведу, ладно?
– Я знаю, Уайатт. Ты – надёжный и верный. И я знаю, что могу на тебя положиться. Пожалуйста, никому не говори, пока не узнаем больше. Ни братьям, ни Келси.
– Теперь твоя речь о том, чтобы я добивался Келси, имеет куда больше смысла, – бормочу я.
Уголок его губ поднимается. – Когда ты чувствуешь, что жизнь вот-вот изменится, легко отложить страхи и сомнения в сторону. И я хочу, чтобы ты это сделал. Я знаю, что твоя мама будет со мной, что бы ни случилось. Не всем везёт найти «своего» человека. А я почти уверен, что Келси – твоя.
