Текст книги "Герои космодесанта"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Ник Кайм,Стив Паркер,Крис Роберсон,Ричард Форд,Даррен Кокс,Дилан Оуэн,Питер Фехервари
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Аарон Дембски-Боуден
ОДНА НЕНАВИСТЬ

Я будущее нашего ордена.

Мои повелители и наставники часто мне это говорят. Они говорят, что я и те, кто схож со мной, держат в своих руках душу ордена. Мы носим черное, мы – бьющееся сердце возрожденного братства.

Наша обязанность – помнить. Мы призваны помнить традиции, которые появились до того, как наш орден оказался на грани исчезновения.

Меня зовут Арго. В ордене, где осталось так немного священных реликвий, я превыше других братьев благословлен орудиями войны в моем владении.

Моя броня родилась одновременно с Империумом и с тех пор хранилась, восстанавливалась и улучшалась поколениями воинов, рабов и слуг. Мой болтер ревел на полях сражений времен Ереси Хоруса. Окрашенные в красный цвет руки тридцати семи космодесантников Астартес несли его с той минуты, когда он был создан. Каждое из их имен выгравировано на темном металле оружия, так же как и названия тех миров, что забрали их жизни. Глазные прорези моего шлема видели десять тысяч войн и стали свидетелями гибели миллиона врагов рода человеческого.

На моей шее подарок Экклезиархии Священной Терры: символ аквилы, бесценный и наделенный защитными секретами почти забытой технологии. Мои доспехи черны, потому что я – сама смерть. Мой шлем – череп каждого человека, погибшего на полях сражений легиона за десять тысячелетий с момента его основания.

И даже более того. Мое лицо – победная усмешка умирающего Императора.

Почему же мне выпала такая ответственность? Почему я ношу черный цвет?

Потому что я ненавижу. Я ненавижу больше, чем мои братья, и ненависть моя чернее, глубже и чище.

Одна ненависть возвышается над остальными. Одна ненависть пылает в нашей крови и изрыгается из стволов пятисот болтеров, когда мы плечом к плечу идем в бой. У ненависти много имен: зеленокожие, орки, кины.

Для нас они – просто «враг».

Мы – Багровые Кулаки, рука, несущая щит Дорна. Мы были на грани исчезновения и выжили там, где другие превратились бы в никчемные воспоминания. Наша ненависть ведет нас через звезды в бесконечном служении Трону.

И теперь она привела нас на Сайрэл.

Сайрэл. Одинокий шарик, вращающийся вокруг крошечного солнца на самом краю Сегментума Темпестус.

Единственное небесное дитя красной звезды, умирающей уже тысячелетия. Здешнему солнцу суждено угасать еще тысячи лет до своей неизбежной кончины – но пока планета, которую оно согревало, могла принести немалую пользу Империуму.

На аграрном Сайрэле б о льшую часть суши занимали плодородные поля и пастбища. Великие океаны также служили нуждам Империума. Под их темной поверхностью скрывались гидропонные установки с город размером, которые пожинали съедобные богатства глубин.

Как у планеты у Сайрэла была лишь одна колоссальная цель – экспорт гигантского количества провианта для ближайших миров, не одаренных столь щедрой природой. Сайрэл кормил три мира-улья, от шпилей дворцов до нищенских трущоб, несколько имперских военных флотов и полки Имперской Гвардии, ведущие крестовые походы в этом регионе.

Из космоса Сайрэл выглядел зелено-голубым шаром, вынырнувшим из наследственной памяти человечества: так, будто художник пытался изобразить Старую Землю в ее древние нечестивые дни. Однако облик планеты может сильно измениться за год.

– Кулаки вернулись.

Лорд-генерал Ульвиран взглянул на майора Дэйса, который принес эту новость. Обладатель костлявого лица, льдистых голубых глаз и орлиного носа, лорд-генерал был словно создан для того, чтобы бросать убийственные взгляды на подчиненных, имевших глупость его разочаровывать. Сейчас он наградил подобным взглядом Дэйса. Присмиревший майор отвернулся.

Тяжелый боевой корабль не шевелился уже несколько минут. Его посадочные опоры и двигатели еще испускали последние шипящие струи пара, снижая давление для длительной стоянки. С полуночно-синего борта этого чудища среди кораблей на ожидающую толпу гвардейцев уставился выгравированный символ: сжатый кулак, насыщенно-красный, как хорошее вино.

Передний пандус корабля выдвинулся, словно распахнулся гигантский рот. Ульвиран подумал – как и всегда, когда он видел «Громовых ястребов» космодесанта, – об огромной стальной хищной птице. Когда пандус опустился, как раз под иллюминатором рубки, птица издала рев терзаемой гидравлики.

– Я насчитал четверых, – сказал майор Дэйс, уже второй раз за сегодняшний день констатируя очевидное.

Четыре закованные в броню фигуры, каждая на голову выше обычного человека, тяжело протопали вниз по гремящему трапу.

– Только четверых, – добавил майор секундой позже.

Ульвиран с удовольствием бы его пристрелил, если бы нашел подходящий предлог. Не обязательно даже хороший, хватило бы просто легального. На поле боя Дэйс был незаменим, но на штабном совещании коллеги-офицеры легко обошлись бы без его тупых замечаний.

Космодесантники и не подумали подходить к гвардейцам. Они замерли неподвижно, как статуи. Чудовищные болтеры подняты на уровень украшенных орлами нагрудников. Ульвиран оценил положение. Космодесантники вернулись, и было не время толпиться вокруг, отвесив челюсти. Контроль. Ситуация требовала контроля. Может быть, еще удастся спасти хоть немного достоинства. Конечно, прибытие космодесанта не могло не радовать, но Ульвиран отлично помнил каждое слово в официальном послании, которое он направил Кантору, главе ордена Багровых Кулаков. Мольба – вот единственное подходящее определение. Он умолял о помощи, и вот спасители вновь пожаловали. Ульвиран был не из тех людей, которые просят о помощи. Необходимость сделать это бесила его уже в ту минуту, когда он диктовал свое отчаянное письмо.

Ульвиран шагнул вперед, чтобы приветствовать гигантов, замерших в тени своего птицеобразного корабля. Он постарался скрыть раздражение, когда заметил, что турели тяжелых болтеров на крыльях «Громового ястреба» поворачиваются, держа на прицеле лагерь, – так, словно выискивают угрозу даже среди имперских войск. Неужели Кулаки считают, что гвардейцы не в силах обезопасить собственный базовый лагерь? В эту минуту, спасители они или нет, лорд-генерал ненавидел их проклятое высокомерие.

– Добро пожаловать обратно, – сказал он первому из космодесантников, который, без сомнения, командовал этим небольшим отрядом.

Воин взглянул на лорда-генерала. Его шлем с оскалившимся забралом склонился вниз, изучая человека. Так близко, не более чем на расстоянии вытянутой руки от огромных воинов, у Ульвирана зубы свело от низкого гудения их силовой брони. Вой энергии был скорее осязаемым, чем слышимым. От него слезились глаза и вставали дыбом волоски на затылке. Лорд-генерал сглотнул слюну, когда космодесантник вскинул руки в знамении аквилы – бронированные перчатки воина соединились в приветственном жесте и стукнули о нагрудник. Даже от мельчайшего движения суставы силовой брони испускали приглушенный механический рык.

Ульвиран отсалютовал в ответ. Шея генерала разболелась, оттого что приходилось задирать голову. Он невольно вздрогнул, когда космодесантник заговорил.

– Со всем уважением. – Голос был потрескивающим, искаженным динамиками рычанием, намного более низким, чем речь обычного человека. – Но почему вы обращаетесь ко мне?

Ульвиран не ожидал ни такой непочтительности, ни такой бесцеремонности. В конце концов, он был лордом-генералом. От его тактических решений зависела жизнь и смерть планет.

Генерал пристально оглядел доспехи воина. Броня была темно-синей, как беззвездное небо полуночи, с ярко-красной отделкой в некоторых местах – в основном на сжатом кулаке, украшавшем наплечник космодесантника. Второй наплечник был обернут свитком, содержавшим слова присяги и непостижимой чести Астартес. Свиток слегка шевелился на ветру. С толстой цепи, переделанной в патронташ, свисали деформированные крупные черепа. Они постукивали друг о друга, когда космодесантник двигался. Судя по мощным нижним челюстям и жесткой костной структуре, это были черепа орков. При жизни они принадлежали очень большим оркам, вероятно вождям их скотского племени. После смерти – превратились во впечатляющие трофеи.

Этот десантник явно был главным. Никто из остальных не мог похвастаться такими внушительными сувенирами.

– Я обратился к вам, поскольку счел, что вы командир.

Генерал заговорил с интонацией взрослого, обращающегося к ребенку, которую его собственные люди нашли бы одновременно дикой и смехотворной, если бы могли слышать разговор. Будоражащее ощущение власти над этими великанами заставило сердце генерала биться чаще. Он, конечно же, не намерен терпеть непочтительность.

– Я, по-вашему, похож на брата-капитана? – спросил десантник, и Ульвиран задумался, действительно ли динамики превращают голос воина в рык, или он настолько низкий от природы.

В ответ на вопрос Ульвиран кивнул. Он твердо решил не дать себя запугать.

– На мой взгляд, да.

– Но это не так. – Тут космодесантник посмотрел на своих товарищей. – Пока нет, во всяком случае.

Ульвиран уловил что-то на самой грани слышимости: серию тихих щелчков, раздающихся из-под шлемов Астартес. Он заключил, и вполне правильно, что они пересмеивались по закрытому голосовому каналу.

Космодесантник, щеголяющий черепами, цепями и свитками, в деталях описывающими его многочисленные победы, кивнул на одного из товарищей:

– Он – сержант.

Ульвиран повернулся лицом к другому космодесантнику, который носил тогу цвета крови, падающую складками поверх его силовой брони. Лорд-генерал вновь отсалютовал. Однако, прежде чем он успел что-то сказать, сержант покачал головой.

– Нет, лорд-генерал, – произнес Астартес. В его голосе звякнул тот же металл, что и у первого. – Ко мне вы тоже не должны обращаться.

Ульвиран почувствовал, что его терпение сейчас лопнет.

– Тогда к кому же?

Воин в тоге кивнул в направлении «Громового ястреба», откуда как раз спускался еще один новоприбывший – в угольно-черной броне. Даже не зная многого о технологиях Астартес, Ульвиран понял, что темные доспехи были древними, созданными века назад – возможно, что и тысячелетия. Блеск алых глазных линз на шлеме в форме ухмыляющегося черепа придавал космодесантнику демоническое выражение, когда Астартес поворачивал голову вправо и влево, изучая место высадки.

Ульвиран сглотнул, не осознавая, что его адамово яблоко ходит ходуном, выдавая волнение.

«Трон! – подумал он. – Капеллан».

Космодесантник в красной тоге слегка поклонился лорду-генералу:

– Обращайтесь к нему.

Они обсуждали ситуацию с Сайрэлом конфиденциально. Капеллан двигался вокруг большого стола, на котором была разложена карта. Здесь, в командной рубке лорд-генерала на борту его личного сверхтяжелого танка «Неукротимая воля», человек и Астартес могли говорить, не опасаясь, что их услышат другие.

– Мы вручили вам этот мир четыре месяца назад.

От этих слов у лорд-генерала кровь похолодела в жилах. Слова, без сомнения, были оскорблением, пусть и бесспорной истиной.

– Обстоятельства меняются, брат-капеллан.

И они изменились. Орочьи подкрепления шли волна за волной, затопляя западное полушарие зеленым приливом. Победа Империума, достигнутая четыре месяца назад в основном благодаря хирургически точным ударам Багровых Кулаков, превратилась в приятное воспоминание и в фантазии о том, чем бы все могло обернуться. Имперская Гвардия с тех пор лишь отступала.

Голос капеллана сопровождался рычанием, как будто звучал в слишком низкой для слов октаве.

– Вы теряете Сайрэл, – сказал космодесантник.

Его лицо-череп уставилось с другого конца комнаты на человека.

– Не вижу смысла отрицать, – прозвучал ответ генерала. – Могу поспорить, что я вижу это куда отчетливее, чем вы, поскольку наблюдал за развитием обстановки все последние месяцы.

Ульвиран смотрел, как капеллан поднимает руки к шлему и освобождает крепления на вороте доспеха. Крепления отстегнулись со змеиным шипением уходящего воздуха. Астартес снял шлем-череп, благоговейно подержал его в руках, а затем положил на стол. Теперь, когда шлем был отсоединен от питания брони, его кровавые глаза потускнели, но все еще гневно взирали на генерала с немым обвинением.

– Я здесь не для того, чтобы отчитывать вас, лорд-генерал.

Услышав настоящий голос воителя, Ульвиран улыбнулся. Голос был глубоким и звучным, но в то же время в нем слышалась мягкость. Капеллану, по прикидке генерала, было около тридцати – хотя с Астартес почти невозможно сказать наверняка. Генерал даже не был уверен, старели ли они вообще; он всегда принимал как аксиому то, что возраст космодесантника определяется по количеству шрамов на его теле и по надписям, выгравированным на его оружии.

Если бы этому Астартес позволили вырасти среди нормальных людей, его сочли бы красивым. Даже будучи продуктом интенсивной генетической трансформации с подросткового возраста, капеллан обладал своеобразной привлекательностью. Почти на две головы выше обычного человека, с фигурой и массой тела, соответствующими росту, он все же ухитрялся сохранять что-то несомненно человеческое в темных голубых глазах и в суховатой полуулыбке.

Он сразу же понравился лорд-генералу. С Ульвираном, считавшим себя тонким знатоком людской природы, это случалось нечасто.

– Брат-капеллан…

– Арго, – перебил космодесантник. – Меня зовут Арго.

– Как вам будет угодно. Я хотел спросить, Арго, каким образом вы так быстро откликнулись на нашу… – он не желал произносить слово «просьба», – на наш запрос о подкреплении?

Арго встретил пристальный взгляд генерала. Полуулыбка покинула лицо воина, и глаза его сузились. Тишина, которая последовала за вопросом генерала, становилась неловкой.

– Просто повезло, – в конце концов ответил капеллан, и улыбка появилась вновь. – Мы были близко к этой системе.

– Понятно. Вы одни?

Капеллан поднял руки в жесте благословения. Одна перчатка была такой же черной, как и весь доспех воина, вторая, левая, – кроваво-красной в соответствии с традициями ордена.

– Я привел с собой братьев отделения «Деметриан» из Пятой боевой роты.

– Вы и еще четверо. Никого больше?

– Рабы ордена и сервиторы, ответственные за обслуживание нашего «Ястреба».

– Но не космодесантники.

Это было утверждение, а не вопрос.

– Как вы сказали, – капеллан отвесил неглубокий, но искренний поклон, – «не космодесантники»?

Ульвиран был заметно смущен.

– Как бы я ни был благодарен Трону и магистру ордена за любую помощь, которую могут предоставить Кулаки – в особенности так быстро, – я надеялся на… более впечатляющую поддержку.

– Надежда – первый шаг на пути к разочарованию. Четыре месяца назад мы сломили хребет врагу на этой планете. Полагаю, вы помните дату?

– Помню. Мои люди все еще говорят об этом. Они называют те события Ночью отмщения.

– Очень уместно. Мы выбили у врагов почву из-под ног, лорд-генерал. Мы пустили им кровь, разбили их армии по всему миру. Я участвовал в осаде Канторского дворца. Я входил в ударную группу, которая разрушила дворец, и я присутствовал при том, как среди дымящихся развалин брат Имрих из Пятой снес голову вождю Голгорраду. Мы вернулись, лорд-генерал, и я смиренно полагаю, что вы должны быть благодарны даже за ту скромную помощь, которую может предложить одно отделение нашего ордена.

– Я благодарен вам и великому магистру.

– Вот и хорошо. Если мой тон показался вам чересчур жестким, прошу прощения. Теперь давайте обсудим стратегию.

Рукой в красной перчатке капеллан указал на самую большую из разложенных на столе карт.

– Южный Шпиль. Столица, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаетесь.

– И согласно разведданным, которые «Ястреб» снял при выходе на орбиту, город и Канторский дворец в его центре опять находятся в руках врага.

– Совершенно верно.

Голубые глаза Арго впились в лицо Ульвирана, и в них не было ни капли сочувствия.

– Итак, когда мы его вернем?

Эхо шагов Арго раскатывалось в трюме «Громового ястреба». Звенящая поступь отражалась от металлических поверхностей хранившихся там механизмов. Рабы ордена, одетые в темно-синие одежды, расступались и салютовали при его приближении. Арго кивал каждому по отдельности и благословлял всех совокупно. Прислужники благодарили его и возвращались к своим обязанностям: осмотру корабля и подготовке техники. Взгляд Арго скользнул по тяжелому землекопному оборудованию, законсервированному в трюме, и настроение у него резко ухудшилось.

Отделение Деметриана упражнялось. Арго услышал их задолго до того, как увидел. Поднимаясь по лестнице на следующую палубу, Астартес толкнул дверь в кают-компанию – помещение, в котором космодесантники проводили время в полете, пристегнутые к креслам. В небольшом проходе между двойными рядами сидений пара бойцов в полной боевой экипировке затеяла дуэль.

Сложно было найти двух менее схожих воинов. Имрих – в броне, покрытой свитками с перечнями его деяний, с сувенирами из костей убитых врагов и с черепами семи орков, болтавшимися на цепи, – двигался с разрушительной силой урагана. Удары кулаками, локтями, ногами, головой сыпались вперемежку со взмахами его короткого меча.

Его противник, Том а , воплощал в себе чистую экономию движений. Там, где ярость Имриха соперничала с его искусством, движения Тома были выверены до мельчайших деталей. Его боевыми рефлексами управлял быстрый, как молния, разум. Его клинок перемещался из защитной в атакующую позицию одним серебристым размытым движением и останавливался при каждом выпаде с пугающей точностью: идеальный баланс и идеальная реакция. При этом Тома не уступал противнику ни сантиметра.

– Сейчас я тебя измотаю, Караульный Смерти, – поддел его Имрих.

Клинки их гладиусов вновь скрестились, и два шлема впились друг в друга взглядом с расстояния не более полуметра.

Тома ничего не ответил. На полированном металле его единственного наплечника был выгравирован стилизованный символ Священной Инквизиции. Тома всегда сражался молча. Его трехлетняя, недавно закончившаяся служба в Карауле Смерти Ордо Ксенос этого не изменила.

Арго кашлянул, и бой прервался. Отступив друг от друга, Имрих и Тома вложили клинки в ножны. Имрих отсалютовал противнику, приложив к сердцу левый сжатый кулак:

– Я тебя достал, Караульный.

– Кто б сомневался, герой.

Голос Тома был совершенно бесстрастным, когда он отсалютовал в ответ.

– Говорю, достал.

– В тот день, когда ты меня достанешь, Император вскочит с трона и пропляшет всю ночь напролет.

Брат-сержант Деметриан заткнул им обоим рты, стукнув кулаком о железную стенку.

– Какие новости, брат-капеллан? – спросил сержант.

Арго снял шлем и одарил собравшихся полуулыбкой:

– Они полагают, что мы явились сюда в ответ на их просьбу о помощи.

Отделение уставилось на капеллана в ожидании дальнейших объяснений. Он сумел их заинтриговать.

– Ты не сказал им правду, – заметил Деметриан.

Карта сражений в сотнях звездных систем отпечаталась шрамами на лице ветерана. Обе его перчатки были багровыми: он служил в Крестоносной роте рядом с лучшими из лучших, и его наколенник украшал гордый крест Черных Храмовников. Деклатский крестовый поход, в котором Храмовники и Кулаки смешали ряды, чтобы биться вместе, стал одним из славнейших для обоих орденов. Деметриан был там. Список заслуг сержанта был выгравирован на золотой доске в цитадели ордена на их планете Ринн.

Арго кивнул:

– Я подумал, что лучше сохранить видимость сотрудничества. Правда может вызвать враждебность с их стороны.

– Неудивительно. – Деметриан говорил коротко и по делу, как и всегда.

– План остается тем же?

– Мы пробиваемся к Канторскому дворцу. Затем выполняем нашу миссию. Я видел карты Южного Шпиля и расположение войск противника. Новый вождь возглавил орков на дальнем конце города, а сам город заполнен разрозненными бандами. Гвардейцы готовы к последнему штурму.

– Какие у противника силы?

– Тысячи в городе, десятки тысяч на окраине, в ставке вождя.

– Нравится мне такой расклад, – сказал Имрих. В его голосе, несмотря на шлем, все уловили улыбку.

Арго покачал головой:

– Мы не сможем победить без участия Гвардии.

Теперь заговорил Тома. Устроившись в одном из кресел, он тщательно разбирал и чистил священный болтер, полученный от Ордо Ксенос во время его службы в истребительной команде Инквизиции.

– А гвардейцы смогут победить без нас?

Арго пожал плечами:

– У нас есть приказ.

– Что произойдет, когда мы уйдем? – настаивал Тома.

– Император хранит их, – ответил Капеллан.

Черепа на броне Имриха стукнули друг о друга, когда он обернулся.

– Итак, мы собираемся сбежать с войны, которую Империум проигрывает? Мне не нравится мысль о бегстве от скотов.

– Дельно подмечено, но магистр Кантор ясно дал нам понять, каковы его приоритеты, – сказал Арго. – А на вас я налагаю епитимью за пренебрежение к врагу, брат Имрих.

Многие из Багровых Кулаков не стеснялись называть зеленокожих «скотами». На Ринне, тоже являвшемся аграрной планетой, одно из названий ксеносов – кины – было сленговым словечком для обозначения крупного рогатого скота.

– Есть, брат-капеллан, – прорычал Имрих.

– Ненавидьте нелюдей, разите нечистых и превыше всего славьте Императора. Но всегда уважайте противника.

– Так точно, брат-капеллан.

Имриху хотелось, чтобы Арго перестал тыкать ему в лицо строчками из литаний. Однако он лишь склонил голову. Он знал, что извиняться бессмысленно.

– Когда мы выдвигаемся? – вмешался Деметриан.

– Завтра ночью гвардейцы начинают наступление, – сказал Арго, сжав в красной перчатке золотого имперского орла. – И мы выступаем вместе с ними.

Рассвет застал Арго в полном боевом вооружении в рубке «Ястреба». Он сидел в одном из командирских кресел, положив руки на колени, и смотрел в иллюминатор. Капеллан не спал этой ночью. Он был космодесантником. Астартес почти не нуждаются в сне.

Тома вошел, когда капеллан размышлял о предстоящей битве. Молчаливый воин оказался ценным приобретением для отряда, и Арго, который был более чем на сотню лет младше Караульного Смерти, всегда приветствовал его присутствие. Он подозревал, что в самом скором времени капитан Пятой направит Тома на повышение в Крестоносную Роту или назначит его командиром отделения.

– Еще один рассвет, брат-капеллан. – Тома опустился в кресло рядом с Арго. Свой шлем он держал в руках.

Арго заметил, что служба в истребительной команде состарила воина. Новые шрамы, пусть и побледневшие после обработки, но все еще заметные, изрезали щеку и висок космодесантника.

– Кислотные ожоги, – заметил Арго, указав на них черной перчаткой. – В Карауле Смерти ты не бездельничал.

– Не могу об этом говорить, – ответил Тома с каменной физиономией.

– Не можешь или не хочешь? – спросил Арго, хотя уже знал ответ.

– И то и другое.

– Ордо Ксенос хранит свои секреты?

– Да.

Тома промотал в голове туманные воспоминания – не более чем отголоски, – и выражение его лица сделалось задумчивым. Клятвы были принесены, даны обещания, а воспоминания вырваны из разума телепатически усиленной медитацией и грубо зачищены тайными машинами ордена.

В первый раз Арго увидел, как маска соскальзывает с лица его товарища. Это оказалось захватывающим зрелищем.

– Сегодня мы идем на войну, – проговорил капеллан. – Мы лишь малая часть боевой мощи Пятой роты, и все же мы – Пятая. Мы были выкованы в огне битвы. И все же я чувствую, что на твоей душе есть какое-то бремя, брат.

Тома кивнул. Поэтому он и пришел.

– Это Вейн.

Брат-апотекарий Вейн находился в тесном медицинском отсеке «Ястреба». Апотекариум представлял собой маленькое помещение с операционным столом и полками с диагностическим оборудованием, прикрепленными к стенам маленькой комнатушки. Уже готовый к сегодняшнему бою, медик облачился в доспехи. За одним исключением: он пока не надел шлем. Шлем с белым наличником, который выдавал в Вейне апотекария, лежал на хирургическом столе и оказался первым, что заметил вступивший в комнату Арго. Вторым был сам Вейн, который отлаживал датчики на своем наручном нартециуме. Пока Арго наблюдал, несколько хирургических игл и скальпелей скользнули в громоздкий медблок на предплечье Вейна.

Наконец Вейн обернулся на звук гудящей силовой брони, хотя его искусственно обостренные чувства должны были зарегистрировать появление капеллана задолго до того, как тот вошел в комнату.

– Арго, – негромко поприветствовал он брата.

– Вейн, – кивнул в ответ капеллан.

Атмосфера между ними была напряженной. Семью годами раньше они, тогда еще новобранцы, вместе служили в скаутском отделении сержанта Нохлитана. Семь лет прошло с финальных испытаний Астартес, на которых Арго выбрал черный, а Вейн белый цвет.

Капеллан и апотекарий, вышедшие из одного скаутского отделения. Сержант Нохлитан, который, как и Деметриан, успел с честью послужить в Крестоносной роте среди элиты ордена, был отмечен лично великим магистром Кантором за успехи в обучении новобранцев.

Поскольку орден все еще находился на трудном этапе восстановления, лучшие из Багровых Кулаков часто получали задание тренировать послушников. Не было ничего позорного в том, чтобы оставить службу в Первой роте и возглавить скаутское отделение. Сержант Нохлитан стал одним из самых уважаемых инструкторов.

Если не считать нескольких шрамов, Арго за прошедшее время не изменился. Об апотекарии этого нельзя было сказать. Половину лица Вейна заменила маска из холодной гладкой стали, повторявшая его черты. Несмотря на искусство мастера, эта выдающаяся работа была свидетельством ужасной раны, которая едва не стоила Вейну жизни.

Левый глазной протез Вейна, линза, сделанная из синтетического алого кристалла, зажужжала в сферической глазнице, когда апотекарий сфокусировал взгляд на капеллане.

– Хорошо выглядишь, – заметил он.

Арго не ответил. Не сводя глаз с хромающего вокруг хирургического стола апотекария, он изучал остальные части его реконструированного тела.

Вейна изуродовало демоническое пламя. Это случилось во время Очищения Чиаро двумя месяцами раньше.

Вскоре после победы на Сайрэле и разрушения Канторского дворца Багровые Кулаки на несколько недель погрузились в варп, чтобы достичь Чиаро и ответить на просьбу о помощи от губернатора планеты. Мутантные культы распространялись среди выродившихся промышленных секторов этого мира. Чтобы решить проблему, нужна была полномасштабная зачистка, и местные силы обороны с этим не справлялись.

Кулаки не подвели. Операция заняла месяц, и не обошлось без жертв, но их долг был выполнен. Остальные войска по воле магистра Кантора вернулись на Мир Ринна. Арго и отделение «Деметриан» отправились на Сайрэл на борту крейсера поддержки «Бдительный».

Путешествие обратно на Сайрэл было спокойным. На борту остались лишь космодесантники, не считая апотекария из Пятой роты, – тот должен был ухаживать за Вейном и заменить его в случае, если бы младший коллега скончался.

Вейн терпел жесточайшую боль, пока сервиторы и потенциальный сменщик реконструировали его тело. Молодой апотекарий почти наверняка должен был умереть, учитывая большую площадь ожогов и то, что они поначалу не поддавались заживлению. В этом случае орден лишился бы одаренного лекаря, и как раз тогда, когда Кулакам во что бы то ни стало требовалось восстановить и поддержать их боевую мощь. Смерть Вейна оказалась бы настоящей потерей.

От плеча и до кончиков пальцев его левую руку заменял протез. Имплантат был подсоединен к бионическим секциям позвоночника Вейна и к ключице. Тонкий слух Арго мог уловить чуть слышное шипение механизма даже на фоне постоянного гула их силовой брони. Как и левая рука, левая нога от бедра и до ступни тоже была биопротезом. Вейн еще не опробовал свои новые имплантаты в бою, и, хотя Арго искренне сомневался, что нормальный человек заметит что-то необычное в походке или позе апотекария, обостренные чувства Астартес регистрировали легкую заминку при каждом шаге апотекария. Хромоту.

Хромота была временной, скоро имплантаты полностью встроятся в тело Вейна и синхронизируются с его биоритмами. Для увеличения устойчивости нога заканчивалась широкой клешней: крест из черненого металла, прикрепленный к бронированному голеностопному суставу и тяжелой мускулатуре бионической икры и голени.

– Твое отношение начинает создавать напряженность в команде, – начал Арго. – Мне сообщили, что ты впал в уныние.

Вейн скорчил гримасу. Его искусственный глаз зажужжал в глазнице, пытаясь соответствовать выражению лица.

– Брат-сержант Деметриан ничего мне не говорил.

– Тебя спасли, потому что ты представляешь ценность для ордена. Тебя уважают за твой профессионализм. С какой стати тебе переживать из-за ран, которые зарастают даже во время нашего разговора?

Вейн угрюмо наблюдал за тем, как его багровая левая перчатка несколько раз подряд разжалась и сжалась. Это была спротезированная рука, и чувствительность возвращалась медленно.

– Всю жизнь я тренировался в своем собственном теле. Теперь мне предстоит драться в чужом.

– Это все еще твое тело.

– Пока нет. К нему надо приспособиться.

– Приспособишься. О чем говорить.

– Ты не понимаешь? Это не попытка привлечь внимание, Арго. Прежде я был совершенным, созданным по образу и подобию Императора, в соответствии с его древними и самыми священными замыслами.

– И сейчас так.

– Нет. Я подделка. Симуляция. – Он неловко сжал ладонь своего биопротеза в кулак. – Я лучшая имитация, на которую мы способны. Но я больше не совершенен.

– Наши братья из ордена Железных Рук поспорили бы с таким диагнозом.

Вейн фыркнул.

– Эти полудохлые рабы Механикум? Они воюют со всей резвостью беззубого старикашки.

– Если ты скатишься до оскорбления наших братских орденов, мое терпение лопнет.

– Я говорю лишь о том, что я не из Железных Рук. Я не хочу быть какой-то полуживой пародией на космодесантника.

– Все образуется.

Арго шагнул вперед, взял в руки шлем Вейна и всмотрелся в белый наличник.

– Если даже и так, пока что я лишь обуза для братьев.

Арго протянул шлем своему товарищу и покачал головой:

– Не понимаю твоей щепетильности. Только смерть освобождает нас от обязанностей. Мы – Кулаки. Мы – рука, несущая щит Дорна. Мы не скулим и не бежим от битвы из-за страха, боли или тревог о том, что может произойти. Мы сражаемся и умираем потому, что рождены сражаться и умирать.

Вейн принял шлем и безрадостно улыбнулся половиной лица.

– Что тебя так рассмешило?

– Ты слеп, Арго. Может, ты и хранишь дух нашего ордена, но я храню его тело. Я собираю генное семя павших, и я возвращаю раненых в бой. Так что послушай меня, брат. Я не боюсь ничего, кроме того, что подведу товарищей. Я сейчас не в лучшей форме, и я еще не свыкся с ранами, которые скрывают эти доспехи. Вот причина моего дурного настроения.

– Ты сам себе противоречишь. Ты боишься подвести братьев, потому что не можешь пока что сражаться в полную силу. Вейн, ты приносишь братьям намного больше вреда своей отстраненностью и той горечью, которая сочится из каждого твоего слова. Ты подрываешь их веру в тебя и уверенность друг в друге.