Текст книги "Всё на кону (ЛП)"

Автор книги: Харлоу Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Эвелин поджимает губы: – Келси, ты сможешь найти ответы на эти вопросы только одним способом – поговорив с Уайаттом. Узнай, что он думает. Может, это вообще не такая большая проблема, как ты себе накрутила. И он уж точно не променяет тебя на Джанис, так что об этом даже не думай.

Я глубоко вдыхаю и закрываю глаза: – Ты права. Мне просто нужно поговорить с ним.

– Да, нужно. И если ради этого мне придётся записаться на кикбоксинг, чтобы отшибать Джанис, пока тебя нет, я так и сделаю. Эта сука не подойдёт к мужчине моей лучшей подруги, пока я рядом. – Она сжимает кулаки, будто собирается драться, и делает пару ударов в воздух.

Я прыскаю от смеха, чувствуя, как немного полегчало – хотя бы потому, что теперь Эвелин знает, что меня гложет. Сейчас только конец сентября. Программа начинается в январе, а значит, в Нью-Йорке к тому времени уже будет лютая зима. Я не уверена, что техасская девчонка, рождённая и выросшая под солнцем, готова к северо-восточной стуже. Но образы заснеженных деревьев, шумных улиц, небоскрёбов и гудящих такси заставляют моё сердце трепетать от предвкушения.

Я наконец-то получила то, о чём мечтала. То, что и не надеялась когда-либо испытать в жизни. И теперь должна выбирать. Между своей страстью – тем, чего я больше всего хотела для себя – и Уайаттом. Но ведь теперь он у меня есть. Всё, о чём я когда-либо мечтала, сейчас рядом со мной, ложится спать в одной кровати. Так зачем мне уезжать?

– У меня ещё есть немного времени, чтобы всё решить. Я разберусь.

– Конечно, разберёшься. Ты умная, талантливая, красивая женщина, которой есть что дать этому миру. Ты заслуживаешь шанс доказать это.

– Давайте, парни! Вперёд! – Адреналин бурлит во мне, пока я хлопаю в ладоши и кричу, приветствуя мужскую футбольную команду Ньюберри-Спрингс, выбегающую на поле. Сегодня первая игра Уайатта в сезоне – и первый раз, когда я могу болеть за него как его девушка.

Моя внутренняя подростковая версия буквально визжит от счастья.

Команду собрали прошлой осенью – группа мужчин из городка, включая Уайатта, здорово напились и начали ностальгировать по временам школьного и студенческого футбола. Идея воскресить былые чувства под светом прожекторов пятничного вечера настолько зацепила всех, что они воплотили её в жизнь. Пятницы по-прежнему заняты школьной командой, так что для взрослых мужчин игры проходят по субботам.

Вот и второй сезон.

Сегодня соперники – команда из Лексингтона, городка в тридцати минутах к югу. Мужчины связались с соседними городами, чтобы найти других желающих поиграть, и я клянусь, я не видела мужчин более восторженных, чем те, кто подписывался участвовать.

В старших классах я бесконечно фантазировала об этом моменте: быть девушкой Уайатта, сидеть на трибунах в его куртке с нашивками, выбегать к нему на поле после победы и целовать его. Тогда эту роль играла Джанис. Сегодня же я ощущаю её испепеляющий взгляд, пока стою на трибуне в тёмно-синей футболке с фамилией и номером Уайатта на спине. Ещё не так холодно, чтобы надеть его куртку, но она лежит рядом на скамейке – на всякий случай.

Почти все жёны и подруги игроков носят футболки или куртки с номерами своих мужчин – мы собрались однажды за бокалом сангрии и всё это придумали. Даже миссис Агиляр, та самая женщина с рынка цветов, сделала для всех нас помпоны из белых, синих и серебряных лент – и я горжусь, что в этом году могу ими трясти.

Мы выбрали цвета «Даллас Ковбойз» для нашей команды. И хотя на настоящую форму чирлидерш мы не решились, но несколько кричалок всё же выучили – кричим их с трибун.

Думаю, игры вызывают ностальгию не только у мужчин – мы, женщины, тоже чувствуем себя частью чего-то значимого. Это переносит нас в прошлое, в школьные годы. Это ощущение общности, гордости за маленький городок и его жителей. Повод собраться вместе – семья, друзья и футбол.

Ну… пока кто-нибудь не получит травму. Тогда в ход идут ругань и фразы вроде: Я же говорила, ты уже слишком стар для этого!

Сегодня суббота, значит, весь город на стадионе. Уайатт особенно рад, что Бен теперь менеджер – это освободило ему время для игр. В прошлом году он чуть не надорвался, пытаясь управлять и лигой, и пивоварней. Мне приходилось ему сильно помогать, так что на игры я почти не попадала.

Но теперь, когда наши отношения официальны, и мы оба здесь, я не хочу терять ни одного шанса показать всем, что Уайатт – мой. Особенно после номера Джанис в бутике Эвелин несколько дней назад.

Когда она ушла, а я продолжила свой день, выражение вызова в её глазах не давало мне покоя – будто я должна доказать, что заслуживаю мужчину, который выбрал меня ещё задолго до того, как она появилась. Я всё ещё переживаю из-за возможного отъезда, и чем больше думаю о её поведении, тем злее становлюсь. Даже Уайатт заметил, как яростно я мыла посуду вечером и спросил, всё ли со мной в порядке.

Краем глаза я замечаю Джанис – она, конечно же, снова пялится на меня с ненавистью.

– Вот именно. У кого его имя на футболке сегодня? У меня. Не у тебя, – бормочу себе под нос. Но, видимо, слишком громко.

– Ты что, сама с собой разговариваешь? – Эвелин засовывает лицо прямо перед моим.

– Что?

– Ты только что что-то себе под нос бурчала.

– А, ерунда. – Отмахиваюсь от неё, бросаю ещё один колючий взгляд в сторону Джанис и самодовольно улыбаюсь. Потом возвращаю внимание к полю, прижимая камеру к груди. Разумеется, я собираюсь сегодня снимать. Возможно, придётся спуститься ближе к краю трибун, но мой объектив вполне справляется и с расстояния. – А почему ты, кстати, не надела футболку с именем Шмитти?

Эвелин закатывает глаза: – Я же говорила – мы не всерьёз. Думаю, если бы я так сделала, он бы испугался.

– Не пойми неправильно, но я не понимаю, как ты это делаешь.

– Что именно?

– Спишь с кем-то просто так.

Она равнодушно пожимает плечами. – Мы же это уже обсуждали. Не всем женщинам это подходит, но я одна из тех, кто в списке. Я давно научилась не привязывать чувства к сексу. Честно говоря, я редко вообще к кому-то привязываюсь – кроме тебя, конечно, – поддразнивает она, ущипнув меня за руку.

– Я помню. Я помню, почему ты переехала сюда, – вспоминаю о той ночи, одном из немногих случаев, когда она показала свою уязвимость.

Эвелин всегда носит маску уверенности перед другими. Раньше я даже завидовала ей – не понимала, почему не могу быть такой же. Но когда она рассказала мне, что случилось, почему она оказалась в Ньюбери-Спрингс, я поняла – у всех есть шрамы, которые мы прячем под тем, что показываем миру. И тогда я решила: никогда не быть тем человеком, который подведёт её, как подвела её семья.

– Так что сейчас это просто веселье. Ты можешь быть влюблённой подружкой, а я буду твоей дерзкой напарницей. – Она покачивает плечами, изображая танец.

Я обнимаю её. – Лучшую и не придумаешь.

Она обнимает в ответ, и мы смотрим, как мужчины на поле делают жеребьёвку. Похоже, Ньюбери-Спрингс начнёт с защиты.

– Ну что, мальчики, вперёд! – кричу я.

Толпа бурно аплодирует, когда мужчины занимают свои позиции, а Шмитти готовится отбить мяч вниз по полю.

– Ну хоть пинать он умеет, – заявляет Эвелин, пока мы смотрим, как мяч летит по воздуху и приземляется в зачётной зоне соперников.

Мужчины выстраиваются, готовясь к первому розыгрышу соперников. Оранжевые флажки, привязанные к их поясам, развеваются на ветру. Конечно, мужчины в этом возрасте не должны заниматься жёсткими столкновениями, поэтому они выбрали вариант флаг-футбола, чтобы свести травмы к минимуму.

Лексингтон не добивается многого и с трудом завершает передачу, в итоге отдавая мяч нашей команде.

Форрест становится на позицию квотербека, остальные выстраиваются. Ирония в том, что после травмы, завершившей его карьеру, он всё же согласился играть в этой лиге. Помню, как Уайатт спросил меня, стоит ли вообще предлагать брату участвовать, учитывая его прошлое. Но, к удивлению, Форреста не пришлось долго уговаривать. Так как игра в основном бесконтактная, его колено не должно было стать проблемой.

– Снэп! – его глубокий голос пробивается сквозь шум толпы, и мужчины бросаются вперёд. Форрест держит мяч высоко, выжидает идеальный момент, затем делает передачу на край поля, где Уайатт уже ждёт. Он подпрыгивает, ловит мяч, и игрок соперников срывает флажок, когда его ноги касаются земли.

– Да! – восклицаю я, перекрывая общий шум, и посылаю ему воздушный поцелуй. Боже, какой же он сексуальный. Не могу дождаться, когда покажу ему, насколько он меня завёл.

Команда снова выстраивается, и теперь Форрест отдаёт мяч Уокеру, который пробегает сквозь линию и получает ещё один первый даун.

– Уокер шустрый, – признаёт Эвелин, медленно хлопая в ладоши, пока мужчины готовятся к следующей попытке.

– Да уж. Все трое с детства играли. Форрест – квотербек, как видишь. Уайатт – ресивер, а Уокер – раннингбек. Они постоянно гоняли мяч между делами на ранчо и в школьные годы тоже.

– Что же это такое – взрослые мужчины, играющие в футбол, – протягивает Эвелин, обмахивая лицо рукой. – Южная девчонка и дышать-то спокойно не может!

– Не знаю, но, поверь, я тоже вся на нервах. И собираюсь показать Уайатту, насколько сильно он меня возбудил, как только мы окажемся одни.

– Келси Энн Бейкер! Ты это сейчас серьёзно?

Смеясь, прикрываю лицо руками – щеки горят: – Это ты на меня так влияешь, Эвелин.

– Нет, девочка. Это просто хороший член так влияет.

Мы смеёмся, пока мужчины выстраиваются в нескольких ярдах от зачётной зоны. Форрест ловит мяч после подачи, выжидает пару секунд и затем метко бросает его на короткое расстояние прямо в руки Уайатта.

– Тачдаун! – жёны и подружки поднимают наши помпоны и трясут ими, пока диктор, который, к слову, является отцом Джанис и мэром, объявляет счёт в микрофон.

– Я помню, как мы с Уайаттом праздновали каждый его тачдаун в школе, – внезапно рядом со мной появляется Джанис, и вся моя радость мгновенно исчезает. Она бурно хлопает в ладоши, пока я смотрю на неё с холодной миной.

– Очень мило, – отвечает Эвелин, просовывая голову передо мной и сверля её взглядом.

– Ещё бы. Он так хорошо целовался. Даже когда не в губы. Если ты понимаешь, о чём я.

– Клянусь… – бурчит Эвелин, занося руку, словно готовится дать ей в челюсть, но я поворачиваюсь, чтобы остановить её.

– Всё в порядке. Я справлюсь. – Она поднимает бровь, а я уверенно киваю ей и разворачиваюсь к Джанис. – Знаешь, Джанис, я очень старалась сохранять своё южное обаяние рядом с тобой, потому что это считается по-женски, – говорю я, намеренно утрируя свой акцент. – Но мне надоело терпеть твоё дерьмо.

Я делаю два шага вперёд, нависая над ней, заставляя её смотреть на меня снизу вверх – особенно с учётом моих сапог.

– Уайатт – со мной . Он встречался с тобой почти десять лет назад и не собирается возвращаться к этому, так что тебе пора двигаться дальше, милая. Он сам говорил мне, что отношения с тобой – одна из самых больших ошибок в его жизни. Вторая – что не признался мне в своих чувствах раньше. Мы любим друг друга. И однажды мы поженимся . Так что твои жалкие попытки вернуть его или пошатнуть мою уверенность – пустая трата времени. – Я дарю ей самую фальшивую улыбку, на которую способна, и вижу, как она сглатывает. – А теперь сделай нам обеим одолжение: уйди отсюда, забудь, что Уайатт вообще существовал, и найди себе какого-нибудь другого несчастного мужика, за которым можно побегать.

Её глаза расширяются, и она пятится, не сказав ни слова в ответ, прежде чем поспешно удалиться.

Я резко выдыхаю, руки у меня липкие и дрожащие, а Эвелин за моей спиной подпрыгивает от восторга, сотрясая весь сектор.

– Боже мой, Келси! Я так тобой горжусь! Даже не знала, что в тебе это есть, детка!

– Эта девчонка слишком много раз меня бесила, – выдыхаю я тяжело.

– Это было как будто ты внезапно поняла, что у тебя есть член, и что он может не только болтаться между ног.

– Эвелин! – Я разворачиваюсь к ней, с трудом сдерживая смех.

– Что? – Она вскидывает руки. – У меня сейчас почти встал от тебя.

– Ты такая идиотка. – Я оглядываюсь по сторонам, замечая, что на нас косо смотрят. Понижая голос, добавляю: – Давай поубавим разговоров о пенисах, ладно?

– Ладно. Но, чёрт побери, ты меня порадовала, малышка. – Она театрально смахивает слезу с лица.

Я толкаю её в бок и снова концентрируюсь на игре, замечая, что пока я ставила Джанис на место, Лексингтон каким-то образом тоже набрал очки.

– Чёрт. Счёт сравнялся.

– Не переживай. Наши парни победят, – уверенно говорит она, и мы обе продолжаем делать всё, что можем с трибун, подбадривая команду Ньюбери-Спрингс и надеясь, что обойдётся без травм.

– Вот и моя девочка!

Я бегу по полю, как будто мы пара подростков, прыгаю в объятия Уайатта, как всегда хотела, прижимаюсь губами к его губам и исполняю еще одну фантазию, которую я имела об этом мужчине.

– Ты был таким сексуальным, – шепчу я, не отрываясь от его губ. – А теперь ты грязный и потный, так что, думаю, тебе не помешает душ.

– Что ты предлагаешь, детка?

– Что, возможно, мне теперь он тоже нужен.

Его взгляд темнеет от желания, он крепче сжимает мои бёдра – я всё ещё обвиваю его ногами за талию.

– Чёрт, Келси. Нам срочно надо домой.

– Уайатт! – раздаётся голос Эрла Вэнса, владельца магазина хозтоваров в Ньюбери-Спрингс. Он подходит к нам, и Уайатт аккуратно ставит меня на землю, но не отпускает. – Отличная игра, сынок.

– Спасибо.

– Прямо как в старшей школе.

– Ну, не так жёстко, как тогда, но адреналин зашкаливал. – Уайатт пожимает ему руку и притягивает меня к себе. – Вы же помните Келси Бейкер, верно?

Эрл кивает. – Конечно. Как ты, милая?

Я прижимаюсь щекой к плечу Уайатта. – Замечательно, на самом деле.

– Надо сказать, вы смотритесь вместе очень естественно. Вы же всегда неразлучны были – я и тогда подозревал, что между вами что-то большее.

– Нам потребовалось время, чтобы это признать, но да... мы действительно счастливы, – отвечает Уайатт, глядя на меня тем самым взглядом, в котором всё: как будто весь его мир – в моих руках.

– Это видно. Кстати, как твой отец? – спрашивает Эрл, и я тут же замечаю, как лицо Уайатта меняется, а тело напрягается.

– О… Он… нормально. Работа идёт отлично. Он трудится, как всегда.

– Скажи ему, чтобы он не работал слишком усердно. Когда достигаешь нашего возраста, понимаешь, что не можешь делать то же самое, что раньше. Тело начинает подводить. – Он похлопывает себя по животу и улыбается.

– Да, слышал такое, – признает Уайатт, но его тело все еще остается напряженным. Меня охватывает беспокойство.

– Я уж точно не смог бы сейчас бегать по полю, как вы, ребята. Но, чёрт возьми, наблюдать за вами – одно удовольствие. – Он хлопает Уайатта по плечу. – Передай отцу привет. Думаю, скоро загляну в пивоварню – давно не был.

– Спасибо, Эрл. До встречи. – Мы смотрим, как он уходит, а вокруг нас всё ещё толпятся люди. Но лицо Уайатта остаётся напряжённым.

– Эй. Всё в порядке?

– Что? – Он смотрит на меня. – А, да. Всё нормально.

– Точно?

– Да. Давай попрощаемся с ребятами и пойдём домой. – Его губы почти касаются моего уха. – Я не забыл про твой намёк с душем, и если мы не поторопимся, все вокруг заметят, насколько сильно я этого хочу.

– Тогда лучше нам прощаться поскорее.

– Брат! Крутая игра! – Уокер хлопает Уайатта по плечу. Сам он тоже мокрый от пота, на лбу – грязь, но выглядит абсолютно счастливым. – Эти парни из Лексингтона дали жару.

– Да уж.

– Никто не может соперничать с тройной угрозой Гибсонов, – говорит Форрест, подбегая к ним и обнимая обоих младших братьев за шею, затягивая в захват. – А? Я вас хорошо выдрессировал, да? – Уайатт и Уокер вырываются, а я смеюсь – они всё ещё те же мальчишки, с которыми я выросла. А ещё я рада видеть, что Форрест снова стал весёлым и живым, как раньше, до колледжа.

– Боже. У старшего брата настоящий футбольный кайф, да? – фыркает Уокер, когда Форрест отпускает их, пьёт воду из бутылки и с шумом глотает.

– Ага. – Он вдыхает полной грудью. – Чёрт, как же это круто. Я и забыл, как сильно скучал. – Он откидывает назад мокрые тёмные волосы и оглядывается по полю.

– Колено вроде не сильно тебя беспокоило, – подаю голос я, и его взгляд падает на меня.

Он смотрит вниз, сгибает ногу, вращает ею из стороны в сторону. – Нет. Всё… всё было нормально.

– Это хорошо, Форрест. Только не переусердствуй, ладно? Нам ведь надо выиграть сезон. – Уайатт хлопает его по плечу.

– А есть ли чемпионат по футболу для пожилых людей? Как Суперкубок, но когда выигрываешь, раздают тюбики с мазью Icy Hot и пластыри для поясницы? – раздаётся голос Эвелин, она подходит к нам, а позади плетётся Шмитти.

Краем глаза я вижу, как напрягается Уокер, но затем он расслабляется, делает ещё глоток воды и поднимает футболку, чтобы вытереть лоб, открывая при этом пресс. Я видела этого мужчину без рубашки много раз, но, судя по тому, как сейчас выпучены глаза Эвелин, можно с уверенностью сказать, что она его таким не видела.

– Ой, как смешно, – гудит Форрест. – Мне тридцать один, а я всё ещё могу оббегать вас, детишки.

– Осторожно, старина. Такая бравада – верный способ навлечь на себя карму, – подшучивает Шмитти.

– Я в порядке, – уверенно отвечает Форрест, потирая ладони и стряхивая грязь. – Ладно, мне нужен душ, холодное пиво и кровать. Увидимся завтра у мамы с папой. – И, не дожидаясь ответа, уходит.

– Мы тоже уходим, да, детка? – Шмитти обнимает Эвелин за талию.

– Ага. Но тебе срочно нужен душ.

– Может, примем его вместе? – наклоняется он к её уху.

– Всё, я ухожу. Увидимся позже, – объявляет Уокер и так же стремительно, как Форрест, направляется к своему пикапу, не оглядываясь.

– Позвонишь мне позже, ладно? – спрашиваю я у Эвелин, замечая, как её взгляд задерживается на Уокере, прежде чем снова сосредоточиться на мне.

– О. Конечно. Ты же знаешь, подруга. – Она посылает мне воздушный поцелуй и уходит вместе со Шмитти к его машине, хотя приехала она со мной.

– Готова ехать? – Уайатт откидывает прядь волос с моего лица, и я снова сосредотачиваюсь на нём – единственном, с кем мне сейчас хочется праздновать.

– Да.

Мы садимся в свои машины, и я еду за ним – его дом ближе к школьному полю, чем мой.

– Почему мне кажется, что Уокеру нравится Эвелин? – спрашиваю я, когда мы заходим внутрь. Уайатт скидывает грязную одежду в стиральную машину, а потом без единого намека на ткань на идёт ко мне.

– Ты правда хочешь сейчас говорить о моём брате и твоей подруге? – Он проводит рукой по своему члену, и я моментально забываю о том, что заметила на поле всего несколько минут назад.

– Эм, нет. Совсем не хочу. – Я легонько хлопаю себя по голове. – Ну и глупости я несу.

Я позволяю себе задержать взгляд на его теле с головы до пят, а затем снова встречаюсь с его усмешкой.

– По-моему, я обещала тебе очень грязный душ. – Я поднимаю руки и стягиваю футболку, бросаю её на пол, затем расстёгиваю джинсовые шорты и спускаю их вниз. В кружевном чёрном лифчике и подходящих трусиках я чувствую на себе его взгляд и замечаю, как он становится твёрже в своей руке.

– Я уже грязный.

– А вот я – ещё нет. – Я тянусь назад, расстегивая лифчик и держу его в руке, прежде чем бросить на пол.

– Мне кажется, ты любишь немного грязнее, чем готова признать, Келси.

– Только с тобой, Уайатт. Только с тобой я чувствую себя в безопасности и получаю настоящее удовольствие.

– Боже, это как музыка для моих ушей, детка. – Он медленно приближается, а я стягиваю с себя трусики, оставаясь совершенно обнажённой. И когда наши губы сливаются в поцелуе, а руки обнимают друг друга, я доверяю ему, чтобы он повел меня в душ и подарил мне удовольствие, которое, я знаю, только он может мне дать.

Глава пятнадцатая

Уайатт

– Тебе нравится? – Я нежно дергаю Келси за волосы, прижимая ее к стене душа и гладя рукой ее попку, пока вхожу в нее и выхожу. Я слегка шлепаю ее по ягодице, зная, что ей это нравится, и усиливаю давление, чтобы шлепнуть ее еще раз.

– Боже, Уайатт. Да...

– Черт, ты такая сексуальная, Келси. – Я покусываю ее шею, слушая ее стоны. – Я люблю видеть тебя такой. Я люблю смотреть, как ты принимаешь мой член. И я чертовски люблю смотреть, как ты кончаешь.

– Не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся. – После игры я чувствовал себя на вершине мира, опьяненный жизнью и духом соперничества, но ничто не сравнится с близостью с Келси. Это всегда будет лучшим кайфом из всех.

Я держу стабильный ритм. Мне нравится, что каждый раз, когда мы занимаемся сексом, я чувствую себя ближе к ней, смелее, открытее, готовым пробовать новое, потому что рядом с ней можно быть настоящим. Смотреть, что ей понравится. До сих пор она была со мной, уязвимая и готовая к экспериментам, желающая раздвигать наши границы и испытывать все виды удовольствия, которые только есть.

На самом деле, одна из вещей, которые мы обнаружили, – это то, что Келси нравится, когда с ее задницей играют. Поэтому я отпускаю ее волосы, смачиваю палец слюной, а затем подношу к ее сжатому входу и жду ее согласия. Увидев ее дрожащее кивание, я продвигаюсь вперед, продолжая скользить своим членом в ее киску, а теперь и пальцем в задницу.

И, черт возьми, это заставляет мой оргазм нарастать в рекордно короткие сроки.

– Боже, ты заставишь меня кончить.

– Черт, я тоже почти готов. Сожми меня, Келс, – рычу я ей на ухо, опуская другую руку между ее ног, находя клитор и нежно потирая его, пока пот стекает по нашим телам.

С моим именем на ее губах я чувствую, как первые волны ее оргазма обволакивают мой член. Я шепчу как раз когда она достигает пика. – Черт, я никогда не насыщусь тобой. – И тогда сила ее оргазма заставляет меня двигаться быстрее, гоняясь за своим собственным.

После душа и переодевания, мы уютно устроились в моей кровати. Я откинулся на мягкое изголовье, а Келси идеально устроилась у меня под рукой. На фоне тихо шёл повтор серии «Друзей».

– Можно я кое в чём признаюсь? – спрашивает Келси, нарушая тишину.

– О, это что-то пикантное? – поддразниваю я её.

Она фыркает, усмехаясь. – Не особо. Просто мысль, которая пришла мне в голову раньше.

– Делись.

Она смотрит на меня, лёжа у меня на боку.

– Поддерживать тебя сегодня, быть в майке с твоим именем и номером, а потом бежать к тебе на поле и прыгать в твои объятия… Это как исполнение сразу нескольких моих фантазий, Уайатт.

– Да? – Я мягко улыбаюсь ей, замечая, как свет от телевизора делает её глаза темнее и ещё глубже.

– Да. Я не могу передать, как сильно я мечтала об этом в старших классах.

Я провожу пальцем по её щеке, сердце стучит в груди всё быстрее.

– Чёрт, Келс, я тоже мечтал об этом.

– Боже, мы столько времени зря потратили. – тяжело вздыхает она.

– Эй, нет, не потратили. – Я поворачиваю её лицо к себе, чтобы она посмотрела мне в глаза. – Всё сложилось так, как и должно было. Мы не можем оглядываться назад. Сейчас у нас есть только будущее.

– Какое будущее ты видишь? – спрашивает она, с трудом сглатывая, ожидая моего ответа. И хотя я не стеснялся говорить ей, что она – единственная женщина, которую я хочу до самой смерти, мы еще не обсуждали, как этого достичь.

Что ж, лучшее время – сейчас.

Я наклоняюсь и прижимаюсь к ее губам, на несколько минут теряясь в нежном движении наших языков. После мы отстраняемся, и я отвечаю: – Я хочу провести с тобой всю жизнь.

– Какую жизнь? Опиши мне её… – Она проводит ногтями по моему животу, отводя взгляд.

– Я хочу, чтобы мы были командой, – начинаю я, мягко поворачивая её лицо к себе. – Как мои родители. Они опираются друг на друга, потому что знают, что могут. Так же, как и я знаю, что могу рассчитывать на тебя.

– Я чувствую то же самое.

– Я хочу, чтобы мы поженились – и, если честно, скорее раньше, чем позже. – Её брови поднимаются от удивления. – Хочу купить большой дом на участке земли, где будет уединённо, но недалеко от пивоварни и ранчо.

– У нас будут дети?

– Столько, сколько ты позволишь мне подарить тебе. Я хочу дочерей с твоими светлыми кудряшками и сыновей, которые вырастут, как я с братьями. Хочу научить их ценить труд, быть вежливыми, и особенно – как обращаться с женщиной, которую любят. – Я целую её в кончик носа. – Я просто хочу всё, что может дать жизнь, но только рядом с тобой, Келси. Хочу настоящего счастья – не идеального, а такого, которое становится идеальным благодаря человеку, с которым ты это счастье делишь.

Я замечаю, как её взгляд опускается, а на лбу появляется морщинка. Меня тут же охватывает тревога. Неужели я сказал слишком много? Напугал её? Я-то думал, что мы оба на одной волне и понимаем, насколько серьёзны наши чувства.

Келси – моя. Не будет другой женщины, которая смогла бы заставить меня чувствовать себя так, как она. Которая знает меня до самого нутра – и всё равно любит. Все мои мечты о будущем всегда были связаны с ней. Это никогда не изменится.

– Я тоже этого хочу, Уайатт, – наконец говорит она, глядя на меня глазами, полными слёз. – Всё, что ты сказал.

Я выдыхаю – медленно, глубоко. Как будто впервые за несколько недель могу дышать. Но в груди всё ещё есть тень беспокойства. Та же, что накрыла меня после игры, когда подошёл Эрл и спросил о моём отце.

Тогда я замер. Не мог говорить о его проблемах со здоровьем, но внутри всё сжалось. Я так сильно был захвачен Келси и нашими отношениями, что старался не думать о предстоящих результатах КТ и о том, как всё может измениться. Но сейчас, когда мы вдвоём и говорим о будущем, я понимаю: я должен с ней поделиться.

Я должен рассказать ей о своих страхах. Она имеет право знать и может помочь мне всё это пережить.

– Уайатт… – начинает она, но я перебиваю.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, Келси, – говорю я, и она замирает, уловив мой тон.

Она сглатывает и облизывает губы.

– Хорошо…

– Только ты должна пообещать, что никому не расскажешь. Мне вообще не следовало это говорить – отец просил молчать. Но я больше не могу держать это в себе. – Я беру её за руку, делаю глубокий вдох. – Ты – моя девушка, моя лучшая подруга. Я должен тебе это сказать, потому что это повлияет и на тебя тоже.

Она приподнимается, натягивая простыню на грудь.

– Уайатт, ты меня пугаешь.

– Если честно, мне самому страшно, Келси. До дрожи. – Я с трудом сдерживаю эмоции и снова сжимаю её руку. – У отца проблемы со зрением.

– Что? – Она садится прямо, глаза бегают по моему лицу.

– Да. Он сказал мне об этом несколько недель назад. Уже записался к врачу. Врачи подозревают, что у него опухоль, давящая на зрительный нерв.

– Боже мой… – Она прикрывает рот рукой.

– Мама знает, я тоже. Но Уокер и Форрест пока нет, как и сотрудники на ранчо. Папа сказал, что рассчитывает на меня, если вдруг ему потребуется операция и восстановление. Но… – я снова вздыхаю, – это огромное давление. Я не знаю, справлюсь ли. Папа делает так много, ты знаешь. Я не хочу подвести никого. Но, чёрт, всё становится слишком серьёзным, Келс, и мне нужно знать, что ты будешь рядом. Я не справлюсь без тебя.

Её внимательный, поддерживающий взгляд говорит мне всё, что нужно. Я понимаю: с ней рядом я справлюсь с чем угодно. И чёрт, надо было рассказать ей всё это ещё раньше, но тогда мы не знали о состоянии отца столько, сколько знаем сейчас.

– Ты никого не подведёшь, Уайатт, – мягко говорит она, и в её глазах блестят слёзы. – И ты не один. Конечно, я с тобой.

Я киваю и прижимаюсь лбом к её лбу, чувствуя, как с груди сходит тяжесть.

Я пытался не думать об этом, не накручивать себя раньше времени, но тревога, затаившаяся внутри с тех пор, как отец всё рассказал, не отпускала. И пусть мы всё ещё в начале пути, и впереди много неизвестного, но теперь Келси знает. Теперь я не один.

– Мы справимся, Уайатт.

– Я знаю, милая. Я просто надеюсь, что он будет в порядке. Мысль о том, что мы можем его потерять… что будет с мамой, если это случится… – в горле ком, но я заставляю себя сглотнуть.

– Эй. – Она обхватывает моё лицо ладонями, смотрит прямо в глаза. – Не думай об этом сейчас, ладно? Давай будем надеяться на лучшее. Один шаг за другим.

Я киваю, делаю несколько глубоких вдохов. А потом резко притягиваю её к себе на колени, прижимая к груди, позволяя её теплу и самому её присутствию успокоить моё бешено стучащее сердце. Простыня путается между нами, но мне плевать – я не собираюсь отпускать её. Не сейчас.

– Спасибо, что рассказал мне, – шепчет она, целуя меня в шею, а потом в висок.

– Я должен был. Особенно после того, как Эрл сегодня спросил о нём. Это сделало всё… реальным, понимаешь? – Я чувствую, как она кивает, и поднимаю голову. – Когда другие начнут узнавать, жизнь отца изменится. И моя повседневность тоже изменится. Сильно.

– Я почувствовала, как ты напрягся, когда он начал говорить, но подумала, что мне показалось.

Её наблюдение заставляет уголок моих губ дрогнуть в улыбке. Чёрт, как же я её люблю.

– Видишь? Ты знаешь меня слишком хорошо.

На её губах появляется лёгкая улыбка, и я не могу сдержаться чтобы не поцеловать.

– Иногда это очень даже кстати, – говорит она, а потом отводит взгляд. Я вижу, как в её голове что-то крутится.

Я отбрасываю завитки с её лица и внимательно на неё смотрю. Я чувствую себя легче после признания, но вспоминаю, что она ведь тоже хотела что-то сказать.

– Ты ведь хотела что-то сказать до того, как я тебя перебил, да?

– А. – Она начинает перебирать простыню между нами. – Ничего особенного. Неважно.

Я поднимаю её подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза.

– Ты уверена?

– Уверена. Точно.

Я не до конца доволен её ответом, но слишком устал, чтобы настаивать. Подавляю зевок.

– Тогда давай спать. Я выжат.

– Я тоже. – Она целует меня в губы с трепетом, и мы устраиваемся, как обычно, перед сном. – Я люблю тебя, Уайатт.

– Я тоже тебя люблю, Келси. И спасибо тебе.

– За что?

Вдыхая её запах, я шепчу ей в волосы:

– За то, что всегда рядом, когда ты мне нужна.

Она молчит, и я думаю, что она уже уснула. Но потом слышу её голос, едва различимый. – Я всегда буду рядом.

– Эй! Передай сюда самогон! – кричит Тим, один из работников ранчо, через танцплощадку, устроенную прямо перед амбаром на ранчо Гибсонов.

Сегодня – вечер у костра, который мои родители устраивают каждый сезон, и праздник в самом разгаре. Раньше мы сыграли матч по футболу в нашей лиге – едва выиграли с разницей в одно очко – а потом отправились на ранчо, чтобы отпраздновать и продолжить традицию.

Возгласы радости раздаются поверх музыки, когда гости пробуют самогон, который мой отец начал гнать ещё в те времена, когда был моложе нас с Уокером.

Я бросаю взгляд в сторону отца, замечая его гордую улыбку и то, как он сидит в кресле на краю толпы. Мама стоит позади него, держит руку на его плече.