Текст книги "Пойти на риск (ЛП)"
Автор книги: Ханна Бонам-Янг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Annotation
Независимая, уверенная в себе и не скованная своей инвалидностью, Уиннифред МакНалти всегда была полна решимости доказать себе и другим, что способна на всё без чьей-либо помощи.
Но всё меняется, когда на вечеринке в честь Хэллоуина Уин встречает Бо – обаятельного парня в костюме пирата, у которого с ней больше общего, чем она думает. Обнаружив, что у них обоих есть видимые физические особенности, Уин и Бо чувствуют невероятную связь, которую просто невозможно игнорировать.
После ночи страсти Уин предстоит принять самое важное решение в жизни, и Бо с радостью соглашается разделить с ней этот новый опыт – но с одним условием: они останутся строго друзьями. Вместе они отправляются в путешествие, открывая в себе то, о чём даже не подозревали. Однако химия между ними непреодолима, и их договорённость скоро оказывается под вопросом, когда на поверхность начинают всплывать настоящие чувства.
18+
ПОЙТИ НА РИСК
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Эпилог
ПОЙТИ НА РИСК
Ханна Бонам-Янг
Тропы:
• Случайная встреча на Хэллоуин.
• Вынужденная близость.
• Репрезентация инвалидности(продуманная и достоверная).
• Главный герой – булочку с корицей.
• Главная героиня – независимая и остроумная.
• Много напряжения.
• От ночи страсти к соседству, дружбе и любви.
• Мгновенное влечение.
• Незапланированная беременность.
• Два луча солнца(Жизнерадостный/Жизнерадостная).
• Медленное развитие отношений.
• Тоска / страстное желание.
• Всего одна кровать.
• Остроумные перепалки.
• Минимум драмы.
• Уютная атмосфера.
• Нет расставания в третьем акте.
Примечание автора:
Всего через пять дней после рождения моего первого ребенка я опубликовала в Instagram следующую подпись:
«Единственное, что я всегда считала невозможным сделать одной рукой, – это быть хорошей матерью. Может, это и нерационально, но каждый раз, когда я слышала банальные комментарии о том, что мамам нужно „дополнительные руки“, у меня сводило живот. В детстве взрослые часто не разрешали мне держать их детей из-за страха, и в какой-то момент я приняла это близко к сердцу. Я держалась за эту неуверенность и не решалась признать ее до этой недели. Теперь я могу сказать: десять пальцев – это переоценено, потому что у нас с этим малышом пока что всё отлично».
Я была матерью меньше недели, но уже чувствовала, что испытала все возможные человеческие эмоции. Я физически и морально восстанавливалась после травматичных родов и тяжелой беременности. Соски болели, тело ныло, и я была уверена, что моё влагалище никогда не будет прежним. И всё же… я была до смешного счастлива.
Не только из-за крошечного ребенка, которого мы привезли домой (он просто замечательный), но и потому, что я ошиблась, когда боялась. Потому что они ошибались. Я была абсолютно способна быть хорошей матерью.
Как и Уин, я родилась с особенностью конечностей. Моя правая рука менее развита и выглядит так же, как у Уин в этой книге. И хотя я всегда старалась не позволять этому ограничивать меня, это, безусловно, создавало трудности. Я часто заранее репетировала действия, которые потом нужно было выполнять на людях, – даже такие простые, как застегивание новых брюк или конспектирование лекций. Я проводила часы, продумывая, как преодолеть повседневные препятствия, придумывала небольшие хитрости и планировала свой день до мелочей, чтобы избежать неловкости или провала. А потом я узнала, что беременна, и внезапно почувствовала себя совершенно неподготовленной. Я понимала, что ничто не может подготовить меня к тому, что будет дальше, и мне было страшно…
Я хотела написать книгу для тех, кого страх неудачи заставляет сомневаться. Не только для тех, кто решает завести детей, или для людей с инвалидностью, но и для любого, кто оказался в новой, пугающей ситуации, выбивающей так далеко из зоны комфорта, что прежний, напуганный «я» становится неузнаваемым. Я хотела написать историю о двух людях, которые любят друг друга так сильно, что могут изменить свои негативные установки и полностью принять свои особенности. О любви, которая проявляется в поддержке, доброте, заботе, радости, терпении и нежности.
В этой книге Уин проходит путь к материнству через беременность. Поскольку её беременность совершенно неожиданна, я включила в сюжет обсуждения между Уин, её врачами и близкими о возможности аборта. Важно отметить, что действие происходит в Канаде, где право на аборт в настоящее время не находится под угрозой, как в других странах, поэтому её выбор менее ограничен. В итоге Уин решает оставить ребенка, но мне казалось важным включить эти дискуссии, учитывая, что право на безопасный и легальный аборт постоянно оспаривается. Выбор Уин не преподносится как единственно верный, её никто не принуждает. Это просто её выбор.
В завершение скажу: я знаю, что беременность в любовных романах – спорная тема. Это нравится не всем, и это абсолютно нормально. Но эта книга – не просто история о случайной связи и незапланированном ребенке. Она о том, как позволить другому человеку увидеть твои уязвимые, слабые стороны. О том, как научиться принимать любовь и помощь, оставаясь собой. О борьбе с ожиданиями и преодолении трудностей. О радости жизни с инвалидностью. А её, на мой взгляд, нам всем нужно видеть чаще.
Надеюсь, Бо и Уин понравятся вам так же, как и мне.
С любовью,
Ханна Бонам-Янг.
Предупреждение о содержании:
Откровенные сексуальные сцены, беременность и её симптомы, краткое обсуждение аборта (прокойс-позиция, аборт не совершается), эйблизм в отношении особенности конечностей, упоминание эмоционального насилия со стороны бывшего партнера (не появляется в сюжете), смерть родителя (в прошлом, за кадром), депрессия и суицид (в прошлом, за кадром), рак (в прошлом, не рецидивирует), ампутация (в прошлом, за кадром).
Для тех, кто хочет пропустить особо пикантные сцены,
или для тех, кто хочет сразу перейти к ним.
Как вам будет угодно.
Здесь свободная зона от судей...
♡ Глава 3.
♡ Глава 4.
♡ Глава 30.
♡ Глава 31.
♡ Глава 32.
Посвящение:
Для Бена – моего верного помощника во всём.
Прости, что ты никогда не выиграешь в «камень-ножницы-бумага».
Я люблю тебя.
Глава 1
– Ты знаешь, что эта песня, возможно, про оргию? – спрашиваю я у ведьмы, стоящей рядом с пуншем, и указываю на динамик.
– Что? – кричит она, отодвигая серебристый парик, чтобы лучше слышать. Её ногти – черные, как смоль.
– Песня…«Monster Mash»! – снова тычу пальцем в сторону музыки.
– Ну и? – переспрашивает она громче.
– Оргия! – выкрикиваю я как раз в тот момент, когда трек резко обрывается. На стул вскарабкивается моя подруга Сара – хозяйка вечера – и собирается обратиться к гостям.
– Нет, спасибо… – Ведьма бросает в мой адрес убийственный взгляд и медленно удаляется, направляясь, что забавно, к арке, украшенной окровавленным оружием.
– Тебе бы так повезло, – бормочу я себе под нос, наливая в стакан мутно-зелёную жидкость (и успешно избегая плавающих засахаренных глазных яблок).
Сара, моя лучшая подруга с детства, произносит свою традиционную речь «Спасибо, что пришли на мою вечеринку, это единственное, что для меня важно», а я в это время размышляю, не считает ли кто-нибудь украдкой, сколько хот-догов в виде мумий я уже съела.
Да ладно. И я тянусь за ещё одним.
– Эй-эй, капитан Уиннифред!
Чёрт, меня заметили. Я бросаю «мумию» в напиток и прикрываю стакан ладонью.
– Всё в порядке? – Калеб, муж Сары, смотрит на мой стакан с подозрением.
– Лучше не бывает, – слащаво отвечаю я. – Очередной год – очередной успех. – Я с восхищением оглядываю их дом, украшенный с профессиональной точностью.
Калеб тоже осматривается, и в его взгляде появляется тихая гордость за свою жену. Я заключаю пари со Вселенной, что следующие три слова из его рта будут…
– Что захочет Сара, – произносим мы хором. Он ухмыляется в пиво, слегка смущённый, но в основном – уверенный.
Сара и Калеб познакомились в девятом классе. С тех пор он таскает за ней учебники – в прямом и переносном смысле.
Я обожаю Калеба. Он мне как брат. Ну, или как зять, если бы мы с Сарой действительно были сёстрами, как мы в школе упорно врали всем. Оказалось, по тесту ДНК, мы – четвероюродные кузины. Теперь Сара просто называет нас родственницами.
– Кстати, тут есть мой друг Робби. Может, познакомлю вас? – говорит Калеб после долгого глотка пива.
Ох, нет, только не это.
Я успешно избегаю всех его «идеальных парней для Уин» с тех пор, как сходила на свидание с его коллегой. Уинстон расплакался, рассказывая о своей (совершенно живой) матери и их «особой связи». Ещё он подарил мне орхидею – в принципе, мило, я люблю растения. Проблема в том, что она была в огромном керамическом горшке с корой и камнями и весила как гиря. Я не могла просто поставить её на пол – вдруг кто-то запнётся и свернёт себе шею? Пришлось оставить на столе между нами, так что мы вообще не видели друг друга. А после скучнейшего ужина я тащила эту дуру в такси, обнимая её, пока писала вежливый, но твёрдый «Давай на этом закончим».
Это свидание только укрепило моё желание оставаться вне серьёзных отношений и выбирать парней через приложения, где я сама могу их проверить.
– Может, позже, – отвечаю я Калебу. – Я жду, чтобы поговорить с нашей хозяйкой. – Киваю в сторону Сары, которая сегодня – Принцесса Батеркап, а Калеб – Уэстли.
– Ладно, но этот парень другой. У него даже мама умерла, – добавляет он с неподдельным энтузиазмом.
– О, бонус! – подыгрываю я. – Обожаю, когда у них мёртвая мать. Так удобнее на праздниках.
Калеб смеётся, наливая мне лаймовый пунш.
– Держи. – Он протягивает мне стакан, забирая мой «замумифицированный» напиток и выкидывая его в урну. – Ешь сколько влезет, Уин.
– Это, наверное, самое сексуальное, что ты мне когда-либо говорил, Калеб, – шепчу я, наклоняясь к нему.
И тут кто-то шлёпает меня по заднице.
– Он снова с тобой флиртует? Боже, я столько раз говорила вам обоим – если уж заведёте роман, хоть постарайтесь быть потише.
– Лапочка! Как мило, что ты присоединилась к нам, – широко улыбаюсь я.
– Обожаю твой костюм…опять, – вздыхает Сара, лениво указывая на мой пиратский наряд.
– Пока у меня не отрастет рука, этот крюк будет верхом комедии, – тычу им ей в грудь, пока она не захихикает и не отмахивается.
– Нам надо пообщаться с кучей людей, но хочешь остаться с ночёвкой? Я приготовила гостевую…
– Да, я помогу убраться. Как всегда, детка, – перебиваю её. – Идите! Развлекайте свои толпы.
Сара сливает «спасиботысамаялучшая» в одно долгое слово, утаскивая Калеба за собой, как крайне послушного щенка на поводке.
– Классные костюмы, – заплетающимся языком произносит пьяная женщина в костюме красного карандаша. Её синяя «коллега» добавляет: – Думаю, вы победите в конкурсе парных костюмов, – и они проходят мимо.
Парный костюм? Я? Одинокая Уинни? Да ну вас.
Наверное, они приняли Калеба за пирата и моего «жениха». В конце концов, Уэстли был Капитаном Дреддом. Так что их предположение не лишено логики. Но мой стиль – это скорее классическая «пиратская шлюшка». Моя грудь на этом корсете торчит, как серьги, а рваные сетчатые колготки после многократных ношений создают идеальный эффект «случайно-но-соблазнительно». Талию перехватывает широкий кожзамный пояс, а в чёрных волнах до плеч развевается красная бандана – новое дополнение после того, как прошлогодняя пиратская шляпа канула в Лету во время пьяного угара. Пусть покоится с миром.
Я буду носить этот костюм, пока шутка не умрёт. Это не ложь. Но ещё и потому что, будем честны, я в нём чертовски горяча. Ну и потому что на новый у меня нет денег. Но об этом лучше не говорить.
В этом и гений Сары – найти самого милого IT-гика пораньше, влюбить его в себя по уши и дождаться, пока он станет неприлично богатым. Теперь Сара – профессиональная «весёлая подруга»: тусовщица, организатор мероприятий, книжный червь, бездетная жена с горничной. Сейчас она выбирает тему для моего тридцатилетия, до которого ещё полтора года.
– Прошу прощения? – раздаётся за моей спиной низкий саркастичный голос.
О, вот и он. Второй пират, с которым меня невольно спаровали. Только этого я точно не заставлю «пройти по доске».
Первая мысль? Он высокий. Очень. Будто его вытянули скалкой перед тем, как засунуть в какую-то волшебную печь для золотых мальчиков. У него растрёпанные волосы с пробором посередине – этакий стиль «бойз-бэнда 90-х», который снова в моде. Тёмно-русый цвет (что я могу ему простить). Кривая ухмылка, говорящая «беги, пока можешь», под ровным, но брутальным носом и мягкими глазами. Контраст – просто убийственно милый.
– Мне так жаль, – без тени искренности говорит он, – но одному из нас придётся переодеться.
– Боже, – приглаживаю юбку и упираю руки в бока. – Это так неловко…Какие шансы?
– Точно? В таком виде мы оба провалим конкурс одиночных костюмов, и... – он наклоняется, чтобы шепнуть (и всё равно остаётся выше меня), —...под этим ничего нет.
Я сдерживаю смех, не желая заканчивать этот дуэт. Новых достойных соперников у меня бывает мало. И уж точно никогда таких симпатичных.
– Какая досада. Надо было лучше готовиться. У меня под этим ещё пара костюмов.
Уголок его губы дёргается, но он сдерживается, не давая большей реакции. Вызов принят.
– Например? – скрещивает руки на груди.
– Викинг, – отвечаю я.
– Теперь, когда ты сказала, я действительно вижу маленький рог, – указывает на мою голову согнутым пальцем.
– Это стандартная комплектация для всех отпрысков Сатаны, но твою ошибку понять можно.
– Тревожно. Что ещё?
– Ну, секси-горничную, конечно же, – отвечаю я, кокетливо прикрывая глаза.
– О, это я обязан увидеть, – парирует он слишком быстро.
Вот он, мой шанс выиграть в этой негласной битве остроумия. Шоковая терапия всегда побеждает.
– Но пиратский костюм останется при мне, боюсь. Видишь ли… – Я отпускаю внутренний держатель крюка и снимаю его левой рукой, обнажая правую – маленькую, недоразвитую. – Мне всё-таки нужен крюк.
Я дразняще машу ему, шевеля крошечными, скрюченными пальцами, которые едва достают до первого сустава.
Он не срывается, как мне хотелось бы. Но на его лице появляется озорная ухмылка. Глаза сверкают от смеха, и это затягивает меня с пугающей скоростью. Я бы разозлилась, если бы его выражение не было чертовски интригующим. В его улыбке читается что-то, будто он уже на шаг впереди.
– А, понятно. Ну что ж…может, найдём компромисс?
Он выставляет ногу между нами.
Да ты издеваешься.
Глава 2
У него протез ноги. Он прикрыт свободно прилегающим виниловым стикером под дерево – таким, каким обычно оклеивают кухонные полки, – создавая иллюзию пиратской деревяшки под чёрными брюками, завязанными у колена тонким кожаным шнуром.
– Чёрт возьми! – кричу я.
И наконец заставляю его рассмеяться. И смех у него потрясающий – гулкий, глубокий, раскатистый, рождающийся где-то в глубине горла и заставляющий его челюсть напрягаться, а шею вздрагивать. Безудержный. И, осмелюсь сказать, сексуальный.
– Я правда думала, что выиграю этот раунд, – говорю я, голос дрожит.
Он не перестаёт смеяться – даже громче, чем я. Я к такому не привыкла, и это, честно говоря, освежает. Мне не раз говорили, что я смеюсь раздражающе громко. Некоторые даже сравнивали меня с тюленёнком, зовущим мать. Некоторые – то есть больше одного человека, в двух разных ситуациях, высказывали именно такое мнение.
– Это парный костюм. Карандаши были правы, – выпаливаю я между приступами смеха.
Он хватается за грудь, будто пытаясь успокоиться, и его хохот наконец стихает. Затем мне открывается вид на его мальчишескую, слегка кривую улыбку и искренний взгляд, скользящий по мне сверху вниз и обратно.
Интересно, нравится ли ему то, что он видит? Вообще-то, я надеюсь, что нравится. Потому что мне уж точно нравится его вид. Чем дольше он меня разглядывает, тем больше я склоняюсь к мысли, что он одобряет мою внешность.
Мои чёрные волосы – не совсем прямые, но и не кудрявые, до плеч. Мои тонкие брови, истончённые безжалостным выщипыванием в подростковом возрасте. Мой нос с резкими линиями и простой золотой пирсинг на левой ноздре, между ледяными голубыми глазами. Моё тело втиснуто в этот костюм так, чтобы подчеркнуть грудь и утянуть талию, но это в основном иллюзия.
Я бы описала свою фигуру как довольно среднюю. Я люблю долгие прогулки, плавание и танцы, но так же сильно обожаю дождливые дни, прилипнув к дивану, выпечку и переслащенный кофе. Мои руки и спина сильные и рельефные – годы тренировок в баттерфляе и брассе сделали своё дело, – но бёдра и живот хранят следы удовольствий сытой, довольной жизнью женщины. Я не пытаюсь заставить своё тело быть чем-то, чего оно не хочет, или лишать его радостей. Оно просто есть. И мне оно нравится – таким, какое есть.
Но как выглядит этот, казалось бы, идеальный экземпляр передо мной в обычный день? У меня такое чувство, что он рос красивым. Лёгкий налёт высокомерия в подбородке сочетается с наивной сладостью в улыбке, которая, чёрт возьми, так уничтожающе обезоруживающая. Он, наверное, на фут выше меня, и я не могу не задаться вопросом: как сильно мне придётся дёрнуть его плиссированную пиратскую рубаху, чтобы притянуть его губы к своим.
– Я Бо, – он протягивает левую руку.
И моё тело слышит это как: «Хочешь, чтобы я тебя трахнул?» Потому что нет ничего неловче, чем пожимать правую руку, и ничего привлекательнее, чем мужчина, который мог бы это предугадать.
Я энергично пожимаю его руку.
– Уин.
– Это сокращение? – спрашивает он, опуская руку и засовывая её в карман брюк.
– Уиннифред, но никто меня так не называет. А ты? – Я намеренно вытягиваю шею, глядя на него снизу вверх, будто он какой-то сказочный великан. – Ты высокий для чего-то?
Теперь он не может перестать смеяться. А я не могу перестать хотеть его смешить.
– Что? – в его глазах искорки веселья.
– Серьёзно, сколько в тебе? Девять футов?
– Шесть.
– Шесть чего?
– Шесть и пять. 1
– Совершенно избыточно для повседневной жизни. Ты играешь в баскетбол?
– Э-э, раньше.
Его улыбка дрогнула лишь на мгновение – но я заметила. Заметила и то, как он – возможно, неосознанно – потянулся потереть колено чуть выше того места, где начинается протез.
Я морщусь.
– Прости, – просто говорю я. – Я родилась со своей рукой, поэтому глупо забываю, что у других людей...
– Всё в порядке, – перебивает он, улыбаясь и слегка выдвигая подбородок.
– Я всё испортила. Но до этого было хорошо, правда?
Он отводит взгляд, усмехаясь, но явно смущённый – глаза бегают, тело слегка покачивается.
– Может, всё ещё будет хорошо. Хочешь, я сравняю счёт? Например, посмеюсь над твоей рукой? – предлагает он, явно не всерьёз.
– Да, пожалуйста. Это бы очень помогло, – парирую я, зная, что он блефует.
Он поворачивается ко мне, прищурив глаза, и его улыбка растёт, отчего кровь приливает к моей коже. Я поднимаю бровь, бросая вызов, пока он, кажется, обдумывает следующий шаг, слегка склонив голову.
– Ладно, – Бо протягивает ладонь и загибает два пальца, жестом подзывая меня ближе. – Дай посмотреть.
Игриво щурясь, я кладу свою руку – значительно меньшую – в его ладонь. При касании я сглатываю: от соприкосновения кожи по жилам пробегают искры.
– Чёрт… – он бормочет себе под нос, переворачивает мою руку, обхватив запястье так, что мне это нравится. – Она очаровательная, – заявляет он, внимательно изучая. Потом цокает языком и отпускает, почти отбрасывая её. – Ну и что я должен сказать?
– Вот именно! – соглашаюсь я, вздымая руки. – Над ней невозможно смеяться. Она чертовски милая. Всё, я официально испортила вечер.
– Лучшее, что пришло в голову – саркастичное «классная рука, В поисках Немо», но это же скорее мило, да?
– Он – икона, – киваю я.
– Обожал эту рыбку, – он потирает затылок, взгляд скользит к арке и коридору слева. – Хочешь присесть?
Я соглашаюсь и веду путь к жёлтому диванчику в гостиной Сары. Стены здесь увешаны её книгами и картами северных озёр Онтарио. Комната будто вдохновлена загородным домом. Потому что у богатых бывают тематические вечеринки и комнаты.
– Так как ты познакомился с Сарой и Калебом? – спрашиваю я, поджав ноги и развернувшись к нему.
Вблизи я разглядываю Бо: его глаза – ореховые с редкими зелёными вкраплениями. Щетины больше, чем я сначала заметила – она светлее волос. И он очень хорошо пахнет. Корицей и чем-то ещё – мускусным, тёплым, вкусным. Как человек, который может и костёр разжечь, и торт испечь.
Я продолжаю изучать его без стеснения. Не могу удержаться – да и не пытаюсь. И когда мой взгляд наконец отрывается от его неожиданно привлекательных колец (под чёрным лаком на ногтях), я понимаю, что он уставился прямо мне в блузку. Он тоже предаётся беззастенчивому разглядыванию.
Я улыбаюсь про себя, от гордости расправляя плечи – и, как следствие, грудь. Даю ему ещё пару секунд, затем деликатно покашливаю.
– Прости, – он вздрагивает. – Что ты сказала? – моргает, словно пойманный с поличным.
– Бесстыжий! – хохочу я. – Ты пялился.
Он нервно усмехается.
– Знаю, чёрт, прости. Я впервые…Ну, впервые забыл притвориться, что не рассматриваю кого-то. – Он смущённо морщится, но уголки губ всё ещё подняты.
– У этого костюма есть определённая цель, – я пожимаю плечами, теребя край юбки.
– Я правда извиняюсь. Я не…
– Ну как? – перебиваю я.
Он закатывает глаза к потолку, будто ищет помощи у высших сил. Мне это очень нравится.
Я наблюдаю, как медленная ухмылка расползается по его лицу, а он закусывает уголок нижней губы.
– Они, как и всё остальное в тебе, выглядят отлично, – произносит он нарочито медленно. Теперь он покашливает, когда я краснею, не отрывая от него глаз. – Но…о чём ты спрашивала?
Я теряю нить, забывая собственные слова. Но, оглядев комнату, наконец вспоминаю, где нахожусь – а значит, и вопрос.
– Как ты познакомился с Сарой и Калебом?
Бо откидывается на диван, пальцы бесцельно теребят свободный воротник рубахи.
– Мы с Калебом встретились через общего друга лет шесть назад. А в этом году снова пересеклись из-за работы. Он хороший парень. А ты?
– Я знаю Сару всю жизнь. Наши мамы были лучшими подругами в школе, и обе случайно забеременели в выпускном классе. Они растили нас вместе, как почти родных сестёр.
– Значит, Калеба ты знаешь с…
– С девятого класса, да, – перебиваю я. – Мы ходили в одну школу. С тех пор я вечный третий лишний.
– Третий лишний, – повторяет он. Его улыбка кривится. – Я хотел спросить, пришла ли ты с кем-то, но перефразирую: есть ли кто-то, кто может набить мне морду за то, как я на тебя только что смотрел?
– Нет, – прикрываю улыбку пальцем, проводя костяшками по губам, прежде чем снова собраться. – Никого. Ни здесь, ни в любой другой комнате.
Звучит куда более двусмысленно, чем я планировала, но это работает мне на пользу – его ухмылка расползается, а взгляд на секунду цепляется за мои губы.
– В любой комнате, – кивает он, слегка приподняв подбородок. – Запомню.
– А у тебя? Есть девушка, о которой мне стоит знать?
Он смотрит так, будто я оскорбила его самим вопросом.
– Нет!
– Парни в отношениях иногда ведут себя так, будто абсолютно свободны, – парирую я. Мой бывший, например, часто так делал.
– Справедливо. – Он успокаивается. – Нет, никакой девушки. Ни здесь, ни в любой другой комнате, – дразнит он.
– Ладно, – устраиваюсь поудобнее, слегка выгибаю спину – грудь приподнимается, и Бо на секунду задерживает на этом взгляд. – Тогда…расскажи о себе. Кто ты?
– Почему этот вопрос всегда звучит так устрашающе? – он проводит костяшками по щеке, большим пальцем скользя вдоль линии челюсти.
– Потому что человеческий опыт нельзя уместить в пару предложений. Но всё равно вежливо попытаться.
Он кивает, бросает на меня взгляд – любопытный, будоражащий, такой естественный для него, что у меня учащается пульс.
– Ну что ж, – начинает он. – Мне двадцать девять. Я финансовый аналитик. – Поднимает руку, будто предупреждая мой вопрос. – Да, захватывающий выбор карьеры, но мне правда нравится. – Почёсывает нос большим пальцем. – Я единственный ребёнок в семье. Отец живёт во Франции, так что видимся редко. Но он, как это ни грустно, мой лучший друг. Мама умерла, когда я был маленьким. – Сухо смеётся, будто не уверен, не переборщил ли. – В университете работал бариста, и теперь я невыносимый кофейный сноб. В подростковом возрасте прочитал книгу о здоровых привычках для мозга, и теперь каждый день решаю судоку – параноидально боюсь, что мозг атрофируется. Люблю собак, но никогда не заводил. Мой любимый цвет – фиолетовый? – добавляет он, словно не знает, где остановиться.
– Отлично, спасибо, – говорю я.
– Да? Я прошёл?
– Очень информативно. Хотя у меня есть уточняющие вопросы.
– Разве ты не должна сначала рассказать о себе? – поднимает бровь Бо.
– Ах, да, конечно, – беру стакан со стола перед нами.
Он ждёт, облокотившись на спинку дивана, взгляд прикован ко мне.
– Мне двадцать восемь. Работаю в кафе, так что тоже кофейный сноб. Сезонно подрабатываю спасателем – обожаю это. Проводила бы всю жизнь на улице, если бы могла. Мама ласково называла меня своей белочкой – и не только из-за этого, но и потому что я склонна к накопительству. Сейчас это растения. Мама живёт во Флориде с чередой более-менее приличных бойфрендов… Стараюсь навещать её раз в год, но мы не особо близки. Отца я никогда не знала. И… – ищу последнюю деталь. – Ах да, мой любимый цвет – зелёный.
– Что ж, приятно познакомиться, Фред.
– Пожалуйста, не называй меня так, – говорю я, наполовину шутя, наполовину серьёзно.
– Что? Почему? – Он выглядит комично оскорбленным.
– Это не самое сексуальное имя. Уиннифред – еще куда ни шло, но Фред? Звучит как жуткий дядя, которого не зовут на День благодарны.
– Согласен не соглашаться.
– Представь, как кричать Фред в постели. – Его ухмылка растет, а я сверлю его взглядом, решив проиллюстрировать свою точку зрения. – Ох, Фред, – стону я. – Да, Фред! – вскрикиваю уже слишком громко, изображая страсть. – Это ужасно.
Несколько гостей, смущенные и, возможно, слегка возмущенные, оборачиваются в нашу сторону. Я салютую им, прежде чем они возвращаются к своим разговорам, не отрывая глаз от Бо.
Это ужасно клишировано, но его улыбка сияет ярче солнца. Я чувствую, как расцветаю под ее лучами, будто это моя личная версия фотосинтеза.
– Почему ты так на меня смотришь? – спрашиваю я, внезапно смутившись.
– Ты смешная, – констатирует он, выражение лица не меняется.
Хм.
Я стараюсь осмотреться, делая вид, что другие гости и их костюмы внезапно стали мне гораздо интереснее. Я гиперосознаю, что краснею от комплимента, и отчаянно желаю, чтобы это прекратилось.
Когда я наконец снова смотрю на Бо, его внимание сосредоточено на спинке дивана. Его рука лежит на верхней части сиденья рядом со мной, а кончик большого пальца рисует маленькие круги вокруг одной из декоративных пуговиц.
Я не должна реагировать на это, и буду отрицать, если кто-то спросит, но в этом движении есть что-то откровенно сексуальное. Я завороженно наблюдаю, как его палец нежно скользит по пуговице. Горло сжимается, губы слегка приоткрываются, и я представляю, как этот же палец скользит по моей коже. Месяцы прошли с тех пор, как у меня было свидание, которое закончилось бы чем-то подобным – не то чтобы тот опыт был особо удачным. Но судя по прерывистому дыханию, я бы позволила Бо попробовать.
– Итак, – Бо прерывает мои мысли, заставляя перевести взгляд с пуговицы на его лицо, – ты здесь ни с кем...
– Это вопрос? – мой голос звучит хрипло.
Он закатывает глаза. Мне это тоже нравится.
– Полагаю, – растягивает он слово, – вопрос в том: почему?
– О, мы уже дошли до части вечера «в чем твои недостатки?»?
– Я скорее думал в духе «как такая девушка может быть одна?», но да, – говорит он.
– Ну, спасибо, – несмотря на сарказм, я чувствую, как снова краснею, и проклинаю себя за это. Третий раз за вечер? Должен быть рекорд. Который я надеюсь никогда не побить. – Честно говоря, ответ не такой уж интересный. Я просто не ищу ничего серьезного. Сара говорит, что я слишком независимая.
Я не говорю ему, что выросла, наблюдая, как мама приводит домой одного неудачника за другим, прекрасно зная, что нам было бы лучше без них. Ее бойфрендам требовалось всего несколько недель, чтобы начать вести себя так, будто они имеют право решать за нее – за нас. Все начиналось с мелочей: ее любимый кофе заменяли на их предпочтения. Потом все медленно усугублялось. Наши вечерние марафоны сериалов превращались в «ну, дорогая, сегодня игра, почему бы тебе не пойти сделать уроки?» Или «нет, сегодня тако не будет, имя-бойфренда их не любит». А потом они уходили, и мы возвращались к исходной точке. Сара, ее мама и я наслаждались короткой передышкой, пока мама не находила следующего, а потом снова подбирали осколки, когда все неизбежно разваливалось.
И я быстро усвоила: чтобы сохранить жизнь, которую я хотела, нельзя было пускать мужчину в свой мир.
Но, как и большинство наивных романтиков, в двадцать с небольшим я забыла о своем правиле и переехала к Джеку – тому самому парню, который хотел, чтобы все было по-его, и не заботился о том, как ему для этого приходилось себя вести. Конечно, это тоже закончилось ужасно. Я до сих пор собираю осколки. Моя самооценка и планы на жизнь все еще в руинах.
– А ты? – спрашиваю я. – В поисках жены?
– Нет, – Бо смеётся, на секунду поднимая глаза к потолку. – Я не в поисках.
– Ну, это определённо...совместимо, – я прикусываю нижнюю губу, надеясь, что он уловит мой не слишком тонкий намёк.
Он улавливает. Ещё как. И задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем нужно – до того момента, пока я не начинаю чувствовать, как пульс отдаётся в шее. Я хотела такой реакции, конечно, но почему-то от Бо она кажется немного ошеломляющей. Может, из-за того, как его глаза изучают моё лицо, будто он пытается вспомнить, где меня видел. Как будто мы уже встречались. Или как будто он не может поверить, что нет.
Какой бы ни была причина этого взгляда, мне нужно, чтобы он прекратился. От него кровь приливает к голове – становится жарко, я краснею и кружится голова.
– Мне нравится твоя пиратская нога, – выдавливаю я в ужасной попытке перевести внимание с себя. – То есть...костюм. Не только нога, конечно. Весь образ, – бормочу, запнувшись.
– О, ну и хорошо. А то я уже начал волноваться, что тебе нужна только моя нога, – он дразнит.
