Текст книги "Вкус запретного плода"
Автор книги: Генри Денкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
Статью предполагалось посвятить превращению актера Джефа Джефферсона в политика Джефа Джефферсона. Крейг организовал для Джефа предвыборную кампанию в миниатюре. Она должна была проходить одновременно со съемкой его последнего фильма.
Однажды в конце дня Джефа забрали со съемочной площадки на собрание светских дам Беверли-Хиллз, которое проходило за чашкой кофе в доме одного из его друзей. Конечно, Клер сопровождала мужа. Другим вечером его увезли прямо со студии на заседание ассоциации теннисистов-профессионалов, где он ответил на ряд вопросов, после чего собравшиеся вернулись к запланированной повестке дня. Как-то утром, перед съемкой, он принял за завтраком в студийной столовой профсоюзных лидеров. Там он напомнил о своей многолетней карьере в Гильдии киноактеров.
В конце недели он провел встречу за ленчем с группой редакторов студенческих изданий, доставленных из Лос-Анджелеса самолетом КМ. Отвечая на вопросы молодых людей, он позировал для «Взгляда». На этой встрече он также использовал материал, подготовленный Крейгом. Большинство его ответов попадет в журнальную статью без правки в виде отдельных законченных цитат, набранных жирным шрифтом.
После ленча студенты отправились на съемочную площадку, чтобы посмотреть, как Джеф снимается в одной из заключительных сцен, где он играл принципиального политика, вынужденного делать выбор между личной выгодой и своими убеждениями. Конечно, он следует собственным убеждениям. Никогда еще Джеф не выглядел таким благородным, как в этой сцене.
Крейг и Доктор присутствовали на съемочной площадке. Официальной задачей Крейга было оказание помощи и содействие людям из «Взгляда». Но на самом деле он главным образом следил за тем, чтобы редактор и фотограф не задавали циничные вопросы. Какая-нибудь остроумная, но фальшивая реплика могла понравиться им, попасть в статью и погубить выгодную во всех остальных отношениях публикацию. Журналы часто путают самоуничижительные шутки с «правдой» и «откровенностью».
Доктор восхищался профессионализмом, с которым Крейг режиссировал кампанию. Коуну предстояло стать хозяином приема в честь окончания съемки; это мероприятие было традиционным, но в этом случае весьма важным, поскольку заканчивался исключительно успешный сезон.
Последний кадр телевизионной драмы был отснят. Джефу осталось попрощаться со своей верной аудиторией от своего имени, от имени КМ и всех славных людей, участвовавших в работе над постановками, длившимися четыре года.
Хотя он произнес текст идеально, редактор «Взгляда» заставил его сделать несколько повторов, поскольку он чувствовал, что описание этого момента станет кульминацией статьи – Джеф Джефферсон расставался с одной карьерой, чтобы начать другую.
Пока разносили напитки и сэндвичи, Джеф позировал. Заметив, что в нем зарождается раздражение, вызванное усталостью, Крейг шепнул Доктору:
– Зарядите его немного.
Крейг прервал работу людей из «Взгляда», предложив новые ракурсы. Это позволило Доктору отвести Джефа в сторону.
– Еще несколько минут, малыш.
– Господи, еще одна улыбка, и мое лицо рассыпется, – пожаловался Джеф. – Эта неделя была невыносимой. Я почти не видел Клер и мальчиков.
– Завтра, завтра, – утешил его Доктор.
– Завтра они нагрянут ко мне домой, чтобы посмотреть, как я живу. Словно я постоянно живу в присутствии репортера, фотографа и осветителя из «Взгляда»!
– Успокойся, малыш. Еще один день. Крейг говорит, что это исключительно важно.
– Знаю, – сдался Джеф. – Просто все навалилось сразу.
– Еще пятнадцать минут, максимум полчаса, и это закончится, – заверил Джефа Доктор.
– Есть еще кое-что, – сказал актер, но тут его позвал Крейг:
– Джеф! Тони хочет сделать несколько снимков того момента, когда ты прощаешься с публикой в качестве ведущего, но даешь понять, что вернешься к людям в новой роли.
– Вы имеете в виду тот момент, когда я говорю: «Хотя я сожалею о необходимости оставить роль ведущего театра КМ, я делаю это, чтобы сыграть самую главную роль всей моей жизни. Роль гражданина Соединенных Штатов, который чувствует, что интересы общества важнее личных».
– Совершенно верно!
– Хорошо, – сказал Джеф, возвращаясь на съемочную площадку, чтобы в течение получаса повторять одни и те же слова.
Съемочная группа уже начала расходиться. Спиртное и еда закончились. Прощальные слова уже прозвучали. Остались лишь Джеф, Крейг, Доктор, сотрудники «Взгляда» и несколько осветителей. Наконец репортеры из журнала завершили свою работу. Редактор – высокий, крупный молодой человек, не выпускавший сигарету изо рта, даже когда он говорил, задержался на минуту, чтобы уточнить с Крейгом план действий на завтра. Крейг проводил его к машине.
Вернувшись, Крейг нашел Джефа в гримерной, где актер смывал грим. Над Джефом стоял Доктор. Когда Крейг вошел в комнату, Коун тотчас произнес:
– Джеф беспокоится по поводу завтрашнего дня.
– Это будет сущий пустяк по сравнению со всей неделей, – сказал Крейг.
– Дети, – перебил его Джеф. – Я не хочу, чтобы мальчиков использовали. Чтобы они стали козырем. Они не избираются на должность. Избираюсь я.
– Что значит вы не хотите, чтобы их «использовали»? Они находятся здесь. Они – часть вашей семьи, – запротестовал Крейг.
– Я не хочу, чтобы им задавали вопросы. Они – славные мальчишки, и я не хочу, чтобы их беспокоили. Вот что это значит! – сказал Джеф. – Я обещал Клер.
– Их можно хотя бы фотографировать?
– Да, но никаких вопросов о том, как они относятся ко мне, а я – к ним. Сначала все было не так просто. Но сейчас мы превосходно ладим. Я хочу, чтобы это сохранилось. Так что не касайтесь в этой статье вопросов веры! Понятно?
– Я сделаю, что смогу, – обещал Крейг, думая о том, как выполнить распоряжение Джефа и не разозлить при этом редактора «Взгляда», поскольку религия мальчиков была одним из главных моментов, которые он использовал, чтобы заинтересовать журнал.
Джеф вышел из гримерной. На большой сцене было темно.
– Джеф? – произнес Доктор.
– Дай мне минуту, – ответил Джеф.
Крейг и Доктор направились к выходу. Джеф услышал, как они открывают массивную дверь, не пропускающую звуки. Затем дверь почти бесшумно закрылась. Он посмотрел вверх. Высокие опоры, на которых размещались осветительные приборы, напоминали привидения. Джеф подошел к декорациям. Будучи ведущим, он четыре года использовал одни и те же нарисованные полки с книгами.
Он осмотрелся, думая о том, как следует попрощаться с половиной своей жизни. Он провел больше двадцати пяти лет в таких местах, среди предметов, казавшихся настоящими, но на самом деле всегда являвшихся бутафорией. Вся его работа была изящным обманом, но он любил ее. Если бы прежде кто-то сказал ему, что он добровольно расстанется с ней, он бы рассмеялся. Однако сейчас он совершал именно это.
Хотя, в некотором смысле, поворот судьбы был не таким крупным, как ему казалось. В политике бутафории и обмана не меньше, чем в шоу-бизнесе. На самом деле даже больше. В шоу-бизнесе все знали, что это мир обмана. И степень человеческого успеха зависела от того, насколько реалистично будет выглядеть имитация. Политика считается делом реальным. Она оперирует жизнью и смертью людей, городов, штатов, целых наций. Однако на практике оборачивается бутафорией, игрой.
Он доказал это прошедшей неделей. Он играл на съемочной площадке, играл за ее пределами, давая интервью. Но все это делалось ради получения должности. Получив ее, если это произойдет, заверил себя Джеф, он будет честно выполнять свои обязанности, действовать в интересах людей. Никаких сделок и компромиссов. Они ему не понадобятся. Если его принципы не примут, он пошлет всех к черту. Уйдет. Деньги и собственность дали ему независимость.
Он вдруг понял, что перефразирует диалог из последней постановки.
«Неужели приходит время, когда даже актер путает подделку с реальностью, перестает замечать разницу?» – подумал Джеф.
Он бросил последний взгляд на декорации и направился к тусклому красному фонарю, обозначавшему выход.
Снаружи Крейг и Доктор вели торопливую дискуссию.
– Господи, надо продержаться еще двадцать четыре часа! – сказал Крейг. – Только бы он не взорвался сейчас!
– Он не взорвется, – неуверенно отозвался Доктор.
– Это должно было стать кульминацией! На карту поставлены голоса как минимум четверти миллионов евреев! – заявил рассерженный, взволнованный Крейг.
– Я поговорю с ним, – обещал Доктор.
– Док, вот что я вам скажу, – начал Крейг.
Это обращение Крейга раздражало Доктора. Он не возражал, чтобы его называли «доктором», но «док» звучало несолидно. Ему не нравилось такое обращение. Однако самоуверенный молодой гений постоянно называл его именно так.
– Док, если статья выйдет, а пока все обстоит нормально, это означает выдвижение. А в этом году, – подчеркнул Крейг, – выдвижение – это избрание. Демократы дезорганизованы. Они наносят друг другу удары в спину. Нынешний губернатор-демократ – усталый и скучный человек. Хотите знать мое мнение? Его побьет любой республиканец. Поэтому борьба будет за выдвижение.
Я хочу, чтобы реальное выдвижение состоялось до внутрипартийных выборов. Хочу, чтобы они стали формальностью. Партийными торжествами, а не отчаянной публичной дракой. Статья во «Взгляде» способна обеспечить это. Поэтому вы должны поговорить с ним.
– Думаю, им придется задавать вопросы о мальчиках, – печально произнес Доктор.
– Вы поступили бы иначе?
Доктор покачал головой.
– Тогда поговорите с ним! – потребовал Крейг.
Тяжелая дверь сцены открылась. Увидев приближающегося Джефа, Доктор, к изумлению Крейга, выпалил:
– Думайте, что хотите, Уолтер, но я поговорю с ним!
Джеф пристально посмотрел на Доктора, приготовился дать отпор. Маленький человек шагнул к актеру, взял его под руку и доверительно произнес:
– Джеф, я должен поговорить с тобой об этом!
– О чем? – спросил Джеф.
– Конечно, это не может значить для тебя так много, как для меня.
– О чем ты говоришь? – с недоумением спросил Джеф.
– В конце концов, почему это должно значить для тебя что-то? Ты не еврей. Ты, в отличие от меня, – часть англосаксонского большинства. Поэтому поговорить с тобой – мой долг. После многих веков гонений приходит некоторое облегчение… Даже католическая церковь созывает Вселенский собор. Уже поговаривают о том, чтобы выбросить из Библии подлую ложь.
Поскольку такие идеи носятся в воздухе, и ты имеешь в своем доме прекрасный пример сосуществования в любви людей разной веры, как ты можешь отказать всей нации в возможности увидеть это? Заметь, я не прошу делать на этом акцент. Я даже не говорю: «Пусть они задают мальчикам вопросы». Тут я согласен с тобой. Но запретить «Взгляду» упомянуть их веру? Это будет выглядеть так, словно ты стыдишься этого. А я знаю, что это не похоже на тебя.
Доктор сделал короткую паузу и добавил:
– Я же помню эту девушку из Чикаго.
Джеф ничего не ответил. Воспоминания о Шарлен взволновали его. И поэтому он испытал ненависть к Доктору.
– Джеф, всему миру будет очень полезно увидеть, как люди разной веры счастливо живут в одном доме, уважают, любят друг друга. Очень полезно! – повторил Доктор.
Джеф продолжал молчать. Крейг, казалось, собрался заговорить, но Доктор взглядом остановил его. Он слишком хорошо знал Джефа. В конце концов Джеф – актер. При хорошей мотивации он сделает все необходимое.
Повернувшись к Крейгу, Джеф мрачно спросил:
– Им не будут задавать вопросы? Им не придется говорить об их вере?
– Конечно, нет! – ответил Крейг с той агрессивной уверенностью, которая всегда порождается сомнениями.
– Хорошо, я подумаю об этом.
Джеф направился к его личному месту на стоянке, где актера ждал новый «кадиллак».
Когда Джеф отошел, Крейг спросил:
– Ну, док, он согласится?
– Согласится! – ответил Доктор. – Сделайте мне одно одолжение, ладно?
– Знаю, – угадал Крейг. – Не называть вас «доком».
– И еще кое-что! – сердито выпалил маленький человек. – Не заставляйте меня выполнять вашу работу. Меня тошнит от этой маленькой сцены, которую я разыграл. Мне не нравится произносить речи в духе Yom Kippur!
– В духе Yom Kippur? – не понял Крейг.
– Страстные жалобные призывы. Они звучат в ночь Kol Nidre. Господи, мой отец перевернулся бы в могиле, если бы услышал, что вы заставили меня говорить Джефу!
– Вы хотите, чтобы его избрали, верно?
– Именно для этого я и нанял вас. Делайте свое дело. Не заставляйте меня делать его за вас. Конечно, я хочу, чтобы Джефа избрали!
– А я уже подумал, что ваш пыл иссяк, – сказал Крейг, следя за реакцией Доктора. – Мне показалось, что теперь, когда демократы, похоже, могут остаться в Белом доме еще на четыре года, вы потеряли интерес.
– Что это значит?
– Черт возьми! – Крейг внезапно щелкнул пальцами. – Я собирался сказать это Джефу завтра.
Он направился к своей машине, но Доктор схватил его за пиджак.
– Что это значит?
Крейг посмотрел на маленького человека через свои очки, и Доктору было трудно понять, улыбается он или нет.
– Это значит, – сказал Крейг, – что я рассчитываю на следующее: вы предоставите мне возможность купить пакет акций ТКА по номинальной стоимости.
– Что вам об этом известно? – спросил Доктор.
– Теперь, после приобретения студии, нескольких тысяч негативов, четырнадцати транслируемых телепостановок и банка в Сент-Луисе, насколько мне известно, вы ведете переговоры с двумя нью-йоркскими страховыми компаниями.
– Откуда вам это известно?
– Ходят слухи, док, ходят слухи, – сказал Крейг.
Доктор выпустил пиджак Крейга из своих рук.
– Говорят и о том, что вас может остановить только одно.
– И что же?
– Обвинение в нарушении антимонопольного законодательства. Тогда все заморозится на пару лет. И если к моменту завершения процесса цветное ТВ встанет на ноги, стоимость принадлежащих вам фильмов упадет в два раза по сравнению с нынешней. С того момента, когда вы сказали мне о своем желании протолкнуть наверх Джефа Джефферсона, я не мог успокоиться, пока не узнал истинную причину. Поэтому я подумал, что теперь, когда, похоже, демократы могут принести вам больше пользы, чем республиканцы, вы начали остывать к Джефферсону.
– Я не остыл к нему. Я хочу, чтобы его избрали.
– Хорошо. Возьмите с него слово, что он не поднимет шум из-за упоминания в статье о мальчиках, и я гарантирую успех.
– Когда он говорит мне, что подумает о чем-то, это означает, что он намерен согласиться.
Доктор направился к воротам студии.
Крейг проводил его взглядом; он понимал, что впредь он не должен злить Доктора так сильно. Если Джефферсон попадет в Белый дом, он, Крейг, получит свое вознаграждение. Возможно, ему закажут проведение новой избирательной кампании. Он не хотел лишать себя такой возможности. А пока что ему следует думать о Джефе, его выдвижении и избрании на должность.
В семь часов следующего утра Уолтер Крейг подъехал к дому Джефа. Возможно, было еще слишком рано, но Крейг хотел проверить некоторые мелочи до прибытия редактора из «Взгляда».
Он нажал кнопку звонка. Дверь открыл сам Джеф. Несмотря на ранний час, на его лице была приветливая улыбка. Однако она исчезла, когда он увидел Крейга.
– Я подумал, что это уже люди из «Взгляда». Вы когда-нибудь спите?
– В промежутках между кампаниями. Тогда я много сплю, трахаюсь и пью.
Усталость и срочность дела заставили Крейга резко переменить тему.
– Ваши носки. И ваш загар. Я лег в постель с мыслями о том, готовы ли вы к сегодняшнему дню, и не смог уснуть. Ваши носки! Позвольте мне посмотреть!
Недоумевающий, раздраженный Джеф вытянул ногу.
– Нет, нет, нет! Поднимите штанину. Какова длина ваших носков?
– Они доходят до середины икры.
– Хорошо! – с облегчением произнес Крейг. – Ничто не выглядит на снимке хуже, чем частично обнаженная нога. У вас есть кварцевая лампа?
– Да.
– Посидите перед ней три минуты. Прямо сейчас!
– Почему не вызвать гримера с тональным кремом? – спросил Джеф.
– Слишком заметно. Лампа – это лучше, – сказал Крейг, не заметив сарказма Джефа. Он повернулся, чтобы уйти, но Джеф остановил его.
– Почему вы не спрашиваете?
– Что?
– То, ради чего вы пришли! – резко произнес Джеф.
Заметив недоумение Крейга, Джеф продолжил:
– Насчет мальчиков.
– Я сказал хоть слово?
Джеф проигнорировал эту фразу.
– Мы обсудили это. Клер и я. Если им не будут задавать прямых вопросов, мы не возражаем против упоминания в статье их веры. Но не заставляйте их позировать идущими в еврейскую школу!
Крейг, одержавший большую победу, чем та, на которую он надеялся, энергично кивнул головой.
– Когда они появятся, я скажу им! Это – непреложное требование! – заявил Джеф.
Прежде чем Крейг успел уйти, к дому подъехал лимузин с сотрудниками «Взгляда».
– Я задержу их, – прошептал Крейг. – Позаботьтесь о загаре!
Он зашагал через лужайку, закричал:
– Эй, ребята, сначала выпустите меня.
Редактор и фотограф не успели выйти из машины. Водитель послушно отогнал большой автомобиль с подъездной дороги.
Крейг начал выруливать на улицу. Потом он остановил машину, вышел из нее, направился к лимузину.
– Все, как мы договорились – сегодня он ваш. Я не вмешиваюсь. Вы можете получить подлинного Джефа Джефферсона.
– О’кей, – сказал редактор, удивившись, что Крейг счел нужным подтвердить прежнюю договоренность.
– Только не допрашивайте мальчиков насчет религии. Пишите, что хотите, но не задавайте вопросы. Хорошо?
– Хорошо, – согласился редактор, как всегда поступают редактора, собираясь сделать противоположное.
Обеспечив, хотя бы формально, выполнение данного Джефу обещания, Крейг вернулся к своей машине и выехал на улицу.
День в основном прошел хорошо. Фотограф снимал Джефа, изучающего речь за столом во время завтрака, и Клер, готовящую на кухне яичницу для мальчиков. Ее волосы были только что уложены. Вместо обычного халата она надела отглаженное домашнее платье.
Весь день они делали снимки, создававшие благоприятный имидж Джефферсона. Джефферсоны, отдыхающие возле бассейна. Джеф, направляющийся с детьми в теннисный клуб. Джеф и Клер вдвоем. Клер, организующая по телефону благотворительную акцию.
Все это время Клер непринужденно позировала. Вот что ждет их в случае победы Джефа, думала она. И пыталась понять, нравится или раздражает ее это. Когда она стала женой телезвезды, люди начали пялиться на нее, и она в конце концов стала избегать общественных мест. Но статус жены преуспевающего кандидата сулил полное отсутствие уединения. Однако Джефу, похоже, это нравилось. Ради него она исполняла все указания фотографа.
Редактор добрался до мальчиков во время ленча, но он не затрагивал религиозную тему. Он интересовался их адаптацией в Беверли-Хиллз, реакцией на различия между жизнью в Нью-Йорке и Калифорнии. Это подвело к совершенно естественному вопросу:
– На чем они ездят здесь в школу?
– На автобусе, – ответила Клер. – Хотя иногда, когда Джеф не спешит утром на студию, он подвозит их. Однако это является нечастым праздником.
Редактор повернулся к фотографу.
– Снимем это сразу после ленча.
Они позировали несколько раз. Джеф, выходящий из дома с мальчиками, затем в машине. Пока фотограф снимал, редактор беседовал с Клер. Через несколько минут он спросил небрежным тоном:
– Я уважаю ваши чувства по отношению к мальчикам, поэтому не хочу беспокоить их. Но в какую синагогу они ходят? Если это бывает.
– Да, ходят. Регулярно. В израильскую синагогу на Уилширском бульваре. И я благодарна вам за то, что вы не стали спрашивать их.
Закончив во второй половине дня свою работу, сотрудники «Взгляда» удалились. По дороге в отель редактор остановился возле израильской синагоги и попросил фотографа сделать несколько снимков здания.
Было бы идеально, подумал редактор, заснять детей, входящих в синагогу с забавными маленькими шапочками на головах. Но когда придет время готовить подборку из фотографий, он обязательно разместит фотографии Джефа, везущего мальчиков в школу, и снимки синагоги таким образом, чтобы у читателя сложилось впечатление, будто Джеф Джефферсон, кинозвезда и восходящий политик, каждую неделю возит двух маленьких еврейских парнишек в синагогу. Это выглядело славно, человечно, вызывало интерес.
5
Спенсер Гоулд проводил закрытое совещание калифорнийских республиканцев. Партийные боссы, жившие в Лос-Анджелесе и возле него, были доставлены в отель «Бель-Эйр» на лимузинах. Из других частей штата люди прилетели на трех самолетах, предоставленных в распоряжение Уолтера Крейга компанией «Консолидейтид Моторс».
Гостиницу «Бель-Эйр» выбрали потому, что она находилась в стороне и была спокойной. Встреча, проводимая в таком месте, имела меньше шансов привлечь внимание, чем если бы ее устроили в «Хилтоне» или одном из больших старых отелей в центре города.
Прибывших участников совещания проводили в ресторан, частично преобразованный в конференц-зал. Перед большим белым экраном стояли ряды кресел. На каждом кресле лежал экземпляр «Взгляда» обложкой вниз. Когда политик брал журнал в руки и переворачивал его, перед ним оказывалась фотография Джефа Джефферсона. Этот снимок актера, ставшего политиком, был выбран из более чем четырехсот его фотографий.
Статья была исключительно лестной, в ней обыгрывалась его прежняя репутация либерала и жертва, которую он принес обществу, отказавшись от весьма доходной профессии, чтобы стать политиком-гражданином.
В маленьких выделенных вставках, расположенных внутри текста статьи, цитировались мысли Джефа по государственным вопросам. Налоги слишком велики для среднего человека. Коммунизм представляет опасность – в этом он, Джеф, убедился на личном опыте. Социальные пособия – досадная необходимость, сохраняющаяся до тех пор, пока общество не обеспечит работой всех. Экономия государственных средств – обязательное условие процветания и развития штата. Также приводились его высказывания по другим проблемам. Везде сохранялись без редактуры фразы, написанные Крейгом и заученные Джефом, который после многократного повторения сам начал верить в них.
Прежде чем собравшиеся успели прочитать всю статью, Уолтер Крейг занял место у белого киноэкрана.
– Господа, прежде всего я хочу поблагодарить вас за присутствие. Тех, кто приехал из любопытства. Тех, кого привели сюда партийные интересы. И тех, кто представляет других потенциальных кандидатов в губернаторы.
Крейг обвел взглядом комнату. Он заметил руководителя избирательной кампании мэра Сан-Франциско, заявившего о своем намерении баллотироваться. Также здесь находился представитель президента Союза нацменьшинств – последний утверждал, что не намерен избираться, однако на него работали группы «добровольцев». Крейг увидел даже председателя республиканской партии штата, тайно представлявшего интересы сенатора Соединенных Штатов. Друзья сенатора пришли к мнению, что ему не удастся переизбраться в Сенат, и предложили достойный уход – участие в борьбе за губернаторское кресло.
Убедившись в присутствии всех серьезных соперников, Крейг продолжил свою тщательно спланированную речь.
– Думаю, сейчас никто из вас не сомневается в том, что этот год будет в Калифорнии годом республиканцев. Демократы могут предложить только усталого нынешнего губернатора. Без новой платформы. Люди разочарованы и встревожены. Они хотят перемен.
Но мы бы оказались глупцами, если бы решили, что любой республиканец способен победить. Или если бы затеяли кровавую драку внутри республиканской партии и тем самым дали бы демократам шанс победить нас. Мы можем добиться успеха на этих выборах, если проявим готовность к единению и предотвратим долгую публичную перебранку на первичных выборах. Если мы договоримся здесь поддержать единственного реального претендента, мы сбережем время, силы и средства – средства, которые впоследствии можно будет потратить на избирательную кампанию. Уверяю вас, господа, если мы сделаем правильный выбор, нам окажут значительную финансовую поддержку.
Последнюю фразу Крейг произнес с большой убежденностью; она прозвучала как обещание и произвела впечатление на людей, сидевших в зале и державших в руках осязаемое подтверждение привлекательности Джефа Джефферсона. Крейг повернулся к экрану и продолжил свое выступление.
Пока Крейг говорил, на экране появлялись результаты компьютерной обработки длительного трекинга. Цифры свидетельствовали о продолжающемся росте популярности Джефферсона. Эти данные сравнивались с соответствующими показателями других возможных кандидатов. Во всех частях штата Джеф заметно опережал своих соперников-республиканцев. Он также обошел нынешнего губернатора, особенно в тех городах, где он выступал вскоре после него.
Но самые важные факты, выявленные компьютерами, касались отдельных округов. В традиционно демократических районах Джефферсон шел ноздря в ноздрю с губернатором и был сильнее любого другого республиканца. В республиканских округах он значительно опережал всех своих противников. В колеблющихся областях, где республиканцам необходимо было получить для победы семьдесят процентов голосов, Джефферсон одерживал верх над губернатором в девяносто одном проценте случаев.
– Если Джефферсон сохранит свои нынешние позиции в демократических и колеблющихся округах, – закончил Крейг свою речь, – он обойдет конкурентов на миллион голосов!
Если его соперники, сидящие в зале, скептически восприняли эту цифру, то они не могли оспорить общий вывод Крейга.
Затем Крейг приступил к обсуждению отдельных пунктов. На экране появлялись результаты опросов по основным пунктам – налоги, угроза коммунизма, социальное обеспечение, право на работу, коррупция властей. Но на этот раз Крейг апеллировал не к данным, полученным в ходе трекинга, а к статье во «Взгляде». Большая часть аудитории начала понимать, что они имеют дело с политическим блицкригом.
– Сейчас я оставлю на экране наш обзор общественного мнения, чтобы вы смогли сравнить его результаты с позицией Джефферсона, опубликованной во «Взгляде», который выйдет на следующей неделе. Вы увидите близкое совпадение мнений.
Джефферсон стоит на позициях, которые поддерживает большинство избирателей. Ни один другой претендент не пользуется такой популярностью. Ни один республиканец не сравнится с ним. Вы все присутствовали на собраниях, где он выступал. Те из вас, кто был приглашен. И те, кто просто заглянул, чтобы изучить соперника…
Крейг посмотрел на руководителей избирательных кампаний мэра и сенатора, чтобы дать им понять, что он знает.
– Когда говорит Джеф Джефферсон, люди слушают не политика. Они аплодируют звезде! Они испытывают чувство близости с ним, которым не может похвастаться другой кандидат. Они видели его еженедельно. Они любят его. Он – член их семей. Ни один политик из обеих партий не способен так действовать на людей!
Господа, – Крейг поднял свой экземпляр «Взгляда», – в среду утром этот журнал будет доставлен в миллионы американских домов. В том числе и калифорнийских. Лицо Джефферсона появится на каждом журнальном прилавке от Сакраменто до Портленда. Да, у нас есть кандидат общенационального значения!
Сегодня перед нами стоит один вопрос. Когда Джефферсон станет вашим кандидатом – до кровавой драки на первичных выборах или после нее? Потому что у него есть козыри. И он сумеет ими воспользоваться. Деньги. Телевидение. Популярность. И еще одно исключительное преимущество.
В политическом отношении он – девственник. Его не будут тормозить ошибки, которые надо исправлять, и прошлое, требующее объяснений. Для состоятельных граждан – он богатый человек. Для среднего класса – человек, сделавший самого себя. Для рабочих – руководитель профсоюза в течение четырех сроков. Для фермеров – мальчик с айовской фермы. Господа, вы поступили бы глупо, вступив в борьбу с ним. Потому что он будет вашим кандидатом и губернатором. Я предлагаю вам присоединиться к нам сейчас. Тогда вы попадете на триумфальный поезд. Только тщеславный или глупый генерал посылает свои войска на войну, в которой заведомо не сможет победить. Но решать это предстоит каждому из вас. Давайте устроим перерыв, выпьем и подкрепимся.
Его приглашение на ленч прозвучало преднамеренно внезапно. Он хотел, чтобы они как можно скорее начали приватные обсуждения.
В зале зажегся свет. Мужчины встали и направились к бару, где двое барменов ждали их с большими бокалами «кровавой Мэри». Люди брали напитки и расходились по маленьким группам. Порой кто-то выходил из зала, чтобы поискать телефон.
Крейг ходил по залу, останавливаясь, чтобы выслушать поздравления с удачным докладом. Возле двери он обнаружил Спенсера Гоулда.
– Человек мэра уже отправился к телефону, – тихо сказал Спенс.
– Перелом наступит, когда сдастся сенатор. То есть когда председатель законодательного собрания отправится к телефону, – прошептал в ответ Крейг.
Ленч уже заканчивался, когда представитель мэра вернулся в ресторанный зал. Он сел за один стол с председателем республиканской партии штата. Мужчины обменялись несколькими фразами. Их лица были серьезными, мрачными. Председатель встал из-за стола перед тем, как начали подавать кофе.
Он отсутствовал более пятнадцати минут. Когда он вернулся, Крейг поднялся, чтобы поблагодарить всех за участие в совещании.
Мероприятие закончилось. Политики разъехались. Прощания прошли настороженно, вежливо, формально. В просторном зале ресторана двое мужчин ждали Крейга и Спенса. Один из них представлял мэра Сан-Франциско. Второй был председателем республиканской партии штата.
Он заговорил первым. Сенатор не будет претендовать на должность губернатора, если Джефферсон поддержит его повторное выдвижение в Сенат Соединенных Штатов и поможет ему во время избирательной кампании. Представитель мэра сказал, что его человек удовлетворится вторым местом в списке партийных кандидатов. Ничто иное его не устроит. Спенс дал ясно понять, что он имеет полномочия принять оба условия.
Что касается других кандидатов, то с ними сделок не будет. Номинальная оппозиция на партийных выборах все равно должна была существовать. Ее обеспечит глава Союза нацменьшинств, не представлявший реальной опасности. Выдвижение Джефа Джефферсона было обеспечено.
Спенсер Гоулд вернулся в офис ТКА в Беверли-Хиллз. Он узнал, что Доктор рано утром вылетел в Вашингтон, куда его вызвал телефонный звонок. Хорошей новости Спенса придется подождать. Он позвонил Джефу и сообщил ему, что он и Крейг провели «интересное и полезное совещание» с некоторыми политическими лидерами штата, которые проявили «понимание и готовность к сотрудничеству». Дела выглядели весьма обнадеживающе. Он не сказал Джефу о том, что победа была полной. Они не хотели, чтобы Джеф успокаивался перед первичными выборами, какой бы благоприятной ни была ситуация. Крейг настоятельно предупредил об этом Спенса.
