Текст книги "Народная история США"

Автор книги: Говард Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 69 страниц)

Но большая часть антивоенных акций совершалась рядовыми солдатами, и среди них преобладали представители слоев с низкими доходами: белые, чернокожие, индейцы, китайцы, чиканос[219]. (Последние, вернувшись домой, тысячами участвовали в демонстрациях против войны.)

Двадцатилетний житель Нью-Йорка, выходец из китайской семьи Сэм Чой, призванный в армию в семнадцатилетнем возрасте, был отправлен во Вьетнам, назначен поваром и стал объектом издевательств со стороны других солдат, называвших его «Чинк» или «гук» (прозвища вьетнамцев) и говоривших, что он внешне похож на врага. Однажды Чой взял винтовку и сделал предупредительный выстрел в сторону своих мучителей. «В это время я находился на границе базы и подумывал о том, не присоединиться ли к Вьетконгу; по крайней мере они будут доверять мне».

Чой был арестован военной полицией, избит, отдан под трибунал и приговорен к 18 месяцам каторжных работ в Форт-Левенуэрте. «Они методично били меня каждый день». Свое интервью газете, издаваемой в Чайнатауне в Нью-Йорке, Сэм Чой закончил словами: «Вот что: я хочу сказать всем китайским ребятам, что армия вызвала у меня отвращение. Она вызвали у меня такое отвращение, что я не мог его сдержать».

В сообщении из Фу Бай в апреле 1972 г. говорилось, что 50 солдат из 142 человек в роте отказались участвовать в патрулировании, крича при этом: «Это не наша война!» Четырнадцатого июля 1973 г. в «Нью-Йорк таймс» говорилось, что пленные американские солдаты во Вьетнаме в ответ на приказ офицеров прекратить сотрудничество с врагами кричали: «Кто враг?» Они создали в лагере для военнопленных комитет мира, и сержант из этого комитета позже так вспоминал о своем пути в лагерь:

Пока мы добирались до первого лагеря, мы не видели ни одной уцелевшей деревни; все они были разрушены. Я сел, задумался и стал задавать себе вопросы: правильно это или нет? правильно ли уничтожать деревни? правильно ли убивать всех людей подряд? Со временем эти вопросы просто встали передо мной.

Чиновники Пентагона в Вашингтоне и представители ВМС в Сан-Диего после вывода американских войск из Вьетнама в 1973 г. объявили, что военно-морской флот собирается очиститься от «нежелательных элементов» – и что в число таких элементов входят не менее 6 тыс. человек на Тихоокеанском флоте, «значительная часть которых чернокожие». В целом из вооруженных сил было уволено без почестей около 700 тыс. солдат. В 1973 г. «без почестей» совершалось каждое пятое увольнение, что указывает на общее падение военной дисциплины. К 1971 г. на тысячу американских солдат 177 человек регистрировались как «отсутствующие без уважительных причин», некоторые из них по три-четыре раза. Число дезертиров удвоилось, увеличившись с 47 тыс. в 1967 г. до 89 тыс. в 1971 г.

Одним из тех, кто остался в строю, сражался, а потом выступил против войны, был Рон Ковик. Его отец работал в супермаркете на Лонг-Айленде. В 1963 г. в возрасте 17 лет Рона призвали в морскую пехоту. Двумя годами позже, во Вьетнаме, уже 19-летним, он получил ранение в позвоночник при разрыве снаряда. С парализованным ниже пояса телом, Ковик передвигался в инвалидной коляске. Вернувшись в США, он стал свидетелем бездушного обращения с ранеными в госпиталях для ветеранов, все больше задумывался о войне и в итоге присоединился к движению «Ветераны войны во Вьетнаме против войны». Ковик участвовал в демонстрациях и произносил антивоенные речи. Однажды вечером он услышал, как актер Доналд Сазерленд читает роман Дальтона Трамбо «Джонни получил винтовку», написанный после Первой мировой войны. В нем рассказывалось о солдате, конечности и лицо которого жестоко пострадали от орудийного огня, так что фактически осталось лишь мыслящее туловище, нашедшее способ общения с окружающим миром, а затем сочинившее послание, настолько пронзительное, что его нельзя было слушать без дрожи.

Сазерленд стал читать этот абзац, и что-то, чего я никогда не забуду, овладело мной. Это было так, словно кто-то говорил обо всем, через что я прошел в госпитале… Меня начало трясти, и я помню, что слезы стояли в моих глазах.

Ковик протестовал против войны и был арестован. Свою историю он изложил в книге «Рожденный четвертого июля»:

Они помогли мне сесть обратно в инвалидное кресло и отвезли в другую часть здания тюрьмы для регистрации.

«Ваше имя?» – говорит офицер, сидящий за столом.

«Рон Ковик, – отвечаю я. – Профессия – ветеран Вьетнама, выступающий против войны».

«Что?» – спрашивает он саркастически, глядя на меня сверху вниз.

«Я ветеран Вьетнама, выступающий против войны», – почти кричу я.

«Лучше бы ты умер там», – говорит он. Повернувшись к своему помощнику, офицер произнес: «Я бы хотел взять этого парня и сбросить его с крыши».

Они сняли мои отпечатки пальцев, сфотографировали меня и поместили в камеру. Я стал мочиться в штаны, как маленький ребенок.

Трубка пропала во время обследования меня врачом. Я стараюсь заснуть, однако, хотя я устал, гнев бушует во мне, как огромный раскаленный камень в груди. Я прислоняюсь головой к стене и слушаю снова и снова шум сливного бачка.

Ковик и другие ветераны съехались в Майами в 1972 г. на национальный съезд Республиканской партии. Они появились в зале заседаний и расположились в своих инвалидный креслах в проходах. Во время речи Никсона, в которой он выражал согласие стать кандидатом в президенты, эти люди стали кричать: «Прекратите бомбардировки! Остановите войну!» Делегаты бранили их: «Предатели!», а агенты спецслужб выпроводили ветеранов из зала.

Осенью 1973 г., лишившись надежды на победу и в условиях вторжения войск Северного Вьетнама в различные районы на юге страны, США пришлось пойти на урегулирование, предусматривавшее вывод американских войск и сохранение за повстанцами их позиций до избрания нового вьетнамского правительства с участием коммунистов и некоммунистических элементов. Но сайгонское правительство не дало своего согласия, и Соединенные Штаты решили предпринять последнюю попытку заставить Северный Вьетнам капитулировать. Волна за волной на Ханой и Хайфон летели самолеты «В-52», бомбы разрушали дома и госпитали, погибло огромное число мирных граждан. Это ничего не дало. Многие бомбардировщики были сбиты. По всему миру прокатилась волна протестов – и Киссинджер вернулся в Париж, где подписал почти такое же мирное соглашение, как то, о котором договорились прежде.

Выводя войска, Соединенные Штаты, продолжали предоставлять помощь сайгонскому правительству, но, когда в начале 1975 г. Северный Вьетнам начал наступление на главные южновьетнамские города, это правительство пало. В конце апреля северовьетнамская армия заняла Сайгон.

Сотрудники американского посольства бежали, как и многие вьетнамцы, боявшиеся прихода к власти коммунистов, и долгая война во Вьетнаме закончилась. Сайгон был переименован в Хошимин, и обе части страны объединились, став Демократической Республикой Вьетнам.

Традиционная историография изображает окончание войн как результат инициативы лидеров – переговоров в Париже или Брюсселе, в Женеве или Версале, – подобно тому как она нередко считает, будто войны начинаются в ответ на требование «народа». Война во Вьетнаме служит ярким свидетельством того, что порой бывает совсем иначе. Политические руководители были последними, кто предпринял шаги для ее завершения, – «народ» же оказался далеко впереди. Президент всегда находился в самом хвосте. Верховный суд молчаливо игнорировал факты, ставившие под сомнение конституционность войны. Конгресс на годы отстал от общественного мнения.

Весной 1971 г. соавторы газетных колонок Роуланд Эванс и Роберт Новак, два последовательных сторонника войны, с сожалением писали о «внезапном взрыве антивоенных эмоций» в палате представителей, замечая при этом, что «антивоенные чувства, столь распространенные ныне среди демократов – членов палаты, рассматриваются сторонниками администрации как направленные не столько против Никсона, сколько являющиеся реакцией на давление со стороны избирателей».

Только после завершения военных действий в Камбодже и лишь после протестов, охвативших в связи с ними кампусы по всей стране, Конгресс принял резолюцию, в которой заявлялось, что американские войска не следовало направлять в эту страну без его одобрения. И лишь в конце 1973 г., когда войска США были наконец выведены из Вьетнама, Конгресс одобрил закон, ограничивающий право президента объявлять войну без согласия Конгресса; но даже в этом случае по данной «Резолюции о военных полномочиях»[220] президент мог вести войну в течение 60 дней по собственной инициативе, без соответствующей декларации со стороны Конгресса.

Администрация старалась убедить американский народ, что война прекращается в результате ее собственного решения начать переговоры о мире – а вовсе не потому, что она проигрывает войну, и не потому, что в США развернулось мощное антивоенное движение. Но секретные меморандумы правительства свидетельствуют о его пристальном внимании к «общественному мнению» в Соединенных Штатах и за их пределами на протяжении всей вьетнамской войны. Данные об этом содержатся в «Документах Пентагона».

В июне 1964 г. высшее американское военное руководство и представители госдепартамента, включая посла Генри Кэбота Лоджа-младшего, проводили совещание в Гонолулу. «Раск заявил, что общественное мнение в связи с нашей политикой в Юго-Восточной Азии серьезно расколото и что, следовательно, президент нуждается в заявлениях о поддержке». Нго Динь Дьема заменил генерал по имени Кхань. Историки Пентагона писали: «После своего возвращения в Сайгон 5 июня посол Лодж прямо из аэропорта направился на встречу с генералом Кханем… центральным в его беседе с Кханем был намек, что правительство Соединенных Штатов в ближайшем будущем подготовит общественное мнение в США к операциям против Северного Вьетнама». Двумя месяцами позже произошел инцидент в Тонкинском заливе.

Второго апреля 1965 г. в памятной записке директора ЦРУ Джона Маккоуна предлагалось усилить бомбежки Северного Вьетнама, поскольку они все еще были «недостаточно жестокими», чтобы привести к изменению политики властей этой страны. «С другой стороны… мы можем ожидать роста давления в пользу прекращения бомбардировок… со стороны различных элементов американской общественности, прессы, ООН, мирового общественного мнения». США должны постараться нанести решающий удар прежде, чем это мнение сможет укрепиться, рассуждал Маккоун.

В памятной записке помощника министра обороны Джона Макноутона в начале 1966 г. предлагалось разрушить шлюзы и дамбы, чтобы вызвать массовый голод, поскольку «удары по населенным центрам» приведут лишь «к контрпродуктивной волне отвращения за рубежом и в стране». В мае 1967 г. пентагоновские историки писали: «Макноутон был также чрезвычайно озабочен размахом и накалом волнений среди общественности и недовольства войной… особенно среди молодежи, представителей непривилегированных классов, интеллигенции и женщин». Он беспокоился: «Не приведет ли решение о призыве 20 тыс. резервистов… к такой поляризации общественного мнения, что "голуби" в Соединенных Штатах выйдут из повиновения и начнутся массовые отказы идти на службу, или сражаться, или сотрудничать, или того хуже?» Макноутон предостерегал:

Возможно, существуют пределы, за которыми многие американцы и большая часть мира не позволят Соединенным Штатам действовать.

Образ величайшей в мире супердержавы, убивающей или наносящей серьезные ранения тысяче мирных людей еженедельно ради того, чтобы подчинить маленькую отсталую страну, причем сама эта цель вызывает ожесточенные споры, – отнюдь не является привлекательным.

Это может привести к очень серьезному перекосу в американском национальном сознании.

Такой «серьезный перекос», похоже, произошел к весне 1968 г., когда, в условиях неожиданного наступления НФОЮВ, начатого в праздник Тет, генерал У. Уэстморленд попросил президента Джонсона направить ему дополнительно к уже находившимся во Вьетнаме 525 тыс. солдат еще 200 тысяч. Джонсон обратился к небольшой группе «оперативников» в Пентагоне за советом в связи с этой просьбой. Они изучили ситуацию и пришли к выводу, что дополнительные 200 тыс. солдат приведут к полной американизации войны и не решат задачи укрепления власти южновьетнамского правительства, так как «руководство в Сайгоне не демонстрирует никакого желания – уже не говоря о способности – заручиться необходимыми лояльностью или поддержкой народа». Более того, говорилось в докладе, отправка войск будет означать мобилизацию резервов и увеличение военного бюджета. Будет больше жертв со стороны американцев, больше налогов. В итоге:

Это растущее разочарование, сопровождаемое, скорее всего, увеличением числа уклонений от призыва и волнений в городах, вызванных убеждением, будто мы игнорируем внутренние проблемы, связано с огромным риском провоцировать в стране беспрецедентный по масштабу кризис.

Под «волнениями в городах», вероятно, имелись в виду выступления черного населения, имевшие место в 1967 г. и свидетельствовавшие о взаимосвязи – осознаваемой чернокожими или нет – между войной за границей и бедностью в США.

«Документы Пентагона» со всей очевидность показывают, что на решение Джонсона весной 1968 г. отвергнуть просьбу Уэстморленда и – впервые за все время – снизить темпы эскалации войны, сократить масштабы бомбардировок и сесть за стол переговоров в значительной степени оказали влияние действия американцев, демонстрировавших свое неприятие войны.

Когда к власти пришел Никсон, он также постарался убедить общественность, что акции протеста не окажут на него влияния. Но президент почти пришел в ярость, когда один-единственный пацифист стал пикетировать Белый дом. Лихорадочные действия Никсона, направленные против инакомыслящих, – планирование ночных краж со взломом, запись разговоров, перлюстрация писем – свидетельствуют о том важном месте, которое антивоенное движение занимало в сознании национальных лидеров.

Показателем широкого распространения идей антивоенного движения среди американской общественности является тот факт, что присяжные все более неохотно выносили участникам этого движения обвинительные приговоры, а местные судьи изменили свое отношение к ним. В Вашингтоне к 1971 г. судьи стали отклонять обвинения участников демонстраций по таким делам, по которым двумя годами раньше они наверняка отправили бы их в тюрьму. Группы антивоенных активистов, вторгавшихся в помещения призывных пунктов: «Балтиморская четверка», «Кейтонсвиллская девятка», «Четырнадцать из Милуоки», «Бостонская пятерка» и др., – получили за подобные преступления более мягкие наказания.

В последнюю группу напавших на призывной пункт, «Двадцать восемь из Кэмдена», входили священники, монахини и светские лица. В августе 1971 г. они вторглись в помещение в Кэмдене (Нью-Джерси). Эти люди совершили, по существу, то же, что сделала четырьмя годами ранее «Балтиморская четверка», члены которой были осуждены, а Фил Берриган, входивший в «Кейтонсвиллскую девятку», получил 6 лет тюрьмы. Но присяжные оправдали подсудимых из Кэмдена по всем пунктам. Когда огласили вердикт, один из присяжных, 53-летний чернокожий водитель такси из Атлантик-Сити по имени Сэмюэл Брейтвейт, который прослужил в армии 11 лет, оставил для подсудимых письмо:

Вам, церковным лекарям, с вашим талантом, данным Богом, я говорю: «Хорошо сработано». Хорошо сработано для исцеления больных безответственных людей, людей, что были избраны народом управлять и руководить им. Тех людей, что обманули ожидания народа, сея смерть и разрушение в несчастной стране… Вы вышли внести свой вклад, тогда как ваши братья остались в башнях из слоновой кости, наблюдая за происходящим… и хочется верить, что когда-нибудь в недалеком будущем мир и гармония воцарятся среди людей всех наций.

Это произошло в мае 1973 г. Американские войска покидали Вьетнам. С. Л. Сульцбергер, корреспондент «Нью-Йорк таймс» (человек, близкий к правительству), писал: «США потерпели крупное поражение, и учебники по истории должны это признать… Мы проиграли эту войну в долине Миссисипи, а не в долине Меконга. Американские правительства, одно за другим, так и не смогли добиться необходимой массовой поддержки у себя в стране».

На самом деле Соединенные Штаты проиграли войну и в долине реки Меконг, и в долине реки Миссисипи. Это стало первым явным поражением глобальной американской империи, созданной после Второй мировой войны. Оно было обусловлено борьбой революционных крестьян за границей и беспрецедентным движением протеста на родине.

Еще 26 сентября 1969 г. президент Ричард Никсон, отмечая растущую антивоенную активность в стране, заявил, что «ни при каких обстоятельствах это не окажет воздействия на меня». Но девять лет спустя в своих мемуарах он признавал, что движение против войны заставило его отказаться от планов интенсификации боевых действий: «Хотя публично я продолжал игнорировать бушевавшие антивоенные дебаты… я знал, тем не менее, что после всех протестов и Моратория американское общественное мнение будет серьезно расколото любой эскалацией войны». Это – редкое для президента признание силы общественного протеста.

В долгосрочной перспективе, возможно, произошло нечто еще более важное. Бунт в США вышел за пределы проблемы войны во Вьетнаме.

19. Сюрпризы

В 1911 г. Хелен Келлер писала: «Мы голосуем? А что это означает?» Примерно тогда же Эмма Голдман сказала: «Наш современный фетиш – это всеобщее избирательное право». После 1920 г. женщины стали принимать участие в выборах наравне с мужчинами, но их подчиненное положение почти не изменилось.

Вскоре после того, как американки получили право голоса, степень их социального прогресса можно было пронаблюдать по появившейся в газетах по всей стране колонке советов Д. Дикс[221]. По ее мнению, женщина не должна была быть лишь домашней рабочей лошадью:

… жена – это витрина, в которой муж выставляет свои достижения… Крупнейшие сделки заключаются за обеденными столами;… мы встречаемся за ужином с теми, кто может помочь нам сделать карьеру… Женщина, собирающая вокруг себя достойных людей, вхожая в клубы, интересная и приятная… является помощницей своего супруга.

Роберт и Хелен Линд, изучавшие в конце 20-х годов жизнь городка Манси (Индиана), отметили в работе «Мидлтаун» значение внешнего вида и одежды при оценке женщины. Они также обнаружили, что мужчины в откровенных разговорах между собой «часто говорили о женщинах как о существах более чистых и моральных, чем они сами, но одновременно и как о непрактичных, эмоциональных, непостоянных, подверженных предрассудкам, легкоранимых и чаще всего не способных смотреть в лицо фактам или крепко подумать».

В начале 1930 г. автор журнальной статьи, рекламируя косметический бизнес, начинал ее такими словами: «У средней американки – шестнадцать квадратных футов кожи». Далее он писал о том, что, хотя в стране насчитывалось 40 тыс. дамских салонов, а 2 млрд долл. ежегодно тратилось на женскую косметику, этого явно недостаточно: «Американки не расходуют и пятой части суммы, необходимой для улучшения своей внешности». Автор приводил также детальный список «ежегодных косметических потребностей каждой женщины»: 12 целебных процедур с теплыми маслами, 52 косметические маски, 26 процедур выщипывания бровей и т. п.

Похоже, что лучше всего свой первый побег из тюрьмы замужества, материнства, женственности, домашней работы, ухода за собой и изоляции американкам удавалось совершать тогда, когда в их услугах отчаянно нуждались: в промышленности, в военное время или в общественных движениях. Каждый раз, когда из практических соображений женщину вытаскивали из ее заточения (нечто вроде исправительных работ с условным освобождением), делалась попытка затолкнуть ее обратно, как только отпадала необходимость, что и приводило жительниц США к борьбе за перемены.

В годы Второй мировой войны больше женщин, чем когда-либо, оказались за пределами дома и начали работать. К 1960 г. 36 % американок в возрасте от 16 лет и старше, т. е. 23 млн человек, трудились и получали заработную плату. Но хотя 43 % работавших женщин имели детей школьного возраста, количество детских садов было рассчитано лишь на 2 % тружениц – остальным же приходилось самостоятельно решать подобные вопросы. Американки составляли 50 % избирателей, но (даже к 1967 г.) у них было лишь 4 % мест в законодательных органах штатов и 2 % судейских мест. Средний доход работающей женщины составлял примерно треть среднего дохода мужчины. Похоже, что отношение к жительницам США не сильно изменилось с 20-х годов.

«В 1964 г. в нашем обществе нет неприкрытого антифеминизма, – писала феминистка и социолог Элис Росси, – но не потому, что достигнуто равноправие полов, а потому, что у американок практически не осталось феминистской искорки».

Во время движения за гражданские права 60-х годов начали появляться признаки коллективного волнения. Женщины заняли свое место, которое они и обычно занимали в общественных движениях, – на передовой, как рядовые, а не как генералы. В офисе СККНД в Атланте студентка Колледжа Спелмана по имени Руби Дорис Смит, арестованная во время «сидячей» забастовки, выразила свое негодование по поводу того, что женщин низвели до рутинной канцелярской работы. К Руби присоединились две белые американки из упомянутого Комитета – Сандра Хейден и Мэри Кинг. Мужчины-активисты СККНД вежливо выслушали женщин, прочли меморандум, где говорилось об их правах, но мало что сделали. Элла Бейкер, ветеран политического движения из Гарлема, проводившая организационную работу на Юге, знала о такой тенденции: «Я с самого начала понимала, что как для женщины, пожилой женщины в группе священников, привыкших к тому, что женщины лишь оказывали им поддержку, для меня не было предусмотрено место лидера».

Тем не менее американки сыграли очень важную роль в эти первые и опасные годы организации общественного движения на Юге, и ими восхищались. Многие из этих женщин были пожилыми, например Элла Бейкер и Амелия Бойнтон[222] из города Селма (Алабама), «Мама Долли» из города Олбани (Джорджия). Более молодые активистки – Глория Ричардсон из Мэриленда и Аннель Пондер из Миссисипи – являлись не только участницами движения, но и его лидерами. Женщины всех возрастов выходили на демонстрации, попадали в тюрьмы. Фанни Лу Хеймер, издолыцица из Рулвилла (Миссисипи), стала легендарным организатором и оратором. Она исполняла гимны; из-за прихрамывающей походки (в детстве Ф. Л. Хеймер перенесла полиомиелит), заметно выделялась в пикетах. Эта женщина доводила людей до исступления на массовых митингах: «Меня так достало то, что меня все так достало!»

Примерно в то же время белые представительницы среднего класса также начали поднимать голову. Одной из первых появилась новаторская, оказавшая большое влияние книга Б. Фридан[223] «Загадка женственности».

Что же это была за проблема, у которой нет названия? Какие слова произносили женщины, пытаясь выразить ее? Иногда женщина могла сказать: «Я чувствую какую-то пустоту… чего-то не хватает». Или:

«У меня такое ощущение, будто меня нет». Иногда… «Чувство усталости… Я так злюсь на детей, что это пугает меня… Хочется плакать без всякой причины».

Фридан писала, отталкиваясь от своего опыта домохозяйки из среднего класса, но то, о чем она говорила, затрагивало чувства всех женщин:

«Она [проблема] давно не давала покоя американцам, но была спрятана настолько глубоко, что о ней не говорили. Она давала о себе знать каким-то странным ощущением беспокойства и неудовлетворенности, чувством тоски, от которого в середине двадцатого века страдали женщины в Соединенных Штатах. И каждая боролась с ним в одиночку.

Но чем бы она не была занята – стелила ли постели, делала покупки, подбирала материал на покрывало, ставила перед детьми сэндвичи с кокосовым молоком, отвозила на машине сына или дочку в клуб скаутов, лежала по ночам рядом с мужем, – она страшилась спросить даже себя: «И это все?».

Но однажды апрельским утром 1959 года в одном из пригородов Нью-Йорка я услышала, как мать четырех детей, сидя за кофе с другими матерями, с тихим отчаянием в голосе произнесла слово «проблема». И остальные знали, что то, о чем она говорит, не связано ни с мужем, ни с детьми, ни с домом. Они вдруг поняли: это общая проблема, которая не имеет названия. И тогда, пусть неуверенно, они начали говорить о ней. А позже, после того как отвели детей в садик и затем забрали домой, чтобы те могли поспать днем, две из них плакали слезами облегчения просто потому, что не одиноки.

«Загадка», о которой говорила Фридан, – это образ женщины как матери и жены, живущий в умах ее мужа и детей, ради которого она расстается со своими личными мечтами. Автор приходит к выводу: «Единственным способом для женщины найти себя, как, впрочем, и для мужчины, является самостоятельная творческая работа».

Летом 1964 г. в Мак-Коме (Миссисипи), в штаб-квартире «Фридом хауз», организации борцов за гражданские права, которые жили и работали вместе, женщины объявили бойкот мужчинам, поскольку те желали, чтобы за них готовили еду и стелили постель, пока они разъезжали на машинах, занимаясь организационной работой. Казалось, что волнение, о котором писала Б. Фридан, коснулось американок повсюду.

К 1969 г. жительницы США составляли 40 % всей рабочей силы в стране, но значительная их часть трудились секретаршами, уборщицами, учителями начальной школы, продавщицами, официантками и медсестрами. Каждая третья работающая американка была замужем, а ее супруг зарабатывал менее 5 тыс. долл. в год.

А как же женщины, у которых не было работы? Они очень много трудились дома, но это не воспринималось как работа, поскольку в капиталистическом обществе (или даже в любом современном обществе, где вещи и люди продаются и покупаются за деньги), если труд не оплачивается, если он не оценивается в деньгах, считается, что такой труд ничего не стоит. В 60-х годах американки стали больше задумываться над этим фактом, а М. Бенетон писала об этом в книге «Политическая экономия освобождения женщин». Домохозяйки находились за пределами современной экономической системы, поэтому, по словам Бенетон, они являлись кем-то вроде крепостных или крестьянок.

Женщины, у которых была типично «женская работа»: секретарши, регистраторы, машинистки, продавщицы, уборщицы, медсестры, – испытывали всевозможные унижения, которым подвергались мужчины на второстепенной работе, а также полный комплект унижений, связанных с их половой принадлежностью: насмешки по поводу умственных способностей, сексуальные шутки и домогательства, восприятие их исключительно в качестве сексуальных объектов, хладнокровные требования работать эффективнее. В коммерческом Справочнике стандартов для клерков печаталась колонка вопросов и ответов, где можно было найти следующее:

Вопрос.Я бизнесмен, мне кажется, что моя секретарша слишком медленно работает. Сколько раз в минуту она должна быть способна открыть и закрыть ящик с документами?

Ответ.Ровно 25 раз. Нормативы для других «операций по открытию и закрытию»… следующие: 0,04 минуты для открытия или закрытия папки; 0,026 минуты для открытия стандартного расположенного в центре ящика стола. Если вас беспокоит ее «активность на стуле», засеките время по следующим нормативам: «Встать со стула» – 0,033 минуты, «повернуться на вертящемся стуле» – 0,009 минуты.

В начале 1970-х гг. работница фабрики в Нью-Бедфорде (Массачусетс), принадлежавшей средней по размеру корпорации, где годовые дивиденды ее президента в 1970 г. составляли 325 тыс. долл., написала в профсоюзную газету, что 90 % сотрудников ее отдела составляют женщины, а все начальники – мужчины.

Пару лет назад меня на три дня отстранили от работы, поскольку мои дети были еще маленькими и мне приходилось отпрашиваться, когда они болели… Они [начальники] хотят видеть у себя людей, которые помалкивают, доносят друг на друга и являются хорошими маленькими роботами. Тот факт, что многим приходится принимать успокоительные таблетки и что неделя не проходит без того, чтобы двое или трое сотрудников не сломались и не расплакались, ничего для них не значит.

Эта женщина добавила: «Но времена меняются, и отныне все больше людей высказывают свое мнение и требуют от так называемых боссов такого же отношения, какое те хотели бы видеть применительно к себе самим».

Времена действительно менялись. Примерно в 1967 г. участницы различных движений – групп борцов за гражданские права, организации «Студенты за демократическое общество», антивоенных групп – начали проводить встречи женщин. В начале 1968 г. на женском антивоенном митинге в Вашингтоне сотни американок с факелами в руках пришли на Арлингтонское национальное кладбище и устроили «Похороны традиционной женственности». В этот момент и позднее возникли некоторые разногласия среди женщин и даже в большей степени среди мужчин по поводу того, должны ли жительницы США бороться за решение специфически женских вопросов или просто принимать участие во всеобщих движениях против расизма, войны и капитализма. Но идея поставить во главу угла феминизм становилась популярной.

Осенью 1968 г. члены группы, называвшейся «Радикальные женщины», привлекли внимание страны во время акции протеста против избрания «Мисс Америка», которую они считали «образом, угнетающим женщину». Все активистки выбросили в «Мусорный ящик свободы» бюстгальтеры, корсеты, бигуди, искусственные ресницы, парики и другие предметы, названные ими «дамским мусором». В качестве «Мисс Америка» была коронована овца. Но важнее оказалось то, что люди стали говорить об «Освобождении Женщин».

Часть деятельниц из нью-йоркской группировки «Радикальные женщины» вскоре образовала Женский международный террористический заговор от ада (Women's International Terrorist Conspiracy from Hell – WITCH – ВЕДЬМА), и члены этой организации, одетые как ведьмы, неожиданно появились в зале Нью-Йоркской фондовой биржи. В листовке, распространявшейся ВЕДЬМОЙ в городе, говорилось:

ВЕДЬМА живет и смеется в каждой женщине. Она является той свободной частью нас, что прячется за застенчивыми улыбками, за безропотным смирением с абсурдным господством мужчин, макияжем или стесняющей тело одеждой, на которых настаивает наше больное общество.

В ВЕДЬМУ нет необходимости «вступать». Если Вы женщина и осмеливаетесь заглянуть вглубь себя, то Вы – ВЕДЬМА. Вы сами устанавливаете себе правила.

Вашингтонское отделение организации выступило против деятельности «Юнайтед фрут компани» в странах Третьего мира и отношения корпорации к женщинам, работающим в офисе. В Чикаго ВЕДЬМА протестовала против увольнения радикальной учительницы-феминистки Марлен Диксон.