Текст книги "Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями"

Автор книги: Герд Нюквист

Соавторы: Ежи Эдигей,Патриция Мойес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Глава 6. Снова налет!

После войны в деревне Сарнова Гура немало хозяев возводили свои дома на выселках. Компактная застройка деревни нарушилась. Многие считали, что жилой дом и хозяйственные строения удобнее ставить прямо посреди своего участка за чертой деревни, на выселках. На одном из таких выселков обосновался Юзеф Межеевский вместе с женой, тремя сыновьями и дочерью.

В тот день отец о сыновьями копали картошку метрах в трехстах от дома. Мать с дочкой вернулись домой раньше, чтобы успеть управиться со скотиной. Было около трех часов дня, когда двери из сеней на кухню распахнулись и в дом вошли двое мужчин: один высокий, второй – пониже ростом. У обоих в руках были пистолеты. Лицо невысокого мужчины закрывал черный чулок, у другого, высокого и светловолосого, на лбу, над левым глазом, углом выделялся ярко-красный шрам. Ниже лицо закрывала темная маска. Низенький остановился в дверях, высокий прошел на середину кухни.

– Не бойтесь, – бросил он перепуганным женщине и девочке, – ничего дурного мы вам не сделаем. Можете продолжать свою работу. Но отсюда не выходить.

Человек со шрамом сел на стул возле окна. Отсюда хорошо видна была дорога, идущая от деревни к выселкам. Человек с чулком на лице молча встал у дверей.

Прошло более двадцати минут. У охваченной ужасом хозяйки и ее тринадцатилетней дочери все валилось из рук. Они с трудом делали вид, что заняты делом. Однако бандиты не обращали на них никакого внимания, они следили лишь за тем, что происходило на улице.

Вдруг высокий отпрянул от окна, воскликнув:

– Едет!

Его низенький сообщник тотчас укрылся за дверьми, ведущими в сени, а блондин – за печной выступ так, чтобы вошедший не заметил его.

– Молчать! – сказал он женщинам. – Иначе пристрелю!

К дому подъехал на велосипеде почтальон. Он слез с седла, прислонил машину к крыльцу и вошел в кухню, не замечая укрывшихся бандитов.

– Добрый день! – весело приветствовал он обитателей дома. – Я привез вам деньги. Не густо, правда, всего сто злотых, но и они в хозяйстве пригодятся.

Он скинул с плеча туго набитую кожаную сумку, положил ее на стол и принялся искать квитанцию почтового перевода.

В этот момент низенький, стоящий за дверью, толкнул ее так, что она с шумом захлопнулась. На этот звук почтальон повернул голову и увидел перед собой фигуру с пистолетом.

– Ни с места! Руки вверх! – Второй преступник вышел из укрытия и тоже навел на работника почты оружие.

Женщины, испуганные не меньше почтальона, видели, как он побледнел. Кровь отхлынула от лица, и на лбу выступили крупные капли пота. Почтальон медленно поднял руки вверх.

– Не убивайте его! – отчаянно закричала девочка.

– Если он будет умником, мы его не тронем, – успокоил ее бандит и приказал своему помощнику: – Обыщи-ка его. Нет ли при нем оружия?

Второй бандит приблизился к почтальону так, чтобы не помешать высокому держать его на мушке. Остановившись за спиной своей жертвы, он проворно и ловко проверил карманы и отошел в сторону, сделав знак, что обысканный безоружен.

– Повернись лицом к стене! – приказал почтальону человек со шрамом.

Под дулом пистолета почтальону не оставалось ничего другого, как выполнить приказ. Второй бандит стоял, не спуская глаз с почтальона и женщин. Человек со шрамом подошел к сумке на столе.

– Опусти руки, – милостиво разрешил он, потом извлек из сумки деньги и бланки почтовых переводов. На бланки едва взглянул, но тщательно пересчитал наличные.

– Тут восемнадцать тысяч двести девяносто злотых, – сказал бандит и, обращаясь к хозяйке, добавил: – Хорошенько запомните: восемнадцать тысяч двести девяносто злотых. Так вы и скажете в милиции, чтобы не подумали, будто почтальон, воспользовавшись нападением, присвоил себе часть денег.

Он не торопясь спрятал деньги в карман и, подойдя к окну, посмотрел на улицу.

– Можем идти, – сказал он своему сообщнику, а остальным бросил: – Еще четверть часа из дому не выходить. Ну с богом!

Оба бандита исчезли так же внезапно, как и появились. Почтальон рванулся к окну.

– Отсюда их не видать. Есть окна, выходящие на другую сторону?

– Там, в комнате, – девочка показала на дверь.

Почтальон с хозяйкой прошли в комнату и осторожно выглянули в окно. Бандиты не спеша шли через поле к небольшой роще метрах в ста от дома.

– Я еду в деревню! – крикнул почтальон. – Нужно сообщить в милицию! У старосты есть телефон.

– Вы лучше посидите немного, – предостерегла его хозяйка. – Подождите, покуда они скроются в роще. Оттуда они вас не увидят.

Они подождали еще несколько минут, и, когда бандиты скрылись за деревьями, почтальон кинулся к своему велосипеду.

– Холера! – грубо выругался он. – Эти сучьи дети перерезали мне обе покрышки. Придется идти пешком.

– Беги позови отца, – послала мать девочку за работающим в поле хозяином.

* * *

Поручик Левандовский и старший сержант Хшановский уже закончили работу, когда в отделение милиции поступило сообщение об очередном налете «человека со шрамом». Минуты две спустя милицейская «варшава» уже неслась в сторону Сарновой Гуры. Не прошло и получаса, как машина затормозила у дома старосты. По дороге сержант внимательно наблюдал за шоссе, следил, не появятся ли на нем мотоциклисты, и на всякий случай записал номера двух встречных машин.

– Где этот почтальон? – спросил поручик, выскакивая из «варшавы».

– Он пошел обратно к Межеевскому. В тот дом, где его ограбили. Я велел ему ждать там и ничего не трогать.

Молодой офицер не мог удержаться от улыбки. То ли сказалось влияние прочитанных детективов, то ли инструкции, разосланные милицией, но успех налицо. В отличие от прошлых случаев тут побеспокоились сохранить следы.

– Садитесь, староста, и показывайте дорогу.

Еще через несколько минут машина въехала вс двор к Юзефу Чежеевскому.

Семья крестьянина и ограбленный почтальон ждали их возле дома. Работники милиции приступили к следствию: сфотографировали место преступления, начали подробный допрос потерпевших.

– Я не мог защищаться, – оправдывался несчастный почтальон. – Один из них встал прямо передо мной, другой – у меня за спиной. У обоих пистолеты. Сделай я хоть шаг – и мне конец. Если бы даже у меня было оружие, они бы его отняли. Они просто врасплох меня захватили. Я спокойно вхожу в комнату, здороваюсь с хозяйкой, а тут вдруг выскакивает из-за угла этот тип и говорит: «Руки вверх». Что мне оставалось делать?

– К вам никто и не предъявляет претензий, – успокоил почтальона старший сержант.

– Может быть, милиция напишет в почтовую контору, что я не виноват? А то ведь у меня будут неприятности, того и гляди, заставят выплачивать деньги, которые эти бандиты забрали…

– Мы, пан поручик, – вмешалась в разговор хозяйка, – тоже не могли ему ничем помочь. Что мы можем – две бедные женщины против мужчин, да еще вооруженных. А Ирка ведь совсем еще девочка.

– Ясно. Если понадобится, мы пошлем руководству почты официальное письмо с объяснением обстоятельств. Скажите, – обратился поручик к почтальону, – зачем вы вошли в дом Межеевских?

– У меня был для них денежный перевод. Я пришел вручить его.

– У вас всегда при себе столько денег?

– Нет. Обычно три, от силы четыре тысячи злотых. Но осенью переводов всегда больше; с сахарного и молочного заводов или за поставки табака по контрактам. Сейчас вот как раз выплачивают за табак.

– Вы тоже сдаете табак? – спросил Левандовский хозяина дома.

– Нет, – отозвался тот. – С ним слишком много возни. Нужен сарай для сушки листьев и их обработки. А потом у меня тут чернозем. Он хорош для сахарной свеклы, пшеницы. Табак же любит почвы легкие и хорошо унавоженные.

– Пан поручик, – вмешался почтальон. – Табак больше всего разводят в Зохах и тамошних деревнях, а в Сарновой Гуре немного. Сейчас фабрика расплачивается с крестьянами, ежедневно поступает десятка два крупных переводов. Счастье еще, что я в Зохах уже успел побывать. Ведь у меня было больше шестидесяти тысяч злотых. Обычно я еду сюда с другой стороны, от Скаржинка, через Лебки до Сарновой Гуры, а потом уже в Зохи. А сегодня мне подвернулся попутный грузовик с сахарного завода, и меня прихватили вместе с велосипедом. Потому-то я и начал от Зох, где были самые крупные выплаты.

– А что это за перевод Межеевскому? – поинтересовался поручик.

– Небольшой, на сто злотых. От кого-то из Цеханова. Поискать?

– Поищите, – попросил поручик. Он прекрасно понимал, что на бланке почтового перевода не найдет отпечатков пальцев преступников. Все допрошенные подтвердили, что бандит был в перчатках.

– Найти этот перевод легко, – пояснил почтальон. – Бланк заполнен на машинке. Вот он, пожалуйста.

Почтальон протянул поручику почтовый бланк.

– О-о! – воскликнул офицер милиции, разглядывая перевод. – Поглядите-ка, сержант. Неслыханная наглость!

Сержант разглядывал квитанцию, не скрывая изумления. В графе «Отправитель» было напечатано: «Анджей Левандовский», а под фамилией стоял домашний адрес поручика.

– Это уж слишком! – разволновался офицер. – Сукин сын откровенно издевается надо мной. Ну, только бы добраться до него!

Бандиты, однако, замели за собой следы, поиски в рощице ничего не дали, и поручик Левандовский вынужден был отложить сладостную минуту мести на неопределенный срок.

– Этот лесок, – пояснил сержант Хшановский, – доходит до самого шоссе Плонск – Цеханов. Между деревнями Крашове и Скаржинек много дорог и тропинок, по которым можно добраться до шоссе. Я думаю, бандиты приехали на мотоцикле, спрятали его где-то на краю леса, а после налета на нем же возвратились в Цеханов.

– Сколько времени прошло с момента налета до того, как вы подняли тревогу? – допытывался поручик.

– Он запретил нам еще четверть часа выходить из дома, – ответил почтальон. – Но я выскочил раньше, как только они скрылись в лесу. Хотел на велосипеде ехать к старосте, но эти мерзавцы перерезали обе покрышки. Пришлось добираться пешком.

– Отсюда до старосты, пожалуй, около километра, – заметил старший сержант.

– Нет, больше полутора, – поправил староста. – Мой дом на другом конце деревни.

– Вы были в это время дома?

– Нет. Свеклу копал. Недалеко от дома. Сын меня позвал.

– Значит, с момента нападения до вашего телефонного звонка в милицию прошло примерно полчаса. Верно?

– Не знаю. Как только Адась крикнул мне, что почтальона обобрали, я пошел домой и позвонил в Ойжень, на милицейский пост.

– А вы, – обратился поручик к почтальону, – в котором часу вошли в дом Межеевского?

– Слезая с велосипеда, – объяснил тот, – я взглянул на часы. Было десять минут четвертого. Позже я уже не следил за временем.

– Вся операция продолжалась не более пяти минут, – подсчитал поручик. – Значит, бандиты покинули дом пятнадцать минут четвертого. Донесение в милицию поступило без пяти четыре, через сорок минут после случившегося. Отсюда до Цеханова, как показал спидометр нашей «варшавы», шестнадцать километров. Хотя в лесу преступники большой скорости развить не могли, все-таки в тот момент, когда мы выехали из города, они уже не меньше десяти минут были дома. И возможно, даже наблюдали, как мы выезжаем.

– Да, пожалуй, вы правы, – подтвердил капрал, который вел милицейскую машину.

На этом расследование пришлось закончить, и Левандовский со своей группой вернулся в уездное отделение. Вскоре оба – поручик и старший сержант – предстали перед майором. Тот был явно обеспокоен.

– Этот мерзавец знает буквально обо всем, что у нас происходит, даже о том, что следствие ведете вы. Заманить почтальона в засаду – такие проделки известны давно, чуть ли не с тех пор, как существует почта. Но заполнить бланк на имя офицера, ведущего следствие, – это их собственная идея.

– Пан майор, мы должны теперь разыскать машинку, на которой заполнен бланк. В Цеханове много пишущих машинок, но проверить их в учреждениях нетрудно. Тем более что у этой характерный дефект. Буква «в» у нее сбита, а «о» немного выше строчки.

– Любопытно, – задумчиво проговорил майор. Он внимательно осмотрел бланк перевода, потом открыл папку с надписью «К докладу» и вынул оттуда одну из бумаг. – Поиски займут у нас немного времени, – майор вдруг посерьезнел. – Эту машинку с поврежденной буквой «в» я прекрасно знаю. Я не раз требовал, чтобы ее починили. Она находится в соседней комнате. В моем секретариате. Сержант, пригласите сюда секретаршу.

В кабинет вошла Эля.

– Скажите, панна Эля, – спросил майор, – вы заполняли в последнее время бланки почтовых переводов?

– Нет, пан майор.

– А может быть, кто-нибудь другой пользовался вашей машинкой для этой цели?

– Ну разумеется, – спокойно отвечала секретарша. – Пан поручик Левандовский.

Если бы в кабинете майора разорвалась бомба, это не произвело бы такого эффекта. Левандовский побелел как стена, открыл рот, но майор дал ему знак молчать. Старший сержант с удивлением воззрился на молодого офицера.

– И давно поручик Левандовский заполнял этот перевод? Он заполнил один бланк или больше?

– Несколько дней назад. Дня три-четыре, – Эля была несколько удивлена этими вопросами, однако смущения поручика не заметила. – Поручик отпечатал два или три бланка. Один был в машинке, а другие лежали на столе.

– Спасибо. Ты нам больше не нужна, – майор от волнения обратился к девушке на «ты».

Секретарша покинула кабинет.

– Слушаю вас, поручик.

– Это чудовищная провокация! Какое-то фантастическое стечение обстоятельств. Ведь я же не бандит и не его сообщник. Прошу взять меня под стражу и назначить расследование. Это ужасно! Вот негодяи! – Молодой офицер был близок к отчаянию.

– Вы в самом деле печатали бланки на машинке?

– Печатал, – признался Левандовский. – Каждый месяц я перевожу триста злотых матери и двести злотых младшему брату. Он студент вроцлавского техникума. Получив зарплату, я заполняю бланки на машинке панны Эли, потому что пишу как курица лапой, Зарплату нам выдали первого, а второго октября я печатал бланки. Это было не четыре, а пять дней тому назад. Два бланка перевода.

Майор глубоко вздохнул:

– Успокойтесь, поручик. Я вам верю, но для порядка произведем проверку. Кто-то явно старается бросить на вас подозрение. В вашу пользу прежде всего то, что именно вам первому пришло в голову, что сообщник может работать в аппарате милиции. Кроме того, будь вы злоумышленником, зачем бы вы стали заполнять бланк на собственную фамилию, даже отпечатав его на машинке секретариата? К этой машинке имеет доступ любой сотрудник отделения. Но, повторяю, хотя я убежден в вашей невиновности, дело очень серьезное и неприятное. Банда имеет доступ к пишущей машинке уездного отделения милиции, этот факт в комментариях не нуждается.

– Пан майор, – предложил старший сержант. – Я могу выяснить на почте историю этих переводов.

– Отправляйтесь, сержант. Но, разумеется, все происходящее должно остаться в тайне. А вы, поручик, чтобы не пугать своим видом народ – вы смахиваете сейчас на мертвеца, – побудьте немного в моем кабинете. Возьмите вот эти папки, сядьте за столик у окна и хотя бы делайте вид, что работаете.

– Позвольте, пан майор, сдать вам оружие.

С этими словами Левандовский положил на стол начальника свой пистолет.

– Хорошо.

Майор спрятал оружие в ящик стола.

Сержант вышел из кабинета, а Левандовский присел к окну. Он пытался читать лежащие перед ним дела, но буквы прыгали перед глазами.

Старший сержант не возвращался довольно долго. Тем временем в кабинет майора входили посетители, офицеры, сотрудники отделения. Каждый с любопытством поглядывал на Левандовского: почему поручик работает не в своей комнате, а у Старика?

Наконец двери распахнулись, и появился Хшановский. Левандовский впился в него взглядом утопающего, который хватается за соломинку.

– Я проверил, пан майор. Все правильно. Поручик Левандовский пять дней назад отправил своим родным два перевода. Служащая прекрасно помнит, что он сам отправлял эти деньги.

Молодой офицер вздохнул с облегчением.

– Зато тот, третий, перевод отправили позавчера. И никто из сотрудников почты не помнит, приходил ли в этот день к ним поручик. Никто не помнит, кто именно отправлял деньги Юзефу Межеевскому. Тогда на почте было очень много народу. Сотрудница табачной монополии принесла больше ста переводов для владельцев табачных плантаций. Одно окошко закрыли на целый час. Так что возле второго окошка образовалась очередь. Почтари работали как заведенные, и никто не смотрел на лица, только на документы.

– Я предполагал, что так и будет. Ловкий прием. Бандит, возможно, не рассчитывал, что его маневр приведет к аресту Левандовского, но все-таки надеялся дезорганизовать следствие, посеяв недоверие к сотрудникам милиции. К счастью, мы разгадали его маневр. Заберите свою «пушку», поручик.

Майор достал пистолет из ящика стола и отдал его Левандовскому.

– Теперь нужно дать приказ наблюдателям на шоссе, чтобы срочно проявили пленки.

– Прошу прощения, пан майор, – заговорил Хшановский, – но, чтобы не ждать полчаса на почте, пока разыщут копии квитанций, я сгонял на мотоцикле и отдал такое распоряжение. Они обещали завтра утром доставить полный список номеров.

Майор с одобрением взглянул на старшего сержанта. Оперативность и находчивость старого сотрудника все больше изумляли начальника уездной милиции. Он не жалел, что подключил сержанта к делу «человека со шрамом».

– А на этих снимках можно увидеть и фигуры едущих?

– Да, но только со спины, – объяснил Хшановский. – Мотоцикл фотографируют, когда тот минует наблюдателя. Это не так заметно. И кроме того, номер на задней табличке виден отчетливее, чем на переднем колесе.

– Может быть, мы узнаем его со спины? – Левандовский, очнувшись от недавних переживаний, наконец обрел голос.

– Очень сомневаюсь, – пессимистически отозвался майор.

Работники воеводского управления сдержали слово. Рано утром на столе майора появился запечатанный сургучной печатью пакет со штемпелем «Совершенно секретно». Начальник милиции вскрыл пакет и обнаружил в нем номера двадцати шести мотоциклов, въехавших в город в день рокового налета. К списку номеров были приложены фотографии. Набор из двадцати шести спин, мужских и женских. Почти все машины имели либо регистрационные номера Варшавского воеводства, либо принадлежали жителям Цеханова и соседних уездов. Лишь четыре из них оказались из других воеводств.

Майор вызвал к себе в кабинет Левандовского и старшего сержанта и показал им списки и фотографии. Хшановский внимательно рассматривал каждый снимок. Один из них он отложил в сторону.

– Этот номер фальшивый, – сказал он.

– Откуда вы знаете? – удивленный Левандовский взял в руки фотографию. На ней была видна задняя часть мотоцикла с двумя пассажирами. – Он зарегистрирован по всем правилам. Почему вы решили, что номер фальшивый?

– Да потому, – спокойно пояснил старший сержант, – что это номер моего мотоцикла. А я в тот момент либо находился в здании милиции вместе с вами, либо мы уже выехали к месту преступления. Мой мотоцикл оставался здесь, во дворе отделения, и ездить на нем, конечно, никто не мог.

Левандовский, ошеломленный, взглянул на своего коллегу, а затем разразился хохотом.

Глава 7. Визит к приходскому священнику

Все домочадцы ксендза Ланга сидели перед телевизором. Ведь «Ставка больше, чем жизнь» – это почти национальный праздник! Сам ксендз из глубокого удобного кресла с живым интересом следил за похождениями неустрашимого капитана Клосса. Рядом с ним сидела его сестра Янина Сереминская, постоянно опекающая брата, и племянница Кристина, студентка из Варшавы. Кроме них, в комнате находились экономка ксендза Хелена Тамрош и старый церковный сторож Францишек Щупак.

Внезапно за окном раздался треск мотоцикла. Через минуту мотор смолк.

– Наверное, это к вам, ваше преподобие, – заметил сторож. – Видно, ехать придется.

– Могли бы хоть в четверг вечером оставить дядю в покое, – возмутилась племянница ксендза.

– Раз надо, значит, надо, дитя мое, – ксендз привык к неожиданным вызовам. – Отказать я не могу.

– Вероятно, опять эта старуха Поцей. Уже пятый раз зовет тебя за эти две недели. Старая ханжа. Она еще всех нас переживет.

– Неисповедима воля божья, – пробормотал ксендз.

В этот момент у входной двери раздался звонок.

– Я открою, – предложила экономка и вышла из комнаты.

– Это не от Поцей, – сказал Францишек Щупак. – Они приезжают ка фурманке, а не на мотоцикле.

Но тут в дверях появился рослый мужчина со светлыми волосами. В руке его поблескивал пистолет. Лицо скрывала черная маска, на лбу над левым глазом виднелся шрам.

– Ни с места, стрелять буду, – произнес он спокойно, но решительно.

Кристина сорвалась со своего места, и в тот же момент грянул выстрел. Со стены посыпалась штукатурка.

– Ни с места! – повысил голос человек со шрамом. – В следующий раз стрелять вверх не стану. Убью!

Обитатели дома замерли. Бандит прошел на середину комнаты. В дверях показалась бледная как смерть Хелена Тамрош. За ней по пятам следовал второй мужчина с пистолетом в руке. Он остановился в дверях, нацелив дуло пистолета на сидящих у телевизора. Черный чулок, натянутый на голову, не позволял разглядеть ни лица, ни волос.

– Всем смотреть телевизор и не двигаться, – повторил человек со шрамом. – А вы, ксендз, встаньте и подойдите к письменному столу.

Ксендз послушно выполнил этот приказ.

– Где вы храните деньги?

– Какие деньги? У меня нет никаких денег, – впервые запротестовал ксендз.

– Не лгать! Сегодня вы получили двадцать три тысячи злотых за свеклу. Давайте деньги! Побыстрее. Теперь не до шуток. Ну! Сейчас я пристрелю эту малютку, а потом по очереди всех остальных. Самым последним вас, ксендз.

– Юзек! – крикнула пани Сереминская. – Ради всего святого, отдай ему эти деньги!

– Они в бумажнике, в среднем ящике стола, – выдавил из себя ксендз и протянул ключи.

Бандит открыл замок и выдвинул ящик. Он без труда разыскал бумажник и вынул из него банкноты. Потом внимательно осмотрел содержимое как этого ящика, так и всех остальных. Из одного вытащил шкатулку в «закопанском» стиле и вытряхнул из нее на стол кучку разнообразных безделушек. Небрежно отодвинув их в сторону, принялся считать деньги.

– Двадцать три тысячи злотых, – констатировал он, пряча деньги в карман.

– Это все, что у меня есть, – со слезами в голосе проговорил ксендз Ланг.

– Ничего. Как-нибудь обойдетесь. Вы же проповедуете, ксендз, что счастье приносят не деньги, а вера, добродетельная жизнь и добрые дела. И сейчас вы как раз совершаете одно доброе дело.

– Но вы-то совершаете дурной поступок, – осмелился заметить ксендз.

– Я беру этот грех на свою душу. А впрочем… Сыграем вничью, – бандит полез в карман, достал оттуда только что спрятанную пачку денег, отделил от нее пятисотенную купюру и положил на стол. – Ксендз совершил добрый поступок, я ответил тем же. Теперь мы квиты. Хотя я уверен, стоит как следует пошарить в этом доме, отыскалась бы еще не одна тысчонка.

– Нет, нет, – поспешно запротестовал ксендз.

– А из-за денег не стоит горевать, – издевался грабитель. – Остригите покороче своих овечек и возвратите свои деньги с лихвой. Пошли, – добавил он, обращаясь к сообщнику.

Бандит с черным чулком на голове не спешил. Он подошел к письменному столу и стал рассматривать разбросанные драгоценности. Особенно заинтересовал его сапфировый кулон на платиновой цепочке.

– Ну бери что хочешь, и идем, – торопил высокий.

Человек в чулке опустил кулон в карман.

– Приятной телепередачи! – бросил высокий на прощанье.

Рев отъезжающего мотоцикла известил, что банда покинула приход.

– Нужно звонить в милицию! – К Кристине первой вернулось присутствие духа.

– Телефон не работает, – объявила экономка. – Когда я открыла им двери, высокий приставил мне пистолет к груди и велел молчать, а низенький вынул нож и перерезал провод. Потом большой приказал низкому меня стеречь и ввести в комнату немного погодя.

– Догнать их, арестовать! – пришедший в себя ксендз не мог примириться с потерей столь крупной суммы.

– Телефон есть у старосты, его-то они, надо полагать, не испортили, – подсказал Францишек Щупак.

– Я побегу к старосте, – вызвалась Кристина. – И подниму на ноги милицию.

– Нет, ты не пойдешь, – воспротивилась мать.

– Тогда пойду я, – предложил сторож.

– Мы пойдем вместе с паном Францишеком, – упорствовала студентка.

Расследование в доме ксендза на этот раз увенчалось единственным трофеем – револьверной пулей, застрявшей в стене. Она несколько сплющилась, однако эксперты легко установили, что пуля выпущена из того же оружия, из которого несколько недель назад убили Антонину Михаляк, заведующую магазином в Малых Грабеницах.

Зато на этот раз было совершенно ясно, какой дорогой бежали бандиты. Один из жителей Богуцина, проходя вечером по деревне, заметил отъезжающий мотоцикл с двумя седоками. Мотоцикл свернул вправо, миновал деревню и направился к шоссе Цеханов – Пултуск, находящемуся в трех километрах от села. Другой крестьянин, возвращавшийся из Цеханова на фурманке, в это же самое время видел мотоцикл, который выехал на шоссе с проселочной дороги и направился к уездному центру. Ни один из свидетелей, однако, не обратил внимания на внешность самих мотоциклистов.

Наблюдательные пункты на шоссе продолжали функционировать, поэтому удалось установить, что между девятью и десятью часами вечера в город по Пултусскому шоссе въехал только один мотоцикл. Фотография, полученная с помощью инфракрасных лучей, была не очень четкой, однако можно было разобрать, что на мотоцикле два человека. Тот, что на заднем сиденье, был ниже ростом и одет в светлый плащ. Правда, во время налета на сельский приход бандиты были в куртках, но они вполне могли оставить плащи на мотоцикле и надеть их позже, чтобы сбить со следа погоню. Можно было разглядеть и номер мотоцикла. Это оказался номер Минско-Мазовецкого уезда.

Было установлено, что мотоцикл под таким номером принадлежит учителю местной школы. У него имелось надежное алиби: в этот день он до девяти часов вечера давал уроки в вечерней школе. Свой мотоцикл учитель держал в сарае при школе, ключи от которого хранились у школьного сторожа. Сторож же показал, что за последние две недели учитель ни разу не пользовался своей машиной.

Вывод мог быть только один: регистрационный номер поддельный.

Майор вызвал обоих сотрудников, ведущих следствие.

– Ну так что же? – начальник не скрывал плохого настроения. – Полный провал. Мы больше двух недель блокировали шоссе. Испорчены километры дорогой пленки. И все ради того, чтобы вернуться к исходному пункту. О блокаде знали только мы трое. А бандит откровенно смеется над нами. Пишет письма на машинке отделения, в графе «Отправитель» указывает фамилию офицера, ведущего следствие по его делу. На грабеж отправляется на мотоцикле с номером машины второго милиционера, ведущего следствие. К черту такую работу! Вы топчетесь на месте!

Поручик Анджей Левандовский, опустив голову, молчал, хотя он не чувствовал за собой вины и считал, что при создавшемся положении сделал все возможное. Но спорить не приходилось.

– Я не согласен с паном майором. – Старший сержант Хшановский стоял по стойке «смирно», и по лицу его видно было, что противоречить своему начальнику ему нелегко. Но он повторил еще раз: – Я не согласен с паном майором.

– Что?! – В сердитом голосе начальника послышались нотки удивления. До сих пор в его отделении милиции сержанты не имели привычки выражать мнения, не совпадающие с мнением майора.

– Я считаю, что нам удалось добиться успеха в ходе следствия.

– Сержант, не валяйте дурака! – Майор был явно недоволен.

– Так точно, пан майор. Следствие продвинулось вперед. Правда, бандиты еще не схвачены, но мы на верном пути. И очень много о них узнали.

– Тогда, может быть, вы поделитесь со мной этими открытиями, – съязвил начальник милиции. – Садитесь, вероятно, это будет долгая история.

– Прежде всего теперь мы знаем, – старшего сержанта не смутила ирония начальника, – что у бандитов нет сообщников в милиции. Мне это кажется очень важным.

– Из чего это следует?

– Из того, что о контроле дорог из работников нашего управления знали только мы трое. Но, несмотря на это, бандиты постоянно меняют номера. Значит, они узнали о ловушке из другого источника.

– Из какого же?

– В настоящий момент я этого не знаю, но узнаю, когда мы схватим преступников. Источники могут быть разными. Мог сболтнуть кто-нибудь из воеводского управления. Прошу пана майора обратить внимание на то, что, кроме нас троих, об этой операции знало еще двенадцать человек. Где гарантия, что кто-то из них не проболтался?

– Откуда двенадцать человек?

– Сотрудники воеводского управления, ежедневно приезжавшие контролировать дороги. По двое на каждую. Ведь не торчали же они постоянно вдвоем на шоссе. Один заступал на пост, а другой отправлялся в город. Вполне возможно, что они ни о чем не проболтались. Достаточно и того, чтобы кто-то из преступников заметил в городе новых людей, которые перед тем стояли на шоссе или околачивались возле кювета. Нашим бандитам нельзя отказать в ловкости и сообразительности. Обо всем остальном они легко смогли догадаться.

– Ну хорошо, допустим, я с вами согласен. Что еще?

– А то, что мы теперь знаем наверняка: устраивать ловушки не имеет смысла. Нет нужды больше контролировать дороги и организовывать засады на бандитов.

– И как же вы собираетесь схватить преступников, на счету которых человеческая жизнь, а кроме того, свыше миллиона похищенных денег? – майор снова гневно повысил голос.

– Мы это сделаем, пан майор, с помощью дедуктивного метода, – старший сержант был по-прежнему невозмутим. Он, казалось, не замечал недовольства своего начальника.

– Что?! – майор просто затрясся от возмущения.

– Мы это осуществим с помощью дедуктивного метода, на основании имеющихся материалов.

– Не мелите чепухи, сержант.

Поручик Левандовский предусмотрительно помалкивал, чтобы и ему не досталось.

– И все-таки, – упорствовал Хшановский, – справедливость восторжествует. Только следуя этому методу, мы сможем схватить бандитов.

– Что же вы уже выяснили при помощи де-дук-тив-но-го метода? – Майор иронически проскандировал это длинное слово.

– Прежде всего то, пан майор, что в этом году налетов больше уже не будет. По крайней мере в течение нескольких месяцев.

– Почему? – Майор глядел на своего подчиненного как на сумасшедшего.

– Потому что начались морозы и выпал снег. Ездить на мотоцикле теперь трудно. В такую погоду наши бандиты не совершили ни одной операции. Налеты в этом году могут возобновиться лишь в одном случае: если наступит потепление, снег растает, а дороги высохнут. Но это маловероятно. Итак, до апреля затишье. Мы сможем не спеша заниматься расследованием.