Текст книги "Ганнибал. Роман о Карфагене"

Автор книги: Гисперт Хаафс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Ганнибал взошел на борт моего корабля неподалеку от Таша. В челне вместе с ним находилось пятеро ливийских гоплитов и утыканная гвоздями бочка, в которой извивался и орал от боли презренный Мутумбал. Я взглянул на каменное лицо Ганнибала и понял, что отныне его уже ничем невозможно разжалобить. Через два часа после выхода мы крепко перетянули канатом грудь Мутумбал а и опустили его в зеленоватую воду. Уже через несколько минут неподалеку показались черные плавники, чертившие за собой белые пенистые полосы. Привлеченные запахом крови акулы окружили судно со всех сторон. Их темные тени бесшумно скользили в прозрачной, быстро багровеющей воде, а острые зубы кромсали и рвали на куски тело Мутумбала. Несколько раз мы поднимали и снова опускали его вниз, пока наконец не оставили морским хищникам обглоданный скелет. Тем не менее, на мой взгляд, убийце Элиссы позволили слишком быстро и слишком легко умереть.

В гавани Керкены стояло несколько гаул со спущенными парусами и пунийский сторожевой корабль, капитан которого уже знал, что новые власти усиленно разыскивают Ганнибала. Бывший суффет первым ступил на палубу военного судна. Вслед за ним гоплиты принесли несколько амфор с многолетним сирийским вином. Ганнибал соскреб кинжалом смолу, облепившую горло одной из них, вытащил деревянную затычку, разлил по чашам густую темную жидкость и предложил отведать ее капитану и нескольким купцам. Солнце нещадно палило, и но предложению Ганнибала с мачты сняли паруса и соорудили из них нечто вроде навеса. К вечеру, когда огненный шар начал медленно клониться к западу, Ганнибал предложил принести еще три-четыре амфоры. Как только он переступил через бортовое ограждение «Порывов Западного Ветра», я немедленно приказал сниматься с якоря. Пока на палубе сторожевого корабля матросы без особого рвения разбирали навес, внезапно налетевший ветер надул паруса моего судна, оно рвануло вперед и скрылось в вечерней мгле.

Рим забыл про меня. Богатый банкир Антигон превратился в обычного купца, по роду занятий ничем не отличающегося от множества своих собратьев по ремеслу в восточной части Ойкумены. Он не снабжал больше деньгами пунийскую армию, и потому интерес к его персоне быстро пропал.

Ганнибал же отправился в Эфес, где Антиох Великий со своими приближенными готовил, обсуждал, изменял и отбрасывал за ненужностью свои грандиозные планы. По пути туда Ганнибал остановился в Тире, считавшемся «матерью Карт-Хадашта». Финикийцы встретили его как царя, назвали величайшим из сынов своего народа и долго воздавали почести, в которых ему отказывал Карт-Хадашт. Очень скоро они ему смертельно надоели.

Антиох бросал алчные взоры на Элладу, после междоусобных войн и раздоров представлявшую собой довольно убогое зрелище. Двумя годами ранее римские легионы под командованием Квинта Фламиния в битве при Кипоскефалах разметали знаменитую македонскую фалангу и вынудили Филиппа заключить мир, обязав его выплатить Риму для возмещения военных расходов тысячу талантов серебра и передать ему почти весь свой флот. В свою очередь переход Алтиоха через Геллеспонт и его приготовления к вторжению во Фракию привели к обострению отношений между Римом и Селевкидом.

Разумеется, их никак не могла улучшить торжественная встреча, устроенная Ганнибалу Антиохом Великим. Но слишком ничтожным оказался он для такого громоздкого прозвища, слишком бездарно воспользовался предоставленными ему возможностями. Он вступил на престол за два года до убийства Гадзрубала Красивого и через четыре года после смерти Ганнибала скоропостижно скончался во время разграбления храма Ваала в Сузах – воистину «достойный» для государя уход из жизни! Ко времени прибытия Ганнибала в Эфес Антиох считался правителем огромной державы, вобравшей в себя земли и народы от Геллеспонта до берегов Аравийского моря и от Иудеи до границ с Индией. Однако эти сатрапии [182]182
  Сатрапия – в древнем Персидском царстве военно-административный округ, управляемый сатрапом.


[Закрыть]вовсе не были склонны хранить ему верность. Правда, ею подданные в целом жили лучше, чем, скажем, египтяне, поскольку в государстве Лагидов все богатства доставались почти исключительно царю. Но Антиоха губила страсть к расточительству. Это касалось не только денег. Свое огромное воинство он, если так можно выразиться, бездумно растратил в бессмысленных войнах за одинокие селения и пересохшие колодцы. Свое золото он израсходовал не на заточку мечей, а на украшение шлемов своих всадников. Во время единственной в своей жизни войны, имевшей хоть какой-то смысл, он выбросил на ветер советы и планы Ганнибала – опять же единственного человека, способного помочь ему одержать победу.

Три года Ганнибал сперва в Фесе, а потом в других крепостях огромного царства пытался убедить Антиоха не начинать войны с Римом. Когда же царь отказался прислушаться к его доводам, он терпеливо начал уговаривать его изменить тактику. Антиох не отличался широким кругозором. Его главной целью было воссоздание империи Александра Великого и объединение Эллады, но он не понимал, что для ее достижения необходимо развернуть военные действия на территории Италии. Как и члены Совета Карт-Хадашта, он также не сознавал, что на борьбу с Римом нужно бросить все силы.

Готовясь к войне, Антиох подписал договор о дружбе с Египтом и выдал свою дочь Клеопатру замуж за Птолемея V. Через год после бегства Ганнибала из Карт-Хадашта он еще раз перешел Геллеспонт, захватил Фракию и отправил своих послов в Рим. Там в Сенате им сразу же дали понять, что все происходящее в Элладе является исключительно внутренним делом Рима.

Примерно в это же время Ганнибал отправил в Карт-Хадашт тирийца Харашти, которого греки называли Аристоном. В городе он едва не был схвачен стражниками Гадзрубала Козла, но сумел убежать и был первым, кто сообщил нам об истинном состоянии банка и всего имущества Баркидов в целом. Оно полностью перешло в ведение Совета. Дворец в Мегаре постигла судьба имения в Бизатии. Нашему банку пока еще позволяли проворачивать сделки, но весь доход от них поступал исключительно в городскую казну. По истечении срока договоров банк подлежал закрытию. Старик Бостар фактически оказался под арестом и лишь через два года смог послать мне письмо.

Неудача обескуражила Ганнибала. Он твердо знал, что как только над Римом нависнет угроза поражения, Карт-Хадашт с его огромной хозяйственной мощью немедленно встанет на сторону Селевкида.

Его новый план был не только хорошо продуман, но и поражал ясностью замысла. От Антиоха, как будущего «освободителя и объединителя всех эллинов», требовалось только высадиться в Элладе, закрепиться там и какое-то время отражать атаки римлян. Все остальное намеревался сделать Ганнибал и его посланцы, наделенные соответствующими полномочиями. Оснований для такого смелого решения у него было предостаточно. Даже в Италии Рим правил, опираясь исключительно на военную силу, но его легионеров ненавидели уже в окрестностях Вечного города. После окончания войны система союзнических отношений стала еще менее устойчивой.

Многочисленные донесения лазутчиков и рассказы купцов и путешественников лишь подтверждали этот вывод. Положение Рима было даже хуже, чем у Карт-Хадашта в те не столь уж далекие времена, когда Совет спешно отозвал стратега из Италии. Разумные посланцы, снабженные достаточным количеством денег, вполне могли бы не только вызвать восстание в Иберии, но и завербовать там еще и воинов. То же самое можно было сказать и о североиталийских галлах, лигурах и иллирийцах. От Селевкида требовалось лишь послать флот для перевозки наемников и обеспечения прикрытия с флангов, а также десять тысяч пехотинцев, тысячу всадников, несколько слонов, две тысячи талантов для привлечения италийцев на свою сторону и укрепления своих позиций в Элладе. Тогда бы чудовищная военная мощь Рима лопнула как мыльный пузырь.

Для этого даже не нужно было привлекать войска из восточной части державы Селевкидов. У Антиоха имелась постоянная армия обшей численностью более ста тысяч человек, а денег вполне хватало для осуществления плана Ганнибала. Но он не обладал ни ясным умом, ни должным величием духа.

А еще у него были очень плохие советники. Особенно среди них выделялся бездарный стратег Той, из-за которого Антиох очень быстро потерпел поражение; философ Формион, поражавший полным незнанием основополагающих принципов военного искусства, и некий ритор, имя которого не сохранилось в моей памяти. Он как-то заявил под одобрительные возгласы придворных, что, лишь проникнув в тайны мироздания, можно стать истинным полководцем. Ганнибал же рассмеялся и сказал, что полководцем становятся только на полях сражений, а не рассматривая облака и не исписывая груды папирусных свитков. В свою очередь Формион произнес многочасовую речь, посвященную военному искусству. То ли из-за обилия непонятных выражений, то ли из-за чрезмерной длины она произвела огромное впечатление на окружающих. Когда кто-то поинтересовался мнением пуна, то в ответ услышал: «Таких тщеславных болтунов я еще в своей жизни не встречал».

После долгих колебаний Антиох решил приступить к осуществлению плана своего «великого» стратега Тоя. Ганнибалу же не оставалось ничего другого, как просто сопровождать царя. Его армия высадилась в Элладе, но, вместо того чтобы закрепиться там, лишь захватила несколько городов со звучными названиями. К зиме Антиох своими непомерными притязаниями и страстью к роскоши начал сильно раздражать эллинов. Весной римляне нанесли ответный удар.

Пребывание Ганнибала при дворе Антиоха дало Сенату повод предположить, что Селевкид именно ему поручит руководство военными действиями. Ведь тот, кто не желает воспользоваться своим острейшим оружием, не должен вообще начинать войну. Рим прекрасно сознавал собственную слабость и огромные возможности правителя могучей державы. Но в первую очередь он боялся нового столкновения с Ганнибалом, располагавшим теперь достаточными средствами. Испуганный алчный Рим в ожидании вторжения в Италию принялся лихорадочно строить там укрепления. Но ничего подобного не произошло, и тогда Апиний Клаброн с высвободившимися легионами переправился в Иллирию, вторгся в Фессалию и в битве при Фермопилах уничтожил почти в три раза превосходящую его по численности армию Антиоха. Ганнибал не замедлил поздравить Тоя. По его словам, соотношение сил открывало восемь возможностей одержать победу и одну возможность потерпеть поражение; погода и местность допускали только одну возможность поражения, но зато можно было применить восемь легко осуществимых форм окружения противника. Поэтому лишь незаурядный талант позволил Тою так построить войска, что их разгром оказался неизбежным.

Уйдя из Эллады, Антиох счел войну законченной и, вместо того чтобы отразить натиск римлян и позволить Ганнибалу высадиться в Италии, открыл военные действия против Пергама и Родоса. Он назначил Ганнибала навархом, и великий полководец, не обладавший опытом ведения войны на море, был вынужден сражаться с Родосом, считавшимся сильнейшей морской державой восточной части Ойкумены. Он командовал левым флангом и сумел отбить атаку вражеских кораблей, но возглавляемое одним из приближенных Антиоха, Аполлонием, правое крыло было отброшено, и флот Селевкида, несмотря на все усилия нового наварха, потерпел сокрушительное поражение.

Через год после битвы при Фермопилах, как предсказывал Ганнибал, римляне под командованием Луция Корнелия Сципиона, которого в качестве советника сопровождал его знаменитый брат Публий, вторглись в Азию. Исход войны теперь решался у горы Сипил, неподалеку от города Магнезия. Антиох уже не доверял Тою, но по-прежнему не был склонен поставить пуна во главе своей армии, ибо не хотел делиться с ним славой.

За день до начала битвы, когда огромное войско выстроилось перед своим повелителем, Антиох в восторге показал на катафрактов в позолоченных шлемах с развевающимися султанами, пехотинцев в богато инкрустированных золотом панцирях и военачальников, у которых рукояти мечей были усыпаны драгоценными камнями.

– Полагаешь, этого для римлян достаточно?

– Они, конечно, очень жадные, – ответил Ганнибал, – но такая добыча даже их устроит.

Через два часа после начала битвы Ганнибал повернул коня и ускакал прочь, ибо пять легионов и несколько тысяч пергамских воинов полностью разгромили огромную армию могущественнейшей державы. В гавани Мегиста он получил послание от царя. Антиох проявил порядочность и известил своего гостя, которому не доверял, но которого тем не менее высоко чтил, о том, что Рим потребовал его выдачи.

Какое-то время Ганнибал провел в Гертине на Крите, где, спасаясь от алчности местных жителей, наполнил амфоры свинцом, положил сверху немного золота и поместил их на хранение в один из храмов. Свои же деньги он спрятал в старых потрескавшихся сосудах, стоявших во дворе его дома.

Я случайно успел еще застать его там в один из пасмурных осенних дней. Его небольшой быстроходный парусник готовился выйти в море, и на его борт под издевательский хохот крестьян уже доставили неказистые глиняные сосуды. В таверне сильно воняло чесночным отваром.

– А что теперь? – спросил я, когда мы вдоволь наговорились и обсудили все на свете.

– Мир стал очень тесен для меня, Тигго. – Он в четвертый раз наполнил чашу. – Даже Публий Корнелий уже полагает, что войны не прекратятся до тех пор, пока у меня есть свобода передвижения.

– И куда же ты направишься? Карт-Хадашт тебя выдаст, они ведь даже послали на помощь римлянам несколько военных кораблей. Иберия под пятой Рима, Македония выдаст тебя, Эллада – тоже. Египет? Он отдаст тебя по первому же требованию Рима. Царство Антиоха для тебя недоступно. Даже в Индию ты не можешь поехать, ибо придется пересечь земли Селевкидов, а там тебя тут же схватят.

Ганнибал поднялся, мы вышли из таверны, он полной грудью вдохнул свежий морской воздух с характерными запахами водорослей и рыбы и лишь тогда тихо сказал:

– Наверное, на берега Понта Эвксинского. Ты ведь знаешь, я не могу без соленой воды.

– Знаю. Как и я.

– В конце концов у меня еще есть вот это, – он похлопал по рукояти британского меча. – Уж лучше погибнуть от него, чем, как Сифакс, медленно подыхать в римской тюрьме.

Он отплыл в Армению, где построил город для царя Артаксия, являвшегося также одним из сатрапов Антиоха. Однако Селевкид уступил всем требованиям римлян, и не только отдал им почти все свои корабли и согласился выплатить пятнадцать тысяч талантов, но и обязался в случае появления Ганнибала на подвластных ему землях немедленно задержать его. В скифские степи и Индию путь Ганнибалу был закрыт, и пуну ничего не оставалось, как отправиться в Вифинию, где царь Пругий поставил его во главе своей флотилии, состоявшей из нескольких утлых судов. С ними он одержал ошеломляющую победу над сильным пергамским флотом, а затем заманил в засаду и разгромил армию царя Евмена. Ведь все его великие смелые планы всегда были вполне осуществимы…

Но Пругий хотел славы только себе. Он отстранил Ганнибала от командования войсками, взамен подарил ему роскошный дом в Либиле на берегу моря, а сам возглавил армию и сразу потерпел поражение. Затем в Вифинию прибыл римский посол Тит Квинций Фламиний, и величайший из стратегов, сознавая полную безвыходность своего положения, в последний раз поцеловал Элиссу.

Вот я и закончил, Аристофан. Возможно, ты полагаешь, что кто-либо из твоих хронистов описал бы все это более возвышенными словами, сплел бы более причудливые сюжеты и вообще, возможно, даже значительно приукрасил события. И тогда, наверное, их участники выражались бы более возвышенным слогом; испещренные строками папирусные свитки отзывались бы в ушах читателей звоном мечей, громом литавр, ревом бегущих в атаку слонов и грохотом копыт закованных в броню коней катафрактов. А главный герой во всем блеске славы через двенадцать лет после бегства из Карт-Хадашта прижал бы к груди стеклянное изображение своей возлюбленной и, озаренный багровыми лучами заходящего солнца или подставив лицо под розовые персты Эос [183]183
  Эос – в греческой мифологии богиня зари. Римляне отождествляли ее с Авророй.


[Закрыть], исторг бы из своей бурно вздымающейся груди какое-нибудь крылатое выражение. А вокруг сновали бы жестокие цари, бездушные римляне или грохотал прибой.

Но я не хочу приходить в неистовство или роптать на судьбу. И вообще, после восьмидесяти я заключил мир с богами, которых опять же не существует. Затупившийся меч Мемнона я отослал в храм древнего бога Амуна. С людьми я также хотел бы заключить мир, но это вряд ли получится. А другой меч…

Солнце село, и полная луна уже выкатилась на небосвод. Мы обманем ее, Бомилькар, мы вообще их всех обманем с командой «Порывов Западного Ветра». Посланец Аристофана терпеливо ждет последнего свитка. По его словам, завтра в библиотеке состоится торжественное прощание с Антигоном из Кархедона. Мои внуки и внучки дожидаются меня на берегу озера Мареотис. Жаль, что Калаби не дожила до этого часа.

Коринна затушит светильники и вместе с вестником из библиотеки покинет дом. Сто талантов лежат на ее счету в Царском банке. Жизнь в Александрии стала очень дорогой, но ты, Коринна, сможешь многое себе позволить, только не плачь, а пиши.

Она погасит светильники, как только будет написано последнее слово. «Порывы Западного Ветра» уже стоит у причала речной гавани, и ветер, надув паруса, скоро понесет его по залитой молочным светом воде. Ведь старому купцу совершенно не нужны излишние почести и долгое мучительное прощание.

Выкованный в урочище Пляшущих Камней меч Ганнибала я, с согласия Бомилькара и Коринны, разломаю на пять частей и завтра выброшу обломки в Нил.