Текст книги "Герои космодесанта"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Ник Кайм,Стив Паркер,Крис Роберсон,Ричард Форд,Даррен Кокс,Дилан Оуэн,Питер Фехервари
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Дилан Оуэн
ЧЕСТЬ ЗЛОДЕЕВ

– Контакт на ноль-тридцать!

– Ты уверен, Сцеволла? Я ничего не вижу.

– Верь мне, Ларс!

Сцеволла легонько нажал на спуск болтера. Дюжина выстрелов разорвала завесу зеленого тумана, и из мутной дымки впереди донеслись вопли. Сцеволла и его люди двинулись в направлении криков: восемь мощных воинов в черной силовой броне, окантованной золотом. Их правые наплечья украшал горящий глаз, наложенный на восьмиконечную звезду Хаоса – герб Черного легиона.

Воины дико завыли от радости. Они проделали долгий путь сквозь пустоту этой бесплодной, окутанной туманом планеты, но теперь могли вволю отыграться на приспешниках Ложного Императора там, впереди. Сцеволла почти жалел врагов. Один нужен был ему живым, чтобы узнать, куда привела его судьба и как зовут человека, которого Сцеволла искал с тех пор, как видения вынудили его год назад покинуть Око Ужаса.

Эти кошмары заставляли Сцеволлу выводить на охоту своих людей. Год назад он с криком пробудился от подобного видения – взгляда серебряных немигающих глаз, пронзившего его сон. Подчинившись интуиции, Сцеволла направил свой боевой фрегат «Коготь Эззелита» из переменчивых сфер Ока Ужаса в реальность имперского космоса. Череда предзнаменований привела его в этот мир смертоносного тумана. Десятки боевых кораблей, несущих символы Губительных Сил, взяли планету в блокаду. Между ними дрейфовали обломки имперских судов. «Коготь» проскользнул незамеченным и опустился среди низких, окутанных туманом холмов на континенте, разрушенном войной. В километре отсюда распростерся осажденный город, к которому Сцеволлу подталкивало эзотерическое предчувствие. Образ коронованного черепа опалял его внутренний взор всякий раз, когда Сцеволла закрывал глаза, – и капитан убеждался, что тот, кого следует убить, возглавляет здешнюю оборону.

Лазерные заряды проносились мимо или барабанили по доспехам, не причиняя вреда. Сцеволла почувствовал, как один скользнул по виску, но воин не ощутил боли. Он выпустил в темноту еще дюжину снарядов – за каждым выстрелом следовал крик, теперь ближе. Слева от него Оп, гигант их отряда, гнусавил немелодичную боевую панихиду, сопровождавшуюся ревом его автопушки.

Цепочки людей в серой боевой униформе выступили из тумана, подобно призракам. Шлемы-противогазы придавали им нечеловеческий облик – огромные черные глаза и металлические рыла. На шлемах штурмовиков был изображен серебряный двуглавый орел, эмблема Имперской Гвардии. Передняя шеренга батальона опустилась на колени, а вторая стояла во весь рост, лазганы на изготовку, в то время как павшие скорчились на земле. Бесплотные зеленые щупальца изучали живых и ласкали мертвых. Сержант выкрикнул команду – и прогремел второй залп, однако град выстрелов прокатился по силовой броне атакующих, не причинив вреда. Сцеволла хладнокровно выпустил заряд из болтера и наблюдал, как голова сержанта взорвалась, разбрызгивая кость и мясо. Он не ожидал столкнуться с защитниками планеты так скоро после ухода с «Когтя».

Возможно, батальон штурмовиков просто заблудился в тумане, как и его отряд.

Сцеволла и его люди врезались в ряды противника. Когда человек вступает в бой, время для него замедляется. Для Сцеволлы схватка замерла на первой секунде. Он обследовал сцену грядущего разрушения. Оп выводил беззвучную песню, без сомнения аккомпанируя дьявольскому хору, который вечно звучал у него в голове. Глаза на лысом черепе закатились, висящая в воздухе автопушка изрыгала смерть. Слева от Опа в совершенно гладком, даже без глазных прорезей, шлеме Шарн поливал штурмовиков жидким пламенем из огнемета. Дальше Ферокс запрокинул голову под неестественным углом, изо рта ползла блестящая мускульная трубка с щелкающими зубами на конце. Впереди Икарис – его лицо искажено мукой, кровавые слезы застыли на щеках, воздух окрашен алым там, где его цепной топор отсек конечности противников. Икарис неизменно оплакивал своих жертв, которым никогда не познать радости служения истинным богам.

Сцеволла взглянул направо. Лейтенант Ларс рассек гвардейца надвое цепным мечом и зашелся хохотом, смакуя брызнувшую в лицо кровь. За ним возвышался над врагами Сургит: силовой меч в ножнах, пистолет в кобуре, рогатый шлем поворачивался, выискивая достойного соперника. И наконец, Манекс, разрядивший в противника оба своих болтера: губы в пене, глаза выпучены от яда, которым питали его мозг встроенные в доспех трубки. Гордость наполнила грудь Сцеволлы, пока он оглядывал свой отряд. Бесчисленные сражения отточили навыки бойцов, и никто из них его не подводил.

Застывшая сцена начала таять, недвижные воины возвращались к жизни. Тела сгрудились у ног Икариса и Ларса, выглядевших как пятна трещащих цепных клинков. Чудовищный язык Ферокса стегал штурмовиков, обдирая плоть, его руки превратились в яростно разящие когти. Манекс разносил тела на куски свирепой пальбой. Оп орал нечленораздельную арию, сопровождавшуюся смертоносными аккордами его автопушки, в то время как Шарн прожигал дыру во вражеских шеренгах. Хотя неприятель и превосходил их числом, бойцы Черного легиона пробили кровавую брешь в рядах Имперской Гвардии. Штыки гвардейцев тщетно кололи в силовую броню. Штурмовики, пытавшиеся задавить нападавших массой, откатывались, как волна, разбившаяся о камни мола.

Комиссар в маске-черепе выхватил силовой меч и ринулся в бой, призывая солдат сражаться до конца и разя тех, кто осмелился отступить. Сургит, игнорируя проносящиеся мимо лазерные лучи, торжествующе расхохотался, тоже обнажил силовой меч и начал прорубаться сквозь строй, чтобы встретить офицера лицом к лицу.

Получив удар штыка, Сцеволла разнес череп атакующего выстрелом из болтера. Другие штыки застучали по броне. Сцеволла отступил на шаг, стреляя без разбора, и штыки канули в туман. Перед ним остался один солдат, сжимавший изувеченное предплечье. Сцеволла протянул левую руку и мягко провел по кожаной маске человека когтем своей бронированной перчатки.

– Какой сейчас год? Что это за планета? Кто возглавляет ваших противников? – спокойно спросил он.

Слова из-под противогаза доносились еле слышно.

– П-планета? Зинкали-шесть. Мы сражаемся с лордом-предателем Х'раксором. Год? 3-зачем?..

– Кто командует вашей обороной?

– Капитан Деметр… Имперский Кулак… Он вычистит вашу грязь. Император защитит…

Взмах увенчанных когтями пальцев Сцеволлы – и противогаз слетел, обнажив бледное лицо с ошарашенными глазами. Солдат сделал глубокий вдох и содрогнулся. Он прижал здоровую руку к горлу: рот широко распахнулся, из глотки донесся хрип. Сцеволла наблюдал, как темно-зеленые мясистые ростки пробиваются изо рта солдата, вспучивая его шею. Человек рухнул на колени. Крошечные лозы тянулись из его ноздрей. Со сдавленным стоном он повалился набок, глаза остекленели. В течение нескольких секунд растения спеленали труп. Их корни погрузились в черную почву, пришпилив тело к земле.

Сцеволла полной грудью вдохнул горький от спор воздух и улыбнулся хрупкости низших созданий.

Звуки битвы затихли. Несколько выживших в стычке Имперских гвардейцев растворились в изумрудном тумане, как призраки. Там, где раньше стоял ровный строй солдат, сейчас лежали горы искромсанных трупов. Зеленые побеги росли из кровавых ран, в которых укоренились крошечные споры тумана. Земля пылала там, где огнемет Шарна сжигал тела недобитых, и в отблесках пламени Икарис бормотал над трупами литанию-проклятие. Оп сжимал Манекса в своих железных объятиях, ожидая, пока того покинет безумие. Ферокс возвращался к нормальному облику: его руки были уже человеческими, угреподобный придаток срыгивал комки полупереваренного мяса, втягиваясь обратно в деформированный рот. За необычайную отвагу боги наградили Ферокса набором мутаций, которые проявлялись в минуты высшего напряжения сил. Хотя соратники смотрели на Ферокса с благоговением, Сцеволла не разделял их восторга. Он помнил старого Ферокса еще до того, как божественные дары его поглотили, – тот поддерживал дух отряда своей непринужденностью и остроумием, ныне давно угасшими.

Куда-то подевался Сургит. Сцеволла окликнул его.

– Здесь!

Рогатый шлем придал воину сходство с демоном, когда он возник из липкого тумана, сжимая в руках голову комиссара. Сургит фыркнул:

– Не поединок, а сплошное разочарование. Ненависть сделала его неуклюжим. Мой клинок чувствует себя замаранным.

– Ты вел нас в славную битву, капитан. – Ларс приблизился, улыбаясь Сцеволле сквозь маску подсыхающей крови. – Ты никогда не разочаровываешь. Наша цель здесь?

– Его зовут Деметр. Видения были истинными. Он командует силами Императора-Мертвеца. – Голос Сцеволлы налился тяжестью.

– Лейтенант, ты никогда не устаешь от этой погони?

Ларс легонько стукнул по изображению Глаза Хоруса на правом наплечнике Сцеволлы:

– Никогда. Пока мы деремся, наследие Воителя продолжает жить.

Сцеволла и его люди обучались боевому мастерству и братались на крови и жестокости во время Великого крестового похода Ложного Императора. В те дни они назывались Лунными Волками, носили белую броню и были по-младенчески слепы к слабости Императора. Затем Хорус, возлюбленный Воитель, сбросил завесу с их глаз. Они сражались, как его преданные сыны, чтобы избавиться от оков Ложного Императора. На самом пороге победы Воитель пал, и его легион бежал в защитную тень варпа, где стал известен под именем Черного легиона.

В знак скорби и позора силовая броня воинов легиона была покрыта черной краской, но ее окантовка мерцала золотом – ведь сияние грядущего рассвета прогоняет даже самую темную ночь. Люди Сцеволлы верили, что каждый убитый ими приспешник Императора-Мертвеца приближает их к новому, золотому веку легиона.

Память Сцеволлы о тех днях омрачали шрамы ярости и предательства. Прошлое терзало его призраком убитого товарища. Боль не притуплялась уже… сколько лет? Сто, тысячу… десять тысяч? В Оке Ужаса не было времени, и жизнь Сцеволлы походила на один бесконечный сон, пока его не швыряло обратно в реальность во имя исполнения клятвы.

Ларс нарушил раздумья Сцеволы:

– Капитан, отчего такое мрачное лицо? Наша маленькая победа недостаточно хороша?

– Не в этом дело. – Сцеволла тряхнул головой. – Собирай псов, лейтенант. Пора поглядеть, куда вывел нас нюх.

* * *

Сцеволла припал к вершине холма. Внизу, в море взбаламученного зеленого тумана, застилавшего долину, двигались бесчисленные боевые знамена, украшенные окровавленными трофеями. Долина, казалось, дрожала от поступи незримой армии. Бронзовые башни осадных танков и корпуса транспортеров, увенчанные шипами, напоминали бесчисленный флот, рассекающий волны эфира. Среди них шагали несколько боевых машин, лязгающих шестью стальными ногами, словно кошмарные железные пауки. Орда устремлялась к горизонту, где из тумана островом вставал муравейник циклопических сооружений. Зиккураты города сверкали миллионами огней. Их вершины исчезали в красном свечении, и тысячи труб извергали дым в небеса. Город-фабрику окружала стена, рядом с которой даже боевые машины выглядели пигмеями. Титанические бастионы охраняли периметр, их орудия поливали надвигающуюся орду плазмой. Между рядами солдат в серых мундирах, защищавших стену, виднелись фаланги воинов в ярко-желтой силовой броне. На их гордых штандартах был изображен сжатый черный кулак на белом поле: космические десантники из ордена Имперских Кулаков.

Ларс, присевший на корточки рядом со Сцеволлой, тихо присвистнул:

– Город десяти миллиардов душ. Х'раксор хочет построить гору из черепов.

– Нет, – шепнул Сцеволла. – Если бы ему были нужны только трофеи, он атаковал бы менее укрепленную цель.

Канонада ударила по долине. Желтые вспышки на миг разорвали туман, высветив круг изувеченных останков и пылающий танк – его подбросило и швырнуло о землю с оглушительным взрывом.

Сцеволла лизнул воздух.

– Здешние туманы богаты белком. Возможно, мануфакторумы планеты перерабатывают атмосферу в пищу. Уничтожение этого мира означает голод для имперских застав, которые он кормит. Это первый шаг большого вторжения. У Х'раксора великие амбиции. Мы дадим ему наслаждаться его ничтожным завоеванием до тех пор, пока он не вмешивается в ход нашей миссии. Тот, за кем мы пришли, в городе. Я это чувствую. Мы должны настичь его быстро, пока оборона не пала.

– Гляди. – Ларс указал на «Лэндрейдер» – боевой танк, покрытый бронзовой броней и утыканный крюками и зубцами, который продвигался от подножия их холма в поддержку армейского резерва. – Вот и наш транспорт.

Сцеволла кивнул:

– За работу, лейтенант.

Пока Ларс знаками отдавал приказы отряду, Сцеволла снял маленький серебряный диск с пояса для гранат и нажал кнопку на разукрашенном кожухе. Подняв диск к губам, он поцеловал его, а затем запустил в приближавшуюся машину. Вспышка – и танк замер под протестующий вой двигателя. Голубые искры пробежали по корпусу. Разрывая туман, Сцеволла и его отряд понеслись вниз по склону. Солдаты-мутанты, сидевшие на броне, в замешательстве прыснули во все стороны. Приглушенные проклятия вырывались из-под их примитивных респираторов.

– С дороги, мразь! – ревел Ларс, сбивая с ног тех, кто не успел подчиниться.

Мутанты невразумительно вопили и расталкивали друг друга в попытке спастись.

Ферокс и Икарис запрыгнули на корпус, остальные окружили танк. Один из танкистов высунулся из верхнего люка. По его медной силовой броне пробегали голубые искры. Икарис вытащил солдата наружу и прикончил болтом. Ферокс скользнул в люк. Послышался приглушенный рев. Ближайший к Манексу люк распахнулся, и оттуда вывалился другой член экипажа. Его бронзовую броню исчертили кровавые следы когтей. Манекс угостил несчастного очередью болтов.

– Хорошая работа, братья. – Ларс заглянул в открытую дверцу.

Внутри забрызганного кровью танка Ферокс оседлал третьего члена экипажа. Голова Ферокса была запрокинута, и мясистый угорь торчал у него изо рта, высасывая потроха очередной жертвы.

– Внутрь, – приказал Сцеволла. Он забрался в танк следом за командой и кивнул на кормящегося Ферокса. – Утихомирьте его.

Ларс успокаивающе забормотал и мягко потянул Ферокса от добычи. Угорь уже возвращался в глотку хозяина. Его последняя трапеза изверглась на пол.

Икарис сел за панель управления. Голубые искры плясали по консоли, шипя, словно затухающее пламя. Он погладил ряды выключателей, возвращая их к жизни:

– Система восстанавливается. Да, вот так. Думаю, мы ей нравимся. Она находит наши странности… забавными.

Дверца и люк со стуком захлопнулись. Взревел двигатель, кабина задрожала, и «Лэндрейдер» рванул вперед. Внутри стены замурлыкали и подмигнули новой команде мириадами глаз.

«Лэндрейдер» кособоко пер через поле сражения, давя гусеницами солдат-мутантов. Туман застилал смотровые щели, но разум, заключенный в машине, вел отряд к точке назначения – мощно укрепленным воротам в городской стене. На полпути в бок «Лэндрейдера» угодила ракета, и дух-демон застонал от боли, но повреждение оказалось поверхностным. Вскоре из тумана выступили ворота. Их опускная решетка была погнута и опалена. Полукруг изувеченных тел мутантов отмечал зону поражения у подножия ворот. Солдаты Х'раксора маршировали туда, вызывающе распевая и истощая драгоценные боеприпасы обороняющихся.

Когда «Лэндрейдер» въехал в зону обстрела навесной башни, он попал под непрерывный огонь. Оп высунул из люка плечи и голову и приласкал защитников пальбой из турельного орудия, не обращая внимания на лазерные выстрелы в дюймах от своего лица и на взрывы, сотрясающие броню. Лазпушка «Лэндрейдера» раз за разом била в ослабленные ворота, но створки поглощали лазерный огонь, не получая повреждений.

– Тарань ворота! – в отчаянии приказал Сцеволла.

Все в боевом отсеке напряженно затихли. Манекс глубоко вдохнул токсин из своих трубок, а с губ Ферокса потекла слюна. Сцеволла знал, что они должны выбраться из танка до того, как жажда крови и дар темных богов вырвутся из-под контроля.

– Тарань сейчас!

«Лэндрейдер» сотряс жестокий взрыв. Оп провалился обратно в люк. Лицо его было сильно обожжено, силовая броня утыкана шрапнелью, а с изуродованных губ срывались безумные рифмы.

Икарис выкрикнул из-за приборной панели:

– Ворота не поддаются!

– Продолжай, брат Икарис! – заорал Сцеволла.

Он подобрался. Раздался ужасный скрежет разрываемого металла, и каждая кость в теле капитана, казалось, сотряслась от удара. Вой духа-демона обрушился на барабанные перепонки. С резким хрустом голова Ферокса запрокинулась назад. Его мутация лезла из глотки.

– Мы прорвались! – закричал Икарис. – Вспомогательный реактор поврежден на семьдесят процентов. Все системы ведения огня вышли из строя.

– Открывай люки!

– Не получается… запирающая руна не работает… мы ей больше не нравимся!

Угорь вырвался из горла Ферокса. Дико взревев, Манекс двумя руками вцепился в задний люк и сорвал его с петель. Зеленые побеги тумана проникли в кабину. Отряд с криком выскочил из машины.

Сцеволла снова почувствовал, как поток времени замирает. Манекс лежал на земле. Его тело прикрывало товарищей, в броне было не меньше дюжины отверстий. Ларс и Сургит скорчились позади него. Их болтеры выпускали очереди зарядов по фаланге Имперских Кулаков. Шарн окатывал неприятеля плавящим кости жаром, а совершенно трансформировавшийся Ферокс тянулся к врагу. Желтая кровь выплескивалась из раны его пульсирующего угря.

Меч Сцеволлы был уже у него в руке – длинный узкий клинок с одной-единственной руной, выгравированной на острие. Сцеволла обрел рунный меч Форнакс, когда возложил первый череп на парящий алтарь четырех богов в демоническом мире Себакет. Как давно это было? Сейчас пирамида из пятисот черепов отмечает его охотничьи достижения. Сцеволла попробовал угадать, какой знак расположения богов принесет ему нынешняя победа.

Сцеволла желал лишь одной награды – окончания этой вечной погони. Боги неустанно требовали от него исполнения клятвы. В то время как его люди сражались ради радости уничтожения, Сцеволла больше не мог разделять их рвения. Смерти слились в одну, притупляя наслаждение убийством. Игра мечом уже не возбуждала его, из искусства превратившись в механическую работу. Он чувствовал себя опустошенным. Он просил своих владык о снисхождении, об избавлении от клятвы, которую он выполнил пять сотен раз, – но те не отпускали его на волю. Единственным выходом оставалось бегство.

Болт с треском отскочил от нагрудника Сцеволлы. Мир возвращался в движение. Безудержный напор воинов Сцеволлы столкнулся с прочной стеной желтой силовой брони. Сургит возликовал:

– Наконец-то! Противник, достойный моего гнева!

Тяжелый болтер на подбитом «Лэндрейдере» дрогнул и вернулся к жизни, когда Икарис взобрался в турель и прижал к земле подкрепления, пытающиеся вступить в бой.

– Дредноут!

Снаряды тяжелого болтера безрезультатно застучали по броне монстра, ворвавшегося в битву и простершего готовые разить когти.

Сцеволла ступил навстречу боевой громадине, занеся меч для удара. Как долго иссохший труп внутри этого ходячего гроба принуждали обманывать смерть?

– Во имя четырех богов, – воскликнул Сцеволла, – я положу конец твоим мучениям!

Дредноут, несущий символы Имперских Кулаков, высился над Сцеволлой, но молитвенные свитки и древние кости, покрывавшие ходячую громадину, не могли противостоять рунному мечу, способному рассечь любой известный металл.

Случайный минометный снаряд взорвался между ними.

Глаза Сцеволлы ослепил белый свет, а затем обрушилась тьма. Он летел. Он не чувствовал боли. Воин ощутил приступ паники. Еще не время умирать! Сцеволла выбрал для себя смерть, и это была не она.

Он грянулся о землю и попытался втянуть в легкие воздух. Когда зрение прояснилось, он увидел дредноут, даже не оцарапанный взрывом. Дредноут возвышался над ним, кулаки машины потрескивали от избытка энергии. Пальцы вытянутой левой руки Сцеволлы нащупали рукоять рунного меча.

Из подбитого «Лэндрейдера» со звериным рыком выскочил великан. Оп, с изодранным в клочья лицом, всаживал в корпус дредноута весь боекомплект своей автопушки.

Сцеволла стиснул рукоять меча. Он атаковал пошатнувшийся дредноут, и броня монстра обуглилась там, где ее пробил сверкающий рунный клинок. Вытащив меч, Сцеволла отпрыгнул назад. Окуляр дредноута полыхнул зеленью, сменившейся чернотой, и металлический гигант обрушился на землю.

Сцеволла поднял свой меч, салютуя. Только что сгинуло нечто древнее. Сцеволла подавил зависть.

Воины Черного легиона скосили строй Имперских Кулаков – лишь несколько из них продолжали сражаться, несмотря на отсеченные конечности и смертельные раны. Один космодесантник, с ногами, превращенными в кровавое месиво, лежал на земле и стрелял из болтера, пока Икарис не успокоил его ударом ботинка. Другой, с расколотым шлемом и выбитыми глазами, бился вслепую и почти обезглавил Ларса своим клинком, пока до него не добрался цепной меч лейтенанта.

Сургит подбежал к поверженному дредноуту и затряс кулаком перед лицом Сцеволлы:

– Сукин сын! Он должен был стать моим!

Ларсус оттолкнул Сургита в сторону:

– Сцеволла, мы должны идти. Армия лорда Х'раксора прорвалась.

Ворота заполонили мутанты в масках, сражающиеся за право первыми прорваться сквозь брешь. Защитники бастионов сосредоточили огонь на толпе, но на месте каждой убитой твари вставали две новые. Позади кипящей, агонизирующей массы берсерки в алой броне прорубали цепными мечами путь сквозь этот мусор, распевая гимны своему Кровавому богу.

Отряд Сцеволлы очутился на широком замковом дворе, который раскинулся между защитной стеной и уходящими ввысь городскими постройками. Справа лязгала стена боевых танков, движущихся, чтобы заткнуть прорыв. Слева маршировали шеренги солдат в противогазах. Впереди, на противоположной стороне двора, виднелись едва различимые в тумане ворота мануфакторума. Вершины комплекса исчезали в красных облаках. Прежде чем челюсти из металла и человеческой плоти сомкнутся, надо было прорваться туда.

– За мной! – Сцеволла помчался сквозь клубящийся туман к огромным воротам.

Мануфакторум был кафедральным собором индустрии. Дышали жаром печи-алтари всепожирающих огней, а гигантские чаны, испускающие зловонные пары, напоминали священные кадила. Механизмы нетерпеливо шипели, ожидая возобновления работ. Спирали труб и опоры кранов возносились вверх, теряясь во мраке. Дверь, пробитая единственным мелта-зарядом, не смогла задержать отряд, как и беспорядочное сопротивление охраны. Кишки сорока человек изукрасили пол.

Сургит презрительно сплюнул на трупы:

– Мы сбежали от армии, чтобы встретиться с простыми рабочими?

– Мы не сбежали, брат, – парировал Ларс. – Мы на охоте, помнишь? Та мразь снаружи не стоит нашего времени.

– Спокойно! – рявкнул Сцеволла.

Сургит и Ларс отступили друг от друга.

– Как Манекс?

– Готов разбить еще парочку черепов.

Он оттащил Манекса в безопасное место. Броня воина была изъедена дырами, половина лица смахивала на отбивную.

– Я и не такое переживал.

– Ферокс?

Ларс пожал плечами:

– Он найдет нас, когда насытится.

– Шарн, Икарис, готовы к бою?

Шарн отвесил поклон и продолжил любоваться языками белого пламени ближайшей печи. Икарис стоял на коленях, бережно сжимая в руках отсеченную голову фабричного рабочего.

– Почему они сражаются с нами? Мы демонстрируем им свою мощь, и все же они отказываются следовать нашим путем. Мы проповедуем мечом и огнем, но для чего? Они миллионами гибнут за свою веру в мертвого Бога-Императора. Мы предлагаем им тайное знание звезд, но они предпочитают умереть в неведении. Почему, мой капитан?

По щекам Икариса протянулись кровавые слезные дорожки.

Бронированная перчатка Сцеволлы мягко обхватила подбородок соратника. Шрамы на молодом лице были свидетельством многих побед.

– Боги требуют жертв, мальчик. Мы – жнецы, которые утоляют эту жажду. Эти люди не более чем животные, пригодные лишь для священного всесожжения. Не оплакивай слабых.

– Но я должен, капитан. Я буду рыдать, пока вся вселенная не преклонится перед богами.

Сцеволла восхитился преданностью Икариса, но больше ничего не сказал. Пусть тешится иллюзиями. Когда-то Сцеволла тоже верил, что его призванием было сокрушить сковавшие галактику кандалы порядка, но позже убедился на горьком опыте, что война нужна богам лишь для минутного развлечения. Лорд Х'раксор тщетно стремится завоевать славу: ведь когда он прискучит богам, то будет повержен и забыт. Возможно, восстание Хоруса тоже было лишь кратким эпизодом этого спектакля. Возможно, богам доставило удовольствие полюбоваться, как их слуга пал в шаге от победы и как его армии потерпели крах. Это ради их развлечения Сцеволла обшаривал галактику в бесконечной кровавой охоте.

Пока Сцеволла размышлял о прихотях своих божественных повелителей, в голову пришли непрошеные воспоминания…

…Желтую силовую броню космодесантника, которого Сцеволла держал на руках, испятнала грязь битвы. Светлый доспех Сцеволлы тоже был запачкан. Казалось, десять тысячелетий отделили их от ярости кипевшего вокруг сражения.

Сцеволла вгляделся в лицо своего брата по оружию. Патрицианский нос, сильный подбородок, череп благородных очертаний принадлежали воину, не сдающемуся даже перед лицом смерти. Серебряные глаза тускнели по мере того, как жизнь уходила. Сцеволлу преследовал их застывший взгляд.

– Алеф, друг мой, ты мог бы спастись! – Слова душили Сцеволлу. – Зачем ты следовал посулам Ложного Императора? Ты должен был принести клятву верности Хорусу. Ты знаешь это. Скажи!

Жизнь еще слабо билась в космодесантнике, но губы Алефа не двигались. Молчание пробудило гнев Сцеволлы.

– Будь ты проклят, Алеф! Мы поклялись вместе покорять галактики, неудержимо, наш крестовый поход должен был стать бесконечным! Помнишь, как мы зачистили гаруспиков Крора? Как мы защищали монастырь Сатрапоса, одни против орочьих орд Пожирателя Звезд?

Во времена Великого крестового похода, когда легион Сцеволлы носил имя Лунных Волков, Имперские Кулаки сражались рядом с ними во многих битвах. Ходил слух, что Хорус, примарх Лунных Волков, в знак уважения пошутил однажды, будто война между его легионом и Имперскими Кулаками продолжалась бы вечность.

В битве за водопады Траэля на Цестусе II Сцеволла спас Алефа, капитана Имперских Кулаков, от анаков, чудовищных обитателей этой планеты. Два космодесантника подружились и не раз сражались плечом к плечу, если пути их легионов совпадали. Но когда Хорус объявил о своих истинных намерениях, Сцеволла не смог убедить друга, что путь, указанный Воителем, ведет к славе. Восстание разъединило их, и они больше не встретились до осады Императорского дворца на Терре. Сыны Хоруса штурмовали Врата Вечности, Имперские Кулаки стояли в обороне. В кровавой мясорубке боя Сцеволла отыскал бывшего побратима. Они сразились, и Алеф пал, пронзенный мечом Сцеволлы.

Сцеволла вспомнил последние слова, сказанные им умирающему космодесантнику:

– Вся слава, за которую мы сражались, брат мой, превратилась в прах.

И лишь после этого губы Алефа шевельнулись:

– Это не было нашей славой, брат. – Слова слетели вместе со сгустком кровавой слизи. – Это была слава Императора.

Сцеволла усмехнулся:

– Твой Император сражается, чтобы защитить бесхребетных трусов, слабаков, рабов, которые прячутся, пока мы, достойные, проливаем за них кровь. Твой Император мог бы стать богом, а мы – его ангелами, но, вместо этого, он предпочел униженно служить своему блеющему стаду!

Сцеволла заговорил настойчивей:

– Загляни в свое сердце. Ты ведь знаешь, что я прав.

Алеф покачал головой.

Горячие слезы обожгли щеки Сцеволлы.

– Я предлагаю тебе свободу, брат, а ты выбираешь смерть.

Сотни ран перенес Сцеволла, но ни одна не была такой глубокой, как эта. Алеф отверг Воителя и принудил Сцеволлу к братоубийству. Алеф предал своего побратима.

– Глупец! – прорычал Сцеволла. – Я спас тебя. Ты обязан мне жизнью. Послушай – я могу спасти тебя снова. Отрекись от Императора и присоединяйся ко мне.

Алеф хрипло рассмеялся:

– Если бы Император наградил меня даром предвидения, я скорее предпочел бы быть разорванным анаком, чем спасенным собачонкой полоумного мерзавца.

Ярость захлестнула Сцеволлу. Его горькая мука превратилась в злобу, и злоба была сладка.

– Ты дерзаешь насмехаться над Воителем? Я клянусь и беру четырех богов в свидетели, что отомщу за твое оскорбление тысячекратно. – В голове Сцеволлы раздался безумный хохот. – Я буду преследовать и убивать твоих потомков до скончания времен. Твои сыновья падут от моего клинка в отместку за твою преданность ничтожному Императору!

Сцеволла содрал броню с груди Алефа и погрузил руку глубоко в плоть. Когда он вырвал из месива железу, раздалось тошнотворное чавканье, и перчатки доспеха стали мокры и красны от крови. Глядя, как жизнь покидает Алефа, Сцеволла насмешливо помахал перед ним окровавленным трофеем.

– Я повторю этот миг торжества над тобой снова и снова.

Он аккуратно вложил извлеченный орган в мертвые руки Алефа. Прогеноидная железа содержала геносемя, необходимое для создания потомков Алефа. Апотекарии обшаривают поле боя под огнем в поисках драгоценного материала. Когда они обнаружат прогеноидную железу Алефа, его сущность продолжит жить в новом теле, внедренная с геносеменем. Сцеволла будет преследовать каждого из генетических потомков Алефа и заставит их испытать те же страдания, что и их прародитель. Призвав четырех богов, он связал себя клятвой.

Сцеволла встал и обратился к трупу:

– Из черепов твоих потомков я воздвигну памятник богам, которых ты отверг. Твой череп станет основанием.

Быстрым ударом клинка он обезглавил бывшего побратима. Когда Сцеволла нагнулся, чтобы подобрать упавшую голову, появился Ларс. Он шел, спотыкаясь о рассеянные по полю боя обломки, и на его окровавленном лице читалась паника. Услышав слова лейтенанта, Сцеволла побледнел.

– Капитан, все потеряно. Воитель мертв! Мы должны уходить!

– Что ты сказал?

Ларс повторил громче…

…Прошлое потускнело. Сцеволла заставил себя вернуться в настоящее. Ларс тряс его за плечо:

– Капитан, мы должны идти. Армия Х'раксора прорвала внешнюю оборону.

Снаружи ликующий боевой клич вторгшейся армады заглушил вопли оборонявшихся. Сцеволла замер на миг и глубоко втянул воздух. Цель была близка. Чувства притягивали его к фабричным высотам.

– Мы идем наверх.

* * *

Сцеволла проследил, как солдат, кувыркнувшись в воздухе, плюхнулся в чан далеко внизу и исчез в нем со всплеском кипящего варева. Это был последний из тех, кто вступил в бой с его отрядом, пока воины, ведомые инстинктом своего вожака, карабкались по лестницам и опорам на верхние уровни.