Текст книги "Лоргар. Носитель Слова"
Автор книги: Гэв Торп
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
– Думаю, они не готовы нас выслушать.
Попытка Аксаты пошутить не встретила одобрения иерархов и стрелков-диаконов, сопровождавших Лоргара. В полукилометре впереди пустыня словно кипела и бурлила, вздымаясь подвижной стеной песка и разрядов энергии.
Громовое поле Гахеварлы.
Пылевой барьер тянулся высоко в небеса, заслоняя восходящее солнце, и воинство Носителя Слова накрывал противоестественный переменчивый сумрак. В других обстоятельствах люди только порадовались бы тени, но сейчас Найро ощущал липкий холодный страх. Тишину нарушали только треск молний и свист песчинок, рассекающих воздух.
Бывший раб крепче сжал рукоять силовой булавы. Никогда еще он не применял оружие по прямому назначению, предпочитая оставаться позади более агрессивных – и, честно говоря, более умелых – бойцов многомиллионной паствы экклезиарха. Сегодня, однако же, советнику не удалось бы избежать опасностей битвы и в тылу когорт. К вратам Гахеварлы вела только одна дорога, и пролегала она через Сдирающую Бурю.
По сигналу Аксаты вперед выехал стрелковый фургон в броне из толстых железных листов, скрепленных множеством заклепок и широкими сварочными швами. Ему оставалось еще несколько метров до края урагана, когда из колышущегося облака вылетел дуговой разряд. Молния заземлилась через топливный резервуар машины, и пары жидкости в нем взорвались с грохотом, от которого вздрогнули все, кроме Лоргара. Опаленную землю в радиусе сорока с лишним метров засыпали куски металла и человеческих тел.
Верные представили, каково будет маршировать через бурю пешком, и общий настрой стал еще мрачнее.
Найро оглянулся через плечо, на тридцать тысяч стрелков-диаконов, вооруженных аколитов, мечников-адептов и воинов-жрецов, готовых к наступлению. Вполне вероятно, никто из них не доберется до стен Гахеварлы – их изуродованные трупы разбросают до самых эмпиреев дьявольские ветра магистров.
– Ожиданием мы ничего не добьемся, – заявил Аксата, направляясь к стоявшей рядом наземной яхте, где находились офицеры его штаба. – Мне пора отдавать приказ.
Воин успел сделать три широких шага, когда Лоргар тихо сказал ему в спину:
– Постой.
Услышав экклезиарха, все замерли. Найро едва не поперхнулся, затаив дыхание на вдохе.
Расслабленно, как будто в полной гармонии с окружающим миром, проповедник отделился от группы последователей и зашагал прямо в вихрь. Советник хотел закричать, предупредить великана, что даже дарованные Единым телосложение и выносливость не спасут его от ударов Сдирающей Бури. Ураган сорвет плоть со скелета Лоргара, и все будет кончено.
Но слова вслед за дыханием застряли в глотке старика и остались непроизнесенными. Судя по смятению соседей, они испытывали то же самое, беспомощно наблюдая, как их святой владыка идет навстречу гибели.
Экклезиарх остановился всего в десяти метрах от стены разъяренных стихий. Некоторое время он словно бы изучал Сдирающую Бурю, собираясь с мыслями.
Опустившись на колени, Лоргар низко склонил голову. Ветра с периметра урагана обдували его бритый череп пылью, наметали песок в складки одеяний. Пару минут проповедник не двигался.
Потом на ветру зазвучали слова – восхваления Единого. Здесь и там Найро улавливал названия городов, приведенных под руку Завета. Далее последовало торжественное заявление о решимости и вере.
И, наконец, взывание. Не молитва и не ходатайство.
Требование.
– Силы жаждут смертей для утоления своего голода, в оплату за врученные дары. Я говорил этим людям, что Правда и Закон Единого учат иному. Тот, кто отдал жизнь за самое правое дело, не будет забыт, но люди должны проявлять жертвенность в трудах своих, а не жертвовать собою. Если ты не ответишь мне, я все равно отдам приказ и поведу их за собой в равнодушную бурю. Она поглотит меня, и ты никогда не обретешь Колхиду. Я не прошу тебя и не угрожаю тебе – просто объясняю, что ты должен сделать, если хочешь получить ее.
Экклезиарх поднялся, держа одной рукой булаву – то самое оружие, которым несколько лет назад сокрушил бунтарей-новообращенных, только укрепленное металлическими ободами и штифтами.
Лоргар двинулся вперед, и ветвистые молнии, выпрыгнув из урагана, засверкали на его золотистой коже, заземляясь через ноги.
Миг спустя Сдирающая Буря склонилась пред Носителем Слова и расступилась, как будто раскрывая объятия. Вокруг экклезиарха по-прежнему вспыхивали шипящие разряды, зеленые, пурпурные и белые.
Великан поднял руки, и брешь расширилась, словно по его команде. Стена клубящегося песка разошлась, образовав ущелье со стенами-круговоротами песка и камней. Поперек растущего прохода метались молнии.
Лоргар вошел туда.
– Вперед! – взревел Аксата, устремившись к своей яхте. – Всем когортам – марш!
Команду тут же передали через рупоры и по незримым волнам. Через считанные секунды воинство экклезиарха пошло в наступление, среди бойцов ползли бронированные корабли и стрелковые фургоны с многочисленными орудийными башнями.
Найро осознал, что и сам, загребая ногами песок, ковыляет в теснину посреди бури, будто в разинутую пасть чудовища. Он чувствовал присутствие Единого так же отчетливо, как в тот день, когда едва не сгинул под ползуном-тысяченожкой. У старика колотилось сердце и стучало в ушах, но дух его пел под взором божества.
Вслед за Лоргаром он вступил в темную расселину.
Гахеварла пала к концу долгодня.
Армия Верных под началом экклезиарха захватила стены города уже к дремочи утреня. Продолжая натиск, воины хлынули в город и осадили центральную твердыню до наступления яви-главной долгодня. Последний магистр, что удерживал цитадель, метал в орду Единого сгустки черной энергии и напускал зеленый ядовитый туман, сражая бойцов сотнями, пока Лоргар не сокрушил ворота донжона. В тот же момент, когда чернокнижник пал от руки Аксаты, жаркие ветра пустыни развеяли Сдирающую Бурю.
Носитель Слова стоял на барбакане вместе с военачальником и советником. Внизу, на улицах Гахеварлы, без задержек продолжалось обращение выживших в новую веру. Среди ошеломленных горожан ходили священники, проповедовавшие Истину Единого.
– Что ж, вот и все, – произнес Аксата и вздохнул с явным облегчением.
Экклезиарх промолчал.
– Колхида объединена под стягом Книги-и-Пламени, – сказал Найро, имея в виду герб Завета. Раньше подобное заявление, и даже одна мысль о том, что какая-то монолитная церковь теперь управляет жизнями всех людей на планете, привело бы его в ужас. Но теперь этой церковью руководил Лоргар, и единство Колхиды казалось самой естественной и прекрасной вещью под эмпиреями.
Экклезиарх промолчал.
– Как всегда, появится горстка недовольных, – добавил Аксата. Он посмотрел на старика мимо широкой груди Носителя Слова, и бывший раб увидел беспокойство на лице воина. – Но мы победили. Война окончена, время праздновать.
Проповедник по-прежнему безмолвно смотрел вдаль.
Сначала Найро подумал, что Лоргару вновь явилось видение, но тот не страдал от боли и не пребывал в эйфории, как происходило в таких случаях. Советник пришел к выводу, что святой владыка просто погружен в глубокие раздумья и никого не слышит. Он жестом показал Аксате, что нужно уходить, но, стоило им повернуться к лестнице, ведущей с бастиона, как экклезиарх все-таки разомкнул уста.
– Это еще не конец, – медленно проговорил он, – а всего лишь завершение начала.
Колокольный благовест и удары гонгов в сотне храмов заглушали рев и радостные крики многомиллионной толпы, запрудившей дороги по всему Варадешу. Столица, разросшаяся за годы притока беженцев и новообращенных, давно уже вырвалась за собственные стены, подобно озеру, вышедшему из берегов. Возле новых предместий раскинулся лагерь из временных хибарок, не уступавший по величине Городу Серых Цветов. Перед триумфальным возвращением Лоргара туда стекались бесчисленные паломники.
Экклезиарх въехал в Варадеш, стоя на кафедре позолоченного корабля-часовни – того самого, в котором несколько лет назад пересекал пустыню вместе с Кором Фаэроном. С тех пор мобильный храм усовершенствовали лучшими технологиями и украсили лучшим убранством из запасов Завета. На крыше кабины рулевого стояли Аксата, Найро и другие ветераны, именуемые Первыми Апостолами, Вестниками Единого.
Бывший раб с презрением отнесся к подобным титулам, сочтя их оскорблением идеалов равенства, но Лоргар велел ему не переживать из-за этих претенциозных прозваний. Они скоро забудутся, как только Колхида вступит в эпоху истинного просвещения.
Миновав шатры и караваны, экспедиция оказалась в самом городе, и Найро с изумлением увидел новый Варадеш. Когда он покидал столицу, вдоль ее главных проспектов высились часовни, школы и монастыри различных сект и отраслей религии, а в извилистых переулках и на тесных базарах толпились верующие и проповедники.
Но теперь всех бездельников выгнали из города, и экклезиарха встречала строгая уважительная тишина. Рукоположенные священники и диаконы, выстроившиеся на тротуарах, слегка кланялись в знак уважения к вернувшемуся герою.
Многие знакомые Найро здания были снесены. На месте академии, где он преподавал, раскинулась площадь, выложенная золотой и серебряной плиткой. Храмы и реликварии с мозаичными иконами Единого на стенах сменили разрушенных предшественников; Варадеш в буквальном смысле перестроили по образу и подобию нового Завета.
И статуи… Повсюду стояли изваяния Кора Фаэрона и Лоргара – в натуральную величину и еще крупнее, мраморные и гранитные, золотые и серебряные, алебастровые и из крашеного известняка. Казалось, в городе нет ни одной плазы, рыночной площади или широкого проспекта, на которые не взирал бы один из этих идолов.
Над всей столицей нависал Башенный храм, значительно обновленный и иначе отделанный. Впрочем, грандиозный шпиль сохранил повелительный вид перста, указующего на созвездие Божьего Пика в эмпиреях. В дворике перед исполинским зданием начиналась широкая белая лестница, поднимавшаяся к арочному портику тридцатиметровой высоты.
На ступенях гостей ждала одинокая фигура.
Кор Фаэрон.
Встречая Лоргара, архидиакон встал на одно колено, сложив руки на груди и опустив подбородок. Уже через пару мгновений пастырь выпрямился, и экклезиарх, сопровождаемый Аксатой и Найро, сошел к нему.
Когда пророк впервые заявил, что приведет всю Колхиду под руку Завета, Кор Фаэрон счел подобное невозможным. Теперь он корил себя за сомнения и чересчур скромные притязания: Носитель Слова доказал, что более чем способен справиться с задачей. Его архидиакон правил теперь не только Варадешем, но и целым миром.
Некоторое время назад Кор Фаэрон привел в действие план, призванный обеспечить ему верховенство, но успех Лоргара в Гахеварле гораздо надежнее укрепил позиции пастыря. Отныне люди будут почитать Носителя Слова, как поклонялись Единому. Что же, пусть экклезиарх остается формальным главой Завета – архидиакон не нуждался в восхвалениях.
Ему принадлежала церковь, как и вся планета. Любой колхидец служил Кору Фаэрону, сам не зная того.
Пастырь улыбнулся:
– Добро пожаловать домой, ваше святое величество.
Лоргар не ответил на улыбку.
– Еще многое предстоит сделать, – сказал он.
– Разумеется, – отозвался Кор Фаэрон. – Города, недавно принявшие новую веру, еще не стали полноценными членами Завета, но церковные миссии уже в пути.
– Дело не в этом. – Отвлекшись на минуту, Носитель Слова оглядел столицу. – Ты очень хорошо поработал, сотворил настоящий алмаз. Так мы перестроим все наши города… Однако новости о победе ошибочны.
– Мне сообщили, что Гахеварла больше не стонет под ярмом магистров. Это ложь?
– Магистров больше нет, – подтвердил Лоргар и, оглянувшись на Аксату и Найро, добавил: – Но я узнал, что наш успех иллюзорен.
Архидиакон изобразил непонимание, хотя и сознавал, что удивительный человек перед ним услышит, как быстро заколотилось сердце пастыря. Экклезиарх продолжал, словно бы не замечая внезапной паники собеседника:
– Под личиной Завета сохранились секты и культы, поклоняющиеся Силам. Даже среди тех, кто признает верховенство Единого, зазвучали голоса против владычества Варадеша. Против меня… Ты закончил обрабатывать мои проповеди?
– Да. Новая книга для Верных ждет твоего одобрения, экклезиарх.
– Она станет краеугольным камнем нового порядка. Пусть все познают Истину с ее страниц. Никакого инакомыслия – только полностью объединившись, мы призовем Звезду Эмпиреев.
– Тогда нужно искоренить порчу, – сказал Кор Фаэрон. – Избавиться от еретиков, перечащих твоей воле.
– Верно, – согласился Лоргар. – Проведем чистку.
– Чистку идей, – поспешно вмешался Найро. – Будем учить людей Истине с помощью книги, о которой вы говорили.
Сама мысль о новом кровопролитии привела старика в глубокий ужас, не в последнюю очередь он испугался за себя. Впрочем, страх тут же уступил место отвращению: оказывается, даже миллионов жертв не хватило, чтобы утолить жажду Кора Фаэрона к власти и возмездию! Недопустимо, чтобы архидиакон влиял на Носителя Слова в этом вопросе.
– Ты вывел нас из неволи, святой владыка, – произнес старик, заламывая руки. – Суть Правды и Закона – в свободе, а не порабощении. Даже если люди подчинены экклезиарху или его эдиктам, нельзя лишать их права говорить то, что они хотят. Слово превыше Булавы.
– Чепуха, – бросил жрец. – Оппозицию нужно раздавить немедленно, иначе она, как гниль или опухоль, разрушит изнутри все, что мы построили. Братство готово исполнить твою волю, Лоргар.
Великан посмотрел на обоих своих помощников. Аксата слегка отступил, чувствуя, что для него в этом споре нет места.
– Вы двое никогда ни в чем не сходитесь. Мне что, вечно быть вашим третейским судьей и миротворцем?
– Этот безмозглый раб хочет, чтобы ты отрекся от всех достижений, оскорбил тех, кто пожертвовал ради тебя жизнью, руками, ногами или здоровьем. Хватит внимать трусливым советам мерзавца – они поганят твой разум!
– Кор Фаэрон использовал тебя с того дня, как убил людей, спасших тебя в пустыне! – с жаром произнес Найро. – Разве ты не видишь? Он бил и порол тебя, пока не добился повиновения, и пусть сейчас на тебе серые одежды экклезиарха, господствует здесь пастырь. Он неизменно лил тебе в уши яд, а теперь хочет превратить тебя в свое орудие – самого могучего головореза в истории культов!
Услышав такое обвинение, Лоргар сдвинул брови и взглянул на архидиакона.
– Грязная ложь! – пронзительно крикнул тот.
Старик не заметил кулака, врезавшегося ему в подбородок, и сообразил, что Кор Фаэрон ударил его, только когда пересчитал ребрами и локтями несколько ступеней. В следующую секунду бывший учитель осознал, что держит в руке кинжал, который год носил в ножнах у бедра.
Время для пастыря как будто замедлилось. Он ошеломленно смотрел, как Найро бросается вверх по лестнице, занося нож. Бессмысленно закрываясь рукой, архидиакон успел испытать презрение к самому себе за то, что позволил рабу так возвыситься в глазах Лоргара.
И вот – глупая, грязная смерть.
Его накрыла тень экклезиарха. Кор Фаэрон заметил оголовье булавы – в прошлом жаровню, клубы благовоний из которой плыли над его караваном. Пролетев вниз подобно комете с хвостом из позолоченных цепочек и амулетов, оно врезалось в череп советника.
Неимоверно могучий удар раздробил голову Найро, плечи и смял хребет. Острие кинжала, выскользнувшего из безжизненных пальцев, оцарапало подбородок пастыря.
Тело убитого сложилось внутрь и расплющилось о ступени – кости в ногах треснули под сокрушительной тяжестью палицы полубога.
Удержавшись от вскрика, Кор Фаэрон отступил на шаг. Его в равной мере ужасало и восхищало пламя, вспыхнувшее в глазах Лоргара. Золотой, Носитель Слова, Уризен, экклезиарх Завета с окровавленными руками возвышался над трупом Найро. Казалось, его голову охватывает золотой нимб – хотя, возможно, это солнечный свет отразился от кожи.
Испачканным в крови пальцем Лоргар указал в небеса.
– Единый идет! – провозгласил он. – Мы должны быть готовы!
Галактика в огне964. М30
«Сорок семь Один» (бывший Карлштадт)
Уместно было, что все закончилось там же, где и началось, – почти. Хотя Лоргар поставил себе цель распространять Слово Императора среди звезд еще на балконе Башенного храма, впервые он воплотил свою мечту именно на этой планете.
Кор Фаэрон вспомнил, с каким ликованием и религиозным пылом примарх обрушился на ждавшую просвещения Галактику после прибытия Императора и Магнуса. Получив в дар легион сверхчеловеческих воинов и все население Колхиды, Лоргар продолжил возвеличивать своего magnum deus.
Привести Карлштадт к Согласию оказалось сравнительно легко. Золотой покорял миры точно так же, как обращал в новую веру города-государства Колхиды: предлагал внять Слову, а в случае отказа обрушивал Булаву. Для завоевания первой планеты ему пригодилось и то и другое – трансляции проповедей Уризена разожгли пламя веры в некоторых народах, и они с военной помощью XVII легиона разгромили оставшиеся враждебными страны.
Пастырь стоял там же, где в прошлом высадился Лоргар, – на горе, ставшей фундаментом для первого из возведенных им кафедрального собора Спасителя Явленного.
Огромный храм, раскинувшийся почти на три километра, занимал большую часть вершины пика. В главном нефе, занимавшем треть длины здания, собрались командиры и штабные офицеры всех орденов легиона. За десятками капитанов и капелланов, стоявших под знаменами своих рот, издалека наблюдали кустодии в золотой броне. Их приставили к Семнадцатому следить за исполнением воли Императора.
Лоргар в привычном для себя стиле обратил унижение в триумф. Он не опустился до такой пошлости, чтобы подчищать историю Несущих Слово, и не стал просить, чтобы в архивах Терры тайно изменили какие-нибудь записи. Здесь, на первой планете, захваченной Уризеном для Императора, он повелел своему легиону публично признаться в грехах. Нарушения законов Владыки Людей были явными и масштабными, пусть же покаяние за них станет таким же.
С собой воины Семнадцатого принесли все материальные воплощения своих знаний и веры: каждую книгу и плексолист, инфокристалл и пергамент с взываниями и псалмами, каждую хоругвь, икону и аквилу, каждую печать чистоты и клятвенную ленту, каждый реликварий и талисман.
Лоргар молчал – все и так понимали, зачем они здесь.
Примарх зажег первый погребальный костер, бросив алтарную свечку на пропитанную маслами груду молельных циновок с колхидской руной Единого, украшенной дополнениями в виде полосок, крыльев, черепов или ореолов. Посторонние обычно принимали этот похожий на «I» знак за сокращение от Imperium.
Начавшийся пожар увенчал собой все сожжения, виденные Кором Фаэроном за последнее время. Большинству присутствующих – в том числе Легио Кустодес, которым предстояло отправить рапорты на Терру, – казалось, что легион весьма наглядно очищается от поклонения Императору.
В самом деле, так и было.
Немногие знали, а другие даже не догадывались, что оно сменится поклонением иного рода. Кор Фаэрон при помощи Братства уже расставил на позиции капитанов и капелланов Астартес, обученных догмам «Старой Веры» – Истины, как ее называли колхидцы, Правды и Закона Сил. В легионе осталось достаточно воинов с той планеты, из поколения, помнившего прежние времена, чтобы распространить Слово среди более молодых космодесантников.
Если бы только знать, что случится дальше…
Первый капитан мысленно поправил себя. Он знал будущее, хотя и не решался обдумывать его в подробностях. Но пастырь всегда верил в замыслы Сил, и теперь они действовали через него. Когда-то божества направили его к Лоргару, и тот момент предопределил сегодняшний пламенный апофеоз веры Кора Фаэрона.
Отныне полный легион Астартес будет служить целям Сил под видом завоевания Галактики для Империума.
Пастырь заметил, что Эреб смотрит на него, держа в руках череполикий шлем. Духовник также добился успеха, и Кор Фаэрон невольно улыбнулся. Он сменил выражение лица на более серьезное, но ответил первому капеллану взглядом в знак признания их достижений и важности этой минуты.
Затем первый капитан посмотрел на Лоргара, надеясь, что найдет нечто похожее и в его взоре, но глаза Уризена были обращены вверх, к эмпиреям за сводами исполинского храма. Подходя к господину, легионеры бросали в разрастающееся пламя знамена и книги, свитки и предметы поклонения.
Очи примарха пылали золотым светом, хорошо знакомым Хранителю Веры. Сейчас Лоргар не видел ничего из реального мира, не обращал внимания на идущих мимо него смертных или подползавшие все ближе языки огня. Им управляла музыка сфер – небесный зов, симфония Вселенной, слышимая только его уху.
Цели Золотого, как и его восприятие Галактики, были совершенно уникальными.
При этой мысли в сердце Кора Фаэрона закралась неуверенность.
Что же все-таки случилось тогда в колхидской пустыне? Силы направили пастыря к Отвергнутым, где ждало орудие его возвышения, или… Привели к Лоргару ближайший караван, которым по совпадению управлял опозоренный бродячий проповедник?
Несмотря на усиливающийся жар погребального костра, по хребту первого капитана пополз холодок – медленный, как закат на Колхиде.
У каждого свое место в замысле Сил. Раньше пастырь считал, что его вознаградили свыше за истовую веру – ниспослали ему Уризена, чтобы помочь жрецу обеспечить триумф Четырех. Сейчас такое мнение показалось ему проявлением гордыни.
И все же именно Кор Фаэрон направил события в нужную сторону. Его трудами и интригами Лоргар оказался в… Варадеше, сердце Завета, куда так или иначе пришел бы по любому из возможных путей. Из самой сути колхидской Церкви следовало, что Золотому суждено присоединиться к ней.
Хранитель Веры вспомнил, как создал миф о Лоргаре, заставивший жрецов Завета сдаться без боя, и его уверенность в себе вернулась – но тут же улетучилась, словно дым от клочков пергамента в костре. Уризен обладал духовными и физическими дарами примарха, он при любых обстоятельствах добился бы главенства в Церкви Колхиды.
Фактически учеба у Кора Фаэрона – в изгнании посреди пустыни – задержала вознесение Золотого на несколько лет.
Первый капитан выругал себя за сомнения. Где же крепость духа, с которой он сотворил из Лоргара великого вождя? Они всегда были наставником и аколитом. Возможно, Кор Фаэрон и проявлял высокомерие, считая, что примарх обязан ему всеми успехами, но он достойно вел Уризена по жизни. Носитель Слова, признавая это, отвечал первому капитану верностью и содействием в его планах.
Учитель и ученик.
Отец и сын.
Неразделимые.
Чтобы успокоить себя, Хранитель Веры снова посмотрел в глаза Золотому, надеясь ощутить прежнюю связь с ним. Он ничего не почувствовал – Лоргар стоял, целиком поглощенный изучением эмпиреев.
Но, если Кор Фаэрон покинет Уризена, кто же заменит его? Ах да, в буквальном смысле легион верных последователей примарха. Большинство из них презирали первого капитана и пламенно завидовали тому, что он, не будучи космодесантником, занимал столь высокую позицию в Семнадцатом.
То, как Хранитель Веры вел себя с подчиненными, не прибавляло ему союзников – даже в рядах Братства. Деятельность этой подпольной секты основывалась на секретности и полном отсутствии сострадания, но она подчинялась Кору Фаэрону и никогда бы не повернулась против него… верно?
В тот миг пастырь окончательно утратил иллюзии. Братством руководил Лоргар, и по слову примарха оно избавит Вселенную от первого капитана с той же легкостью, как от терран и колхидцев, которые слишком увлеклись почитанием Императора и не сумели принять новый порядок – Старую Веру.
Все новые и новые символы прежней религии легиона падали в пылающие груды. Изображая чистосердечное раскаяние, Несущие Слово отрекались от своих достижений в Великом крестовом походе.
«Одна видимость», – подумал Кор Фаэрон. У него сдавливало грудь, в горле стоял комок.
Лоргар превыше всего жаждал найти богов для поклонения, и он обретет их. Ничто не остановит Золотого. Ничто.
Уризен всегда терпел обиды, избегая раздоров, и неизменно преодолевал любые трудности, малые и великие. Кор Фаэрон вспомнил, как юный примарх сносил избиения – он в любую секунду мог применить свой Голос, приказать пастырю остановить порку и выполнить любой каприз ученика.
Но не делал этого.
Почему? Почему Лоргар мирился с унижениями, телесными муками, презрением приемного отца?
Потому что лучший способ утаить свои цели – спрятать их под плащом честолюбия другого человека…
Все, что происходило с той секунды, как Уризен вышел из шатра в бескрайней колхидской пустыне, творилось по его желанию – во всяком случае, с его позволения. Лоргар позволил пастырю забрать его у Отвергнутых. Он позволял наказывать себя, даже выступал и сражался в защиту своего обидчика.
Но теперь, когда примарх наконец отринул ложную веру в Императора и вновь склонился перед Силами, нуждается ли он в Коре Фаэроне?
Кусочек золы, выпорхнув из костра, упал на латную перчатку проповедника. Он стряхнул клочок, и тот рассыпался в мелкий пепел.
Носитель Слова может устранить приемного отца так же просто, как счистил с себя шелуху всех прежних личин и религий. Пусть с сожалением, слезами и самобичеванием, но Уризен крушил любые преграды на пути к цели.
Бессмысленно глядя в пламя, Кор Фаэрон задумался, когда же и его бросят в погребальный костер, как очередной барьер, мешавший Лоргару достичь бессмертного величия.
