Текст книги "Народная история США"

Автор книги: Говард Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 69 страниц)

Они построили барак из листового железа, однако судебные исполнители сказали, что это сооружение уродливо и нарушает красоту пейзажа. Д. Б. Уилсон позднее писал:

Весь мир погибает. Вода отравлена, воздух отравлен, политика искажена, земля разграблена, лес опустошен, берега разрушены, города сожжены, жизни людей уничтожены… а федеральные власти провели лучшую часть октября, пытаясь доказать нам, что барак «уродлив»!

Для нас это строение было прекрасным. Оно положило начало нашей школе. Это было местом собраний, домом для лишенных крова, прибежищем для тех, кто нуждается в отдыхе, церковью, штаб-квартирой, деловым офисом, символом приближающейся свободы. И он до сих пор стоит на месте.

Это также был центр, предназначенный для возрождения нашей пораженной, выхолощенной и изолированной культуры, нашим началом. Барак стал нашим солнцем, всходившим в ясный весенний день, когда на небе нет облаков. Это было что-то хорошее и чистое, приятное для сердца. Такое маленькое место на большой земле.

Наше место.

Но пришли 150 судебных исполнителей с автоматами, дробовиками, винтовками, пистолетами, дубинками, «Мейсом»[236], собаками, цепями и наручниками. «Старики испугались. Молодые усомнились в собственной храбрости. Маленькие дети были подобны оленям, которых поразил гром. Сердца бились быстро, как будто после бега в летней жаре». Приставы пустили в ход свои дубинки, и пролилась кровь. Уилсона, схватившего дубинку одного из пришедших людей, повалили на землю и сковали наручниками; лежа вниз лицом, он получил несколько ударов по голове. До потери сознания избили 66-летнего человека. Был арестован белый репортер, его жена избита. Всех их бросили в грузовики и увезли, обвинив в нападении на представителей властей штата и федеральных властей и в вырубке деревьев, но не в нарушении владения, что могло бы привести к вопросу о том, кому принадлежит земля. Когда все закончилось, индейцы не покорились. Те из них, кто участвовал в войне во Вьетнаме, начали находить совпадения. Во время проводившихся организацией «Уинтер соулджер» расследований в Детройте, в ходе которых ветераны давали показания о своем опыте, индеец из Оклахомы Эван Хейни рассказал о себе следующее:

Сто лет назад происходили такие же расправы с индейцами. Тогда использовалось бактериологическое оружие. Они заражали вирусом оспы принадлежащие индейцам одеяла…

Мне пришлось узнать вьетнамцев, и они – такие же, как мы.

Мы разрушаем себя и мир вокруг нас.

Всю жизнь я был свидетелем расизма. Будучи ребенком, я смотрел по телевизору фильмы про ковбоев и индейцев и переживал за кавалерию, а не за туземцев. Вот как плохо все было. Я так далеко зашел в деле саморазрушения…

Хотя 50 % детей в сельской школе в Оклахоме, куда я ходил, были краснокожими, в школе, на телевидении или по радио ничего не говорилось об индейской культуре. Не было книг об истории индейцев, даже в библиотеке их не нашлось…

Но я знал, что что-то здесь не так. Я начал читать и узнавать о своей собственной культуре…

Я видел, как счастлив был индейский народ, когда они [индейцы) захватили Алькатрас или защищали свои права на рыбную ловлю в штате Вашингтон. Наконец они почувствовали себя людьми.

Коренные жители Америки начали что-то делать в связи с «саморазрушением», т. е. уничтожением их культуры. В 1969 г., на Первом собрании американских индейцев-ученых, его участники негодующе говорили о том, как по всей стране в школьных учебниках для маленьких детей игнорируют или оскорбляют краснокожих. В том же году было создано издательство «Индиан хисториан пресс». Оно проанализировало 400 учебников для начальной и средней школы и обнаружило, что ни в одном из них нет точного отражения роли индейцев.

В школах была предпринята контратака. В начале 1971 г. 45 учеников-индейцев из школы Коппер-Вэлли в Гленнейлене (Аляска) написали письмо своему конгрессмену, в котором высказались против строительства Трансаляскинского нефтепровода, разрушительного для экологии и представляющего угрозу «миру, спокойствию и безопасности нашей Аляски».

Другие американцы тоже стали обращать внимание на эти проблемы, размышлять над тем, чему их учили. Появились первые фильмы, в которых была сделана попытка иначе взглянуть на историю индейцев, например «Маленький большой человек» по роману Томаса Бергера. Выходило все больше книг по этой тематике, пока, наконец, не появился новый вид литературы. Преподаватели стали критичнее относиться к застарелым стереотипам, выбрасывали старые учебники и начинали использовать новые материалы. Весной 1977 г. учительница одной из нью-йоркских начальных школ Джейн Калифф рассказала о своем опыте работы с учениками 4—5-х классов. Она принесла на урок традиционные учебники и попросила детей выявить присутствовавшие в них стереотипы. Дж. Калифф прочла вслух тексты, написанные индейскими авторами, и статьи из газеты «Аквесасне ноутс», а также развесила в классе протестные плакаты. Затем школьники написали письма редакторам прочитанных ими книг:

Уважаемый редактор,

Мне не нравится Ваша книга «Плавание Христофора Колумба».

Мне она не понравилась, потому что Вы сказали некоторые вещи об индейцах, которые не соответствуют действительности… Еще мне не понравилось то, что сказано на странице 69; там говорится, что Колумб пригласил индейцев в Испанию, но на самом деле он выкрал их!

С уважением,

Раймонд Миранда

В День благодарения 1970 г., во время ежегодного празднования высадки пилигримов, власти решили поступить нетрадиционно: они пригласили коренного жителя Америки произнести праздничную речь, нашли индейца вампаноага Фрэнка Джеймса и попросили его выступить. Но когда представители властей увидели текст речи, которую тот собирался произнести, они решили, что не хотят это слушать. В его так и не состоявшемся в Плимуте (Массачусетс) вступлении, полностью опубликованном в «Хрониках протеста американских индейцев», были такие слова:

Я обращаюсь к вам как Человек – Человек племени вампаноаг… Я стою здесь со смешанными чувствами, чтобы поделиться мыслями… В течение четырех дней пилигримы едва изучили берега Кейп-Кода, но успели разграбить могилы моих предков, украли их кукурузу, пшеницу и бобы…

Наш дух отказывается умирать. Вчера мы ходили по лесным тропам и песчаным берегам. Сегодня – должны идти по мощеным шоссе и дорогам. Мы объединяемся. Мы поднимаемся не в наших вигвамах, а в ваших бетонных палатках. Мы с гордостью встаем во весь рост, и пройдет немного лун, как мы устраним несправедливость, которую позволили совершить по отношению к нам…

Аборигены Америки никогда не проводили четкую границу между прозой и поэзией. Когда обучавшегося в Нью-Мексико индейца похвалили за его стихи, он сказал: «В моем племени нет поэтов. Все говорят стихами». Однако есть «стихи», собранные в антологиях «Последние американцы» Уильяма Брэндона и «Путь» Ширли Хилл Уитт и Стэна Стайнера.

Вот перевод «весеннего стиха» с языка племени ашинабе, сделанный Джералдом Вайзнором:

Когда глаза мои скользят по прерии, я ощущаю лето в весне.

В стихотворении «Последний снег» Джозефа Кончи, есть сроки:

Последним приходит снег и успокаивает всё.

А это стихи под названием «Это не так!», написанные пятилетними детьми, участвовавшими в Специальной программе навахо в 1940 г.

Резервация Навахо – унылое место?

Нет, это не так!

Там солнышко в небе и синее небо

Иль серое в дождь.

Там каждый день – радость,

Согласно Природы порядку.

Совсем не унылое место.

А дом у навахо убогий и мал?

Неправда!

Внутри есть любовь,

Добрый смех и Большой Разговор.

Но главное —

Это же дом,

Где двери открыты,

Есть место для всех,

И в Замке не более можно найти.

В марте 1973 г. появилось мощное подтверждение того, что индейцы Северной Америки все еще живы. На месте бойни 1890 г. в резервации Пайн-Ридж несколько сот индейцев оглала-сиу и их друзья оккупировали поселок Вундед-Ни в знак борьбы за индейские земли и права коренного населения. История этого события и слова его участников отражены в ставшей библиографической редкостью книге «Голоса Вундед-Ни, 1973», опубликованной издателями «Аквесасне ноутс».

В 70-х годах 54 % взрослых мужчин в резервации Пайн-Ридж были безработными, около трети семей получали пособия или пенсии, был широко распространен алкоголизм, высок уровень самоубийств. Средняя продолжительность жизни среди оглала-сиу составляла 46 лет. Незадолго до захвата Вундед-Ни в городке Кастер произошли кровопролитные столкновения. Индеец Уэсли Плохое Сердце Быка был убит белым работником бензоколонки. Этого человека выпустили из тюрьмы под залог в 5 тыс. долл., обвинив в непредумышленном убийстве, за которое возможен срок заключения 10 лет. Туземцы собрались в знак протеста, и это привело к стычке с полицией. Мать жертвы, Сару Плохое Сердце Быка, арестовали по обвинению в преступлении, за которое ей угрожал максимальный срок 30 лет.

Двадцать седьмого февраля 1973 г. около 300 оглала-сиу, многие из которых были членами новой радикальной организации Движение американских индейцев (ДАИ)[237], вошли в поселок Вундед-Ни и провозгласили его освобожденной территорией. Эллен Передвижной Лагерь позднее заявила: «Мы решили, что нам нужна здесь поддержка Движения американских индейцев, поскольку наши мужчины были напуганы, они держались поодаль. В основном выступили женщины».

Через несколько часов более 200 агентов ФБР, федеральных судебных исполнителей и полицейских Бюро по делам индейцев окружили и заблокировали поселок. В их распоряжении имелись бронеавтомобили, автоматические винтовки, автоматы, гранатометы и снаряды со слезоточивым газом, и вскоре началась стрельба. Три недели спустя Глэдис Биссонетт сказала: «Пока мы находимся здесь, в Вундед-Ни, в нас постоянно стреляют, всегда – с наступлением темноты. Но прошлая ночь была самой тяжелой. Я думаю, что Великий Дух с нами, поэтому пулям не удается проникнуть в наши тела. Прошлой ночью мы бежали под градом пуль… Мы собираемся держаться до тех пор, пока не станем полностью независимым суверенным народом, народом оглала-сиу».

После начала осады истощились запасы пищи. Индейцы из штата Мичиган отправили продовольствие на самолете, который приземлился в лагере оглала-сиу. На следующий день агенты ФБР задержали пилота и мичиганского доктора, который арендовал самолет. В Неваде были арестованы 11 индейцев, собиравшие продукты питания, одежду и медикаменты для отправки в Южную Дакоту. В середине апреля еще три самолета сбросили 1,2 тыс. фунтов продовольствия, но, когда люди собрались, чтобы подобрать груз, их обстреляли с правительственного вертолета, а наземный огонь велся со всех сторон. Одна из пуль сразила индейца Фрэнка Клируотера, лежавшего на койке в здании церкви. Когда его жена поехала с ним в больницу, она была арестована и отправлена в тюрьму. Клируотер скончался.

Перестрелки продолжились, еще один человек погиб. Наконец было подписано мирное соглашение, в котором обе стороны согласились разоружиться (помня о резне 1890 г., индейцы отказывались сдавать оружие, будучи окружены вооруженными людьми). Правительство США обязалось изучить положение коренных американцев, а назначенная президентом комиссия должна была рассмотреть условия договора 1868 г. Осада окончилась, 120 участников акции арестовали. Позднее федеральные власти заявили, что упомянутый договор был изучен и признан законным, но заменен так называемым правом США на «отчуждение частной собственности», а именно полномочиями правительства отобрать земли.

Индейцы продержались 71 день, создав на осажденной территории удивительное сообщество. Были организованы общественные столовые, клиника и больница. Вот что сказал представитель навахо, ветеран войны во Вьетнаме:

Здесь царит удивительное спокойствие с учетом того, что другая сторона лучше вооружена и численно превосходит нас… Но люди остаются, потому что у них есть вера и цель. Вот почему мы проиграли во Вьетнаме, там у нас не было цели. Мы участвовали в войне богатых, для богатых… В Вундед-Ни мы держимся отлично, в смысле морального духа. Мы даже еще способны смеяться.

Послания поддержки приходили в поселок из Австралии, Финляндии, Германии, Италии, Японии, Англии. Одно письмо написали собратья из Аттики, двое из которых были индейцами: «Вы сражаетесь за Мать-Землю и Ее Детей. Наши души сражаются вместе с вами!» Уоллес Черный Олень ответил: «Маленький поселок Вундед-Ни превращается в огромный мир».

После этих событий, несмотря на смерти, испытания, использование полиции и судов с целью сломить сопротивление, движение коренных американцев в защиту своих прав продолжилось.

Индейцы, жившие в общине Аквесасне, где издавалась «Аквесасне ноутс», всегда утверждали, что их территория суверенна и на нее не должны распространяться законы белых. Однажды полиция штата Нью-Йорк выписала три штрафных талона могауку, водителю грузовика, и совет индейцев встретился с лейтенантом полиции. Поначалу последний настаивал на том, что ему необходимо было соблюдать инструкции и выписывать штрафы даже на территории Аквесасне, но при этом он старался действовать разумно. В конце концов лейтенант согласился, что не следует арестовывать индейцев в резервации или за ее пределами, не проведя перед этим встречу с советом могауков. Затем полицейский сел и закурил сигару. Индейский вождь Джоакуисо, человек с характерной внешностью и длинными волосами, поднялся и серьезным голосом обратился к этому человеку. «Есть еще один вопрос, перед тем как вы уйдете, – медленно произнес он, глядя прямо на лейтенанта. – Не найдется ли у вас лишней сигары?» Встреча закончилась смехом.

Газета «Аквесасне ноутс» продолжала выходить. На странице, посвященной поэзии, поздней осенью 1976 г. появились стихи, отражавшие дух того времени. Ила Абернати писала:

Я – трава, что растет, и я косарь травы,

Я и ива, и расщепляющий прутья,

Ткач и сотканное, брачный союз ивы с травой.

Я – мороз на земле и жизнь мертвой земли,

Я – дыханье, и зверь, и острый камень под ногами,

Во мне живы горы и взмахи крыльев совы,

И я – в них. Я – солнца близнец,

Тот, кто движет кровь, и истекшая кровь,

Я – олень и оленья смерть,

Я – заусенец в вашем сознании,

Признайте меня.

А вот строки Баффи Сент-Мари:

Вы думаете, что мне являются видения

Потому, что я индианка?

Мне являются видения

Потому, что они есть.

В 60-70-х годах не было просто женского движения, движения заключенных или движения индейцев. Имел место всеобщий бунт против гнетущего, искусственно насаждаемого, прежде не вызывавшего сомнений образа жизни. Он коснулся каждого аспекта жизни человека: рождения ребенка, детства, любви, секса, брака, одежды, музыки, спорта, языка, продуктов питания, жилья, религии, литературы, смерти, образования.

Новые нравы и манера поведения шокировали многих американцев. Они вызывали напряженность в обществе. Иногда это воспринималось как «пропасть между поколениями» – молодежь все больше отдалялась от образа жизни старшего поколения. Но через какое-то время оказалось, что это не столько вопрос возраста, – часть молодежи оставалась «ортодоксальной», в то время как некоторые люди среднего возраста меняли образ жизни, а старики начинали вести себя так, что поражали окружающих.

Сексуальное поведение изменилось радикально. О сексе до брака больше не молчали. Мужчины жили с женщинами вне брака, пытаясь найти верные слова, характеризующие их отношения: «Познакомьтесь, это… мой друг». Супружеские пары откровенно заговорили о своей жизни, появились книги, в которых обсуждался «открытый брак». О мастурбации стали говорить вслух, даже с одобрением. Гомосексуализм более не скрывали. Мужчины-геи и женщины-лесбиянки сообща боролись с дискриминацией, чтобы осознать свою общность, преодолеть стыд и изоляцию.

Все это нашло отражение в литературе и в средствах массовой информации. Суды признавали недействительными местные запреты на книги эротического и даже порнографического содержания. Появилась новая литература (книга «Праздник секса» и др.), которая обучала мужчин и женщин достижению сексуальной самореализации. В новом кино не стеснялись показывать наготу, хотя киноиндустрия, стремясь сохранить наряду с прибылями и принципы, ввела систему классификации фильмов (R – «просмотр в присутствии взрослых», X – «запрещен просмотр детям»). Язык секса стал обычным в литературе и в быту.

Все это было связано с новыми условиями жизни. Общины процветали в особенности среди молодежи. Действительно настоящих коммун, т. е. таких, где принято делиться деньгами и совместно принимать решения, создавая сообщество близких по духу людей, привязанности и доверия, было мало. Большинство их появилось из практических соображений – для совместной оплаты аренды, – и основывались они на разной степени дружбы и близости участников. Для мужчин и женщин стало обычным явлением быть «соседями по комнате» и проживать группами по два– три человека и более, исходя из практичности и общности интересов, не вступая в сексуальную связь.

Самой важной переменой в стиле одежды 60-х годов стала большая неформальность. Для женщин это являлось продолжением традиционных настойчивых требований феминисток убрать из обихода «женственную», стесняющую движения одежду. Многие американки перестали носить бюстгальтеры. Ограничивающий свободу «корсет» (фактически униформа 40 —50-х годов) стал редкостью. Юноши и девушки теперь одевались похоже – носили джинсы и поношенную военную форму. Мужчины прекратили носить галстуки, а женщины всех возрастов часто надевали брюки, чем безмолвно отдавали должное Амелии Блумер.

Возникла новая популярная музыка протеста. Пит Сигер пел песни протеста начиная с 40-х, но теперь он добился признания; его аудитория стала гораздо шире. Боб Дилан и Джоан Баэз, исполнявшие не только песни протеста, но и песни, отражающие новое одиночество, новую культуру, превратились во всеобщих кумиров. Жившая на Западном побережье женщина преклонных лет Малвина Рейнолдс писала и исполняла песни, соответствовавшие ее социалистическим воззрениям и духу борца за свободу личности и содержавшие критику современной коммерциализированной культуры. Она пела, что все теперь живут в «маленьких коробках», а вначале «все были одинаковыми».

Боб Дилан являлся феноменом сам по себе: он исполнял мощные песни протеста, личностные песни о свободе и самовыражении. В гневной песне «Хозяева войны» Дилан выражает надежду, что когда-нибудь эти хозяева умрут и он однажды «в тусклый полдень» пойдет за их гробом. В песне «Прольется ливень» певец вспоминает ужасающие истории последних десятилетий, голод и войну, слезы и трупы лошадей, отравленные воды и серые, грязные тюрьмы, – на них «прольется ливень». Дилан исполнил горькую антивоенную песню «Бог на нашей стороне» и еще одну, под названием «Лишь пешка в их игре» об убийстве чернокожего активиста Медгара Эверса. В своей песне «Времена-то меняются» он бросил вызов старому, заявил о надежде на обновление.

Выступления католиков против войны были частью общего бунта внутри Римско-католической церкви, долгое время являвшейся оплотом консерватизма, связанного с расизмом, ура-патриотизмом и войной. Священники и монахини отрекались от церкви, открывали себя для секса, брака и рожали детей, иногда даже не покинув лоно церкви официально. Правда и то, что имел место всплеск популярности религиозных возрожденцев прежних времен, а Билли Грэм[238] призывал к послушанию миллионы, но уже появились небольшие быстрые потоки противоборства основному течению.

В отношении крупного бизнеса возникли новые подозрения в том, что ради прибылей корпорации разрушают окружающую среду. По-новому, как это сделано в книге Дж. Митфорд «Американский образ смерти», стали смотреть на «индустрию смерти» – похоронный бизнес и прибыли от производства надгробий.

С потерей доверия к сильным мира сего: предпринимательству, власти, церкви – возросла вера в себя, как индивидуальная, так и коллективная. На экспертов в любой области смотрели теперь со скептицизмом: росло осознание того, что люди сами могут решать, что есть, как жить, как позаботиться о своем здоровье. Усилилась подозрительность по отношению к медицинской промышленности, и стали проводиться кампании против производства искусственных пищевых добавок, бесполезных продуктов питания, рекламы. К этому времени имелись столь сильные доказательства вреда курения: рак, болезни сердца, – что власти запретили рекламировать сигареты по телевидению и в газетах.

Пересматривался и традиционный взгляд на образование. Целые поколения обучались в школе патриотизму, подчинению власти и при этом невежественно и даже презрительно относились к другим народам и расам, коренным американцам и женщинам. Вызов был брошен не просто содержанию, но и стилю образования: формализму, забюрократизированности, упорному стремлению заставить подчиняться власти. Это нанесло лишь незначительный ущерб огромной сложившейся общенациональной системе образования, но повлияло на появление по всей стране нового поколения учителей и новой литературы, призванной поддержать этих педагогов, – таких книг, как «Смерть в раннем возрасте» Дж. Козола, «Жизни детей» Дж. Денисона, «Освобождение от школ» И. Иллича.

Никогда еще в истории США в течение такого непродолжительного периода не существовало столько движений за перемены. Однако система в течение двух столетий хорошо научилась тому, как контролировать людей. В середине 70-х годов она применила эти познания на практике.