Текст книги "Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями"

Автор книги: Герд Нюквист

Соавторы: Ежи Эдигей,Патриция Мойес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– Может быть, и ангел, но болтливый… Я не хочу, чтобы ты играла в детективы. Никакой романтики в этом нет – это грязь и мерзость. Лезть в эти дела опасно. Представляю себе, что скажет твоя мать.

– Притворится, что она в ужасе, а сама будет с нетерпением ждать свежих новостей,  – с жестокой прямотой отрезала Вероника. Она взглянула на часы.  – О, я должна бежать. Мой сеанс в двенадцать. Я загляну сегодня вечером и сообщу дяде Генри все, что мне удастся выяснить.

– Мы, конечно, будем счастливы тебя видеть, дорогая, но…

– Представляете себе заголовки?  – весело спросила Вероника.  – «Манекенщица раскрывает загадочное убийство» или: «Без нее мы попали бы в тупик!» – заявил старший инспектор Тиббет из Скотланд-Ярда».

Ну пока!

***

К тому времени, когда инспектор закончил беседу со швейцаром Элфом Сэмсоном, из которой не узнал ничего нового, часы в редакции показывали десять минут первого. Генри набрал номер студии, и Эрни предупредил, что у мистера Хили сейчас сеанс и его нельзя беспокоить.

– Ну хорошо,  – миролюбиво согласился Тиббет.  – Я сам зайду к вам в студию.

– Но мистер Хили будет недоволен… – не сдавался Эрни. Студия помещалась в огромном, как амбар, зале с высоченным потолком. В зале было темно, только небольшая площадка возле стены залита ярким светом. Там, на фоне экрана, обтянутого мятой серебряной бумагой, стояла девушка, в которой Генри не без труда узнал свою племянницу Веронику. Ее загорелое лицо было покрыто толстым слоем белого грима, а глаза резко и отчетливо подведены темно-коричневым карандашом. И, как она и грозилась, такой же темно-коричневой краской были намазаны губы. На ней было длинное черное платье, множество бриллиантов, и выглядела она на добрых десять лет старше. Но, что самое ужасное, в правой руке она держала тонкую цепочку, прикрепленную к ошейнику живого гепарда, большого и опасного на вид. Хищник явно пребывал в скверном расположении духа.

Лицом к Веронике стоял высокий, худощавый человек без пиджака. Он сосредоточенно наклонился к укрепленной на треноге фотокамере. В полутьме Генри разглядел еще две женские фигуры. Он узнал Бет Конноли и Терезу Мастерс.

Не поднимая головы, худощавый мужчина спросил:

– Какое расстояние, Эрни?

Эрни вынырнул из темноты, держа в руках складной метр. Опасливо приблизившись к Веронике и гепарду, он ткнул метром чуть не в нос девушке.

– Метр пятьдесят шесть.

– А до гепарда?

Эрни осторожно вытянул руку и дотронулся метром до звериного носа. Гепарду это не понравилось. Он присел и зарычал. Эрни как лягушка отпрыгнул в тень, Тереза вскрикнула. Лишь Вероника и бровью не повела. Раздосадованный фотограф поднял голову и увидел Генри.

– А, вот и вы наконец!  – сердито бросил он.  – Ради бога, сделайте что-нибудь с вашим зверем!

– Но это же не мой…

Фотограф не стал слушать.

– Эрни!  – рявкнул он.  – Заставьте чертову зверюгу подойти к камере.

 – Боязно, мистер Хили,  – жалобно донеслось из темноты.

– Встань, миленький! Ну-ну!  – ласково попросила Вероника. Не меняя позы, она носком атласной туфельки легонько ткнула зверя в бок. Гепард перевернулся на спину и замурлыкал как кошка.

***

– Великолепно!  – крикнул Майкл.  – Стойте так. Чуть улыбнуться. Голову немного влево… Вот так! Хорошо! Потрясающе! Ну-ка ткните его еще разок!  – Камера щелкала, как телетайп.

Вероника снова вытянула ногу и коснулась носком гепарда. На этот раз зверь, видимо, устал. К тому же ему было жарко из-за направленных на него прожекторов, и он затих.

– Оставьте этого лентяя в покое,  – сказал Майкл.  – Сейчас, пока все тихо, я хотя бы могу перезарядить аппарат. Там должно быть несколько отличных снимков.  – Он снова обернулся к Генри.  – В следующей серии ваш зверь должен стоять. Умеет он стоять на задних лапах?

Появление запыхавшегося краснолицего человечка в вельветовых брюках и в грязном зеленом свитере избавило Генри от необходимости отвечать на этот вопрос. В руках у вошедшего был старый рюкзак.

– Ну как моя Красотка?  – Он хлопнулся на колени около гепарда, который громко засопел.  – Надеюсь, девочка вела себя пристойно? В последнее время она что-то капризничала. Запор был, потеряла аппетит… – Он извлек из рюкзака непривлекательного вида кость.  – Кто хочет косточку? Кто косточку скушает?  – Гепард сморщил нос, лениво потянулся, потом сел и начал громко глодать кость.  – Ну вот!  – гордо произнес краснолицый.  – Вы не поверите, внизу стоит полисмен. Наверное, Красотку провели черным ходом. А я сунулся через парадный – не пускают. Никак не мог этому «бобби» втолковать, что я ищу своего гепарда, которого тут фотографируют.

Генри, представив себе его объяснение с сержантом, не мог удержаться от улыбки. Но упоминание о черном ходе заинтересовало его, и он заметил себе: это надо выяснить.

– Она была просто золотко,  – похвалила Вероника Красотку.  – Да, миленькая?  – И наклонилась, чтобы пощекотать гепардиху за ухом.

– Я очень рад,  – оживился владелец Красотки.  – Но на вашем месте я бы этого не делал, мисс!

Вернулся Эрни с перезаряженной камерой.

– Добро!  – кивнул Майкл.  – Начнем… Вероника, передвиньтесь-ка чуточку вправо!

– Вам придется переносить меня,  – весело отозвалась Вероника и засеменила в сторону маленькими шажками. Генри увидел: черное платье потому так плотно облегает ее, что стянуто на спине большими скрепками. Из-за них-то Вероника и не могла свободно двигаться.

– Хорошо!  – крикнул Майкл.  – Теперь мне нужно, чтобы гепард стоял на задних лапах, как геральдический зверь, и глядел влево.

– Можно попробовать,  – с сомнением согласился зеленый свитер. Генри придерживал шаткую стремянку, зеленый свитер, взгромоздившись на верхнюю ступеньку, протягивал Красотке кость. Тереза держала продернутую сквозь шлейф платья нитку и по указанию Майкла время от времени тянула за нее. Эрни, стоя на стуле, выставил перед собой экран, обтянутый серебряной бумагой, и подсвечивал бледное лицо Вероники.

Это была странная и смешная сцена. Но камера видела и фиксировала только великолепного зверя, взвившегося на дыбы, гордую, бледную красавицу, в плотно облегающем ее платье с завернувшимся от ветра шлейфом, и серебристое, как лунный свет, сияние.

Таков был один из лучших снимков года.

Когда все закончили и Вероника вместе с Бет и Терезой скрылась в костюмерной. Генри подошел к фотографу.

– Не сможете ли уделить мне минутку, мистер Хили?

– Если вы по поводу гепарда,  – сказал Майкл и отер лоб платком,  – то обратитесь к мисс Филд. Это она им занимается.

– Гепарда я вижу впервые. Я из Скотланд-Ярда.

– Так, значит, вы насчет Элен,  – не удивился Майкл.  – Но сейчас нам, поговорить не удастся – сеанс в самом разгаре.

– Нам достаточно пяти минут,  – не сдавался Генри. Майкл внимательно разглядывал кончик сигареты.

– Это официальный допрос?

– С одной стороны – да, поскольку все, что вы мне расскажете, я могу использовать так, как найду нужным. Но в то же время и неофициальный, поскольку протокола никто не ведет и вам не нужно подписывать свои показания.

– Ясно. Что же вам рассказать? Элен была удивительный человек,  – медленно начал Майкл.  – На вид она казалась решительной, сильной. А на самом деле была ранима как девочка-школьница. Очень глубоко переживала все. Ее легко было обидеть, даже не желая того. Она не стала бы кричать, и плакать, и швыряться всем, что под руку попадет, как делает Тереза. Все чувства были наглухо закупорены в ней и редко прорывались наружу. До вас уже, наверно, дошли слухи относительно меня и Элен. Они сильно преувеличены. Мы были добрыми друзьями, не больше.

– Но вы, конечно, знали,  – тихо сказал Генри,  – что она беременна? Майкл Хили был потрясен. Он вскочил, как ошпаренный, уронив сигарету.

– Это.., это невозможно!  – вскрикнул он.  – Это ложь! Не могло этого быть!

– Было,  – сказал Генри.

– Боже мой!  – прошептал Майкл и побледнел.  – Не могу поверить… Хотя да.., возможно. Мне и в голову не приходило. Какой ужас!

– Как видите,  – заметил Генри,  – вы не сможете убедить меня, что ваши отношения не зашли далеко…

Майкл, казалось, его не слышал. Он снова сел и задумался, медленно покачивая головой и как бы пытаясь усвоить то, что он сейчас услышал.

– Я вижу, она не сказала вам?  – продолжал Генри.

– Мне? Конечно, нет.., то есть.., в общем, нет. Бедная Элен!

– И вы теперь не станете отрицать, что были ее любовником? Майкл жалко улыбнулся и сказал:

– Похоже, в этом нет смысла?

– Наконец-то мы хоть что-то выяснили,  – заметил Генри.  – Теперь скажите, верно ли, что в последнее время вы охладели к ней и хотели порвать…

– Там нечего было рвать.

– Послушайте, мистер Хили, после того, как вы только что признали…

– Я думаю, она относилась к этому серьезнее, чем я,  – беспомощно промямлил Майкл.

Генри не стал углубляться в подробности.

– Расскажите мне о циане и о ключах от шкафов в темной комнате. Вы вчера их взяли на свою ответственность, верно?

– Да,  – ответил Майкл.

– И вы ушли домой, оставив шкафы незапертыми? Довольно легкомысленно, не правда ли?

– Дорогой инспектор,  – с легкой иронией ответил Майкл.  – Если бы вам приходилось делать этот выпуск…

Генри не стал спорить.

– Когда вы в последний раз видели бутылочку с цианом?  – спросил он.

– Примерно около полуночи я велел Эрни ослабить отпечаток. Наверное, тогда Эрни и брал бутылку.

 – А сами вы когда ее видели?

– Сам я ее не видел.

– И не знаете, сколько циана там было?

– Понятия не имею,  – Майкл бросил окурок и встал.  – Пора работать,  – произнес он с явным облегчением.

Генри повернулся и увидел выходившую из костюмерной Веронику. Происшедшая с ней перемена была поразительной. Претенциозный белый грим исчез, и в своем полосатом ситцевом платьице она снова стала простодушной и милой молоденькой деревенской красоткой.

Проходя мимо Генри, Вероника слегка подтолкнула его, прошептав:

– Увидимся вечером,  – и заняла свое место на освещенной площадке.

– Почему, черт подери, весь день льет дождь?  – жаловался Майкл.  – Это надо бы снимать на воздухе, на фоне пруда с утками. Бет, вы не можете достать теленка и калитку?  – Бет мягко, но решительно отказалась.  – Но мне необходимо какое-нибудь животное. Может быть, котенок? Это мысль – пусть мне сейчас же его привезут: совсем маленького – слышите, Бет,  – пушистого и предпочтительно серого. Рассыплем по полу цветы, а среди них будет лежать Вероника, держа в руках котенка. Ну как?

Вернувшись в свою комнату. Генри услышал звонок и взял трубку.

– Инспектор Тиббет? Это Годфри Горинг. Как подвигается работа?

– Медленно, но верно.

– Вот и отлично. А я хотел вам предложить позавтракать со мной в «Оранжери» – это через дорогу. Там мы смогли бы спокойно поговорить.

– Спасибо,  – согласился Генри.  – Буду рад.

– Встретимся минут через десять,  – сказал Горинг и повесил трубку. Но тут же телефон зазвенел снова. На этот раз звонил угрюмый полицейский врач.

– У меня есть кое-какие новости для вас, Тиббет,  – сообщил он уныло.

– Знаю, что есть,  – не удивился Генри.

– Это несомненно отравление цианом. И так же точно установлено, что яд добавлен в чай. Время смерти – от 4-х до 5.30 утра. Покойной было около тридцати трех лет, она достаточно упитанная и…

– Не тяните, док,  – перебил Генри.  – Я уже знаю.

– О чем именно?

– Она была беременна.

– Беременна? Как это, черт возьми, беременна?  – с неожиданным одушевлением вскрикнул флегматик доктор. Генри оторопел.

– А что?.. Она разве не…

Доктор рассмеялся, чего, наверно, уже год не делал.

– Какое там беременна, мой милый Тиббет, она была девственницей! Так-то!

Доктор снова хмыкнул, повесил трубку, а изумленный Генри долго не мог опомниться.

Глава 5

Потраченного на обивку ресторана «Оранжери» плюша хватило бы, наверное, еще на десять лондонских ресторанов. Но при всей своей старомодности заведение это славилось известными на весь мир кухней и винным погребом. Зато и цены тут были совершенно недоступные для тех, у кого нет текущего счета в банке.

Стоя в вестибюле. Генри чувствовал себя как неприкаянный. Он разглядывал роскошное убранство: красивые бархатные шторы, перехваченные позолоченными лапками; блестящие листья на маленьких апельсиновых деревьях, в разгар английской зимы почему-то густо увешанных золотистыми плодами. Только потом он догадался, что каждый апельсин прикреплен к ветке тонкой проволочкой.

И пахло здесь дорогими духами и дымом сигар, и голоса посетителей звучали негромко и с достоинством.

Как обычно во время ленча, здесь в основном собрались мужчины средних лет, хорошо одетые, самоуверенные. Под прикрытием легкой застольной беседы тут заключались весьма и весьма серьезные сделки. Актеры и продюсеры договаривались относительно контрактов и процентов, а дошлые рекламные агенты хитроумно внушали своим клиентам-фабрикантам, какие выгоды сулит им дорогостоящая рекламная компания.

Темноволосый, безупречно одетый метрдотель неслышно возник рядом с Генри.

– Вы заказывали столик, сэр?  – спросил он с безукоризненной вежливостью, но Генри сразу уловил легкую холодность к пришельцу, который не является постоянным клиентом и чье финансовое положение представляется сомнительным.

– Я завтракаю с мистером Горингом,  – ответил Генри. В обращении метрдотеля что-то мгновенно, хотя и неуловимо, переменилось.

– О, конечно, сэр! Мистер Горинг уже здесь. Вы знаете его столик? –  Я покажу вам. Прошу вас сюда, сэр!

Генри последовал за метрдотелем в освещенный матовыми светильниками зал, где глаз посетителя радовали оранжерейные цветы, копченая лососина и всевозможные экзотические фрукты. Трудно было вообразить себе, что дневной свет когда-нибудь проникает в этот храм гастрономии.

Годфри Горинг сидел за уединенным столиком в углу и просматривал «Тайме» Увидев Генри, он улыбнулся.

– Мой дорогой Тиббет, как я рад. Садитесь же. Что будете пить? Но Генри отказался от аперитива.

– Вы правы,  – одобрил Горинг,  – я их и сам не пью. Но немного вина вы, надеюсь, выпьете?

Генри согласился. Затем последовало серьезное обсуждение меню и карточки вин, в чем Горинг проявил незаурядные познания. Генри был удивлен, увидев, что сам Горинг, который небрежно буркнул официанту: «Мне, как обычно»,  – довольствуется холодным цыпленком с салатом и бутылкой виши.

Инспектор был знаком с протоколом деловых завтраков и не удивлялся тому, что пока не подали кофе, Горинг избегает интересующей их темы.

Наконец, когда официант принес кофе, налил его и удалился, Горинг приступил к делу:

– Объясните мне, чем я могу помочь в этой ужасной истории с Элен Пэнкхерст?

– Я сейчас пытаюсь разобраться в обстановке,  – сказал Генри.  – Все было бы гораздо проще, если бы я знал покойную лично. Беседуя с ее друзьями и коллегами, я надеюсь понять, что за человек была мисс Пэнкхерст – ее характер, интересы, образ жизни… Начинать приходится с этого.

Горинг кивнул.

– Я и сам начал бы с того же.  – Это прозвучало как величайшая похвала.  – Элен была одной из моих служащих. Так что я могу охарактеризовать ее лишь с профессиональной точки зрения.

– А вы не знали ее лично?  – спросил Генри.

– Хороший начальник,  – ответил Горинг,  – должен интересоваться жизнью своих ближайших помощников. Но об Элен я могу лишь сказать, что она целиком была поглощена работой. Это огромная потеря для компании. Не представляю, кем мы сможем ее заменить.

– Расскажите о ней подробнее.

– Элен поступила к нам секретаршей примерно лет десять назад,  – медленно начал Горинг.  – Оказалась очень способной, и два года спустя Марджори Френч предложила перевести ее в редакторы, а впоследствии сделала своим заместителем. Будь Элен жива, она вскоре стала бы главным редактором. Теперь, наверное, Тереза Мастерс займет этот пост, когда Марджори уйдет на покой. Не думайте, я ничего не имею против Терезы. Наоборот, я к ней прекрасно отношусь. Но как бы ни рекомендовала ее Марджори, я не считаю, что Тереза сможет возглавлять журнал. Но,  – спохватился вдруг он,  – извините, инспектор. Вам, наверное, неинтересно слушать о редакционных делах.

– Нет, нет,  – ответил Генри,  – все это очень интересно. Значит, мисс Френч собирается вскоре уйти на покой?

– Очень прошу вас сохранить это в строжайшей тайне, Тиббет. Марджори тяжело больна. Она не хочет в этом признаваться, но врачи велели ей бросить работу. Вопрос о том, кто заменит ее, очень меня беспокоит. Успех журнала почти полностью зависит от редактора. Я не хотел бы приглашать кого-нибудь со стороны. А среди сотрудников было две кандидатуры – Тереза и Элен. Я, как вы знаете, был за Элен, и ее смерть для меня.» – он запнулся,  – большая личная трагедия.

– Мне рассказывали,  – осторожно подбирая слова, начал Генри,  – что последнее время у нее были какие-то переживания, связанные с одним из сотрудников журнала.

Лицо Гориига стало жестким.

– Меня это не касается. Меня интересовали только ее деловые качества.

– Но все же, собираясь назначить кого-то на столь ответственный пост…

– Да, Марджори мне об этом говорила,  – отозвался Горинг.  – Она считала, что неурядицы в личной жизни могут отразиться на редакционных делах. Но мне удалось убедить ее, что это те так важно. Увы, я видно, был не прав. Хотя…

Тут разговор был прерван из-за появления невысокого, но стройного молодого человека. Костюм его был сшит чуть-чуть слишком шикарно, а волосы были чуть-чуть слишком длинны. Он торопливо приближался к ним странной подпрыгивающей походкой и кричал высоким голосом:

– Годфри, дорогой! Что это значит? Я только что… – увидев Генри, он осекся.

– Здравствуйте, Николас,  – произнес Горинг не очень приветливым тоном.

– Я только что раскрыл газету, милый мой, и потрясен! Буквально потрясен!

– Инспектор,  – Горинг выговорил это слово негромко, но очень отчетливо,  – могу я представить вам мистера Найта? Николас, это старший инспектор Тиббет из Скотланд-Ярда.

Молодой человек, как подкошенный, рухнул на стул.

– О!..  – сказал он, побледнев.  – О да, конечно… Рад познакомиться с вами.

– Мистер Найт,  – сказал Горинг,  – один из самых наших талантливых молодых художников-модельеров.

– Я о вас слышал, мистер Найт,  – сказал Генри.

– Обо мне?.. Как это?.. То есть.., правда? Я надеюсь, слышали что-то хорошее?  – добавил он с жалобной нервной улыбкой.

– Вы вчера были у мистера Горинга, верно?  – спросил Генри.

– Я?.. То есть.., ну да, конечно. Очень, очень мило вы все это устроили, Годфри. И подумать только, что.., мм-да. Должен с вами попрощаться… Работы сейчас по горло… Всего хорошего, инспектор.  – Найт вскочил и стал пробираться к выходу.

– Мистер Найт,  – громко окликнул его Генри. Тот, вздрогнув, обернулся.  – Могли бы вы сегодня зайти в редакцию «Стиля»?

Бедняга художник был пуглив, как кролик. Он оглянулся, словно опасаясь, что их подслушивают, и тихо, почти шепотом, сказал:

– Не смогу. Лучше приходите ко мне в салон. Работаю, понимаете ли, не разгибая спины. В этом же здании, первый этаж. Любой вам покажет.  – Он поклонился и исчез за бархатными занавесками в конце зала.

– Очень талантливый молодой человек,  – заметил Горинг, когда тот скрылся.  – Не обращайте внимания на его.., гм.., причудливые манеры. Люди его профессии стараются держаться экстравагантно. Но он серьезный деловой юноша, хотя и пытается это скрыть.

Вспомнив о том, что он услышал от Патрика Уэлша, Генри рискнул сыграть втемную и сказал:

– А разве он не был недавно замешан в какой-то скандальной истории? Горинг внимательно взглянул на Генри.

– Найт? Никогда не слышал. Нет.

– Ну, значит, я его с кем-то спутал,  – сказал Генри.  – Я ведь мало знаком с вашим миром.

Они помолчали. Генри терпеливо ждал, не добавит ли чего-нибудь Горинг. Пока они еще не коснулись того, ради чего он был приглашен на завтрак. Наконец Горинг произнес:

– Ох уж этот мир моды! Удивительный мир, инспектор. Думаю, пока вы будете заниматься этим делом, он еще не раз поставит вас в тупик. Мы все в общем-то довольно необычные субъекты.

Генри обратил внимание, что чуть ли не каждый сотрудник «Стиля» старался внушить ему: их мир – особый мир. Но, если не считать тех эскапад, какие устраивал Патрик, все эти люди ничем не отличались от прочих смертных. Может быть, это особая форма тщеславия – воображать себя оригиналами? А может, странности-то есть, но посерьезней тех, на которые ему все время намекают? Вскоре это, очевидно, выяснится.

А Горинг продолжал:

– Трудно найти подходящих людей. Не только с деловой, но и с творческой точки зрения. Ведь все эти художественные редакторы и фотографы, во-первых, должны быть людьми по-настоящему талантливыми, и к тому же им предстоит творить для женщин и под руководством женщин. В то же время в этом эфемерном мире мужчина должен быть носителем здравого смысла, всегда уравновешенным и спокойным.

Вспомнив Патрика, Генри улыбнулся.

– Я понимаю ваши трудности.

– Единственный, кого я считал образцом,  – это Майкл Хили,  – продолжал Горинг.  – Пригласив Майкла к себе в журнал, я нарушил одно из самых своих главных правил – никогда не брать на службу мужа и жену. Майкл в то время был уже женат на Терезе Мастерс, которая была тогда заместителем редактора отдела мод. Но я сделал исключение, приняв во внимание не только талант, но и характер Майкла. И лишь недавние события заставили меня подумать: не совершил ли я ошибку?

«Вот мы и добрались до сути»,  – отметил Генри.

Пока официант разливал кофе, Горинг закурил.

– Я даже рад, инспектор,  – продолжал он,  – что вы упомянули об этом злополучном романе Майкла и Элен, Мой долг предупредить вас: Майкл вовсе не такой уж рассудительный и уравновешенный субъект, каким он кажется. У него наступил какой-то кризис и в жизни и в творчестве. Несколько лет назад о романе между Элен и Майклом даже и подумать было невозможно. А сейчас он потерял всякое чувство ответственности. То ли с Терезой у него что-то не ладится, то ли в творческой жизни наступил перелом. Не знаю. Но я хочу предупредить вас: то, что он делает и говорит сейчас, часто.., как бы это сказать.., не совпадает с реальностью.

– Вы хотите предупредить, чтобы я не очень ему верил?  – напрямик спросил Генри.

– Нет, я не то имел в виду,  – поспешно сказал Горинг.  – Ради бога, не думайте, что я его обвиняю во лжи. Я лишь советую вам относиться к его словам с осторожностью.

– Возможно, вы и правы,  – согласился Генри, вспомнив, как огорошило его после разговора с Майклом сообщение врача. Горинг откинулся на спинку стула и помешал кофе.

– Элен не заметила происшедшей с Майклом перемены. Она видела одно – многолетняя дружба вдруг превратилась в роман. Как свойственно всякой женщине, она решила, что Майкл переменился из-за любви к ней, а не наоборот: полюбил ее из-за того, что переменился. Обнаружив же свою ошибку, она впала в отчаяние. Сейчас поздно что-нибудь исправить, но я был виноват. Если бы мы вовремя отослали куда-нибудь Майкла, а Элен сделали бы редактором, увлечение работой и новые обязанности помешали бы ей… Вы понимаете, к чему я это говорю, инспектор?

– Пытаетесь уверить меня, что Элен покончила с собой?

– Я убежден, что она это сделала,  – сказал Горинг.  – Это единственное, что можно предположить. Врагов у нее не было. Ни одна душа на свете не желала ей смерти.

– Кроме разве что Майкла Хили или его жены?

– Нет, нет! Мой дорогой инспектор, это абсолютно…

– Их снова прервали. Сидевший лицом к залу Горинг вдруг резко поднялся, не договорив. Генри обернулся и увидел, что к их столику направляется очень красивая женщина лет сорока. Она была без шляпы, и ее длинные рыжие волосы падали на воротник роскошного норкового манто. Как непохожа она на сотрудниц «Стиля»… Те подтянутые, изысканно одетые – живой пример к рекомендациям журнала «Стиль», эта же просто красива и богата, небрежна и, пожалуй, даже неряшлива. Драгоценное манто носит как старый плащ. Волосы непричесаны, фиолетовая помада не гармонирует с алым платьем. «Стиль», несомненно, счел бы вульгарным одновременно надевать три нитки жемчуга и две большие бриллиантовые броши. И, что хуже всего, она пришла в ресторан без чулок, в стоптанных туфлях из крокодиловой кожи. И все же эта женщина была необыкновенно хороша собой. Инспектору показалось, что он уже где-то ее видел.

– Лорна!  – воскликнул Горинг.  – Что ты здесь делаешь?

– Ах, мой милый, я не могла не приехать!  – Голос у нее был низкий, волнующий, чуть с хрипотцой.  – Говорят…

– Это инспектор Тиббет из Скотланд-Ярда, дорогая. Инспектор, это моя жена.

Генри поклонился, и Горинг сказал супруге:

– Ну садись же. Ты что-нибудь ела?

– Конечно, нет. Как только узнала, сразу в машину.

– И совершенно напрасно.  – В голосе Горинга прозвучала досада.  – Что я теперь буду делать с тобой весь день?

– Не очень-то ты любезен, милый мой,  – сказала Лорна.  – Но не отправишь же ты меня обратно в Суррей голодной?  – И, не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, Лорна Горинг с улыбкой повернулась к официанту:

– Копченой лососины и цыпленка, Пьер. И немного шабли. Знаете, того, что я люблю.  – Затем обратилась к мужу:

– Теперь, мой дорогой, ты должен рассказать мне все до мельчайших подробностей, и тогда я буду умницей и не стану тебе мешать. Я хочу повидаться с Мэдж – у нее сегодня дневной спектакль.

Едва она упомянула о театре, Генри вспомнил, кто перед ним. Это была Лорна Винсент – актриса, пользовавшаяся огромным успехом лет пятнадцать назад. Она нажила тогда порядочное состояние. А потом вышла замуж и объявила, что покидает сцену. Самое удивительное, что она сдержала слово. Никто с тех пор не слышал о Лорне Винсент, лишь изредка в газетах появлялись ее фотографии. Генри и в голову не пришло, что Годфри Горинг тот человек, за которого вышла актриса Лорна Винсент. В газетах он был просто назван «бизнесменом» – безымянный муж знаменитой жены.

– Так кто же эта женщина?  – с любопытством спрашивала Лорна.  – Одна из жердей? Я их жердями называю, этих редакторш из «Стиля»,  – повернулась она к Генри.  – Все у них по линеечке – швы на чулках, костюмы, шляпы, ходят будто палку проглотили, прически лакированные. Одну от другой не отличить. Когда они вышагивают вместе по улице – как парад оловянных солдатиков.

Хотя Генри понимал, что замечания Лорны несправедливы, он не мот не улыбнуться – доля истины в них была. Но Горинг был в бешенстве.

– Умерла Элен Пэнкхерст,  – ответил он негромким, звенящим от ярости голосом.  – Твой насмешливый тон неуместен.

– Ты страшно гордишься своими девушками, правда, милый?  – беззлобно заметила Лорна.  – Которая это – Элен? Черненькая, с длинным носом?

– Да!  – отрезал Горинг.

– Ее убили? В газетах написано…

– Лорна,  – взмолился Горинг,  – поешь ты, ради бога, и поезжай на спектакль. У нас с инспектором Тиббетом еще много дел. Увидимся вечером, дома.

– Я приеду за тобой в редакцию.

– Нет,  – ответил Горинг,  – посторонних сейчас не впускают; вдет расследование.  – Он встал, потом вдруг нагнулся и поцеловал жену.  – Не глупи, дорогая. Я тебе все расскажу после.

Выходя из ресторана, Горинг сказал Генри:

– Если жена приедет в редакцию, ее, наверно, не пропустят? Вы не могли бы…

– Если ваша супруга захочет войти, мы ее, конечно…

– Нет, нет… – Горинг замялся.  – Я предпочел бы.., я, наоборот, предпочел бы, чтобы ее не пропустили.

– Хорошо,  – ответил Генри.  – Я предупрежу сержанта. Вернувшись в редакцию и вновь водворившись в своих владениях, Генри позвонил в кабинет Марджори и пригласил к себе мисс Филд.

Как все впервые сталкивающиеся с мисс Филд, Генри был поражен ее деловитым видом и даже оробел немного. Она, правда, не принесла с собой блокнот, но, когда села против него, положив ногу на ногу и чопорно сложив руки на коленях, ему показалось, что она вот-вот начнет стенографировать.

На ней был аккуратный костюм из темно-синей фланели, слегка отделанный белым,  – деталь, любимая женскими журналами, несколько менее изысканными, чем «Стиль». Добротные, тщательно начищенные туфли. Коротко подстриженные ногти покрыты бесцветным лаком… Как он и ожидал, Рэчел оказалась превосходной свидетельницей. Она подробно описала предыдущий день: возвращение из Парижа, работа над номером и поездка к Горингу.

– Вам понравилось у него?  – неожиданно спросил Генри, подумав, что Рэчел, наверное, не очень-то уместно выглядела на фоне великолепия Бромптон-сквер.

– Мистер Горинг был очень любезен, пригласив меня,  – чопорно проговорила Рэчел.  – По правде говоря, я вовсе не хотела ехать. Но он настаивал, и я не смогла отказаться.

– Мистер Найт отвез вас в своей машине домой?

– Да. Он ехал в мою сторону.

– А где вы живете?

– Снимаю квартиру возле Холланд-роуд. Генри приподнял брови:

– Но мистер Найт ведь живет здесь, на Эрл-стрит. Холланд-роуд ему Совсем не по пути.

– А ему нужно было отвезти мистера Барри в Кенсингтон,  – кратко пояснила Рэчел.

– Понятно. Теперь, если не возражаете, поговорим о вашем чемодане.

– Мой чемодан? При чем тут он? Я бы хотела забрать его, если можно.

– Вы его оставили в кабинете мисс Пэнкхерст, не так ли?

– Да. Не могла же я загромождать кабинет мисс Френч.

– Что было в вашем чемодане, мисс Филд?

Рэчел удивилась.

– Я думала, вы его уже осмотрели… Там мои вещи – одежда и все прочее.  – Она в упор уставилась на Генри.  – У меня не было контрабанды, инспектор! Когда идет показ мод, времени на покупки не хватает.

– О, в этом я не сомневаюсь,  – усмехнулся Генри.  – Так в чемодане не было ничего, кроме ваших личных вещей? Рэчел слегка смутилась.

– Я привезла флакон духов для приятельницы. Генри улыбнулся.

– Это нестрашно. Но скажите, почему кто-то обыскивал ваш чемодан?

Рэчел открыла рот от изумления.

– Обыскивал? Что вы имеете в виду?

– Взгляните сами.

Он прошел к кабинету Элен, возле дверей которого дежурил полицейский. Рэчел заволновалась.

– А она еще?..  – спросила она слабым голосом и побледнела.

– Все в порядке,  – успокоил ее Генри.  – Там никого нет, кроме… Ну глядите сами.

Он открыл дверь, и они вошли. Когда Рэчел увидела разбросанные в беспорядке вещи, ее глаза расширились, лицо стало злым.

– Какое свинство! Как он смел?

– Почему «он»?  – быстро спросил Генри.

Рэчел опешила.

– Да так,  – сказала она.  – Это, наверно, был мужчина?

– Может быть, и женщина,  – ответил Генри.  – Проверьте, не пропало ли у вас что-нибудь?

К Рэчел сразу вернулась ее деловитость. Опустившись на колени, она принялась перебирать ворох вещей. Потом вдруг подняла голову и спросила:

– Я тут оставлю отпечатки пальцев. Как быть?

– Не волнуйтесь,  – успокоил ее Генри.  – Отпечатки пальцев уже взяли.

– Понятно,  – она аккуратно перебрала все содержимое чемодана и сказала:

– Кажется, все тут. Генри задумался.