Текст книги "Пойти на риск (ЛП)"
Автор книги: Ханна Бонам-Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Я и Сара одновременно достаем телефоны и корчим друг другу гримасы: у нас вместе больше десятка пропущенных звонков и сообщений.
– Прости, – шепчет она, а затем кричит: – Извини! У Уин истерика, я с ней! Спускаемся через минуту!
Калеб появляется в дверях, красный и потный.
– Не останавливайтесь из-за меня, – смеется он, плюхаясь на пол перед нами. – Я просто полежу тут и умру.
– Наверное, хорошо, что вы с Сарой решили не заводить детей. Насколько же драматичным был бы этот ребенок?
– Надеюсь, ДНК Бо как-то уравновесит тебя, – говорит Калеб, подглядывая за мной одним глазом. Я кидаю в него обертку от жвачки.
Мы некоторое время сидим в тишине. Я оглядываю опустевшую квартиру, которая внезапно кажется такой маленькой, пока Калеб дремлет на полу, а Сара гладит его по плечу.
За четыре года, что я здесь жила, всё было ради одного – продержаться. Работа, чтобы платить по счетам, ожидание лета, чтобы почувствовать себя чуть более собой, отсутствие стремления делать или быть чем-то большим, потому что я боялась.
Я не добилась здесь никакого реального прогресса. Я погрузилась в застойную, посредственную жизнь – безопасную, но, возможно, слишком безопасную.
Меньше, чем та жизнь, которой я хочу жить дальше. Может, это тот самый свежий старт, который мне нужен, чтобы наконец собраться.
Может, небольшая встряска пойдет мне на пользу.
Глава 14
Следуя за Калебом в грузовике, мы с Сарой въезжаем на тихую улицу, слегка припорошенную снегом и застроенную очаровательными старыми домами, каждый из которых не похож на другой. Сегодня светит солнце, и его лучи играют на ледяной крыше дома под номером четырнадцать. Дома Бо.
Мы планировали, что я приеду пару недель назад, но из-за нового проекта Бо на работе, моей постоянной усталости и нескольких зимних штормов у нас просто не нашлось времени.
Этот дом чертовски милый. Тюдоровский бунгало с высокой двускатной крышей с правой стороны и темными деревянными балками на фоне белого каменного фасада.
– Ты не сказала мне, что он живет в домике Белоснежки, – говорит Сара, паркуясь перед домом. Калеб стоит на подъездной дорожке справа от дома и, пока мы выходим, уже откидывает задний борт грузовика.
– Интересно, придут ли семь гномов нам помочь.
Калеб поворачивается к нам, когда мы подходим.
– Я только что пошутила так же, – слащаво подхватывает Сара, шлепая мужа по заднице. – Погоди, а где Бо? – Она оглядывается между подъездной дорожкой и входной дверью.
– Он на рабочей конференции, все выходные. Это ежегодное мероприятие. Вернется завтра. Решил, что мне будет полезно побыть одной и освоиться.
Сара передает мне коробку с растениями, которую ей вручил Калеб, стоящий в кузове грузовика.
– Отлично. Значит, можно порыться в его вещах, – она хитро ухмыляется, игриво приподнимая брови.
Я беру коробку и иду по гравийной дорожке к входной двери. Ввожу код, который Бо прислал в сообщении, дверь пикает и открывается. В небольшой прихожей меня встречает потрясающая синяя мозаичная плитка под черным ковриком с надписью «Добро пожаловать». У выбеленной стены – ряд крючков для одежды, а под ними деревянная скамья для обуви темного оттенка.
Прямо передо мной – узкая дверь (вероятно, в кладовку), а слева – скругленный арочный проем, ведущий в гостиную. С массивным окном, выходящим на фасад дома, и пустой нишей камина, который не работает, гостиная действительно напоминает домик из сказки. Деревянные балки под высоким потолком добавляют уюта этой пока почти пустой комнате.
Похоже, у Бо не так много личных вещей. На журнальном столике лежит несколько книг, по обе стороны от камина – бра, но в остальном стены пусты. В центре комнаты стоит простой серый диван (типичный для большинства холостяков, которых я встречала), а у окна – кресло с крыльями в том же стиле. Интересно, смогу ли я занять место рядом с ним под свою подставку для растений? Там будет отличное освещение.
Продвигаясь дальше, я попадаю в соседнюю комнату, которая, видимо, предназначена для столовой. Пока здесь всего два предмета мебели: стол в дальнем углу, заваленный бумагами и с монитором наверху, и медиа-блок из орехового дерева с внушительной коллекцией винила. В ячейках под проигрывателем и колонками, стоящими наверху, аккуратно рассортированы сотни пластинок.
До этого момента я не задумывалась о том, что у человека, с которым я решила завести ребенка, может быть ужасный музыкальный вкус. Или, что еще хуже, он может быть одним из тех, кто вообще не любит музыку. Это должно быть определяющим фактором при выборе партнера для смешивания ДНК! Но когда я замечаю пластинку Нэта Кинг Коула рядом с «Greatest Hits» Fleetwood Mac, я мысленно благодарю Бо за хороший вкус – ради нашего ребенка.
Справа от медиа-блока, через еще одну широкую арку, находится кухня Бо – похоже, самая современная комната в доме. Под длинными прямоугольными окнами, выходящими в заснеженный задний двор, тянется стена с темно-серыми нижними шкафами и столешницами из белого мрамора, между которыми встроена газовая плита из нержавеющей стали. Между шкафами и тем местом, где я стою, расположен остров без барной стойки. В его центре – глубокая матовая черная раковина.
Шкафы на дальней стене образуют Г-образную форму, заканчиваясь прямо перед узкой арочной нишей, ведущей в ярко освещённый коридор. Между шкафами и аркой стоит не менее прекрасный холодильник из нержавеющей стали с диспенсером для льда.
Да-да, чёрт возьми, диспенсер для льда! Теперь я та самая королева.
– Ладно, это очень милый, но совершенно пустой холст, – говорит Сара, подходя сзади и ставя коробку на кухонный стол. – С твоими растениями и небольшим декором это место станет идеальным. – Она обнимает меня за плечи, подпрыгивая от восторга. – О чём задумалась? Почему такая грустная?
– Мысль о неограниченных запасах льда немного переполняет меня, – отвечаю я, медленно указывая пальцем на холодильник.
– Твои приоритеты, как всегда, безупречны, – усмехается она, проходя мимо меня в коридор. – Пойдём посмотрим, как выглядит твоя спальня.
Я следую за ней, на прощание нежно поглаживая холодильник.
– Он оставил все двери открытыми, чтобы ты могла осмотреться. Как внимательно, – бросает Сара через плечо, исчезая в дальней комнате.
Заглядываю в первую дверь слева и вижу квадратную спальню довольно просторных размеров с такими же белыми побелёнными стенами и тёмным полом, как и во всём доме. В дальнем углу, под окном с жалюзи, стоит простая кровать цвета орехового дерева, а больше ничего нет – только стеклянная потолочная лампа в форме купола. Похоже, это моя новая спальня.
Следующая комната поменьше, со светло-серыми стенами, длинным вертикальным окном, выходящим во двор, и встроенным шкафом слева. Она совершенно пуста, если не считать клубок интернет кабелей в углу, Wi-Fi-роутер и полузаполненную коробку с надписью «На пожертвование».
Осознав, что это будущая детская, я прислоняюсь к дверному косяку и внимательнее осматриваюсь, замечая, как послеполуденное солнце создаёт маленькую радугу на стене у шкафа. Интересно, что Бо скажет насчёт покраски комнаты в жёлтый? Мне кажется, это усилит ощущение света.
Когда я поворачиваюсь, чтобы пройти дальше, за спиной молча стоит Калеб. Сначала он смотрит куда-то через моё плечо, затем медленно переводит взгляд на меня. Мы обмениваемся робкой, полной надежды улыбкой.
– Детская? – просто спрашивает он.
Я киваю.
– Нравится?
– Да, – отвечаю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
– Отличная комната.
– Думаешь? – голос дрожит, и я смеюсь над собой, смахивая слезу. – О боже, эти чёртовы гормоны. Но правда же тут хорошо?
– Эй, – Калеб протягивает руку, и я прижимаюсь к его груди. Он пару раз похлопывает меня по плечу, потом слегка встряхивает, добродушно подтрунивая. – Всё в порядке, Уин. Это отличное место, а комната – просто идеальна. Не грусти. Не плачь.
– Я не грущу. Просто это серьёзные перемены, понимаешь? – отхожу на шаг, выпрямляясь. – Просто немного странно видеть комнату, в которой будет спать мой ребёнок. Вот и всё.
– Я понимаю. Но…
В коридоре внезапно появляется Сара, растрёпанная, будто только что бежала, обрывая Калеба на полуслове.
– Я нашла презервативы. Совершенно новые, в фабричной упаковке, – объявляет она тоном репортёра.
Что ж, это отрезвляет. Я смотрю на неё с недоумением, отмечая её безумный взгляд и дикое выражение лица.
– В моей комнате?
– Нет, конечно нет. У тебя там только кровать и матрас. В комнате Бо. – Она юркнула обратно в дверь слева.
– Сара, нет! Вали оттуда! – бегу за ней. – Хватит рыться в… – Но моя ругань обрывается, когда я оказываюсь в центре спальни Бо. В отличие от остального дома, эта комната полностью отражает его личность – она заполнена искусством и личными вещами до отказа.
Одна стена выкрашена в темно-зеленый цвет за реечным изголовьем из сосны. Кровать застелена постельным бельем серовато-бежевого оттенка, а в ногах стоит деревянная скамья в деревенском стиле. Под кроватью и скамьей лежит большой плетеный ковер из натуральных материалов, который не доходит до двух прикроватных тумб с открытыми полками и неглубокими выдвижными ящиками сверху.
На правой тумбочке стоит стопка того, что на первый взгляд можно принять за журналы для взрослых. Но на самом деле это...
– Комиксы, – усмехается Сара.
– Я видела, что ты читаешь на Kindle. Тебе нечего осуждать.
Она поднимает палец, собираясь парировать, но затем опускает его, с грустной покорностью кивая про себя.
– Как думаешь, он разрешит мне это взять? – раздается голос Калеба, который выходит из гардероба Бо в рыцарских доспехах и шлеме.
– Хватит, оба. Нам не следует быть здесь и трогать его вещи.
– Как думаешь, он играет в ролевые игры в постели? – спрашивает Сара, почти подпрыгивая от возбуждения, подходит к мужу и проводит рукой по металлу на его груди. – Это может быть даже горячо, – бросает она мне через плечо с хитрой ухмылкой.
– Миледи, – говорит Калеб, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Она хихикает, когда их губы соприкасаются.
– Боже правый, серьезно? Теперь вы еще и оскверняете его вещи!
– Кажется, это справедливо, – говорит Калеб, снимая шлем и зажимая его под мышкой. – Мы не могли дурачиться в нашей гостевой спальне с тех пор, как выяснили, что там какая-то магическая энергия зачатия.
– Это не так работает, – вздыхаю я себе под нос. – Пожалуйста, просто... положите все на место.
– Уин, думаю, твой будущий папаша – настоящий гик, – говорит Сара, возвращаясь ко мне, пока Калеб крадется прочь.
Я смотрю за ее плечо на сепию в рамке на стене рядом с дверью гардероба. Это карандашный эскиз – патентный чертеж «Энтерпрайза» из «Звездного пути».
– Ну, я же здесь для этого, да? Чтобы узнать парня. Определенно гик.
– Именно... Поэтому-то я и заглянула в его ящики.
– Боже мой, – бормочу я, потирая переносицу. – Это совсем не одно и то же.
– Скажи-ка, Уиннифред Джун, зачем мужчине презервативы?
Я приподнимаю футболку и указываю на едва заметный животик, который начал округляться. Пока он больше похож на вздутие после большого буррито между моими мягкими бедрами.
– Может, чтобы избежать этого?
– Нет, но он их не использовал. Коробка все еще в целлофане.
– Сара, к чему ты клонишь? У нас целый грузовик вещей, которые нужно разгрузить, и я действительно не думаю, что нам стоит быть в его комнате или обсуждать личную жизнь этого человека.
Я оборачиваюсь на глухой стук из гардероба, где находится Калеб.
– Прекрати там делать что бы то ни было! – кричу я ему.
– Он ни с кем не спит, – говорит Сара, ухмыляясь, как кошка.
Калеб смеется в гардеробе, и мне кажется, я слышу звук зажигающегося светового меча.
– Или у Бо было столько секса, что он закончил презервативы и купил новые, – парирую я.
Ее лицо мгновенно меркнет. Она выглядит настолько преданной самой идее, что у Бо мог быть кто-то еще, что я почти чувствую вину за свои слова.
– Сар, я знаю, что ты желаешь добра, но Бо и я – не пара из твоих книжек. Если бы он собирался заняться со мной сексом, то зачем ему эти презервативы?
– Ладно, логика дала осечку. Признаю.
– И я не планирую с ним спать, что, кажется, ты постоянно забываешь.
В этот момент Калеб выходит из гардероба Бо, держа в руках что-то и мрачно посмеиваясь.
– Думаешь, он альпинист, или...?
Мое горло перехватывает при виде шелковистой черной веревки. Калеб набрасывает ее на плечи, как дешевое боа из перьев.
Сара фыркает со смехом, листая комикс у кровати.
– Немедленно положи это на место и иди ждать у грузовика, – шиплю я. – А ты... – тычу пальцем в Сару, но затем теряюсь. – Просто... пойдем со мной в ванную, ладно? Больше никому из вас сюда заходить нельзя, понятно?
Они оба закатывают глаза. Калеб топает обратно в гардеробную, а Сара надувает губы, возвращая комикс в стопку. Я заставляю их выйти из комнаты, чтобы проверить, всё ли на своих местах. Закрыв за нами дверь, я следую за Сарой в ванную через коридор.
Здесь, конечно, тесновато для нас двоих – большая стеклянная душевая кабина занимает почти всё пространство. Черные шестигранные плитки на полу эффектно контрастируют с белыми стенами, которые внутри душевой переходят в кафель со встроенной скамьей. У стены стоит небольшая тумба с крошечным шкафчиком под раковиной, а над ней – зеркальная аптечка.
– Придется тебе принимать ванну у меня, видимо, – говорит Сара, садясь на закрытую крышку унитаза.
Признаюсь, я не ожидала, что отсутствие ванны так на меня подействует, но реальность бьет по голове. Ванна – это место, где я расслабляюсь, прихожу в себя и сбрасываю напряжение. А за последний месяц она еще и стала спасением для моего уставшего, ноющего тела.
– Может быть, – надуваюсь я, включая и выключая кран.
– Или установить ванну? У него же явно есть деньги. Места здесь достаточно.
Я тихонько смеюсь.
– Да, начну-ка я составлять список требований. – Выпрямляюсь, изображая свою худшую версию. – Спасибо, Бо, что разрешил мне переехать сюда, потому что я не смогла стать успешным взрослым самостоятельно и забеременела от тебя. Как насчет полного ремонта ванной? А заодно, может, построишь мне башню для сна?
Сара ухмыляется.
– Ладно, справедливо, – говорит она, вставая рядом со мной. Мы смотрим на свои отражения в зеркале и оба меланхолично вздыхаем.
– К тому же, душевая, возможно, необходимость, – замечаю я, указывая на несколько поручней. – Без ванны я обойдусь.
– Соглашаюсь не соглашаться, – парирует Сара, поправляя волосы и любуясь своим отражением с надутыми губами и приподнятыми бровями. Я делаю то же самое, взбивая чёлку, чтобы она лежала лучше. – Раньше мы так каждый день делали, – задумчиво говорит она, ловя мой взгляд в зеркале.
– М-м?
– Прихорашивались вместе у зеркала. Иногда мне этого не хватает. И той старой квартиры – очень.
Мне тоже её не хватает. Не хватает Марси и мамы, танцующих на кухне и хихикающих, как школьницы, над бокалами пино гриджио. Не хватает хаоса, когда четыре женщины пытаются делить одну ванную и одну машину. Не хватает ощущения молодости, беззаботности и наивности. Я потратила кучу времени, мечтая поскорее повзрослеть. Нетерпеливо ждала, когда же начнётся моя собственная жизнь. Но так и не дождалась. Просто стала старше. А теперь – вот я какая. Ничего не добилась.
– Ты всю мою косметику стащила, – огрызаюсь я, избегая накатывающей ностальгии.
– Зато я тебе взамен косички заплетала, – парирует она, играя с прядью моих волос. Потом сжимает губы, взгляд её устремляется куда-то далеко, а пальцы машинально скручивают мои волосы. – Я, кстати, вчера разговаривала с Джун.
– О. – Не то чтобы это было полной неожиданностью – мама могла позвонить Саре, раз я не отвечала на её звонки больше месяца. Но странно, что Сара сказала мне об этом только сейчас. Обычно она тут же пишет мне, чтобы я прекратила и не делала её посредником.
– Она волнуется. Говорит, ты от неё отдалилась.
– Ну да.
– Я знаю, это непросто, Уин. Я знаю, какая она. Но ты должна ей сказать. Она скучает, и вряд ли она отреагирует плохо. Было бы лицемерием с её стороны.
– Я знаю. Я... я скажу. Просто после той новости было столько дел. Нужно было осознать все эти перемены. Потом сборы, переезд... Но я обещаю. Позвоню ей сегодня.
– Хорошо, – Сара отпускает туго заплетённую прядь у моего уха. – Отлично.
Мы мягко улыбаемся друг другу, глядя в зеркало.
– Наверное, стоит пойти помочь Калебу, – говорит она, уголки её губ дрогнули в ухмылке.
Я смеюсь, кривя лицо.
– О, чёрт, точно. Совсем про него забыли.
И мы бежим во двор.
Глава 15
После нескольких часов разгрузки, распаковки и перестановки мебели в моей спальне мы решили, что на сегодня хватит. Сара и Калеб ушли после того, как я заказала пиццу, оставив меня наедине с целой коробкой еды в странно тихом доме.
Мне потребовалось несколько попыток, но в итоге я всё же разобралась с проигрывателем. Теперь Фрэнк Синатра поёт о том, как «в апреле был на коне», а я загружаю простыни в сушилку и подпеваю так громко, что дом уже не кажется таким пустым. Поскольку соседей за стеной нет, я могу орать тексты сколько душе угодно. Я смеюсь, глядя в потолок, когда старина Фрэнк называет себя бывшим пиратом. Потому что именно это и привело меня сюда.
И, чёрт возьми, я тоже соберусь и вернусь в гонку. Как советует мистер Синатра.
Я скольжу по дому, грациозно вальсируя с рукой на своём «почти что» беременном животе, периодически останавливаясь, чтобы перекусить льдом. Когда простыни в сушилке заканчивают сушиться как раз под последние ноты на второй стороне пластинки, я заправляю кровать и забираюсь в неё.
Достаю телефон и сразу же проверяю сообщения от Бо. Он спрашивает, как я устроилась, даёт инструкции по поводу душевого крана (который, оказывается, установлен задом наперёд и может капризничать) и сообщает, что вернётся завтра до обеда. Я быстро отвечаю, затем открываю переписку с мамой. Печатаю несколько извинений, но потом решаю просто позвонить.
Она поднимает трубку после первого же гудка.
– Она жива, – объявляет мама вместо приветствия.
– Привет, мам. Прости. В последнее время было очень много дел. Я скучала.
– Сара тоже так сказала. Хотя больше ничего не рассказала. Как всегда, хранит твои секреты. Полагаю, поэтому ты и звонишь? Не хотела быть посредником?
– Нет! Ну… да, она сказала, что ты звонила. Но дела и правда были. И да… мне нужно кое-что тебе сказать. – Я поднимаю глаза к потолку, пытаясь подобрать слова. Или, как вариант, надеясь, что прямо сейчас начнётся инопланетное вторжение или апокалипсис. – Я беременна.
Два слова. Вот и всё. Просто. Теперь это сказано. Обратного пути нет.
В трубке воцаряется тишина. Болезненная тишина.
– Мам?
– Я здесь.
– Ты… ты меня слышала?
– Слышала что? Извини, у меня сериал идёт.
– «Королева Юга»? Мам, он же на Netflix – просто поставь на паузу. – Некоторые традиции, например, воскресные теленовеллы, никогда не умрут. Наверное, Сара сейчас тоже лежит в кровати и смотрит. Это всегда было их с мамой делом, а иногда они приглашали присоединиться меня и Марси. Только если мы не задавали слишком много вопросов вроде: «Разве он не умер?», «Кто это?», «Когда она успела закрутить роман между убийствами?» или «Разве это не её отчим?»
Она ворчит, кресло скрипит, когда она тянется за пультом.
– Ладно, ладно, ладно. Просто ты застала меня на самом интересном месте. Тереза только что позвонила...
– Я беременна, – перебиваю я.
– Ты? – резко говорит она, и в её голосе слышится ошеломлённый смешок.
Не знаю, почему её удивление меня задевает, но это так.
– Да, я.
Она издаёт звук, похожий на фырканье. Половина – удивление, половина – шок.
– Ну… а кто отец?
Конечно. Ни «как ты себя чувствуешь?», ни «какой срок?». Хотя ладно, наверное, следующий вопрос логично про отца, но первые два важнее.
– Его зовут Бо. Он мой друг. Мы… закрутили на вечеринке, ну а дальше ты знаешь. – Не совсем ложь. Маме не обязательно знать, что я переспала с парнем в день знакомства. Некоторые вещи не стоит рассказывать женщине, которая начала проповедовать мне «целомудрие превыше всего» с десяти лет.
– Контрацептивы – ноль, женщины МакНалти – два, – сухо шучу я.
– И? Он неудачник или нормальный мужчина?
Я оглядываюсь по сторонам – уютная спальня в его доме, новая кровать, которую он мне предоставил, – и киваю про себя.
– Нормальный. Мы, эм… вообще-то, съехались вместе.
В трубке раздаётся сдавленный звук – что-то между облегчением и довольным вздохом.
– О, это прекрасно, Уинни. Правда, правда прекрасно.
Наверное, мне следовало бы объяснить, в каких обстоятельствах мы съезжаемся, но к чему сейчас об этом говорить? Не хочу усложнять разговор, если в этом нет необходимости.
– Прости, что не позвонила раньше, последние дни – сплошной вихрь. Я сильно болела, и...
– Ну и какой он?
– Ой, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю сдержаться.
– Что? – резко отвечает мама.
– Мам, – стараюсь звучать спокойнее, чем чувствую. – Я только что рассказала, что меня каждый день выворачивает наизнанку, а ты перебиваешь, чтобы спросить о нём. Бо в порядке. Он замечательный. Но твоей дочери не помешал бы материнский совет.
– Прости, ты права. Я тоже ужасно мучилась, когда ждала тебя, цыпка. Это кошмар, но однажды всё окупится.
– Есть какие-то советы?
– Мне помогало только одно: пить пиво и есть солёные крендельки в невероятных количествах. Хотя сейчас врачи, наверное, запретили бы такой метод.
– Думаешь, поэтому у меня такая фигура?
– Уиннифред Джун!
Я хихикаю в трубку. Мама тоже, но, как всегда, старается сдержаться.
– У меня срок 24 июля, – говорю я, когда смех утихает.
– О, значит...ты уже на сносях. – В её голосе явная обида, которую я и вызвала. Мне неприятно, что она расстроена, но я не жалею, что не позвонила раньше. Если бы я сказала ей до переезда к Бо, этот разговор превратился бы в нотацию и поток разочарованных нравоучений.
«Я думала, ты учтёшь мои ошибки».
«Я воспитала тебя лучше».
«Как ты собираешься обеспечивать ребёнка, работая в кафе?»
«Какой мужчина теперь за тебя возьмётся?»
Да, я использую Бо как невольную страховку, позволяя маме думать, что мы вместе. Но что они не знают, то им не навредит.
– Вчера исполнилось 15 недель, – делаю паузу, чувствуя лёгкий укол вины. – Правда было не до звонков. Обещаю.
– Ну, спасибо, что сказала сейчас, наверное.
– Прости, мам. Я слишком зациклилась на том, как тебе сказать. Сама ещё не была готова принять это как реальность.
– А сейчас готова? – спрашивает она.
– Нет, – честно отвечаю.
Она вздыхает, и в её голосе снова появляется тепло.
– Я тоже так чувствовала. Пока тебя, крошечную и орущую, не положили мне на руки, всё казалось ненастоящим.
– А потом стало чудесно? Величайшим благословением в жизни? Даром небес? – играю голосом.
– Конечно. Потом страшно. Потом снова чудесно. Потом опять страшно. И так по кругу... бесконечно. А если очень повезёт, однажды этот ребёнок позвонит в случайное февральское воскресенье и сообщит, что ты станешь бабушкой.
– Сюрприз, – пою я вяло.
– Значит, теперь мне лететь к тебе летом, да?
– Было бы здорово.
– Полагаю, твоё расписание теперь свободнее, – смеётся она.
– Август, наверное, подойдёт лучше – чтобы малыш точно появился до твоего приезда. Не хочу, чтобы ты застала роды – вдруг он стесняется.
«И чтобы тебя не было рядом с больничной палатой», – мысленно добавляю.
– Ладно, я уточню у Дункана, когда мне лучше приехать.
– У тебя новый экстрасенс? Что случилось с Морин?
– Нет, дорогая, Дункан – мой кавалер. Уже почти четыре месяца. Я же рассказывала о нём. О! – Она радостно смеётся. – У меня есть Дункан, а у тебя – Бо.
Дункан? Кажется, я о нём впервые слышу. Но сказать это маме – значит рискнуть очередной ссорой, как в июле из-за Трэвиса. Мама страшно обижается, когда я не проявляю интереса к её личной жизни и не запоминаю всех её мужчин.
Понимаю, что это лицемерие: мне всё равно, если мои друзья меняют партнёров, но маму это раздражает. Всегда раздражало. Я не хочу, чтобы она снова и снова вкладывала всю себя в отношения на пару месяцев, а потом опустошённо страдала, когда мужчины исчезают.
– Ах да, Дункан. Конечно. Он пилот или просто знает, когда удобно путешествовать? – спрашиваю я, признаю, с долей язвительности.
– Ну, я же не могу просто взять и уехать, Уинни. – Она смеётся над моей абсурдной идеей.
– Не можешь? Хотя бы на пару дней, чтобы навестить единственную дочь и внука?
– Я сказала, что уточню, Уин. Хватит грубить матери.
Я медленно вдыхаю и выдыхаю, встряхиваюсь.
– Ладно. Просто дай мне знать, хорошо?
– Хорошо... – Она причмокивает, ища новую тему, но, видимо, не находит. – Ну, тогда давай закончим.
– Хорошо, мам.
Я могла бы попросить её продолжить. Рассказать, как мне страшно. Как хочется и ускорить время, и отмотать назад. Как мне не хватает её крепких объятий. Но не делаю этого.
– Я люблю тебя, – говорю вместо всего.
– Я тоже люблю тебя, девочка моя. Отдыхай побольше. И передай внуку, чтобы поменьше тебя мучил.
– Передам. Пока.
Вешаю трубку, прижимаю телефон к подбородку, откидываюсь на спину и смотрю в потолок. Прокручиваю разговор в голове и чувствую облегчение: с мамой – королевой непредсказуемых эмоций – всё могло быть куда хуже.
Эй, зато теперь она в курсе. Могу вычеркнуть это из бесконечного списка дел перед рождением ребёнка. Кстати, надо бы его наконец записать.
Уже готова объявить день успешным, перевернуться и провалиться в сон на новом удобном матрасе, как вдруг понимаю: не проверила, закрыта ли дверь. И хотя кровать манит остаться и укутаться, мне не улыбается перспектива быть убитой во сне или ограбленной в первую же ночь.
Так что, продолжая ныть, я выползаю из постели и бреду в темноте к входной двери. Замок, как видно издалека, заперт, но я всё равно проверяю ручку.
Нечаянно наступаю на стопку писем на полу – их, видимо, просунули в щель.
Робер Дюран, – читаю на верхнем конверте.
Ну что ж, теперь я знаю фамилию отца своего ребёнка... Господи, во что я ввязалась?
Среди рекламных листовок и невзрачных конвертов лежит комикс, всё ещё помятый после доставки. Я собираю всё с намерением бросить на стол и вернуться в кровать. Но когда кладу почту, яркие, глянцевые страницы комикса притягивают взгляд.
«Почему бы не почитать перед сном?» – решаю я и забираю его с собой.
Устраиваюсь в постели, поправляю подушки. На обложке: «Аннигилятор. Выпуск 392».
Интересно, есть ли у Бо все предыдущие 391 выпуск? В отличие от Калеба, я никогда не лазила в его шкаф – может, у него там полно вещей, о которых я не знаю. Например, ещё верёвок.
Стоп. Опасные мысли. Прекращаю.
Конечно, я не знаю, кто такой этот Аннигилятор и почему он так взбешён, что короля ада свергла эта полуголая воительница Серинтина. Но чёрт, это чертовски увлекательно!
Между этими «врагами» явно есть напряжение, и я это обожаю. Также я поняла, что есть какой-то бессмертный бог, которого они оба боятся, и уничтожить его можно, только объединившись – неохотно, конечно.
Больше я ничего не уловила – ведь не читала предыдущие выпуски. Половина имён, терминов и мест мне ни о чём не говорят. И всё же... мне нравится.
На последней странице, после отличной перепалки после битвы, Серинтина намёками даёт понять, что они с Аннигилятором «развлекались» на Ледяной планете Борг.
Виня гормоны беременности, я тут же хватаю телефон и гуглю, в каком выпуске это могло быть.
Затем я трачу чуть больше трёх долларов, чтобы скачать на свой телефон выпуск сто восемьдесят один. Конечно, всё ради того, чтобы лучше узнать Бо и его интересы.
А вовсе не для того, чтобы посмотреть, как трахаются озабоченные инопланетяне.
Глава 16
Я просидела половину ночи, перечитывая старые выпуски «Аннигилятора», и сегодня утром поплатилась за это, когда мои глаза с трудом открылись на звук будильника. Сегодня у меня нет работы, но стоит потратить пару часов на распаковку вещей и обустройство до того, как Бо вернётся домой. В своей комнате я ещё могу терпеть коробки и горшки с растениями, но на кухне и в гостиной они будут только мешать, занимая слишком много места.
И как раз когда я ставлю последнюю кружку из коробки в посудомойку, входная дверь пищит и с лёгким гудком открывается – Бо вернулся.
– Привет, – раздаётся его голос, и дверь закрывается.
– Привет, – отвечаю я, засыпая в посудомойку моющее средство и ухмыляюсь про себя. – Я на кухне.
Когда я закрываю посудомойку и оборачиваюсь, Бо уже стоит в дверном проёме, с пальто, перекинутым через руку, и холщовой сумкой в другой.
– Ну привет, соседка, – говорит он, широко улыбаясь, и его улыбка настолько заразительна, что я невольно отвечаю тем же.
– Добро пожаловать домой, – говорю я, делая глупый книксен, о котором тут же жалею. – У тебя отличная квартира.
Взгляд Бо скользит за мою спину, останавливаясь на растениях, которые я развесила перед кухонным окном.
– Мне нравятся растения. И там тоже. – Большим пальцем он указывает в сторону гостиной.
– Их не слишком много?
Я морщусь.
Он пожимает плечами, делая вид, что ему всё равно, но лёгкое подёргивание губ выдаёт его.
– Да нет, – выдавливает он, голос слегка дрожит.
– О боже…их слишком много.
– Ну, больше, чем я ожидал, но мне нравится. Честно.
– Я же предупреждала, – говорю я, доставая стакан со льдом. – И ещё: вот это было приятным сюрпризом.
– Холодильник? – он перекладывает сумку из руки в руку.
Я фыркаю.
– Нет, балда. Ледогенератор.
– Ты только что назвала меня балдой?
– Если колпак тебе впору.
Что за чушь я несу? Не надо пытаться шутить или флиртовать, когда ты не спала полночи. Хотя я и не флиртую. Это было бы глупо…да? Да.
Я смотрю на его багаж, потом на его лицо, замечая тёмные круги под глазами.
– Извини. Эм, давай ты разберёшь вещи. Хочешь кофе? Если я сделаю?
Он мурлыкает.
– Да, с удовольствием. Спасибо. Тебе ванная не нужна, прежде чем я приму душ?
– Не-а, давай.
Через двадцать минут я заканчиваю готовить Бо «ред ай» с помощью его очень крутой эспрессо-машины. И будто почувствовав запах, он тут же появляется из ванной в серых баскетбольных шортах, бежевом худи и очках. Чёрных, с тонкой оправой, под которые с правой стороны падает прядь влажных волос.
Я едва не проглатываю язык.
Как будто нам не хватало этих очков в этом пороховом погребе гормонов, который я раньше называла своим телом.
– Заказ готов, – говорю я, подавая ему кофе в прозрачной стеклянной кружке.
– Ты лучшая, спасибо. – Он делает долгий глоток, запрокидывает голову и стонет от удовольствия. – Эспрессо тоже?
– Ты выглядел уставшим, – робко отвечаю я, пока он снова мурлыкает в знак благодарности.
– Серьёзно, ты просто прелесть.
– Какие планы на день? – спрашиваю я, доставая из холодильника морковные палочки и бросая их в миску.
