Текст книги "Целитель (СИ)"

Автор книги: Харитон Мамбурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Книга четвертая. Целитель

Пролог

– «Из комиссара получился, смотрю, самый сердитый труп на свете», – рассеянно подумал Спящий Лис, глядя, как означенный «мертвец» яростно выбирается из черного полиэтиленового мешка, едва не разрывая его в клочья. Взгляд Шина Соцуюки, брошенный на детектива, не мог убить и низвергнуть несчастного детектива в бездну к Эмме О на справедливый суд, но целенаправленное и полностью обоснованное желание этого Хаттори почувствовал даже лучше, чем если бы оно было оформлено в слова.

Не говоря ни слова, талантливо «убитый» на глазах многочисленной публики комиссар (бывший) принялся срывать с себя залитую фальшивой кровью и продырявленную одежду, потом свирепо обтёрся поданным молчаливым подчиненным полотенцем, а затем, еще раз заткнув Лиса взглядом, переоделся в черную военную форму. Также в полной тишине, нарушаемой лишь прерывистым сопением доведенного до ручки человека, Соцуюки Шин, приведя себя в удобоваримый вид, быстро вышел из комнаты, шарахнув напоследок дверью морга так, что с потолка местами посыпалась штукатурка.

Лукаво усмехнувшись, Ивао отправился вслед за ним.

Двое мужчин не произнесли ни слова, пока крытый бронированный автомобиль с государственными номерами вёз обоих за город. В салоне машины соблюдалась та же тяжелая острая тишина, которая установилась, когда комиссар вырвался из полиэтиленовых объятий в свою новую… жизнь. Причем, это время и сам Хаттори проводил с пользой, раз за разом прорабатывая в голове чрезвычайно качественно разукрашенную физиономию бывшего мертвеца, над которой недавно поработал настоящий профессионал своего дела. Чтобы так набить человеку лицо – мало желания и умения, нужен талант… и повод.

Всего этого было в избытке.

Шину было на что злиться. Именно в ходе операции, предложенной и утвержденной Хаттори, он одним махом лишился карьеры, жизни, всей репутации, высочайшего общественного положения, влияния. Это можно было спокойно перетерпеть, особенно зная, что ты обречен в скором времени на смерть. Слишком много жестких непопулярных решений, слишком радикальные меры, за всё это нужно было отвечать, невзирая на результаты. Лицемерие политиков, прикрывающих собственные задницы даже во время пожара – притча во языцех.

Только вот потерять всё можно по-разному. Шина категорически не устроило то, как это произошло.

– Что теперь? – коротко и неохотно выплюнули разбитые губы бывшего комиссара.

– База «Цукумогами», – тут же отозвался сидящий напротив него киборг, рассматривавший показания какого-то прибора у себя на запястье, – Контингент шесть тысяч человек, оперативный состав четыреста членов. Сто двенадцать из них вам знакомы, с остальными, думаю, проблем не возникнет. Полное обеспечение, бюджет утвержден. В наличии восемь вертолетов, двадцать три машины для перевозки пехоты, парк дистанционно управляемых дронов для наблюдения, гарантии в полном содействии всех сил полиции Японии.

– Гарантии? – язвительно выдохнул Шин.

– В рамках закона, – прекрасно понял его Спящий Лис, – За рамками – вы и ваши люди, генерал.

– Генерал? – вот тут Соцуюки обомлел.

– Совершенно секретно, но да, генерал, – легко кивнул ему легендарный инвалид в роботизированном экзоскелете, – Также ваша «Цукумогами» подпадает под директиву «никаких рестрикций». Прежде, чем вы переспросите, объясню – любые оперативные действия будут требовать строгой секретности, никаких социальных контактов. Все ваши люди, из тех, кто непосредственно будут участвовать в… акциях, находятся под контрактом на весь срок действия проекта.

Эту информацию требовалось переварить, чем бывший комиссар и занялся. О Спящем Лисе можно было сказать много нелестного, этот человек неизменно выводил из себя всех, с кем контактировал, но вот упрекнуть его в недостатке подготовленности какой-либо информации мог… только сам Шин. Мог, но пока не хотел.

Вскоре они приехали.

Секретные военные объекты скучные. Они ничем не отличаются от обычных военных объектов кроме, наверное, прикрытия и спектра решаемых задач. Так и этот был далеко не подземной базой, а банальной огороженной территорией, за забором которой начиналось приветливое минное поле… а, нет, перед забором тоже. Разумеется, никаких табличек, предупреждающих туристов о том, что тут им может оторвать ноги, не было.

Командный центр, ангары, бараки, ничто не выделялось на фоне множества других баз, однако у Соцуюки были все причины полагать, что когда тот или иной транспорт выедет на «дело», то внутри него будут сидеть весьма зловеще одетые ребята. Черная городская броня, дополнительно усиленная рядом нововведений, в которые в скором времени обещают добавить элементы механизированного экзоскелета… Теперь у него даже есть возможность дождаться этого события.

– Что насчет отряда «Сура»? – вытолкнули вопрос губы Шина.

– Здесь, в полном составе, – с готовностью откликнулся детектив, – Кроме Накамуры, он в лечебнице. Сами знаете почему.

В голосе Лиса прозвучал заслуженный упрёк. Накамура не должен был появляться на сцене, тем более в таком амплуа как вышло, но попробуйте остановить человека, которому плачется его девушка, которую только что жестко отхлестал по щекам «надевший черное». А ведь он только за кофе отошел…

Автомобиль остановился. Ивао, повернувшись к водителю, попросил того выйти, а сам, развернувшись к второму пассажиру машины, объяснил:

– Здесь меня видеть не должны, поэтому, Соцуюки-сан, сейчас самое время для откровенного разговора. Я готов ответить на ваши вопросы… на которые у меня ответы есть.

– Покойнику можно рассказать и побольше? – переварив совершенно ничего не значащее повышение до «генерала», Шин преисполнился кислоты еще сильнее, чем раньше, – Ладно, начнем с главного. Кто такой этот ублюдок, Кирью Акира⁈

Раздражение, выплюнутое военным, наполнило салон густой аурой ярости.

– Не знаю, – огорошил его Ивао Хаттори, с усилием поведя затекшими плечами, – Известно лишь то, что он уничтожил корпорацию Митсуба пятиминутным интервью, которое не смогли замолчать. Известно, что он стоит за хакерской атакой на большую часть дочерних агентурных ячеек Соединенных Штатов. Известно, что этот человек превратил в хлам все сервера и архивы нашего основного провайдера, когда компанию оседлали агенты ЦРУ, пытающиеся до него докопаться. Кроме этого, он считался заочным безусловным победителем в турнире Ямикен, начал безумно выгодный в перспективе стартап с семейством Мотосуба, ликвидировал боевого киборга, созданного, скорее всего, на основе «надевшего черное» человека, а также взял штурмом вашу собственную контору, генерал. Где, дважды набив вам лицо, устроил переполох и разгром в стиле боевиков про якудза, а заодно спровоцировал элитного бойца секретного подразделения на драку, попутно показав его сотням свидетелей с камерами в чрезвычайно неприглядном виде.

– Э… – настолько удивленным Шин не был еще ни разу в своей жизни.

– А еще он второкурсник Аракава коу-коу-гакко, – безжалостно и ехидно добавил детектив, – и, завершая известное мне, – и человек, добившийся моего уважения. Не трогать его, кстати, я вам так строго рекомендовал потому, что подозреваю о наличии некоего механизма «мертвой руки», которая, в случае если с Акирой Кирью что-то случится, сделает этому миру очень и очень плохо. Насколько плохо премьер проверять не желает настолько, что создал специальное подразделение по охране семьи этого Кирью. Теперь вы понимаете мои мотивы, генерал?

– Теперь я их не понимаю еще больше, – спустя почти пять минут молчания выдал Шин, похрустевший костяшками пальцев, – То, что он устроил у нас – не вкладывалось ни в один из ваших вариантов, Хаттори. Ни в один.

– Ни в один из пятнадцати, – охотно согласился с ним детектив, – Но это настолько перспективный юноша, что я вижу смысл не только использовать его, но и сотрудничать… в случае полного провала моих планов. Извините, Соцуюки-сан, я умолчал о еще парочке вещей, связанных с ним, но они вас… никак не касаются.

– Не собираюсь настаивать, – дёрнул опухшей щекой, по которой этот самый Акира пару раз душевно приложился, бывший комиссар, – Он теперь не моя головная боль.

– Было бы идеально, если бы это так и осталось, – сделал мутный намек Хаттори, а затем углубился в показатели наручного браслета, начав на нем что-то набирать. Повинуясь этим нажатиям, под плащом киборга что-то загудело, а затем послышались звуки шипения пневматических баллонов. Лицо человека, недавно перенесшего обширную трансплантацию клонированных органов, чуть расслабилось, а сам он откинулся на сиденье, прикрыв глаза.

– Ваша задача, генерал Соцуюки, остается прежней, ничем не выходя из русла ваших же прежних деклараций. Поддержание порядка любой ценой, ликвидация нарушителей… не мне вас учить. Однако, знайте – вы теперь не существуете. Никакой базы «Цукумогами», генерала Соцуюки, расстрельных команд, ничего этого не существует. Ваше взаимодействие с любыми структурами, кроме определенных каналов, невозможно. Для всего мира вас не существует. Есть только порядок.

– Вы сделали из меня охотничьего пса… – с досадой бросил живой мертвец, «расстрелянный неизвестными» прямо на пороге полицейского участка менее трех часов назад. Он всю жизнь действовал, стараясь подать пример окружающим, научить их чтить закон и порядок страны, вернуть всё на круги своя. И чем это кончилось? Он избит и посажен на цепь.

– Нет, генерал, вы им и были, – в голосе детектива промелькнули стальные нотки, – Просто теперь у вас развязаны руки и сомкнуты уста. Всё ради нашей страны.

Глава 1
Данаец в друзьях

Правильно говорят: «Никто не может причинить тебе боль большую, нежели самый близкий человек». В большинстве случаев я бы мог легко оспорить эту сентенцию, потому что относительно неплохо разбираюсь в пытках, особенно магических… но этот был особенным. Если один из самых близких тебе людей является психом с ярко выраженными садистскими наклонностями, то он, в какой-то мере, способен нивелировать любой возможный практический опыт причинения страданий. Просто своим талантом.

Рио Коджима улыбался мне ласково, почти нежно. Заподозрить наследника этой семьи в любви к мужеложеству я никак не мог, зато уверенно диагностировал зашкаливающее чувство гордости собственной персоной. Самодовольство «грязного блондина», как я его всегда называл за дурацкий цвет волос, изливалось в окружающее пространство свободной, полнокровной струей.

– Сдавайся, Акира, – почти проурчал он, залихватски пихая руки себе в карманы, – Сдавайся. У тебя нет шансов.

– Шансы есть всегда, – вяло возразил ему я, с унынием озираясь вокруг.

Нас тут было всего двое, марку было держать не перед кем. Проигрыш по всем статьям мне светил прямо в лицо.

– Не в этом случае, Кирью. Сдавайся.

Мы стояли посреди… нелегального жилого помещения. Относительно нелегального, так как всё здание целиком принадлежало непосредственно Коджима Котару, отцу Рио, а кроме того, в этом помещении никто и никогда не проживал. Тем не менее, вентиляция, обогрев, ремонт в минималистичном стиле, тут присутствовало все. Занести футон или кровать, расположить компьютер и спортивные снаряды, собрать шкаф для одежды, добавить компактную кухню из тех, что любят живущие в больших городах японцы… Дел на три часа, после чего это всё превратится в очень неплохой дом.

– Акира, мы оба знаем, что ты не привык к роскоши… – ухмылялся волком Рио, – … в том смысле, в котором ты её понимаешь. Но, дружище, посмотри мне в глаза и скажи честно – ты сможешь жить на тринадцати татами? Ну хотя бы на двадцати? А?

Когда-то у меня был партнер-хиккикомори, проживавший в стандартной для многих японцев комнатушке на тринадцать татами. Она, за исключением крошечного пятачка-кухни, представляла из себя помесь спального и компьютерного мест. Больше там поместиться ничего не могло. Двадцать татами считалось уже чем-то близким к норме в среде, где домой было принято приходить лишь спать. Сам я вырос в частном доме со своей семьей, а его жилая площадь была приблизительно сто сорок четыре квадратных метра.

Чуть меньше ста татами. Разница очевидна.

– Шесть комнат, восемьдесят три татами жилого места, – тем временем наслаждался собой Рио, – Тяжелая стальная дверь, есть секретный ход. Двенадцать минут до твоего старого дома, четырнадцать минут до школы. У тебя нет шансов, Акира Кирью! Признай это! Склонись перед моим величием!

Мне не хотелось склоняться. Очень сильно не хотелось, настолько, что аж ныла продырявленная заживающая грудь и ожоги от электричества, которыми меня совсем недавно одарили в одном заведении. Да и вообще, я сейчас знал, что само здание с десяток лет назад было выкуплено отцом этого блондинистого негодяя именно ради этого подвала, бывшего экспериментального бомбоубежища, которое частично перепланировали под бойлерную и душевые комнаты, а вторую часть, ту, где мы сейчас находимся, оформили как тайное убежище, где можно отсидеться хоть одному, хоть семьей. В профессии рода Коджима подобные места необходимы, но это очень давно утратило свою актуальность.

Проблема была в том, что утратила актуальность только предлагаемая мне «квартира», а вот остальное здание использовалось еще как.

В этом-то и была загвоздка.

– Ну как я могу взять деньги с лучшего друга? – яд почти капал с губ «грязного блондина», когда он это произносил, – Нет, невозможно, Акира. Никак. Но всего лишь за скромную долю твоего внимания, за толику времени – это место станет твоим домом настолько, насколько ты сам того пожелаешь. Тем более, что ты прекрасно знаешь всё, что нужно для этой работы. Хотя… какой работы? Мелочи…

Сволочь.

Бизнес семьи Коджима – женщины для шоу-бизнеса, то есть модели. Это основное направление с некоторыми побочными, не афишируемыми перед публикой, но суть здесь довольно проста: модельное агентство занимается моделями. Некоторые идут на подиум, некоторые поют с эстрады, кто-то уходит в невесты, а кто-то отправляется в публичные дома, желая хоть как-то задержаться в этом огромном и богатом на искушения мегаполисе. И, разумеется, всем этим девушкам нужно где-то жить, а никто не будет снимать квартиру в Токио каждой «заготовке». Вместо этого предпочитают их заселять в общежития.

То есть, над нашими с Рио головами находится четырехэтажное здание на два подъезда, по вечерам содержащее в себе порядка полутора сотен молодых женщин возрастом от шестнадцати до двадцати двух лет. Мне же предлагается занять должность помощника коменданта этого славного общежития, у которого будет одна главная цель – отгонять от этого цветника других «надевших черное», на которых молодые женщины куда более падки, чем на деньги.

– Мы теряем беременными до тридцати процентов этих тупых тел каждый год, Акира, – стал немного серьезнее Рио, – В последнее время стало еще поганее, потому как мелкие шлюхи потеряли последний стыд и не прочь иногда устроить групповуху. Что еще хуже, так это то, что бабы, распробовав вашего брата, и привыкнув к тому, что их долбят по пять-десять раз за выходной, смотрят на обычных смертных как на говно. Это тоже проблемы. Большие проблемы, друг.

Интерес, пусть даже щедро смазанный деньгами, должен быть взаимным. Без искры нет игры.

– И ты хочешь, чтобы я хотя бы не пропускал «надевших» внутрь? – грустно уточнил я.

– Да, Сиеко-оба-сан прекрасный комендант, но мы не можем выдать ей оружие, чтобы она стреляла по людям, хотя она давно просит, – покивал Рио, а потом, ухмыльнувшись, добавил, – Кроме того, я уверен в том, что девяносто процентов этих тупых мокрощелок втрескаются в тебя по уши, а узнав, что ты тоже модель и мой близкий друг – начнут из кожи вон лезть, чтобы ты обратил на них свое внимание. Мы сыграем на этом.

Шутки кончились, Рио показал своё истинное лицо, и мне так или иначе придётся ответить ему согласием. Даже не считая того, что я нахожусь в безвыходном (или тринадцать татами) положении, в последние дни Рио оказал моей семье множество неоценимых услуг (и продолжает оказывать), платить за которые ему буду я. Пусть тон, которым он рассказывает о проблемах агентства его отца, кажется легкомысленным, но относиться также я к этому не собираюсь.

Хоть это и проблемно.

– Веди меня знакомиться с Сиеко-сан, – сдался я.

– Омайдо-вари! – тут же расплылся в улыбке победителя Рио, – Продано!

Значит, всё-таки сомневался. Хорошо.

– Но ты кое о чем позаботишься, Коджима.

– Мм?

– Нужно обшить весь внешний контур этой замечательной двери прочной обшивкой с войлочным наполнителем. А чуть позже я тебе пришлю спецификации камер, которые мы тут установим.

– В душевых?

– Тебя что, Хайсо покусал? Снаружи.

– Ладно, идем. Кстати, тебе нужна кровать? Ты говорил, что не любишь футоны.

– Да, нужна.

– Послушай моего совета, Акира, устанавливай сразу три.

– Что?

– У тебя две бабы, одна из которых живет на съемной хате, а другая жила вообще у тебя дома. Сложи два и два. Но потом. Идём знакомиться.

В это время как раз пискнул телефон сообщением, на котором от Шираиши Айки значилось весьма однозначное послание: «моей дочери дома быть не должно». Что же, кому как не Рио мне доверять в вопросах женщин?

Сиеко-сан оказалась высокой сухой старухой с желчным вытянутым лицом и старомодной прической. Эта дама, совершенно не смущаясь, курила сигарету на длинном мундштуке и, как я понял по запаху из её квартиры, курила её последние лет тридцать. Правда, при виде стоящего на фоне меня Рио старуха упустила мундштук изо рта, но тут же поймала его на лету, выдав возмущенным прокуренным голосом:

– Его, Коджима-сан? Ты вот про этого говорил⁈ Да от него тут все залетят! Даже я!

Рио неприлично заржал, а потом сказал, что я, скорее всего, буду жить со своими, так что всё обойдется. Хотя насчет Сиеко-сан и не уверен… за что заработал от меня подзатыльник. Слово за слово, общение пошло, хоть и началось с легкой перебранки.

Дама оказалась вполне адекватной, а немного послушав мои ответы, даже начала слегка улыбаться. Слишком уж сильно её достала движуха вокруг общежития, которая с каждым днем становилась все невыносимее и громче. Так-то Сиеко-сан в основном работала лишь по вечерам, когда будущие модели, пройдя всю дневную потовыжималку, попадали домой, но в последнее время многие постоянно начали отговариваться простудой, а затем устраивать девичники. Иногда с приходящими гостями.

– Я гоняю этот сброд, – вздохнула она, – И он пока гоняется, Кирью-сан… но наглеют с каждым днем. Позавчера двое ублюдков пытались с едой пробраться! С вот такими огромными пакетами! Порвали их, дураки, все высыпалось, и они потом под смех этих дурных девок все это собирали. Хорошо хоть стыда хватило уйти потом…

– Думаю, мы с этим что-нибудь сделаем уже сегодня, – пообещал я женщине, хлопнув Рио по плечу.

– «Мы»? – нехорошо напрягся он, – Что-то мне это не нравится…

– Мы, – уверенно кивнул я ему, – Я не могу заниматься одновременно переездом и общежитием, а здесь меры нужно принимать сразу и быстро. Так что придётся тебе помочь, пока Саеко-оба-сан мне побольше расскажет о проблемах… как называется ваше общежитие?

– «Солнечный цветок», Кирью-сан, – ухмыльнулась комендант, – Кажется, это теперь наше общежитие.

Просить Коджиму о помощи… поступком было не самым умным. Этот гад, вместо того чтобы нанять людей и привезти мои вещи из родного дома, забрал в этом самом доме Шираиши Ману, привел её к Хиракаве Асуми, а ту попросил отвести их в Сенко-гуми, вотчину моего тайного деда. Там Асуми без каких-либо хлопот разжилась четырьмя крепкими парнями… которые и устроили строенный переезд. Сразу, без каких-либо раздумий. Три дома – один подвал.

Сложи два и два, Акира Кирью. Или, как любят говорить в Японии, прими ответственность.

Видимо, этому мерзавцу было мало того, что он уже обрушил на мою голову, так что привез он не только моих женщин, но и моих младших родственников, горящих от возбуждения и любопытства. А теперь, внимание! Моя младшая сестра Эна, увидевшая новые хоромы, которые лишь чуть-чуть меньше всего дома Кирью. Концерт без заявок, зато исполняемый с душой… но недолго.

На голову завывающей девочке обрушивается половник, удерживаемый твердой рукой коменданта. Тишина восстановлена, а я интересуюсь у достойной женщины – не хочет ли она пожить в приятном теплом доме, где её твердая воспитательная рука будет так к месту? Глаза сестры наполняются слезами заслуженной обиды, а Такао хладнокровно замечает, что у нас и так гостит Горо Кирью, решивший пожить некоторое время со своими родственниками.

На этом имени глаза бодрой бабушки вспыхивают каким-то совершенно неестественным интересом пополам с узнаванием, поэтому дальнейшую часть беседы я благоразумно игнорирую, занимаясь установкой мер безопасности на здание. Пока никого из живущих тут моделей нет.

Что сказать? Тактически это была победа, а вот стратегически – полное поражение. Упускать из виду четверых деятельных подростков, вдохновляемых злым гением Коджимы… Когда я дотянул кабель до комнаты, назначенной мной будущей серверной, парни из Сенко-гуми уже вовсю воевали с невесть откуда взявшимся котацу, застрявшим в коридоре. Не то чтобы стол мне был не нужен, но его спонтанное появление в моей жизни было не предусмотрено в первые… часы.

…после решения.

…о заселении.

С другой стороны, подумал я, продолжая крепить кабели в комнате, вопрос с Шираиши и Хиракавой так или иначе бы поднялся. За первую я отвечаю, официально назначив своей невестой, а со второй периодически сплю и тренируюсь. Учитывая все известные обстоятельства: крайне глупым было бы заселять сюда Ману одну, учитывая, какой контингент проживает над нами, а просить Хиракаву вселиться постфактум… поставило бы меня в трудное положение. Получается, Рио в очередной раз протянул, точнее нагло сунул, свою руку помощи там, где я бы многое упустил. Так что единственное, что остается – это выйти к людям, занятым обустройством нашего нового дома, и торжественно назначить одну из больших комнат спортзалом. Всё остальное можно оставить на откуп девчонкам.

Шесть помещений, из которых будет один зал в виде самой большой комнаты, один спортзал, вытянутый и достаточно просторный для спаррингов, три спальни и одна серверная. Ее, эту будущую серверную, пытались назначить кухней, но с этим ничего не вышло. Некто молчаливый и застенчивый попытался «пожертвовать» своей спальней в угоду кухне, но этой хитрой женщине было напихано в бока возмущенными синеглазыми, уже изгнавшими отсюда домой младших представителей семейства Кирью. Те, впрочем, обещали вернуться в другой день.

Посмотрев на происходящее, Сиеко-сан фыркнула.

– Вы тут на двоих «надевших черное» готовить собрались? – язвительно поинтересовалась она, – На электрической плитке, что ли? У вас даже рисоварки правильной нет! Не годится. Ничего, придумаем что-нибудь. Если, конечно, ваш хмурый паренек настолько хорош, как его расписал Коджима… У меня, кстати, сын такой же как ты, хафу, «яркоглазый»… Говоришь, ваш уже в шестнадцать лет себе прозвище получил? И какое? Самый Хмурый Парень?

– Мышонок, – представился я старушечьей спине, заставив её владелицу икнуть от неожиданности, – Меня прозывают Мышонок.

Ближе к вечеру, хоть и постепенно, мы остались втроем, оглядываться на полупостроенный быт. Японцы, в отличие от некоторых других наций, склонны к минимализму, так что наведение уюта много времени бы не заняло. Побурчав насчет отсутствия окон, Хиракава внезапно оптимистично заявила, что здесь тепло и нет сквозняков, а значит можно разгуливать в чем придётся. Мана приобрела насыщенный красный цвет и закопалась в сумки, а я, посмотрев на часы, пошёл на своё вынужденное дежурство. Установить камеры и настроить всё оборудование за полдня никак бы не получилось, но кое-что я, всё-таки, успел.

Это «кое-что» включало в себя нанесение силиконовой смазки на нужные места. Те, через которые внутрь здания проникают столь досаждающие Коджима нарушители.

Зависнув возле забора, окружающего «Солнечный цветок», я открыл свою маленькую черную книжку, принявшись ждать. Вскоре, как по расписанию, к зданию начали подкатывать микроавтобусы, выпуская наружу стайки заморенных, но оживленно болтающих друг с другом девиц. Они, перешучиваясь и пихаясь, активно втягивались в подъезды под бдительным оком вышедшей из дому Сиеко-оба-сан. На меня, ссутулившегося и закрывшего лицо отросшими волосами, внимания попадало мало. Еще бы, мало ли какой зарплатный раб, пусть и здоровый, тут заблудился? Раз стоит, значит комендант ему позволила, а мужского внимания этим красоткам и так хватает.

Обычного, как оказалось.

«Клевать» у меня начало, когда в сумерках распахнулось торцевое окно на втором этаже общежития, оттуда выглянули женские мордашки, а рядом со мной внезапно приземлился перепрыгнувший забор парень, от которого пахнуло потом хорошо потрудившегося за день человека. Не обращая на меня ни малейшего внимания, «надевший черное» задрал голову, махнул оживленно защебетавшим девчонкам, а затем, примерившись, привычно прыгнул, чтобы оттолкнуться ногой от карниза окна на первом этаже, и допрыгнуть до того окна, где его уже ждали.

К несчастью этого человека, я совсем недавно получил ну очень хорошее знакомство с подобным стилем перемещения по зданию, поэтому предпринял самую дешевую и эффективную контрмеру – пальцы парня скользнули по смазанному силиконом подоконнику, и он с глухим воплем полетел вниз, чтобы брязнуться спиной об асфальт.

Там его, ошарашенного и ушибленного, уже ждал я. Подхватив сопящее и недоумевающее тело, и подняв над головой, я, сделав пару шагов, перебросил его назад за забор. В окне над головой взволнованно и возмущенно заорали. Парень кряхтел и ругался, пытаясь отскрести себя от асфальта, а заодно пялился на меня.

– В этом здании новое правило, – проговорил я, снова открывая книгу, – Если хочешь попасть внутрь – брось мне вызов.

– Да кто ты такой⁈ – стереотипный японский вопрос, удивительно уместный здесь и сейчас.

– Меня зовут Мышонок, я помощник коменданта «Солнечного цветка», – представился я, – Живу теперь здесь.

– Нет, сволочь, ты не прав! – ожидаемо начал злиться дважды уроненный, – Ты сейчас вообще жить не будешь!

И снова перепрыгнул через забор. Ну это пока. Не успел я за полдня сделать ничего с забором.

Вполне ожидаемо, что парень мало чем отличался от будущих айдолов, проживающих в заштатном общежитии тихой Аракавы, то есть был ну очень средним бойцом, к тому же из начинающих. Еще раз переброшенное через забор тело уже было без сознания, поэтому больно стукнулось, что спровоцировало целый поток ругани из окна.

– Да что ты творишь, сволочь!

– Эйчиро! Ему же больно!

– Вызовите скорую!

– И полицию!

– Вот негодяй!

Рядом со мной нарисовалась Сиеко-оба-сан, тут же начав рычать на высовывающиеся из окна головы, от чего те сразу стали писклявыми и жалобными, но по-прежнему взывающими к жалости насчет валяющегося и слегка подтекающего кровью Эйчиро. Скорая и полиция почему-то не приехали, а вместо этого появилась еще пара парней спортивного вида, заинтересовавшихся лежащим на тротуаре собратом. Приведя его в чувство и услышав печальные вести, парни провозгласили джихад моей скромной особе и… перепрыгнули забор.

Второго ловил третий, потому что вызов бросать резко передумал, лишь пожаловался, что у них там, в «Солнечном цветке», вещи. И у сидящего Эйчиро, унимающего кровь из носа, тоже. Пожав плечами, я ответил, что совершенно не против, если девушки им их сюда вынесут. Девушки, то есть зрительницы, страшно оскорбились, когда их попросили отдать вещи, назвали побитых (и отступивших) парней плохими словами и предложили им справиться со мной втроем. Те оскорбились сами, завязалась перебранка… на которую из тьмы вечера выползла, иначе не скажешь, Асуми Хиракава.

…в очень коротких шортиках, и в майке, открывающей весь пупок с окрестностями. Так сказать, ультрадомашний наряд для крайне узкого круга лиц, но вынесенный на всеобщее обозрение. Правда, обозрение вышло недолгим, так как увидев знакомые глаза «надевшей черное» парни задумали уходить своей дорогой, но тут за них вступилась сама Сиеко-оба-сан, приказав девчонкам немедленно предоставить чужие вещи. На этом наши сегодняшние приключения подошли к концу, если не считать множества обещаний, доставшихся моему затылку. Среди них было все, от угрозы расправы коллективом байкеров до увольнения, подписанного самим господином Коджимой.

На последнее комендант и Хиракава хрюкали, давясь от смеха, но марку удержали. Пока для обитательниц «Солнечного цветка» я остался каким-то здоровенным садистом-вышибалой, не стригущим волосы и, видимо, не боящимся смерти.

Первый ужин втроем был… странным. Мы сидели за котацу по-японски, ели рис с тушеной рыбой, маринованные ростки бамбука и салаты, Асуми болтала, делясь с Маной впечатлениями от шоу, произошедшего только что, а заодно и радовалась тому, что теперь кое-какой мордобой будет нам подаваться прямо к дому. На последнее я возражал, утверждая, что вряд ли здесь появятся серьезные бойцы. Разумеется, Хиракаве было интересно почему, поэтому пришлось, не щадя нежных чувств Шираиши, ей объяснить, что крепким бойцам нужны крепкие, во всех отношениях, женщины, а местные студентки и охотницы за гламурной жизнью – совсем не тот колер. В общем, не из тех буцефалов, что смогут вынести напор зрелого «надевшего черное». Порвутся или сотрутся.

От бедной тихони можно было, наверное, прикуривать. Зато она тут же оживилась, когда мы начали обсуждать, чего не хватает в этом жилище. Как выяснилось – почти всего, кроме холодильника. Откуда он взялся? Асуми была ни при чем, я, ранее занятый по уши, тоже, а сама Мана отказалась говорить. Все по своим местам расставила смска от Шираиши Айки, интересующейся, не знаю ли я чего о ворах холодильников, посетивших её дом.

Как результат, мне пришлось выкупить бывший в употреблении холодильник у руководителя токийского отдела по делам несовершеннолетних специальных граждан… чему, в общем-то, я не был против.

А затем мы выяснили, что у нас нет не только кроватей, но и один футон на всех троих, принадлежавший Хиракаве. Было слишком поздно, терять уже никому из нас было нечего, так что кое-как уместились втроем, положив «яркоглазую» между большими нами, как ребенка.

Хм, ну да, в итоге она что-то потеряла. Вроде бы самоуважение.