Текст книги "Степной рассвет (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Уже высланы.

– Хорошо. Ускорить наведение северного моста. Японские батареи, бьющие по северной переправе, заткнуть. И заткнуть надолго! Авиакорректировщика все равно поднимай, пусть работает. Собьют, так собьют. И еще, передай начарту, пусть пару батарей 122-х на прямую наводку выкатывает, чтоб по тому берегу бить, иначе безо всякого толку, только своих накроют.

***

Майор Затевахин инструктировал группу опытных разведчиков.

– Все понял, старшина?

– Так точно! Мы должны успеть наладить связь со вторым плацдармом. Чтобы совместными усилиями нанести с обеих сторон удары. Да вы не волнуйтесь, товарищ майор. Вы же меня знаете. Я еще на Хасане по японским тылам хаживал. Там прошли, и тут, как нож сквозь масло проскочим.

– Ну-ну. Сам себя не перехвали. Замкомвзвода Лесницкого из третьей роты тебе на усиление даю. И чтоб не цапались там у меня. Знаю я вас! Не дай Бог, узнаю, что начали меряться, у кого язык длиннее, враз обоим укорочу. И обязательно по пути хоть одного языка возьмите. Знатоков японского я с тобой не отправляю, но они и у Кольчугина имеются. Кроме нас пойдет еще одна группа с западного берега на лодках, но вы должны пройти сами… Сами. Имейте в виду, реку сильно обстреливает артиллерия… И хватит уже ухмыляться, Гнатюк!

– Виноват!

– Угу. Все бы тебе смехуечки… Только посмей мне бойцов положить! Оружие с собой только японское бери. Пару пулеметов тебе даю, один, тот, новый, что тебе глянулся. Ну, на чешский ZB слегка похожий, и две снайперских «арисаки» возьмешь. Пистолеты можете свои оставить. Гранат побольше возьмите и взрывчатки с детонаторами. Как дойдете, сами там у них останетесь. Кольчугин решит, как вас использовать. Без его письменного приказа назад не возвращаться! Тебе всё ясно?

– Так точно, товарищ майор.

– Ну гляди у меня, старшина…

***

– Все, комэск! Два вылета сделали и хватит. И так вы уже со всех сторон «красавцы»… Все-таки потеряли мы «Кантонца»! А-эхх! Теперь и Полынкину из-за вас работа, да и моим людям тоже. Эх старлей, старлей! Ну зачем ты его пустил, зачем?? Ведь и так все нормально уже было…

– Я думал, на истребителях ему безопаснее будет…

– Плохо ты думал! Если вообще думал.

– Виноват, готов ответить…

– Ответишь. Если «Кантонец» не вернется, и если секреты свои прошляпим. И вот что… Все вылеты особой пока отменить! Понял, комэск!? Звони Смушкевичу или Лакееву…

– Товарищ старший майор! Ну пожалуйста… Десант только-только на позициях закрепился. Что на одном плацдарме, что на втором. Ну пожалуйста! Их же сейчас там снова с землей мешать начнут и контратаками затопчут. Они и так еле-еле держатся, я сам видел. Ну еще хоть парочку вылетов штурмовикам. Я очень прошу! Ну хоть один вылет «Кирасирам»…

– Отставить просьбы! Тут тебе не богадельня! «Видел» он, «просит»… Ты еще на колени бухнись!

«Виктор Михалыч! Там же сейчас внизу ребята за каждый час нашего промедления жизнями платят! А «Кантонца» этого я потом сам пристрелю… Когда вернется. Если вернется. А я, балда, еще думал что ему вот так безопаснее будет. У-у-у, скотина! У этого анархиста каждый раз… не понос так золотуха! Товарищ старший майор…»

– Иван Олегович, не надо на меня как на предателя глядеть. Было согласовано два вылета и все. Я вам три вылета разрешил. ТРИ.

– Разрешите… Обещаю, потерь больше не будет. Вшестером они пойдут. Ванин от учебного новое крыло взял и за остаток ночи пулеметы с бомбодержателями на него поставил. Снова полный комплект у нас! Вшестером они там…

– Дообещался ты уже! Вон, один хвостом кверху из реки торчит. Что тебе такого там десант по рации сообщал, когда ты над японской переправой висел? Что такого… чтоб ты… Тьфу ты!

– Виктор Михайлович… Да они на наших «Кирасиров» молились! Раз только самураи их из окопов уже почти выбили, как Колун своей «парикмахерской машинкой» все обратно причесал. Даже артиллерию они так не просили, как штурмовики… Р-Z и истребители днем точно не справятся. Виктор Михайлович…

– Как юродивый на паперти запел! Что же с тобой случилось, старлей госбезопасности, что ты вот так выпрашиваешь!?! И не стыдно тебе?

«Стыдно. Если не смогу вас убедить, мне очень стыдно будет». Глаза комэска и впрямь глядели с мольбой. За эти несколько дней пилот и воздушный боец в нем все больше и больше побеждали и вытесняли чекиста. Он чувствовал это и злился. Злился, но не мог идти против совести. А если пошел бы, то расхотел бы летать… Насовсем наверное…

– Разрешаю! Два последних. На один плацдарм и на второй. И всё. ВСЁ!

– Спасибо!!! Можно мне с ними?!

– Нет.

– Прикрытием на И-14.

– НЕТ!

– Хоть одним звеном, чтоб от истребителей их прикрыть! Без эрэсов пойдем…

– Это он тебя этому научил?! А?! Забыл, как в нашем наркомате приказы выполняют?!

– То есть я ваш приказ получу, я же Мещерякову приказ отдам, а сам стало быть в кусты? Так выходит, товарищ старший майор? Там сейчас 97-е резвятся, не могу я «Кирасиры» одних без прикрытия пускать. Я своим партбилетом клянусь, возвратимся…

– Тьфу ты! Горелкин! Ладно, готовься. И партбилет готовь. И чтоб… В общем, гляди у меня!

***

Выбираясь из перевернувшегося и тонущего, но пока не утонувшего истребителя, Павла судорожно освобождалась от привязных ремней, и случайно дернула кольцо парашютного ранца. Освобожденные стропы щупальцами медузы опутали все вокруг. Серая илистая вода полезла в уши и рот. Ремни парашютной системы никак не удавалось расстегнуть. Павла несколько раз ныряла и снова выныривала рядом с берегом. Кружева парашютных строп никак не хотели отпускать свою игрушку. В одном из этих купаний, она даже коснулась каменистого выступа на дне. Глубина под самолетом была небольшая, но выбраться на сухое место у пилота пока не получалось.

– Кху, кху, тфу! Аупф! Фу! Сука. Аха, аха! Твою… Буль…

«Вот ведь б…дство! Боевой летчик тонет в двух шагах от суши, не получив даже ранения. Врешь, сука! Не дамся! Перегрызу эти ремни со стропами нахрен. Только бы этой грязной воды сильно не наглотаться. Потом же месяц с горшка не слезу от дизентерии. Засмеют ведь. Угу. Если жива останусь…»

– Оп-па! Ты глянь, Витюнь! Вот и язык наш нашелся. Эй, самурай! А ну сдавайся, сука! Как там по-японски это?

– На кой хрен он такой тебе нужен? Лучше другого найдем, чтоб не мокнуть. А этого лучше пристрели, чтоб не мучился…

– Угу, патрон на него тратить. Сказали нам пару языков доставить, вот мы пару и доставим. Добавим этого к тому лейтенанту…

– Я те дам, …… "пристрели"! Фу-ух! Я вас, двоих …… научу как надо со своими обращаться. Вы у меня …… и в … Упфу!..А ну, вынимайте меня из воды расп…дяи китайско-японские!

– О! Ты только послухай, Лесницкий! Цеж родное сердце со стихией бьется. Ты хто будешь, утопленичек?!

– Ффуу! Сами кто такие? Кху!

– Не с. ы вылазь, свои русские мы!

– Тут акромя совсем своих еще и чужие русские могут быть. Представьтесь сперва.

– Нет, ты только глянь, сержант какие невежливые утопленники пошли! Может ну его, пусть еще поплавает? У нас и у самих дел много…

«Ведь уйдут, гады! Как есть уйдут. Но унижаться они меня не заставят. И складень мой, как назло, не раскрывается. Выберусь – для всех пилотов обязательно нормальные ножи из начальства выбью».

– Ну так как, скажешь нам кто ты такой, или тебе на дне веселее жить?

– Ну и пи..уйте, … к ……! Хрен я вас в следующий раз с неба прикрывать буду. А когда все-таки сам выберусь, лично каждого из вас найду и черепушку мягкой сделаю! Последний раз спрашиваю, кто такие?!

– Не, старшина, самураи так не могут ругаться. Зуб даю, наш это! Да скажи ты ему, Сань…

– 212-я бригада десанта мы. Сам-то кто такой?

«Все правильно, наши это. Как вовремя! — силы у изрядно уставшего начлета заканчивались. — Будем жить, значит. Сейчас вот эту стропу разрежу и привяжу…»

– Лейтенант Колун, летчик из особого авиаполка погранвойск.

– Это не ты ночью ту зенитную батарею накрыл, что нам подняться не давала?

– Нет, это из другого звена нашей части ребята были…

– А-а-а. Может тогда не спасать тебя?

– Хватит лясы точить. Вас небось на плацдарме давно уже ждут, а вы тут со мной трендите. А ну ловите сейчас шлемофон со стропой и тащите меня к берегу. И не дай Бог, вы мое имущество потеряете, заставлю до завтрашнего утра на дно за ним нырять…

Долго знакомиться и благодарить было некогда. Десантники спешили, пилот тоже. Взаимный показ документов и перечисление фамилий и званий провели быстро. Спасителей Павла запомнила. После купания ее мозги работали на удивление просветленно. До первых позиций на плацдарме оказалось не больше километра. Вскоре живописная процессия в составе восьмерых десантников, взнузданного через рот японца со связанными за спиной руками, и промокшего как ворона под дождем летчика, вытянулась с поднятыми руками под прицелами родных трехлинеек.

***

– Сергей Петрович, у меня приказ. Если «Кантонца» нельзя будет эвакуировать из опасной зоны, то я обязан его там же и ликвидировать.

– Ты, Валерий, уже раз пытался это сделать. Было? Как он от тебя тогда ушел… Любо-дорого поглядеть. Ни хрена он твоего ТТ не испугался. По-хорошему, тебя сразу после того взлета нужно было к стенке ставить. Это если бы он того разведчика не завалил и обратно не вернулся. А? Или я не прав?

– Правы, товарищ старший лейтенант госбезопасности.

– Ну-ну, товарищ летнаб. Во-первых, сотрудников ГУГБ сейчас здесь на операции нет, о конспирации-то не забывай. А во-вторых, ты мне аутодафе тут не устраивай. Если бы ты его исполнил тогда, то половина операции уже медным тазом бы накрылась. Так что, считай повезло нам с тобой, и никаких последствий твой промах иметь не будет. Но послать тебя на плацдарм я сейчас права не имею. Целей-то у нас несколько. Там ведь не только «Кантонца» выдергивать придется. Ну или уже совсем его… Кроме этого нужно самолет эвакуировать или уничтожить. Главное, чтобы ни секретное оружие ни его создатель к врагу не попали. Кстати, ты ведь нашего чудака знаешь получше любого. Вот и ответь ты мне, летнаб, это случайная посадка или…

– Я вообще-то, Сергей Петрович, не летчик… И хотя я «Кантонца» лучше любого из нашего наркомата изучил, но думаю даже ему, со всей его непредсказуемостью, такое не под силу. Все кто с ним в той атаке участвовали, говорили, что совершенно точно «Кантонец» случайно на ту зенитку напоролся. Может, летел бы он на «Кирасире», и не было бы этой вынужденной. Ведь штурмовики-то без потерь вернулись. И главное, никто из пилотов, даже пилот и штурман разведчика, до самого начала атаки этой блуждающей батареи не видели. А вот попадание снаряда в мотор двое пилотов углядели. Говорят, вообще чудо, что он сумел свою машину посадить. Ведь под крыльями И-14 два блока с ракетами было. До попадания он их не выпустил, а потом они просто не вышли, видно проводка уже перебита была. В общем, никак не успевал. А внизу под ним, как назло, ни одной завалящей площадки не оказалось. По обе стороны реки все в ямах, воронках и окопах, ни клочка ровной земли. Севернее японские позиции, южнее – болота, настоящая топь. Сел бы туда, моментально в трясину бы ушел. А он на воду сел у самого заболоченного берега, там где мели. Вот только я не понял, почему самолет уже у самого берега перевернулся и теперь хвостом кверху торчит.

– Сел-то он, может, и красиво. Но ведь сейчас из-за этой его посадки японцы почти без труда наш целехонький истребитель с секретным оружием получить могут. Могут или нет?

– Теоретически, могут. Практически же, сел он, не за линией фронта, и даже не на линии, а в тылу нашего плацдарма. И японцы насчет своих радужных шансов до сих пор не в курсе. Кстати, Дементьев утверждает, что совершить такую же посадку у нашего берега «Кантонцу» бы просто высоты не хватило. А теперь нам с вами уже не до крещенских гаданий. Группу готовите?

– Готовим. Но без тебя.

– Почему без меня?

– Потому что ты пойдешь за ним если он все же к японцам попал. Ясно тебе?

– Так точно, ясно.

– А на месте падения с этим и группа из роты охраны справится. Еще Бочков четверых своих волкодавов нам в помощь прислал.

– Вот это хорошо. Им бы еще техника какого. Чтобы помог авиапушки и ракетные блоки с самолета демонтировать.

– Ванин двоих уже выделил. И еще радиста я туда даю, да и хватит. И так всех вместе их уже десяток наберется. Попробуем еще водоплавающих танкистов подключить, но пока с ними связи нет. Если хочешь, можешь в инструктаже группы участие принять. В общем, гляди.

Дверь за командиром роты охраны закрылась, и змеиный взгляд второго чекиста с тоской проводил щеголяющую гвардейской выправкой спину уходящего начальства.

***

Плацдарм дымился после недавнего японского артналета. К наспех построенному блиндажу подтаскивали раненых. Над позициями плыл негромкий гомон готовящихся к обороне бойцов, и задавленные стоны и всхлипы тех, кому было уже не до защиты позиций. Лицо майора было хмурым и озабоченным. Со всех сторон к нему то и дело обращались за указаниями подчиненные. И сам он редко оставался на месте, то и дело появляясь на разных узлах обороны. Сама же, наспех выстроенная оборона плацдарма, судя по всему, трещала по всем швам, и требовала неустанного внимания старшего командира. И еще она требовала людей и оружия. Оружие пока еще было, но вот подкреплений личным составом уже много часов не наблюдалось. За последние несколько часов на плацдарм успела прорваться на лодке группа делегатов связи. Вот только рации с ними не было и все они оказались ранеными. Попытки отправлять своих бойцов обратно через реку пока заканчивались плачевно. Все лодки разбивались вражеской артиллерией. На глазах у майора погибло трое связистов. Появившихся с новой депешей пришельцев Кольчугин сначала воспринял как очередную ненужную ему хреновину. Ну пришли и что? Обратной-то связи все равно нет. И рации у них нет, а своя еле дышит. Майор нетерпеливо пробежался взглядом по документам. Выслушал доклады, потом, скептически оглядев десантников и пилота, задал им обычные вопросы по обстоятельствам появления на плацдарме. Нахмурил брови на требование старшины десантников, срочно выслать ответ по поводу совместного удара. Хмыкнул на заявление сбитого летчика о необходимости эвакуации секретной техники, не надолго задумался, и постановил.

– Значит так, летуны-десантники, времени у нас тут совсем мало разговоры разговаривать. По сигнализации о начале атаки десанта и срокам нанесения удара я вашу информацию получил. Мне и без вас уже это передали, но все равно спасибо. И за японца того тоже. Задание вы свое выполнили, но это еще не все. Сейчас у меня на плацдарме каждый боец на счету, поэтому всех вас я своей властью направляю на укрепление наших позиций. Тебя, лейтенант, старшим сборного взвода назначаю.

– То есть как направляете, товарищ майор?!

– А так. Ты, лейтенант, с двадцатью бойцами вдоль реки с севера нас прикроешь. Бери своих «крылатых», и вон в те холмы у дороги зарывайтесь. Час назад нас на том участке сначала артиллерией все разворотили, а потом оставшиеся в живых прорыв конницы там останавливали. Из наших, кто там отбивался, лишь четверо живы, да и те порубанные. Но оборону этого участка нам нужно держать. Держать! Пока подкрепления не подойдут… Отделение Максимова и два пулемета я вам даю, это все. Как хотите, но держитесь там, пока переправа не заработает, либо пока вас не сменят. Станет полегче, я вам еще взвод на усиление пришлю. Вопросы?

«Приплыли! Все! Наигралась, красавица, в солдатиков? Красным командиром себя уже засранка числила. В небе-то ладно, вроде бы хоть чему-то научилась. А как мне теперь на земле воевать? А?! Как я буду вот этих ребят через несколько часов на смерть посылать?! И сколько их из-за моей глупости и бестолковости через несколько часов в монгольский суглинок ляжет? Где вообще мозги у товарища замкомэска?! И ведь отказ мой, наверняка, за трусость здесь воспримут. А если аппарат к врагу попадет?! То все будут думать, что Колун его специально самураям сдал. Отлично денёк начинается…»

– Товарищ майор, а как же…

– ЛЕЙТЕНАНТ! Да какой тут тебе нахрен секретный самолет?!! Ты не понял?!!! Часа через три-четыре японцы снова в атаку пойдут! Во второй раз они нас тут в тонкий блин раскатают, и в рулон завернут, вместе с самолетом твоим. У них здесь полк пехоты с артиллерией и танкисты с конницей против моих двух неполных рот с батарей! А с той стороны к нам, как рассвело, всего три лодки дошли, и та что с резервной рацией потонула. И ни один из моих обратно дойти не смог, все погибли. Так что я теперь даже связи нормальной не имею, чтоб огонь артиллерии корректировать. Мост раньше полудня точно не заработает, там все лоханки сейчас на его постройку брошены. Значит подкреплений тоже не будет, кроме того удара с востока, что конница с десантом планируют. Ясно тебе? Мы ту последнюю атаку и так чудом отбили. Если бы не ваши с неба… В общем, приказ я тебе отдал. Не выполнишь, расстреляю как труса и предателя, и не взгляну на то, что ты нас с неба прикрывал. А потом вон старшину десантного заместо тебя назначу. Филатов!

«На слабо меня этот гад поймал! После такой заявы никто труса праздновать не станет, а уж я-то в особенности. Думаешь, майор, японцы меня шибко в белизну вгоняют? Нашел, чем бывшую покойницу пугать, психолог хренов… Да я, когда по району дежурила, так с голыми руками против троих с ножами в подворотне не зассала. Там не намокла, и т ут уж как-нибудь не протеку. Только свое главное дело я все равно, так или иначе, сделаю. Либо вытащу я свою птаху, либо в клочья ее разнесу, чтоб врагу не досталась. И наш спор, майор, на этом еще не закончен…»

– Товарищ майор! Десятка три гранат дайте, и хоть один Т-37 на час мне одолжите!

– Гранат тебе двадцать штук и баста. Вон, старший лейтенант Кулешов тебе покажет где взять. А насчет танкетки… Один час и ни минутой больше! Найди Пяткова, скажешь, я приказал. Все, лейтенант. Кругом! Выполнять! Филатов! Что со связью?!

– Помехи, товарищ майор! Я их слышу, они меня нет…

– Вызывай, а не то я тебя лично на ту сторону без лодки вплавь отправлю…

– А может, с десантником сообщение отослать, ну с одним из этих? Сюда же дошли…

– Точно! Лейтенант! Ты сейчас вот что… Раз среди вас раненых нет, то отправляйте-ка делегата с подтверждением доставки вашей посылки на западный берег. Пусть как хочет, но чтоб дошел… И я еще с ним кой-чего отправлю. Так что придержи пока своего делегата связи на пару минут, сейчас донесение составим. Филатов, пиши…

«И ни минутой больше». Ну и жмот же, этот майор! Хотя в чем-то он, наверное, прав. Сейчас времени для возни с самолетом совсем нет, и назначенный час-то уже тикает…»

Крикнув, разоблачающемуся перед купанием десантнику, Павла дальнейшего слушать уже не стала. Глаза пилота тревожно оглядели будущее владение. Обернувшись кругом, Павла поймала на себе ехидный взгляд десантного старшины Гнатюка. Спасителю сбитого пилота явно понравилась идея избавиться от нежданного начальства и самому принять командование.

«Тааак! А чего это ты на меня тут уставился, товарищ «аэромобильный фельдфебель»?! Думаешь, тонка кишка у летуна-лейтенанта на земле командовать? Ну-ну. Сейчас мы у твоей собственной кишки диаметр с пристрастием проверим. В общем сегодня предстоит нам очередная всеобщая проверка на вшивость. Для всех и в особенности для одного члена партии с 1983 года. И пусть мне плюнут в лицо и пристрелят, если я хоть на минуту рассопливлюсь и побегу жаловаться. Да, не воевала я раньше! И хрен с ним, что нет у меня пехотного опыта! Просто, видно, время мне пришло всему научиться. И нечего мне теперь, высунув язык, ждать проклятого июня 1941-го. Враг, он и в Монголии враг. И хоть здесь, конечно, совсем даже не киностудия, но поставленная в этот раз боевая задача особого ума вроде бы и не требует. Чтоб вот на таких позициях нормально оборону не построить, надо совсем уж идиотом быть. Ежу ведь понятно, что танкам тут только между холмов дорога, а вот конным самураям, тем-то есть где разгуляться. Так что канва позиций практически сразу вырисовывается. Хм. А вот с инженерной частью… тут нам крепко с народом помудрить придется. Надо бы пару ловушек для японцев придумать. И кстати, кое-какие мысли как раз по моему сбитому «ягдфлигеру», вдоль по извилине зашевелились. Угу. И воевать мы будем нынче на полную катушку. Чего другого я, может, и не знаю, а уж как глотку-то драть и задания раздавать я сама любого ботаника факультативно обучу».

***

Григорий Иванович был сильно раздосадован этой задержкой. Начальство приказало срочно, а что там, что тут, кругом одни раздолбаи. И почему только отменили вылет самолетом. Этого он понять не мог.

– В чем дело, майор, и представьтесь?!

– Старший лейтенант госбезопасности Васильев. Товарищ командарм 2-го ранга, тут на станции несколько членов вашей комиссии, которые раньше выехали, вас дожидаются. Прикажете им с вами до Борзи ехать или следующего поезда ждать.

– Это те самые засранцы? Те, что раньше всех выехали и всю холеру Сибирскую на себя собрали?

– Так точно! Мне приказ ваш нужен. Вы ведь главный в комиссии. Прикажете, хоть в Москву их обратно отправлю. Правда, там представитель Главпура грозился меня за это под трибунал отдать…

– М-да-а, щедра земля русская на дураков. Они хоть выздоровели, или пока едут, весь поезд наш обосрут?

– Да вроде полегчало им. Наш фельдшер их насквозь промыл и присланными из Хабаровска лекарствами лечил. Вроде оклемываются. Ну так что с ними делать, тащ командарм? Может, зайдете, посмотрите на них?

– «Насквозь промыл». Нехрен мне их разглядывать. Чего я, дизентерии не видал, что ли. Ладно. В вагон охраны их грузите, от нашего вагона подальше. Приедем, я лично каждому взыскание влеплю…

Паровоз чихнул клубами пара, противно взвыл и с пыхтением и скрежетом покинул эту даже толком не обозначенную на картах в высоких штабах станцию. Командарм стоял у широкого окна, кляня всех, кто создал ему эти проблемы. И тех, кто запретил вылетать самолетом. И тех, кто разрешил членам комиссии выезжать отдельными группами. И тех двух идиотов, которые при отправке из Москвы, опоздали на поезд и догоняя его на машине, догнали совсем другой поезд, идущий в Севастополь, но не разглядели и проехали на нем целый час. Они сами рассказали через день эту историю командарму. Поэтому полученной в Чите новой телеграмме о мающихся желудочными проблемами других торопыгах он уже не удивился. Хоть и матерился командарм последними словами, но ничего не мог с этим поделать. Состав комиссии был утвержден ЦК, поэтому он и не решился оставить очередных «засранцев» на этой станции.

***

Шеренга будущих соратников выжидающе всматривалась в глаза своего новоиспеченного командира. И, видимо что-то прочитав в них, личный состав все же выровнял куцый строй.

– Значит так, соколики. Общую боевую задачу все слышали, а теперь слушайте отдельные боевые задания. Гнатюк с Лесницким и пехотой Максимова прямо сейчас начинают готовить позиции у дороги на назначенных нам для обороны холмах. Получите у майора лопаты, ломы и кирки, все что дадут, и начинайте кротами в землю зарываться до самых кончиков ушей. Не дадут лопат, самим в округе сыскать! Не найдете, сделать! Да хоть родить, и чтоб никаких отговорок! Две линии траншей через два с половиной часа уже должны появиться. Привести в порядок те, что были до нас и соединить их вместе. Наметить расположение пары блиндажей-бомбоубежищ. Это доделаем позже. Места для позиций пулеметов пехоты ты, старшина, лично выбери. С учетом того как их пушками раскатали. И чтоб по три запасных позиции на каждый пулемет было. Три, а не две! Своих две японских «трещотки», на обратный скат вон того оврага поставить и замаскировать для флангового огня. Так замаскировать, чтоб пока стрелять не начнут, в жизни ни одному «косому» про эти пулеметы не догадаться было.

– Их же там прикрыть нечем будет, товарищ лейтенант. И четырех человек там без дела оставить придется, а нас и так мало.

– Не четырех, а двоих. У пулеметов магазинное питание, помощники им не требуются. И не без дела, выдать им туда еще одну снайперку, и будут они нам фланговым дозором. А чтобы их там не схарчили втихую, гранатными минами их с тыла прикрыть. Чего плечами пожимаете? Не слыхали о них, так я еще и не такому вас научу. Сейчас танкистов найду и вернусь, покажу вам на примере…

Задумавшись на минуту, командир сборного отряда продолжил выступление.

– Старший сержант Лесницкий! Четверых бойцов пошлешь к раскуроченной авианалетом японской зенитной батарее. Отыскать все снаряды какие остались, и любые полезные приспособы для минирования. Взрыватели, трубки там дистанционные, проволоки и провода всякие ищите. Стволы от малокалиберных пушек найдете, и их тащите. Будем ложную позицию батареи изображать. Собрать в округе все стеклянные бутылки, какие найдете. Будем их против танков зажигательной смесью наполнять.

– И еще, старшина. Приказываю снять в округе все до каких дотянетесь проволочные заграждения. Мы их потом заново установим перед нашими будущими позициями. Особенно чаще мы там их будем натягивать, где баргудам легче к нам конными подобраться. Пока все заграждения подготовить, а перед самой установкой выбранные места лично мне показывать. Я сейчас с остальными пятью десантниками примерно на час к своему самолету отбываю. Там тоже кое-какое оружие имеется. Освободившихся людей обратно пришлю. За меня остается командовать старшина Гнатюк.

– Есть!

– Чуть что важное всплывет, сразу же посыльного ко мне шли. Ильинский с Лосевым вон те разбитые японские грузовики потрясите. Нам до зарезу инструменты по металлу нужны. Ключи гаечные, отвертки, фомки, напильники, ножовки по металлу, молотки. Как найдете, все это галопом к самолету несите. А всю столярку и шанец какие сыщутся, пилы, ломы там, кирки и лопаты на позицию. Ясно?

– Так точно!

– Гнатюк, прямо сейчас отправь двух человек к майору за сухпаем для всех кто с нами на тех холмах куковать будет. И все фляги и другие пригодные посудины питьевой водой наполнить, чтоб до вечера нам с вами в сухофрукты не превратиться. Вопросы? Нет вопросов, бегом выполнять!

За время этого стремительного выступления выражение глаз Гнатюка успело трижды поменяться. И хотя природный скепсис из них никуда не делся, зато, как минимум, во взгляде старшины появился азартный интерес к продолжению этого концерта.

***

После совещания у наркома НКВД, авиаконструкторы еще долго не могли успокоиться. Павел Сухой нервничал. Несмотря на множество критических замечаний по проекту, всесильный нарком продавил это фантастичное техзадание. Пока перед группой разработчиков была поставлена непростая задача. Досконально изучить какие элементы БОК-7 могут быть без изменений взяты для оснащения планера «Аэрофлотовского» АНТ-37. Сразу были обозначены потребности облегчения конструкции при одновременном максимальном использовании всех свободных объемов для размещения топливных баков. Кабину штурмана решили упразднить, а носовой обтекатель должен был вырастать из кабины пилота без уступа. Поскольку кабину пилота все равно требовалось сильно переделывать, решили сделать ее двухместной, места рядом. Третий член экипажа должен был сидеть прямо за спиной пилотов перед ним требовалось установить перископический прицел для ведения аэрофотосъемки и пульт с перископическим прицелом для стрельбы из спаренного ШКАСа, стреляющего под хвост и немного в стороны. С оружием повезло. У Чижевского на одном из БОК уже ставился прототип такого устройства, его можно было взять в готовом виде и потом доработать. Особой эффективности тут не ждали. Высотных аэрофотокамер способных вести съемку с высот более десяти километров в наличии не оказалось. Аппаратуру решили делать заново, но на основе имеющегося образца германской камеры. Специальный телескопический объектив к ней нужно было в кратчайшие сроки изыскать и смонтировать. Систему обогрева носка крыла решено было сделать сдублированную. Туда планировалось направить по тонким трубкам охлаждающую жидкость от дополнительного радиатора и направить выхлопные газы. Параллельно там должна была стоять система электронагревателей запитанных от аккумуляторов и бортовых генераторов. Законцовки крыла было решено еще увеличить в размахе на пять метров. То есть превысить размеры крыльев самолетов БОК и РД. Мотокомпрессорные установки «Тюльпан-3» планировалось установить прямо в мотогондолах. Дизели Чаромского АН-1РТК с парой турбонагнетателей АТ конструкции В. И. Дмитриевского и И. Е. Скляра мощностью тысяча лошадиных сил (на взлетном режиме 1200 л.с.), должны были обеспечить машине дальность до семи тысяч километров. По прикидочным расчетам, максимальная скорость аппарата у земли не должна была превышать трехсот двадцати километров в час. Зато на высоте тринадцать тысяч метров предполагалось получить максимальную скорость без ВРДК около четырехсот десяти километров в час. А с включенными «Тюльпанами», обновленная «Родина» должна была разгоняться до пятисот шестидесяти. Набор тринадцати километров высоты должен был занимать около двадцати минут на максимальной тяге дизелей и экономической тяге ВРДК. За счет использования дизелей, залитые керосином топливные баки получались общими и для маршевых двигателей и ВРДК. При необходимости резко уйти от истребителей можно было включить и максимальный режим «Тюльпана». Тогда на высотах свыше десяти километров скороподъемность должна была вырастать примерно до 700–750 м/мин. Ни один современный истребитель не смог бы перехватить такого разведчика над целью. Впрочем, особых рекордов от машины не требовалось ей была уготована судьба тренажера для своих ВВС. Конструкторы еще не знали, что всесильный нарком сумел убедить своего патрона в необходимости создать самолет неуязвимый для врагов, и деморализующий их уже одной своей неуязвимостью.

***

Этим же утром на один из артиллерийских складов в Тамцаг-Булаке бодрой походкой заявился красивый молодой капитан в танковом шлеме. Недалеко от склада стоял его броневик с красной звездой, намалеванной на борту. Бронемашина была японская, пушка на ней стояла 37-миллиметровая. На этом «трофее» красовался белый номер 13. Капитан, цветисто ругаясь, крыл свое командование по поводу отсутствия снарядов и совал начальнику склада письменный приказ по кавалерийской бригаде, и еще какие-то квитанции на получение недостающего боекомплекта. Тучный военинтендант второго ранга только разводил руками, и с ухмылкой советовал сходить на склад зенитных боеприпасов. Посмеиваясь, он сообщил посетителю о том, что те которые есть этому «бронеконю», ну точно не подойдут. Красавец, продолжая ругаться, требовал дать ему пару снарядов на пробу, но был вежливо отправлен за разрешением к начальству. За все время длившейся беседы из-за приоткрытой бронезаслонки в сторону хозяина склада спокойно глядело круглое отверстие толстого перфорированного кожуха. Поверх прибора бесшумной стрельбы за развитием событий наблюдали холодные серые глаза. Градус беседы так и не дошел до точки закипания, и соискатель интендантского сочувствия смачно сплюнув под ноги, и продолжая материться, отправился к своему «бронтозавру». Машина не спеша завелась, и так же неторопливо поехала в сторону других складов. С чердака здания через площадь от артсклада, за отъезжающей машиной глядели другие газа. Эти глаза, сощурившись, наводили тонкие паутинки оптического прицела закрепленного на казенной части возможно единственного на всю группировку крупнокалиберного ДШК. Когда замначальнику особого отдела Первой армейской группы доложили о появлении рядом с ловушкой весьма интересного объекта, капитан госбезопасности бросил все дела, и примчался самолично поучаствовать в этой фазе операции. И хорошо, что он не доверил эту работу другому. Шанс захватить вражеского шпиона у них был. Правда, для этого сначала нужно было расколотить пятилинейными пулями грязно-зеленую железяку. Капитан подумал и стрелять все же не стал. Зато с этого момента все стационарные и передвижные посты наблюдений до самой ночи не выпускали броневик и его хозяев из поля зрения. Операция понеслась к развязке…