Текст книги "Темный Империум: Чумная война (ЛП)"

Автор книги: Гай Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

‘Как это относится к тому, что я испытал? ’ – спросил Юстиниан.

Орестинио наклонил свою голову так, будто хотел упрекнуть Юстиниана в чем-либо. Но он не был зол. Юстиниану казалось, что капитан сожалеет о том, что произошло. ‘Я не закончил, брат. Мы можем сражаться вместе так же долго, как ты и другие Бесчисленные Сыны. Иногда – еще дольше. Мы можем возвращаться в лоно Ордена и сражаться вместе многие годы. Между нами устанавливаются прочные узы. Тем не менее, мы должны отправляться туда, куда зовет долг. В те моменты, когда мы вновь можем вернуться домой, наши братства оказываются расколотыми из-за войн, которые мы ведем. Мы рискуем больше никогда не увидеть своих братьев. Тебе это знакомо? ’

Я больше никогда не увижу моих братьев, подумал Юстиниан.

Орестинио положил руку на плечо Юстиниана. ‘Братство никогда не оставит тебя, брат. Никогда. За свою жизнь ты успел совершить множество славных деяний. Я ознакомился с твоим послужным списком. ’

Юстиниан нерешительно кивнул.

‘Присоединись к нам. Мы проведем специальный ритуал. Ты будешь удостоен чести носить на своем теле татуировки, которые расскажут о твоих былых подвигах. Такие, какие носим и мы. ’ Он оттянул изолирующий материал доспеха вниз, обнажая свою шею, на которой в изысканной манере было отображено сражение с аэльдари.

‘Так Император сможет оценить ценность наших деяний, когда мы падем, ’ – добавил Капеллан.

‘Обычно, мы проводим процедуру подтверждения этих деяний авточувствами и братьями из нашего Ордена, ’ – сказал Орестинио, ‘ибо мы хотим быть уверенными в том, что эти деяния действительно имели место быть. Мы доверим тебе рассказать нам о своих подвигах самостоятельно. Это позволит тебе прочувствовать узы братства лучше. Ты должен сделать это сейчас, ибо скоро мы отправимся на Парменио. ’

‘В другой раз, ’ – сказал Юстиниан. Он отвернулся, будучи неспособным выдержать взгляд искренних глаз капитана. ‘Это – моя старая жизнь. Это – новая. Мне следует хранить те деяния, что я совершил на службе этого Ордена так, как это принято у вас. Мои былые подвиги принадлежат прошлой жизни.

‘Хорошо, ’ – сказал Орестинио. Он был разочарован, но, тем не менее, не стал настаивать. ‘Как пожелаешь. ’

Похоже, что Дирез резко осуждал подобный отказ от традиций ордена. Юстиниан чувствовал это сквозь черные линзы его маски-черепа.

‘Если возможно, я хотел бы уйти, ’ – сказал Юстиниан. ‘Мой отряд заступает в дозор только через два часа. Я бы хотел потренироваться. Думаю, возможностей сделать это на Парменио у нас не будет. ’

‘Война – наше призвание. Иди, я благословляю тебя, ’ – сказал Орестинио.

Капеллан Вул Дирез воздержался от аналогичной фразы.

Глава четвертая
Ку’гат призван

‘Больше помоев! Больше крови! Больше гнили! Больше! Больше! ’ – проревел Септикус Седьмой – Седьмой Лорд Седьмой Паствы, Великий Нечистый Нургла и самый удачливы из прислужников Ку’гата Чумного Отца, что был третьим из фаворитов Нургла.

По крайней мере так думал Септикус. Сегодня был не самый удачный день. Претенциозный, превозносимый, величайший Ку’гат никогда не был в хорошем расположении духа, но сегодня он был особенно разочарован. Его настроение портилось с каждой минутой.

‘Больше глаз и кишок, внутренностей и крови! Больше отчаяния! Больше боли! Больше печали! Быстро, быстро, быстро! ’ – кричал Септикус словно торгаш, адресуя свои указания рабочим на чумной мельнице. ‘Смотрите, как опечалился наш лорд. Нельзя позволить ему чувствовать себя так отвратительно! ’ Септикус поднял свою дряблую руку для лучшей иллюстрации эмоций. ‘Ох, как же он рыдает! ’

В этих позывах к действию было что-то лицемерное. Ку’гат Чумной Отец был печальным всегда. Он бросил негодующий взгляд на своего помощника внизу. С угрюмым выражением лица он толкнул свою гигантскую трость для перемешивания содержимого в Котле Нургла и, тщательно разглядев происходящие в нем процессы, вновь опустил свою массивную тушу с угрюмым вздохом. Его лицо засветилось бледно-зеленым цветом, что выделял все язвы и клыки в их самом мерзком ракурсе, заставляя его выглядеть еще более отвратительным, но даже это не могло взбодрить его. Он горестно сгорбился, в то время как его шелушащиеся плечи разламывали остатки потолка фабрики медикаментов, которую легион захватил для возведения на ее месте чумной мельницы. Прогремел гром и полил дождь, потоками смывая сальные отложения с его плоти. В текущем обличие он был настолько огромным, что все его приспешники смогли укрыться под ним, в том числе и Септикус.

К его превеликому сожалению, неприветливый характер Ку’гата никогда не подхватывался духами других демонов. Страдающие предпочитают компанию, но ее у него не было. Гул радостных демонов пронизывал чумную мельницу до основания. Демоническое веселье, перемешивающееся с безумным хихиканьем, можно было услышать повсюду. Нурглинги посмеивались, выполняя свою работу. Когорты чумоносцев радостно сливались с демоническими клещами, обычными микробами, свежими болезнями, сверхнедугами, мухами, паразитами и всем тем, чего касался взгляд их постоянно вращающихся глаз.

Несмотря на то, что чумная мельница заняла большую часть пространства бывшей фабрики, маленькая ее часть все же уцелела. Полы были проломлены до самого основания. Отсутствие крыши открывало взор на отравленное небо. Некогда белые стены были покрыты черной слизью. Осыпавшийся бетон стал пристанищем для различных мхов, грибов и желтоватых растений. В зарослях растений можно было разглядеть проржавевшие каркасы больничных коек. Стеклянные шкафы были полностью покрыты мерзкой субстанцией, напоминая о своем присутствии лишь торчащими створками дверец. Кости поблескивали в болотистой жиже, что укрывала весь пол. Это все, что осталось от имущества фабрики медикаментов и располагавшихся при ней пациентов – все остальное было извращено Хаосом. Сады Нургла, что прибыли из варпа, быстро превратили планету в ад наяву. Находящиеся за стенами госпитался Хисейские болота были трансформированы в смердящую трясину, в которой развелись различные твари. Быстро выйдя за пределы этой некогда влажной области, зараза начала распространяться все дальше и дальше, с каждым днем отравляя поверхность планеты, отдавая ее население на растерзание чудовищным недугам Нургла.

Вскоре после своего прибытия, демоны уничтожили госпиталь, осквернив и заразив все, до чего только могли дотронуться, тем самым превратив храм исцеления в цех по производству болезней. Котел Нургла возвышался над всем, что было на территории фабрики. Котел не подчинялся законам реального измерения, из-за чего, после прибытия чумных воинств, он только и делал что увеличивался.

Большая часть внутренних стен была вырвана, дабы эта огромная конструкция могла быть расположена корректно. Для того, чтобы этот котел можно было затащить внутрь, во внешней оболочке комплекса была проделана гигантская дыра. Огонь от промокших стволов деревьев, что были вырваны из почвы Иакса, медленно нагревал котел. День и ночь над ним лениво клубились облака ядовитого пара. Не обладая достаточной для дальнейшего движения вверх, они сдавались, после чего опускались на госпиталь в виде легкого тумана. Дым и пар смешивались с обычным туманом, что был снаружи, тем самым медленно высасывая остатки жизни из этого мира.

Ку’гату пришлось увеличиться в размерах, дабы соответствовать этому котлу – он питался ветрами Хаоса, приходящими в мир смертных, до тех пор, пока его туша не стала размером с холм. Септикус прильнул к его колену. Нурглинги кружили вокруг него как блохи. Он был чем-то невероятным. По законам физики этого измерения, ни один скелет не смог бы удерживать подобное существо, но для Ку’гата не было такого понятия как «невозможность». На Иаксе, где реальность крайне сильно перемешалась с колдовством, он мог выбрать себе такую форму, какая удовлетворяла бы его в наибольшей степени.

Планы Чумного Отца требовали сильной реконструкции фабрики. Остатки стен были убраны, в то время как некоторые секции пола выдирались, тем самым образуя дыры, края которых служили скамьями для рабочих. То, что когда-то было шкафами, теперь хранило множество склянок, сделанных из мерзкого подобия стекла. Кладовые оказались подходящим местом для хранения ящиков из гниющего дерева, в которых хранились его припасы. Маленькие горсти самых редких ингредиентов для сотворения чумы, что были собраны в десятках различных реальностей, были расположены в специальных замшелых сундучках.

Для создания этой гигантской лаборатории не жалели никаких ресурсов. Мортариону не стоило тратить свои собственные силы для того чтобы распространять чуму по Иаксу. Этот котел был артефактом Нургла, частицей его самого, тем самым представляя из себя эпицентр всех усилий Чумного Бога в Ультрамаре. Это был краеугольный камень плана Ку’гата и Мортариона. Из его бурлящих глубин вырывалась чудовищная по своей силе порча Хаоса, что затягивалась варп-разломами, сотворенные инфернальными машинами Мортариона, и распространялась по всему Ультрамару.

В границах чумной мельницы находились легионы демонов, что обеспечивали ее сохранность. Вокруг котла по спирали произрастали гниющие деревья, которые служили пристанищем для орд нурглингов, что забирались внутрь и наполняли ствол нечистотами. Для транспортировки этих расплескивающихся жидкостей в качестве тары они использовали все, что только могли найти в измерении смертных. Медицинские судна, бутылки, пустые черепа, кормушки, вычищенные изнутри тыквы, чашки, тарелки, ржавые ванны, шлемы, фляжки, консервные банки, контейнеры из-под еды, разорванные шины и оторванные части брони. Все они были проржавевшими, прогнившими и вымазанными в нечистотах настолько, что многие из этих вещей едва можно было узнать. Капля за каплей, горсть за горстью, кучка за кучкой нурглинги наполняли котел омерзительной материей. Некоторые из них увлекались настолько, что сами прыгали в эту массу, тем самым веселя своих товарищей.

Септикус бросил нервничающий взгляд на своего господина. ‘Быстрее, чертовы гнилостни, наполняйте котел! Своей безалаберностью вы срываете сроки завершения нашей великой работы! ’

‘Ну уж нет, ну уж нет! ’ – проворчал Ку’гат. Перед его слезящимися глазами клокотала зеленая воронка. Стеклянное навершие его трости пересекало границы миров множество раз, после чего приводило туда орды из чумных садов. Ку’гат вообразил себя в одном из них, что заставило его наивно улыбнуться от воспоминаний о тех заразах, что он распространял там.

‘Но не здесь! ’ – прорычал он. ‘Нет! Не здесь! ’ Он задрожал от негодования. Куски плоти отслоились от основания его рогов, а затем упали в котел, приговаривая орды плавающих там нурглингов к смерти.

‘Я… Я… Я буду погонять их еще сильнее! ’ – сказал Септикус, стараясь сохранять оптимистичный настрой. ‘Я прикажу орде выдвинуться в болота и принести еще больше заразы. Мы найдем еще больше смертных для того чтобы выводить болезни Нургла. Услышьте слово Септикуса! Не обременяйте себя этими заботами, мой дорогой лорд. Позвольте Септикусу решить все проблемы за вас! ’

‘Нет, нет, это не поможет! ’ – с грустью в голосе сказал Ку’гат.

‘В таком случае мелодия поможет им воодушевиться! ’ – постановил Септикус, от чего тут же открылся портал, сквозь который пронеслись сумка внутренностей, а вместе с ней – ветра, что помогали создавать мелодию для его инструмента.

‘Никаких волынок! ’ – прорычал Ку’гат. Его злоба было настолько всеобъемлющей, что задымленное небо извергло гнилостно-желтую молнию, которая издала звук, похожий на испускание газов. Нурглинги прервали свое хихиканье и, придя в ужас от выходки своего повелителя, быстро начали разбегаться по углам, дабы не привлечь его внимания. Жужжание неисчислимых чумоносцев перешло в тихое бормотание, а затем и вовсе остановилось.

‘Никаких волынок, определенно. Никакой музыки. Ничего такого. Нет, нет, нет, нет! ’ – сказал Ку’гат. ‘Оставьте меня в покое! Дайте мне насладиться тишиной! ’ Он перевел внимание на происходящие в котле процессы. Через некоторое время шум вернулся. Все началось с приглушенного хихиканья нурглингов, которые не могли сдерживать себя, а продолжилось еще более раздражающим жужжанием чумоносцев, которые вновь почувствовали атмосферу веселья.

‘Твои усилия ни к чему не приводят, Септикус. Этот котел – дар нашего Отца. Пользоваться им – великая честь! Он располагает неиссякаемым запасом слизи, внутренностей и подобного рода мерзостей. Он никогда не заполнится, его содержимое никогда не перельется через край. Этот котел не имеет дна, являясь центром вселенной всевозможных недугов. Воистину, это самое настоящее чудо. Место моего рождения, моя боль. ’

Один из нурглингов вскарабкался по фурункулам Ку’гата, встав на один из струпов от имеющихся у него ран. В отличие от своих дурачащихся товарищей, этот нурглинг выглядел угрюмым. Он поглядывал на содержимое котла с лицом неудовлетворенного коносьера.

‘Он понимает. ’ Ку’гат нежно почесал отвисший подбородок нурглинга своим гигантским черным ногтем. ‘Он понимает, каково это быть в трясине печали. ’ От такой сентиментальности он непроизвольно улыбнулся. ‘Не беспокойся, малыш. Я не совершу с тобой той же ошибки, который Отец совершил со мной. ’ Он взял нурглинга и перенес его со своего лица в свой рот, располагая его между своими зубами, что напоминали могильные плиты. ‘Как же это ужасно – существовать в этом мире только ради того, что вечно страдать. Настоящий кошмар, ’ – сказал он, после чего угрюмо взглянул в котел и слегка помешал его содержимое своим посохом. ‘Возможно, когда-нибудь он будет завершен. Недуг, который затмит все остальные, зараза, способная поразить примарха и соединить царство Ультрамар с нашими прекрасными садами навсегда. Но… Ах, неважно. ’ Ку’гат усмехнулся, после чего взглянул на свою напоминающую клешню ногу. ‘Все начинается с зуда и жара! Медленно распространяющаяся зараза споровой инфекции. Ох! ’

‘Звучит великолепно, ’ – сказал Септикус.

‘Нет, не звучит! Не звучит! ’ – застонал Ку’гат. ‘Это лишь зуд, который вызывает Микота Профундис. Лорд Мортарион взывает ко мне. ’ Маленькие ростки грибницы начали очень быстро разрастаться на стопе Ку’гата, после чего перекинулись на ногу, затем в область паха, после – на живот, где они увеличились в размере в несколько раз и продолжили свой стремительный рост в сторону его лица.

Первые ростки дотронулись до его губ. Один из них резко разросся на его лице, после чего вонзился в глаз Ку’гата, сначала окрасив его в белый цвет, а затем – в черный.

‘Черт побери! Септикус, помешай содержимое за меня –я ненадолго отлучусь. ’

‘Мой господин? ’ – спросил Септикус.

Ку’гат замер. Его огромная пасть была полностью раскрыта. У Септикуса перехватило его гнилостное дыхание от того, что массивная туша Ку’гата начала раскачиваться, грозясь развалиться в любой момент.

Чумной Отец обмяк, после чего остался в вертикальном положении.

Расслабленно выдохнув, Септикус направился к основанию стойки для котла, после чего начал взбираться наверх по потрескивающим поленьям.

‘С дороги! ’ – прорычал он. ‘Вы слышали его! Мне нужно мешать! Микстура не должна загустеть! ’

Ку’гат, придя в сознание, обнаружил себя воссозданным в качестве миниатюрного бюста, что стоял на поганке, которая играла роль постамента. Колдовство воссоздало его голову и плечи с точностью до каждой мелочи, включая его пульсирующие внутренние органы, которые, будучи в его нормальном состоянии, остаются сокрытыми от обзора – теперь же их можно было увидеть в разрезе по краям бюста. Демоны не могут ощущать свое тело так же, как это делают смертные, ибо они представляют собой вечные и постоянно изменяющиеся субстанции, но Ку’гат, будучи существом, которое сменило неисчислимое количество форм за не поддающееся пониманию время его существования, находил ощущения, полученные от заражения Микотой Профундис, весьма странными. На самом деле они ему нравились. Наконец-то в его вечной жизни появились новые ощущения.

Микота Профундис была единственной болезнью, что разрабатывалась в хорариуме Мортариона. Несмотря на то, что физическое местонахождение комнаты часов постоянно изменялось – весьма часто она находилась в Черной Усадьбе, что была расположена на Чумной Планете, в охваченных порчей ульях Роттгрейва или же в крыле личного поместья Нургла в варпе – последнее десятилетие она располагалась на Выносливости – флагманском корабле демонического примарха со времен его службы Императору. Преисполненные ненависти, незапятнанные смертные звезды просвечивали сквозь дыры в стене, которые образовались от воздействия гнили. Ку’гат чувствовал пустоты, что была снаружи, чистую и незатронутую порчей Нургла.

Мортарион, полностью покрытый черной грибницей, что поддерживала связь между ними, находился на расстоянии около десяти футов от проекции Ку’гата. Огромные часы в центре зала остановились. Безмолвие, боевая коса Мортариона, служила маятником для этих часов, но на данный момент это оружие находилось в его лишенной движения руке. На вершине этого устройства находился стеклянный колпак, под которым расположился призрак приемного отца Мортариона, что взирал на них свысока.

‘О великий и смертоноснейший Мортарион! ’ – воззвал демон, стараясь перебить звуки работы часов, наполнявших комнату. ‘Чем я могу послужить вам? Вы воззвали к Ку’гату Чумному Отцу, и он радостно отвечает вам! ’ Та ирония, с которой Ку’гат отыгрывал роль радостного прислужника Мортариона, походила на ту, которой играл Септикус по отношению к нему – Великий Нечистый знал об этом. Это раздражало его более всего.

Рот Мортариона был скрыт за его уродливым респиратором. Несмотря на это, его голос звучал очень чисто, даже мрачно, словно полуночные колокола, что звонили по проклятым.

‘Мой брат приближается. Он прибудет в Систему Парменио в течение нескольких дней. Я предвидел это. Наши планы меняются. Мне нужна твоя помощь. ’

‘Но это же часть вашего плана! ’ – сказал Ку’гат. ‘Вы побудили его прибыть в Парменио. Он следует по пути семи шагов так, как вы этого хотели. ’

‘Он идет по этому пути слишком быстро. Он раскрыл секреты моих варп-часов гораздо быстрее, чем мне бы того хотелось. Он изгнал Кварамара, хранителя последних дней в варп. Наша сеть заражений, связывающая планеты друг с другом, находится под угрозой без безостановочной охраны Кварамаром. ’

‘Я почувствовал то, как его изгнали. Он является пятым фаворитом Нургла. Шторм, что поднялся по его возвращению в сады, нагнал ветра, которые смогут ощутить все. ’

‘Ты слишком флегматичен по поводу его изгнания, ’ – сказал Мортарион.

‘Мой юмор хорошо сбалансирован. Я не являюсь последователем Кровавого Бога, что видит ярость в чем угодно, или же бесконечно проклинаемым слугой Тзинча, что уделяет слишком много внимания своим планам и хитростям, в результате чего лишь корчится от неудовлетворения. Я вижу все таким, какое оно есть. Робаут Гиллиман действительно обладает силами, которых будет достаточно для того чтобы покончить с Кварамаром навсегда. Меч, что он носит… ’ – Ку’гата передернуло от страха.

‘Ты боишься его, третий фаворит Нургла? ’

‘Боюсь, ’ – ответил Ку’гат, решив, что лучшей стратегией будет говорить только правду. ‘Меч, что он носит, горит разрушительным пламенем Анафемы. Смерть, которую он приносит, не подразумевает перерождения – лишь смерть. Этот меч – творение сущности, имя которой я не посмею назвать. Это оружие, которое может убить меня. Оно может убить и вас. ’

‘Ничто не может убить меня. ’

‘О, Лорд Мортарион, не будьте так уверены, ’ – сказал Ку’гат с преувеличенной проницательностью. ‘Кварамару повезло. Он существовал с самого начала, существует до сих пор и будет существовать до самого конца. Судьба даровала ему защиту, которую нам получить не суждено. Мы должны быть осторожны. ’

‘Тогда то, что наш план сработает так, как мы его задумали, для нас важно, как ничто другое. ’ Бледно-белые глаза Мортариона пронизывали Ку’гата взглядом.

‘Мы сможем подстроиться под него. Мы преуспеем. ’

‘Твоя зараза готова? ’

Лицо Ку’гата изменилось. ‘Вы знаете ответ, мой Лорд. ’

‘Если нет, тогда он двигается слишком быстро! – упрекающим тоном сказал Мортарион. ‘Если он прибудет в Парменио, то мне придется отвлекать его от Иакса. Когда он умрет, его владения станут моими как в материуме, так и в варпе. Но он приближается слишком быстро. Я еще не готов. Рутлинги еще не завершили свой рост между часами. ’

‘Нельзя ли задержать его, о вестник разрушений? Возможно, вам стоит воспользоваться своим талантом изменять состояние варпа? ’

‘Я пытался, ’ – ответил Мортарион. ‘Эфирные шторма подвели меня. Первые легионы демонов, что я вел в битву против него, были разбиты. Те, что были посланы за ними, были уничтожены еще на подходах, так и не нанеся никакого урона. Мои попытки отклонить его от проложенного им курса провалились. ’

‘Это проблема. ’ – сказал Ку’гат.

‘Больше, чем проблема, ’ – сказал Мортарион. ‘Я боюсь того, что он находится под защитой трижды проклятого Императора. ’

Ку’гат вздрогнул от того, что запрещенное имя было произнесено вслух.

‘Я сказал, что не буду упоминать Его. Зачем вы это сделали? ’ – взвыл демон.

‘Варп слишком спокоен. Хоть Гиллиман и не понимает в чем дело, ненавистный свет успокаивает шторма перед его кораблем. Скорее всего, это работа моего отца. ’

‘Кто еще мог бы сотворить такое? ’

‘Мой брат Магнус. Он мой соперник. ’

‘Лучше бы это был краснокожий циклоп! Если ваш так называемый отец вновь способен управлять своими силами таким образом, то у нас есть огромный повод для страха! ’ – испуганно сказал Ку’гат. ‘Сначала меч, а теперь еще и сам Анафема? Этого не может быть! Мы не сможем противостоять такому врагу и при этом выжить. ’

‘Успокойся, Чумной Отец. ’ Мортарион устало вздохнул. Из отверстий в его респираторе вышел желтый пар. ‘Влияние моего отца на это измерение было слабым слишком долго. Если бы Он копил силы, то мы бы узнали об этом. Возможно, что вера окружающих Гиллимана смертных облегчает ему путешествие. В своем лицемерии, Гиллиман окружил себя колдунами, жрецами и псайкерами. Возможно, что это их рук дело, а может быть это всего лишь неудачное для нас стечение обстоятельств. Также возможно, что мой отец более не является бесполезным полутрупом и вновь может действовать. Я не знаю. Числа, что я вижу, размыты. Откровения, что приходят ко мне, ни о чем не говорят. ’

‘Я бы не был так оптимистичен, ’ – сказал Ку’гат.

‘Почему же, Чумной Отец? ’

Рога Ку’гата содрогнулись. ‘Я – пессимист. Я бы мог согласиться, но это уже слишком. Примарх бороздит звездное пространство на протяжении целого века, а святые Анафемы и Его омерзительные легионы повсюду. Все это означает лишь одно – Он вновь могущественен. ’

‘Может и так, ’ – сказал Мортарион. ‘Если все, что ты сказал, происходит на самом деле, то он все равно опоздал на десять тысяч лет. Наш повелитель и его братья зашли слишком далеко. Человечеству уготовано уничтожение. Хаос ввергнет эту галактику в глубины варпа целиком и Великие Силы насытятся душами всех рас. Мы должны захватить все земли, которые сможем, пока кто-либо другой не сделал это, тем самым превратив их в свои крепости. Если ты мне поможешь, Ультрамар будет нашим. ’

‘Я занят, ’ – ответил Ку’гат. ‘Наш план требует моего присутствия на Иаксе. ’

‘Планы меняются. Ты должен отправиться в Парменио вместе со своей Чумной Гвардией. Моим воинам требуется поддержка могущественных Нерожденных Нургла. ’

‘А как же мое великое творение? Если я покину его сейчас, то будет существовать опасность того, что оно не будет закончено и все, чего мы достигли, обратится в пыль. ’

‘Если мой самодовольный брат не получит его как дар, то в твоем великом творении не будет никакого смысла. В конце концов, дорогой Ку’гат, все материальные деяния должны быть воссоединены с эфемерными – иначе ничего не выйдет. Парменио – владение шестой чумы. Пестилиакс, Чума Богов не станет шестой – ей уготовано место седьмой, ибо если она не будет седьмой, то у нее не будет той разрушительной силы, которой обладает Чума Богов. Иакс, что будет переименовал в Пестилиакс – вот дом седьмой чумы. Так было предопределено. Число, как и верное время – наше все. План должен быть исполнен в соответствии со священным порядком трех и семи. Либо все Семь Сотен Миров Ультрамара и, те, что лежат за его пределами, станут нашими, либо мы не сможем захватить ничего вовсе. ’

Из внутренностей Ку’гата раздался какой-то гул.

‘Что-то тревожит тебя? ’ – спросил Мортарион. ‘Возможно, ты со мной не согласен? ’ – добавил он, бросив угрожающий взор на Ку’гата.

‘Нет, нет! Святые числа Нургла требуют должного внимания и оберегания. Прикосновение благословенного ветра – это все, что у нас есть. ’ Он с трудом выдавил из своих внутренностей облако мерзкого газа.

Мортарион не поддался на эту уловку. ‘Я знаю тебя, Ку’гат. Ты со мной не согласен. Давай сделаем по-другому. Гиллиман собрал вокруг себя множество солдат и кораблей, что пришли из-за пределов Ультрамара. Его владения стали точкой сбора для сил Империума. Ты можешь не обращать должного внимания на деяния смертных и мир плоти, ибо для тебя это всего лишь игры, но то, что там происходит, скоро коснется и тебя. Великая победа Нургла будет отложена. Возможно, что все, чего мы добились, будет потеряно. Тебе придется начать все сначала. Как много раз ты терпел неудачу, пытаясь отплатить нашему Отцу за то, что он дал тебе жизнь? Как много раз ты пытался воссоздать его великое творение? На этот раз ты можешь преуспеть, но этого не случится, если мой брат продолжит наступать и завоевывать преимущество. ’

Ку’гат посмотрел в сторну, будучи раздраженным от того, что Мортарион вновь напомнил ему о причине его рождения. Он был недостоин этого, появившись на свет благодаря чистой случайности. Мортарион играл на струнах его неуверенности без пощады.

‘Мне нужны подкрепления, ’ – сказал Мортарион. ‘В худшем случае я должен хотя бы задержать наступление Гиллимана, заставить его потратить время на то, чтобы он восстановил свои силы – таким образом у нас будет время чтобы закончить трансформацию Иакса в Пестилиакс. Новая Карающая Звезда зальет своим проклятым сиянием все сердце Ультрамара. ’

‘В худшем случае? У вас есть более амбициозные планы? ’

‘Взять его живьем. Отделить его от следующего за ним воинства. Если нам повезет, и мы не струсим, то мы можем захватить и пленить его. После этого ты сможешь оттачивать свои навыки на его теле столько, сколько тебе будет угодно. ’

‘Это было бы лучше всего. ’

Мортарион кивнул. ‘Да, ’ – сказал он. ‘Но он должен погибнуть на Иаксе вне зависимости от того поймаем мы его или нет. Только тогда часы смогут зазвонить в своей печальной гармонии, тем самым позволив чумным корням разрастись и ввергнуть это ничтожное измерение в сад нашего Отца. Владыка Разложения будет доволен. Если ты откажешься помогать мне, то Гиллиман отбросит нас из Парменио, растопчет все, что мы сотворили и рассеет наш прах по своему королевству. Сделает ли это Лорда Нургла счастливым? Будем ли он звонко смеяться и простит ли он нас, если триллионы триллионов бактерий прекратят свое существование? ’

‘Нет, ’ – уверенно ответил Ку’гат. ‘А как же Тифус? Разве он не может помочь вам? Если моя память меня не подводит, то в старые времена он вел значительную часть вашего Легиона. Призовите его. ’

Покрытое шрамами лицо Мортариона исказилось от злобы. ‘Мой сын не внемлет моим просьбам. Он предпочитает соперничать со мной за право занять мое место как фаворита Нургла. Он не понимает, что растерзать Ультрамар мечом и чумой будет недостаточно. Он не понимает, что есть что-то более величественное. Тифус никогда не видел чего-то более важного, чем свое собственное возвеличивание. Место и время гибели примарха должно быть определено нами, и смерть его должна прийти от чумы. Его владения должны быть преподнесены Нурглу именно нами, ибо если этого не произойдет, другие из Четверки сделают это за нас. Мы – те, что должны исполнить этот великий замысел. Втроем было бы проще. Нам же двоим придется приложить больше усилий. ’

Из разлагающихся легких Ку’гата вырвался хриплый вздох. Он не хотел покидать свое творение. ‘Хорошо, ’ – согласился он. ‘Чумная Гвардия присоединится к тебе, если ты дашь мне несколько дней для того чтобы подготовить путь сквозь сады из моих владений в твои. Ветра непредсказуемы, и я не могу так просто…’

Мортарион, сосредоточившись, поднял одну руку. Ростки Микоты Профундис делали все движения крайне медленными, но жест, показанный им, был предельно ясен. Тишина.

‘Все готово. Твое путешествие не будет осложнено. Пестилиакс – подходящее место для сосредоточения сил для передвижения – тебе не нужно плутать по землям нашего Отца. Шабаш чумных ведьм уже начал ритуал призыва. Они делают все, что в их силах. Я позволю им доказать их ничтожную полезность несмотря на то, что все они – мерзкие колдуны. ’ Когда речь заходила о колдунах, Мортарион переходил на насмешливый тон. Колдовство окружало его естество, но, тем не менее, он отвергал истину своего существования.

‘С вашей стороны очень любезно предупреждать меня об этом перед тем как отрывать меня от моих дел, ’ – сказал Ку’гат. Свои слова он приправил порцией натужной лести. Призыв – процесс очень нестабильный и неприятный. Ку’гат был неблагосклонен к тем смертным, что смели прерывать его эксперименты ради своих ничтожных прошений о даровании им силы.

‘Хотя я и знаю, что ты держишь обиду на меня, я не желаю того, чтобы твое путешествие прошло отвратительно, ибо я тоже заинтересован в этом, ’ – примирительным тоном сказал Мортарион. ‘Робаут Гиллиман должен пасть от чумы, и пасть он должен на Иаксе. Если хоть кто-нибудь и может организовать это, то это ты, Чумной Отец. Ты искупишь свои грехи, а завоюю вечную благосклонность Нургла. Я нуждаюсь в твоем присутствии на Парменио Прайм, ибо мне нужно чтобы путь моего брата до Иакса был проложен. Я не могу сделать это без тебя. ’

‘Я почти уверен в том, что вы льстите мне. ’

‘Это так, ’ – сказал Мортарион. Без предупреждения он резко вырвался из грибных ростков, что оплетали его. Взмах Безмолвием рассек бюст, что представлял Ку’гата. Он упал, а миниатюрная голова, соприкоснувшись с поверхностью пола, превратилась в груду прогорклого мяса, тем самым отправляя Ку’гата обратно в его тело.

‘Угх, ’ – недовольно проворчал Ку’гат, открывая свои глаза. Его массивное тело задрожало, тем самым разрывая узы грибниц, что почти приросли к нему. Ростки пропали еще быстрее, чем они появились. Через мгновение единственным, чем был покрыт Ку’гат, был лишь слой черной слизи. Септикус быстро отошел от края котла, возвращая трость ее владельцу. Он спустился вниз по спиральной лестнице, распихивая нурглингов на своем пути, после чего занял свое место у ног Ку’гата.