Текст книги "Целитель (СИ)"

Автор книги: Харитон Мамбурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Что же, это были очень наивные мысли.

Я чувствовал себя призраком. Ни разу ни зловещим и не смертоносным, а скорее наоборот – неким ангелом-спасителем, который, нисходя с небес, обменивает несчастным ужас и зловоние на сломанные челюсти и носы, но даруя при этом желанное небытие. Так продолжалось недолго, всего пять или шесть сукебан, а вот потом я наткнулся на двоих девчонок в серых рабочих комбинезонах, тщетно отбивающихся от озверевшей овчарки с проплешинами на шкуре.

Взмах мечом и собака разделена на две части. Шаг вперед, пинок, и короткоствольный револьвер, который одна из них так невовремя выдернула из-за пояса, улетает в потолок. Второй шаг и два удара кулаком. На полу остаются лежать три тела четырьмя кусками, а я, недолго думая, поднимаю револьвер, с честью выдержавший удары судьбы.

Он пригождается буквально через секунду, когда снизу ко мне прибегают еще два пса с совершенно ошалевшими глазами и пеной, капающей из пастей. Стреляю, награждая одну набравшую скорость бестию пинком такой силы, что её сносит назад по лестнице. Вторая, поймав пулю, скулит, пускаясь в бегство самостоятельно. Оно недолгое, всего-то на один лестничный пролет вниз, где этот ротвейлер падает в судорогах, начиная захлебываться кровью.

Следующая пуля из моего оружия уже попадает в человека. Кашляющая японка в сером комбинезоне, вроде тех, что остались выше, целилась из пистолета-пулемета то вниз по лестнице, то вверх, её движения были порывисты и непредсказуемы, так что я, быстро высунувшись сверху, выстрелил, попав ей в грудь.

Первый труп…

///

Что все покатилось к Эмме О, она поняла, когда пихала, задыхаясь от ужасающего зловония, не поддающуюся дверь черного хода. Ирис хватило всего нескольких секунд понять, что если она срочно отсюда не уберется, то рискует просто задохнуться в горящем дерьмовом дыму, изливающимся из всех вентиляционных отверстий. Глаза жгло, легкие разрывались, на входе, ярусом выше, уже была давка от рабочих, пытающихся покинуть место, бывшее их временным домом.

Сама глава обнаружила себя последней, чуть ли не обреченной на то, чтобы задохнуться. Масок и противогазов у них тут не было… зато было оружие. Мобильники, обязанные быть у охраны, валялись где-то на полу. Эти бесполезные дуры первыми встретили озверевших собак.

Стрелять в спины подчиненных не пришлось, хватило и пары выстрелов в потолок, так, чтобы не задело рикошетом, а еще нескольких команд, отданных срывающимся голосом. Затор расклинило, девки начали выскакивать наружу, а уже почти теряющая сознание глава альянса услышала очень знакомые звуки. Те, с которыми остервеневшие от голода и ударов электричеством псы рвут очередных жертв её лабиринта.

Визги, вой, хаос и неимоверная, выедающая глаза, вынуждающая выплевывать внутренности вонь.

Каким-то чудом она выбирается в помещение, полное паникующих баб и озверевших собак, каким-то провидением захлопывает проклятую дверь, отрезая комнату от основного источника дыма, каким-то образом они начинают отстреливать псов. Те были не особо голодными, поэтому далеко не все кидались на людей, многие спасались от дыма…

Как-то у них получается выжить, отбить помещение, начать собираться с духом и искать средства связи. Мобильные телефоны, которые должны были быть у охранниц… только вот их не было. Когда Ирис сама сунула руку в задний карман джинсов, и не обнаружила там уже своего телефона – вот тогда ей стало по-настоящему страшно.

Она знала, что работает на очень серьезных людей. На тех, кто может спокойно отдавать приказы полиции, кто запросто пускает по всей стране логистические цепочки с грузовиками, снабжающими бандитов жратвой, бухлом и колесами. Эти люди не стеснялись в средствах, они не прятались, они вынуждали остальных смотреть мимо. Всего-то нужно было придерживаться нескольких правил. Ирис неуклонно их придерживалась и… была королевой.

Она единственная знала, что, как, где и почему. Она внимательно прислушивалась к «советам» своих патронов, не разочаровывая их излишней инициативой. Любое её воздействие, любое мнение, любой выезд из этой крепости – все было жестко дозированно и просчитано. Она была крайне послушным монархом, что несло свои плоды. Ирис Плаксе доверяли, и не запрещали ничего, а её банковский счет не останавливался в росте.

Лабиринт, который она организовала из всего здания? Он был хорош, чертовски хорош. Сюда присылали жестко проштрафившихся сукебан, здесь травили собаками далеко не простых людей, здесь, бывало, рвали друг друга на части те, кому было сказано, что выйдет только один. Ирис Плакса заведовала самым большим и эффективным дисциплинарным заведением Темного мира на этих островах!

Ну, по крайней мере, она так считала.

Она даже знала, что её текущая деятельность временна, но когда подойдет к концу, то о ней позаботятся не так, как об остальных. Исполнители её уровня – редкость.

Последняя мысль вызвала цепочку определенных ассоциаций в её идущей кругом голове, от чего спина «банчо» покрылась холодным потом, а сама Плакса, отняв от рта замызганный платок, заорала не своим голосом:

– Все! Отсюда! Немедленно!! Уходим! Уходим!!

– Ставни закрыты! Мы заперты! – тут же прокаркала Синое, одна из приближенных к ней работниц нижнего цеха, – Куда…

– Заткнись! – хлестнула её Ирис, – Выше уходим! По лестнице!! Пошли-пошли-пошли!!

И рванула сама ко входу, расталкивая одуревших девок и пихая их под ребра своим пистолетом-пулеметом, вопя при этом так, что давным-давно запуганные ей бабы, до чьих прокопченных мозгов дошло хоть немного реальности, вновь устроили толкучку за её спиной.

Тем не менее, они выбрались. Ирис, не сбавляя темпа, с непрерывно текущим из-под её повязки слезами, подгоняла и подгоняла мало что понимающих сукебан, пока они не собрались на третьем этаже, до половины пробежав лабиринт, который, к счастью, многие из них знали назубок. По пути они пристрелили с десяток собак, бросили двух своих, которые не могли идти из-за собачьих же укусов, пару раз Ирис крепко двинула самым тупым, но они успели вовремя.

Вовремя!

– Глава! Как мы… – вопрос остался незаконченным, потому что в этот момент здание нехило тряхнуло.

– Заткнулись и бьем стекла! – каркнула Плакса, – Синобу! Кука! Начинайте расшатывать вот эту решетку! Хамису! Мика! Ищите тряпки, раздевайте раненных! Сделаем веревки! Вниз не суйтесь, там сейчас жарко!

Смертельно жарко. Лаборатория, как и её покои, была заминировано термическими зарядами, предназначенными для уничтожения улик. Камеры, установленные в бывшей клинике, писали не только на местные сервера, но и отправляли файлы куда-то еще, служа не только записывающей, но и надзирающей системой. Если подрыв подвала произошел, то значит, скоро придёт подмога. Они же на камерах, их видно. То, что тут происходит – не вина сукебан! Это диверсия! Ах черт, камеры теперь бесполезны, вся машинерия была внизу! Но записи же есть!

Именно диверсия, не нападение. В самом худшем случае, будь здесь мясники Соцуюки, они все были бы уже изрешечены из автоматов, но здесь нико…

Оглушительный визг одной из девчонок, одетой в окровавленный комбинезон, в очередной раз сбил Плаксу с мысли, заставив нервно дернуться и… застыть. Вокруг заорали другие бабы, шарахаясь в угол комнаты. Еще бы не шарахнуться, когда вон там, в проходе, из которого они пришли, на полу стоит отрезанная голова Хамису! Той самой Хамису, которую она меньше минуты назад послала за веревками!

И эта голова моргает!!!

Она еще жива!

Была бы у них еще секунда или две, тогда бы все было иначе. Здесь были не просто девки, а сукебан, каждая из которых видела и не такое, пусть и не со знакомыми. Вооруженные, отчаянные, с плещущим в крови адреналином, они бы…

…но времени рука, высунувшаяся из-за угла с пистолетом-пулеметом, им не дала. Огонь был открыт сразу же. Град пуль из знаменитого скорострельного «Heckler Koch MP5» хлестнул по плотной толпе молодых женщин, пронесясь по ним косой смерти. Весь полный рожок был опустошен всего лишь за три секунды, после чего рука с оружием исчезла.

Ирис хотела кинуться вперед, попытать счастья, пока неведомый враг перезаряжается, но вместо того, чтобы шагнуть, почувствовала, как оседает на бетон. Странные ощущения в животе заставили её опустить взгляд… и она увидела расплывающееся кровавое пятно прямо… по центру. В ушах зашумело.

Голова закружилась. Она пыталась остаться в сидячем положении, но гравитация и жгучая разрывающая боль начали скрючивать Ирис в позу эмбриона. Она боролась, она пыталась подняться, возможно, это даже удалось бы с чужой помощью, но все вокруг, из тех, кто остался на ногах, казалось, потеряли всякий рассудок. Они бегали, кричали, тормошили упавших, стреляли туда, откуда ранее пришла смерть и… умирали сами.

Для Плаксы это напоминало какое-то волшебство. Страшная рука, вооруженная скорострельной смертью, возвращалась еще дважды, добирая свой страшный урожай. Те, кто между этими появлениями принимал решение покинуть комнату, больше не появлялись. Оставшиеся в живых, те, кто лежал на полу, зажимая раны, прямо как Ирис, могли только плакать, стонать сквозь зубы и шептать какие-то глупости.

Она моргнула. Медленно, почти сонно. Где же помощь? Сколько времени прошло?

И… кто это?

Очень высокий, мощный разворот плеч, грязная рубашка с закатанными руками, мощная грива нестриженных волос. Короткий небрежный взмах катаной, легко и беззаботно вскрывающий горло лежащей Синобу. Отходит, не обращая внимания, как лежавшая ранее без сознания сукебан на мгновение приходит в себя, начиная хватать ртом воздух. Бессмысленно, дурочка, тебе же глотку вскрыли, воздуха не будет.

Если бы не жуткая боль в животе, Ирис бы даже улыбнулась откровенно глупому образу смерти своей старой подчиненной. Впрочем, еще спустя некоторое время, её настроение коренным образом изменилось – добив последних из сукебан, здоровяк размашисто шагнул к ней, а затем поднял, схватив за горло. Легко и непринужденно вздёргивая взрослую женщину прямиком к своему закрытому маской лицу.

Она узнала его до того, как он спустил с лица маску.

– Т-хы? – вяло удивилась Ирис и… тут же заорала, когда стальные пальцы впились ей в лицо, сдирая с лица её знаменитую повязку, под которой она прятала вечно слезящийся глаз.

Сдирая вместе с глазом.

Женщину затрясло в агонии, девятимиллиметровая пуля, попавшая в её пищеварительный тракт, разрушила достаточно, чтобы минуты её жизни можно было перечесть по пальцам, но боль Плакса еще ощущала в полной мере. Правда, недолго. Поставив её на колени и отпустив, юноша позволил раненной банчо сделать прерывистый судорожный вздох, а затем попросту отрубил ей голову вновь взятым в руку мечом. Снес так ловко и быстро, что не пришлось нагибаться, чтобы подобрать с пола – он снял её рукой.

А потом ушёл куда-то наверх, оставляя за собой лишь человеческие и собачьи трупы.

Возможно, всё было совсем иначе, если бы в подвале этой проклятой клиники сейчас не бушевал огненный шторм температурой в тысячи градусов, если бы сюда не ехали крайне обеспокоенные случившимся люди, имеющие начальников, которые долго будут с недоумением глядеть на фотографию отрубленной головы Ирис Плаксы, насаженной на штырь, расположенный на крыше бывшей клиники.

Однако, тут можно сказать одно. Эти люди не будут обеспокоены возможной утечкой данных о лаборатории, располагавшейся в подвале, но не только потому, что их убедят в этом операторы, вовремя запустившие систему зачистки (и получавшие данные с камер до последнего момента), но еще и потому, что у головы покойной главы альянса Джакко не будет языка. Точнее, он будет вбит в пустую глазницу на черепе так глубоко, что даже самый недогадливый поймет намек на то, что Ирис Плакса когда-то что-то сказала, не подумав, совершенно не тому человеку.

Глава 17
Зачеркивая пункты

Изящная, юная и уже очень знаменитая, Мия Ханнодзи стояла в позе любительницы фигурного катания на одной ноге, отставив вторую. Её руки были подняты к небу, а на устах царила счастливая улыбка. Моя поза была слегка похожа на её, только ноги я не задирал, а просто и скромно смотрел в то же небо, чуть подняв голову. Неба я не видел, а видел задницу бывшего топ-айдола Японии, одетую в шорты, но это лишь потому, что сама Мия стояла у меня на ладони, поднятой к небу.

Дело было в парке, съемки велись с размахом.

– Кирью-сан, мальчик мой, отвернись! Смотри в камеру! – тут же передумал малодушный Тануки Ойя, создавший из нас эту композицию, – Я тебя целиком понимаю, но и все остальные – тоже! А этого нам не надо!

Наконец, сложный сет был отснят, и я аккуратно поймал уставшую от стояния на одной ноге девушку, неторопливо утвердив её на асфальте. Та, в свою очередь, ни грамма не смутилась тому, что задержалась у меня на руках (я дал ей немного время адаптироваться), а вместо этого, искренне улыбнувшись, пошутила с самым милым видом, вызвав ответные улыбки от наблюдающих все это действо.

На самом деле у Мии с утра было довольно поганое настроение, но оно стремительно выправлялось за счет продолжающих вытягиваться лиц жительниц «Солнечного цветка», вновь сорванных с выходного на внеплановые съемки. Здесь и сейчас они играли роль подтанцовки у Ханнодзи, а та вовсю забавлялась, демонстрируя близкую степень нашего с ней знакомства. Ну, это пока рядом не было Хигу Годаэмона, фанаткой которого являлась эта молодая женщина. Тут её внимание быстро переключалось на предмет восхищения старым кумиром, от чего исчерканный шрамами зловещий здоровяк расцветал, а у окружающих смачно шатались шаблоны.

– Ты какой-то не такой, как обычно, – сощурилась на меня Мичико, когда я подошёл к брату с сестрой на перерыве, – Рио, что с ним?

– Хм? – «грязный блондин», для которого сегодня было мало работы, бросил на меня ленивый взгляд, – Да вроде самый обычный Кирью…

– Нет! – фыркнула начальница всего происходящего вокруг, – С ним определенно что-то не так! И с Хайсо тоже! Но вот не могу понять, что…

Ну да, что тут понимать, нам двоим просто пришлось отмываться. Очень тщательно, очень много, особенно волосы. Смрад, которым мы выкурили сукебан, был настолько убойным и въедливым, что шиноби заставил меня идти пешком до ближайшей публичной бани, к счастью оказавшейся закрытой. Взломав замки, мы устроили себе великую помывку, которая длилась дольше, чем вся операция по нейтрализации Ирис Плаксы. Даже так бы не справились, но у белоголового оказался пузырек с какой-то жидкостью, полностью ликвидировавшей остатки запаха.

Правда, пришлось воровать ему одежду, в отличие от меня, у Хайсо сменной не было. Хорошо прогулялись, да.

– Иди отвлеки её, – пихнул Рио сестру, – А то она сейчас начнет уговаривать Хигу её удочерить! А тот, судя по похабной роже, не то, чтобы против!

– Никаких айдолов в семье! Я не стала – никто не станет! – тут же вспыхнула начальница всего окружающего действа, направляясь на штурм твердыни.

– Семье? – поднял я бровь.

– Коджима Рюта, – негромко пробормотал Рио, кивая на чемпиона Северного Канто, вяло пытающегося прогнать насевшую на него с разбега Мичико, – Наш дядя. Только тссс…

Однако. Сюрпризы в моей жизни, похоже, никогда не кончатся.

– Акира! Пойдем обедать! – лучась довольством, ко мне вприпрыжку подбежала сама Мия.

– Чуть позже, с вашего позволения, Ханнодзи-сан, – неожиданно проговорил Рио, – Пока мне надо вам с Кирью-саном кое-что показать.

«Кое-что» оказалось видеозаписью с последнего фотосета, коротким видео про то, как я небрежным движением убираю из-под ноги бывшей айдола опору, она без всякой опаски летит вниз, мягко приземляясь мне на руки, а затем, сориентировавшись в пространстве, спокойно сходит с рук на асфальт. Получилось это все очень естественно и пластично. Мое мнение, правда, никого не впечатлило, даже сама девушка нахмурилась, кусая ноготь.

– Я еле сумел отобрать запись у Тануки-сана, – продолжил Коджима, – Он прямо горел желанием её использовать. Здесь…

– Здесь очень ясно видно, что я ему доверяю… чересчур, – кивнула девушка на меня, – Это вызвало бы вопросы, многие в курсе, что эти съемки идут вне плана, у нас просто не было времени на репетиции. Нужно переснять! Или мне звать Мишиму?

– Ни к чему, Ханнодзи-сан. Запись мы передадим вам лично в руки, – уверил её очень серьезно выглядящий Рио, – А к съемкам приступим сразу после обеда.

– Пойду схожу на пару слов к Тануки, – вздохнул я, – Он теряет берега…

Карманный беспредельщик тем временем выступал перед толпой начинающих айдолов, вчехляя им одну из своих речей. Чтобы уважаемому человеку было удобнее это делать, я его поднял в воздух… точно также, как ранее поднимал Ханнодзи Мию, лишь за исключением того, что оба каблука компактного человека уместились на моей ладони. Ну и придержал слегка за спину в момент стремительного возвышения, чего уж там.

Нужно отдать Тануки должное – он был прирожденным актером и импровизатором. Быстро смирившись со своим положением, этот почти-карлик продолжил сеанс массовой промывки мозгов, уверенно и твердо стоя так, как будто всё так и задумывалось. Он даже не особо спешил заканчивать своё выступление, воспользовавшись предоставленной возможностью на все сто, но вот потом, когда мы отошли и я опустил его на асфальт, вот тогда Тануки Ойя и вспотел… Мое вдумчивое объяснение экспромту заставило человека несколько раз тяжело сглотнуть.

– Мой просчет, – сокрушенно пробормотал он, – Никогда не интересовался достижениями Ханнодзи-сан, просто видел её… неоднократно. Она потрясающая, Кирью! Это был бы шедевр. Но ты прав, да… прав.

– То есть, моё неудовольствие после обнародования этой записи вас бы не смутило, Тануки-сан? – хмыкнул я, – Да вы смелее самого Соцуюки, как погляжу. Не знал, польщен.

– А…

– У нас здесь фото-сет, Тануки-сан. Фото… Вы уже договорились за моей спиной с Ханнодзи. Может, хватит испытывать судьбу?

– Кирью! – натурально взвыл карлик, хватаясь за голову, – Я так не могу! Это вдохновение! Если я вижу, то я вижу! А если вижу, то действую! Без оглядки! А здесь такой проект, такие планы! Я поглощен!!

Если бы не моя сделка со Спящим Лисом, то ответ и саму реакцию я бы выбрал куда резче, но тут пришлось заключать сделку с совестью и объяснить этому человеку, что даже если он не боится рисковать жизнью, то вот встреча с юристами Мии Ханнодзи принесет с собой такие последствия, что сам Тануки не разгребется. Вот этого он испугался куда сильнее, тут же убежав подлизываться к голодной злой женщине, привыкшей ко всеобщему вниманию и почтению. Которая только что видела, как её звездный момент, вызвавший всеобщую зависть и восхищение, был умело спародирован этим самым карликом.

Что сказать? Мия выпила из Тануки всю кровь… в качестве аперитива.

– Психи вы поехавшие, – признался Рио, когда все уже паковались ранним вечером, – Акира, поехали ко мне аниме смотреть?

– Нет, я домой, нужно выспаться, – отказался я достаточно громко, чтобы меня услышала крадущаяся сзади Ханнодзи, – Да и жена ждет.

На следующий я узнаю, что обломанная в каких-то планах Мия узурпировала провинившегося перед ней Тануки в качестве сопровождающего, а затем забрала всех присутствующих девушек с собой на визит в знаменитое логово Хигу Годаэмона, где устроила чуть ли не вечеринку, но на это лишь пожму плечами. Вид ругающегося Рио, вынужденного вступить во взрослую жизнь ответственного человека, будет радовать мое сердце.

Но пока я просто вернулся домой уставшим не столько физически, сколько морально. Резня в заброшенной клинике, помывочные работы на несколько часов, много ходьбы, а затем съёмки, выкрутасы Тануки и Ханнодзи, бурчащая на фоне их Мичико, бесконечные просьбы фотографов…

Придя домой, приняв душ и переодевшись в домашнее, я сел за стол в зале, не особо понимая, чем можно заняться в таком состоянии. Мозг откровенно не хотел работать, но и ложиться спать было пока рано. Видимо, оставалось лишь ждать, пока тело и разум определятся сами.

Перед глазами возникли сцены бойни из логова Плаксы. Это было отвратительно, унизительно и… легко. Я убивал растерянных, паникующих, раненных женщин. Да, они были бандитками, мы находились в натуральном лабиринте смерти, а то, чем они занимались в подвале, осталось тайной, но, тем не менее, как и любой мужчина, я считал, что женщин убивать недопустимо. Это инстинктивное понимание в корне противоречило плану, которого я придерживался, устроив эту охоту, поэтому, видимо, стресс сейчас брал своё.

Интересным было то, что саму Ирис я как женщину не воспринимал. Не дал себе даже труда объяснить ей, что происходит. Просто забил, как животное. Торопился? Счел, что с такой раной в животе она не сможет адекватно воспринять мои слова? Без разницы.

Мы уходили в спешке, хоть и забрав с собой использованное мной оружие, от которого потом избавились. Онивабаши проверил здание, не найдя в нем ни единой живой души кроме тех двух девушек, что он вырубил на входе. Возможно, они тоже не выжили, потому что даже там, в хитросплетении искусственного лабиринта на третьем этаже, чувствовался жар, идущий из подвала…

Ладно, дело сделано. Справедливость не восстановлена, ничто не эквивалентно жизни, но ложь наказана. Пункт вычеркнут. Следующие на повестке дня – враждебный элемент, гений, который изобрел Хито-Хито. Любитель американской еды…

Подавив неуместное желание срочно бежать за компьютер и продолжить отслеживание этого типа, я постарался расслабиться. Последовательное решение задач штука хорошая, но сейчас я точно не в форме.

– Акира? – тихий встревоженный голос Маны вырвал меня из невнятных раздумий.

Я поднял голову, посмотрев на жену, стоящую в дверях. Вид она имела испуганный, видимо, подозревая, что я собрался умирать, раз просто сижу на одном месте.

– Устал, голова не работает, – проинформировал я её, – Всё в порядке. Просто сижу.

– … можно с тобой?

Поманив девушку рукой, я усадил её с собой вплотную, обняв за плечи. Ей это определенно понравилось. Привалившись ко мне, она засопела, потершись макушкой о плечо. Посидели, помолчали. Было… неожиданно комфортно, так, как я ранее нигде и никогда этого не чувствовал.

Удел могущества – одиночество. Не потому, что ты всерьез опасаешься предательства, а потому, что равных тебе не существует. Изменяя, подчиняя и разрушая, ты и сам отторгаешь тех, кто подспудно видит в тебе в первую очередь угрозу, неодолимую силу, власть, которой незачем скрываться за вежливостью и дипломатией. Кроме того…

…кроме того, ты можешь быть достаточно могущественным, чтобы нежно и плавно опустить на поверхность планеты метеорит, содержащий в себе сотни и сотни тысяч тонн чистейшего железа, можешь выбрать для него точку на теле своего мира, куда он будет обрушен, но ты не обратишь внимание на десяток… сотню людей, которых сотрет с лица земли катаклизм этого события. Подарив будущему мира ресурс, ты отнимешь жизни невинных, оказавшихся не в том месте и не в то время. Даже не будешь о них думать.

Так я «стёр» людей Плаксы, так обошелся с безвестным мне «надевшим черное», любовником Йоминори Савады, той уродливой садистки, работавшей на Плаксу. Так же получилось с девушками, мимо которых я прошёл, легко отмахнувшись от их бедственного положения.

Жертвы будут всегда. Далеко не обязательные, случайные, страдающие потому, что ты не всемогущий, а твой контроль не всеобъемлющ. Цена, которую ты платишь – последствия и твоя собственная совесть. Казалось бы… однако, для меня этот путь закрыт. Каждый раз, когда я допускаю такую оплошность, то увеличиваю шансы эскалации своих взаимоотношений с этим миром. От неё могут пострадать те, кто мне дорог, например женщина, что прижимается ко мне.

Точнее, девушка.

– Когда-то я допустил оплошность. Её заметила твоя мать, указала на неё, завещала исправить. Это сделано. Умерли люди, – отстраненно проговорил я.

– Ты… убил их? – голос Маны был очень тихим даже для моего слуха.

– Да.

– Я… могу узнать, что они делали?

– Запугивали, бандитствовали, вынуждали школьниц заниматься проституцией… – начал равнодушно перечислять я, – … избивали и калечили людей, торговали наркотиками…

– Почему – ты? Почему не другие?

Это требовало объяснений. Признаний. Примеров, что в мире всё далеко не так, как кажется наблюдателю, его позиция слишком низка. Что здесь, как и в любом месте, есть свои шебадды меритты, понимающие, что жертвы будут всегда. Всюду. Постоянно. Ведь даже несчастные школьницы, которым Рио Коджима дает отлуп в их чувствах, тоже являются жертвами. Елена Сахарова? Это еще хуже, она жертва моей прагматичности.

Но речь не о них, речь я веду о состоянии дел в Японии. Аккуратно, без лишних подробностей, но рассказываю жене о приближающихся катастрофах, о том, как с ними борются. Привожу в пример «мясника» Соцуюки. Рассказываю о том, как живут «надевшие черное». Под конец даже объясняю, чем заставляли заниматься её покойную мать, Шираиши Айку. И для чего.

Когда-то я считал Ману просто удобной кандидатурой на место собственной жены. Высокая, фигуристая, полностью здоровая, с выдающимся интеллектом и броской внешностью, но при этом тихая и покорная, девушка казалось мне идеалом… но это был идеал домашнего любимца. Наши отношения виделись мне равным обменом: я даю ей возможность прожить жизнь полноценного человека, защищая и оберегая её и её честь, а она становится моей женой и матерью моих детей.

Это было уже в прошлом. За фасадом, за мягким характером, за тишиной скрывалась истинная ценность Шираиши Маны – жесткий, безжалостный, идеально работающий интеллект, мощи которого было достаточно, чтобы за секунду выработать план победы над опытной драчуньей Асуми. Моя женщина, моя жена – она не была мягким, тихим и послушным человеком, это лишь могущественная маска, нужная ей для того, чтобы получать то, чего желают её «неправильные инстинкты». То, ради чего они готовы пробудить дремлющее внутри чудовище, не менее жестокое, чем я сам.

Сейчас, сжимая в руках вздрагивающий и ежащийся «фасад», я знал, что монстр внутри внимательно и жадно слушает, обучаясь новым правилам этого мира. Принимая их, встраивая в свою систему, расширяя собственное понимание. Монстр знает, что я знаю о его существовании, ему это нравится. Мы лояльны друг к другу. То, что я рассказываю – я рассказываю ему.

Потом я встану, без спроса подняв Ману на руки, занесу её в спальню, небрежно брошу на кровать. Стяну с неё шорты, оставив девушку лишь в маечке и трусиках, разденусь сам, затем объявлю, что мы ложимся спать. Возможно, она хочет пить, есть или в туалет, желала бы сходить в душ, сделать еще какие-нибудь дела, но я не даю ей выбора, а требую и получаю подчинение. Приятная и желанная мелочь для монстра, то, чего он всегда ждёт и хочет. Не подачка, но пища, способ утолить вечный голод разумной порцией.

Затем мы засыпаем. Набираемся сил для нового дня.

Он тоже обещает быть непростым.

///

– Их было двое… минимум, максимум, думаю, четверо, – задумчиво пробормотал Ивао, вынуждая свой экзоскелет недовольно загудеть, поднимая детектива из коленопреклоненной позы, в которой он стоял над порядком закоптившимся трупом девушки. Которую, кстати, солидно порвала собака, затем ей достался чудовищный пинок, раскрошивший два ребра, потом отсекли руку и, под конец, разрезали горло. После чего труп еще и частично поджарился на крайне горячем воздухом, шедшим снизу.

– На записи видно только одного человека, Хаттори-сан, – очень вежливо обратился к нему японец, уже дважды опустошавший свой желудок в специально выданный ему еще внизу пакет.

– Это один лишь решил показаться. Еще один как-то освободил бойцовских псов, которых тут держали в клетках, – поморщился в ответ киборг, – Двое-четверо. Думаю, что двое. Профессионалы высокой уличной пробы, иначе не скажешь. Приходили строго за Ирис Плаксой, только за ней. Все остальные являются побочными жертвами.

Бойня. Короткая, жуткая, эффективная бойня. Заклиненный черный ход и опущенные рольставни превратили устроенный местными бандитками лабиринт смерти в западню для них самих. Их выкурили из подвала, элементарно засыпав нечто горящее в никем не охраняемый воздуховод, затем, после того как они сбежали в общую часть здания, выпустили собак, которые устроили хаос. С этим девушки справились без особых усилий, но, когда в подвале сработали взрывные термальные устройства, призванные как можно быстрее выжечь улики, сукебан, спасаясь, пошли выше. А затем все умерли.

– По записям видно, что убийца спускается вниз, он шел, методично вынося всё, что встречалось на его пути, – выбравшись на крышу и расположив там ноутбук, объяснял Хаттори своему спутнику, – Они не знали о зарядах. Когда те отработали, этот здоровяк моментально сменил стратегию и засел в засаду. Этого мы не видим, но восстановить картину несложно. Он дождался, пока они скучкуются в безопасности, ликвидировал тех, кого отослали от основной группы, затем внезапно высунулся и высадил целый рожок по компактно стоящей толпе сукебан. Хладнокровно спрятался, перезарядился, позаботившись, чтобы на пустом рожке не осталось его отпечатков пальцев, затем, добив условно опасных противников, умертвил и всех остальных. После, он подошёл к Ирис Плаксе, умирающей после попадания в живот, поднял её, выдавил глаз, затем отсек голову. С ней он поднялся на крышу, вот сюда, где и проделал всё остальное. Затем они с напарниками ушли также, как приходили. Элементарно. Повторюсь – это личное. Приходили именно за ней.

– Или же хотели создать такое впечатление, Хаттори-сан, – на свежем воздухе его спутнику стало значительно лучше, – Вы описываете действия только одного из нападавших. Остальные, кроме того, что опустили ставни и открыли собачьи клетки…?

– Там даже сейчас невозможно находиться от жара, идущего от раскаленного фундамента, – пожал плечами Ивао, – Вы это знаете не хуже меня, Дото-сан. Не знаю, что вы там скрывали, но определенно озаботились тем, чтобы зачистить все возможные следы.

– Это государственная тайна, – тут же отрезал его собеседник, – Что же, боюсь, нам придётся подождать, пока всё остынет. Приказы Сарабашири-сама не обсуждаются, нам нужно убедиться, что проникновения внутрь не было.

– Ожидание займет сутки или двое, – поделился опасением определенно наслаждающийся видом с крыши Спящий Лис.

– Вызовите своих людей, пусть привезут вам спальник, – Дото-сан определенно набирался уверенности, – Точнее, два. Я не отойду от вас ни на шаг.

– Как жестоко… – протянул в ответ детектив, продолжая любоваться видом с крыши и… прислушиваться к небольшому устройству, имплантированному в его ухо.

Секретарь всесильной Сарабашири еще что-то говорил, но Ивао уже сменил вектор своего интереса. Он жадно ощупывал взглядом открывающийся с крыши клиники вид. Выстроенный и заброшенный городок, столь перспективный в прошлом, что тут даже отгрохали большую солидную клинику. Увы, он оказался в недостаточно удобном месте, отток жителей в Токио превышал все разумные пределы, а строительная отрасль получила самый болезненный пинок под дых, когда «экономическое чудо Японии», представ огромным пузырем, лопнуло, отправив сотни тысяч людей в безработицу. Сюда, можно сказать, пришёлся один из самых серьезных и болезненных ударов.