Текст книги "Марджори"

Автор книги: Герман Воук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– Я часто удивляюсь, откуда ты черпаешь свои представления обо мне? Из всего моего выпускного курса именно на меня бы указали как на девушку, которая, вероятнее всего, испортила бы свою личную жизнь.

– Ты любишь романтизировать себя. Ты настоящая киска, нервно принюхивающаяся, но наверняка к домику в Нью-Рошелл и к муженьку, зарабатывающему минимум пятнадцать тысяч в год.

– Пойди влезь-ка на дерево. Бог мой, иногда ты бываешь просто занудой!

Он рассмеялся. Они шли по восточной стороне Плаза. От дыхания лошадей, запряженных в красивые экипажи на другой стороне улицы, исходил пар, хорошо видимый в солнечных лучах.

– А знаешь ли ты, что оказало на меня влияние? Я уважаю кошачью мудрость. Думаю, теперь я и сам прекрасно мог бы наслаждаться таким образом жизни… делать покупки в этих магазинах, по выходным проводить время на Пьер или на Плаза, и все такое… всегда имея в виду одну вещь. А именно, что моя жена и я, оба рассматривали бы такую жизнь как приятную комическую маску, надетую так, будто мы живем в Мексике или на островах Фиджи, потому что в данный момент нам это нравится, но нутром осознавали бы, что на деле эта жизнь ненастоящая, пустая, не имеющая значения и такая, от которой можно было бы уже через сутки отказаться. – Резко повернувшись, он увлек ее в цветочный магазин.

– Ради Бога, в чем дело…

– Фиалки в феврале. Ты разве не видела их в окне? Я должен купить тебе букетик.

– Ты сумасшедший.

Ноэль быстро набросал что-то на визитной карточке, пока цветочница подбирала фиалки. Широким жестом он вручил Марджори маленький букетик и карточку:

 
Фиалки зимой,
Нежность во льду…
Не тот, что тебе нужен, дорогая,
Этот лукавый совет.
 

Она вспыхнула, хрипло рассмеялась и опустила карточку в сумочку.

– Очень коварный. Думаю, я сама понесу цветы.

Черный «кадиллак» Сэма Ротмора стоял перед узким серым каменным домом с черными железными решетками в стиле рококо и массивными дверями. Шофер, аккуратный седой мужчина в черном, уважительно поздоровался с Ноэлем и придержал открытую дверцу лимузина.

– Ну, садись, сначала я подброшу тебя домой, – сказал Ноэль.

– О нет, Ноэль, эта машина – для работы.

– Ерунда. Бывают разные времена. Перестань спорить и садись в машину. Номер семьсот сорок, Вест-Сайд, Филипп.

– Слушаюсь, мистер Эрман.

Проезжая по Центральному парку в «кадиллаке», Марджори ощутила аромат фиалок и, посмотрев в окно на грязные коричнево-зеленые лужайки и на нерастаявший лед, который кое-где лежал на возвышающихся камнях, подумала, что сейчас можно было бы и умереть. Она повернулась к Ноэлю.

– Ты портишь мою жизнь, интересно, ты это делаешь умышленно?

– Я влюблен в тебя, – ответил Ноэль.

Бросив взгляд на спину шофера, она слегка поцеловала Эрмана в губы.

– Я тоже в тебя влюблена.

– Один из нас должен уступить, – произнес Ноэль.

– Не я, – ответила Марджори.

24. Церемония помолвки

Время тянулось отчаянно медленно и тоскливо, Ноэль не звонил вот уже три недели. Она провела это время, исследуя положение дел в области театра, и обнаружила, что огромное количество девушек, таких же как она, упорно ходили от режиссера к режиссеру в поисках работы; и все это несмотря на идущий снег и февральскую слякоть, под неизменно пасмурным небом, низко нависшим над крышами домов.

Позвонил Сэнди Голдстоун и пригласил пойти с ним на прием в честь помолвки Билли Эйрмана, Марджори охотно согласилась. Она не горела большим желанием увидеть Сэнди или же Билли с его будущей невестой, но предположила, что и Ноэль может прийти на этот прием. Сэнди грустил и решил позвонить ей в воскресенье. При встрече ей показалось, что он был еще меньше ростом, чем она его помнила, сутулый, равнодушный, скучный. Он бодро сообщил ей о том, что ему нравится работать в «Лэмз» и что дела обстоят как нельзя лучше. По секрету он сказал Марджори, будто знает, как сколотить состояние. У него в собственности было двадцать процентов скаковой лошади. В то время как его часть сена для лошади полностью поглощала зарплату, он питал надежды, что в ближайшее время сорвет большой куш в одном из крупных забегов.

Когда они прибыли, зал в «Чери-Нидерланд» был так переполнен, что Марджори стала сомневаться, найдет ли там Ноэля. Около четырех сотен приглашенных, большей частью молодежь, все прекрасно одетые, прохаживались по украшенному цветами, наполненному табачным дымом залу, болтали, у каждого в руке был высокий стакан с виски и содовой или же бокал шампанского.

– Обычное сборище, – резюмировал Сэнди. Они вошли внутрь и встали в очередь, чтобы поздравить молодую пару. Молодые и их родители были скрыты от глаз гостями, пожимающими им руки.

– Такое расточительство, – сказала Марджори. – Уж я точно не устрою большого приема, сэкономлю деньги.

– Тебя ждет великолепный вечер, – произнес Сэнди, – почему ты все время смотришь на дверь?

– Я вовсе туда не смотрела.

Очередь таяла, и Марджори оказалась лицом к лицу с Марджори Сандхеймер. Первое, что она сделала, – бросила быстрый взгляд на кольцо: крупный, продолговатой формы бриллиант. Марджори встречала камни и покрупнее, и данный акт смягчил ее отношение к девушке. Марджори Сандхеймер произнесла:

– Мардж, я так рада, что ты пришла! – Она прекрасно выглядела, лучше, чем могла бы вообразить Марджори; лицо ее порозовело, а широко раскрытые глаза блестели. На ней было экстравагантное длинное зеленое с оранжевым платье, с весьма забавными, сделанными в виде шали, рукавами. Марджори даже обрадовалась, что ее голубое платье было неприметным. Иначе, чтобы не нарушать тона, ей бы пришлось смириться с веселой безвкусицей в своем наряде.

Билли Эйрманн с энтузиазмом сжал ее руку. Он весь взмок, рубашка помялась, а его серый костюм выглядел уж слишком новым; прямые волосы упали на лоб.

– Мардж!

Она заговорила с наигранной скромностью в голосе:

– Другая Мардж, Билли, желаю огромного счастья.

Он возбужденно продолжал:

– Да, Мардж, я хочу сказать, ты знакома с моими родителями? Мама, это Марджори Моргенштерн.

Искусственная улыбка исчезла с лица миссис Эйрманн, и она одарила Марджори живым, полным дружелюбия взглядом.

– Отлично, Марджори Моргенштерн! Дорогая, я очень рада вас видеть. Отец! – Она потянула за локоть высокого лысоватого мужчину, стоящего рядом с ней и разговаривавшего с другой парой. – Отец, познакомься, Марджори Моргенштерн.

Он быстро оглянулся. У него было вытянутое лицо с выступающей вперед нижней челюстью, глубоко посаженные голубые глаза, худые узловатые щеки и шея; «Ноэль будет в старости походить на него», – подумала Марджори. Говорил он не спеша, низким голосом.

– Да, моя дорогая, какая честь, как поживаете?

– Здравствуйте, мистер Эйрманн.

– Подождите немного, Марджори, – сказала мать, – я хочу с вами поговорить.

– Конечно.

Сэнди пошел принести ей виски с содовой. С разных сторон ее толкали спешащие куда-то приглашенные, она начала искать свободное место где-нибудь у стены, все время оглядываясь в поисках Ноэля.

– Привет, Мардж. Так и думал, что здесь тебя увижу. – Через толпу к ней пробирался Уолли Ронкен. За руку он держал очаровательную, очень молодо выглядящую девушку с милым, озадаченно счастливым выражением лица, совсем как у маленького зверька.

– Привет, Уолли.

– Марджори Моргенштерн, познакомься, пожалуйста, с Марджори Печтер.

– Потрясающий день! – воскликнула Марджори. – Сколько же девушек по имени Марджори в этом забытом Богом городе?

– Там, где я родилась, их немного, – ответила девушка высоким звонким голосом. – Я из Гарисона, штат Нью-Йорк.

– Марджори учится в Барнардском колледже первый год, – пояснил Уолли. – Ты прекрасно выглядишь.

– Я живу в студенческом общежитии, – добавила девушка.

– Где Ноэль? – спросил Уолли.

– Я не знаю. Я пришла с Сэнди Голдстоуном. – Мардж вновь прислонилась к стене. Она опустилась в красное с позолотой кресло недалеко от оркестра. Сэнди, принеся ей коктейль, опять куда-то ушел. Марджори отрешенно наблюдала за шумящей толпой. Кругом мелькали знакомые лица: она видела их раньше в колледже и на танцах, приемах, на вечеринках. У молодых людей лица посерьезнели, а у девушек стали менее свежими и в них прибавилось настороженности. Казалось, что нашедшие свою половину и поженившиеся громче шумели и больше пили, чем остальные.

– А, привет, Мардж! Где Ноэль? – замахал ей рукой саксофонист. Музыкант из «Южного ветра», она узнала его, а присмотревшись, поняла, что все четыре музыканта играли в ансамбле в лагере. Она подошла поболтать с ними.

– Нас порекомендовал Ноэль, – объяснил саксофонист. – Мы всю зиму играем на таких мероприятиях. – Они очень удивились, услышав, что Марджори пришла не с Ноэлем.

Вновь появился Уолли Ронкен с девушкой из Барнарда и пригласил Мардж танцевать. Его несколько грубоватая манера в танце совершенно не изменилась.

– Где твоя девушка, Уолли?

Он вскинул голову, сконцентрировавшись на танце.

– Где-то там.

Марджори увидела девушку, она, смеясь, разговаривала с тремя молодыми людьми, переводя свой веселый взгляд с одного на другого.

– Я вижу в ней себя, много-много лет назад.

– Жаль, что мне она тебя не напоминает, – с грустью произнес Уолли. – Неплохая девчонка, только уж слишком какая-то сладенькая.

– А я какая? Что же я, как красный перец?

– Самианское вино в позолоченной чаше.

– Очень мило. Я думаю, ты такого никогда не пил.

– Это Байрон написал, тебе это очень подходит.

– Самианское вино! В этом-то твоя беда, Уолли Ронкен. Однажды ты обнаружишь, что у тебя налет на зубах от ужасного греческого уксуса.

– Ты рассуждаешь, как Ноэль.

– Что с того? Ты всегда говорил, как Ноэль. Такое всегда случается с людьми, окружающими его.

– Я знаю. Как он?

– Последнее время не видела его.

Уолли немного отстранился и внимательно посмотрел на нее.

– Как давно?

– Не твое дело.

– Вы собираетесь пожениться?

– Что-то я об этом ничего не знаю.

– Мое новое шоу утвердили.

– Прими мои поздравления.

– Ты пойдешь со мной на премьеру?

– Не нужно ворошить прошлое, это выглядит весьма странно. Ты пойдешь с Марджори Петчер, она очаровательна.

– Она все время в облаках витает, не представляю, как она по улицам ходит.

– Не будь высокомерным. Ты должен свыкнуться с мыслью, что не так уж много девушек, которые могут сравниться с тобой умом, иначе закончишь жизнь старым холостяком.

Сэнди прервал их разговор. Он легко танцевал, для Марджори это было облегчением, но на мгновение она ощутила, что ей не хватает преклонения Уолли перед ней, его робкой руки на талии. С Сэнди Марджори чувствовала себя, как с подругой. Она опять кинула взгляд на вход.

Около бара они столкнулись с уже изрядно подвыпившими Филом и Розалиндой Бойхэм. Последняя была совершенно явно беременна, и Марджори, удивившись, что-то сказала по этому поводу.

– Не беспокойся, – замотала головой Розалинда, – я как машина для производства детей, ничто этому не мешает. Они у меня появляются как новые «форды», правда, Фил?

– Как пончики, – высказал свою версию Фил Бойхэм.

– О Господи, что происходит с женатыми людьми на помолвках? – пожаловалась Марджори Сэнди, когда чета Бойхэмов неуверенно провальсировала мимо них, едва не расплескав содержимое своих стаканов. – Мне иногда кажется…

Вот и он.

Он стоял при входе, в дальнем конце зала, высокий, светловолосый, одетый в черное, оглядываясь вокруг с величием огромного кота. Его заметила не только она. Все присутствующие обратили на него свои взгляды. Марджори знала, что у четырех из присутствующих здесь был с ним роман, теперь все уже были замужем. Без всякого сомнения, были и другие. Среди мужчин он тоже был легендой, они смотрели на него не менее внимательно, чем женщины. Он вошел в комнату, игнорируя очередь к помолвленным. Ему навстречу бросилась девушка и, схватив его за руку, стала что-то быстро говорить. Несколько танцующих пар остановились и тоже подошли к нему. Очень скоро, окруженный людьми, он пропал из виду.

В этот момент Марджори поняла, что взгляды были обращены и на нее, Сэнди не составил исключение, в его взгляде ощущалось скрытое удовольствие. Она поняла, что, вытянув шею, смотрела в сторону Ноэля. Невероятно смутившись, она чуть было не расплескала свой коктейль, поспешно повернувшись.

– Что-то много народа, да? – произнес Сэнди. Грустно улыбнувшись, она отпила из стакана. Сэнди продолжал: – Он прекрасно выглядит, я надеюсь, ты сможешь найти к нему подход, говорят, он сущий ребенок.

– Да, Сэнди.

– А что случилось с его рукой?

Удивившись, она поняла, что с лета совершенно не думала о его пороке, скорее, даже не замечала его.

– Пустяки, как ты только заметил издали? Давай потанцуем.

Вскоре она увидела длинную, затянутую в черное руку, прикоснувшуюся к плечу Сэнди.

– Я разобью вашу пару?

– Да, конечно. Осторожно, она хрупкая, – произнес Сэнди, уступая ее.

– Я знаю, – ответил Ноэль, – хрупкая, как хромистая сталь.

Какое-то время они танцевали молча.

– Спасибо, – промолвила Марджори, – конечно, хромистая сталь.

– Как ты?

– Безумно счастлива, а ты?

– У меня все дела, а Макс здесь?

Она устремила на него пронзительный взгляд.

– Макс?

– Доктор Шапиро, специалист по желудку.

– Иди ты к черту.

– Что ты, такие вечеринки для того и существуют! Встречаются неженатые люди, вдруг с ужасом понимают, что время проходит, и в панике начинают искать себе партнера. Больше половины семей зарождается на помолвках. Я думал, что ты сегодня здесь встретишь Макса.

– Ну, раз он не пришел, тебе придется терпеть мое общество, Ноэль Эрман.

– Кому, мне? Никогда не слышал о тебе.

Раздался громкий голос саксофониста.

– Привет, Ноэль. – Ноэль, улыбаясь, закивал. Музыканты доиграли мелодию и без интервала начали другую: «Поцелуи дождя».

Марджори заметила, что на них смотрят. На площадке для танцев осталось мало народу, люди стояли вокруг.

– Ты все еще работаешь у Сэма Ротмора?

– Да. Это не отдых. Сэм заставляет отрабатывать те деньги, которые платит, поверь мне. Никаких посиделок во время работы. Он суровый парень. Меня это не беспокоит, он мне симпатичен, заставляет меня шевелиться.

– Я понимаю, он так тебя загружает, что ты не можешь позвонить мне.

– Нет, нет, Сэм тут ни при чем.

– Кто же тогда?

– Никто.

– Послушай, меня не волнует, позвонишь ли ты мне когда-нибудь еще или нет.

– Я в этом и не сомневаюсь.

Заиграли другую мелодию, темп изменился. Мурашки пробежали у Марджори по спине. Это был вальс «Южного ветра».

– Ну разве ты понимаешь, черт возьми, их секреты, – пробормотала она.

Ноэль крепче прижал ее к себе.

– Приятная мелодия, – произнес он. – Не слишком необычная, но милая.

На Марджори нахлынули щемящие сердце воспоминания: Самсон-Аарон, ночной аромат деревьев в «Южном ветре» под светом луны, горячие поцелуи, от которых она чувствовала слабость в коленях, запах масляной краски за кулисами… Еще две пары кружились в танце. Кольцо любопытствующих и шепчущихся росло.

– Все, хватит, – пробормотала она и начала пробираться к выходу, все еще держа Ноэля за руку.

– Что случилось? – спросил он.

Она продолжала проталкиваться сквозь толпу любопытных, уводя его за собой.

– Я не знаю, мне вдруг показалось, что я исполняю танец семи девушек в чадре. Здесь так накурено! Давай пройдемся по холлу, выберемся отсюда.

– Ноэль! Подожди! – Среднего роста женщина в каракулевом пиджаке и шапочке русского стиля из такого же меха торопливо подошла к ним, за ней шел грузный мужчина в расстегнутом пальто из верблюжьей шерсти. Оба держали стаканы с виски. – О, его величество, все-таки осчастливило нас своим присутствием! – воскликнула женщина преданно глядя на Ноэля. Лицом она походила на двадцатилетнюю девушку, но в ее каштановых волосах блестела седина. – Мы с Хорасом, отчаявшись тебя увидеть, уже собирались уходить, устали от этой мышиной возни. Братишка, какая у тебя хорошая партнерша.

– Марджори, познакомься, это моя сестра Моника, а это – Хорас Зигельман. – Ноэль как-то удивительно по-простому вдруг стал разговаривать с ними.

– Привет, Марджори, – она пожала ей руку, у нее было хорошее настроение, лицо излучало доброту. – Я слышала о вас, вы еще приятнее, чем я думала.

Хорас Зигельман, приятный мужчина, немного смуглый, с копной черных волос, дружески похлопал Ноэля по спине.

– На этот раз ты нашел себе отличную девушку, может, остановишься на ней? – спросил он резким и громким голосом.

– Вот что я тебе скажу, Хорас, мне не хватает обаяния, как насчет того, чтобы преподать мне урок? – сказал Ноэль.

– Хватит болтать, потанцуй со мной, – вмешалась сестра Ноэля, кладя ему на плечо руку. – Мардж, дорогая, ты ведь не возражаешь? Я к нему раз в десять лет могу обратиться с такой просьбой, понимаешь. По правде говоря, если бы я не выпила пять виски с содовой или шесть, Хорас…

– Семь…

– …да, семь, я бы не решилась подойти к нему. Он с презрением относится к своей глупой сестре, но несмотря на это я люблю этого зверя.

– Любовь моя, я не презираю тебя, просто по некоторым вопросам наши мнения не совпадают.

– Ну, давай же потанцуем.

– Вы с Хорасом отличные танцоры, почему бы вам не станцевать румбу?

Моника весело улыбалась, но ее огромные голубые глаза, казалось, были печальны. Она была необычайно привлекательна; как и в Ноэле, в ней было нечто магнетическое. Марджори подумала, что она разбила сердце не одного мужчины. Только ее меховой наряд был немного неуместен и неестественен.

– Саул, пожалуйста, хотя бы разок потанцуй со своей подвыпившей сестрой. Отметим важный день в жизни Билли, – заключила она, допив виски и передав пустой стакан мужу.

– Торопись, Ноэль, следующий поезд в Порт-честер отправляется в пять часов, – вмешался Хорас. – С удовольствием останусь с Марджори, со мной ей не будет скучно.

Ноэль мрачно посмотрел на Хораса и Марджори.

– Конечно. – Он последовал на танцевальную площадку за сестрой, и они автоматически закружились в танце, как супруги, широкий каракулевый пиджак Моники так и развевался во все стороны.

– Сейчас ей будет очень жарко, – заметил Хорас, – потом она простудится, пересаживаясь из поезда в поезд, они обычно переполнены, она всегда там простужается…

– Она такая милая, – сказала Марджори.

Хорас расплылся от удовольствия, с гордостью наблюдая за Моникой.

– Вы ее не знаете. Надеюсь, что в скором времени вы зайдете к нам в гости. Таких, как она редко встретишь. Вы хотите потанцевать? Я могу снять это пальто.

– Нет, нет, спасибо, мистер Зигельман, я уже натанцевалась.

– Хорас. Мы можем перейти на ты. Я чувствую, что мы будем видеться чаще. – Он многозначительно одарил ее игривой улыбкой. – Этот Ноэль, он отличный парень, да? Бьюсь об заклад, что он самый одаренный человек, которого я когда-либо встречал. Я всегда говорил, что если он однажды женится на рассудительной девушке, которая немного утихомирит его, то к нему очень быстро придет известность. Он неуправляемый человек, такие люди бывают объектом зависти до каких-то пор. Я ему больше не завидую. В какой-то степени я к нему привык. Я не могу утверждать точно, но мне кажется, что последние несколько лет он грустит, чувствует одиночество, понимаете, не может добиться желаемого.

– Мы обо всем договорились, Мардж, – вернувшись, сообщила Моника. – Как только погода наладится, вы приедете к нам в гости. Мой отпрыск будет к вам приставать, обязательно испачкает вас мороженым, но мы хорошо проведем время.

– Отлично.

– При условии, что Мардж еще будет со мной общаться, – добавил Ноэль.

Моника, взяв Марджори за руку, чмокнула ее.

– Пока, дорогая, вы так милы. Не обращайте на меня внимания, я сентиментальна, когда выпью. – Отвези меня домой, Хорас. Хорас, послушай меня, «Норас». – Она притянула к себе Ноэля и быстро поцеловала его в щеку. – До свидания, негодник. Поторопись, последуй примеру Билли.

– Да ну, – отозвался Ноэль, глядя ей вслед, – она завязла в семейной жизни. Обычно она подает мне руку.

– Я тоже не люблю целовать своего брата, это как-то глупо. Она обаятельна, неудивительно, что ты так ее любишь.

– Кто тебе это сказал? Она скучна, провинциальная неряха с домом, кишащим детьми.

– Ты мне сам об этом говорил, когда мы были в лагере. Ты также говорил, что Хорас – это кусок свиного сала. Мне кажется, ты ошибался. Он приятный человек.

– Неужели, я так говорил про Хораса? Это очень точное определение. Мы что, идем на улицу?

В отделанном зеркалами холле часть диванов была скрыта от любопытных глаз искусственными пальмами в зеленых кадушках, на них сидели задушевно беседующие парочки, держали друг друга за руку, целовались.

– Вот видишь? – произнес Ноэль. – Процесс знакомства продвигается вперед. Как жаль, что не пришел доктор Макс. Вам светят звезды, зачем же упускать случай…

– У меня, должно быть, отсутствует чувство юмора. Думаю, это уже не смешно.

– Ты становишься ранимой.

– Это на меня не действует.

– Я исключу эту шутку из своего репертуара. Больше ее не услышишь.

– Благодарю.

– Я буду скучать по Максу, он мне уже начал нравиться.

Они проходили мимо комнаты отдыха для женщин. Фил Бойхэм стоял, прислонившись к стене, волосы у него были сильно взъерошены, на губах играла изможденная улыбка.

– Привет, Розалинда в порядке? – спросила Марджори.

– Надеюсь, надеюсь, ей немного нехорошо.

– Мне ей помочь?

– Нет, нет, с ней сейчас женщины.

Они отошли, и Марджори спросила:

– Может быть, ты мне объяснишь, почему женатые люди так страдают на подобных мероприятиях?

– О Боже, что за вопрос! Конечно, чтобы забыться, – ответил Ноэль. – Хотят забыть несбывшиеся надежды и свое осознание этого. Желают забыть денежные проблемы, не думать о друзьях, купивших более дорогие, чем у них, машины, о хворающих детях, о бессонных ночах, о выкидышах, об оставленных любовницах, об обыденности каждодневного секса, о тещах и свекровях, отравляющих жизнь.

– Ты говоришь о семейной жизни, как о сплошном кошмаре.

– Разве? Я не имел это в виду. Время идет, дорога становится все уже и уже, и когда-то ты понимаешь, что женитьба – неизбежность. Это не помогает, но все равно ты это должен сделать, а после свадьбы жизнь предстает перед тобой как череда все менее приятных альтернатив. А ты удивляешься, почему женатые люди напиваются.

– Да, девушку сочтут сумасшедшей, если она выйдет замуж за человека, говорящего такие вещи.

Повернувшись, он одарил ее таким презрительным взглядом, что она даже немного отпрянула.

– У нас разве не прошел период этих женских хитростей? Если я тебе предложу, то мы мгновенно поженимся.

– Более самоуверенных людей я не встречала.

– Послушай, Марджори, ты же не спала ночами, думая обо мне. У тебя и круги под глазами! Ты плохо выглядишь.

– Ты невыносим. Естественно, я думала о тебе! Мы разве не влюблены целый год?

– Почему же тогда ты мне не позвонила?

– Позвонила тебе? Ты же сказал, что сам мне позвонишь.

Он разразился короткими резкими смешками.

– Боже, я действительно тебе обещал? Мардж, ты когда-нибудь слышала о французском короле, который истлел у камина, потому что сам не хотел отодвинуть стул. Тебе ничего не стоило побить его рекорд. Небеса разверзнутся, но правила Ширли должны быть соблюдены, так?

Она посмотрела на него.

– Ты сказал, что ты начинаешь новую работу и некоторое время будешь занят. Ты ведь помнишь? Ты это так говоришь, что ни одна уважающая себя девушка не решится позвонить такому безумцу. Будут упреки, унижения…

– Ты совершенно не права. Девушки звонят таким, как я, каждый день семь дней в неделю, Мардж, и гордые девушки, и уважающие себя. По всей земле раздаются такие звонки. Только учти, они никогда не звонят, чтобы назначить свидание, понимаешь? Они просят одолжить им книгу, хотят узнать о твоем здоровье, если слышали, что ты заболел, иногда они просто якобы ошибаются номером, или говорят еще что-то испытанное в этом роде. Это естественно. – Он обнял ее за талию. Они дошли до конца коридора, за окнами над синеватыми зданиями нижней части города садилось темно-красное солнце. Немного помолчав, он сказал: – Извини. Мне следовало тебе позвонить, я знаю это. Но лучше было не делать этого, у меня было отвратительное настроение, да и сейчас, по правде говоря, такое же. Не отвлекаясь работаю с девяти до пяти – старый Адам не сдается, Мардж. И когда у меня что-то не ладится, я всегда виню тебя. Однако… – Он нежно поцеловал ее в висок. – Ладно, пойдем потанцуем, и я должен тебя покинуть.

– Куда ты идешь?

– У меня свидания.

– С кем-нибудь, кого я знаю?

Он улыбнулся.

– Дженис Грей. – Он улыбнулся еще шире, увидя, как она изменилась в лице. – Послушай, она томящаяся одиночеством старая вешалка, любовница человека, занимающегося производством свитеров. Он сейчас возвращается к ней из Европы, и она умирает от тоски. В Нью-Йорке у нее нет знакомых, и, будучи не робкого десятка, она мне все время звонит. Я ей совершенно не нравлюсь, но устраиваю ее как достаточно приличный партнер для танцев. Я не трачу так непросто дающиеся мне деньги, она оплачивает все счета.

– Ты и в постели его заменяешь? – зло спросила Марджори.

– Нет, – ответил он, глядя ей в глаза.

– Нет?

– Нет, ей это не нужно, да и на ней такой слой косметики, что заниматься с ней – этим все равно что приставать к жирной свинье.

– Да, так и нужно говорить о кинозвезде! – нервно рассмеялась Марджори. – Ты меня обманываешь, чтобы облегчить мои страдания?

В зале музыканты перестали играть.

– Пойду, скажу что-нибудь помолвленным. – Взяв Марджори под руку, он подошел к уже изрядно уставшим Сандхеймерам и вежливо поздравил их. Марджори Сандхеймер как-то с испугом трясла его руку. Похлопав Билли по спине, он сказал:

– Мой друг, тебе нужно еще раз прочесть Книгу бытия. Младшие не женятся первыми.

Судья Эйрманн резко оборвал его:

– Ты бы перечитал свою Книгу бытия, Саул. Это относится только к дочерям.

– Да, все равно, – обратился Ноэль к Марджори Сандхеймер, – не удивляйся, если, проснувшись утром после свадьбы, ты обнаружишь, что вышла замуж за меня. Это библейская традиция.

– Боюсь, я так побегу, что меня не догонят, – ответила Марджори Сандхеймер.

Судья хрипло рассмеялся.

– Прощай, мать, – попрощался Ноэль, обняв и поцеловав ее в розовую морщинистую щеку.

– Ты уже покидаешь нас, ты же только что пришел. – Он проводила их до лифта, говоря Ноэлю: – Почему бы тебе не прийти к нам на обед, ну, скажем, в следующую пятницу. Возьми с собой свою подружку, правда, Марджори? Ты так давно у нас не был.

– Да я едва знаком с ней, – отшутился Ноэль.

– Хватит молоть всякую чушь.

Двери лифта стали закрываться, и Марджори объявила:

– Мистер, это ваше последнее свидание с Дженис Грей.

– Кто это сказал?

– Я говорю.

– До свидания, девочки, поболтайте еще.

В полночь Марджори набрала номер телефона Ноэля. Никто не ответил. Она читала роман до часу ночи и позвонила еще раз. Опять молчание. Бросив книгу, она принялась думать об этом вечере. Она до сих пор ужасалась тому, что произошло сегодня. К ней, пошатываясь, подошла одна из бывших подружек Ноэля (она замужем вот уже пять лет, мать двоих детей) и начала нечленораздельно что-то говорить про Эрмана. Совершенно потеряв самоконтроль, отталкивая мужа, который пытался остановить ее, она говорила все громче, и ее улыбка становилась все более странной. В конце концов на помощь Марджори поспешил Сэнди и увел ее из комнаты, а женщина все кричала ей вслед:

– Вернись! Вернись! Тебе бы лучше знать это о Сауле Эйрманне.

Когда часы показывали два часа ночи, она опять позвонила ему.

– Привет, – у него был сонный голос.

– Привет, это Ширли.

– Боже! – Его голос зазвучал радостно. – Звонить мужчине в два часа утра!

– Я знаю, я совершенно испорченная, и в этом виноват ты.

– Приятно тебя слышать, испорченная ты или нет.

– Надеюсь, я тебя ни от чего не отвлекаю. Дженис Грей рядом?

– Не будь дурочкой. Я завез ее в «Уолдорф» час назад. Может быть, заедешь сейчас? Поцелуемся.

– Да нет.

– Хорошо, тогда заходи и побей меня.

– Нет, я уже отбивалась от Сюзанны Хоффен сегодня днем.

– О Боже! – Он насторожился. – Не говори мне ничего. Она была пьяна?

– Она вела себя крайне странно. Хватая меня за руки, она поведала, как мил ты и как хороша я, и так далее с вылезающими из орбит глазами. Меня в дрожь бросает.

– Да, Сюзанна это может. Она ненавидит своего мужа и срывает на всех свое зло.

– Еще один растоптанный цветок на твоем пути, мистер Эрман.

– Будь спокойна. Они только загрязняют Вест-Сайд. Только на этот раз я оказался жертвой Сюзанны. Мы поругались, и она вмиг оказалась замужем, я долго не мог в себя прийти. Теперь это, вероятно, моя вина, и будет таковой до ее смерти.

– Вероятно, ты до сих пор по ней страдаешь. Или же по Бетти Фрэнк, или Ирен Горен, или Руфь Мендельсон, или Мерилин Либин? Тебе книгу нужно написать.

Он рассмеялся.

– Что я могу для тебя сделать?

– Ничего.

– Ты мне позвонила.

– Я знаю. Я это сделала только потому, что ты так долго распалялся по этому поводу. А еще я хочу попросить у тебя книгу.

– Вот это разговор, какую?

– Да не знаю, любую, например, «Республику» Платона.

– Отлично. Дам тебе ее, когда мы с тобой вновь увидимся.

– Великолепно, а когда это случится?

– Ты хочешь назначить мне свидание, Марджори Моргенштерн?

– Почему бы и нет?

– Хорошо, спаси меня Господи. Давай сделаем это сейчас. Я оденусь и заеду за тобой.

– Не будь безумцем, Ноэль, – фыркнула она.

– Почему бы нет? Черт возьми, сейчас самое подходящее время. Поедим гамбургеров, будем кататься на пароме, скажем, как Эдна Милли.

– Я не Эдна Милли, мистер. Я в кровати, вся в креме, на голове у меня беспорядок, и я даже не встану, чтобы есть гамбургеры с Кларком Гейблом.

– Нет в тебе романтики, – заключил он расстроенно. – Давай же, может быть, от этого зависит наше будущее. Скушай со мной гамбургер, и я женюсь на тебе.

– Даже за это не буду.

– Хорошо, я не уязвлен. Как насчет ленча завтра? В Сарди в час дня?

– Договорились.

– Ты ведь позвонила мне, чтобы назначить свидание? Ширли мертва. Да здравствует Марджори! Это вселяет надежду. Спокойной ночи, дорогая.