Текст книги "Пойти на риск (ЛП)"
Автор книги: Ханна Бонам-Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
– Ничего подобного точно не будет.
– Чего ты боишься? Близнецов? Так это не работает.
– Нам нужно… – я пытаюсь подобрать слова, пока Сара нарочито пританцовывает рядом, – сохранять сугубо профессиональные отношения. Теперь мы коллеги.
Она перестаёт танцевать, застыв в середине движения.
– Коллеги?
– Ладно, не коллеги. Но ты понимаешь, о чём я. Нам ещё девять месяцев нужно нормально общаться. Чёрт, нам вообще придётся ладить друг с другом как минимум восемнадцать лет.
Сара медленно встаёт, скрещивая руки на груди, и осторожно говорит:
– Но…разве было бы так плохо, если бы вы, например, остались совместителями с привилегиями? Химия между вами есть. А секс был хорошим.
– Я не говорила, что он был хорошим.
Она указывает на моё лицо, едва не тыча в меня акриловым ногтем.
– Но вот это говорит за тебя. Каждый раз, когда всплывает имя Бо, ты немного краснеешь. Твои милые, нежные щёчки снова тебя выдали.
– Не говори такие странные вещи вроде «нежные щёчки», когда ты так близко. – Я отвожу её руку. – Ладно, – сдаюсь я, – секс был хорошим. – Возможно, лучшим в моей жизни. Хотя вслух я этого не добавляю. – Но это всё равно всё усложнить, – возражаю я.
– Или сделает всё ещё интереснее? Насколько я понимаю, Бо – это красавчик со стильной одеждой, трогательными слезами радости из-за новости о ребёнке, отличным чувством юмора, хорошей работой и собственным домом. Это всё твои слова, не мои.– Она выпрямляется и задирает нос, изображая персонажа из ситкома пятидесятых. – О боже, вот беда-то! Как бы не влюбиться в такого замечательного мужчину!
Мне с трудом удаётся сдержаться, чтобы не щёлкнуть её по носу.
– Ты неисправима.
– А ты не рассматриваешь все возможные варианты, детка. – Она запрыгивает на стойку и отряхивает руки. – Просто…не закрывайся от возможности узнать его получше, во всех смыслах, – неожиданно серьёзно говорит Сара. – Ты заслуживаешь хорошего. Давай проверим, подходит ли он под это определение. Вот и всё, что я хочу сказать.
– Он хороший парень. Для ребёнка. – Я поднимаюсь и сажусь рядом с ней на стойку. – Он будет рядом, и это все, что мне от него нужно.
– Хорошо, я тебя слышу.– Она выдерживает несколько секунд напряженного молчания, но я знаю, что она еще не закончила. Сара редко отступает. – Но... – Вот оно. – Останови меня, когда я приблизюсь к размеру его члена.
Она складывает ладони перед собой и начинает медленно разводить их. Ее рот продолжает приоткрываться все больше, а руки все больше расходятся в стороны.
– Ага. Вот так, – говорю я с довольной улыбкой.
– Серьезно? – шепчет Сара, игриво глядя на меня.
– Серьёзно, – отвечаю я, ужасно гордясь собой за то, что, конечно, не является достижением. По крайней мере, не моим достижением.
– Неудивительно, что ты забеременела. У парня был прямой доступ к твоим яичникам! Точный выстрел!
– Я подарю тебе на Рождество учебник по анатомии.
– Виновата наша учительница по здоровью, – вздыхает Сара.
– Не впутывай сюда миссис Форштайн. Она старалась.
Я оглядываю кафе, убранное и готовое к утренней смене. Но мне почему-то не хочется уходить. Иногда мы задерживаемся так надолго после закрытия. Признаю, возвращаться домой бывает непросто. Там немного одиноко.
– Я приглашу его в пятницу. – Я пытаюсь – неуклюже – слезть со стойки и почти подворачиваю лодыжку. – Но без фокусов. Никаких выходок.
– Это будет чисто исследовательская миссия ради моей будущей племянницы, – говорит Сара, прижимая руки к груди.
– Или племянника, – добавляю я, протягивая руку, чтобы помочь ей спуститься.
– Слушай… – Сара вдруг становится необычно робкой, глядя на наши сцепленные руки. – Ты думала о том, будет ли у них тоже маленькая рука?
– У ребёнка? – переспрашиваю я. – О, ну…нет. Думаю, это случайность. Не генетика.
– Да, но…теория же в том, что это из-за матки твоей мамы, да? Типа твоя рука прижалась к её стенке? У неё была странная форма или что-то такое?
– Мама всегда так говорила, но кто знает?
– А…матки передаются по наследству? – она запинается.
– Не знаю, – отвечаю я, рассеянно глядя мимо неё. – Не уверена.
Сара улыбается – слабо, но ободряюще – и наклоняется ко мне.
– У вас будут крутые секретные рукопожатия.
Я глубоко вздыхаю, возвращаясь в реальность. Наверное, всё и правда так просто. Нечего переживать, ведь мы всё равно не узнаем, пока не узнаем. И даже если так…это же не плохо, да?
– Будут, – соглашаюсь я.
– Пойдём, проводим тебя домой. – Сара обнимает меня за плечи и направляет к задней двери.
Глава 10
Мне пришлось уйти с работы пораньше, чтобы успеть на УЗИ. К счастью, владелица кафе Лиза почти всегда под кайфом и не особо интересуется личной жизнью, увлечениями или даже именами своих работников. Она даже не спросила, на что у меня назначена встреча, когда отпустила меня.
Я работаю в этом кафе достаточно долго, чтобы заслужить такой уровень доверия. По крайней мере, чтобы сбегать в конце смены. Формально я не супервайзер, но по просьбе беру на себя дополнительные обязанности.
Я составляю график – в основном для того, чтобы контролировать, кто закрывает смену накануне моей. Также обучаю новых сотрудников, когда Лизы нет на месте. Но я не хочу звания ассистента менеджера, хотя она предлагала его мне несколько раз. Это звание подразумевает, что я останусь здесь надолго. А для меня эта работа никогда не была постоянной. С самого начала я была готова уйти в любой момент. Хотя, если честно, я ничего для этого не сделала.
Когда я вышла из автобуса и направилась к большому синему медицинскому зданию через дорогу, начал падать снег. Войдя в холл, я сразу заметила Бо. Он стоял под указателем, уткнувшись в телефон. Я быстро запомнила, что кабинет УЗИ находится на втором этаже, и направилась к нему.
На нем была коричневая замшевая куртка и синие джинсы. Выглядел он куда более расслабленно, чем на прошлой неделе в кафе, но всё равно собраннее меня в моих черных лосинах и бирюзовом свитере, который связала прошлой зимой, накрытом до колен фиолетовым пуховиком и слишком длинным шарфом, под которым я почти задохнулась.
Я уже говорила, что ненавижу зиму?
– Ну надо же, какие люди в таких местах встречаются, – звонко сказала я, разматывая шарф.
Бо поднял голову, уже улыбаясь.
– Привет, – он убрал телефон в задний карман. – Надо же, опять случайно столкнулись, – произнес он, явно довольный собой.
– Серьезно? «Столкнулись»? – я приподняла бровь.
Он пожал плечами, и его нагловатая ухмылка стала еще шире. На его чертовски симпатичном лице.
– Готов?
Я кивнула в сторону лестницы.
Он утвердительно мотнул головой и сразу же последовал за мной.
– Ой, погоди, – вдруг сказал Бо, хватая меня за руку. Он потянул меня за запястье ближе, и я резко вдохнула от неожиданности.
– Прости. Пока не забыл. – Он снова достал телефон, поднял его перед нами, переключив камеру так, чтобы мы оба поместились в кадре. – Три, два… – Щелчок.
Я автоматически улыбнулась, увидев свое отражение, но всё еще не понимала, зачем мы только что сделали фото посреди холла. Бо же просто убрал телефон в карман и направился к лестнице, будто ничего странного не произошло.
– Это что было? – спросила я, в голосе смешались недоумение и смех.
Бо фальшиво надулся, будто говоря: «ой, бедняжка».
– Смартфон, дорогая.
– Да, спасибо, я в курсе. Но зачем ты нас сфотографировал?
И, кстати, тебе не стоит называть меня «дорогая». У меня от этого странно сводит живот. Как будто я делаю сальто в невесомости.
– Я документирую! Мы вот-вот увидим нашего ребенка. Не хочу ничего упустить.
– Ладно, – я улыбнулась, хотя пристально разглядывала этого странного, очень странного мужчину. – Логично.
Я быстро поднялась по ступенькам, достигнув первой площадки, как вдруг меня накрыло чувство вины – Бо отстал на поллестницы, идя в своем, необходимом ему, темпе.
Я подавила желание извиниться и тем самым привлечь еще больше внимания к нашей разнице в скорости. Вместо этого сделала вид, что меня заинтересовал ужасный рисунок на стене, пока Бо снова не поравнялся со мной. Затем замедлила шаг, подстроившись под него, и так мы дошли до кабинета УЗИ.
Я назвала свое имя и предъявила документы администратору, после чего мы сели в зале ожидания рядом с очень беременной женщиной и ее партнером. Комната была выкрашена в ярко-голубой цвет и освещалась мерзким флуоресцентным светом.
На стенах кое-где приклеены наклейки с бабочками и лесными зверями, а в углу стоит небольшая стопка журналов, которые листает та самая женщина, которая выглядит куда более беременной.
Она выглядит…самодовольной. Гладит свой живот, будто это хрустальный шар гадалки. Улыбается, задрав нос, словно только она одна спасает человеческий вид от вымирания.
– Первый? – спрашивает она сладким, как сахарная вата, голосом, указывая на мой живот. Затем щелчком отдергивает палец и поднимает плечи в восторженном умилении.
Я киваю, вежливо улыбаясь тонкими губами.
– Первый ребенок это так особо. Ох, но тебе, наверное, очень страшно, – притворно надувает губы.
Ну конечно.
– Бедняжка, – сюсюкает она, хмурясь.
Я ответила ей в этот раз? Я смотрю на Бо, который внезапно увлекся несуществующими ворсинками на своих джинсах, ковыряя колено. Его глаза и кривая усмешка говорят мне, что он тоже слышит, насколько нелепа эта фертильная Миртл. Хотя, судя по ее тону, ей больше понравилось бы прозвище «Мать Мария».
– Это, наверное, наш последний осмотр, – кладет руку с таким огромным бриллиантовым кольцом на живот, что я волнуюсь за несущую способность ее плаценты. – Нам уже тридцать девять недель. – Вторую руку она кладет на плечо мужа. Тот с гордостью смотрит на нее, не отрывая глаз. Он удивительно похож на Неда Фландерса – с пышными усами и простодушным выражением лица.
– Мы родим в любой день, – объявляет Нед Миртл так громко, что слышно всей комнате.
– Вау, а у тебя даже живота не видно, – указываю на его живот с ухмылкой, которую можно принять за дружелюбную.
– О, она смешная, – Миртл показывает на меня, глядя на Бо. – Надеюсь, это наследственное.
– Смешная жена – счастливая жизнь, вот что я всегда говорю, – добавляет Нед рядом с ней.
Бо бросает на меня самый короткий взгляд, в котором читается сотня вопросов. Я молча соглашаюсь со всеми.
– О, я бы не знал. Мы только что встретились в холле. Я хотел посмотреть, в чем тут шум, и она разрешила мне подняться с ней, – невозмутимо заявляет Бо.
– Я Гвиневра, кстати, – протягиваю руку для рукопожатия. – Извините, забыла представиться.
– Ланс, – отвечает он, глядя на пару напротив. – А вы?
– Мелисса… – женщина вдруг странно смущается.
– Тед.
Близко.
– Приятно познакомиться, – кивает Бо через проход. – И тебе, – подмигивает мне так, чтобы наши новые друзья не видели, дабы не раскрыть «прикрытие».
– Так…ты не отец? – спрашивает Тед (он же Нед).
– Чей отец? – Бо в замешательстве.
– Ее ребенка. – Тед смотрит на меня, его губы разъезжаются в разные стороны. Бедняга не может быть более сбитым с толку.
– О! Ребенка Гвен? – Бо указывает на меня большим пальцем.
Я так сильно сдерживаю смех, что у меня дергается нос.
– Да, – проясняет Тед, все больше теряясь. Бедняга. Мелисса лишь выглядит раздраженной, уставившись на свои кутикулы.
– Нет, он не отец, – подтверждаю я, голос дрожит. – Но… – поворачиваюсь к Бо, – если ты свободен, работа твоя.
– О, вау, – Бо кладет руку на сердце, не отрывая от меня взгляда. Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться. – Я был бы польщен…
Мелисса кашляет, привлекая наше внимание.
– Знаете, если не хотели разговаривать, можно было просто сказать. Не обязательно грубить.
Тед, кажется, все еще в восторге от нашего маленького спектакля.
– То есть ты не знаешь, кто отец?
– Боюсь, это ситуация «Мамма Миа», – отвечаю я.
– Ну вот, началось, – бормочет Бо себе под нос, пока Мелисса притягивает Теда к себе и начинает что-то шептать ему на ухо. Закончив внушать мужу, чтобы он перестал с нами общаться, Мелисса агрессивно хватает рядом лежащий журнал «People» начала 2000-х и с размахом открывает его.
Мы с Бо избегаем зрительного контакта, но я чувствую, как его плечи трясутся рядом со мной, пока он подавляет смех, превращающийся в прерывистое дыхание. Раньше я позволяла себе быть такой глупой на публике только с Сарой, зная, что она всегда прикроет. Видимо, это хороший знак, что с Бо это вышло так легко.
Хотя мне немного жаль Теда. Доброго, простодушного Теда.
– МаКналти? – раздается голос медсестры из-за угла, и она появляется только тогда, когда я поворачиваю голову на звук.
– Да! – я поднимаюсь и замечаю, что ноги внезапно стали слабее, чем когда я поднималась по лестнице. Честно говоря, я благодарна Мелиссе, Теду и Бо за отвлекающий маневр – до этого момента мне было не до нервов. Но сейчас они накрывают с новой силой.
Дело не в том, что я боюсь какого-то ужаса с ребенком. Беременность пока что протекала спокойно, хотя тошнит меня каждый день. Доктор Салим уверяет, что даже это – хороший знак: малыш растет крепким.
Страх, кажется, рождается от того, насколько внезапно реальным все стало. Каждый шаг по этому коридору к кушетке – будто новое подтверждение моего выбора. Напоминание, что я приняла это огромное решение почти без логики, почти на чистом инстинкте. До сих пор сохранение ребенка казалось чем-то гипотетическим. Но как только мы зайдем в тот кабинет – это уже навсегда. Мой ребенок. Наш ребенок.
Бо идет быстрее, чем позволяют мои ноги, обгоняя меня и подстраиваясь под шаг медсестры. Он оборачивается, подмигивает мне и ободряюще улыбается, прежде чем повернуться обратно.
Интересно, чувствует ли он то же самое? Важность этого момента. Давление. Ощущение, будто гравитация исчезла, и мы плывем по этому коридору. Несемся, по сути, к новой реальности.
Скорее всего, нет.
Но когда я оказываюсь на кушетке, задираю рубашку, обнажая все еще почти плоский живот, я ищу поддержки у Бо слева. И он ее дает – протягивает руку, чтобы я могла сжать ее.
– Все в порядке, – говорит он. Его голос напоминает то, как родители успокаивают детей перед взлетом. Тон, который говорит: «миллионы людей проходили через это, нет причин для паники» – но с легкой ноткой собственной тревоги, будто добавляет: «хотя самолеты иногда падают».
– Обещаю, – добавляет он, хмуря брови и кивая. Выражение его лица становится сосредоточенным, твердым. Видимо, я выгляжу настолько испуганной, что он решается на слово вроде «обещаю».
Медсестра справа что-то говорит, много говорит. Я улавливаю лишь половину. Я не отвожу глаз от Бо. Наблюдаю, как он внимательно слушает ее и кивает – это не дает мне провалиться в пучину паники. По крайней мере, он здесь. Он запомнит все, что нам нужно знать.
Прикосновение медсестры к плечу заставляет меня повернуться к ней и аппарату, за которым она стоит.
– Сейчас нанесу гель, будет холодно. Не волнуйтесь, потом все вытрем. – Она показывает мне тюбик, и я слабо улыбаюсь в ответ.
Я сильнее сжимаю руку Бо. Он отвечает ритмичным пожатием, будто пытается подстроиться под мой пульс. На секунду мне даже жаль, что я не позвала с собой Сару – тогда бы мне не пришлось вцепляться в этого парня, как в спасательный круг.
Холодный гель растекается по животу. Датчик прижимается с неожиданным давлением – она буквально копается там внутри. Проходит несколько мучительно долгих секунд, и я начинаю бояться, что, может быть, она не может найти ребенка. Что, может быть, его больше нет.
Ужас поднимается по спине, как ледяная вода, пока миллион худших сценариев захватывают мой мозг. В комнате становится холоднее, мурашки бегут по коже, каждая клетка кричит, что пора паниковать.
Но тут Бо резко вздыхает и возвращает меня с края.
Я смотрю на него: глаза широко раскрыты, рот приоткрыт, он смотрит на экран за моей спиной, на который я боюсь повернуться. Его дыхание дрожит, лицо озаряется. Он наклоняется вперед, бормочет что-то невнятное – возможно, даже не предназначенное для моих ушей. Затем замирает, когда датчик снова двигается, меняя угол.
Я наблюдаю, как тихое изумление Бо перерастает в сияющую улыбку, которую он пытается сдержать, прикусывая губу и покачивая головой.
– Уиннифред? – раздается голос медсестры позади меня. – Вы тоже хотите посмотреть?
Я медленно поворачиваюсь, щурясь и поджимая губы, будто готовясь к удару.
Но там, на черно-белом экране, – маленькое, идеальное, похожее на фасолинку существо.
Мой ребёнок.
Не просто ребёнок. А мой ребёнок.
И это не так страшно, как я думала. Наоборот. Это чертовски нереально. Честь. Нечто потрясающее, невероятное, великолепное, возвышенное.
Я смотрю, как малыш шевелится, едва заметно поворачиваясь. Облегчение разливается теплом по коже, будто солнечный луч пробился сквозь облака. Сердце распирает от радости так, что кажется, вот-вот разорвется.
Медсестра мягко улыбается, сильнее прижимая датчик, чтобы улучшить изображение.
– Очень активный, – говорит она. – Вам придется непросто с таким.
– М-м, – бормочу я в ответ.
Вообще-то, проблема как раз в том, у кого будут эти «руки полны», леди.
Ребенок снова двигается на экране. Маленький прыгающий толчок, напоминающий блоху. И мир вокруг перестает существовать.
Сделай это еще раз, – кричу я мысленно, представляя, как мои вены и кровь в них работают радиопередатчиком, по-детски надеясь, что ребенок каким-то образом слышит меня.
Бо смеется, низко и глухо, когда малыш снова уворачивается от датчика.
– Кажется, он хочет уединения, – говорит он.
– Божечки, мам, да пап, отстаньте от меня, – передразниваю я, изображая капризного подростка.
– Вы реально достали, – подхватывает Бо своим ноющим голосом.
Мы уже невыносимы. Мне это нравится. Возможно, больше, чем следует.
Медсестра печатает, продолжая щелкать по изображению, делая заметки и замеры. Ее сосредоточенное выражение может быть просто…сосредоточенностью. Но так же легко – и тревогой. Может, она видит что-то, что заметит только обученный глаз.
– С ним все в порядке? – слова вылетают раньше, чем я обдумываю их.
– Все выглядит хорошо, – отвечает она, поворачиваясь ко мне вместо экрана. – Хотите услышать сердцебиение?
– Да, пожалуйста, – отвечаем мы с Бо в унисон.
Несколько нажатий кнопок, поворот регулятора – и тихий звук заполняет комнату. Громче. Сердцебиение ребенка отражается от стен в идеальном ритме. Самый прекрасный, самый изменяющий жизнь звук.
Я больше ничего не слышу. Ни своего учащенного дыхания. Ни счастливых бормотаний Бо. Ничего. Ни города за окном, ни тревожного голоса в голове, ни тихого скрипа ребер, сжимающихся под тяжестью всех этих перемен.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Как стук колес поезда.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Не ошибка.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Счастливая случайность.
– Вау, – выдыхаю я, слезы наворачиваются на ресницы.
– Сердцебиение сто шестьдесят семь, – говорит медсестра, печатая.
– Это нормально? – тихо спрашивает Бо, будто боится нарушить момент.
– Да, это идеальный показатель.
Он облегченно вздыхает. Затем его теплые губы касаются моей руки. Я отрываюсь от экрана и смотрю на него, застигнутая врасплох этим жестом. Что абсурдно, учитывая все, что было между нами.
– Спасибо, что позволила мне быть здесь, – говорит он. Или, может, просто шевелит губами – я не уверена. Все, что я слышу, – этот ровный стук сердца.
– Ты можешь записать это? – хрипло спрашиваю я, комок подступает к горлу.
Бо отпускает мою руку, достает телефон и через мгновение поднимает его – диктофон мигает красным.
Вскоре медсестра убавляет звук и выключает аппарат.
– Распечатаем вам несколько фото. Доктор свяжется в ближайшие дни… – Она замолкает. – Вернее, учитывая, что до Рождества всего два дня, скорее всего, не свяжется. Но, – наклоняется, чтобы шепнуть, – между нами, вам совершенно не о чем волноваться.
Она подмигивает.
– Спасибо, – говорю я.
– Я оставлю вас на минутку, – говорит она, протягивая мне теплое полотенце. – Для всего этого. – Она указывает на мой живот, обходит кровать и выходит.
– Это было потрясающе, – говорит Бо, пока я вытираю живот. – Хотя они выглядят куда менее человечно, чем я ожидал.
– Как маленькая конфетка.
– И оно так много двигалось, – говорит он с легким недоверием. – То есть, оно просто свободно плавает там внутри. Это дико.
– Похоже, малыш там уже обживаются, да. – Я приподнимаюсь, опуская рубашку. – Ого… – снова говорю я, потому что…ого.
– Да… – Бо глубоко вздыхает, и его кривая ухмылка выражает полное, безоговорочное согласие.
– Ребенок, – говорю я, бросая на него взгляд.
– Ребенок, – повторяет он, качая головой.
– Безумие.
Бо вздыхает, проводя рукой по лицу.
– Чертовски круто, – говорит он, затем поднимает на меня глаза. Мы обмениваемся легкими, почти дурашливыми улыбками, прежде чем я спрыгиваю со стола, и мы направляемся к стойке регистратуры.
После того как лаборантка вручает нам конверт с двумя одинаковыми снимками УЗИ, мы спускаемся в холл, идя в комфортном молчании. На первом этаже я замечаю, что снег пошел сильнее, и только уличные фонари освещают его белые хлопья.
– Ого, – говорю я, глядя на бесспорно ледяную стужу за окном и заматывая шарф вокруг шеи.
– Подвезти тебя? – спрашивает Бо, застегивая пальто. Но затем останавливается и пристально смотрит на меня. – Вообще-то, я настаиваю. Я тебя подвезу.
Я с нежностью закатываю глаза.
– Да, было бы здорово. Спасибо. – Затем вспоминаю предложение Сары. – Вообще…у тебя есть планы на вечер?
Он заканчивает застегивать пальто, засовывая руки в карманы.
– Нет. – Приподнимает бровь, уголок рта дергается в ухмылке. – О чем думаешь?
– Хочешь поехать со мной к Калебу и Саре? У них игровой вечер.
Он оживленно кивает.
– Да, конечно. С удовольствием. Машина за углом.
Бо открывает входную дверь, и мы выходим в бурю. Он осторожно направляет меня, едва касаясь моей талии, пока ветер свистит вокруг. Дверь пассажира открывается передо мной и закрывается за мной. Пока я отхожу от шока и пытаюсь согреть руки дыханием, он распахивает свою дверь и запрыгивает внутрь.
Его машина очень крутая. Я не особо разбираюсь в автомобилях, но с экраном размером с планшет на центральной консоли и кожаными сиденьями с подогревом – ясно, что она стоила немало.
– Отличная тачка, – говорю я, звуча как полный профан.
Его губа дергается, когда он нажимает кнопку, и машина оживает – сигналы, огни, тихий рокот двигателя.
– Спасибо.
– Помнишь, как проехать к Саре?
– Вроде да. Уверен, все о том доме у меня в памяти выгравировано.
Он выезжает с боковой улицы, дворники работают на пределе.
Сначала я думаю, он имеет в виду, какой у них красивый дом, или намекает на очевидное богатство Сары и Калеба. Но потом понимаю интонацию, с которой он это сказал. Как будто дом печально известен. Намекая, тонко, на последний раз, когда мы оба были у них. Щеки вспыхивают румянцем, и я благодарю луну за то, что она не светит слишком ярко.
– Я рад, что ты пригласила меня. Честно, я не был уверен, как это устроить, но думаю, провести время вместе вне больницы – хорошая идея. Чтобы узнать друг друга. Мы ведь, в каком-то смысле… – Он замолкает, глядя через плечо при смене полосы.
– Связаны? – предлагаю я.
– Я хотел сказать что-то вроде «работаем над общей целью», но это звучит слишком отстраненно.
– Я на днях назвала нас коллегами, и Сара была в ужасе.
– В ужасе, да? – подкалывает он.
– Ошеломлена, если угодно.
– Но подходящего термина для этого нет, – соглашается он.
– Созависимые родители, наверное.
– Но «родители» – это звание, которое заслуживают, когда ребенок уже физически присутствует, – говорит Бо. – Без обид. – Он обращается к моему животу.
– Давай просто будем друзьями? – предлагаю я.
– Друзьями, у которых вместе будет ребенок.
– Да. Друзья с плодами.
– Совершенно новый вид отношений. – Он смеется. – Но да. Друзья – это хорошо.
– Отлично, – соглашаюсь я.
– Тогда я, черт возьми, зафренжу тебя по полной, Фредди МакНалти.
– Как агрессивно, – хихикаю я.
– Моя особенность, о которой тебе стоит знать. Я дико азартный. Даже в таких взаимовыгодных делах. Так что готовься – тебя зафрендят. Жестко.
– Ты уже сделал это странным. – Я выпрямляюсь и скрещиваю руки. – И тебе стоит знать, что я тоже очень азартна. Поэтому, к сожалению для тебя, ты никогда не выиграешь. Я стану твоей лучшей подругой так быстро, что у тебя голова закружится. А ты? Для тебя я останусь просто знакомой.
– Идет, – парирует Бо.
– И не называй меня Фредди, – говорю я, крепче скрещивая руки.
– Конечно, Фредерик.
Глава 11
– Что, блять, вообще происходит? – шепотом, но с надрывом спрашивает Сара, доставая из кладовки ещё чипсов.
Мы с Сарой играем заодно с самого начала «Колонизаторов» – уже три часа, с того момента как мы с Бо приехали, – но нам даже близко не светит победа. Бо нереально хорош в настолках, а Калеб только подливает масла в огонь, соглашаясь на любые его торговые предложения.
– Знай я ответ, нас бы не надирал этот Веселый Зелёный Великан. Во всём виноват Калеб, – отвечаю я, доставая сальсу из холодильника.
– Бо так жутко спокоен во время торгов. Будто знает, какой будет твой ход. Это…странно возбуждает? – говорит Сара, забирая у меня банку. На её лице написано смятение.
– О, слава богу, я думала, это только у меня так, – шепчу я. – Ну типа, он делает эту самодовольную фишку с почёсыванием подбородка, когда строит новое поселение, и… – обрываю себя. – О боже, что я несу? Что он с нами делает?
– Киса? – раздаётся голос Калеба из-за арки. Он заходит на кухню. – Тебе помочь?
– Да, нам нужна помощь, – шипит Сара. – Помощь в понимании, почему ты отдал тому типу шесть руды за одну гребаную овцу.
– Честно? – Калеб пожимает плечами. – Не знаю. Будто он их просто очаровал, и они сами выпали у меня из рук.
– Нам нужно собраться и выступить единым фронтом. Он нас уничтожает, – вздыхает Сара, протягивая руку мимо меня за миской с чипсами. – Может, просто завяжем с настолками и перейдём в режим допроса. Кто этот парень? Что случилось с той исчадихой? Почему он разорвал помолвку? Какие у него намерения относительно Уинни? Калеб, ты будешь хорошим полицейским. Очевидно же.
Я уже собираюсь возразить, как из коридора раздаются шаги.
– Все тут? – интересуется Бо, неспешно заходя на кухню, засунув руку в карман джинсов. Он окидывает нас взглядом, и на его лице появляется удивлённая ухмылка. – Что-то случилось?
– Нет! Всё в порядке, – отвечает Сара тонким, на несколько октав выше обычного, голосом.
– Они немного злятся, что ты всех обыгрываешь, – говорит Калеб. Настоящая крыса.
– Я же предупреждал, – Бо указывает на меня, ухмыляясь во весь рот. – Я азартный. – Пожимает одним плечом.
– Это не обычный азарт, – возражаю я, тыча пальцем в его сторону.
Бо подходит ближе, не отрывая глаз от моего вытянутого пальца, и останавливается, только когда его ребро упирается в кончик моего пальца. Я игнорирую странное ощущение в животе, пока он высокомерно ухмыляется в точку нашего соприкосновения.
– Ты не переворачиваешь игровое поле в «Монополии» от злости и не подкручиваешь кубики. Это какая-то сексуально-джедайская хрень. – Сильно тыкаю его в ребро, затем разворачиваюсь к барным стульям и с мини-истерикой плюхаюсь на один из них.
– Я? Сексуальный? – Бо хватается за грудь, его лицо озаряет улыбка.
– Ты вырвал это слово из контекста.
– Мы пока не поняли, как ты это делаешь, но когда разберёмся – ты труп, – заявляет Сара, подходя ко мне и обнимая за плечи.
– Может, просто сыграем во что-то другое? В карты? – предлагает Калеб, с набитым чипсами и сальсой ртом.
Три, два, один…
– Стрип-покер? – говорит Сара, пересекая кухню к мужу с улыбкой до ушей.
– Сара… – Калеб тихо вздыхает, опуская голову. – Нет, – безрадостно бросает он. И снова беззвучно: «Нет», – когда она надувает губы и начинает кокетливо извиваться, умоляя.
– Я всегда за стрип-покер, – усмехается Бо, глядя на мою подругу.
– О господи, – Калеб обращается в никуда, его лицо искажено ужасом. – Теперь их двое.
– Никто никого не раздевает, – заявляю я сначала Калебу, потом двум проказникам. – В прошлый раз, когда я разделась в этом доме, я ушла с дорогим пожизненным «подарком» на память. Так что нет, спасибо.
Бо сдерживает смех, плотно сжав губы.
– Справедливо. – Тянется за чипсом, подбрасывает его в воздух и ловит ртом.
– Ооо! Кстати, о том «подарке»…
Сара переходит на другую сторону кухни, исчезая в кладовой, и возвращается с огромной корзиной, наполовину закрывающей её торс. Она обёрнута в прозрачную целлофановую плёнку и перевязана большой красной лентой.
– Сара… – хнычу я, когда она ставит подарок на кухонный остров. – До Рождества ещё два дня. Тебе не стоило.
Сара поворачивается к Бо, выпрямляясь с напускной гордостью.
– Уин ненавидит подарки. Потому что у нас есть деньги, а у неё нет, и это её смущает. Хотя я миллион раз говорила, что для меня это способ показать любовь, она всё равно отнекивается. А как ты относишься к подаркам, Бо? Отвечай осторожно – от этого зависит, буду я тебя терпеть или нет.
– Обожаю, – без раздумий говорит Бо, подходя к стойке и с любопытством разглядывая корзину. – Спасибо.
Сара самодовольно хмыкает.
– Иуда, – шепчу я, сверля Бо взглядом.
– Ты правда не хочешь открыть это со мной? – он дёргает за ленту, имитируя развязывание. В голове внезапно всплывает картинка, как он так же играет с моими трусиками, но я тут же прогоняю её.
– Я так старалась, – поддакивает Сара фальшиво-жалобным тоном.
Эти двое – опасная и раздражающая комбинация.
– Ладно, – спрыгиваю с барного стула и встаю рядом с Бо.
Я грубо дёргаю за ленту, давая ему закончить распаковку. Бо снимает целлофан, обнажая плетёную корзину, доверху заполненную всякой всячиной: часть предметов в упаковке, часть без, а сверху лежит небольшая белая коробочка с надписью:
«20 вопросов, чтобы влюбиться».
Я перевожу взгляд на Сару, которая сияет от довольной хитрой улыбки.
– Серьёзно? – спрашиваю её без слов, дёргая правым глазом.
– Видела ролик про эту игру. Название…вызывающее, но на самом деле это просто 20 вопросов, чтобы быстро узнать человека получше. Подумала, вам это пригодится, – она специально выделяет последнее слово, глядя на меня, – раз уж вы догоняете упущенное время в «познании друг друга в одежде».
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не передразнить её детским голосом.
– Очень мило, спасибо, – говорит Бо, будто подаёт мне пример. Я уже собираюсь закатить глаза, но он добавляет: – Мы как раз говорили об этом по дороге. Так что это идеально.
– Да, – сдаюсь, хоть и неохотно. – Спасибо.
Бо поднимает коробочку с карточками, вертя её в руках.
Я вежливо улыбаюсь и тянусь за другим подарком.
– И подумать только, – драматично шепчет Калеб, обходя стойку и вставая рядом со мной, – если отвечать на один вопрос в день, можно влюбиться меньше чем за три недели.
