Текст книги "Лоргар. Носитель Слова"
Автор книги: Гэв Торп
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Наступило студеное полночье, когда звезды ярче всего сияют в чистой вышине. Найро и другие рабы спустились с корабля-часовни, чтобы подготовить хозяину место для наблюдений; с собой они несли циновки и подзорные трубы.
Потом невольники ждали на холоде под безоблачным небом, кутаясь в лохмотья и плащи. Найро смотрел вверх, на созвездия: как и любой отпрыск Колхиды, он знал несколько главных фигур. Вот Открывающееся Око с красным светилом Валак на месте зрачка. Восходящая Лестница – она больше напоминала слуге водопад, но кто он такой, чтобы спорить с древними? У самого горизонта – Зубчатое Солнце, иногда называемое Железным Венцом Кхаана.
Почти в зените находились Возвышенные Врата; сквозь них виднелось размытое пятно, которое мудрецы считали облаками вокруг Горы Эмпиреев, Божьего Пика. Именно к нему совершили Паломничество пророки, взошедшие по обрывистым неприветливым склонам в дымку Сил у вершины.
Однажды, когда проповедник изучал Возвышенные Врата, раб украдкой заглянул в его телескоп. Увидев далекий вихрь, скрывающий Божий Пик, Найро на миг ощутил связь с Силами. В ту секунду он понял смысл слов Кора Фаэрона о том, что люди живут под бессмертным взором свыше.
Однако величие того момента не увязывалось с повседневным бытием слуги, и он не мог поверить, что его пребывание в кабале, как и рабство миллионов других, входит в замысел Сил.
– Маска! – резким шепотом позвал Найро. Он то и дело оглядывался на часовых, занимавших посты у бортов и на мачтах мобильного храма. Впрочем, солдаты не предполагали, что невольники попытаются сбежать: любой глупец, рискнувший ускользнуть в пустыню, скоро отправился бы к Силам. Смертоносное безлюдье стерегло рабов надежнее любых патрулей или оград. Найро проверял, не появились ли хозяин с Лоргаром, – помня об уникальном слухе мальчика, он боялся, что тот уловит беседу слуг.
Заметив сдержанные, но настойчивые жесты товарища, Маска подошла к нему. Следуя таким же секретным знакам, Лорра, Бафэ и Каль Декка присоединились к ним обоим у главного наблюдательного пункта. Делая вид, что проверяют рукояти и шестерни приборов, невольники начали совещаться. Они едва шевелили губами, их голоса почти терялись в шуме ночного ветра и хлопанье плащей.
– Я подслушал разговор господина с Аксатой, – сообщил Найро. – Они собираются воспитать ребенка согласно учениям Истины и, вернувшись в Варадеш, натравить его на архижрецов Завета.
– Рискованно. – Бафэ прикрыл рот рукой, якобы поглаживая бороду. – Если Завет что-нибудь узнает, то устроит облаву на нас.
– Тут мы бессильны, – бросила Маска, поворачиваясь уходить. Найро поймал ее за накидку и осторожно потянул назад.
– Ты не поняла, о чем я. Кор Фаэрон заполнит голову мальчика Словом и Истиной, но, возможно, Лоргар научится чему-нибудь еще.
Лорра мельком взглянула на вожака и тут же склонилась над механизмом основного телескопа, чтобы скрыть беспокойство от посторонних:
– Тогда нас заживо обдерут не слуги Завета, а хозяин.
– Проявим осторожность, – возразил Бафэ. – Короткие редкие уроки. Может, немного сострадания…
– Думайте шире, – прошептал Найро. Раб помолчал, изучая слушателей. Если сейчас он полностью раскроет свой замысел, товарищи могут счесть его безумцем, но такую возможность нельзя упустить. – Лоргар может стать нашим спасителем. Для всех нас, всех колхидцев. Кор Фаэрон верит в нечто подобное – считает, что мальчик проложит путь для возвращения Сил. Он попробует использовать ребенка, кем бы тот ни оказался. Но что, если Лоргар на самом деле пятый пророк? Недопустимо, чтобы проповедник управлял таким могуществом.
– «Управлял»? – фыркнул Каль Декка, протирая трубу телескопа краем рубахи. – Если Лоргар действительно пророк, управлять им будут только Силы.
– В такое я не верю, – отрезал Найро. – Сейчас он просто дитя, и его, как любое дитя, можно обучить – независимо от того, какую судьбу уготовили ему свыше. Он способен принести нам избавление, освободить рабов.
– Я согласна и на нечто более скромное, – заметила Маска. – Пусть Лоргар сделает нашу жизнь чуть легче, и я буду…
Взглянув на передвижную церковь, невольница осеклась и отошла в сторону, к другим приборам. Обернувшись через плечо, Найро увидел на палубе Кора Фаэрона, омытого отраженным серебристым светом звезд. Пастырь взирал на эмпиреи с непривычной для него улыбкой.
Поймав на себе тревожный взгляд Бафэ, вожак успокаивающе подмигнул ему и устремился к кораблю-часовне – выполнять пожелания господина.
Странствие каравана продолжалось. В некоторых аспектах жизнь путников изменилась, в других сохранялся статус-кво. На протяжении светлого времени суток Верные пересекали дюны великой пустыни, прокладывая курс согласно астромантическим наблюдениям предыдущих хладомрака и полночья. Кор Фаэрон, советуясь со звездами и «Книгой неземных писаний», прозревал Волю Сил. Но, если раньше его приверженцы искали в глуши другие караваны, направлявшиеся к лагерям Отвергнутых, оазисам или вади, теперь хозяин мобильной церкви объявил, что им необходимо скрываться от пытливых глаз тех, кто желает задушить Истину.
Пастырь возглавлял рабов и новообращенных в литургиях и святых обрядах – перед завтраком, в начале каждой яви-подъема и до обеда, означавшего наступление яви-главной. Также прихожане, защищенные молельными платками от солнца или мороза, собирались на краткие службы в последние часы перед дремочью или во время, отведенное для сна.
Немало времени Кор Фаэрон проводил с Лоргаром, читая ему священные тома и внушая собственные идеи. После побоев мальчик усвоил урок и не только запоминал содержимое трактатов, но и вникал в смысл текста.
Он всеми силами старался воздерживаться от вопросов, но его пытливость не знала границ, и дотошность порой брала верх над послушанием. Иногда пастырь удовлетворял любопытство Лоргара, если тема беседы нравилась ему; в других случаях Кор Фаэрон звал Аксату, и капитан отсчитывал ребенку пару плетей, чтобы тот не тратил драгоценного времени господина.
Как и утверждали Отвергнутые, мальчик рос исключительно быстро: казалось, каждый утрень лучи восходящего солнца падают на заметно более высокого и широкого в плечах паренька. Несмотря на юность Лоргара, под его кожей начинали бугриться мускулы, и люди считали, что однажды он превзойдет телесной мощью Аксату.
Его жажда знаний не ослабевала: ребенок поглощал все, что рассказывал ему наставник, подобно бескрайним пескам Белых равнин, впитывающим дожди до последней капли. Мальчик схватывал все на лету и истово стремился не только разобраться в старинных книгах, но и узнать больше о Былой Эпохе: Пророках, древней Колхиде, ее караванах и торговых путях. Впрочем, сильнее всего Лоргара манили легенды о великих городах.
Именно в этой области Найро со товарищи могли дать ему лучшее образование, чем Кор Фаэрон. Готовя еду, распуская или счаливая канаты, начищая и полируя, орудуя молотками и пилами, невольники беседовали с ребенком: рассказывали ему былины или изустные предания пустынных кланов, иногда пели песни своих племен. Все они общались на водной речи, предписанном языке каравана, но у каждого раба имелись свой диалект и нескладные присловья. Мальчик с легкостью перенял их и очень хотел похвастаться проповеднику, однако Найро отговорил его. Необходимость хитрить удручала Лоргара, но, не желая вновь подвергнуться побоям, он держал язык за зубами и демонстрировал лингвистические таланты только в обществе слуг.
Иногда Найро замечал ребенка возле люков или у основания мачты с наблюдательной площадкой – несомненно, тот внимательно прислушивался к речам стражников. Разумеется, в самые краткие сроки мальчик выучил поразительное количество проклятий и бранных слов из трех дюжин различных земель и городов. Новообращенных это развеселило до такой степени, что они тоже начали тайно делиться с Лоргаром своими историями, тогда как возмущенный господин безотлагательно распек его и наказал очередной поркой.
Минуло сорок явь-подъемов и дремочей. Мальчик почти дорос до плеча Найро, став при этом более крупным и мускулистым, чем немолодой раб. Кор Фаэрон часто вступал с послушником в концептуальные дебаты – испытывал его, забрасывая вопросами и выражая сомнения, обычные для неверующих. Тем самым пастырь убеждался, что Лоргар сможет ответить как на любые обвинения в богохульстве и ереси, так и на конкретные аргументы против его религии. В свободное время паренек шутил с невольниками и новообращенными, выдумывая на основе их рассказов хитроумные басни, где из зерен правды вырастали захватывающие приключения в божественных краях эмпиреев.
Найро все так же трудился, не разгибая спины, но само присутствие Лоргара частично облегчало душевную боль слуги. Один вид молящегося мальчика напоминал рабу, что надежда вернулась. Любой предсвет приносил с собой обещания перемен.
Хотя караван старательно избегал встреч с купцами и номадами, запасы пищи неумолимо сокращались, и Верным пришлось возвратиться на более многолюдные маршруты в пустыне. Так, на шестой хладомрак после обнаружения Лоргара проповедник обратился к посланникам небес с мольбой об указании пути. Истолковав движения светил, господин велел отправляться в Ад-Дразону, близлежащий оазис.
Они легли на новый курс, рассчитанный согласно наблюдениям. Ожидалось, что цели караван достигнет к яви-главной следующего утреня.
Команда готовила пустые бочки для воды, торопясь успеть до ледяных ветров полночья – в это время долго работать на воздухе было невозможно. В мерцающем свете люменов Найро и другие невольники возились с блоками и веревками у главного люка.
Вдруг кто-то отстранил раба, крепко взяв его за плечо. Заняв место учителя, Лоргар поднял груз одной рукой и открепил трос другой, после чего с легкостью поставил бочонок на пару-тройку таких же, поднятых ранее. Вернувшись к люку, паренек спустил канат обратно в проем и спрыгнул в полутьму, где Маска со товарищи ворочали тяжелые деревянные цилиндры, цепляя их на лебедку. Очевидно, послушник обладал зоркостью крыс, обитающих в грузовом трюме, поскольку ловко перетащил бочки к люку – по две за один раз. Подтянувшись, он снова вылез на верхнюю палубу и велел слугам внизу подвешивать сосуды на блок.
Лоргар продолжал неустанно трудиться с размеренностью метронома; на его золотой коже почти не выступал пот. Не прошло и часа, как все бочонки уже стояли у фальшборта.
– Что дальше? – спросил мальчик у Найро с оживлением, вызванным не только физическими упражнениями, но и осязаемым результатом выполненной им задачи. – Правда, здорово иногда заняться чем-нибудь практическим? Это освобождает разум для возвышенных дум. Например, пока я составлял последнюю дюжину бочек, мне пришло в голову, что данный процесс является метафорой наших духовных усилий. Как бы напряженно мы ни работали, добиться поставленной цели нам удается только вместе; как сосуды должны стоять упорядоченно, так и в мыслях и молитвах недопустим разнобой. Истина не только в том, что у каждого человека есть предназначение. Помимо людей, все вещи в мире подвластны порядку, определенному свыше, и их надлежит расставить согласно божественному плану.
Раб не знал, как отнестись к услышанному. Он с беспокойством подумал, что Лоргар слишком хорошо слушал призывы господина к иерархичному обществу и подчинению воле Обуянных – так Кор Фаэрон называл тех, кто внял Слову и впустил Истину в свою душу.
– Кадки для засолки, – после паузы ответил Найро, указывая на кормовой люк. – Будем запасаться мясом.
Паренек с прежней бодростью взялся за дело, распевая гимны, в которых невольник узнал «Устные даяния Храму», но дополненные стихами пера самого Лоргара. Перекатывая по палубе огромные кадки, он потчевал растущую аудиторию «Славой Вознесенным», исполняя каждую строфу и припев на разных языках. Мальчик играючи переводил текст с одного наречия на другое, пока рабы и стражники наперебой просили его использовать их родной диалект.
Праздничная атмосфера настолько захватила Найро и остальных, что никто не увидел и не услышал, как Кор Фаэрон поднялся из своей каюты. Его присутствие заметили лишь после того, как пастырь, появившись из люка над трапом, оглушительно взревел:
– Что за нечестивое шутовство?!
Новообращенные и невольники прыснули в стороны, как тараканы от светильника. Каждый из них вдруг вспомнил о важных делах в трюме, машинном отделении или просто в другом конце передвижного храма. Лоргар застыл; кадка, которую он толкал ногой, укатилась к фальшборту. Найро держался рядом – он не мог оставить мальчика один на один с разъяренным хозяином. Аксата, к его чести, тоже не сбежал и стоял, понурив голову от стыда: еще пару мгновений назад он весело отбивал мотив гимна, стуча кулаком по планширю.
– Ты! – Проповедник ткнул пальцем в капитана стражи. Тот вздрогнул, словно обвиняющий перст был стволом фузеи. – Доставай кнут!
Следом он набросился на других солдат и, грозя им карами, прорычал, чтобы они притащили рабов, отлынивавших от поручений. Новообращенные спешно повиновались, страшась гнева пастыря и надеясь отвести от себя недовольство Сил. Казалось, наемникам потребовались считанные секунды, чтобы собрать по храму тридцать восемь мужчин и женщин. Всех, включая Найро, поставили на колени.
– Силы расставили людей по лику этого мира, – злобно проговорил Кор Фаэрон. – Наделили всех нас целью, вплели в свой великий замысел. Если бы Силы желали, чтобы вы лодырничали, хихикали и выделывали коленца, как скальные мартышки, то не сделали бы вас невольниками! Шесть плетей каждому.
Огласив приговор, проповедник отвернулся от рабов и направился к Лоргару, презрительно глядя на него. Тот, почти не уступавший юноше в размерах, все равно оробел, как будто к нему приближался посланный Силами аватар осуждения.
– Я только хотел помочь, мой господин, – еле слышно объяснил мальчик уже не мелодичным голосом.
– Тебе не к месту помогать им, – тихо ответил Кор Фаэрон.
Первый щелчок кнута и короткий стон возвестили о начале порки невольников, однако Найро и другие слуги, еще не оказавшиеся в грубых руках стражников, смотрели только на своего хозяина и Лоргара. Пастырь говорил спокойно, без привычных яростных выкриков. Казалось, он искренне разочарован пареньком и уязвлен тем, что его послушник вел себя так глупо.
– Ты что же, будешь делать за них всю работу, Лоргар? – спросил проповедник. – Срезать мясо с костей? Разжигать огонь? Смазывать шестерни? Стирать одежду? Лакировать и красить храм? Шить вымпелы? Просеивать песок, ища землекрабов, жуков и скорпионов для готовки?
Мальчик стоял, бездумно сжимая и разжимая руки. На его лице читалось смятение.
– А как же другие рабы, Лоргар? – Кор Фаэрон указал за борт, в ночную тьму. – Не только невольники из этого каравана, но и те, что принадлежат сотне торговцев, тысяче купцов? Те, что миллионами живут в городах? Ты возьмешь их труды на себя? Кто будет ухаживать за детьми? Кто будет укладывать камни, возводя монументы Сил? Кто будет раздувать топки, полировать кафедры, переписывать тексты? Ты займешься всем этим?
Паренек мотнул головой и опустил плечи, не глядя на пастыря. Порка продолжалась, вопли избиваемых слуг звучали все громче; подходила очередь Найро, но он по-прежнему не мог отвести взгляд от этой пары.
– Нет. Нет, мой господин, – пробормотал Лоргар.
– Нет, – повторил он, остановившись менее чем на расстоянии руки от него. – Значит, ты станешь решать, кого освободят от работы, а кто продолжит гнуть спину. Ты, смертный, будешь определять судьбу невольников.
– Я… – Мальчик не нашел, что возразить, и у него задрожали губы. Он беспомощно, виновато уставился на Найро.
Кто-то бесцеремонно схватил раба за плечо. Подняв глаза, тот увидел Карад из Братства Стрельцов. Во взгляде женщины не было подобной жалости; она подняла слугу с палубы и потащила к Аксате, ждавшему с кнутом в руках. Найро умоляюще посмотрел на Лоргара, но паренек, посуровев лицом, обернулся к Кору Фаэрону.
– Мои глубочайшие извинения, господин, – поклонился он.
Найро прижали к планширю, и первое хлесткое касание плети отозвалось жаркой болью у него в плечах.
Пока продолжалось наказание, пастырь оглядел шеренгу слуг с истерзанными, окровавленными спинами и снова повернулся к ученику. Кор Фаэрон радовался, что сумел сдержать гнев: не стоило забывать, что Лоргар, невзирая на рост и интеллект, по-прежнему ребенок, который при всех дарах, полученных от Сил, во многих смыслах остается невинным и несведущим. Он просто заблуждался, а не бунтовал против господина.
Впрочем, само сочувствие к невольникам было не менее греховным, чем деяние мальчика. Испытывать жалость к ним значило осуждать Силы. Если кто-нибудь сочтет, что другой человек не заслуживает назначенного ему удела, за этим обязательно последуют иные сомнения – сомнения, могущие привести к открытому неповиновению божествам и Истине. Кор Фаэрон понимал, что здесь нужна осторожность, иначе послушник забудет, что рабы заслуживают страданий, и начнет видеть в них невинных жертв.
– Лоргар, подойди ко мне, – отрывисто произнес он, поманив ученика пальцем.
Паренек зашагал к нему по палубе. Во взгляде ученика не было ни хитрости, ни настороженности.
– Да, мой господин?
– Невольники наказаны за пренебрежение работой, но проступок совершили не только они.
– Нет, мой господин. – Мальчик стыдливо опустил голову, и его безволосый череп отразил желтое сияние висячих ламп передвижной церкви. – Они согрешили из-за меня.
– Лоргар, ты от рождения наделен остроумием и обаянием, поэтому люди прислушиваются к каждому твоему слову. Это большая ответственность.
– Да, мой господин.
Кор Фаэрон немного помолчал, тщательно подбирая слова и оглядывая паренька. Ему не хотелось даже представлять, что Лоргар будет использовать свои пробуждающиеся способности для чего-либо, кроме продвижения замыслов повелителя. Но тема была деликатной, поскольку, прямо отвергнув моральное право ученика на несогласие с ним, пастырь рисковал получить обратный результат. Сейчас, казалось, Лоргару даже не приходило на ум, что он может идти против наставника.
– Ты должен поклясться мне, дать обет именем Сил.
– Обет, мой господин?
– Да, присяга, заверенная свыше и связанная с твоей душой. Пообещай Силам, что станешь защитником Истины и во всем будешь полагаться на Нее и Слово. Поклянись своей бессмертной душой, что посвятишь всего себя трудам на благо Сил и их дела.
– Клянусь, мой господин.
– Скажи, в чем именно, и смотри в эмпиреи, пока говоришь. Изреки свой обет полностью, чтобы его услышали все: и смертные, и те, кто вовне.
Взглянув на Кора Фаэрона, мальчик поднял глаза к далеким звездам.
– Я клянусь… Я обещаю… – Лоргар, что было непривычно, не мог подобрать слова. Осекшись, он с мольбой посмотрел на проповедника. Это чрезвычайно понравилось пастырю, ведь в тот момент послушник понял, что ему еще многое нужно узнать и помочь здесь способен только учитель – Кор Фаэрон.
– Лучше начни с чего-нибудь вроде: «Клянусь всемогущими Силами…» Потом скажи, что именно обещаешь сделать.
Улыбнувшись, Лоргар кивнул и снова обратил взор к небесам:
– Клянусь всемогущими Силами, что я… посвящу жизнь изучению Слова и Истины, а также служению Силам, как они сочтут нужным. Я буду внимать их посланиям из эмпиреев, начертанным на песке и среди звезд, в сердцах и умах людей. Даю обет во всем этом, и, если нарушу его, пусть мою бессмертную душу изгонят из эмпиреев на муки в безразличной пустоте.
– Хорошо, – произнес Кор Фаэрон, мгновенно испытав гордость после решительного заявления мальчика. Пастырь видел, что стражники и рабы отчетливо услышали клятву, и это напомнило им не только об Истине, которой подчинялись они все, но и о власти проповедника над Лоргаром, а значит, и над каждым человеком в караване. – Теперь, дитя, к вопросу о твоем наказании.
Паренек вновь покорно кивнул, не говоря ни слова. Пройдя к борту мимо съежившихся, стонущих рабов, он положил широкие ладони на планширь, перегнулся через него и посмотрел на Аксату. Капитан новообращенных повернулся к господину за подтверждением; он в ответ поднял восемь пальцев.
– Аксата, дай ему на две плети больше, чем рабам, – он был зачинщиком этого греховного представления.
Показав, что понял господина, офицер занес кнут. Кор Фаэрон заметил, как он переглянулся с несколькими солдатами. Невозможно было узнать, о чем именно они думают, но, вернее всего, наемники сообразили, что стали соучастниками пастыря. То, что их избавили от кары, не останется незамеченным в рядах бойцов, и проповедник обязательно напомнит Аксате о возложенной на того тяжкой ответственности.
Под бесстрастным взором Кора Фаэрона плеть опустилась на спину Лоргара чуть ниже ключиц. Ряса аколита немного ослабила хлесткий удар, и мальчик едва дернулся. Пастырь не видел лица ученика, но обратил внимание, что он опустил плечи и впился пальцами в деревянный поручень.
– Еще семь, – сказал он Аксате и добавил, повернувшись к люку: – У нас тут конгрегация верующих, а не цирк.
