Текст книги "Герои космодесанта"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Аарон Дембски-Боуден,Гэв Торп,Ник Кайм,Стив Паркер,Крис Роберсон,Ричард Форд,Даррен Кокс,Дилан Оуэн,Питер Фехервари
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

С глубоким благоговением Матиас приложил амулет священного розария к узору на дверях. Затем повернул. В ответ раздалась целая серия щелчков, послышалось шипение, и двери с грохотом отворились.

За порогом по всему периметру комнаты стояли статуи, изображавшие мрачные фигуры древних Храмовников, высоко держащих над головой чугунные светильники. Как только ворота открылись, светильники ожили. Их янтарное сияние постепенно заполнило собой крипту, осветив ее разделенные на секции стены, представлявшие собою пыльные барельефы со сценами давно забытых битв.

В центре склепа возвышался циклопический корпус дредноута, который был весь словно задрапирован паутиной. Его нагрудные латы были раскрыты, из саркофага на мир глядела чернеющая пустота.

Матиас поднялся на ноги:

– Работать придется быстро!

Совместными усилиями космодесантники перенесли Ковчег на низкий алтарь, расположенный у основания колоссальной боевой машины. Аромат священных благовоний и масел насытил воздух крипты. Отступив назад, Джерард и Дорнер расположились у порога крипты, в то время как Цереб и Ферн встали по обе стороны Ковчега.

Технодесантники начали читать заклинания, одновременно настраивая целый ряд размеченных рунами реле на боковой грани Ковчега. Секция за секцией бронированная капсула сложилась внутрь, открыв взгляду золотой саркофаг, чья поверхность теперь сверкала в янтарном свете комнаты.

Тут Джерард огласил тревожное предупреждение.

– Они приближаются!.. – воскликнул он. – Так много, что мне не сосчитать!

– Задержите их! – приказал Матиас. – Любой ценой. Нам нужно всего несколько минут.

Джерард и Дорнер выхватили свои цепные мечи и привели их в действие. Механический визг смешался с гвалтом культистов, чьи крики эхо разнесло во тьме зала за стенами склепа. Аколон, заняв позицию между саркофагом и дверным проемом крипты, поднял свой болтер:

– Поторопитесь, капеллан!

Рейнхарт и Аполлос нашли Саваула и Сестер Битвы в длинной галерее, ведущей к часовне Монтгизарда. Неровной линией они растянулись по всей ширине холла. Медленно, шаг за шагом пробивались они через кровавую бойню, когда пространство перед ними буквально вскипало от лазерных разрядов, болтерных снарядов и ревущих огненных потоков. Удушливый запах крови и вонь горящего прометия наполнили воздух.

– Святой Трон!.. – прошептал Аполлос.

Рейнхарт взялся за рукоять своего меча:

– Вперед, Аполлос! За меч Дорна!

Терминатор ответил на его взгляд:

– За меч Дорна, кастелан!

Вместе они бросились в самую середину строя Сестер Битвы. Первой их заметила Елена. Мрачная улыбка скользнула по ее суровому лицу.

– Храмовники с нами! – радостно закричала она.

Восторженный крик, вырвавшийся у сестер, на мгновение заглушил грохот битвы.

Построившись клином, они, ведомые Рейнхартом и Аполлосом, отважно врезались в строй визжащих культистов. Обезумевшие фанатики были готовы к самоуничтожению, лишь бы не допустить верных Императору к часовне крепости. В мгновение ока кровь врагов залила доспехи Рейнхарта, в то время как его клинок превратился в размытое пятно, а болт-пистолет пронзительно запел зловещую песню смерти. В сердце битвы Рейнхарт видел Аполлоса. Каждый взмах громового молота терминатора выкашивал целые поляны в рядах культистов. Саваул сражался в его тени, удивляя хирургической точностью своих движений: каждый выстрел его лазерного пистолета валил с ног очередного обезумевшего еретика.

Впереди возвышались бронзовые ворота часовни – их главная цель.

Аполлос взмахнул громовым молотом – и кровавый фонтан сопроводил еще одно прощание головы с телом. В тот же миг, возвышаясь скалой над павшим еретиком, кастелан увидел, как подкосились ноги у одной из сестер.

Несколько выпущенных друг за другом зарядов оторвали ей руку, а затем отстрелили ниже колена левую ногу. Уже в предсмертной агонии она разрядила свой огнемет, проведя его по широкой дуге, и белое пламя испепелило все, что находилось перед воительницей в последнюю минуту. Ее убийца рухнул у ног Аполлоса, и его ребра хрустнули под тяжестью стального сапога терминатора.

Дыхание Рейнхарта стало тяжелым. Его доспехи в нескольких местах были пробиты и помяты, а кожу лица покрывали волдыри от ожогов. Из всего отряда у Елены осталось только четыре сестры, но ведь и до ворот часовни уже рукой подать! Им нужно было продолжать движение.

– Ворота, Аполлос! Ворота!

Аполлос кивнул. Издав громоподобный рык, терминатор вобрал голову в плечи и, продравшись сквозь ряды еретиков, плечом врезался в двери часовни. Бронзовые полосы выгнулись, а деревянные доски разлетелись в щепу.

Рейнхарт последовал за ним, не отставая ни на шаг…

…чтобы попасть в ад.

Брат Дорнер погиб в первые мгновения атаки культистов. Шальная пуля поразила его в горло и вместе с фонтаном крови вылетела с тыльной стороны шеи. Воздев над головой цепной меч, опустить который ему было уже не суждено, Астартес рухнул сначала на колени, а затем ничком на землю. Джерард взревел в ярости и ринулся в коридор. Размахивая мечом как одержимый, воин прорубил кровавую просеку сквозь толпу обезумевших еретиков. От обилия пролитой крови пол стал скользким, и на мгновение враг в ужасе отпрянул под натиском этой безумной атаки.

Стоя на пороге крипты, Аколон выпускал снаряд за снарядом в толпу культистов, тогда как Матиас за его спиной вместе с технодесантниками продолжал работать с Ковчегом. Рискуя словить снаряд или осколок, Аколон улучил момент и оглянулся.

Капеллан стоял перед алтарем и зачитывал слова из священного ритуала погребения, в то время как технодесантники, подняв серворуками саркофаг, благоговейно закладывали его в зияющую полость дредноута. Апотекарий увидел, как на какое-то мгновение сквозь запотевшее стекло в крышке саркофага мелькнуло знакомое изможденное лицо. Сверкающие медные трубки и провода с начертанными на них лексмеханическими рунами тянулись из его глазниц, ушей, рта и носа.

Предупреждающий крик Джерарда заставил Аколона обернуться в тот самый миг, когда предатель из местных СПО бросился на него с мечом. В последний момент Аколон успел поймать оружие своей стальной перчаткой. Ощерив губы в злой усмешке, он переломил пополам вражеский клинок и выстрелом болтера проделал дымящуюся дыру в груди культиста. В глазах еретика застыл ужас, когда он как подкошенный падал на холодный каменный пол.

Где-то впереди продолжал кричать Джерард, но теперь это был уже крик ярости и боли, а не предупреждения. Космодесантник отбросил свой болт-пистолет и прижал ладонь к виску. Кровь двумя ручьями текла из его глаз. Аколон увидел, как странная изморозь, наползая с пола, стала с легким потрескиванием затягивать двери крипты. Оглядевшись, апотекарий заметил в конце коридора закутанного в накидку псайкера.

Полный страдания крик Джерарда пробился сквозь грохот сражения:

– Уходите, Аколон! Я не смогу долго это выносить! Отступайте! Закройте две… – И в этот миг голова Джерарда взорвалась.

Аколон зарычал, как зверь, когда лазерный разряд опалил ему щеку и полностью сжег ухо. Апотекарий метнулся к дверям. Вытащив из замка розарий Матиаса, он буквально вкатился в крипту, не останавливая болтерной очереди, которая не позволила еретикам приблизиться.

Двери крипты с грохотом захлопнулись, и Аколон мгновенно вскочил на ноги.

– Капеллан Ма… – начал он и тут же осекся, в ужасе глядя на открывшуюся его глазам картину.

Цереб и Ферн, распластавшись, лежали на алтаре с простреленными болтерным снарядом головами. Над технодесантниками возвышался Матиас с болт-пистолетом в руке, доспехи которого от потустороннего холода покрылись инеем, так что капеллан стал похож на засахаренное пирожное.

Матиас вперил в апотекария пустой взгляд, и Аколон увидел, как медленно сочиться кровь из его глаз и носа. Капеллан сделал несколько неуверенных шагов к нему и упал перед ним на колени:

– Аколон… уб… убей меня! Этот псайкер… Я… я выдавил его из себя, но я не смогу его… долго сдерживать!

Продолжая уже беззвучно шевелить губами, Матиас дрожащей рукой стал медленно поднимать болт-пистолет. Между тем дверь за его спиной уже выгибалась от чудовищного давления.

Аколон приставил болтер к голове Матиаса, закрыл глаза и выстрелил. Выронив оружие, он опустился на колени и стал ждать собственной смерти.

Пронзительный визг тяжелой пневмомеханики заставил его обернуться. Аколон в ужасе поднял глаза. Все-таки Цереб и Ферн успели завершить ритуал погребения, прежде чем Матиас их застрелил!

Словно божество смерти, прибывшее сюда из загробного мира ради отмщения, над ним возвышался оживший дредноут! Из громкоговорителей боевой машины донесся далекий, будто из глубокого колодца, голос Изекииля:

– Отведи меня к врагу, апотекарий!

У Рейнхарта едва не помутилось в голове от запаха разложения, когда он вслед за Аполлосом промчался через разбитые в щепу ворота часовни. Обстановка внутри напоминала склеп. Растерзанные тела и пропитанные кровью знамена свисали с взлетающих к куполу контрфорсов, укрепляющих неф часовни. Каменные скамьи, как детские кубики, были грудами свалены у ворот часовни, чтобы освободить место для беснующейся толпы культистов Хаоса. Два огромных костра, в пламени которых преобладал болотно-зеленый цвет, бушевали по обе стороны алтарной ризницы. Прямо из огня, где чернели прикованные к чугунным стойкам человеческие фигуры, доносились истошные вопли терзаемых людей. При появлении Храмовников еретики мгновенно обернулись к ним. Взвыв от ярости, они всей толпой хлынули вдоль нефа навстречу ворвавшимся.

Стоя рядом с Еленой и Саваулом, кастелан, чьи глаза в этом аду горели сверхчеловеческим огнем, отшвырнул перевернутую мраморную скамью. Укрываясь от выстрелов по другую сторону сваленных в кучу скамеек, Аполлос присел на корточки, а Сестры Битвы заняли оборону у разбитых дверей. Они оказались в окружении.

Над грудой сваленных скамей выросла фигура верховной сестры. Болтер вздрогнул в ее руках.

– Во имя Императора… алтарь! – крикнула Елена в отчаянии, словно забыв об огне, который выбивал вокруг нее осколки из мрамора.

Рейнхарт вогнал в свой болтер новую обойму и тоже выпрямился во весь рост, чтобы поддержать селестинку своей огневой мощью.

Где прежде находилась задняя стенка ризницы, теперь было все подернуто темной рябью. Вихри разрушительной энергии варпа вились спиралями между четырех якорных точек – там, где были установлены некросчитыватели, искривляющие пространство и отменяющие в этом месте естественные законы мироздания. У основания же алтаря, облаченные в темные сутаны, читали свои заклинания девять жрецов Хаоса. У всех на выбритых головах были татуированы слова губительных заклятий.

– Они что, уже открыли его?! – взревел Аполлос.

Елена отрицательно мотнула головой:

– Еще нет, но осталось совсем немного. У нас не больше нескольких минут.

– Жрецы! Цельтесь в жрецов! – вскричал Саваул.

Астартес и Сороритас одновременно обрушили огненный шквал на головы культистов, но, как оказалось, только для того, чтобы увидеть, как все их снаряды разрываются, не долетев до цели. Рейнхарт изрыгнул проклятие:

– Что это за ересь такая?!

– Псайкеры! – прорычал в ответ Саваул.

Тут тело одной из сестер буквально затянуло в портал и разорвало на части.

– Похоже, нам тоже сейчас достанется! – вскричал Аполлос.

Восстанавливая заградительный огонь, Елена выпустила еще один снаряд и тут же отскочила в укрытие.

– Нам не победить! От варпа нет защиты! Демонические энергии разорвут нас на куски, даже если это не успеют сделать культисты!

Аполлос скосил очередью еще одну волну еретиков, подобравшуюся почти вплотную.

– Время уходит! – закричал он, увидев, что портал в варп стремительно начал наливаться непроглядной чернотой.

Рейнхарт задержал взгляд на каждом из своих боевых братьев. Он знал, что есть только одно решение. Взор Императора в эту минуту был направлен на него.

– Дай мне все свои гранаты! – крикнул он Елене.

Она недоуменно посмотрела на него, и немой вопрос остался невысказанным, поскольку в глазах селестинки засветилось понимание. Отцепив от пояса две последние гранаты, она передала их Храмовнику.

Рейнхарт оторвал полоску от своего плаща и связал ее гранаты с двумя своими. Одну гранату он оставил в руке.

Глядя на это через разделяющую их бушующую реку огня, Аполлос понял намерение кастелана.

– Нет! – вскричал терминатор. – Позвольте пойти мне! У меня больше шансов!

Внезапно оглушительный взрыв разнес все, что оставалось от дверей часовни. Кусок дверного косяка ударил Аполлоса в висок, лишив молодого воина сознания. Сестры Битвы, остававшиеся на страже у дверей часовни, прекратили свое существование, поскольку их тела просто испарились.

Рейнхарт с трудом преодолел потрясение, полученное им во время взрыва, но гулкий звон в ушах не проходил. Кастелан почувствовал, как тепло растекается по его груди. Извергающий кровь кратер дымился чуть ниже его плеча. Рейнхарт услышал кашель Елены, задыхающейся в клубах поднятой взрывом пыли. Лицо последней Сестры Битвы было залито кровью, вытекающей из глубокой раны на лбу. Елене оторвало левую ногу. Неподалеку без сознания лежал Саваул. Сквозь сизый жирный дым Рейнхарт увидел, как целая орда хаоситов карабкается на груду щебня, которая теперь перекрывала дверной проем.

– Ты сможешь их задержать? – спросил Рейнхарт.

Елена перехватила покрепче болтер и улыбнулась Рейнхарту:

– А ты, Марий Рейнхарт, оказывается, знаешь, что такое честь воина!

– Да хранит нас Император, Елена Британская! – сказал Храмовник и торопливо пожал ей руку.

И Сестра Битвы улыбнулась снова:

– Да хранит нас Император, кастелан!

Рейнхарт поднялся из-за укрытия. Прижимая гранаты к телу, он бросился вперед сквозь завесу пыли. Потребовалось несколько мгновений, прежде чем хаоситы осознали, кто ворвался в их толпу. Но они не успели среагировать.

Оглушительный залп штурмового орудия сотряс часовню до основания, а последовавший затем мощный взрыв превратил тела еретиков в кровавую слякоть. Затем граната пролетела над головой кастелана и, разорвавшись, выпустила облако черного дыма, замаскировав его отчаянный рывок. Уже преодолевая последние несколько метров до цели, Рейнхарт краем глаза засек в тени разрушенных ворот грозный силуэт древнего дредноута.

Он прошептал слова благодарности Императору и решительно вошел в черную пелену. Вынырнув из дыма, он оказался среди псайкеров. Рейнхарт выдернул чеку из гранаты, которую держал в руки, и запрыгнул на алтарь. Тень мучительного сожаления накрыла его разум, когда было уже слишком поздно что-то менять.

– Да хранит меня Император!.. – прошептал Рейнхарт, и ворота в варп, охваченные языками потустороннего пламени, захлопнулись.

Они разыскали его среди дымящихся развалин, у входа в часовню. Его тело и доспехи были растерзаны в клочья, а лицо обгорело настолько, что его едва можно было узнать. Он пришел в себя, когда какой-то молодой Храмовник-неофит склонился над ним. Каким-то чудом уцелевшие веки с усилием прорвали корку запекшейся крови. Аколон моргнул.

Мимо, с болтерами наперевес, проследовали несколько мрачных фигур. Он попробовал сфокусировать свой взгляд на человеке, который над ним склонился.

– Брат!.. – говорил ему неофит. – Держись! Скоро здесь будут апотекарии…

Аколон закашлялся и попытался поднять голову. Он знал, что его раны смертельны.

– Как вы… Откуда?

– С «Ревенанта», брат, – отвечал тот. – С твоего флагмана. Сам верховный маршал Лудолд послал нас сюда, когда мы получили призыв о помощи от инквизитора по имени Винкул. Получается, мы теперь работаем с Ордо Еретикус. Против оставшихся приверженцев культа, что вы с кастеланом Рейнхартом здесь разгромили, провозглашен крестовый поход!

– Другие…

– Брат Аполлос и дознаватель живы, сэр. Мы их как раз сейчас извлекаем из-под обломков. Брат Йесод уже на флагмане.

Аколон кивнул. Его тело уже начало холодеть. Та слабая ниточка, что связывала его с миром, становилась все тоньше. Апотекарий сделал последнее усилие и приподнялся.

– Как твое имя, неофит? – спросил он, задыхаясь.

– Хельбрехт, сэр.

Аколон бессильно откинулся. Его взор помутился. Ему казалось, что он слышит, как Рейнхарт и остальные зовут его по имени.

– Скажи им, Хельбрехт… – прошептал он чуть слышно. – Скажи им, что мы не ведали страха…

И он воссоединился со своими братьями по оружию.

Питер Фехервари
ПРИХОД НОЧИ

Великий ужас ожидает нас среди звезд, и только еще более великий может от него защитить. Так научили нас Повелители, и так они создали и хранили нас в голодной ночи. Но сила требует жертв, а Сарастус должен отплатить за нее сполна. Теперь каждый тринадцатый год, после восхождения Черной Звезды, наши Повелители спускаются с небес, и страшен будет их гнев, если подношение окажется недостойным.

Слепые и Связанные.

Откровения Истинной Ночи

Сарастус – еще один забытый мир, брошенный загнивать на задворках Империума. Жизнь мира-улья измерялась его продуктивностью, и, когда промышленные потоки иссякли, планета тихо исчезла с имперских карт. Вскоре после этого пришла тьма. Истинная Ночь коснулась Сарастуса трижды, и после каждого ее посещения планета все глубже проваливалась в трясину отчуждения. Четыре великих города-улья теперь пусты, их воля к жизни задушена десятилетиями страха.

Город Карцери, когда-то величайший, стал последним. Подобно огромному струпу на равнине, город превратился в черный зиккурат из ярусов, взгроможденных друг на друга. Его шпили безнадежно цеплялись за небо. Мануфакторумы стояли, жилые блоки превратились в приюты теней. Из миллионов населения осталось около ста тысяч, прячущихся в самых нижних ярусах, подальше от звезд. Правила ими железная рука пророков Истинной Ночи, но и они были так же полны страха, как их рабы, ведь для сохранения Сарастуса имели значение лишь те, кого приносят в жертву.

Для пророков, выбравших их, они были благословенными; для рабов, которые их отдавали и оплакивали, – просто вурдалаками. Ободранными, похожими на скелеты тенями с костлявыми лицами и голодными глазами. Большинство убивало по собственной прихоти, а многие к тому же лакомились мертвечиной. Заброшенные в самый высокий ярус улья, они охотились и убивали под открытым небом, пытаясь показать себя достойными тьмы. Когда на планету пала Истинная Ночь, самым старшим из них было всего тринадцать.

Судный день начался песней, глубоким жужжанием, которое расшевелило весь улей. Целый день жужжание становилось все интенсивнее и достигло пика, когда померкло солнце. Жужжание зарядило собой воздух, и, пока приближалась ночь, сама планета, казалось, задержала дыхание, будто притворяясь мертвой перед звездами. Но пока рабы дрожали, а священники бормотали молитвы, вурдалаки замерли в предвкушении. Это была ихночь!

Зов был то мучительным, то угрожающим и привел их к обнесенной стеной площади на самой вершине улья. Когда-то давно здесь жила элита Карцери, но сейчас лишь этим беспощадным юнцам доводилось проходить через осыпающееся великолепие ворот. Они шли – сначала ручейком, затем потоком. Ни один из них не смотрел на величественные лица, взирающие на них с притолок; они ничего не знали о прошлом, а волновало оно их еще меньше. Они пришли за Иглой, потому что сегодня Игла пела.

Взглянув на слегка дрожащий монолит, стоявший в центре площади, Зет снова почувствовал, как внутри его поднимается былое восхищение. Сколько раз он ни смотрел бы, Игла его шокировала и казалась творением иного мира. Это был огромный стержень почти шесть метров в диаметре, свитый из согнутых железных перекладин, густо усыпанных черными колючками. Один ее конец был зарыт глубоко в бетон площади, а второй вздымался угловыми витками в небо, исчезая среди облаков. Это клеймо звездных богов, поставленное на Сарастусе, и единственный друг Зета.

Большинство вурдалаков боялись Иглы, но его всегда влекло к ней. В первые ужасающие дни испытания Зет прятался в ее тени, находя силу в неистовых контурах. Вскоре после этого начались видения. Всего лишь недолгие вспышки, дразнившие воображение: густая тьма, отливающая темно-синим, – король в черных перьях, умирающий изнутри и снаружи, – вой охотника где-то высоко…До полной картинки всегда не хватало частей, но Зет знал, что Игла дала ему преимущество. Он достаточно увидел будущего, чтобы вырваться вперед в своей игре.

Растворяясь в песне Иглы, Зет вспомнил слова покрытого шрамами пророка: «Слушайте Иглу. Это их отметина и ваша мера. Придет время, когда вы услышите, как она поет, – и тогда будьте наготове, потому что Повелители уже близко. Заслужите их милость – и почувствуете на вкус звёзды, разочаруете – и позавидуете мертвым…»

Слабых пустят в расход, сильных заберут. Это простое обещание стало порочным стержнем души Зета. Он был готов к испытанию. Он желалего и с нетерпением ожидал, когда солнце скроется за горизонтом.

Как обычно, хозяева Сарастуса вернулись перед Сумерками. Их судно – рокочущий хищник с неровными острыми краями – разрезало звездное пространство, как зубчатый нож. На его оболочке темно-синего, практически черного цвета не было украшений или опознавательных знаков. Корабль был созданием теней, как и его экипаж.

Из укрытой ниши, где стоял командный трон, Вассааго наблюдал за миром, который он поработил. Мерцающие голографические отчеты окутывали его холодное и красивое лицо переплетениями света и теней, но не меняли выражения черных глаз. Он невозмутимо оценивал перспективы этого урожая. Умер еще один улей, а последний в скором времени ожидала такая же участь.

– Повелитель, я должен подготовиться к боронованию, – эти слова прозвучали на фоне нестройного электрического шипения, и Вассааго нахмурился, повернувшись к тому, кто парил возле него.

Колдун пришел к нему на службу всего столетие назад, и Вассааго продолжал считать его чужаком. Подданный заявлял, что когда-то был Астартес, но его движения больше напоминали Механикум. Рваные накидки полностью скрывали его внешность, и Вассааго ни разу не видел даже руки, которая появилась бы из этой бесформенной массы. Еще более странным было отсутствие чего-либо похожего на лицо. Возможно, тот грубый железный лист, который он носил, – всего лишь маска, но даже если это так – в ней не оставалось ничего хотя бы отдаленно напоминающего человеческое. Например, глаз…Жуткое создание, но за тысячелетия Вассааго насмотрелся и на союзников еще более странного вида.

– Не притворяйся, Езод. Я знаю, что тебя влечет твое драгоценное Черное Солнце, – поддразнил его Вассааго.

– Наши интересы совпадают. Аномалия поможет собрать самый лучший урожай.

– Да ну? Думаю, этот мир уже прогнил. Мы взяли всего шестерых новичков…

– И эти шесть оказались выше всяких похвал, – настаивал Езод.

Но внимание Вассааго снова вернулось к голографическим экранам, и через мгновение чернокнижник удалился. Наблюдая за этим созданием краем глаза, Вассааго знал, что его собеседник прав. Эти шесть и правда были выше всяких похвал. Может, на мертвых костях еще осталось мясо…

Корабль тайно преследовал улей, дрейфуя над ним на ночной стороне планеты. Когда солнце зашло, оболочка судна покрылась рябью от мерцающих вспышек энергии, а его главный дух забеспокоился. Древний хищник – уже не машина, но еще не демон – узнал эту планету и встрепенулся.

Согнувшись в атакующем отсеке среди вооруженных собратьев, Жара'шан чувствовал беспокойство корабля, угадывая его настроение в каждом моменте полета: неровном дрожании реактивных двигателей, гробовом молчании стабилизаторов, даже мигании лампочек… Старый дьявол чего-то боялся – впрочем, как всегда, когда они здесь охотились. Зверь был начеку, и Жара'шан иногда уставал от его скрытности, но продолжал верить в него. Во всяком случае, доверял он ему больше, чем своим осторожным, но кровожадным собратьям.

Спрятав глаза под шлемом, он взглянул на Хаз'тура. Массивный воин ухитрился расположиться по правую руку от Жара'шана – еще не оспаривая его авторитет, но уже заявляя на него право. Вожак с отвращением смотрел на тень наглеца. Броня Хаз'тура представляла собой волокнистую массу из наростов и шипов, которые пульсировали, живя собственной жизнью. Зловещий вид дополняли огромные костяные секачи, выпирающие из запястий. Обычно Хаз'тур не носил шлема, наслаждаясь ужасом, который его змеиные черты вселяли в жертв. Хотя по сравнению с Жара'шаном гигант был еще юнцом, он с усердием познавал варп. Кое-кто в когте поговаривал и о том, что Хаз'тур одержим демоном…

Жара'шан скривился. Как и все ему подобные, он тоже был знаком с варпом, но изменения, которые тот в нем вызвал, – чистые, точные… контролируемые. Те же необузданные извращения, которыми наслаждался Хаз'тур, приведут лишь к безумию и распаду. Если такая дрянь ожидает всех в будущем, то Долгая Война уже заранее проиграна.

Внезапно их поймали горячие струи течений Сарастуса, ударяясь о судно и подбрасывая его. Они входили в атмосферу, и традиция требовала обряда бодрствования. Жара'шан воскликнул, чтобы обратить на себя внимание Когтя:

– Братья, мы оседлали шторм, и шторм поселился в наших сердцах! – Он пропустил мимо ушей тихий смешок Хаз'тура. – Мы – хозяева бури и никогда не будем порабощены. Ищите глаз и покоряйте тайфун!

Заревев, Жара'шан изогнул тело в стилизованную позу и окаменел. Коготь быстро последовал его примеру – каждый воин застывал в собственном уникальном положении. Повиновался даже Хаз'тур, припав к земле, подобно животному.

Стремясь к полной неподвижности, они боролись с турбулентностью едва заметными движениями. Каждый знал: если он поскользнется или пошевелится, издаст даже малейший звук – это вызовет презрение всех остальных братьев. Их дисциплина наполнила Жара'шана огромной гордостью. Основой их ремесла было балансирование, позволявшее им скользить по краю варпа и не быть им поглощенными.

Подобно собранию жутких статуй из ночных кошмаров, молчаливые хищники ожидали прихода Ночи.

Ночь. Зет вздрогнул от одной только мысли. Не просто ночь, а Истинная Ночь. Скоро вся боль и ужас окупятся сторицей…

– Сейчас начнется резня. Валить отсюда надо, – прервал гнусавый голос Виво размышления Зета, и тот нахмурился.

– Собираешься нас бросить, Виво? – ядовито отозвался Зет.

Долговязый юнец побледнел. Он был самым слабым звеном в банде Зета, но все они на нервах. Тот театрально вздохнул:

– Послушай, Ночь наступает! И мы должны быть у Иглы. Так что давай дальше по плану, и я вас всех отправлю к звездам.

Покачав головой, Зет осмотрел площадь. Тут действительностановилось жарко. У Иглы сошлись сотни из разных банд: Бритвенники, Пожиратели Плоти, Темные Шрамы – все стояли плечом к плечу, прекратив свои разборки к приходу Истинной Ночи. Но Зет уже чувствовал в воздухе насилие. Высоко над ними грохотало небо.

Корабль сильно тряхнуло, и Хаз'тур почувствовал, как ускользает в пустоту. Только дьявольская концентрация спасла его в этот миг, и он зарычал про себя. Украдкой взглянул на Жара'шана, уверенный в том, что магистр Когтя заметил его ошибку. Хаз'тур не сомневался, что тот будет стыдить его после сбора, – только у глупца не появится такого шанса. Настроения банды менялись, и осколки прошлого вроде Жара'шана теряли свой авторитет. Банда уже тянулась к Хаз'туру, и когда придет время – никто не сможет его побороть. Свирепея от презрения Жара'шана, Хаз'тур давно хотел на него наброситься, но колдун требовал терпения.

Думая о мистическом знании, Хаз'тур вспомнил об открытых ему истинах. Он видел будущее! Грядущая резня без каких-либо оправданий, только ради собственной первозданной красоты, где его тело будет менять форму, когда только захочет, а Долгая Война станет Войной Вечной! Закипая от напряжения, Хаз'тур терпел бодрствование.

Притаившись за мутными облаками, корабль ощутил приближение зла. Его сенсоры ничего не чувствовали, не могла ничего вычислить и его испорченная логическая система – но оставалась абсолютная уверенность в какой-то неправильности. Камера, выложенная камнем, ныла, подобно пустоте во внутренностях, требуя внимания.

Укрываясь в своем святилище и паря, окруженный колдовскими защитами Езод тихо решил судьбу магистра Когтя и отбросил ненависть корабля. Подобно Жара'шану, судно было еще одним досадным элементом боевой банды, с которым следовало разобраться, но теперь его внимание поглощала текущая аномалия. На Сарастус возвращалось Черное Солнце, и сейчас необходимо было фиксировать каждую деталь и оценивать каждый нюанс. Несмотря на десятилетия, которые он посвятил этой тайне, он мало понимал ее природу, но захватывало его само обещание. Довольный тем, что его защита осталась в сохранности, колдун потянулся в пустоту, чтобы стать свидетелем невозможного.

Он прибыл с беззвучным криком – безумный, еще не выпущенный звук космоса, омраченный тенью другого. Сама реальность отпрянула, причинно-следственные линии хаотично смешались от присутствия незваного гостя. Защищаясь на каком-то базовом уровне, материя застыла у пролома, пытаясь заключить зараженное пространство в карантин. Реальность удержалась, и завоеватель был пленен.

Пленен, но не полностью изолирован. Заключенный в пузырь порядка, он выглядел как огромная черная звезда, источающая ядовитый свет.

Истинная Ночь пришла на Сарастус.

Стемнело сразу, но Зет все равно продолжал видеть площадь. Бледные лица, сверкающие клинки, серые амулеты просматривались неестественно четко. В высоком контрасте, до мельчайшей черточки – но обесцвеченные и лишенные тепла. Призрачный свет…

Кто-то начал хныкать, отозвался другой голос. Суеверный страх охватил толпу, подобно лесному пожару. Они хотели убежать, но их удерживала песня Иглы. Монолит стал ярко-белым, похожим на собственный негатив. Он сверкал от переполнявшей его энергии, между шипами пробегали разряды черных молний. Внезапно его песня превратилась в ужасный, пробирающий до глубины души вой.

Что-то начало ломаться внутри вурдалаков. Кто-то с растерянным криком ринулся вперед, раскинув руки, чтобы обнять металлическую сирену. Парнишку тут же затянуло в вихри возле монолита. Они поднимали его по спирали через лес колючек, которые рвали и обжигали тело. Уже недвижимый, он застрял где-то высоко, проткнутый одним из шипов.

Теперь в вихрь прыгнул второй парень, за ним – третий, четвертый. Скоро к смертельному танцу присоединились десятки жертв, бегающих вокруг Иглы и кричащих от радости, когда она начинала калечить их тела и души.

На Зета и его банду крик подействовал мягко, почти играючи. Он чувствовал: Игла хотела, чтобы он победил, хотела, чтобы он прорвался к звездам. Он не знал почему, и инстинкты подсказывали ему, что за это придется заплатить, но Зет решил разобраться с этим позже. Он и так в аду, терять ему нечего.